Текст книги "Только ты (ЛП)"

Автор книги: Мелани Харлоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

– Ты собираешься ждать?

– Я не знаю.

Эмми поджала губы, но ничего не сказала. Я взял коробку с «Тайленолом» и посмотрел на лицевую сторону. На ней была изображена женщина с ребенком на руках. Всегда и на всем была женщина с ребенком. Отцы могли бы даже не существовать, насколько это было возможно с точки зрения маркетинга. Я проверил обратную сторону коробки.

– Здесь сказано: 2,25 миллилитра для веса от 2 до 5 кг, и 2,5 для веса от 5,5 до 7 кг. А если ребенок весит между 5 и 5,5 кг? Сколько давать?

– Я бы дала меньшее количество, чтобы перестраховаться.

Мысль о том, что я принимаю небезопасное решение для Пейсли, вызывала у меня тошноту.

– Я подожду Рейчел.

– Хорошо, – она поцеловала лоб Пейсли. – Поправляйся, орешек, – затем она передала ее мне. – Я иду домой.

Пожалуйста, не оставляй меня.

– Хорошо, – я смотрел, как она идет к двери, мое сердце колотилось. – Эмми, подожди.

– Что? – она даже не обернулась, и я ее не винил.

– Ты ненавидишь меня?

– Нет, Нейт. Я не ненавижу тебя. Я ненавижу то, что ты сделал, но в основном я ненавижу себя за то, что влюбилась в тебя. За то, что поверила в твою ложь, когда должна была знать лучше. Я заслужила это разбитое сердце.

Я тяжело сглотнул, желая, чтобы она была строже со мной. Сказала, что я был засранцем. Назвала меня лжецом. Ударила бы меня, если бы захотела. Услышав, что она винит себя, я почувствовал себя еще хуже.

Я так много хотел сказать ей. Такие простые вещи, как: «Прости. Не уходи. Ты мне нужна». И сложные вещи, например: «Мне стыдно быть таким неумелым отцом. Почему любовь должна причинять боль? Ты сказала, что не позволишь мне оттолкнуть тебя, но ты позволила».

Но в итоге я ничего не сказал, и она ушла.

***

Рейчел приехала вскоре после ухода Эмми, запыхавшись и неистово желая взять на руки Пейсли, которая заснула у меня на руках. Она проснулась, когда Рейчел потянулась к ней, и начала плакать.

– Ты дал ей лекарство? – спросила Рейчел, прижимая ее к себе.

Я уставился на нее.

– Ты сказала мне ждать тебя.

Лучше бы она не злилась на меня за то, что я сделал то, о чем она просила.

– Знаю, но ты был таким чертовски властным сегодня вечером, что я не была уверена, что ты послушаешься.

Я подошел к пеленальному столику, сердито схватил коробку и принес ее, чтобы она могла видеть таблицу дозировок.

– Хорошо, давай пойдем по схеме 2,25 миллилитра. Открой ее и возьми маленькую пипетку.

Нам удалось заставить Пейсли принять лекарство, хотя она была не в восторге от этого, и нам обоим потребовалось удерживать ее неподвижно на пеленальном столике и вливать капли ей в рот.

– Хорошая девочка, – сказала Рейчел, беря ее на руки. – Скоро тебе станет лучше, ангел, – она прижала Пейсли к груди и посмотрела на меня. – Прости меня за то, что было раньше. Я не хотела сказать, что ты не способен дать ей это, я просто испугалась.

– Не уверен, что был способен дать ей это. Для этого нужны мы оба.

– Ты бы разобрался.

Я пожал плечами.

Только потому, что Эмми была здесь.

В одиночку я был потерян.

– Я тоже не знаю, что делаю, Нейт. Я тоже никогда не планировала заводить детей. Мне нравилась моя жизнь.

Я не хотел говорить о прежней жизни. Не хотел даже думать об этом.

– Ты хочешь покормить ее? – спросил я Рейчел, подавляя зевок.

– Конечно.

На кухне я приготовил бутылочку и взял ткань для срыгивания, затем передал их Рейчел, которая сидела на диване. Я сел рядом с ними на стул, и пытался не заснуть.

– Ты выглядишь измотанным, – сказала Рейчел.

– Потому что сейчас, бл*дь, 4 утра, а я совсем не спал, – я не хотел быть козлом, но между разрывом с Эмми и столкновением с моими недостатками как отца, мое настроение было дерьмовым.

– Значит, она не спала всю ночь?

– Примерно с полуночи, – я снова зевнул.

– А где твоя девушка?

– Она не моя девушка, – огрызнулся я.

– Извини, – сказала она. – Ты упомянул ее имя раньше. Я думала, что она была здесь, вот и все.

– Она ушла домой. После того, как снова спасла меня, – слова вырвались прежде, чем я успел их остановить. Мой мозг не мог нормально функционировать после такого короткого сна.

– Спасла тебя?

Я потер лицо обеими руками и опустил их на колени.

– Я не знал, где находится термометр и как им пользоваться. Она сделала это за меня.

– Это было мило с ее стороны.

– Да.

– Как давно ты ее знаешь?

– Несколько лет.

– Ранее она говорила так, как будто у вас что-то было.

Я нахмурился.

– Так и было.

– Вы расстались сегодня вечером?

– Слушай, я не хочу говорить об этом, хорошо? Это не твое дело и в любом случае не имеет значения.

– Ладно, ладно. Расслабься. Боже, – она переместила Пейсли вертикально, чтобы та срыгнула. – Я только хотела сказать, что она кажется милой.

– Так и есть.

И милая, и красивая, и сексуальная, и я никогда больше не смогу ее обнять. Я хоть поблагодарил ее сегодня? Боже, уровень моего мудачества повышался с каждой минутой.

– Не думала, что ты из тех, у кого есть девушка.

– Я и не из тех.

– Но я также не думала, что ты будешь хорошим отцом.

«Я не такой, – хотел сказать я. – Я не могу этого сделать. Я не знаю, почему я думал, что смогу».

– А ты такой, – сказала она.

– Спасибо, – но я не был. Я был фальшивкой.

– Ты в порядке, Нейт?

Я закрыл глаза.

– Не знаю. Я даже не могу сказать в порядке ли.

– Что случилось?

– Я просто… перегружен. И не очень хорошо справляюсь с ситуацией.

– Понимаю, – она сделала паузу. – Почему бы мне не взять Пейсли с собой домой сегодня вечером?

У меня не было сил спорить.

– Хорошо.

– Это действительно к лучшему, – сказала она 5 минут спустя, пристегивая Пейсли в автокресло. – Тебе нужно поспать, а детям очень нужны мамы, когда они болеют.

– Верно, – сказал я. Мое горло было сдавлено.

– И мы увидимся в понедельник в твоем офисе.

– Хорошо.

– А потом я заберу ее с собой в Баттл Крик, пока ты… разберешься со всем. Хорошо?

– Хорошо.

Я спустился с ней в гараж, чтобы поменять основание автокресла с моего внедорожника на ее машину. К тому времени Пейсли уже спала, и я едва мог смотреть на нее, пока Рейчел пристегивала ее.

– Поспи немного, – сказала она, садясь за руль. – Увидимся в понедельник.

Я кивнул, смотрел, как она уезжает, и чувствовал, как тяжесть неудачи оседает на моих плечах.

Я подвел свою дочь. Подвел единственную женщину, которую когда-либо любил. И подвел самого себя.

Но когда через несколько минут я упал в постель, я сказал себе: «Им обеим будет лучше без меня».

Они были в безопасности.

Глава 19

Эмми

После того как я ушла от Нейта в первый раз, я вернулась домой, надела пижаму, и расплакалась в подушку. Я снова и снова спрашивала себя: «Как?»

Как он мог так поступить со мной? Как я могла доверять ему? Как он мог так обмануть меня? Как я могла быть такой глупой? Как он мог говорить мне такие вещи и не иметь их в виду? Как я могла влюбиться в такого двуличного человека? Неужели у меня не было ни одного толкового инстинкта?

И почему он это сделал – в чем был смысл? Неужели ему с самого начала нужна была только моя помощь с ребенком? Неужели он всего лишь хотел потрахаться со мной пару недель? Неужели он действительно ничего не чувствовал ко мне все это время?

Я не хотела в это верить. Но какой у меня был выбор?

В конце концов, я отказалась от сна, и легла на диван. Я переключала каналы, тщетно пытаясь найти что-то, что отвлечет меня от разбитого сердца, когда услышала разговор Нейта в коридоре. Не удержавшись, я подошла к двери, и прижалась к ней ухом.

Когда я услышала, что он сказал что-то о неотложной помощи, я открыла дверь, даже не задумываясь об этом.

Все последующее я делала ради Пейсли. Не ради Нейта.

Я была так зла на него. Он сделал именно то, что обещал не делать – заморочил мне голову. Он притворялся, что он лучше, чем все эти парни. Он был хорош в этом. Он убедил меня, что я что-то значу для него.

Он убедил меня, что мы принадлежим друг другу. После всего, что он мне говорил, он оказался таким же, как и все остальные. Мне было больно.

Может быть, прошло всего 2 недели с тех пор, как мы начали встречаться, но мы были друзьями 3 года. Он знал о моей неуверенности, и мне кажется, что он использовал ее против меня.

Оправданий не было – и он не очень-то старался их дать.

Я чувствовала себя такой дурой.

Выйдя из его квартиры во второй раз, я вернулась домой, и во второй раз рухнула в постель. Но я все еще не могла уснуть. Я волновалась за Пейсли, переживала за Нейта, и злилась на себя.

Я так старалась сделать все правильно в этот раз! Была терпеливой и понимающей.

Да, было трудно держать свои чувства в узде, но я ничего не могла с этим поделать. Чувства – это не то, что я могу контролировать. И это было не так, как если бы я бросилась ему на шею и призналась в своей безграничной любви. Я брала пример с него, и двигалась в его темпе. Это Нейт пришел ко мне, прося дать ему шанс, Нейт писал мне смс, чтобы я приходила к нему после работы каждый вечер, Нейт сказал мне: «Я тебя не заслуживаю».

Ну, я не заслуживала того, что он сделал со мной, но было трудно не чувствовать, что это отчасти моя вина.

***

Проспав всего пару часов, я не хотела собираться, и идти на бранч на следующее утро. Я написала сестрам, что не готова, и они захотели узнать, в чем дело. Мне не хотелось вдаваться в подробности по смс, поэтому я позвонила Стелле.

– Привет, что происходит? – спросила она.

– Мы с Нейтом расстались прошлой ночью, – я откинулась на подушку, и натянула одеяло. Свежие слезы угрожали пролиться.

Она ахнула.

– О нет! Почему?

– Он сказал, что хочет пространства. Сказал, что не имел в виду ничего из того, что сказал мне накануне вечером.

– Что? Это бессмыслица.

– Знаю, но это то, что произошло, и я расстроена, из-за себя и из-за него. Я почти не спала прошлой ночью.

– Почему бы нам с Марен не прийти с завтраком?

– Я не так уж голодна.

– Бублики? Маффины? Пончики?

– Неважно.

Даже пончики были малопривлекательны.

– Я заеду за Марен, пончиками и кофе. Мы будем у тебя примерно через час.

– Хорошо.

Я повесила трубку, и через несколько минут потащилась в ванную, чтобы принять душ. Я включила воду и, пока ждала, когда она нагреется, совершила ошибку, посмотрев в зеркало. Мои глаза, под которыми были темные круги, налились кровью и были тусклыми. Веки опухли. Цвет лица был бледным. Я посмотрела на свое обнаженное тело, вспомнила, какой прекрасной я чувствовала себя в его объятиях, и мне снова захотелось плакать. Оказавшись в душе, я позволила себе еще раз хорошенько выплакаться, а потом поклялась больше не проливать слез из-за Нейта Пирсона.

После этого я почувствовала себя немного более похожей на человека, но у меня не было сил сушить волосы феном, поэтому, когда я ответила на стук сестер, я была одета в легинсы и свитер, но с еще влажными волосами. Каждая из них обняла меня.

Мы сели в гостиной, Стелла и я на диване, а Марен скрестила ноги на полу.

– Стелла рассказала мне, что произошло. Ты хочешь поговорить об этом? – спросила Марен. – Ты выглядишь такой грустной.

– Я грустная.

Даже крекер не помог мне почувствовать себя лучше, хотя я все равно его ела.

– Значит, он ни с того ни с сего попросил пространство? – спросила Стелла. – Это действительно удивляет меня, после того как я видела вас вместе в пятницу вечером.

– Не только ты удивлена, – сказала я. – Но он сказал мне, что это было притворство. Что он просто говорил то, что, по его мнению, я хотела услышать. И я была той, кто просил полной честности в самом начале, так что… – я пожала плечами.

– Но как ты думаешь, он был честен? – спросила Стелла, ставя свою кофейную чашку на стол. – Или он запаниковал и подумал: «Стоп, мне лучше сделать шаг назад».

– Это хорошая мысль, – Марен кивнула. – Может быть, он не играл в пятницу вечером. Может быть, он играл прошлой ночью.

Я покачала головой.

– Стоп. Я не могу даже думать об этом. Я не хотела никаких игр в этот раз, понимаешь? И чего ему паниковать? Я не давила на него. Ни о чем не просила. И уж точно не теснила его – если что, это он каждый раз выводил нас на новый уровень.

– Вот и я о том же, – задумчиво сказала Стелла. – Может быть, он сам себя напугал.

– А потом выместил это на ней? – спросила Марен.

Стелла кивнула.

– Верно. Он разорвал отношения, чтобы не иметь дело с настоящим чувством близости, которое, как он признался, его пугает.

– Но он не порвал со мной, – сказала я, потянувшись еще за крекером, чувствуя, что разбитое сердце оправдывает еще один. – Он сказал: «Эмми, это не значит, что мы должны перестать общаться», а я такая: «Да, Нейт, значит. Ты только что сказал, что солгал мне».

– О Боже. Он, наверное, думал, что ты все равно займешься сексом, – Марен закатила глаза.

– Или, – сказала Стелла, – он вынуждал тебя уйти, чтобы не чувствовать себя виноватым. Он мог даже обвинить тебя в разрыве.

– Это как-то странно, – сказала Марен.

– Знаешь что? Он и есть странный, – я откусила от своего крекера, и задумалась на мгновение. – Вся эта история с отцовством заставила его переоценить свою жизнь. Он переживает огромные перемены, в себе и в своем будущем. К тому же вчера мы были в доме его мамы и… – я покачала головой. – Это было эмоционально для него, потому что он потерял своего младшего брата от рака, когда ему было 12 лет. Дом хранит много болезненных воспоминаний.

– Это печально, но не дает ему права быть придурком, – Марен потянулась за своей чашкой.

– Нет, но это может помочь объяснить это, – сказала Стелла. – Все эти изменения могли пойти снежным комом и заставить его резко почувствовать реальную угрозу. А дом – это напоминание о ком-то, кого он любил и потерял.

– Тем не менее, – сказала я, – он был полным мудаком и знает это, – я рассказала им о том, как я пришла к нему в квартиру посреди ночи. – И, прежде чем я ушла, он спросил меня, ненавижу ли я его, и думаю, он ожидал, что я отвечу «да».

– Что ты ответила? – спросила Марен.

– Я сказала ему правду. Что не ненавижу его, я ненавижу то, что он сделал. И ненавижу себя за то, что поддалась на его уловку, – мое горло опасно сжалось, и мне пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы не расплакаться.

Стелла подошла и погладила меня по ноге.

– Не вини себя, Эмми. Это не твоя вина.

Но я не могла отделаться от ощущения, что так оно и есть.

Мы помолчали минуту, прежде чем Марен начала хихикать.

– Прости, но я все время представляю себе лицо Нейта, когда ты вручила ему ректальный термометр.

– О, он был так потрясен, – несмотря ни на что, даже я улыбнулась. – Можно было подумать, что я попросила его съесть эту штуку. На самом деле это было довольно забавно.

Позже, когда они уходили, я сказала Марен:

– Твое предложение помочь мне обрести покой и равновесие все еще в силе? Думаю, мне это не помешает.

– Конечно, – ответила она. – Думаю, это отличная идея – использовать эту возможность для работы над собой. Переключить свое внимание на внутреннее «я».

Я кивнула.

– Я бы хотела вырваться из своих пагубных романтических шаблонов. Чувствую, что продолжаю делать одно и то же снова и снова, как хомяк в одном из этих колес. Мне нужно сделать что-то другое, изменить свой подход или что-то в этом роде. Я действительно думала, что Нейт был чем-то особенным, что то, что у нас было, было настоящим, но… – я пожала плечами, когда мои глаза заслезились, – я снова ошиблась.

– Послушай, у меня есть как раз то, что нужно, – сказала она. – Ты можешь встретиться со мной в студии в 4 часа?

На этот вечер у меня не было запланировано никаких рабочих мероприятий, так что я могла.

– Да. Тогда до встречи.

«Как раз то, что нужно», оказалось очень сложным занятием по йоге. Я изо всех сил старалась завести ноги за голову, подтянуть колени к ушам и балансировать на попе с поднятыми вверх руками и ногами, но у меня совершенно не получались все позы, кроме «Счастливого малыша», которая меня даже немного рассмешила, настолько она была жалкой.

Может, это и был ее план с самого начала?

Нет, не может быть.

– Ты не должна смеяться на занятиях, – шепнула мне Марен после занятия. – Люди могут подумать, что ты смеешься над ними.

– Я смеялась над собой, – сказала я ей. – Все эти позы были такими трудными. Я не справилась с каждой из них, и даже в «Счастливом малыше» мне пришлось 3 раза пытаться попасть левой ногой в руку. Разве я не имею права смеяться над собой? Я должна была либо смеяться, либо плакать, и я решила, что плакать будет более неловко.

Марен вздохнула.

– Вместо того, чтобы смеяться над собой, почему бы не сосредоточиться на своем дыхании, на том, что чувствуют твои мышцы, или на том, на что способно твое тело, вместо того чтобы думать об этом как о неудаче? – она протянула мне бутылку воды из холодильника за столом. – Вот, выпей это. Важно соблюдать водный баланс. Ты можешь взять ее с собой на следующее занятие.

– На следующее занятие? Мне придется идти еще на одно? – я уже обливалась потом, и с нетерпением ждала душа, пижамы и бокала вина.

– Думаю, это занятие будет очень полезным для тебя.

– Каким образом? Это еще одно занятие по йоге? Потому что я и так себя плохо чувствую, – и ничто не отвлекало меня от мыслей о Нейте.

– Это не занятия йогой, – она занялась чем-то на столе, и у меня сразу же возникли подозрения.

– Так что же это за занятие?

– Это сеанс аффирмаций, сосредоточенный на любви и отношениях, – сказала она, без нужды поправляя стопку бумаг. – И это будет очень полезно для тебя.

– Аффирмации? Это как медитация?

– Вроде того, – ответила она, делая долгий глоток из своей бутылки с водой, – Но аффирмации произносятся вслух.

Я уставилась на нее.

– Я должна говорить там вслух? Ни за что.

– Ты сказала, что хочешь вырваться из своих романтических шаблонов, Эмми. Мы не можем полагаться только на свои мысли, когда нам нужно перестроить себя, как ты пытаешься сделать. Нам нужно перевести мысли в слова, а слова в действия, чтобы проявить наши намерения.

– Это звучит как полная чушь. Я ухожу отсюда, – я огляделась в поисках ближайшего выхода, но она схватила меня за руку.

– Нет! Ты же не хочешь больше быть хомячком?

– Нет, – признала я.

– Тогда оставайся. И поверь мне, – сказала она, ведя меня в одну из небольших комнат рядом с вестибюлем. – Все будет замечательно.

Я сомневалась, но все равно пошла за ней в комнату, решив, что хомяку нечего терять.

Кроме нас с Марен, в комнате было 10 студентов плюс инструктор Хармони. 8 из них были женщины, а 2 – мужчины. Мы все сели в круг, и первое, что Хармони попросила нас сделать, это озвучить одну из негативных мыслей, застрявших в нашем мозгу. Большинство женщин говорили такие вещи, как «Я недостаточно красива, недостаточно худа» или «Я никогда никого не найду». Это было так угнетающе.

Почему так много людей так поступают с собой?

Когда настала очередь Марен, она сказала:

– Я не имею значения для мира. И чувствую себя ничтожной.

Я была настолько ошеломлена ее заявлением, что даже не поняла, что теперь моя очередь. Все ждали моего выступления, и тут она толкнула меня локтем в бок.

– Эмми, – прошептала она. – Давай.

– О! Я влюбляюсь только в мудаков, – это было не то, что я планировала сказать, но Марен заставила меня растеряться. К счастью, все засмеялись, даже Хармони и моя сестра. – Извините, – сказала я, подняв обе руки. – Наверное, я могла бы сформулировать это более элегантно. Сегодня у меня ничего не получается.

– Правда не всегда элегантна, – сказала Хармони, – И мне нравится твоя честность и самоанализ. Смотри на эти вещи, как на триумф.

После того как мы озвучили свои самые неприятные негативные мысли, Хармони объяснила, что нам нужно изменить образ мыслей и чувств по отношению к себе, чтобы изменить частоту, на которой мы вибрируем во Вселенной. Мне удалось не закатить глаза, но с огромным вздохом дать Марен понять, что я чувствую. Она снова толкнула меня локтем.

– Просто соглашайся, хорошо? Ради меня, если не ради себя?

– Хорошо. Для тебя. Но за это ты должна мне настоящий смузи. А не тот, в котором есть капуста.

– Договорились.

Следующие 20 минут я слушала, как Хармони объясняет, как позитивные аффирмации могут помочь нам изменить наши частоты. Затем она дала каждому из нас рекомендации, основанные на наших индивидуальных потребностях. Для Марен она предложила что-то вроде «Я вношу позитивный вклад в этот мир». А мне она сказала, что я заслуживаю поддержки, любви и потрясающих отношений.

Мне вроде как понравилось.

– Ну что? Что ты думаешь? – спросила Марен, когда мы сидели и потягивали коктейли.

– Я подумала, что то, что касается наших вибраций во Вселенной – это полная чушь, но все остальное вроде как имеет смысл. Мне было не по себе, когда все высказывали свои негативные мысли.

Она кивнула.

– Мне тоже.

– Ты действительно так себя чувствуешь? – спросила я ее. – Как будто ты не имеешь значения для всего мира?

– Иногда, – она посмотрела вниз на свой коктейль. – Я часто борюсь с тем, что должна делать со своей жизнью. Когда я танцевала, то чувствовала, что у меня действительно есть цель. Я что-то создавала. Но с тех пор я как бы блуждаю.

– Но у тебя есть работа, которую ты любишь, и у тебя есть мир, баланс и внутренний гомеогениус.

Это заставило ее улыбнуться.

– Гомеостаз.

Я улыбнулась в ответ, затем наклонила голову.

– Меня действительно удивляет, что ты так считаешь.

Ее щеки слегка порозовели.

– У меня действительно есть все эти вещи, и мне кажется, что я единственная, кто жалуется, что у меня нет цели в жизни, когда так много людей в мире страдают. Думаю, что, возможно, так оно и есть – я бы хотела сделать что-то за пределами себя, что-то большее. Я просто не знаю, что.

– Ты поймешь это, Марен, – сказала я, положив руку на ее руку. – Ты предназначена для чего-то великого. Я знаю это.

Мне стало немного легче от мысли, что у кого-то, кто так хорошо владеет собой, как Марен, есть свои сомнения в себе. Не то чтобы я хотела, чтобы моя сестра чувствовала себя плохо, но что-то в том, что я знала, что она иногда так делает, заставляло меня чувствовать себя менее одинокой.

Позже, когда я наливала себе бокал вина и ждала, пока приготовится моя замороженная энчилада верде, я опробовала свою позитивную аффирмацию.

– Я заслуживаю поддержки, любви и потрясающих отношений, – сказала я вслух. Это было немного странно, но я все равно повторила. – Я заслуживаю поддержки, любви и потрясающих отношений.

Я повторила это еще раз, когда мыла посуду и укладывала ее в посудомоечную машину. И снова, когда чистила зубы. И снова, когда лежала в постели и смотрела в потолок.

Стало ли мне от этого менее грустно по Нейту? Нет. Мне так не хватало его голоса, его улыбки, его рук, обнимающих меня, что мне стоило большого труда не сорваться, и не намочить подушку.

Однако я начала верить в это и чувствовать себя немного лучше из-за своего решения постоять за себя и дать ему понять, что то, что он сделал, не нормально. Я заслуживала лучшего в жизни, и это зависело от меня.

На следующее утро я написала своей двоюродной сестре Мие, что я достаточно долго думала об этом и решила принять ее предложение.