Текст книги "Воительница: Под полной Луной (ЛП)"

Автор книги: Мелани Карсак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Лейф, однако, повернулся и посмотрел назад.

– Кого-то сейчас удар хватит.

– И не одного, – заметил Хофунд.

На мгновение я бросила взгляд в сторону зала заседаний. Сквозь деревянные планки уловила выражение лица конунга Гудмунда, который сильно хмурился и серьезно размахивал руками. Дед стучал кулаком по столу, а затем и вовсе отвернулся от конунга. Ярл Туве, старший в группе, сидел молча, поглаживая бороду. Однако, заметив суматоху, Эрик, сын ярла Туве, поднялся и присоединился к группе.

Эйдис втиснулась между мной и Лейфом.

– Тор борется с Ёрмунгандом, – сказала она, указывая на дальнюю часть дома, и наполнила наши чаши.

– Но Тор не смог поймать змея, – заметил Хофунд, глядя на Эйдис.

– Верно, – подмигнула ему Эйдис.

Хофунд сел на скамью.

– Лейф рассказывал, что ты – вёльва.

– Это всё, что он обо мне рассказывал? Я разочарована, – усмехнулась Эйдис.

Лейф рассмеялся, обнял девушку за талию и притянул ближе.

– Не всё, – прошептал он.

– Да? – задумчиво протянула Эйдис.

– Что ж, вёльва, что ты скажешь об этом разговоре? – спросил Хофунд, указывая за спину.

Взгляд Эйдис стал серьёзным.

– Я уже говорила тебе. Но… – продолжила она, воздев палец к небу. – Асы и ваны никогда не отдадут то, что тебе нужно, без малейших трудностей.

Хофунд приподнял свой рог.

– Скол! – произнёс он и осушил эль.

Эйдис взяла кружку Лейфа.

– Скол, – ответила она.

Из зала заседаний вышел дедушка.

– Лейф! – рыкнул он и махнул тому рукой.

Лейф удивлённо вскинул брови и перевёл взгляд на Хофунда.

– Я тоже пойду, – сказал Хофунд, и они ушли.

Я посмотрела на Эйдис.

– В чем дело? Разговор ведь не только обо мне?

Эйдис кивнула.

– Силки расставлены. Темные тени приближаются из каждого угла. Боги играют не только с тобой, Хервёр. Со всеми нами. Всеми нами.

Я снова перевела взгляд на зал заседаний. Я предупреждала Хофунда. Этому не суждено сбыться. Мне предстояло жить и умереть в Далре, девой, которую не любил никто, кроме Одина. Бывали судьбы и похуже. Но в тот момент мне было плевать на остальных.

Желая отвлечься от подступившей к горлу тошноте, мы с Эйдис отправились на кухню в поисках маленькой Хилли и по пути встретили маму.

– Куда вы? – поинтересовалась она.

– На кухню, проведать Хилли.

– А, ясно, – сказала она. Как лист, плывущий по волнам в потоке реки, мама последовала за нами. В тесной кухонной комнатушке мы нашли девочку, замешивающую тесто, а старая Ода наблюдала за ней краем глаза.

Я улыбнулась Оде.

– Как поживает моя маленькая подопечная? – спросил я, стараясь выбросить из головы неприятные мысли о том, что происходило в зале.

– Должно быть, мать научила её кое-чему на кухне. Ты правильно сделала, что купила её, Хервёр.

Я подошла к девочке и стал наблюдать за ее работой. Ее маленькие пальчики работали деловито и умело для такого маленького ребёнка.

– Не хочешь сделать перерыв? Я могу сводить тебя к козам, – прошептала я.

Девочка замерла и посмотрела на старую Оду.

– Можно? – спросила она женщину.

Ода кивнула.

– Я принесу твою одежду, – сказала Эйдис и быстро побежала в нашу комнату.

– Вот, попробуйте, – сказала Хилли, отщипывая два кусочка хлеба и протягивая маме и мне.

– Ты сама его сделала? – поинтересовалась мама.

Хилли кивнула.

Я засунула свой кусочек в рот. Хлеб был еще теплым, мягким в середине, а корочка хрустела.

– Идеально, – произнесла я.

Мама разорвала свой кусок пополам и отдала вторую часть Хилли. Ребенок с радостью взял подарок.

Эйдис вернулась быстро, и мы вчетвером оделись и отправились на улицу. Взяв Хилли за руку, я повела её к загонам для животных.

Она тут же бросилась обнимать коз, негромко щебеча с ними. Мать последовала за ней, взяв на руки козленка и поглаживая его.

Мы с Эйдис не разговаривали. Все вокруг словно висело на грани катастрофы, и это было слишком тяжело.

Мы еще некоторое время постояли у загона, когда я услышала громкие мужские голоса. Повернувшись, увидела приближающуюся группу, впереди которой шел Лейф. К моему удивлению, все они были одеты по-боевому. У Лейфа было серьезное выражение лица.

– Лейф! – позвала я, делая шаг вперёд.

Он вздрогнул, словно его выдернули из раздумий.

– Хервёр? Я искал тебя. Что ты здесь делаешь?

– Я… Не важно. Что случилось?

Он перевёл взгляд с меня на Эйдис.

– Я еду в Сильфрхейм. Дедушка считает, что моему отцу грозит опасность.

– Опасность? От Эгила и Эйлифа?

Лейф кивнул.

– Мы отправимся по суше, – сказал он, указывая на уже готовый к выезду военный отряд. – Сын ярла Туве, Эрик, отправится на корабле. Я не понимаю, что происходит. Дядя Эгил всегда был очень добр ко мне, но он ненавидит отца. А Эйлиф… Он амбициозный человек. Не знаю. Что-то пошло не так.

– Я должна пойти с тобой, – сказала я, и меня охватила паника.

– Эх, если бы ты могла, сестра… Дед, как и ты, верит, что Эгил и Эйлиф стоят за нападением Горма. А теперь, когда моего отца больше нет…, – Лейф покачал головой.

– Ярл не знал, что Кальдер уезжает?

– Нет. Моя мать клянется, что Кальдер рассказал ей. Она клянется, что беспокоиться не о чем. Она пыталась помешать дедушке отправить меня вслед за ними.

Я нахмурилась.

– А ты… Ты когда-нибудь слышал что-нибудь об отношениях твоей мамы и Эгила?

– Мамы и Эгила?

В этот момент оживилась моя мать.

– О, да. Аста и Эгил были любовниками много лет. Эгил – твой отец, Лейф, – рассеянно сказала она, а затем поцеловала козленка, которого держала на руках.

Мы уставились на неё.

– Тётя Свафа? – в ужасе прошептал Лейф.

– Аста не отдала бы свою девственность мужчине, которого не любила. А Кальдера она уж точно никогда не любила. Она отдалась Эгилу, прежде чем ее заставили выйти замуж за Кальдера. Ты – ребенок от этого союза.

Лейф перевёл взгляд с мамы на Эйдис.

– Она говорит правду?

Эйдис посмотрела на мать, и её глаза затуманились, когда она устремилась мыслями в потусторонний мир.

– Да, – прошептала вёльва.

Лейф тихо выругался.

– Лейф, – я подошла и положила руки брату на плечи.

Он покачал головой.

– Это не имеет значения. Я сын Кальдера, а мои дяди похитили и, без сомнения, убили человека, которого я знаю, как своего отца. Но Хервёр, – сказал он, взяв меня за руку и оттащив подальше от остальных. – Конунг Гудмунд… Он просил за тебя. Дед не сдавался. Он сказал конунгу, что ты проклятая девушка и что Хофунд будет страдать из-за тебя. Король надавил на него…

– И?..

– Спор был жарким. Дед перевел разговор с тебя на обсуждение ярла Ньяла. Я не знаю, каков будет результат. Конунг Гудмунд и Хофунд вернутся домой утром. Меня здесь не будет. Ты должна доверять Хофунду. Он действительно заботится о тебе, и я никогда не видел, чтобы он смотрел на женщину так, как смотрит на тебя. Он честный человек, Хервёр. Но я не знаю, что из этого выйдет.

– Значит, Хофунд не едет с тобой в Сильфрхейм?

Лейф покачал головой.

– Дедушка не хочет, чтобы мы расхлёбывали эту кашу с помощью конунга. Нам и так придётся не спускать глаз с Эрика, сына Туве.

– Думаю… думаю, что у нас может появиться союзник в лице Эрика, если мы – ты – будешь действовать правильно.

Лейф задумчиво кивнул.

– Это всё здорово, Хервёр, но…

– Обо мне не беспокойся. Самое худшее, что может случиться, когда ты вернёшься, – это то, что я буду сидеть у очага и вышивать.

– Уж лучше видеть твой труп, чем это.

– Такой вариант всегда возможен, с учётом отношения деда ко мне. В любом случае, да благословит и сохранит тебя Один.

– И тебя, – сказал он, затем повернулся и протянул руку к Эйдис, притягивая ее к себе. Не говоря ни слова, он впился в ее губы страстным поцелуем, затем нежно поцеловал в нос, развернулся и молча направился к остальному отряду.

Мы с Эйдис стояли и смотрели, как группа воинов скрывается в ночи.

– Он вернётся? – шёпотом спросила я у Эйдис.

Она молча смотрела в темноту, пока лошади не исчезли за холмом.

– Вернётся, – наконец глухо произнесла пророчица. – Но пройдет еще много времени, прежде чем мы снова увидим его.

Глава 23

Возле дверей главного дома я встретила Хофунда.

– Хервёр, – прошептал он. – Я искал тебя.

– Идемте, леди Свафа, – сказала Эйдис и наклонилась, чтобы подхватить Хилли. – И ты, дюймовочка.

Хилли хихикнула, и они втроём скрылись в здании.

Хофунд взял меня за руку, и мы направились к пристани.

– Лейф ушёл, – начал он.

– Я знаю, – кивнула я. – Встретила его по дороге.

– Разговор с твоим дедом прошёл не так, как я надеялся.

– Я тебя предупреждала.

– Что его так раздражает? Он не сообщил никаких деталей, но я давно не видел в человеке столько злости.

– Все тайны запреты внутри его головы и маминой памяти. Правды не знает никто.

– Он предупредил меня, что с тобой я сильно рискую, – вздохнул он.

– Возможно, так и есть.

– Ты хочешь бросить это место? Хочешь уплыть со мной?

Я хотела. Очень хотела. Но что, если я действительно проклята? Если я на самом деле принесу Хофунду лишь беды?

– Хочу, но…

Он приложил палец к моим губам.

– Приходи утром. Мой отец – конунг, и после него конунгом стану я. Что может сказать и сделать ярл? Мы уплывём. Возьми с собой Эйдис, так я могу быть уверен, что нас найдёт потом Лейф.

Я рассмеялась и оглянулась через плечо на дом.

– По крайней мере, подумай об этом. – Хофунд погладил меня по щеке. От его прикосновения по моему телу побежали мурашки, вызывая сладкие мысли. Он притянул меня к себе, и я обхватила его обеими руками, чувствуя под ладонями сильное тело. В море тоски забрезжила крупица надежды.

Гудмунд был конунгом. Ярл должен прислушиваться к его желаниям, таков закон. Может… может, я ошибалась? Может, я старалась держать от Хофунда подальше без всяких причин?

– Хервёр, – прошептал он, взяв мое лицо в свои руки. – Плывём со мной домой. Моя мать говорила, что я узнаю девушку, которая станет моей женой, как только увижу ее в голубом платье.

– Очень туманное пророчество, – улыбнулась я. – А если бы я оказалась ведьмой? Стал бы ты следовать видению своей матери, если бы я была стара, как твоя прабабушка? Даже если б на мне было голубое платье?

Хофунд рассмеялся.

– Хервёр. Будь готова, и да поможет нам Тор.

– И да присмотрит за нами Один.

Нежно коснувшись моего подбородка, Хофунд наклонился и легонько поцеловал меня в лоб.

– Ты замёрзла.

– Так зима же.

– Иди внутрь. Отдохни. Увидимся утром.

Я кивнула.

– Спокойной ночи, – пожелала я, сжимая его ладонь.

– Спокойной.

С этими словами я повернулась и пошла в дом. Когда я вернулась обратно в главный зал, маленький кусочек надежды в моем сердце начал расти и разливаться внутри теплом. Может, конунг убедит дедушку отпустить меня. А может, и не важно, отпустит он меня или нет. Я наконец-то покину это место. Я наконец-то найду свою судьбу.

Хервёр.

Правда уже близко.

Глава 24

Когда я зашла в спальню, моя мать уже спала. Эйдис лежала в моей постели и ждала моего возвращения.

– Хервёр, – прошептала она.

– Отдыхай, Эйдис, – покачала я головой.

– Как я могу отдыхать, когда Лейф неизвестно где?

– Ты же сказала, что мы увидим его снова, так чего переживать?

– Ты права, – она повернулась ко мне спиной и накрылась с головой.

Я покачала головой. Эйдис в своём репертуаре – забрала самое тёплое одеяло.

Но даже сейчас мой разум ухватился за ее пророческие слова. Мы не увидим Лейфа долгое время. Возможно, дела в Сильфрхейме пойдут не очень хорошо. А может, все пройдет очень хорошо, и Лейфу придется наводить там порядок. Этого никак нельзя было предугадать.

А может, я уже утром покину Далр с Хофундом, взяв с собой Эйдис.

Даже если конунгу не удастся уговорить дедушку, почему я должна оставаться?

Я пересекла комнату, укрыла маленькую, сладко сопящую Хилли и села перед очагом, глядя в пламя.

Что мне делать?

Если я уйду, кому это повредит? Точно не маме. Даже в таком состоянии она любимица деда. Лейф поддержит меня. Если я возьму с собой Эйдис, она будет в безопасности.

Никто не знал, кто такая Хилли, и никто не станет обижать маленького ребенка, которая стала в этом доме служанкой. Мой уход никому не навредит. Мне нужно было попрощаться с Ирсой, но даже если у меня не получится, уверена, она меня простит.

Мой разум был настолько измотан размышлениями, что я поднялась, упала в кровать и быстро погрузилась в сон.

Он вернулся, как и каждую ночь.

Как и всегда, я шла через горящую деревню к дереву на холме. Но на этот раз, когда я искала Всеотца, его там не было. Вместо него у подножия дерева я увидела вход в пещеру, освещаемый синем пламенем.

Мои руки задрожали, когда из глубины пещеры появился мужчина, сжимавший в руке меч. Клинок сверкал так, словно на него светило солнце. Когда мужчина приблизился к голубому пламени, я смогла лучше разглядеть его черты.

У мужчины были ярко-рыжие волосы, а тело, сплошь состоящее из мускулов, покрывало плетение татуировок.

Он поднял меч, сверкнувший пламенем, будто от солнца, и я зажмурилась.

Хервёр.

Дочь моя.

Он идёт за тобой.

Проснись!

Я проснулась от толчка, когда кто-то схватил меня за лодыжку и стащил с кровати. Быстро перевернувшись, я схватила свои топоры и повернулась, чтобы замахнуться, но неизвестный сильно дернул меня за ноги. Я упала на пол и снова вскочила, приготовившись отбиваться. И каково было моё удивление, когда я увидела перед собой деда. Его глаза потускнели, а на лице застыла злоба.

– В какие игры ты играешь? – прошипел он мне.

– Дедушка? – опешила я. – Что ты делаешь?

– Шлюха!

– О чём ты?

Краем глаза я заметила, как с кровати встаёт Эйдис.

И только крепче сжала древки топоров.

Дедушка схватил меня за волосы и сильно дернул, толкнув на пол перед очагом. Стоило мне упасть, как он пнул меня еще раз. И ещё. И ещё. Боль разлилась по всему телу. Я застонала, почувствовав, как что-то хрустнуло и стало тяжело дышать. Боги, неужели он сломал мне ребра?

– Хервёр! – вскрикнула Эйдис.

– Ещё одно твое слово, и я перережу тебе глотку, – рявкнул на нее дед, а затем снова повернулся ко мне. – Думала, сможешь завоевать сына конунга? Кем ты себя возомнила? Ты и твоя проклятая кровь. Неужели ты думала, что я позволю тебе разрушить эту семью, а вместе с ней и всех нас? Ты будешь жить и умрешь служанкой этого дома, не более свободной женщиной, чем Эйдис. Услышь меня, девочка. Услышь меня хорошенько. Ты никогда не выйдешь замуж. Никогда не родишь ребенка. Ты никогда не будешь делать ничего, что я не разрешу. Ты поняла меня?

Он выбил один из топоров из моей руки, затем вырвал другой и швырнул его через всю комнату. С черными от ярости глазами он забрался на меня и прижал к полу. Он бил меня снова и снова, пока я не почувствовала привкус крови во рту. Затем он обхватил руками мое горло.

– Надо было скормить тебя тем волкам, – прошипел он и начал сжимать моё горло. – Я сохранил тебе жизнь только благодаря ей. Я должен был скормить тебя волкам или бросить в море.

– Дедушка, – попыталась прошептать я, но слова выходили хриплыми, воздуха не хватало. Я попытался оттолкнуть его ослабевшими ногами, но он только крепче прижал меня к полу.

– Я должен был скормить тебя тем волкам, – повторил он яростно.

Перед моими глазами замелькали черные пятна. Я попыталась сделать вдох, но не смогла. Голова стала легкой, а в висках появилась жуткая боль. Горло болело, когда он ещё сильнее сдавил трахею.

– Я завершу то, что должен был сделать ещё давным-давно, – прохрипел он сквозь стиснутые зубы.

Сознание стало потихоньку покидать меня. Я почувствовала, как глаза закатились, ноги стали ватными, а сил на борьбу за воздух становилось всё меньше. Клянусь богами, он собирался меня убить.

Я шарила руками вокруг, искала свои топоры, но они были слишком далеко. Я посмотрела в сторону двери. На краткий миг я увидела высокого мужчину, который стоял на пороге, опираясь на свой посох. Он смотрел на меня из-под криво надвинутой шляпы, а на месте его левого глаза была тёмная дыра.

Один.

Всеотец.

Помоги мне.

Видение рассеялось как дым, когда за спиной дедушки появилась Эйдис. Она подняла табуретку и ударила старика по голове. Тот повалился на пол.

От шума проснулась мама.

– Во имя богов, вы все с ума посходили? Что происходит?

Эйдис протянула мне руку, помогая подняться. Я схватила свои топоры и поспешила встать на ноги. Я едва могла дышать. Перед глазами снова заплясали черные точки. Дыхание со свистом вырывалось из повреждённого горла. Эйдис прижалась ко мне, не давая упасть.

Дед медленно поднялся, яростно сверкая глазами. По его подбородку стекала струйка крови – видимо, при падении он разбил губу.

– Отец, у тебя идёт кровь, – встревожилась мать и направилась к нему, но он оттолкнул ее. Она споткнулась и упала на кровать, уставившись на отца широко распахнутыми глазами.

– Шлюхи! Грязные тупые шлюхи, – выплюнул дед, глядя на нас с Эйдис.

– Отец! – вскрикнула мама.

– Это всё твоя вина, – прошипел он, поворачиваясь к ней. – Твоя. Ты принесла эту заразу в мой дом.

Пытаясь отдышаться, я посмотрела деду в глаза.

– Люди пытаются убить тебя, плетут заговоры против твоей семьи, – прохрипела я, – а тебя волнует только это? Позволь мне уйти. Какая тебе разница?

– Я не позволю тебе обречь на гибель конунга, а заодно и всех нас. Я должен убить тебя прямо на этом месте, – зашипел он.

– Отец, не надо! – с болью в голосе прошептала мама.

– А ты, – он повернулся к Эйдис, – нигде не сможешь от меня спрятаться, и видения твои тебе не помогут. Ты заплатишь кровью за то, что сотворила.

– Боги милостивые, что происходит? – воскликнула Аста, ворвавшись в комнату; ее волосы и одежда были в беспорядке. – Отец, почему у тебя кровь? Что здесь происходит?

– Я изгоняю Хервёр из Далра. А кровь её рабыни завтра насытит наших богов.

Аста настороженно выгнула бровь.

– Нет, отец. Ты же знаешь, что Лейф любит эту девушку.

– Я уже сыт по горло вашими влюбленностями, – крикнул дедушка, а затем повернулся и уставился на меня. – Убирайся из этого дома. Покинь это место, но даже не вздумай плыть с конунгом.

Я тяжело сглотнула и дотронулась до шеи.

– Я уйду при одном условии, – мой голос был слаб, но уверен.

– Ты не в том положении, чтобы ставить мне условия!

Я нахмурилась.

– Именно в том. Я могу прямо сейчас отправиться к конунгу Гудмунду. Я могу выйти замуж за его сына, однажды стать женой конунга и выставить тебя на посмешище, когда моей душе будет угодно. Или я могу покинуть это место как изгнанница, как ты того требуешь, – резко произнесла я.

– Хервёр, не надо, – всхлипнула мама.

– Конечно, ты станешь мне угрожать. Даже не удивлён. Назови свои условия, – процедил дедушка.

– Пощади Эйдис. Оставь её в покое – и я уйду.

Дедушка зарычал.

– Только попробуй нарушить своё слово, и она заплатит. И запомни: ты погубишь всех, кто тебя любит.

– Хервёр, – начала возражать Эйдис.

– Собери мои вещи, – перебила я её.

Эйдис замерла.

– Делай, что я говорю! – крикнула я.

Не говоря больше ни слова, Эйдис повернулась и стала быстро собирать мои вещи.

Я бросила быстрый взгляд на Хилли. К моему удивлению, девочка крепко спала. Хвала богам.

– Это безумие, – попыталась вразумить деда Аста. – Сначала ты отправляешь Лейфа в поход посреди ночи, а теперь изгоняешь Хервёр?! Не иначе, как Хель заразила твой разум темными мыслями. Хервёр – наша кровь, и не важно, кем был её отец!

Едва она успела произнести последние слова, как дедушка влепил ей пощёчину.

Аста ахнула.

– Закрой рот, – мрачно проговорил он. – Ты тоже причастна к этому беспорядку. Я знаю, что причастна. Эгил заплатит за все, что сделал. Заплатит кровью, и это будет последнее, что ты о нём услышишь. Сегодня ночью я закончу то, что начали вы двое.

Аста долго смотрела ему в глаза, а потом повернулась и выбежала из комнаты.

– Отец, – произнесла мама, осторожно подходя к нему. Я знал этот тон. Только она могла остудить его гнев. Но не сегодня.

– А ты…, – ткнул он в маму пальцем. – Ты узнаешь, кто здесь главный. С тобой я разберусь позже, – прошипел он.

От его слов у меня мурашки побежали по коже.

Мама побледнела.

Я повернулась и посмотрела на дедушку. Я выдержала его взгляд, и в моих глазах горела ярость, а кровь забурлила ненавистью. Я чувствовала, как она бьется в висках, а руки трясутся от злости.

Мне потребовались все силы, чтобы не изрубить его на куски. Сегодня ночью я могла его убить.

Поддержат ли меня его люди или убьют за предательство? Отвернётся ли от меня из-за этого конунг? Я не знала. Не знала, что мне делать. В одном я была уверена: я смогу спасти Эйдис, только выполнив просьбу деда.

Дедушка сжал зубы.

– Убирайся с глаз моих, – выплюнул он и вышел из комнаты.

Я сжала кулаки и повернулась к Эйдис.

– Не отходи от мамы ни на шаг, – еле слышно прошептала я. – Ярость ярла уляжется к утру, но на всякий случай оставайся рядом с ней. – Я наклонилась ещё ближе к ее уху. – Я пойду к Ирсе.

Вёльва кивнула.

Я бросила взгляд на маму.

– Хервёр? – в замешательстве произнесла она.

– Да присмотрят за тобой боги, – прошептала я ей.

Я натянула плащ. Невыразимый гнев затуманивал мое зрение и придавал окружающему миру кроваво-красный оттенок.

И всё из-за того, что меня решил полюбить один мужчина.

Я предупреждала его, что всё закончится печально.

И я была права.

Глава 25

Я направилась к выходу из зала. Кроме стражников, там уже никого не было, все разбежались по своим делам. Когда я подошла к двери, Торстен протянул руку и схватил меня за плечо.

– Хервёр…, – обескураженно начал он.

Я ничего не сказала, просто отдернула руку и направилась на улицу. Дошла до края деревни и начала подниматься вверх по склону горы.

Раны болели сильнее, чем хотелось признавать, и при каждом шаге я чувствовала, как защемляло ребра. Он сломал как минимум одно ребро, если не больше. Дышать было больно.

Делая осторожные вдохи, я аккуратно поднималась по заснеженному склону, останавливаясь на ровных площадках, чтобы передохнуть. Я оглянулась на фьорд, где на волнах мерцал лунный свет.

Вдалеке послышался волчий вой, эхом отдающийся в тёмной ночи.

Моё лицо и руки онемели от холода и шока. Я знала, что дедушка никогда не отпустит меня, но не ожидала такой ярости, такой жестокости.

С каждым шагом я беспокоилась за Эйдис и маму. Я понятия не имела, какую историю дед расскажет конунгу Гудмунду и Хофунду, но я полностью доверяла Эйдис и Лейфу. Они донесут правду до Хофунда.

В любом случае, дедушка сдержит свое слово. Если вернусь, он убьет Эйдис. Он не врал.

Я предупреждала Хофунда, что ничем хорошим это не закончится.

И не ошиблась.

Я медленно поднималась по склону горы; горло и ребра болели, а сердце готово было выскочить из груди. Какой же я была глупой, позволив надежде затмить мой разум! Я не должна была позволять себе влюбляться в этого мужчину. Скоро он забудет меня и найдет другую девушку в голубом платье.

Но от одной только мысли об этом у меня защемило сердце.

Я еще раз окинула взглядом фьорд, наблюдая, как корабли качаются на волнах.

Слезы застилали мне глаза. Я всегда думала, что моя судьба – судьба служанки без будущего в доме ярла – хуже смерти. Я не знала, что может стать ещё больнее. Я стремилась к свободе, а попала Хельхейм.

– Один, – прошептала я. – Всеотец. Где ты?

Я смахнула горячую слезу со щеки и направилась дальше к укромной пещере. Ирса не хотела, чтобы её легко можно было найти, и я уважала её решение. Но зимой, в темноте ночи, полузадушенная, с переломанными ребрами и залитым кровью лицом – один глаз опух и почти закрылся из-за отёка – я жалела, что она не живет на одной из тех причудливых ферм вдоль воды. Какого черта она вообще забралась так далеко?

Пока я поднималась, занялся сильный ветер, принёсший с собой рой снежинок.

Снова завыли волки. По мере того как я шла, их призывы становились все ближе и ближе. Может быть, желание дедушки сегодня сбудется. Может быть, волки догонят меня и съедят.

Мне вдруг захотелось, чтобы Гоби и Бо вышли из пещеры и нашли меня. Парочка медведей могла бы отпугнуть голодную стаю волков.

Добравшись, наконец, до плоского уступа перед пещерой Ирсы, я остановилась, чтобы перевести дух. Стоило мне сделать глубокий вдох, как бок немилосердно закололо. Я осторожно потрогала ужасно болящие рёбра.

Волки не успокаивались, но вместе с их воем я слышала теперь лай собак и стук копыт.

Невозможно.

Никто не смог бы скакать в такую погоду по склону горы.

Я заставила свое сердце успокоиться, а дыхание – затихнуть. Неужели я ударилась головой при падении? Может, это галлюцинации?

К хору нестройных волчьих завываний присоединились топот лошадей и лай собак. Ветер приносил с собой далёкие голоса людей. Я подошла к краю обрыва и огляделась. Там ничего не было. Ни света факелов. Ни людей. Ничего.

Залаяли гончие. Они были уже близко.

Ветер хлестал меня по щекам.

И в его порывах я слышала громкие мужские голоса.

Задыхаясь, я огляделась по сторонам. Резкие порывы ветра с гор кружили вокруг меня ледяным коконом.

И тогда я подняла глаза.

Они скакали там, в облаках над головой. Оскорея, Дикая охота.

Мужчины и женщины в колесницах и на лошадях, сопровождаемые волками и собаками, призраками мчались по небу. Они сжимали оружие и взывали друг к другу, как огромная армия. А впереди, на сотканном из звёздного света коне, я увидела Всеотца. На нём, как всегда, была шляпа. Его вороны, Мунин и Хугин, летели впереди. Гери и Фреки, волки Всеотца, мчались рядом с ним, а Дикая Охота неслась по воздуху к Далру.

Меня начало трясти.

Всю свою жизнь я слышала о зимней охоте Одина. Встреча с Оскореей означала только одно: приближалась война.

Воины Вальхаллы, возглавляемые Одином, искали в Мидгарде живых, которые когда-то были им неприятны. Если кого-нибудь Дикая Охота замечала на улице, его пожирали призрачные гончие.

Я вздрогнула.

Если они меня увидят…

Как только я об этом подумала, один из воинов призрачного войска повернулся и посмотрел на меня. Махнув рукой остальным, несколько всадников сорвались с места и на своих призрачных конях помчались ко мне.

Дрожащими руками я сняла с пояса топоры. Может дед и приговорил меня к смерти, но я не стану встречать Дикую Охоту на коленях.

Всадники приблизились – двенадцать свирепых мужчин. Дыхание из ноздрей их лошадей взъерошило мои волосы. Воины словно были сотканы из тумана, полупрозрачны, но их раны все еще были видны. Некоторые были ранены в грудь, другие – в шею. Их глаза светились голубоватым адским пламенем, а волосы развевались, будто вокруг них бушевал тайфун.

Я напряглась, ожидая смертельного удара, но его не последовало.

Через толпу ко мне приблизился всадник, и остальные посторонились, чтобы пропустить его. Я бросила взгляд на мужчину и задохнулась: это был рыжеволосый воин из моих снов.

Я выдержала его призрачный взгляд, когда он пришпорил коня и объехал меня по кругу. Я сжала топоры, готовая… сама не знаю к чему.

Я не знала, могут ли такие существа чувствовать боль, но умирать трусихой не планировала. Мужчина проехал передо мной, затем остановил свою лошадь и долго, пристально смотрел на меня.

Сердце гулко стучало между рёбер, и ярость клокотала в груди. Все это произошло из-за ярла. Я была здесь, на склоне этой горы, и мне грозила смерть из-за ярла. Мои ноздри раздувались от злости, и я изо всех сил стиснула зубы.

– Ну, чего вы ждёте?! – прокричала я.

Мужчина рассмеялся. Он оглянулся на остальных, жестом указал на меня, и они присоединились к его смеху. Когда он снова перевёл на меня взгляд, то прикоснулся пальцами ко лбу, словно приветствуя.

Он еще долго смотрел на меня, потом ткнул свою лошадь в бока, повернулся и поскакал обратно в ночное небо, присоединяясь к остальным воинам, участвующим в Охоте.

Я стояла и слушала стук их копыт.

Я не могла сдвинуться с места, пораженная и оцепеневшая, пока топот лошадей и лай гончих не исчезли вдали.

Вскоре все стихло. И снова я слышала только шелест ветра среди деревьев, а вдалеке – низкий и протяжный вой волков.

Я тяжело сглотнула, повернулась и пошла в пещеру.

Глава 26

В яме внутри пещеры горел тусклый огонь. Гоби и Бо проснулись и подошли, чтобы встретить меня; их глаза мерцали, как огромные озёра. Ирсы нигде не было видно.

– Оставили меня на растерзание волкам и Дикой Охоте, а сами завалились в спячку, да? – почесала я животных за ухом. – Где ваша хозяйка?

Убедившись, что это всего лишь я, они вернулись на свои места на куче сена и листьев, которую приготовила для них Ирса, и быстро уснули.

Я отложила оружие в сторону и подбросила в костёр поленьев и веток, подогревая воду в котелке. Мои разум и тело были истощены.

Как все так быстро пошло под откос? Мать Хофунда ведь видела меня в видении. Неужели она ошиблась? Пророчества Эйдис иногда происходили совсем не так, как она ожидала, но всегда сбывались. Боги говорили её устами.

А Эйдис… даже она увидела что-то между мной и Хофундом. Если все это было правдой, если все это было реальностью, то как я оказался здесь?

Когда вода нагрелась, я намочила тряпку и вытерла кровь с лица. Мой глаз частично заплыл и всё ещё не открывался. Завтра буду выглядеть как после хорошего побоища. Я приложила теплую тряпку на шею, чтобы притупить боль, и почувствовала, что засыпаю.

Вытащив одну из шкур Ирсы, я положила её рядом с огнем и закрыла глаза, плотно натянув на себя плащ.

– Хофунд, – прошептала я. – Прости меня.

* * *

Где-то на следующий день проснулась от звона мисок и кастрюль. Я приоткрыла глаза и увидела, что Ирса сосредоточенно работает.

Уже рассвело. Лучи солнечного света косо проникали в пещеру. От резкого аромата трав у меня защипало в носу, и чувствовался пьянящий запах дыма. Я медленно села. Ирса, которая что-то растирала ступкой с пестиком, подняла на меня глаза и пристально осмотрела мои лицо и шею.

– Ещё где-нибудь раны есть? – уточнила она.

Я дотронулась кончиками пальцев до рёбер и кивнула.

– Поднимись. Дай взглянуть, – приказала Ирса.

Я поднялась. Двигаясь осторожно, стянула с себя пояс и уронила топоры. Попыталась приподнять платье, чтобы осмотреть ребра, но тотчас поморщилась от боли.

– Давай я, – предложила Ирса и подняла платье, осматривая мой бок.

Она осторожно коснулась моих ребер в том месте, куда ярл ударил ногой. Кожа уже стала темно-фиолетовой. Нахмурившись, пощупала все кости, затем хмыкнула.

– Трещина.

Она схватила тряпку, вышла на улицу и вернулась через несколько мгновений со снегом, завернутым в ткань.

– Прижми это к ребрам и глубоко дыши. – Когда я сделала то, что она просила, она ощупала мою шею. – Ушиб. Плохо. Положи холод и сюда. Я приготовлю что-нибудь от боли.

– Спасибо, – прохрипела я, словно простывшая.

Ирса кивнула и вернулась к работе. Она закончила измельчать то, что перетирала до этого, затем высыпала порошок в чашку.

Закончив, женщина подошла к своему шкафу – отверстию в стене пещеры, уставленному полками, – и достала оттуда пару горшочков и несколько сушеных корней и листьев. Ирса добавила их в чашку, вернулась к огню и налила в настойку горячей воды и отставила ее в сторону. Скрестив руки на груди, посмотрела на меня.