Текст книги "Любовь после никогда (ЛП)"
Автор книги: Мелани Кингсли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
ДВАДЦАТЬ СЕМЬ
Лейла
– Но, папочка!
– Посчитай до 100, девочка моя, и засчитай время. Я вернусь прежде, чем ты закончишь.
Голос отца затихает в моей голове, и тишина открытого склада приветствует меня. Прохладный пол вызывает дрожь в моем избитом теле, а боль становится тупой и постоянной пульсирующей. Лицо у меня такое, будто я вдавила его в мясорубку и уехала в город.
Святое дерьмо.
Зубы шатаются, и я провожу языком сначала по верхнему ряду, а затем по нижнему, запутываясь в ткани. Дыхание болит, легкие сморщатся, язык распухнет на два размера больше…
Раньше из меня выбивали дерьмо. Такое случается, когда вы просто не можете заботиться о своей личной безопасности. Раньше я вступала в множество споров, не только в спортзале, но и с людьми, участвующими в моих делах, подозреваемыми, которых я интервьюировала, и которые не очень любят, когда я бросаюсь им в глаза.
Я преследовала подозреваемых на улице и хваталась за них, но они разворачивались и принимали ответные меры.
Ничто не сравнится с тем, что я только что пережила.
Быть побежденной Габриэлем и его боссом – это нечто особенное. Неуклюжие кулаки Бродерика смертельны. Он точно знает, куда ударить, чтобы нанести наибольший урон с наименьшими усилиями с его стороны. Лучше бы меня ударили чертовым куском мрамора. По крайней мере, Габриэль, я думаю, справился со своими ударами, но лишь на небольшую долю. Надо было быть убедительной, верно? Да, мои болящие ребра с этим не согласны.
Я дергаюсь, мои мышцы спазмируются, поскольку весь мой организм борется с необходимостью отключиться. Я отдаленно слышу голоса вокруг меня, прежде чем звук шагов затихнет, когда они идут к выходу. Бродерик Стивенс, лидер Синдиката черного рынка…
Какой полицейский не отдаст свой значок за попытку его арестовать?
Он держал меня здесь, смотрел на меня, как на муравья, пойманного под увеличительное стекло.
И все же, какую бы ужасающую картину он ни представил, он оставил меня со своим любимым жнецом, борющимся со звездами, танцующими за моими закрытыми глазами. Все разговоры Габриэля о стоп-слове… остановился бы он на самом деле, если бы я попыталась что-нибудь сказать? Сомнительно.
Делая глубокие вдохи, от которых у меня горит нос, а ребра кажутся горячими кочергами, я дергаюсь, вытягивая пальцы и руки. И если я не ошибаюсь, мое правое запястье двигается больше, чем раньше. Это почти как веревка…
Это не ошибка. Веревка ослаблена. В какой-то момент узел, должно быть, развязался. Я извиваюсь, дергаюсь и ерзаю под путами. Мое тело отказывается со мной сотрудничать, и тогда я двигаюсь в неправильном направлении, боль ослепляет. Ушибы ребер. Я знаю это чувство. Надеюсь, ничего не сломано.
Если нет, то это маленькое чудо, и на данный момент мне придется взять то, что я могу получить.
Единственное, что здесь сломано, это моя чертова гордость за то, что я доверяю кому-то, кого знаю лучше, чем вообще связываюсь с этим. Что-то сжимается в моей груди, и я отказываюсь верить, что это как-то связано с моим сердцем. Потому что я не привязываюсь к мужчинам. Никогда. Особенно такие придурки, как Габриэль, которые показывают свое истинное лицо, когда этого меньше всего ожидают.
Следующая волна огня в моем туловище выбивает воздух из легких, но мне удается освободить запястье.
Или, по крайней мере, узел ослаб. Взглянув на Габриэля, можно увидеть, что он смотрит в том направлении, куда ушли люди. Я поворачиваю кресло как можно медленнее, чтобы не шуметь, и достаю завязку вокруг левого запястья, затем обеих лодыжек.
Должно быть что-то поблизости, чем я смогу защититься.
От него.
От единственного мужчины, которого я когда-либо…
Нет . Отвлекающие факторы, это всего лишь отвлекающие факторы, чтобы еще больше мысленно наказать себя.
Он будет чертовски сожалеть об этом.
Крепления полностью ослабевают, и я сдерживаю стон. Где-то на Клинта должна быть еще одна информация. Я в этом уверена. Никто из нас не ходит без хотя бы одного спрятанного пистолета. Где бы он его спрятал? Если я смогу добраться до него, если я смогу каким-то образом найти его, это будет небольшой самородок силы в мою пользу.
Я придвигаюсь ближе к телу и стискиваю зубы, борясь с приступом агонии. Двери машины хлопают снаружи. Надеюсь, Габриэль отвлекся. Кажется, он внимательно прислушивается, а затем раздается звук двигателей, который то набирает обороты, то затихает вдали.
Чего я жду? Мне следовало использовать шум, чтобы замаскировать все, что я могла сделать. Может быть, еще есть время…
Быстрый взгляд на него показывает, что он повернулся и смотрит на меня. Он ничего не говорит.
Он только наклоняется, чтобы схватить Клинта под руки и провести тело через склад, вокруг столба и с глаз долой, где я определенно не смогу до него дотянуться.
Комната наклоняется, колеблясь, как тепловые лучи вдалеке. Я стараюсь не шевелиться, когда он возвращается. Я не могу ничего выдать, чтобы дать ему понять, что я свободна от оков, поэтому крепко сжимаю стул, пока он тянет стул обратно в вертикальное положение, в котором я нахожусь.
Габриэль проводит рукой по моему лицу, нежным прикосновением убирая волосы с моих глаз. Он утаскивает ткань изо рта, и я замечаю ее, пропитанную моей кровью.
– Тебе понравилось шоу? – я спрашиваю его. Моя разбитая губа болезненно пульсирует при каждом движении. – Я не уверена, что тебе больше нравится трахаться или убивать. Какой из них твой любимый? Мне бы хотелось знать.
Его молчание бесит меня.
– Если ты не…
– Заткнись, Лейла, – бурчит он. Он проводит рукой по лицу, в его тоне снова появляется раздражающее превосходство. – Просто заткнись. Хорошо?
Кажется, он чего-то ждет. Что?
Он оглядывается через плечо, его лицо напряжено. Он все еще отвлекается. А это значит, что пришло мое время блистать. Я пользуюсь этой возможностью, сбрасываю ослабленные веревки с рук и ног и падаю со стула набок. В ту сторону, где Габриэль засунул мой пистолет в штаны. Мне удается вытащить его из-за пояса и на следующем вдохе направить на него.
Загрузка камеры эхом разносится по огромному пространству.
Он медленно перемещается и смотрит на меня, невозмутимо.
– Не думай, что я этого не сделаю, – черт, мой голос дрожит. Мои пальцы делают то же самое. Я всегда такая уравновешенная, но этот человек меня нервирует. – Я, черт возьми, заставлю тебя заплатить за то, что ты со мной сделал.
– Ты думаешь, я невежественен? – он говорит. – Как ты думаешь, кто развязал первый узел?
Я дрожу, но держу пистолет направленным прямо ему в голову.
– Тебе потребовалось достаточно времени, чтобы снять веревки, – комментирует он.
– Я ждала своего часа. Убедиться, что у меня больше шансов убить тебя. – я поднимаюсь на ноги, не моргая. – Угадай, что? Я справилась.
Габриэль вздыхает и выглядит намного старше своего возраста. – Тогда почему ты этого не сделала?
Моя грудь вздымается. Вокруг только тишина, я все еще направляю на него пистолет, а Габриэль рискует всем, чтобы подойти ближе. Я должна это сделать. Мне нужно это сделать. Застрелить его – единственный для меня способ выйти из этой ситуации невредимой. Он, не колеблясь, выбил из меня дерьмо.
Если только это не было просто для галочки. Он ударил меня, но ослабил мои путы… Это не имеет смысла.
Почему я сейчас делаю паузу?
Он перестает приближаться только тогда, когда дуло прижимается к его груди, и тогда он обхватывает меня за плечо.
– У меня не было выбора. Мы оба были бы мертвы. Ты была моим следующим хитом. Я не хотел тебе говорить, потому что пытался найти для нас выход из этой ситуации.
Я хочу верить в искренность его голоса.
Это так неправильно.
– Ты собирался убить меня.
Он качает головой, его грудь содрогается от следующего громкого вздоха. – Никогда, дорогая. Никогда.
Моя нижняя губа дрожит вместе с пальцами и голосом. Дерьмо. – Мне все равно, – сейчас я говорю так, будто собираюсь заплакать. – Что бы ты ни говорил, это все ложь. Ты чертов лжец и убийца.
Я могла бы даже рассмеяться, если бы не думала, что это перерастет в истерику.
– Если мы сыграем правильно, мы оба сможем выбраться отсюда живими, – он говорит так тихо, что я едва разбираю его слова из-за стука своего сердца. – Бродерик не даст тебе свободы. Не тебе, не мне. Сейчас настало время быть полностью честными друг с другом.
– Перестань смотреть на меня так. – я делаю прерывистый вдох и жестикулирую пистолетом. Показать ему, что я имею в виду дело, когда мои внутренности слишком колеблются, чтобы я могла оставаться на месте. – Перестань смотреть на меня так, будто ты что-то ко мне чувствуешь.
– Ты должна мне доверять, – осторожно говорит он мне. Несмотря на риск, он тянется ко мне свободной рукой, обхватывая мое лицо. Другая его рука обхватывает меня за талию, так что пистолет остается между нами.
Что-то щекочет у меня в затылке, что-то, что он сказал ранее. Джейд . Джейд – главная причина, по которой все это произошло. – Я… Джейд еще жива? – спрашиваю я. – Ты сегодня ходил в клуб.
– Да.
Это простая вещь. Да.
И мне пора начать играть с единственной валютой, которую понимает Габриэль, как бы мое сердце ни желало иного, потому что мне пора уйти отсюда и поменять да на нет.
Он никогда не отпустит меня.
– Это когда-нибудь было на самом деле? – задаюсь вопросом вслух. – Чувства между нами?
На его челюсти дергается мускул. – Все это.
Мое сердце наполняется чем-то вроде радости, но что в этом хорошего? – Хотелось бы мне поверить тебе, – я поднимаюсь на цыпочки и целую его.
Мне слишком легко погрузиться в поцелуй, позволить себе поверить в его слова, как в лучшее заблуждение. Тот, где он не убийца-псих, которому платят за то, чтобы он меня вытащил, и я не глупая, томящейся от любви дура.
Его бдительность ослабнет после обещания секса.
Речь всегда идет о сексе с себе подобными. Секс, наркотики и смерть. Пришло время мне начать принимать эти факты. Он никогда не пытался скрыть себя или быть кем-то иным, чем он есть. Монстр.
Он монстр, и я люблю его. Но я также не могу скрыть, кто я.
Женщина с огромными проблемами с доверием.
– Я вижу тебя, Габриэль.
Мне не нужно его убивать, но мне нужно убрать его с дороги. Его информация о Джейд – это все, что мне нужно. Он подтвердил все, о чем я думала сама.
Я углубляю поцелуй, гадая, чувствует ли он прощание в прикосновении.
Я вижу его и все, что он пытался сделать, и, возможно, в другом мире я действительно смогу опереться на него и знать, что он будет там, чтобы поймать меня. На самом деле существует слишком много переменных. Слишком много стен между нами. Слишком много сомнений и слишком мало доверия.
Мое горло сжимается.
В тот момент, когда я чувствую брешь в его защите, я делаю движение и хлопаю рукой по его лицу. Пощечина ему ничего не дает. Это, конечно, не заставляет его раскачиваться на пятках. Его глаза расширяются от боли прямо перед тем, как я со всей оставшейся во мне силой наношу приклад пистолета ему в голову.
Жалко ему: я тоже знаю, куда бить. Я знаю, на какие кнопки нужно нажать, чтобы сбить противника с ног.
Я второй раз бью его по голове, но он уже рушится, и через несколько секунд Габриэль падает на землю.
– Мне жаль. Я тебя люблю. Но никогда больше не думай, что ты знаешь, что для меня лучше. – я перешагиваю через его бессознательное тело и направляюсь к двери.
Я буду противостоять этой суке Джейд за убийство Тейни. Я арестую ее и оставлю гнить в тюрьме до конца жизни.
Я дам Габриэлю время проснуться и пойти за мной.
И неважно, что произойдет, или насколько это сведет меня с ума, я знаю, что буду носить в себе дыру, из которой Габриэль начал вырезать свое место, и не будет иметь значения, что я делаю или как далеко я бегу. Он будет там.
Мне придется заняться делами, прежде чем он меня поймает.
ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ
Лейла
«Доки на Марки» находятся далеко от бархатного метро. У меня нет машины, нет денег, нет обуви. На мое имя ни черта, кроме повреждения нервов и еще одной травмы. Я выхожу в тусклый дневной свет, вдыхая запах крови и солоноватой воды.
Черт, я ненавижу это место.
Каждое здание здесь нужно сровнять с землей.
Хватит тратить время.
Хромая по улице, складской район медленно превращается в рядные дома и заправочные станции. Есть магазины, церкви. Оставив безопасное расстояние между собой и причалом, я поднимаю руку, чтобы остановить проезжающую машину.
И значка тоже нет.
Какая-то милая дама в минивэне в конце концов останавливается и забирает меня. Убедить ее не везти меня в больницу – проблема. Гораздо важнее сказать ей, куда мне нужно идти.
Она отказывается идти в центр города или где-нибудь рядом с секс-клубом. До такой степени, что она останавливается на следующей улице и выпускает меня из фургона с предупреждением найти Иисуса, пока не стало слишком поздно.
Все еще раздумывая, что делать с Габриэлем, я сосредотачиваюсь на Джейд.
Вне служебных обязанностей я никогда раньше не лишала жизни людей и никогда не действовала преднамеренно. Но эта женщина имела какое-то отношение к смерти Тейни. Возможно, она даже сама держала пистолет. В любом случае, мне нужно убрать ее из поля зрения, и прямо сейчас, когда мои эмоции накаляются, я хочу одного.
Я хочу убить эту суку.
Я хочу, чтобы она страдала за каждый удар, который я получила сегодня.
За каждую слезу по Тейни.
А поскольку Габриэль в отключке, у меня будет один шанс, прежде чем он придет за мной.
Морщась, я пробираюсь, как можно быстрее, через несколько кварталов, настроив глаза и уши на любые неровности; их нет. Никто не следует за мной, когда я наконец добираюсь до входной двери клуба. На улице люди наслаждаются не по сезону теплой погодой и занимаются своими делами. Не так много людей перед клубом; эта территория зарезервирована для ночной деятельности. Но она будет там.
Я не в состоянии атаковать и кого-то уничтожить. Особенно тот, кто явно существует так же давно, как Джейд.
Это не имеет значения.
Но как только я это сделаю, пути назад уже не будет.
У меня есть половина мысли написать Девану и привести его сюда со всей мощью сил, но… это большое но.
Единственное, что для меня сейчас важно, это остановить Джейд. Мне не нужно это на самом деле выяснять. Убийственное спокойствие, то самое свободное пространство, которое я научилась культивировать из-за травмы и необходимости, скользит по мне, и все посторонние мысли испаряются.
Мне нужно только выиграть время для Девана, чтобы прийти самому. С резервной копией. Жива буду я или нет, когда он появится.
– Привет, – я щелкаю пальцами по цыпочке, проходящей мимо меня на высоких каблуках. Она останавливается, пристально глядя на меня, выгнув одну бровь. – Могу ли я одолжить твой телефон? Мне просто нужно отправить быстрое сообщение.
– Эй. Тебе нужно больше помощи.
– Пожалуйста?
Обычно я не прошу милостыню. После некоторых внутренних дебатов женщина достает крошечную сверкающую сумочку, лежащую рядом с ней, и протягивает ей сотовый телефон. – Одно сообщение.
На то, чтобы составить текстовое сообщение Девану и получить ордер на обыск клуба, уходит совсем немного времени.
Они понадобятся участку для сбора информации.
Я говорю Девану, что Клинт был кротом.
Все в одном кадре, и я нажимаю отправить. Я не контролирую, что он делает с информацией.
– Спасибо, – я бросаю телефон обратно женщине, которая смотрит на меня с ног до головы, как будто мне нужна терапия. Ну, была там, сделала это.
– Дорогая, сходи к врачу, – говорит моя спасительница в кожзаменителе, прежде чем уйти по тротуару.
У меня все еще есть пистолет. Надеюсь, мне не придется его использовать, но я не верю, что не сделаю этого. Как я отреагирую, оказавшись внутри? Что я буду делать?
Постоянные посетители не знают о заднем входе в Velvet Underground. Я бы тоже не узнала, если бы не Тейни. Она просила меня использовать его несколько раз вместе с ней, когда никто из нас не хотел, чтобы нас видели, но нам обоим нужен был свежий воздух. Или те времена, когда она пыталась бросить курить и не могла подавить это желание. Мое сердце мучительно сжимается за ноющими ребрами.
Дверь приведет меня прямо к подножию лестницы, ведущей в кабинет Джейд. Что тогда? Часть моего мозга, обученная быть членом команды, кричит мне, чтобы я передумала и дождалась Девана. Рассказать ему правду о том, что Габриэль напал на меня, и о том, что я узнала о Джейд, и позволить 9-му участку разобраться с этим.
Я хватаю пистолет, мои руки теперь гораздо тверже, чем раньше.
Даже если нет , то я знаю, что нужно сделать.
Я проверяю патронник, убеждаюсь, что у меня достаточно пуль, затем делаю глубокий вдох и задыхаюсь от кашля, который он прекращает. Бля . Мои ребра в плохом состоянии. Гораздо хуже, чем я думала.
Мне следует дождаться Девана. Есть много вещей, которые мне следует сделать, и это давит на мой разум призрачными кулаками. Я слишком охвачена гневом и болью, чтобы поддаться голосу в моей голове, призывающему меня дождаться его. Мне некогда. Если Джейд услышит сирены, она сбежит.
И, учитывая всю информацию, которую я отправила Девану, эти крейсеры рано или поздно придут за ней.
Доля секунды нерешительности останавливает мою руку на черной тяге к задней двери. Не делай этого.
Голос в моей голове принадлежит Габриэлю, что только укрепляет мою решимость. Один шаг внутрь, и музыка с пола уже звучит в моих чувствах. Я бросаю последний взгляд на приближающиеся сумерки, на вечернюю тьму, чтобы начать разврат. Я готова.
Я родилась готовой.
Это для Тейни и для всех тех женщин, у которых не было выбора. Который по той или иной причине попали под шипастые каблуки Джейд.
Я обхожу лестницу с пистолетом в руках. Музыка может быть включена, но здесь никого нет. Слишком рано. Однако Джейд – она всегда здесь.
Поднимаясь по лестнице, я по-прежнему никого не вижу, но уже слишком близко, чтобы остановиться. За пенни, за фунт . Я распахиваю дверь и через полсекунды вхожу в комнату.
Джейд совершенно невозмутимо сидит за своим столом. Она медленно поднимает взгляд от своих документов, на ее лице застыла маска апатии.
– Хорошо. Ты, конечно, видела лучшие дни, мисс Синклер. – она намеренно откладывает ручку в сторону и сплетает пальцы в шпильку перед собой. – Я не предлагаю смотреться в зеркало.
– К несчастью для тебя, мне не нужно хорошо выглядеть, чтобы надрать тебе задницу.
Ее мрачная улыбка сменяется ухмылкой. – Это то, что ты планируешь сделать? Или ты действительно воспользуешься своим пистолетом? Я не саб, которого можно запугать.
– Почему Тейни сказала мне не возвращаться в этот клуб? – я демонстративно направляю к ней пистолет.
Джейд делает паузу, прежде чем сказать: – Мы оба знаем ответ на этот вопрос. Мне интересно, когда же ты соберешь все воедино, детектив. – она цокает, ее губы накрашены красным, на оттенок темнее, чем костюм, который она носит. Ее голова, прижатая к руке, светится в свете люстры. Когда я присматриваюсь, то вижу, что морщины вокруг ее глаз стали глубже, а тональный крем застрял в складках.
При мысли об этой женщине из «Кнут», наблюдающей за мной и Габриэлем, у меня в горле подступает желчь.
– Честно говоря, немного медленнее, чем я думала, – добавляет она.
– Ну, не так медленно, чтобы ты сбежала. Теперь ты моя.
Змеиная улыбка дразнит ее лицо. – Дорогая , – от имени питомца капает снисходительность. – Я занимаюсь этим дольше, чем ты живешь. Ты действительно думаешь, что тебе удалось опередить меня на шаг? Подумай, Лейла.
Я сомневаюсь.
– Ты когда-нибудь задумывалась, почему ты единственный полицейский, которому разрешено входить в мои двери? Я всегда знала, чем ты зарабатываешь на жизнь. Это не совсем секрет. Спроси себя, почему я охотно дала бы тебе полную свободу действий, если один неверный взгляд на мою работу мог бы заставить тебя сдернуть наручники.
– Ты права. Это то, что я есть, – я откусываю. Почему я закрыла на нее глаза? Почему она ?
– Нет, дорогая, ты работаешь полицейским . Ты такая же, как и любой из грешников внизу, за исключением того, что ты слишком упряма, чтобы принять это. Ты бы предпочла притвориться, что твои грехи не в счет, когда ты выйдешь за дверь. А ты была так занята, притворяясь, что никогда не думала обо мне. – улыбка Джейд скрывает убийственную тайну.
Хладнокровная чертова сука.
– Риск, на который я пошла, пропуская тебя через эти двери, должен рассказать тебе то, что тебе нужно знать. О нас двоих.
Странное напряжение распространяется от поясницы до макушки черепа. Хотя я не ослабляю бдительность, настороженность растет.
– О чем ты говоришь?
Она направляет меня в определенном направлении. Если я буду двигаться слишком быстро, она не ответит.
Джейд вздыхает, видя, что ей приходится что-то объяснять мне. – Я видела, что тебе нравится секс, детектив. Провела небольшое исследование. Выяснила, кто ты и откуда.
– Ты ничего обо мне не знаешь. – моя горечь очевидна.
– Я знаю, что ты ребенок, потерявший отца в таком юном воздасте, – она щелкает ногтями по столу, прежде чем встать и сжать ладони. – Может быть, карма дала мне шанс на искупление, чтобы то, что осталось от моей совести, могло быть спокойно. Не то чтобы это не так, правда.
Ее лицо исказилось в ухмылке от моего замешательства.
– Объясни, – кричу я.
– В молодости мы все слишком торопливы. Ты согласна? – она спрашивает. – К несчастью для меня, я позволила своим людям сойти с рук гораздо больше, чем следовало бы. Несчастные случаи случаются. Я должна была смириться с тем, что мои люди убивают любого, кто наткнулся на них, просто чтобы сохранить спокойствие, – она пожимает плечами, словно говоря, что в этом нет ничего страшного. Моя кровь становится арктической. – Когда ты сражаешься с Бродериком Стивенсом и желаешь такой силы, всегда есть какие-то тонкости, которые нужно проработать.
– Не говори этого, – я хочу все это услышать, но боюсь, что когда я это сделаю, я буду колебаться больше, чем сейчас.
– К сожалению, я всегда буду помнить этого красивого мужчину, – Джейд обходит стол, прежде чем отвести бедро в сторону и тяжело опереться на дерево. – Красивый, здоровенный мужчина, убитый одним из моих людей возле круглосуточного магазина.
Ее слова падают как бомбы.
– Я подумала, что ненужная смерть может стать испытанием. Поэтому я оставила зажигалку. – она изучает свои ногти.
– Зажигалка, – тупо повторяю я.
– Одна из зажигалок Бродерика. Я знала, что однажды это мне пригодится. Настоящая карта выхода из тюрьмы. Его убийство осталось практически незамеченным. Всем, кроме маленькой девочки, которая случайно оказалась на месте происшествия и украла мою зажигалку. Оно у тебя все еще есть, не так ли? Однажды ночью я видела, как ты использовала её, чтобы выкурить сигарету на заднем сиденье.
Меня трясет, и это уже не от страха. Или боль. Боль берет верх. – Ты лжешь.
– Ох? – Джейд дуется, что только усиливает мои сомнения. Надеюсь, это не отразится на моем лице. – Давай сейчас. Твой отец был просто побочным ущербом. Он умер ни за что. Ни одной причины. Разве от этого ты не чувствуешь себя лучше? Он не был каким-то наркобароном или торговцем. Он был просто жалким человеком. Алкоголик, заботящийся о дочери своей умершей жены, которая даже не принадлежит ему по крови.
Я замираю. Я знаю историю своей матери. Я знаю правду.
Но услышать это из уст Джейд?
Я сжимаю руку, все еще направляя на нее пистолет. – Заткнись, – приказываю я.
– Он тебе никогда не говорил? – она получает особое удовольствие от каждого резкого слова, как будто осознание этого каким-то образом подрывает мою решимость. – Твою мать изнасиловали . Избили и бросили умирать каким-то никем. Она сохранила ребенка, но покончила с собой, когда ты появилась. Твой отец – или, я думаю, отчим, кем бы он ни был – все равно заботился о тебе. Это романтично, правда. Когда ты об этом думаешь, – она качает головой, ее взгляд выражает жалость. – Подумай, сколько проблем это ему причинило.
Она просто заработала себе грязную и мучительную смерть, а не пулю в мозг, как я предполагала вначале. И та маленькая часть меня, которая раньше желала Габриэля, несмотря на побои, выросла настолько, что это единственная мысль в моей голове. Месть… и Жнец.
Я издеваюсь. – Если у тебя закончилось время для рассказов, возможно, ты сможешь просветить меня, почему меня должно волновать то, что ты говоришь. Почему меня должно волновать твое жалкое стремление к власти? Никто не знает, кто ты, Джейд. Какой-то дурацкий владелец клуба.
Она смотрит на меня, склонив голову набок. Моим ударам не хватает силы ее, и мы оба это знаем. – Это неправда, дорогая, и ты это знаешь.
– Значит, ты хочешь стать наркобароном, когда вырастешь? – спрашиваю я, пытаясь восстановить некоторый контроль. – Или это будет королева…
– Я хочу быть могущественной , – настаивает она. – Неприкасаемой. Я практически там. Мне нужно связать только два крошечных свободных конца. Ты… и Габриэль.
Я крепче сжимаю пистолет, но мне в спину врезается твердый камень.
Мужчина бьет меня прямо в то место, куда попал Габриэль, и я вижу его краем глаза.
Лысый мужчина из «Доков на Марки».
Мгновение спустя его руки схватили меня за горло, перекрывая доступ воздуха.
