Текст книги "Любовь после никогда (ЛП)"

Автор книги: Мелани Кингсли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

ДВАДЦАТЬ ТРИ

Габриэль

Просыпаться с женщиной на руках для меня в новинку.

Не то чтобы ужасно, но немного некомфортно. Это мое священное пространство. Массивная кровать с темными простынями становится моим безопасным местом, когда весь остальной мир сошел с ума.

Она нежна во сне. Маленькая и незначительная для всех, кроме меня. Инстинкты, которые я изо всех сил старался разрушить, поднимаются внутри и выдвигаются на передний план. Все, что касается Лейлы, подрывает мою тщательно выстроенную жизнь.

Я позволяю себе несколько секунд наблюдать, как она дышит. Она выглядит хорошо, но что будет, когда она проснется?

Она создаст хаос.

Она перевернёт мир с ног на голову.

Вытянув руки над головой, я делаю глубокий вдох, наполняя легкие и заставляя свое тело проснуться. Всё одной волной. В этом нет ничего постепенного. Легкое движение будит Лейлу, и она вскакивает, ее волосы вокруг головы напоминают крысиное гнездо.

– Который сейчас час?

– Рано. Солнце еще не взошло, – и мы оба обучены работать с дефицитом, когда дело доходит до сна.

– Не имеет значения. Мне пора идти. У меня сегодня пресс-конференция, – говорит она.

– Ты даже не знаешь, который час, – возражаю я, борясь с желанием затащить ее обратно в постель и снова трахнуть. И снова.

– Деван напишет мне. Где мой чертов телефон? – Лейла выскакивает из кровати, стоит обнаженной в комнате и кружится в поисках своего дерьма. – Габриэль…

– Наверное, оно все еще у тебя в кармане. Твоя одежда в ванной. Я их не трогал.

Нам не нужна была одежда.

Она бросается в ванную и стонет. – Боже мой. Посмотри, что ты сделал с моими волосами. Ты все испортил.

Хорошо, что она здесь не видит моей улыбки. Я бы точно получил пощечину.

– Так тебе очень идет, дорогая.

– Теперь мне придется это исправить. Это займет у меня целую вечность, – на мгновение наступает тишина, вероятно, пока она ищет свой телефон, а затем раздается возмущенный визг. – Чёрт. Пресс-конференция запланирована на десять. Не говоря уже о миллиарде сообщений от Девана, в которых говорится, что я оставила его в больнице.

– У тебя есть время.

Я откидываюсь на подушки, смотрю в потолок, дышу ровно. Даже чертовски блаженно.

Она возвращается в спальню, держа свою одежду двумя пальцами на здоровом расстоянии между ними и телом. Дерьмо. Я должен был уничтожить их. Надо было сделать что-то другое, а не позволить себе отвлечься, потому что теперь она смотрит на кровь своей подруги в холодном свете дня. Сушеная, коричневая, жесткая.

Она избегает смотреть на них и бросает их в изножье кровати. Я предполагаю, что она собирается развернуть еще одну агрессивную критику, чтобы отвлечься от потери, но вместо этого говорит: – Знаешь, произошло еще одно убийство. Сразу после того, как мы вчера вечером покинули «Доки на Марки». Я вернулась со своим напарником. Это большая шишка.

Я думал, что, возможно, будет трудно воспринимать ее всерьез, поскольку она стоит там с выпяченной грудью, но даже без одежды она вся в делах.

– Что ты имеешь в виду под словом «большая шишка»? – я принимаю сидячее положение, простыни накрывают мою нижнюю половину.

– Сын сенатора Уилсона, – отвечает Лейла.

Я замираю. Лысый мужчина, отвечающий за торговлю наркотиками, дошедший до убийства, на самом деле не является большим сюрпризом. Но какого черта здесь делал сын сенатора-плейбоя?

Это поднимает ставки слишком высоко для комфорта.

Лейла выгибает бровь, глядя на меня. – Ты собираешься меня отпустить?

Я качаю головой, чтобы очистить мысли. – Ты большая девочка. Ты знаешь, как себя вести.

Я не могу сказать, разочарована она или нет.

Она приближается к краю кровати, по-кошачьи ползет по простыням, пока не оказывается передо мной. Затем она снова опускается на корточки.

– Это… странно, – признается она.

Я издаю смех. – Ты сказала, что у меня грязный рот.

– Ты рассказал мне о своих убийствах, которые не являются убийствами.

– Ты стала более уязвимой, – говорю я.

Она проводит рукой по копне темных волос, ее глаза мягкие, но настороженные. – Это не та позиция, к которой я привыкла. Это больше, чем я делала с людьми раньше. Я не совсем уверена, как действовать, и знаю, что собираюсь натворить полный бардак.

– Если ты думаешь, что мне станет лучше, то ты заблуждаешься. Моя история – это шутка, дорогая.

Мое сердце сжимается, когда она тянется и кладет свою руку на мою. – Секс был больше, чем просто секс.

Она хочет, чтобы я сказал здесь что-то, чтобы не согласиться с ней. Она права, и мы оба это знаем, но слова все равно застревают где-то в моем горле, потому что признание этого кажется слишком большим для комфорта. Это похоже на шаг в направлении, из которого я не смогу вернуться в случае необходимости. Направление, в котором я больше ничего не контролирую. Ни моя жизнь, ни мое будущее, ни моя безопасность. Ничего из этого.

И все же мысль о сексе с кем-то еще в этот момент вызывает у меня тошноту.

Она доверяет мне.

Я доверяю ей.

– Мы находимся в адской фазе медового месяца, – вежливо говорю я. – Не так ли?

Она смотрит на наши скрещенные руки, а затем дарит мне милую, неземную улыбку, которой я ни капельки не доверяю. Лейла провела языком по нижней губе. – У таких людей, как мы, не бывает медового месяца. Это неестественно, и очень скоро я собираюсь сделать что-нибудь, чтобы саботировать это, знаю я это или нет.

– Нет, мы не получаем сияния медового месяца, поэтому нам приходится довольствоваться отличным сексом.

Это факт жизни, который мы оба неоднократно внушали нам обстоятельствами. Неважно, как часто вы пытаетесь обмануть себя, ожидая чего-то хорошего. Плохое всегда случается. Мне страшно сказать Лейле, что она, возможно, единственное хорошее, что у меня было в жизни, и эта чертова комбинация нас двоих работает только из-за этого. Она такая же сумасшедшая, как и я. Если вы окажетесь в этом свободном пространстве, пути назад уже не будет.

– Что бы ты сделала, если бы я попросил тебя не проводить пресс-конференцию? – я выхожу из себя. – Сможешь ли ты это сделать?

– Почему ты хочешь, чтобы я это прекратила?

Тот факт, что она спрашивает меня, не срываясь, о чем-то говорит. Я не тот человек, который опирается на веру или надежду. Я знаю, что лучше не верить, что, когда дела идут хорошо, так и останется.

И никто из нас не настолько глуп, чтобы думать, что вся эта ситуация не разразится торнадо.

– Я не думаю, что для тебя или твоего участка будет хорошо, если Бродерик окажется в центре внимания твоего. И именно это произойдет, если ты прийдешь на эту пресс-конференцию, – говорю я ей, убирая волосы с ее лица.

Она качает головой. – Сомневаюсь, что смогу что-то сделать. Не я контролирую эти вещи, и моему капитану и шефу это покажется подозрительным, если я упомяну об этом.

Ее глаза сужаются, когда она смотрит на меня. Выражение ее угловатого лица открытое, но она воздерживается от осуждения меня. Или мои мотивы.

– Пресс-конференция, посвященная этим убийствам, означает внимание. Внимание никогда не бывает хорошим, – говорю я ей.

Особенно, когда внутреннее кольцо хочет такой тишины. Позаботится о том, чтобы все было незаметно, как всегда происходит в нашем мире.

Я провожу рукой по волосам. – Чёрт.

Я влюбляюсь в нее.

Вот почему я нервничаю. Если с ней что-нибудь случится, я перестану быть мужчиной. Я буду зверем, у которого не будет ничего, кроме клыков, когтей и жажды. Я не перестану убивать, пока не верну все под контроль.

Никто из нас не может остановить пресс-конференцию, поскольку она уже назначена; я знаю это. Теперь мне нужно поторопиться.

– Я одолжу тебе одежду. – я коротко целую кончик ее носа, прежде чем спустить ноги с кровати и направиться к шкафу. – Мне нравится мысль, что ты носишь мои вещи.

– О, типа какого-то бренда?

– Нет, моя сперма внутри тебя – это бренд. Я просто думаю, что ты будешь очаровательна в одежде размером с цирковой шатер.

Она сладко краснеет, и я делаю долгий глубокий вдох, пытаясь расслабиться.

– Похоже, ты готов сбежать. Куда ты так спешишь? – она спрашивает.

– У тебя со своей стороны есть дерьмо, а у меня свое, – это вежливый способ сказать ей, чтобы она позволила мне заниматься своими делами и доверила мне это делать.

Я надеваю одежду «черное на черном». Я быстро проверю клуб, чтобы продолжить исследование и попытаться найти что-нибудь стоящее, чтобы смягчить удар от пресс-конференции. Если я смогу опередить внимание средств массовой информации, босс будет умиротворен. Недоволен, но я, черт возьми, могу сделать все, что могу с его перепадами настроения.

Если Тейни сказала Лейле не возвращаться в Бархатное Подземелье, то я посмотрю именно туда в первую очередь.

Ничто во мне не говорит об ангеле-мстителе. Я не собираюсь делать что-то радикальное, чтобы исправить ошибки, связанные со смертью Тейни. Но… она что-то значила для Лейлы. Что-то жизненно важное.

Тот, кто трахается с детективом, теперь трахается со мной. И я не уверен, кто из нас обрушит самое худшее дерьмо.

Моя одежда затмевает Лейлу. Она раскинула руки в стороны, и ткань свернулась вокруг нее. – Ты хочешь, чтобы я вышла вот так?

Я хватаю ее за задницу, прижимаю к себе и прижимаю свой член к ее животу. – Видишь, что ты со мной делаешь?

– В этой одежде. – она настроена скептически.

– В любой одежде, но мне очень нравится, что ты вообще ничего не носишь.

Она приподнимается на цыпочках и целует меня в подбородок. – Продолжай так говорить, и ты будешь тем, кто должен быть наказан.

Я стреляю ей волчьей улыбкой. – Пожалуйста, попробуй.

– Если я начну, мы будем здесь весь день, и ни у кого из нас нет свободного времени.

Одежда может быть смехотворно велика, но она уверенно шагает вперед после того, как я высаживаю ее у дома. Бархатное Подземелье пока не откроется, только сегодня вечером. Джейд будет там в любом случае. Она всегда там. Хотя у меня нет никаких шансов, что я снова ее трахну, может быть, мы сможем прийти к какому-то другому соглашению.

Я звоню ей на мобильный, находясь снаружи, и жду, пока она ответит. Она делает это на третьем звонке.

– Габриэль, – мое имя – тихое мурлыканье на ее губах. – Чему я обязана этим удовольствием?

– Впусти меня, – нет нужды говорить ей, где я. У нее есть камеры повсюду внутри и снаружи этого места. Она бы знала обо мне с того момента, как я остановился.

– Ты снова пришел со мной поиграть? – она издает серию смеха, который ощущается как когти на моей спине по совершенно неправильным причинам. Смех говорит о том, что я почувствовал ее вкус и вернулся за добавкой, кот, лакающий сливки, перед которым не может устоять.

– Мне не интересно играть, – рычу я. – А теперь открой эту чертову дверь, иначе я выломаю ее и воспользуюсь твоими зубами, чтобы открыть новый замок.

Джейд вешает трубку.

Чертова сука. Во всех смыслах этого слова она чертова сука, и я позволил ей играть эту роль, потому что мне нравится ее выступление. Это дает мне необходимое внимание и дает выход в те темные дни, в те напряженные дни.

Вместо того, чтобы ждать, пока она откроет дверь, я шагаю вперед и врезаюсь в нее каблуком ботинка. Хлипкий замок, который она установила, испустил дух после очередного удара, и довольно скоро я шагаю по коридору в недра Подземелья.

Джейд, скорее всего, в своем офисе, поэтому я делаю два шага за раз. Эта дверь открыта, и она ждет за своим столом с мягким выражением лица. Мягкая и добрая, как будто она не только что повесила трубку.

– Габриэль, – говорит она с улыбкой.

– Прекрати это дерьмо.

Я сдерживаю гнев, засовывая руки в карманы. Нож здесь, а на пояснице – кобура с пистолетом. Оба готовы, если она решит усложнить эту встречу, чем она должна быть.

– Расскажи мне о Тейни, – начинаю я.

– Тейни , – Джейд постукивает по подбородку указательным пальцем. – Имя ни о чем не говорит. Она одна из твоих игрушек на сцене?

Это все игра, и блок – это ход Джейд. Пора мне парировать удар одним из своих.

– Замечательно, что тебе нравится вести себя так, будто ты не понимаешь, о ком я говорю. Учитывая, что она у тебя в учете как сотрудник.

Я вижу это. Выражение лица Джейд, такое у человека, когда он полон решимости не попасться.

– Она? У нас здесь работает много людей, и не все из них достойны внимания, – отвечает она.

Восхитительно.

– Если ты здесь не для того, чтобы играть со мной, то сейчас для тебя ничего нет, Габриэль, – она поднимается на ноги и разглаживает невидимые складки пиджака, свет люстры над головой играет на ее обнаженной голове. – Если передумаешь, сможешь найти меня позже.

Чертовски маловероятно.

Должно быть, она видит то же самое и на моем лице, более прозрачном, чем мне хотелось бы.

Джейд щелкает пальцами в сторону кого-то в тени. – Пожалуйста, выведи мистера Блэквелла обратно на улицу. И пока ты этим занимаешься, купи новый комплект дверных замков, – говорит она ему.

Узнавание наносит мне удар под дых, когда парень выходит на свет, и мне требуется вся моя сила присутствия, чтобы скрыть удивление. Это лысый мужчина из «Марки».

У меня урчит в животе, мне жарко и я злюсь, но держу руки перед собой, как щит против Джейд. Позволить ей думать, что она взяла надо мной верх.

– Хорошо, – спокойно отвечаю я. – Я не хочу никаких проблем.

– Проблема – это то, что ты ищешь. Ты не сможешь меня обмануть.

Ее слова могут звучать как мурлыканье, но тон ее холоден и резок.

Наркотики связаны с этим человеком. С Джейд. И это делает этот клуб связью, которая раньше не имела смысла. Не «Кнут». Нам не следовало называть жертв проститутками. Это вовсе не проститутки, а сотрудницы Джейд.

Трахни меня.

По совету бармена, Тейни испугалась… Джейд тоже была в «Кнут» той ночью. Не для того, чтобы насладиться шоу, а для того, чтобы компенсировать ее сокращающееся число.

Болди идет в ногу со мной и сохраняет между нами расстояние в несколько шагов. Черт возьми. Джейд чем-то увлечена, и кусочки только сейчас начинают складываться воедино. Лейла должна знать.

Вернувшись домой, я просматриваю новости и вижу, что полностью пропустил пресс-конференцию. Новостные каналы гудят новостями о мертвом сыне сенатора, но Лейлу не видно, за исключением пятисекундного ролика, где она пристально смотрит на море репортеров и уверяет их, что полицейское управление делает свою работу.

Выглядит как темноглазая богиня прямо из преданий.

Я хватаю свой сотовый, чтобы отправить ей сообщение, но тут он гудит о входящем звонке.

Босс хочет новостей.

Я нажимаю, чтобы ответить на звонок. – У меня есть зацепка, – говорю я боссу. – «Бархатное подземелье»…

Босс меня перебивает. – Я сказал, чтобы это прекратилось. Не так ли?

– Да, сэр.

Пауза, а затем: – Ну, пресс-конференция, на которой полиция упоминает наши зажигалки как важное доказательство, плюс мертвый сын политика… это не исчезнет просто так, – его голос шелковистый и ядовитый, как змея.

– Я с этим розберусь, – тут же заверяю я его.

– Я не уверен, что ты это сделаешь.

Я сглатываю стон. – Не оскорбляй меня. Я был твоим шафером уже много лет.

– Это может быть правдой, но это занимает слишком много времени. Время – деньги, Блэквелл. Сейчас ты не стоишь того, что я тебе плачу.

– Я это предусмотрел. Я не уверен, что еще ты хочешь, чтобы я сказал.

– Не говори, а делай. Выясни, что знает детектив, занимающийся этим делом, а затем устрани угрозу.

Телефон щелкает, и я замираю.

Что, черт возьми, это значит?

Но я знаю. Ощущение болезненного жжения в груди говорит мне, что я точно знаю, что это значит, особенно когда телефон снова подает звуковой сигнал и меня охватывает страх. Текст приходит с одноразового телефона, номера, который отправляет только имена. Названия жертв, которые мне нужно убить.

И мое тело немеет, а сердце холодеет, когда я читаю имя, которое, как я никогда не думал, вызовет у меня такую бурную реакцию. На единственное имя, на которое я надеялся, молился неумолимому богу, в которого никогда не верил. Лейла Синклер.

ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ

Лейла

Находясь дома в душе, я думаю о Тейни.

Она умерла, чтобы защитить меня. Кто-то хотел, чтобы ее рот закрылся навсегда. Когда эмоции угрожают захлестнуть меня, я роняю голову на плитку. Если бы сегодня у меня не было пресс-конференции, я бы сразу отправилась в клуб, хотя это означало, что она умерла, чтобы предупредить меня напрасно.

Не зря.

И ложь самой себе не поможет.

Действительно, если бы я не знала в глубине души, что Габриэль направляется в «Бархатное Подземелье», я бы пропустила пресс-конференцию и пошла сама.

Но он это сделает. Ничего не сказав, он уйдет и получит ответы.

Наконец я отключаю воду и начинаю морально и физически готовиться к прессе. Мне плевать, как мои волосы выглядят в обычный день, но сейчас все по-другому. Это отражается на всем участке, начальнике и капитане Эшкрофте.

Пришло время надеть единственную боевую броню, которую мне разрешено иметь.

Женщина в зеркале знакома только тем, что форма лица такая же. Мой обычно золотистый оттенок кожи стал бледным, а пурпурные синяки под глазами выдавали, что я ни черта не спала.

Если бы не Габриэль…

Я хлопаю ладонью по центру зеркала. Доверять ему что-либо, кроме своего тела, – ошибка. Я должна убедить себя в этом факте, потому что иначе… я в опасности. Во многих отношениях, чем одна. А после смерти Тейни я на грани того, чтобы разбиться без возможности восстановления.

Это для нее , уверяю я себя, одеваясь.

Закрытие этого дела принесет справедливость не только для нее, но и для всех других бедных женщин, которых косили до нее.

Мысли о работе помогают мне сосредоточиться, заземлиться, дать мне возможность отбросить горе настолько, чтобы добраться до станции. Каблуки немного неудобны, а своды ног немного болят при каждом шаге к лифту. Пара узких черных брюк подчеркивает грань между работой и удовольствием, темная подводка для глаз нанесена на мои веки, а рубашка темно-фиолетового цвета.

Плечи отведены назад, позвоночник прямой. Профессионал Лейла.

Ни намека на разбитое сердце.

В сообщении от Девана говорится, что он уже здесь. Двери лифта со звоном открываются, и я выхожу в коридор, ведущий в КПЗ 9-го участка. Меня встречает шум и запах несвежего кофе.

А потом…

– О вау , Синклер. Кто бы мог подумать, что ты действительно сможешь выглядеть прилично?

Отвратительный укол – лишь первый из многих, нанесённых бедняками из полиции. Они накатывают на меня нескончаемой волной, замаскированной под подшучивание.

– Конечно. Я никогда не одеваюсь таким образом. Как будто это чертовски большое дело?

Джерри медленно хлопает мне в ладоши и встает из-за стола, кончики его усов топорщатся. – Сексуально, – говорит он. – Ты собираешься стать новым лицом силы? Пришло время показать это тело.

– Если вы не перестанете бездельничать, я подам на всех вас иск о сексуальных домогательствах, – угрожает Деван. Он выходит из-за угла с чашкой кофе в руке. – И не думайте, что я этого не сделаю. Мне так надоели ваши рты.

Я посылаю ему благодарную улыбку и направляюсь в его сторону. Деван, пожалуй, единственный человек, которого здесь будут слушать большинство парней. Даже Джерри слушает, хотя и неохотно, потому что никто из них не хочет ссориться с моим партнером. Я подавляю смешок, глядя на то, как выглядят некоторые молодые детективы, как будто они могут обссаться.

Тейни.

Мое настроение быстро портится.

– Преследуй ее еще раз, и все готово. Я ясно объяснил? – Деван лает. – Плохое поведение полицейских. Для мужчин.

При правильном наказании, хотя сапог по заднице для них был бы лучше, комната оседает настолько, насколько могут устроиться парни и девчонки.

Тем не менее, я благодарна.

Деван ждет, пока я упаду на стул, шипя от боли в ногах, прежде чем переместиться, положив руки по обе стороны от моего стула, чтобы я не могла куда-либо уйти. – Ты в порядке? – спрашивает он. – Ты исчезла от меня.

Я хочу сказать ему правду, что со мной никогда не было все в порядке. Вместо этого я заставляю себя улыбнуться ему. – Я держусь, как могу, – это правда, даже если это не вся правда. – Я не могла оставаться в больнице. После того, как хирург сообщил мне эту новость, Габриэль… он вытащил меня оттуда.

Я не скажу ему, сколько раз я читала и перечитывала последнюю текстовую строку с Тейни сегодня утром, или о той огромной дыре, которую она оставила в моей жизни. Она всегда была ярким светом, но тут же погасла.

Деван, конечно, поймет, если я ему скажу. Нам всем в какой-то момент жизни приходилось сталкиваться с потерей.

– Тебе следовало бы взять отпуск. Тебе не обязательно быть тем, кто будет вести эту пресс-конференцию. Ты держишься, но рано или поздно сломаешься, – продолжает он. – Никто не будет винить тебя, если ты решишь пропустить сегодня мероприятие. Эшкрофт согласится.

– Я сломаюсь в свое время. Эта конференция – часть работы, и мы оба это знаем, – я молча прошу его оставить эту тему.

– Это не делает мою ответственность меньше твоей. – Деван стонет, отпуская мой стул и устраиваясь на столе. Он моргает, сдерживая удивление, когда я беру его чашку кофе, забытую рядом с компьютером, и делаю глоток. – Это все еще мой случай. Позволь мне сделать это за тебя.

– В последнее время я уже пошла на некоторые уступки, позволив кому-то позаботиться обо мне, – шепчу я. – Теперь моя очередь.

Деван качает головой. – Ты не несешь ответственности за спасение мира, Л.

Мои губы кривятся. – Не мира. Только тебя. И Тейни.

Я потерпела неудачу по одному из этих пунктов.

Я смотрю на часы и отталкиваюсь от стула, сдерживая нервы. Сегодня у меня едва осталось достаточно времени, но пресса уже будет ждать в конференц-зале, капитан и шеф с ними.

– Я в порядке, – я провожу руками по рубашке. – Разве я не хорошо выгляжу?

– Ты выглядишь как дерьмо.

– Это все часть моей техники. Оставайся здесь. Продолжай работать над поиском доказательств.

Он округляет на меня глаза. – Ты, черт возьми, серьезно? Я не собираюсь здесь оставаться.

– Да. Как я уже сказала, я это предусмотрела. Сделай это для меня, пожалуйста, Дев? – я похлопываю его по руке, прежде чем идти по коридору с впалой грудью. Хорошо, что по дороге сюда у меня было время подумать о том, как я хочу сегодня отыграть этот концерт.

К тому моменту, когда я обхожу небольшой помост под крики репортеров и непрерывные вспышки ярких огней, у меня все под контролем, включая меня самого. Знакомый гнев вернулся и пылает в моем нутре.

Злость на все, что я потеряла, и на чертову несправедливость всего этого.

Держать на себе центр внимания – в прямом и переносном смысле – дело несложное. Да, верно, я ведущая в этом деле. Нет, я работаю одна по личным причинам. Я единственная, кто следит за зацепками, связанными с сыном сенатора. А что насчет моего напарника? Увяз в других делах. Слишком занят, чтобы помочь мне с этим.

По лёгкому моему взмаху несколько других офицеров, окружавших сцену, встали на места, чтобы не дать Девану налететь с того места, где он наблюдает, изо всех сил пытаясь понять.

– Детектив Синклер! – один из репортеров пробивается из толпы с поднятой рукой. – У вас возникли проблемы с управлением этим делом самостоятельно? Учитывая громкий характер вашей последней жертвы, вполне понятно, что вам нужна как можно больше помощи.

Я ожесточаю свое сердце, качаю головой. – У меня нет абсолютно никаких проблем. При необходимости я привлеку ресурсы, но на данный момент это все процедура. Сбор и исследование доказательств осуществляется поэтапно. Будьте уверены, убийца будет пойман и привлечен к ответственности. Наши сердца сочувствуют друзьям и семье сенатора Уилсона. Империя-Бэй понес разрушительную утрату.

Я отказываюсь отдать должное Девану в этом деле по одной простой причине: там есть убийца, и я не могу позволить другому человеку умереть. Мне нужно быть уверенной, что когда пистолет направлен на кого-то, это буду я одна. Если я скрою его имя от средств массовой информации, у нас будет шанс выбраться живыми.

Деван ждет своего часа, когда я завершу пресс-конференцию и оставлю капитана Эшкрофта отвечать на дальнейшие вопросы. Мой партнер бросает один взгляд на мое лицо, а затем бесшумно идет в ногу со мной.

– Я знаю, что ты делаешь, – голос у него хриплый, болезненный. – И почему ты не пробежалась со мной перед тем, как уйти туда?

Я качаю головой. – Мне жаль.

В последнее время я часто извиняюсь. И раньше меня это никогда особо не беспокоило, когда я беру на себя инициативу таким образом, но сейчас беспокоит.

– Тебе повезло, что меня не волнует вся эта чушь.

Кажется, он это понял. Надеюсь, он это получит.

– Хорошо.

– Меня волнует то, что ты только что сделала с собой. Ты смотришь в дуло пистолета одна, Лейла. Я знаю, что дела обстоят плохо, но достаточно ли они плохи, чтобы тебе хотелось умереть? – он задает вопрос просто.

Мой сотовый внезапно весит в кармане тысячу фунтов. Вместо того, чтобы снова просматривать сообщения Тейни, я направляюсь к компьютеру и жестом приглашаю Девана сесть рядом со мной.

– Прямо перед тем, как кто-то ее застрелил, Тейни сказала мне больше не ходить в клуб. Габриэль сейчас едет туда, но все взаимосвязано. Она что-то нашла, чему-то научилась. Я думаю, нас ждет большой прорыв.

Деван подходит ко мне, наши голоса становятся тише, чтобы никто из остальных не услышал. – Ты ходила в эти клубы целую вечность. Ты когда-нибудь подозревала что-нибудь подозрительное?

Я никогда не ценила его деловое отношение больше, чем сейчас.

Я бросаю на него взгляд. – Как ты думаешь, я бы позволила Тейни остаться там, если бы боялась, что она пострадает? Она была мамой-медведицей до конца.

– Я помню, когда Velvet Underground был стриптиз-клубом. Когда ты была ребенком.

Конечно, как будто он намного старше меня.

– Кто тогда этим управлял?

Деван чешет голову. – Я думаю, та же самая женщина. Джейд вроде?

Мой желудок делает неприятный переворот. – Ну, тогда она намного старше, чем кажется. И занимается этим уже давно.

Так что же мне не хватает?

– У тебя с ней были какие-нибудь стычки? – спрашивает Деван. Он достает из кармана пальто блокнот и ручку и начинает делать заметки на пустой странице.

– Нет. Ни от кого там. Я вводила название клуба в наши зашифрованные браузеры, но ничего не появляется. Никаких записей, никаких новостных статей. Это меня шокирует. Здесь должно быть что-то, если она так долго занимается бизнесом.

Я хватаю телефон, чтобы отправить быстрое сообщение Габриэлю, но останавливаюсь, немного ошарашенная тем, насколько естественно знать его мнение по этому поводу.

Он всегда в клубе.

Он должен знать о Джейд больше, чем любой другой человек, работающий там. Он один из их звездных исполнителей. И я видела, как она на него смотрит: она хочет его. Если кто и сможет раскопать компромат на эту суку, так это Габриэль.

Деван пристально смотрит на меня, как будто он знает о том, что происходит, больше, чем я. – Тебе нужно продолжать копать, – говорит он мне.

Я выдыхаю. – Конечно, я буду продолжать копать. Как ты думаешь, что это такое? Моё первое родео?

– Ух ты, – он закатывает на меня глаза. – Ты смешная, когда влюблена.

Его заявление почти выбивает меня из колеи. – А тебе, мой прекрасный друг, пора убираться отсюда с такими разговорами.

– Это парень, не так ли? Габриэль. Тот самый, который на днях появился в парке. – Деван выглядит так, будто считает, что заслуживает награды.

– Ты имеешь в виду вчерашний день?

– Неважно, когда. Ты споришь со мной о семантике. В этом сказано все, что мне нужно знать. – он откидывается назад и сплетает пальцы за головой. Выглядел так же непринужденно, как если бы мы отправились на тропический пляжный отдых.

– Ты совсем сошел с ума. – и все же я прекрасно осознаю все, что он мне говорит, так же, как и всякий раз, когда думаю о Габриэле. – А теперь перестань совать нос в мою личную жизнь и возвращайся к работе, мой теневой напарник. Я действительно не могу сделать это без тебя.

Он приветствует меня, и мы с Деваном проводим отдельное исследование, чтобы раскопать компромат на секс-клуб. В конце концов у меня горят глаза, и мне приходится отталкиваться от стола, чтобы потянуться.

– Мне всего лишь нужна минута.

Он кивает, слишком сосредоточенно, и я направляюсь в ванную. Нет, не ванная. Кофейня. Много-много кофеина, потому что недостаток сна и эта чертова пресс-конференция вызвали у меня ужасную головную боль.

Ключи от машины в руках, я корректирую курс и направляюсь к лифтам, останавливаясь только для того, чтобы нажать кнопку, которая доставит меня в гараж.

Двери со звоном открываются, и Адам высовывает голову, его глаза расширяются, когда он видит меня. – Вот дерьмо. Лейла. – он прочищает горло, звук переходит в легкий приступ кашля. – Мне жаль! – его глаза сейчас слезятся. – Я собирался найти тебя.

– Ты искал меня?

– Да. У меня есть информация об утечках.

Ну, черт. Я хватаю его за руку, тащу в одну из комнат для допросов и закрываю за собой дверь, убедившись, что ни один из динамиков не включен. – Как ты думаешь, ты можешь объявить об этом немного громче? Чёрт.

Адам выглядит смущенным. – Мне жаль.

– Мне не нужны твои извинения. У тебя есть информация? Расскажи мне.

Он качает головой. – Я могу показать тебе. Сейчас. Без проблем, – он хватает свой сотовый. – У меня есть VPN и мощное программное обеспечение для защиты от слежения за этим малышом, – говорит он мне. Он поднимает экран. – Во время поиска я определенно не обнаружил никаких проблем с брандмауэром и никаких взломов извне. За те недели, что прошли с тех пор, как ты занялась этим делом, не было даже перерывов в связи. Смотри.

Он показывает мне таблицу с собранной им информацией. – Можешь ли ты выразить это на языке, который я пойму?

– Я, ах… – Адам замолкает, и пот практически катится по его лицу.

Он может нервничать, но он ни в коем случае не все испортил.

– Утечка произошла изнутри, – шепчет он.

Моя кровь стынет. У меня осталось достаточно сил, чтобы похлопать его по плечу. – Хорошая работа.

Адам краснеет, цвет его кожи резко контрастирует с его бледностью, и я еще раз благодарна его мозгу, хотя я никогда не смогу работать один на один с таким нервным человеком.

– Я должна рассказать своему напарнику, но чертовски хорошая работа, Адам.

Габриэлю тоже нужно знать. Два моих напарника. Один занимается преступностью, другой работает на закон. У убийцы, которого мы оба ищем, есть человек внутри. Или люди . Кто знает, сколько людей подрывали меня с самого начала?

Вернувшись к лифту, я нажимаю пальцем на кнопку, ожидая его прибытия. Это занимает чертовски много времени. Лестница. Этажом ниже. Я открываю ручку и натыкаюсь прямо на Клинта.

Он улыбается мне. – Очень жаль, что ты для всех такая стерва, – начинает он. – На камере ты – прекрасный приз.