Текст книги "Прима (ЛП)"

Автор книги: Мэгги Райан

Соавторы: Альта Хенсли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

29

Алек

– У тебя есть один шанс убедить меня в том, что у тебя есть какой-то план, который отомстит за нашего отца.

Это заявление было первым, что я услышал, когда вернулся в свой кабинет. – Иначе что? – ответил я. – Ты сдуру свалишь и убьешь себя? – Я знаю, что следовало бы извиниться за свои слова, но я этого не сделал. Тем не менее, я вздохнул и тяжело опустился в кресло за своим столом. – Слушай, я понимаю, что ты злишься. Я тоже, но борьба друг с другом ни к чему хорошему не приведет. Нам нужно работать вместе, если мы хотим пройти через это как можно более невредимыми.

– Как будто ты работал со мной на благо компании? – сказал он, его гнев был ощутимым. – Я говорил тебе, что это случится, предупреждал, чтобы ты держался от нее подальше, и что же ты сделал? Ты не только не послушал, ты, блядь…

Я встал со стула прежде, чем он успел закончить, мои руки вцепились в его рубашку, мое лицо было в дюйме от его лица. – Не смей! – прохрипел я. – Не смей даже намекать на то, что Клара во всем виновата. Это моя вина. Это твоя вина. Это Козлов, мать его, виноват, но Клара абсолютно ни в чем не виновата. Она была ребенком, когда стала жертвой этого ублюдка, и у нее хватило мужества уйти. Она перестроила свою жизнь и, вместо того чтобы заниматься садом или учить детей танцам, делает только Бог знает что, чтобы уберечь свою бабушку… чтобы уберечь нас, хотя именно мы втянули ее обратно в эту гребаную кашу. – Отпустив его, я добавил: – Можешь надрать мне задницу, когда все закончится, если тебе от этого станет легче, но сейчас я прошу тебя слезть со своей чертовой лошади и помочь мне найти способ вырвать ее из рук этого ублюдка.

Буря в его серых глазах все еще бушевала, и все же он наконец кивнул, потянувшись вверх, чтобы разгладить складки на своей рубашке. – Отлично. Так каков твой план?

Тот, который я рассматривал, казался просто недосягаемым. Я знал, что у него есть хорошая основа, но чувствовал, что не хватает какой-то важной части.

– Нам нужно подкрепление, – сказал я, направляясь к двери. – И я знаю, где его искать. Пойдем.

Выходя из театра, над созданием которого мы так старались вместе с мамой, мы оба оглянулись. Увидев, что в глазах Юрия отражается та же озабоченность, что и в моих, я хлопнул его по плечу. – Мы вместе прошли долгий путь, и я обещаю тебе, что сделаю все, что в моих силах, чтобы наши родители гордились.

Он повернулся, чтобы посмотреть на меня, и снова кивнул. – Может, ты и сволочь, но я знаю, что так и будет.

Я усмехнулся, чувствуя облегчение от того, что он стал таким, как прежде. Угрюмый младший брат, с которым я могу справиться.

Через полчаса я наблюдал, как Юрий влюбился по уши – в женщину постарше. Ольге было больше полувека, но, как говорится, возраст – это всего лишь цифра. Как только Юрий взглянул на бабушку Клары, он попался на крючок, а когда она взяла его за руки и потянула в объятия, говоря, как сильно он напоминает ей нашего отца, но с глазами нашей матери, он проглотил наживку. Когда она поблагодарила его за то, что он заставил ее внучку снова улыбаться, Юрий покраснел и посмотрел на меня, в его глазах читалось искреннее раскаяние.

– Мы здесь из-за Клары, бабушка, – сказал я.

Глаза Ольги ненадолго закрылись, она кивнула головой. – Так вы знаете.

– Знаем, – согласился я, наблюдая, как брат подменяет меня, обнимая ее за талию и помогая ей дойти до кресла. Как только она села, мы с Юрием устроились на маленьком диванчике, примостившись на краю подушек и уперев руки в бедра.

– Клара думает, что обманывает меня, но я не слепая. Мне не нужно видеть этого человека, чтобы понять, что он снова вцепился в нее. Она перестала улыбаться и, хотя рассказывала мне, как усердно вы все работали, – сказала она, повернув голову к Юрию, – никогда не приходила домой прихрамывая или вынужденная замазывать синяки косметикой. Она даже не хочет обсуждать это со мной, просто говорит, что знает, что делает, и не позволит ему в этот раз затянуть ее слишком глубоко. – Ее глаза вспыхнули, а сжатые пальцы ударили по ручке кресла. – Блин! Она уже влипла по уши.

Я кивнул и протянул вперед руку, чтобы взять ее в свою, нежно массируя, стараясь не ухмыляться. Даже в гневе Ольга оставалась истинной леди… как и моя мать. Она использовала ругательное слово, которое в России разрешают произносить даже маленьким детям, вместо гораздо более грубого слова "блядь".

– Да, но на этот раз она не одна, – сказал я, краем глаза заметив кивок Юрия. – Вот почему мы здесь. У меня есть план, но мне нужно, чтобы вы его обдумали и, по возможности, заполнили некоторые пробелы.

Она нетерпеливо мотнула головой, а ее вторая рука потянулась к моей, чтобы сжать мои пальцы. – Я могу это сделать. У меня артрит, но мой ум все еще острый, как резец. Что вам нужно знать?

Я уже собирался сказать и ей, и Юрию то, о чем думал, как раздался звонок в дверь. Глаза Ольги расширились, она повернула голову в сторону звука, и я подумал, была ли она так напугана, когда я звонил в дверь чуть раньше.

– Не стоит беспокоиться, – заверил я ее, кивнув Юрию, который встал и вышел в коридор. – Я собирался пригласить вас на ужин, но подумал, что вы, возможно, еще не оправились после больницы…

– Не заставляйте меня менять свое мнение о вас, молодой человек, – сказала Ольга, оборвав меня. – Вы боялись, что мужчина решит поставить меня в пример, чтобы держать Клару в узде. Не надо меня успокаивать, Алексей Волков! Я видела больше зла и видела, как страдает от рук дьявола больше людей, чем ты, твой брат и Клара вместе взятые.

Теперь я понял, откуда Клара черпала силы. Она исходила от этой женщины. – Я прошу прощения, – сказал я. – Вы правы. Мне легче обеспечить вашу безопасность здесь, чем в каком-нибудь ресторане…

– Но я не думаю, что у вас будет повод жаловаться, – вклинился Юрий, вернувшись с несколькими пакетами в руках. – Нет, если на вкус это будет не хуже, чем на запах.

Следующий час я потратил на то, чтобы рассказать им обоим о своем плане, переставляя и перекладывая вещи, когда Ольга поправляла меня или сообщала факты, которые я так и не узнал за все годы, прошедшие после смерти отца. Я никогда не чувствовал себя свободным, чтобы спросить мать, и видел боль в ее глазах всякий раз, когда осмеливался задать вопрос, как только становился достаточно взрослым, чтобы начать сомневаться в тех историях, которые мне рассказывали в детстве.

– Ну, что скажешь, Юрий? – спросил я, понимая, что теперь мы действительно вместе. Ольга не только покорила его, она сумела сделать то, что не удалось мне. Она каждым своим движением, каждым словом показывала ему сердце Клары, их связь была нерушимой.

– Я думаю, это сработает, – сказал он, кивнув.

– Не только сработает, но и вернет человеку справедливость, которой он был лишен в течение двух десятилетий, – сказала Ольга. – Вы оба имеете полное право желать мести, но сам факт того, что вы готовы работать вместе, делать это так, чтобы подвергнуть мою внучку как можно меньшей опасности… именно это делает вас обоих мужчинами, а Николая Козлова – чистым злом.

Юрий посмотрел на меня, и я, увидев конфликт на его лице, понял, что должен быть таким же честным, каким была Ольга. Протянув руку через стол, я снова взял ее за руку.

– Вы должны знать, что если это не сработает… если Николаю удастся избежать заслуженного правосудия, мы, – я указал свободной рукой на Юрия, а потом снова на себя, – не позволим ему выйти на свободу. Не только ради Клары и не только ради вас… но и ради…

– Твоих родителей, – добавила Ольга. – Я понимаю, и, видит Бог, если бы я была способна, я бы сама отомстила, но знайте, что я буду до последнего молиться, чтобы до этого не дошло. Но если это случится, то знайте, что независимо от того, что говорит человеческий закон… Закон Божий будет исполнен. Око…

– За око, – сказали мы с Юрием, на что она кивнула и продолжила, не помню, чтобы я когда-либо слышала такие слова.

– Зуб за зуб, пусть воздастся ему за все.

И действительно… что еще нужно было сказать?

***

Звонок телефона разбудил меня, и я понял, что заснул на диване перед телевизором. Я протер глаза от сна и попытался заставить себя проснуться – тем более, когда увидел номер Клары.

– Все в порядке? – Я волновался за нее с самого выхода из театра, боясь, что, несмотря на ее заверения, что-то пойдет не так.

– Я в порядке, – сказала она, ее слова были такими, какие я хотел услышать, но ее тон заставил меня поспорить, что это не так.

– Приходи ко мне, – сказал я, уже не чувствуя ни малейшей усталости. – Мне нужно тебя обнять.

Это была не ложь, но и не полная правда. Похоже, не только Клара умела подтасовывать факты. Мне нужно было убедиться, что Николай не причинил ей вреда. Кого я обманывал? Конечно, этот ублюдок причинил ей вред, просто заставив плясать под свою гребаную дудку.

– Я не могу, – тихо сказала она. – Мне нужно домой, к бабушке. Я просто хотела дать тебе знать, что со мной все в порядке.

Она звучала измученной, и я не собирался больше давить на нее. – Хорошо, но прежде чем попрощаться, знай, что твоя бабушка очень помогла тебе сегодня. У нее память как у слона, и к тому времени, как мы ушли, у нас уже был готов план. Завтра мы с тобой его обсудим.

– Хорошо, и, Алексей? Спасибо… и независимо от того, что ты собираешься сказать, знай, что я считаю необходимым, чтобы ты знал, как много ты для меня значишь… как много для меня значит то, что я не увижу, как ты отвернешься и уйдешь.

Мое сердце разрывается при мысли о страхе, который она, очевидно, вынашивала, о чувстве вины, которое она отказывалась отбросить во имя выживания. – Не за что, – сказал я. – А чтобы я мог попрощаться с тобой, вспоминая твою улыбку, я хочу, чтобы ты знала, что Юрий влюблен в Бабку по уши.

Ее смех ослабил железную хватку, которая обвилась вокруг моей груди с тех пор, как я узнал, что Николай вернулся в ее жизнь. – В Бабу обычно влюбляются мужчины, – сказала Клара.

– Как и в ее дорогую внучку, – сказал я. – Спокойной ночи, Клара.

– Спокойной ночи. До завтра.

Я сидел и смотрел на телефон в своей руке еще долго после того, как она отключилась. Взглянув на экран, я увидел, что сейчас 2:30 ночи. Учитывая восьмичасовую разницу во времени между Чикаго и Москвой, было уже половина десятого. Я еще не обсуждал с Кларой этот план, но это не означало, что я не мог привести его в действие. Включив экран, я нажал кнопку, на которую были возложены все мои надежды.

– Да?

– Господин Петров, – ответил я по-русски, употребив официальное слово "мистер", давая ему понять, что он разговаривает с человеком, который проявляет к нему уважение. Перейдя на английский язык, так как я знал, что он свободно владеет им, я продолжил. – Вы, наверное, меня не помните, но я Алексей Волков. Я сын…

– Максима и Нади Волковых, – сказал он. – Я вас помню. И вашего брата Юрия тоже. Я очень сожалею, что ваша мама умерла. Она была настоящим сокровищем.

– Спасибо, – сказал я, одновременно немного удивляясь мгновенному признанию Григория Петрова и надеясь, что он говорит всерьез. Это сделало бы его более восприимчивым к плану, который я собирался объяснить. – Я звоню вам, чтобы сообщить, что ваш сын не покончил с собой. Он был убит. – Я услышал быстрый вдох через тысячи километров и представил, как этот человек опускается в кресло, надеясь, что здоровье Григория настолько крепкое, насколько, по моим представлениям, должен быть здоров человек из высшего эшелона русской братвы, чтобы выжить.

– Такое утверждение требует объяснения, – сказал он.

– Требует, и я не отношусь к этому легкомысленно, – сказал я. – Я не могу предложить вам никаких веских доказательств, у меня нет письменного признания, но я готов поставить свою жизнь на то, что то, что я вам говорю, – правда. – Переведя дыхание, я добавил: – Хотя, возможно, эта правда не принесет вам утешения.

– Если вы можете подтвердить, что мой сын не покончил с собой, то это все, что мне нужно, – сказал Григорий. – Все, о чем мечтала его мать, и единственное, что я не смог дать ей перед смертью.

– Я тоже соболезную вам, сэр, – почтительно сказал я, гадая, как он отреагирует на то, что его племянник убил его единственного сына. Ольга подтвердила, что отец Николая женился на сестре другого мафиози, и Григорий Петров стал не только его дядей, но и вторым отцом после убийства Ивана Козлова. Выяснить это можно было только одним способом. – Я расскажу вам все, но прошу вас разрешить мне сделать это при личной встрече и попросить вас не рассказывать ни одной живой душе, с которой бы вы ни разговаривали. Я понимаю, что многого прошу от человека, которого вы в последний раз видели мальчиком, но если выяснится, что эта информация просочилась, в опасности окажется еще один человек.

Я сделал паузу, готовясь к тому, что мужчина скажет мне, чтобы я отвалил и просто назвал его имя. Терпение не ассоциировалось у меня с мафией… но, возможно, мне следовало вспомнить, что именно этот человек финансировал переезд моей матери в Штаты, настаивал на том, чтобы она приняла средства на открытие своей школы, заявляя, что это компенсация за преступление, которое его сын совершил против ее мужа. Уже будучи подростком, я понимал, что мама должна принять решение: остаться в России и бороться за справедливость, которая никогда не наступит – не тогда, когда власть принадлежит братве, – или принять деньги и жить дальше. Она решила покинуть любимую землю, чтобы увезти своих сыновей в безопасное место, чтобы построить для нас с Юрием жизнь, в которой не будет уродства наркотиков и смерти.

– Я слушаю, – сказал Григорий.

– Я могу предложить вам только это, – сказал я, готовый выложить все карты на стол. – Если вы откажетесь, то знайте, что я все равно позабочусь о том, чтобы за убийство моего отца и вашего сына поплатился тот, кто должен. Но если вы хотите посмотреть этому человеку в глаза и потребовать своей справедливости…

– Я буду на месте, как только смогу договориться, – сказал он без колебаний.

– Хорошо, я надеялся, что вы это скажете, – сказал я, выпуская из себя вздох, о котором не подозревал. – Я взял на себя смелость собрать для вас кое-какую информацию. Мы с братом встретим ваш рейс и все вам расскажем. – Следующие несколько минут я диктовал ему информацию, так как никто из нас не хотел изложить все в письменном виде, отправив сообщение или электронную почту. Записи телефонных разговоров могли быть прослушены, но я рассчитывал на то, что разговоры не записываются, если только нет уже каких-то подозрений.

– Вот и все, – сказал я, откинувшись на спинку дивана, и облегчение захлестнуло меня.

– Тогда до скорой встречи, и, Алексей?

– Да?

– Кто бы ни был этот ублюдок, не повредите ни одного волоска на его голове. Это моя задача как отца, который хочет отомстить. Ясно?

– Предельно, – сказал я.

– До свидания.

– До свидания, – повторил я, нажал на кнопку завершения разговора и откинулся на спинку дивана, обдумывая слова, которыми я обменялся с этим человеком.

До скорой встречи.

Прошло почти двадцать лет с тех пор, как я в последний раз видел Григория Петрова, но тогда я был растерянным ребенком. Теперь я стал мужчиной и точно знаю, что нужно делать.

30

Клара

– Ты уверен, что узнаешь его? – спросила я, когда Алек ехал в сторону аэропорта.

– Думаю, вряд ли, – ответил Алексей, взглянув на меня. – Могу с уверенностью сказать, что он уже провел собственное расследование и точно знает, как мы с Юрием выглядим.

– И я?

Алек покачал головой, освобождая правую руку от руля и опуская ее на мое бедро. – Я не называл тебя по имени. Нет смысла делать это, пока мы не убедимся, что он появится и согласится с планом.

Я кивнула, хотя все мои нервы были на пределе. Все были удивлены, когда Юрий вошел в театр и заявил, что репетиции на сегодня отменяются. Предполагалось, что в связи с предстоящим выступлением в Нью-Йорке мы будем работать дольше обычного. Но когда Юрий хлопнул в ладоши и крикнул "убирайтесь к черту из театра", все до единого танцоры покинули сцену. Я осталась одинокой диссиденткой, понимая, что все происходящее можно свалить прямо к моим ногам.

– Алексей прав, – сказал Юрий с заднего сиденья. – Держи друзей близко, а врагов еще ближе.

– Но ведь этот человек, господин Петров, не совсем наш враг… То есть, я знаю, что он связан с Братвой, но… у него нет причин причинять вам вред… верно?

– Верно, – поспешил согласиться Алек.

– Он знает, что у нас есть информация, которая очистит имя его сына, хотя его сын никогда не обвинялся в убийстве нашего отца. Это было признано несчастным случаем, и, поскольку водитель машины покончил жизнь самоубийством, не было причин искать дальше.

Зная правду, все произошедшее казалось смешным, словно в маленьком городке добровольцы-депутаты против грозной силы милиции в России. Но, зная, что влияние "Братвы" проникает во все сферы управления, я не могла сказать, что удивлена.

– Мы на месте, – сказал Алексей, привлекая мое внимание к происходящему.

Пролетающие над головой самолеты и вышка высотой в несколько этажей подсказали мне, что мы действительно находимся в аэропорту, но это был не O'Hare. Я выглянула в лобовое стекло, когда Алек остановился возле ангара.

– Я встречу его и, если все будет так, как надо, приведу в машину, – сказал Алек.

– А если все будет не так, как должно быть? – спросила я, и напряжение, которое я уже испытывала, возросло на несколько ступеней.

– Тогда Юрий отвезет тебя в безопасное место, – сказал Алексей и, когда я только открыла рот, почувствовала, как на мое плечо опустилась рука.

– Это единственный выход, – сказал Юрий.

Я могла спорить, ругаться, требовать… или поверить, что эти люди знают, что делают.

– Я поняла, – сказала я, но все же перевернула руку, чтобы сжать руку Алека, когда он убирал ее с моей ноги. – Пожалуйста… будь осторожен.

– Так и будет, – заверил он меня, наклоняясь, чтобы провести губами по моим губам, а затем кивнуть брату.

Они открыли свои двери одновременно. Алек двинулся к ангару, а Юрий пересел на водительское сиденье.

– Я… я хочу поблагодарить тебя, Юрий, – сказала я. – Я не хотела доставлять неприятности.

Он повернул голову, его бровь приподнялась точно так же, как у его брата. Это заставило меня улыбнуться, хотя я была уверена, что это неуместно, учитывая положение, в котором мы находились.

– Ладно, я хочу сказать, что, хотя у меня не было намерения держаться подальше от Алека, как только мы оба обнаружили, что действительно неравнодушны друг к другу, я никогда не хотела подвергать опасности ни его, ни тебя, ни других танцоров.

Молчание затянулось на несколько минут, пока он не кивнул. – Я знаю, и это не твоя вина. Это даже не вина Алека. Это моя. Может быть, он и старший, но именно ему принадлежало последнее слово о том, принимать тебя или нет. Я не был в неведении относительно твоего прошлого, и все же я не собирался упускать возможность работать с тобой из-за этого. Ты ничем не опозорила ни себя, ни балет. Если кто и должен извиняться, так это я. Ты хорошая женщина, Клара, и хотя мой брат не заслуживает тебя, я рад, что вы оба проигнорировали мое пожелание держаться подальше друг от друга.

Неуместно это или нет, но я не смогла сдержать улыбку на губах. Я также не смогла удержаться от того, чтобы не переместиться к нему, пока не оказалась достаточно близко, чтобы приподняться и поцеловать его в щеку. Сказать, что он был удивлен, значит преуменьшить, но мне было все равно. – Спасибо.

– Не за что, – сказал он и посмотрел в сторону ангара, где медленно открывались огромные двойные двери. – Но это не означает, что сегодня ты можешь меня ослушаться. Если я скажу "ложись", ты ляжешь на этот чертов пол и не посмеешь пошевелиться, пока я не дам тебе разрешение. Понятно?

– Да, сэр, – ответила я, переводя взгляд на небо, где снижался самолет с человеком, который одним приказом мог либо изменить мое будущее к лучшему, либо отправить меня в ад.

***

Это была вечность и одно мгновение. Перед моими глазами пронеслась моя жизнь и нарисовалась моя смерть. Я была в ужасе и в то же время чувствовала надежду, которой не было раньше, пока я ждала. Никто из нас не говорил… да и говорить было не о чем. Либо Алексей убедит Григория помочь мне, либо я узнаю, что стала причиной чужой боли.

– А вот и они.

Я вскинула голову и увидела, что к нам идет Алек, а рядом с ним пожилой мужчина.

У меня перехватило горло, когда представленный мне план стал реальностью. Это не было какой-то игрой. Здесь не было настоящих победителей. Этот человек пришел отомстить за свою плоть и кровь, за племянника, убившего его сына. Алексей и Юрий были здесь, чтобы потребовать того же в честь своего отца.

А я?

Я стала катализатором, который привел историю к полному кругу… Николай сам решил свою судьбу в тот момент, когда хвастался своими преступлениями, чтобы держать меня в страхе и не дать мне сопротивляться.

– Боже мой, – сказала я, с трудом переводя дыхание. – Что… что, если я ошибаюсь? Что, если Николай лжет мне… признался в том, на что у него никогда не хватало смелости? Иначе почему двоюродный брат назвал его трусом…

– Ты не ошибаешься, – сказал Юрий. – Он рассказал тебе подробности, которые не мог бы знать, если бы не был там. Твоя родная бабушка подтвердила, что история о том, что Лука покончил с собой, выстрелив себе точно между глаз, не только неправдоподобна, но, скорее всего, невозможна. Что же касается того, что он киска… Именно таким человеком и является Николай. Мужчина, который сбрасывает женщину с балкона только потому, что она не хочет делать то, что он говорит, – не настоящий мужчина. И человек, который сбивает человека, едва стоящего на ногах, только потому, что он мог стать свидетелем убийства, – не мужчина.

Я вздрогнула, когда слова Юрия заполнили машину, каждое из них было произнесено тоном, говорящим об абсолютной убежденности. Он повернул голову, чтобы встретиться с моим взглядом.

– Мужчина, который в гневе поднимает руку на женщину, который чувствует потребность запугать ее, угрожать ей теми, кого она любит, – не мужчина. Николай Козлов – не кто иной, как быдло, трус и покойник.

Я кивнула, когда он открыл дверь и вышел на улицу. Не получив разрешения, я сделала то же самое, и мы оба, обойдя капот машины, вышли навстречу Григорию.

– Ты, наверное, та самая, – сказал Григорий, еще не дойдя до нас.

– Та самая? – переспросила я, недоумевая, что он имеет в виду.

– Женщина, которую Алек намерен защищать всю свою жизнь, – сказал Григорий, переведя взгляд с меня на Алека, а затем обратно. – И я не могу сказать, что виню его. – Он протянул руку, я взяла ее и пожала, как будто мы встретились на вечеринке после спектакля, а не в тени ангара, где замышляли смерть человека.

Я прекрасно понимаю, что Алек пытается уберечь меня, позволить мне оставаться в стороне, но я не могу позволить ему этого сделать. Я была так же ответственна за то, что мы планировали, как и они трое.

– Меня зовут Клара Симёнева, господин Петров. Я бы сказала, что мне приятно с вами познакомиться, но я не могу сказать это, не при таких обстоятельствах. Мне очень жаль вашего сына. Я… Я знаю, каково это – потерять любимого человека.

Он кивнул. – Я верю, что ты знаешь, – сказал он, отпуская мою руку и протягивая свою Юрию. – Несмотря на то, что сказала госпожа Симёнева, я рад видеть вас снова, Юрий.

Юрий пожал ему руку, кивнул и, отпустив ее, жестом указал на машину. – Поехали?

Григорий тоже кивнул, и когда Юрий открыл заднюю дверь, я сказала: – Нет, почему бы вам не сесть вперед, господин Петров? Вам будет удобнее.

Мужчина улыбнулся, и годы отступили от его лица.

– В этом нет необходимости. Я бы предпочел, чтобы Алексей не отвлекался от дороги, чем оглядывался назад, чтобы убедиться, что с вами все хорошо. – Сказав это, он сел на заднее сиденье, а Юрий закрыл дверь и обошел ее, чтобы забраться с другой стороны.

Алексей взялся за ручку двери, но не стал ее открывать. Вместо этого он свободной рукой провел по моей щеке. – Ты в порядке?

– Я буду, – честно ответила я. – Он совсем не похож на Николая.

– Нет, не похож, – сказал Алексей. Наклонившись, он поцеловал меня слишком быстро, после чего открыл дверь и закрыл ее, когда я оказалась внутри.

Когда мы снова оказались в пути, мы рассказали последние подробности Григорию, который изредка кивал.

– У тебя есть вопросы? – спросил меня Алексей, сворачивая на боковую улицу.

– Нет, – ответила я, нервы успокоились, на меня снизошло спокойствие, которого я не ожидала. – Если что-то пойдет не так…

– Не пойдет, – вмешался Алек, но я покачала головой.

– Если что-то пойдет не так, обещай мне, что позаботишься о бабушке.

Его глаза смягчились. – Тебе даже не нужно просить, Клара.

– Я… я… спасибо, Алек.

– Я уже говорил тебе, что не нужно благодарить друг друга…

– Хватит уже, – сказал Юрий. – Давай, поцелуй ее, и покончим с этим.

Алексей усмехнулся, но наклонился вперед и сделал, как велел брат.

Взяв мое лицо между ладонями, он поцеловал меня… не нежным прикосновением губ, как раньше. Этим поцелуем он заявил о своих правах на меня, давая мне понять, что я не могу позволить ничему случиться… не тогда, когда у меня есть ради чего возвращаться.

Отстранившись, он бросил на меня последний долгий взгляд, после чего полез в багажник и протянул мне мою сумку. Взяв ее, я не произнесла ни слова, просто повернулась и стала идти по кварталу в сторону отеля… в сторону своего будущего, каким бы оно ни было.