Текст книги "Воительница: Под полной Луной (ЛП)"

Автор книги: Мелани Карсак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Что – или кто – заставило меня отправиться в лес, я не знала. Возможно, Локи взял на себя смелость вмешаться в мои дела, поскольку Эйдис была занята с Лейфом. Но когда я шла по лесу, то чувствовала присутствие божественного повсюду.

Око Гримнира располагалось на высоком холме на опушке леса. Под деревом находилась глубокая заводь, питаемая естественным источником, который извивался к фьорду. Вдоль всего источника были зажжены факелы. С видом на воду, на высоких каменных пьедесталах, стояло еще больше резных изображений богов, включая изображение Одина.

У кромки воды жрецы гортанными, глубокими голосами взывали к богам.

Неподалеку горел костер, отбрасывая оранжевые и черные всполохи на тотемные столбы.

Я взглянула на Одина, склонив голову набок. Хотя почитала всех богов, Один всегда был близок моему сердцу и моим снам. Отец, которого у меня никогда не было. Я чувствовала, что он наблюдает за мной. По крайней мере, так я себе представляла.

Моё внимание привлёк тихий звук.

Я обернулась и увидела девятерых мужчин, подвешенных за ноги на виселице неподалеку. Мужчины были жестоко избиты и раздеты догола. Среди висевших я заметила Горма, хотя сейчас из-за отёков и запёкшейся крови его было сложно узнать. Присмотревшись, осознала, что остальные восемь мужчин тоже были из заговорщиков.

Тело Горма было испещрено следами ударов плетью. Вид его наготы вызвал у меня сострадание. Горм пришел, чтобы убить меня, но завтра он будет принесен в жертву богам. И я не могла забыть, что тогда он дал мне выбор, дал шанс жить. Это я сама решила от него отказаться.

Неподалеку горел костер. Рядом с ним я заметила ведро с водой и черпак для питья. Я схватила ведро и подошла к мужчине.

Звуки барабанной дроби и горлового пения наполнили ночной воздух. Сильный, холодный ветер пронесся по лесу, заставляя подвешенных покачиваться. Я подошла к Горму.

– Горм, – прошептала я.

Он не ответил.

Я опустилась на колени.

– Горм, – снова тихо позвала я.

Спустя несколько долгих секунд он приоткрыл глаза.

– Сиф… Златовласая Сиф…, – прошептал он.

Похоже, жрецы дали ему зелье, чтобы расслабить разум и подготовить к загробной жизни. Я сделала глубокий, прерывистый вдох.

– Это Хервёр. Я принесла воды. Сейчас помогу тебе приподнять голову…

– Спасибо, – прошептал он.

Поставив ведро на землю, я осторожно поддержала плечи мужчины, наклоняя его так, чтобы он мог пить. Тело его было тяжёлым, а угол для питья неудобным, но я сделала все возможное, чтобы влить воду ему в рот.

Он выпил все, что смог, и слегка закашлялся. Я насухо вытерла его лицо рукавом своего платья.

– Хервёр, – прошептал он. – Мои жена и дети…

Я покачала головой.

– Не знаю. Ярл послал Торстена захватить твою ферму.

– Ты присмотришь за ними? Вступишься за них?

– Я попытаюсь.

– Хервёр… Ты в опасности.

– Кто послал тебя убить нас?

Горм рассмеялся.

– Видишь эти следы от плети? И сотня ударов не смогла бы заставить меня сказать. Неужели ты думаешь, что сможешь меня разговорить? Но среди твоей семьи ты единственная невинная душа. Потому что незаконорождённая. Уходи отсюда. Уходи!

– Кто здесь? – окликнул меня чей-то голос.

Я повернулась и увидела Фрейю – одну из жриц, проводивших священные обряды. В прошлом я много раз сталкивалась с ней. Когда я была ещё ребёнком, мама познакомила меня с ней. Я никогда не забывала тот момент. Мать представила Фрейю как свою хорошую знакомую, но через мгновение забыла ее.

С тех пор я стала замечать жрицу поблизости. У меня всегда создавалось впечатление, что она присматривает за мной, но я не знала почему.

Я уставилась на нее. Она была одета в черный балахон, а ее лицо было разрисовано рунами. На шее у жрицы висел амулет, сделанный из костей и перьев.

– Хервёр, ты должна уйти. Сейчас же. Он должен забыть этот мир, чтобы быть готовым войти в Вальхаллу. Если Один, конечно, захочет его забрать.

Глаза Горма снова закрылись.

Я осторожно отпустила его плечи, и тело мужчины вновь начало раскачиваться взад-вперед. Он что-то заворчал, но больше ничего не сказал.

Я вернула ведро обратно к костру, чувствуя спиной тяжёлый взгляд жрицы.

– Роща – священное место в часы перед блотом, – сказала она мне.

– Боги привели меня сюда, я лишь слушала их наставления.

– И почему ты решила, что это были боги?

– Один назвал меня по имени.

– И часто Всеотец говорит с тобой?

Я не ответила.

– Идём, – сказала женщина, жестом приглашая меня следовать за ней в темноту.

Роща, хоть и располагалась недалеко от деревни, была священным местом, куда мы редко заходили.

Ещё будучи детьми, мы с Лейфом подзадоривали друг друга сбегать наперегонки в лес и приносить оттуда лист Ока Гримнира. Лейф всегда утверждал, что он самый быстрый, возвращаясь с листком сомнительного происхождения.

Я же, в отличие от Лейфа, не могла солгать и всегда бегала вглубь рощи.

Листья, с которыми я возвращалась, даже если это оказывалось медленнее, всегда были с Ока Гримнира. Единственный раз, когда я ходила сюда без Лейфа, – когда моя мать брала меня с собой на поле, расположенное по другую сторону леса. Мы часто ходили туда, когда я была девочкой, но прошли годы с тех пор, как мы в последний раз совершали с ней столь долгие прогулки.

Роща была священным местом. Люди приходили сюда, чтобы почтить богов, вступить в брак или принести жертвы. Но присутствие жрецов всегда заставляло меня чувствовать себя неуютно. Они были похожи на призраков, появляющихся и исчезающих в тени. Ярл призывал их, когда это было необходимо, а затем они исчезали обратно туда, откуда пришли.

Фрейя уводила меня подальше от Ока Гримнира, вглубь леса. Вскоре огни, освещавшие рощу, спрятались за кронами. Фрейя держала факел, освещавший нам дорогу через лес. Мы отошли недалеко, когда я разглядела здание, стоящее на утесе. Остроконечные балки крыши, вырезанные в форме драконов, мерцали в лунном свете.

Вместо того, чтобы отвести меня к зданию, Фрейя повела меня вниз по течению реки. Там я заметила большой камень, выступавший из воды. На камне горел костер.

– Идём, – сказала она, жестом приглашая меня присоединиться к ней, и присела на камень у костра.

– Что это за место? – поинтересовалась я.

– Это очень старый камень, на котором когда-то приносились великие жертвы; во времена, когда Око Гримнира было всего лишь молодым деревцем, – сказала она, проводя пальцами по рунам и символам, вырезанным на камне.

Я уже видела этот камень раньше и чувствовала в нем что-то особенное, но пока не понимала, что именно. Ощущение магии, витающее в воздухе, порождало внутри меня беспокойство. Рядом с костром гидья уже разложила всё для обряда. Очевидно, она работала здесь до того, как нашла меня.

Как же тогда она меня нашла? Воистину, здесь поработали боги.

Фрейя наполнила чашу водой, которая нагревалась у ее маленького костра. Затем она сняла мешочек, висевший у нее на поясе, и высыпала травы в воду. Взболтав смесь, протянула ее мне.

– Пей.

– Что это?

– Ты утверждаешь, что с тобой говорит Всеотец. Это поможет тебе его услышать.

Я хмуро посмотрела на нее.

– Я не собираюсь пить всё, что мне дают. Ты ведь, наверно, слышала? Недавно кто-то пытался убить меня.

– Я слышала. Слышала, как они кричали, – сказала она, указывая в сторону виселицы. – В Далре мало людей, которым ты можешь доверять. Я знаю это. И хотя ты меня не знаешь, я знаю тебя. Пей, Хервёр, и мы прочтем твои руны. Боги привели тебя сюда. Пусть они скажут то, что должны сказать.

Нахмурившись, я посмотрела на напиток. На поверхности черной жидкости плавали засохшие кусочки, а из самой чашки исходил острый, пряный аромат трав. Все мои инстинкты кричали: «Пей!»

Я подняла чашу с настоем и проглотила, ощущая вкус грибов, кореньев и незнакомых трав. Вкус был землистым и горьким. Что ж, дело сделано.

– Отлично – сказала Фрейя. – А теперь посмотрим. Не своди глаз с огня. Посмотри, что боги хотят тебе показать.

– Но я не вёльва…

– Не вёльва, но ты человек, на судьбе которого ещё можно писать, как на чистом листе. Боги любят вписывать свои имена в пустые строки.

– Пустые строки?

– Отец без имени. Мать без памяти. Ты никому не принадлежишь, а это значит, что ты принадлежишь асам. Они жаждут, чтобы души, подобные твоей, были отмечены, как их собственные.

Я уставилась на пламя. Возможно, она была права. Эйдис тоже была таким «чистым листом». Она ничего не помнила о своем доме, кроме краткого воспоминания о снеге, санях и лошадях. И хотя я не знала, насколько правдивы были ее видения, я была уверена, что ей, как и мне, не хватало частичек мозаики. Частичек самой себя.

Я не сводила взгляда с костра, и мои веки начали потихоньку тяжелеть, а пламя стало приобретать смутные очертания.

Я видела ферму у моря, густо укрытую снежным покрывалом. Огонь перекинулся из центрального длинного дома на соседние. В море я увидела лодки ярла Ньяла с голубыми парусами. Воины ярла неслись по ферме. Они сражались с черноволосыми мужчинами, которые были одеты в меховые шубы и странные остроконечные шапки. Красная кровь пятнала девственно белый снег. Женщин связали, словно они были рабынями.

И в разгар битвы я увидела маленькую девочку с темными волосами. Она смотрела, стоя совершенно молча, наблюдая за разворачивающимся вокруг нее хаосом. Кровь и огонь окружили ее. В руках она держала маленькую куклу, сделанную из соломы и одетую в рваный кусок красной ткани. Она уронила куклу в снег, когда огромный плечистый мужчина поднял её и понёс прочь.

И только тогда она закричала. Ее темно-карие глаза с золотистыми крапинками были широко раскрыты от ужаса. Я бы узнала эти глаза где угодно.

– Эйдис! – позвала я, вздрогнув всем телом.

Моргнув и вернувшись в реальный мир, я посмотрела через костер на Фрейю, которая не сводила с меня глаз.

– Эта история не для тебя, – просто сказала Фрейя. – Поищи в пламени свою собственную историю.

– Я ничего не искала. Видение само пришло…

– Локи любит пошутить. Он показал тебе свою любимицу, чтобы ты любила её так же, как любит он.

– Я люблю её так, как она того заслуживает, – широко улыбнулась я.

– Для бога коварства этого должно быть достаточно.

Фрейя подвинулась, чтобы сесть рядом со мной, и вытащила из кармана мешочек. Она подержала его в руках, пошепталась над ним, а затем бросила передо мной.

На камень высыпались руны.

Я смотрела на них, и голова начала кружиться, словно руны плясали и двигались.

Фрейя провела руками над рунами.

– У Всеотца есть планы на Хервёр.

– Что ты видишь?

– Ты покинешь это место.

– И куда я отправлюсь? Далеко?

Фрейя нахмурилась.

– Я вижу остров. Вижу мужчину с янтарной кожей, – прошептала она, качая головой. – Дюжина мертвецов станцует для тебя.

– О чём ты говоришь?

– Мертвые будут танцевать, и прошлое заговорит, – сказала Фрейя, и ее голос зазвучал словно издалека. – Твоя судьба лежит далеко за пределами Далра. В пустых строках твоей жизни раскроется твое величие, – сказала она, склонившись над рунами и почти касаясь земли укрытой капюшоном головой.

– Что ты видишь? Кого ты видишь? – прошептала я.

– Ложь. Вмешательство богов. Гордость.

– Ты видишь моего отца? Кто он? Что случилось с моей матерью?

Гидья что-то пробормотала, ее слова были тихими и напевными. Хотя я не могла понять, что она говорит, я расслышала имена своей матери, Лейфа и, к моему удивлению, Хофунда.

– Фрейя, – позвала я.

Она не реагировала и продолжала бормотать.

– Фрейя, – нетерпеливо затрясла я женщину за плечо.

Но стоило ей повернуться и посмотреть на меня снизу вверх, вместо ее лица я увидела лицо Одина. Дыра, где должен был быть его глаз, зияла, и ее чернота грозила затянуть меня.

Но другой его глаз источал яркий свет. Всеотец протянул руку и положил ее мне на плечо.

Хервёр.

Моя валькирия.

Правда сама тебя найдёт.

Глава 11

Я вздрогнула, моргнула и… Не увидела никого.

Ни Одина.

Ни Фрейи.

Я была одна.

И я все еще сидела недалеко от Ока Гримнира, рядом с виселицей. Ковш для воды был у меня в руке, ведро стояло рядом.

Я бросила взгляд назад, на Горма и остальных; все они мягко покачивались на ветру. Оглянувшись через плечо, я увидела, что священники все еще сидят у заводи. Держа барабаны на коленях, они пели, закрыв глаза или устремив затуманенный взгляд куда-то вдаль.

Среди них я заметила Фрейю. Она сидела, впиваясь взглядом в какую-то точку на горизонте, и на меня не обращала внимания.

На дрожащих ногах поднялась и направилась прочь из рощи. Я поступила глупо, придя в лес в ночь перед блотом. Боги проснулись, а Локи всегда любил шалости.

Закутавшись в плащ, направилась к полю за рощей.

Подойдя к опушке, заметила у монумента Одину мужчину. Он стоял перед богом на коленях и раскладывал подношения. Не желая нарушать его молитвы, я тихонько попыталась прошмыгнуть мимо, но меня окликнул глубокий голос:

– Хервёр?

Хервёр.

Хервёр.

Я оглянулась и узнала мужчину.

– Хофунд?

– Я видел, как ты выходила из зала. Кому-то показалось, что они видели, как ты пошла этим путем. Все в порядке? Ты… Ты ходила в рощу?

– Да. – Я оглянулась назад, на лес, разглядывая ветви Ока Гримнира.

– Ты храбрая.

– Или глупая.

Неужели это произошло на самом деле? Действительно ли жрица Фрейя говорила со мной, или мне это только почудилось? Что она имела в виду, говоря о дюжине мертвецов? Неужели она говорила о моем отце? Была ли она права в том, что я покину это место?

Хофунд посмотрел на лес.

– Я всегда хотел увидеть великое древо Далра. Лейф… ну, он не очень интересуется подобными вещами, но все говорят, что ваш дуб – соперник священного дерева в Уппсале.

– Ты прав насчёт Лейфа, – тихонько рассмеялась я. – А что касается Ока Гримнира… Да, оно потрясающее.

– Я действительно чувствую здесь присутствие богов, – сказал он, снова поворачиваясь к изображению Одина.

Я посмотрела на него и вдруг заметила, что он носит большой серебряный амулет в форме Мьёльнира.

– Тор… Бог грома говорит с тобой?

– Я слышу его молот, когда сражаюсь. Я слышу свое имя во вспышках молний, когда они сотрясают небо.

– И куда бог грома приведет тебя в этой жизни?

Хофунд пожал плечами.

– Не знаю, как дальше, но пока он привёл меня в Далр, где я встретил воительницу Хервёр.

Я рассмеялась.

– Я не воительница.

Хофунд не сдержал улыбки.

– И все же ты носишь это, – сказал он, указывая на мои топоры. – Там, где другие дамы носили бы драгоценные камни и амулеты, украшающие столь восхитительное синее платье.

– Это Хугин и Мунин, – погладила я древки топоров.

– В честь воронов Всеотца?

Я кивнула.

– Мыслящий и помнящий. Отличный способ умереть.

Я криво ухмыльнулась.

– О чём ты будешь завтра молиться? – поинтересовался Хофунд.

«О правде».

– Это касается лишь меня и Одина. А ты?

– Я надеюсь этой весной отправиться с Лейфом в плаванье и буду молиться об успехе в наших начинаниях.

– И всё?

– Возможно, ещё я попрошу, чтобы нас сопровождала и берегла от напастей дева-воительница с топорами-близнецами, – добавил он.

– Я думала, ты действительно пришёл молиться Одину, – усмехнулась я, поворачиваясь к божеству, – а ты пришёл поиздеваться.

– Я пришёл проверить, куда делась Хервёр, а по пути случайно встретил Одина.

– Ты серьезно?

– Кто бы в здравом уме не погнался за такой красивой девушкой в голубом платье?

– Если тебе просто хочется погоняться за красивыми вещами, то там, в зале, полно красавиц-рабынь, – едко процедила я. Он же не решил, что я из тех девушек, с которыми можно кувыркаться в поле за лесом?!

Хофунд выглядел смущенным и даже немного обиженным, а я почему-то была рада увидеть это выражение на его лице.

– Я не ищу ничего подобного, – пробормотал он и спустя несколько секунд добавил: – Моя мать была вёльвой.

Была.

Я молчала, ожидая продолжения.

– Она сказала мне, что я узнаю женщину, на которой мне суждено жениться, как только увижу ее – и будет она в голубом платье. Когда наш корабль прибыл в Далр сегодня утром, я увидел тебя. Только тебя. Представь себе мое удивление, когда я узнал, что ты – двоюродная сестра Лейфа, о которой он рассказывает с большой любовью.

Суждено жениться? Мой разум, переполненный пророчествами гидьи, думал о чём угодно, кроме брака.

– С чего ты взял, что я хочу замуж?

Хофунд легко улыбнулся.

– Я ничего не знаю о твоих желаниях. Но я точно знаю, что моя мать никогда не ошибалась.

Внутри меня скрутился тугой узел. Возможно ли такое? Нет. Ярл пообещал мне, что я никогда не выйду замуж, что он никогда не позволит мне смешать мою проклятую кровь и продолжить проклятый род. Он скорее убьет меня. И он не лгал. Его глаза вылезали из орбит, когда он так говорил, а вена на лбу пульсировала от гнева. И нелепо предполагать, что он станет делать для кого-то исключения – даже для Хофунда, сына конунга.

Я никогда не смогла бы выйти за него замуж. В лучшем случае, могла бы сбежать из этого места. В лучшем случае, найти битву, в которой достойно бы умерла. Но завоевать принца, надев голубое платье, – не такую судьбу уготовили мне боги.

И всё же… Его мать была вёльвой.

– Твоя мать… пусть она пирует в Вальхалле, где, несомненно, покоится ее дух, но я не уверена, что смогу принять ее пророчество.

– Разве ты не веришь в судьбу, Хервёр?

Ветер дул с холма, принося с собой снежинки. Откуда-то из глубины леса донеслось карканье ворона.

Я сделала глубокий вдох и выдохнула облачко пара.

– Твои слова льстят мне, но ты ничего не знаешь обо мне, и не важно, какое платье на мне надето. Спроси ярла, чего, по его мнению, я стою. Такая жизнь мне не предназначена. Ты очень скоро узнаешь правду, и мне жаль, что я потревожила твои мысли Спокойной ночи, Хофунд, – прошептала я, повернулась и пошла обратно в деревню.

Даже если бы в словах Хофунда была доля правды, я прекрасно знала, чем это всё закончится. Я была дочерью проклятого человека, мертвеца, раба, насильника… Я даже не знала, что из этого правда. Я была никем. Ничем.

В моем видении – было ли это видением? – Фрейя сказала правду. Пустые строки моей судьбы… Пройдет совсем немного времени, прежде чем Хофунд узнает об этом.

Неважно, как сильно Лейф любил меня, это было правдой. Было бы лучше, если бы Хофунд узнал об этом сейчас, прежде чем ему в голову пришли любые романтические идеи.

И только пробираясь по замерзшему полю обратно в деревню, когда налетевший ветер растрепал подол моего синего платья, я поняла, кто заставил меня его надеть.

Эйдис.

Я её убью.

Глава 12

Этой ночью мне снова снился сон.

Дым разъедал нос, пока я шла через пылающую деревню.

Я обернулась и увидела, как огромный мужчина замахнулся топором на Лейфа. Мой двоюродный брат блокировал своего противника и нанес тому удар мечом. Лицо Лейфа тут же забрызгали грязь и кровь.

Повернувшись, я направилась вниз по узкой тропинке, которая вела к дереву, росшему на холме сразу за деревней. Языки пламени мерцали на крышах, дым поднимался высокими столбами. Жители деревни кричали и в ужасе разбегались.

Я не останавливалась.

Два ворона, сидевшие на верхушке высокого дерева, закаркали, когда я подошла ближе. Скользкими от крови ладонями я крепко сжимала древки своих топоров.

На дереве вниз головой висел Один.

Я упала на колени.

– Отец, – прошептала я.

Но стоило ему открыть глаза, и я поняла, что на меня смотрит не Всеотец.

Вместо этого мой взгляд встретился с мужчиной с ярко-рыжими волосами и глазами янтарного цвета.

– Хервёр. Дочь моя. Ты будешь владеть мечом двергов.

– Кто ты? И кто я?

– Правда сама тебя найдёт.

Вороны с громким карканьем слетели с дерева.

Их оглушающие крики вырвали меня из сна. Я метнулась в сторону, падая с кровати.

– О, похоже, тебе снится неплохая драка, – сонно сказала Эйдис, лежавшая рядом со мной в постели.

Вздохнув, я заползла обратно на свою половину и села на краешек. В голове у меня стучало, а плечо болело в том месте, где ударилась об пол.

Я закрыла глаза и попыталась вспомнить мужчину из сна. У него были длинные рыжие волосы. Его тело было покрыто татуировками. Он выглядел как сплошь состоящий из мускулов воин из легенд. И глаза у него были цвета янтаря.

– Хервёр, – дёрнула меня за рукав Эйдис, – ложись спать.

Вздохнув, свернулась калачиком, и Эйдис обняла меня.

Я поморщилась.

– От тебя пахнет потом… и Лейфом.

– Да, – мечтательно произнесла она. – Похоже, он ничего не забыл без тренировок. А теперь оставь меня в покое и дай немного отдохнуть. Благодаря твоему двоюродному братцу ближайшее время я буду ходить, словно сутками напролёт на быке скакала. Я устала.

– А что скажет Локи, когда узнает, что к тебе наведывается Лейф?

Эйдис хихикнула.

– Это сад Локи, но иногда его может поливать и другой садовник.

Я покачала головой.

– Лучше расскажи о себе. Сын конунга уже признался тебе в любви?

– Признался, но пока не в любви. И скоро он узнает, кем меня считают в этой семье. И синее платье тут не поможет.

– Отлично, – рассмеялась вёльва.

– Отлично для кого?

– Хервёр, – Эйдис села на кровати, разбросав волосы по плечам. – Ты уже успела всё испортить?

– Что испортить?

– Свою судьбу.

– Судьбу? Я – проклятая дочь проклятого отца. Бельмо на глазу своей семьи. И мне точно не предначертана свадьба с сыном конунга.

Эйдис схватила меня за здоровое плечо и сильно встряхнула.

– Хервёр, – сказала она с ноткой редкой серьезности в голосе. – Не отвергай шанс, который кладут к твоим ногам боги. Неужели ты думаешь, что ярл когда-нибудь позволит тебе отправиться в набеги с мужчинами? Неужели ты думаешь, что он позволит тебе делать то, что ты хочешь? Ты в этом доме ещё большая рабыня, чем я. Но если ты завоюешь сердце Хофунда, у тебя может появиться шанс прожить жизнь так, как сама пожелаешь!

– Ты права: я ещё большая рабыня, чем ты. Но в одном ты ошибаешься.

– И в чём же?

– Когда конунг Гудмунд узнает, что я – дочь некого мёртвого ублюдка, или раба, или насильника – да неважно, какую историю расскажет ему дедушка! – он поищет жену для своего единственного сына в другом месте.

– Ты не знаешь этого наверняка.

– Знаю. Так зачем давать кому-то из нас надежду? – сказала я и поднялась. – А теперь вставай. Плевать, болят ли у тебя ноги после Лейфа, но солнце уже взошло, и нам нужно подготовиться к предстоящему дню. Боги взывают к нам.

* * *

Выбравшись из постели, я обнаружила, что тётя Аста уже проснулась. Под глазами у нее были темные круги, и она казалась более раздражительной, чем обычно. Очевидно, близнецы не давали ей уснуть, и, тем не менее, одета она была в свое лучшее платье. Ее рабыни гонялись за мальчиками, пытаясь умыть им лица и одеть в чистую одежду.

Как и всегда, за Астой следовала стайка кошек. Домашние животные Асты – кошки размером почти с маленькую собачку – постоянно присутствовали в нашей жизни. Но по какой-то причине ни одно из ее созданий никогда не привязывалось ко мне.

Аста появилась в нашей комнате как раз в тот момент, когда Эйдис закончила одевать маму. Я заметила, как Аста посмотрела на свою сестру, и в ее глазах вспыхнула ревность. Пусть её золотистые локоны теперь были усеяны серебристыми прядями, но моя мать была намного красивее своей сестры. Если Свафа была светловолосой со светлыми глазами, то Аста стала невысокой и круглолицей, с темными волосами и слишком длинным носом. Но все равно Аста была хорошенькой, даже с огромными глазами навыкате и тяжёлыми нависающими веками. Она пошла в дедушку, а моя мать пошла в бабушку.

Лейф, похоже, унаследовал внешность от Асты. И Кальдер, и близнецы выросли блондинами с бледной кожей, а Аста и мама были совсем не похожи друг на друга.

Мелочная ревность Асты должна была быть ниже ее достоинства, но всё было наоборот. Много раз эта ревность распространялась и на меня, потому что моя внешность была зеркальным отражением внешности моей матери, пусть это не принесло мне никакой пользы.

Одетая в самое красивое зеленое платье, моя мама выглядела как королева.

Свафа улыбнулась Асте.

– Прекрасно выглядишь, Аста.

Аста закатила глаза и зыркнула на меня исподлобья.

– Сними уже свои топоры.

– Если они тебе не нравятся, подойди и сними их сама, – ответила я.

Аста раздраженно вздохнула.

– Ярл будет недоволен.

– А когда ярл вообще был мной доволен?

Аста повернулась к Эйдис, оглядывая ее с головы до ног.

– Что это на ней? – каждое её слово было пропитано ядом.

Я посмотрела на Эйдис, которая была одета в простое серое платье.

– Эйдис, похоже Аста мечтает одолжить твой шикарный наряд, – хмыкнула я, раздражённая сварливостью своей тёти.

– Я не про этот мешок для зерна, а про украшение в её волосах. Откуда оно у тебя?

Я бросила взгляд на дубовый лист в волосах Эйдис и меня осенило, почему Аста спросила о нём.

Даже Аста была в курсе отношений между Эйдис и Лейфом, но предпочитала игнорировать их, как нечто несущественное и несерьёзное. Но если бы Лейф вдруг захотел превратить эту связь в нечто большее, Аста никогда бы не дала своего соизволения. Так что неудивительно, что она так разозлилась, решив, что украшение Эйдис подарил Лейф.

– Его выиграла я. Вчера. Для Эйдис.

– И отдала такую драгоценность своей рабыне?!

– Можешь забрать себе. Сразу после того, как заберёшь мои топоры.

Аста разочарованно фыркнула.

– Отведи свою мать в залу. И не пропадай сегодня, – сказала она, повернулась и зашагала прочь, на ходу крича на своих близнецов, а ее кошки следовали за ней по пятам.

– Она решила, что это подарок Лейфа, – повернулась я к Эйдис.

– Ну естественно.

– Вот завистливая… Будем надеяться, что она не решит её украсть.

Эйдис пожала плечами и приколола мне на грудь серебряную брошь с изображением ворона.

– Это уже не имеет значения. Её погибель не за горами, и не важно, что она решит сделать сейчас.

Я сжала ладонь Эйдис.

– Что ты сказала?

Вёльва замерла, помолчала и смущённо посмотрела не меня.

– Не знаю. А что я сказала?

– Ты сказала, что погибель Асты не за горами. Что ты имела в виду?

Эйдис покачала головой и прищурилась.

– Я… я не знаю.

Я нахмурилась. Эйдис не лгала, я была уверена. Она была невероятной озорницей и часто скрывала всю правду ради забавы, но никогда открыто не лгала… по крайней мере, мне. Иногда именно так складывались ее видения.

Я не сводила с Эйдис глаз.

– Когда ты была маленькой, у тебя была кукла, сделанная из соломы?

Эйдис отшатнулась, словно я влепила ей пощёчину.

– Маленькая кукла с куском красной ткани вместо платья? – продолжила я.

– Боги говорят с нами, – задумчиво протянула Эйдис. – На зимнем блоте, под волчьей луной… Боги говорят.

– И чего боги от нас хотят? – прошептала я.

– Это знают лишь они.

Я нахмурилась.

– Да, это волчья луна. Полная луна, – рассеянно произнесла моя мать.

Мы с Эйдис повернулись к ней.

Аста медленно затягивала шнуровку на рукаве.

– Мама?

– Все называют её волчьей, но почему так? Потому что волки воют лишь на полную луну. Так было, и так будет. И ты, Хервёр, тоже родилась под полной луной. И волки выли и скулили тогда до самого утра. Казалось, и сама луна начинала выть вместе с ними. Я помню…

Я посмотрела на Эйдис.

– Она помнит, – улыбнулась пророчица.

Порывшись в своей сумке, я вытащила маленький мешочек, который там припрятала, пересекла комнату и подошла к матери. Достав амулет в виде желудя, я осторожно надела его маме на шею.

– Что это? – спросила она, теребя маленький янтарный жёлудь.

– Подарок на день рождения, – ответила я.

Мама нахмурилась.

– Скоро твой день рождения.

– Да, – кивнула я.

С годами мне стало совершенно ясно, что ярл никогда не станет отмечать моё рождение. И на мою мать, которая чаще всего не ориентировалась ни в месте, ни во времени, нельзя было положиться в таких вещах.

И я стала отмечать прошедшие годы, даря ей что-нибудь и не ожидая подарка для себя.

– Он очень красивый, – сказала мама, поглаживая амулет. – Янтарь. Как твои глаза, – сказала мама, протягивая руку, чтобы коснуться моего лица. – Я помню, как завывали волки. Я думала, они съедят нас живьем, – произнесла она и вздрогнула.

Ее взгляд стал отстраненным, потемневшим. Она встрепенулась, будто почти что-то вспомнила, затем покачала головой и, повернувшись, улыбнулась Эйдис.

– Я этот лист ещё не видела, – указала она на заколку в волосах рабыни. – У тебя сегодня тоже день рождения, как и у меня?

– О, нет. Это мне подарил Локи.

– Ох, как мило. Ну что, идём? Уже время ужинать, – произнесла мама и вышла из комнаты, не дожидаясь нас.

Я вцепилась зубами в сжатый кулак, глядя ей в спину.

– Хервёр, – мягко позвала меня Эйдис.

– Забудь, – покачала я головой. – Идём.

– Хервёр, – снова произнесла Эйдис.

Я подняла на неё глаза.

– Не будь так упряма, поговори с Хофундом.

Я снова покачала головой и отправилась в залу.

Помещение было заполнено людьми. Мать и Аста заняли места на возвышении рядом с Гудрун. Конунг Гудмунд сидел рядом с дедушкой, остальные ярлы неподалеку. За длинными столами расселись остальные мужчины, которые ели, пили и веселились.

Я заметила Лейфа в толпе. Он сидел со своими старыми друзьями и Хофундом. Стоило мне посмотреть на них, как Хофунд поднял на меня глаза и приподнял свой рог с элем в приветственном жесте. Я коротко кивнула ему и еще раз оглядела комнату. Кальдер сидел со своими братьями за столом в углу. Вечно хмурый Эгил и притворно-веселый Эйлиф разговаривали с братом, и Эйлиф хлопал Кальдера по спине. При виде этого у меня кровь заледенела в жилах. Что-то здесь было не так. И хотя Горм молчал, я знала, что суть дела лежит где-то между младшими сыновьями ярла Ньяла.

Я пробиралась через комнату, смешиваясь с толпой и прислушиваясь к обрывкам разговоров. Люди обсуждали набеги, красивых женщин, богов и… Горма.

Заметив Торстена, личного охранника дедушки, я подошла к нему. Какая-то часть меня почувствовала укол вины за судьбу Горма. Если бы я предала свою семью, я могла бы спасти этого человека. Но я не смогла.

У меня не получится изменить судьбу, которую уготовили ему боги, но я сдержу слово, данное осуждённому.

– Хервёр, – вежливо кивнул мне Торстен.

– Торстен, я хочу знать, что стало с семьёй Горма.

– С семьёй Горма? – удивлённо вскинул брови мужчина.

– Да. С его женой и детьми.

Торстен покачал головой.

– Понятия не имею.

– Не лги мне. Тебя послали на его ферму. Что было дальше?

– Это вести не для юной девы, – нахмурился охранник.

– Только благодаря этой юной деве ты сейчас жив. Говори.

Он вздохнул.

– Мы захватили их ферму. Семья попыталась спрятаться в сарае, но сарай сожгли.

– Внутри были женщины и дети?

– Я же говорил, что эти вести не для юной…

– И никто не выжил? Ни один?

– Только младшая дочь, девчушка ещё…

– Где она сейчас?

Торстен вздохнул.

– Ее привезли обратно вместе со скотом с фермы. Я не знаю, Хервёр. Она была с животными, когда я видел её в последний раз. Ярлу сказали, что она жива, но он не отдавал никаких приказов.

Значит, ребёнка он тоже приговорит к смерти.