Текст книги "Ориэлла"

Автор книги: Мэгги Фьюри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 43 страниц)

– Ну что, отец? – спросила она, безуспешно стараясь сдержать нетерпение.

– Что сказал твой народ?

Он рассмеялся – она ясно слышала его смех у себя в голове.

– Глупое дитя! Подумай, ведь ты уже знаешь ответ.

– Да? – Ориэлла всегда с утра бывала не в лучшем настроении и теперь начинала сердиться.

Теллас снова рассмеялся.

– Ну конечно, знаешь. На половину из твоих вопросов тебе уже дан ответ.

– Мой сон! Ну конечно! – Опьянев от радости, Ориэлла бросилась в прохладные воды и, подплыв к огромной голове Левиафана, пожалела, что кит слишком велик, чтобы его можно было обнять. Огромный глаз лукаво подмигнул ей.

– Мы решили, что это самый быстрый и удобный путь, – сказал он.

– О, благодарю тебя, могучий, – воскликнула Ориэлла. – Благодарю от всего сердца! Теллас вздохнул.

– Нелегко было принять это решение, и мы молим богов, чтобы оно оказалось верным. Прошу тебя, дочь – когда исполнишь свой долг, не забудь о клятвах, которые дала мне. Мы не хотим сегодняшним нашим поступком породить нового тирана.

Его слова отрезвили Ориэллу. Теперь, когда она знала, с какими грозными и могущественными силами придется иметь дело, ей стало ясно, какого огромного доверия она удостоилась. Девушка протянула руку и коснулась шишковатой головы Телласа.

– Я понимаю, отец. Клянусь, я не подведу тебя. Кит помог ей наловить рыбы на завтрак. Ориэлла проспала полдня и всю ночь и теперь умирала с голоду, а ведь она должна была есть за двоих. За едой волшебница продолжала беседовать с Левиафаном.

– Отец, я в замешательстве, – призналась она. – Я даже не подозревала, что существует четыре расы Волшебного Народа. В Академии нам вдалбливали, что мы единственные, а, оказывается, мы просто называем себя Волшебным Народом, а не Чародеями, как раньше. Но куда делись другие расы? Почему мы ничего не знаем о них? И что произошло с Талисманами?

– Ах! Это, как говорится, совсем другая история, и там ты получишь ответы на все свои вопросы. Это трагическая повесть о Катаклизме, и, к моему величайшему сожалению, именно мне выпало рассказать ее тебе.

Но Ориэллу мучила совесть. После того как Теллас заглянул ей в душу, она осознала все свои ошибки, и гнев, вызванный Анваром, остыл, уступив место чувству вины. Ее самоуверенность наверняка больно колола его, а ведь у нее не было ни малейшего представления об их отношениях с Сарой, из-за которой они так жестоко поссорились. Конечно, они оба виноваты, но ведь Форрал так часто говорил ей, что никогда, ни при каких обстоятельствах нельзя бросать товарищей. Ориэлла сгорала от стыда, и, кроме того, какой-то инстинкт подталкивал ее, торопил вернуться немедленно.

Ну что ж, ничего не поделаешь! Придется забыть обиды и вернуться за ними. Эти остолопы никогда не выберутся оттуда сами, а она пообещала Ваннору заботиться о его безмозглой и упрямой жене.

– Мудрый, я готова выслушать эту историю, но прежде я должна отыскать своих спутников. Я поступила необдуманно, покинув их, и боюсь, теперь они могут Оказаться в беде.

Теллас вздохнул.

– Маленькая, я уже сказал тебе, что ты учишься мудрости. Но тебе придется научиться кое-чему еще: как делать правильный выбор. Я не решаюсь откладывать свой рассказ. Хотя я лично поручился за тебя, у моего народа осталось еще много сомнений. Они в любое время могут передумать, и если хотя бы один из них сделает это, я уже не смогу поведать тебе остальное. Вот почему нам надо спешить. История Катаклизма длинна, и мы не сможем путешествовать ночью. Кроме того, я вижу, что ты все еще утомлена, а твой ребенок требует отдыха после такого изнуряющего мысленного общения. Если ты хочешь дослушать историю, мы можем отправиться на поиски твоих друзей не раньше завтрашнего дня.

Ориэлла была вынуждена выбирать между двумя необходимостями. Она должна узнать остальное – от этого может зависеть будущее всего мира. С Анваром и Сарой наверняка все в порядке. Теллас высадил их в безопасном месте. Но внутренний голос настойчиво твердил, что она совершает ошибку. Ориэллу изматывала эта борьба с самой собой, и в конце концов она приняла решение: «Я должна остаться – это слишком важно. А когда узнаю все, что должна знать, сразу же вернусь за Сарой и Анваром».

Теллас ждал, подплыв как можно ближе к берегу, молчаливый и отрешенный. Наконец, Ориэлла повернулась к нему:

– Я решила, – сказала она. – Я останусь и выслушаю то, что ты должен мне рассказать.

– Думаю, ты права. Ты обретешь знания, которые твой народ утратил многие столетия назад. Используй их мудро, дитя.

И мысли Телласа хлынули в ее мозг, наполняя его словами и образами, разворачивая перед волшебницей ужасную трагедию давно минувших времен.

***

Наступил золотой век: весь мир пребывал в покое и гармонии. Четыре расы Волшебного Народа сообща трудились над своей великой задачей: поддерживать в мире процветание и справедливость. Но случай, как хищный зверь, вечно рыщет у ворот гармонии, стремясь повернуть Судьбу в новое русло. Злые звезды возвестили о рождении Инкондора и Шаиналы.

Инкондор, красивый, смышленый и сильный, принадлежал к Небесному Народу. Его огромные, покрытые густыми жгуче-черными перьями крылья напоминали крылья ворона. Несмотря на молодость, он был искушен в магии и со временем мог достичь гораздо большего, но пал, поверженный собственной заносчивостью. На пари – глупое пьяное пари с бесшабашными друзьями – он похитил Арфу Ветров, чтобы с помощью запретной Дикой магии создать смерч, который вознес бы его до небес, выше, чем мог подняться самый выносливый из Крылатых. Но смерч, рожденный непокорной силой Дикой магии, вырвался из-под контроля. Буря безвозвратно уничтожила крылья Инкондора, а самого юношу швырнула на землю, жестоко искалечив. Смерч превратился в дикий бушующий ураган и унес много жизней, прежде чем мудрецы Небесного Народа смогли унять разбушевавшиеся стихии.

Что же до Инкондора, то он был сурово наказан.

Старейшины изгнали его, прикованного к земле, искалеченного и опозоренного, его изгнали из родных мест и отправили в Нексис, величайший город Чародеев, ибо надеялись они, что там, вместе с лечением, которым славились Чародеи, он обретет и мудрость. Первое, насколько возможно, было исполнено, хотя тело Инкондора навсегда осталось согнутым, а крылья не могли поднять его в небо. Однако, прежде чем свершилось второе, он встретился с Шанналой, и случай восторжествовал над равновесием.

Шаннала была дочерью Чародея и его смертной служанки. Такое было возможно благодаря физическому сходству обеих рас, но случалось редко потому, что из-за краткости жизни смертного, такая любовь могла принести только горе. Нужно также сказать, что гордость была неотъемлемой чертой Волшебного Народа, и Чародеи смотрели на смертных как на низших созданий, бессильных в мире, пронизанном магией. Однако так думали не все, и смешанные браки время от времени случались. Ребенок, как правило, целиком наследовал качества одного из родителей и оказывался либо магом, либо смертным – как решит случай.

Шаннала унаследовала дар отца, и с раннего детства, полностью отвергнув смертную мать, рьяно погрузилась в магию и упорно развивала свои силы, надеясь заставить всех забыть о своем низком происхождении. В своих занятиях она достигла такого совершенства, что стала признанным кандидатом на пост Главного Чародея, но Совет отверг ее из-за нечистой крови. Подавленной и презираемой, ей случилось встретить Инкондора и обнаружить в нем те же настроения. Семя беды было брошено. Чтобы отомстить Волшебному Народу, отвергшему их обоих, Инкондор и Шаннала решили захватить власть и править миром.

Обратив силу целительства во зло, Шаннала накликала чуму, которая как косой прошлась среди Чародеев, губя одних, а других повергая в пучину страха. Маги в отчаянии искали лекарство, но оказалось, что Жезл Земли потерян, и никто не знал, где он сокрыт. Инкондор тем временем напустил на горние жилища Крылатого Народа Дикую магию, наслал на своих сородичей ураганы и метели, так что те оказались отрезаны от мира и были беспомощны, не в силах освободиться от его заклинаний.

Пока маги двух рас боролись со своими бедами, полукровка и калека обрушили на Драконий Народ Холодную магию, едва не уничтожив всю их расу, ибо Драконам, чтобы выжить, нужен солнечный свет. Наконец оставшиеся в живых, ослабленные, подавленные горем и страданиями, выдали безумцам смертоносные тайны магии Огня, в том числе тайну создания взрывчатого оружия и искусство сохранения энергии внутри кристаллов.

Равновесие мироздания было непоправимо нарушено. На Левиафанов, слишком поздно очнувшихся от своих духовных упражнений, обрушилась гибельная магия Огня. Мощные взрывы разрывали глубины, без разбору разя всех и вся. Выживших окружили орды Морского Народа, вызванные Древней магией Шанналы. Миролюбивая раса Левиафанов не могла оказать сопротивления. Они бежали, но ряды их быстро редели. Во время бегства Чаша Жизни, бывшая их лучшим творением и величайшим сокровищем, оказалась похищенной и попала в руки Инкондора и Шанналы.

Воспользовавшись ею, они в злобе своей вызвали призраков Смерти – духов-вампиров, которые высасывали из душ соки жизни. Эту силу некромантии они обратили против беспомощного Крылатого Народа. Небесные жители в отчаянии собрались все до последнего младенца, и, соединив свои души в единый узел, получили единый согласованный поток магической силы и направили его против пары. Но Инкондор и Шаннала были готовы к этому.

Воспользовавшись Драконьей магией Огня, они создали огромный кристалл, который вобрал в себя магию Крылатого Народа и навсегда лишил их расу магического дара.

Волшебный Народ оказался в отчаянном положении, их осталась лишь жалкая горстка, а все оружие попало в руки врага. Но мудрые знают, что зло неминуемо пожирает само себя. Почти достигнув цели, Инкондор и Шаннала начали бороться за власть между собой. Воспользовавшись Чашей, Шаннала черпала жизненную энергию из бесчисленной армии смертных, а Инкондор увеличил свои силы с помощью огромного кристалла, вобравшего похищенную магию Небесного Народа. Таким образом, в их распоряжении оказалась вся мощь Волшебного Народа. Эти двое жестоко сражались, и мир был скован льдом и охвачен огнем, раздираем бурями и потопами, землетрясениями и молниями. Могущественные стихии поглощали друг друга, а попутно и все живое вокруг. И наконец свершилось неизбежное. Шаннала и Инкондор уничтожили друг друга, и Вселенная вздохнула свободно. Немногие оставшиеся в живых выбрались из-под развалин и оказались в совершенно новом мире.

Левиафаны спаслись тем, что породили маленькую отважную расу воинов, Орк, которая покончила с Морским Народом и восстановила мир в океанах. Орки с виду были весьма устрашающими, но их мягкие левиафаньи сердца питали отвращение к убийствам, и пролитая кровь невыносимым бременем лежала у них на совести. И когда они выполнили свою миссию, расе морских воинов была дарована милость вечного сна: их укрыли в глубоких подводных пещерах до той поры, когда в них вновь появится нужда. Свершив это, раса Левиафанов решила никогда больше не иметь дела с воинственными и беспокойными обитателями суши. Они полностью отгородились от внешнего мира и вернулись к своим играм и размышлениям. А люди разрушенного мира вскоре позабыли, что киты не были просто животными.

Во искупление того что выдали тайны магии Огня, которая вызвала такие опустошения, немногие оставшиеся в живых Драконы также удалились от мира. Они ушли в пустыни и поклялись навсегда отречься от магии. Они хотели избежать общения с другими народами, но их часто беспокоили воины, имевшие больше мужества, чем здравого смысла. В то время многие из Драконьего Народа нарушили клятву и использовали магию Огня, чтобы перенестись в иные миры. А иногда любопытный дракон, жаждавший общества, похищал смертного, чистого душой и мягкого по натуре, чтобы тот стал его товарищем.

Остатки Небесного Народа, лишенного своих сил, вверили Арфу Ветров Хранительнице, живущей за границами мира. Повелительница Туманов, существовала вне пределов времени, на берегах Озера Вечности. После того как их разгромили и лишили волшебного дара. Крылатые стали совершенствовать воинские искусства. Они оставались в пределах своей собственной территории, но твердо и беспощадно защищали ее от чужеземцев, ибо стыдились своего поражения, и мир вскоре предпочел оставить крылатых воинов в покое.

А Чародеи? Ну у тех другая история. Когда началась чума, Главный Чародей приготовился к худшему. Он повелел своему сыну, Авитану, известному своей мудростью, выбрать из народа Чародеев шестерых особо искусных – трех мужчин и грех женщин, которые смогут продолжить род, если все остальные погибнут в надвигающейся катастрофе. Авитан выбрал Ириану, покровительницу земных зверей, Тару, которая заботилась обо всем растущем, и Мелисанду. Мелисанда была целительницей и отказалась покинуть свой народ во время бедствия, но Авитан все же уговорил ее. Выбрал он и трех мужчин:

Чатак любил драконов и был знаком с их магией; Икиза дружил с Небесным Народом, а Иннор Мудрый долгое время жил с Левиафанами. Авитан отправился к Кэйлих и упросил ее на сто лет забрать Шестерых за пределы времени. Она согласилась при условии, что сам Авитан навсегда покинет время, и станет ее супругом, ибо Озеро Вечности было пустынным местом, а Авитан обладал приятной наружностью и был мудр и добр. Он согласился и навсегда ушел из мира, чтобы появиться в истории под именем Авитана, Отца Богов.

Когда столетие миновало и Шестеро вернулись, они не узнали мира. Три расы Волшебного Народа удалились в добровольное изгнание, а Чародеев стерла с лица земли чума и последовавшая за ней Катастрофа. Смертные, как крысы, расплодились на развалинах израненной планеты и стали править миром, таким, каким он стал теперь.

Шестеро содрогнулись от ужаса и горя, но мужественно принялись за свою миссию исцеления мира. Ириана и Тара трудились, чтобы возродить зверей и снова сделать мир зеленым и цветущим, а Мелисанда лечила одолеваемых болезнями смертных и животных. Мужчины путешествовали по земле, собирая уцелевшие знания о стихиях Огня, Воздуха и Воды, ибо теперь все силы должны были остаться в руках Чародеев, которые отныне одни приняли имя Волшебного Народа. Между собой Шестеро порешили восстановить свой род – достойная задача, но и здесь требовались внимание и осторожность. Чтобы в будущем магические силы не обратились во зло. Шестеро создали Кодекс магов и передали его своим потомкам как беспрекословный закон, который каждый маг клянется соблюдать во имя своей собственной души. И, приняв как неизбежное, что для низшей расы наконец наступил век свободы, Шестеро принялись по мере сил обучать смертных, чтобы народ их мог расти и набираться мудрости и ответственности.

Шестеро трудились тысячу лет, а потом, безмерно устав, отказались от дальнейших свершений и предпочли вместе уйти из жизни. Они остались в легендах как боги и богини: Ириана – Зверей, Тара – Полей, Мелисанда – Исцеляющих Рук, Чатак, Бог Огня, Икиза, Повелитель Неба и Иннор Мудрый, который для южных рас стал Жнецом Душ, ибо отчасти владел талантами Левиафанов, а они создали Чашу, которая, по слухам, повелевала возрождением душ. Авитан превратился в Отца Богов, а Кэйлих – в Мать.

Но что же стало с четырьмя великими Талисманами? Меч был укрыт, ожидая Единственного, для которого он создан. Арфа отослана за пределы времени. Жезл Земли потерян, а Чаша, как считалось, исчезла во время Катаклизма, и никто не думал о том, что она могла уцелеть, чтобы в грядущие эпохи снова бросить песчинку случая в механизм равновесия.

***

Ориэлла с трудом пришла в себя после рассказа Телласа, пораженная тем, что ей пришлось увидеть и услышать. История ее народа лежала перед ней как открытая книга, но теперь поставленная цель казалась ей еще более недостижимой, чем раньше. Одним Талисманом владеет Миафан, два других вообще недосягаемы, и даже Жезл Земли потерян бессчетные столетия назад. Лишь присутствие Левиафана помешало волшебнице разразиться неистовыми проклятиями, и она удовольствовалась безутешным вздохом.

– Ну что ж, отец, ты зря беспокоился о том, что я сделаю с Талисманами. Я не вижу ни малейшей надежды отыскать их. Мне придется выступить против Владыки без них, но только боги знают, как.

– Не отчаивайся, маленькая, – успокоил ее Теллас. – Теперь ты многое знаешь о природе мира и о народах, населяющих его. Тебе известно гораздо больше, чем твоему врагу. Может быть, ты обретешь неожиданных союзников. И теперь, когда ты знаешь о судьбе Талисманов, может случиться так, что в конце концов они все же попадут к тебе в руки.

«Как бы не так», – угрюмо подумала Ориэлла, но позаботилась скрыть свои мысли от Левиафана. Он сделал все, что в его силах, и волшебница была признательна ему, а его последующие слова заставили ее еще сильнее ощутить эту признательность.

– Я могу сделать еще кое-что для тебя, дочь моя. Хотя ни я, ни мой народ не можем сражаться на твоей стороне – это против нашей природы, – но я научу тебя заклинанию – это древнее заклинание, пробуждающее Орк от сна. Но молю тебя, во имя жалости к их страданиям, не используй его, пока не придет крайняя нужда. Впрочем, я знаю, ты не станешь. – Его мысли, полные одобрения и любви, омыли ее, в голове у нее зазвучало заклинание – давно позабытый зов, способный пробудить от сна воинов расы Левиафанов.

– Теллас, как же мне отблагодарить тебя? – спросила Ориэлла. Она действительно была безгранично благодарна ему за все, что он сделал.

– Предотврати новую Катастрофу, дочь моя, и восстанови спокойствие мира, если сможешь.

Наступала ночь, и Ориэлла вновь почувствовала усталость и голод. Левиафан настоял, чтобы она поела и отдохнула, прежде чем вернуться к своим спутникам, и на следующее утро они снова отправились на север. Мчась на широкой спине своего друга, волшебница пыталась унять тревогу и нетерпение. Наконец они достигли поросшего лесом берега, где оставили Анвара и Сару, но там никого не было.

Глава 20. РАБОТОРГОВЕЦ

По знакомому покачиванию Анвар догадался, что он на борту корабля. Его руки и ноги были крепко связаны грубой веревкой, а голова разламывалась от тяжелого глухого и мучительно монотонного стука, доносящегося невесть откуда. Какое-то время юноша лежал неподвижно, не решаясь открыть глаза. Стояла удушливая жара. Щекой Анвар ощущал сырые неструганые доски, а в нос ему бил отвратительный запах смолы и человеческого пота, рвоты и нечистот. Сквозь гудящие удары, которые болезненно отдавались у него в голове, донесся звон цепей и свист плети, за которым последовал крик.

Анвар открыл глаза. Он лежал в длинном, узком, скупо освещенном пространстве, которое, как он догадался, занимало почти всю площадь под палубой. Закованные рабы по четверо в ряд сидели у обоих бортов, мерно раскачивая тяжелые весла. Грузный надсмотрщик расхаживал взад и вперед, размахивая бичом, а в дальнем конце лысый великан с кожей, напоминавшей дубленую шкуру, колотил в тяжелый барабан, отбивая гребцам ритм. Сары нигде не было видно, и молодой человек похолодел от страха.

Кто-то спускался вниз по лестнице, приставленной к деревянной корме позади бегемота с барабаном. По внезапному усердию надсмотрщика, ускорившейся барабанной дроби и роскошным одеждам незнакомца Анвар решил, что это наверняка капитан. Он оказался высоким, стареющим человек с крючковатым носом и тонкой заостренной бородкой. Череп его был абсолютно гол, если не считать некоего подобия свиного хвостика на затылке, н в багровом свете факелов сверкал, как полированное дерево. Глубоким гортанным голосом он крикнул барабанщику:

– Бей быстрее, будь ты проклят! Заставь этих лентяев шевелиться, или сам сядешь к веслу!

Анвар был ошеломлен. Человек говорил на абсолютно незнакомом языке, и тем не менее юноша понимал каждое слово!

Способность понимать и говорить на любом языке была в крови у Волшебного Народа… Тут же боль грозным предупреждением сжала ему череп, и Анвар стиснул зубы, чтобы не застонать. Стараясь отвлечься от опасных мыслей, юноша сосредоточился на словах капитана.

– И приберись в этом свинарнике! Как ты только тут еще не задохнулся? Я не хочу, чтобы мы вошли в порт, воняя, как скотовозы! Мы Царские Корсары, и должны выглядеть соответственно!

Надсмотрщик недовольно пробурчал:

– Мало того, что я живу с этими животными, так мне еще и убирать за ними?

Мелькнул кулак, раздался отвратительный хруст, и надсмотрщик, выронив бич, рухнул на пол и ударился головой о скамейку. По рядам закованных рабов прокатился радостный шепот.

– Потому что, о сын ослицы, если оставить их барахтаться в собственном дерьме, они тут же сдохнут, – спокойно пояснил капитан. – Они и так мрут как мухи, и если мне придется опять закупать новых рабов, то я сделаю это за счет твоего жалования.

– Это несправедливо, – промямлил надсмотрщик.

– Скажи лучше спасибо, а то я вычту у всей команды, и тебе перережут глотку. – Капитан злобно усмехнулся. – Давай, шевелись, Хараг! А ты, Абуз, стучи побыстрее. Я хочу прибыть вовремя, чтобы успеть встретиться с Кизу. Он будет доволен заполучить эту светловолосую куколку для коллекции Его Вели честна, а за мужика дадут хорошую цену на рынке. Кизу строит летний дворец, и цены на рабов подскочили до небес. Он найдет местечко и для ублюдка-северянина, а наши карманы оттянет золотишко. Так что подумай – может, это поможет тебе заставить своих негодяев грести быстрее. – И он, посвистывая, удалился.

После того как во время весьма символической уборки на Анвара вылили несколько ведер воды, он уже больше не мог притворяться бесчувственным. Пока он кашлял и отплевывался, Хараг схватил его за волосы и, оттянув голову, присвистнул от удивления.

– Клянусь душой, Абуз, ты только взгляни! Оказывается, правда, что у северян глаза цвета неба! – Он вздрогнул и уронил голову Анвара. – Ух! Есть в этом что-то дьявольское, скажу я тебе. Хорошо, что капитан его продает – с такими глазами он принесет нам несчастье Абуз кивнул, ни на минуту не замедляя ритма.

– Я знаю, дружище. Я видел одного, когда был помоложе – он был шпион, и его должны были казнить. Когда ему отсекли голову, эти бледные глаза уставились прямо на меня. Мне долго потом снились кошмары. Думаю, северяне и впрямь приносят несчастье. Хорошо, что мы уже недалеко от дома.

– Может, дать ему пожрать? – спросил Хараг. – Капитан с нас шкуру сдерет, если он будет в плохом состоянии.

– Не стоит, чего доброго, его просто вырвет, а ты только что вымыл пол. Пусть рабов кормят в загонах – за свой счет.

Анвар беспомощно зажмурил глаза. Раб!

О боги, только не это! А как же Сара? Мысленно проклиная все и вся, он начал извиваться, пытаясь освободиться от пут, пока увесистый пинок в живот не положил этому конец. Анвар согнулся пополам, и его вырвало на пол. Хараг бешено взвыл.

– Грязная свинья! Я же только что убрал! – Он поднял плеть, и Анвар съежился, ожидая удара.

– Прекрати, Хараг! – взревел Абуз. – Я не собираюсь терять свою долю из-за твоего настроения.

Хараг повернулся и яростно погрозил ему плетью:

– Занимайся своим делом, жирный крокодил! Абуз положил тяжелые палочки на барабан и медленно встал. Ему пришлось пригнуться – потолок был слишком низок для его гигантского роста. Рабы тут же прекратили грести, а их залитые потом и искаженные болью лица выразили громадное облегчение.

– Мне что, подойти поближе, Хараг? – поинтересовался Абуз. – Лучше не зли меня, а то ведь знаешь, что бывает, когда я злюсь!

Смуглое лицо Харага побледнело. Он медленно опустил плеть.

– Во имя Жнеца, что у вас происходит? – раздался из открытого люка недовольный голос капитана. – Чего мы остановились, чтоб вам пусто было?

Абуз вздрогнул.

– Прости, капитан. Просто небольшие трудности с новым рабом.

Не дожидаясь ответа, он поспешно опустился на свое место и снова взялся за палочки. Хараг принялся расхаживать взад и вперед, вымещая свой гнев на измученных гребцах. Плеть взлетала и опускалась без устали. Анвар свернулся, прикрыв ноющий живот, и впал в забытье.

Поток холодной воды, смывшей вонючую лужу, привел его в чувство. Капитан бушевал.

– Я же сказал тебе убрать здесь! – Раздался глухой звук удара.

– Да я и убрал, – прохныкал Хараг. – А эта скотина опять наблевала.

– Молчать! Убери снова!

На голову Анвара накинули вонючий мешок и грубо поставили на ноги. Его протолкнули через люк, и он услышал гул. Должно быть, они прибыли в порт. Жара, словно молотом, ударила по голове. Его понесли вниз по шатким наклонным сходням, потом швырнули куда-то, да так небрежно, что едва не вышибли дух. Неожиданно он оказался в движении – судя по тряске, это была телега – и по голосам вокруг понял, что очутился в каком-то большом городе. Анвару казалось, что он догадался, зачем у него на голове мешок: даже если бы ему удалось освободиться, он не имел бы ни малейшего представления, куда бежать, но, не зная обычаев этой земли, юноша не подозревал, что была и еще одна причина: всех чужеземцев закон требовал сдавать городским властям, а не везти на невольничий рынок.

Телега катилась вперед, голова Анвара то и дело подскакивала, и он почувствовал, что вот-вот его снова стошнит. Солнце немилосердно припекало, и юноша едва не задохнулся в своем вонючем мешке.

Наконец слабый свет, проникающий сквозь мешковину, стал еще бледнее. Колеса телеги глухо загрохотали по гладкому камню – и остановились.

– Приветствую тебя, капитан, – послышался тихий медоточивый голос. – Полагаю, путешествие было прибыльным? Сегодня мы продаем или покупаем?

– Продаем, Зан. И на этот раз только одного.

– Только одного? Ну-ну, капитан. Обычно твой улов куда богаче!

– Ты в своем уме, Зан? – раздраженно отозвался капитан. – Что можно подобрать за два месяца патрулирования берегов? Мы Корсары Кизу, ты же знаешь. Иногда нам приходится исполнять свой долг и на время забывать о доходах.

– Твоя верность Кизу делает тебе честь, капитан, – поспешно согласился Зан. – Может, осмотрим товар?

Анвару разрезали веревки на ногах, и он вскрикнул от боли, когда кровь снова побежала по жилам. Сильные руки стащили его с телеги и сняли мешок с головы. Низенький жирный человечек с хищным лицом таращился на него, разинув рот.

– Жнец Душ! – воскликнул он. – Северянин! Как ты смеешь торговать мне раба, добытого незаконно!

– Только давай без праведного гнева, Зан! – нетерпеливо сказал капитан. – Я знаю, тебе нужны рабы – любые рабы – и немедленно.

Работорговец откашлялся.

– Где ты его откопал? – нахмурившись спросил он.

– На берегу. Кораблекрушение, кажется. Жуткий шторм. Повсюду трупы и обломки корабля. Должно быть, их отнесло далеко от курса. Обычно они не решаются заплывать в наши воды. – На лице капитана появилась волчья усмешка.

– Ладно, как бы там ни было, хватит об этом. Берешь его или я как честный Корсар отведу его к Арбитрам?

Работорговец поджал губы и закружился вокруг Анвара, внимательно осматривая юношу, и время от времени награждая пленника тычком или щипком.

– Разденьте его, – приказал торговец, и один из стражников выступил вперед и начал разрезать Анваровы лохмотья. Юноша бешено сопротивлялся, но, почувствовав прикосновение холодной стали к обнаженному телу, замер как вкопанный особенно сообразив, куда именно стражник приставил свой нож.

– Эй, что ты делаешь? – запротестовал капитан. Зан злобно усмехнулся.

– Не беспокойся, я с таким же успехом могу продать и евнуха, но думаю, в этом не будет нужды. Может, он и не говорит на нашем языке, но мне кажется, прекрасно нас понимает.

На лбу Анвара выступил пот. Его тошнило от уверенных прикосновений Зана, но тут он ничего не мог поделать. Его руки были по-прежнему связаны, а по бокам стояли могучие стражники, и один из них продолжал держать нож в опасном положении. Анвар стиснул кулаки и, чтобы отвлечься, сосредоточился на окружающем.

Он стоял в большом круглом зале с куполообразным потолком. В центре зала было огороженное возвышение, с одной стороны которого стоял ряд больших железных клеток, в данный момент пустых, а в стенах через равные промежутки были проделаны узкие стрельчатые арки, ведущие в темные переходы. Из одной арки вливался яркий солнечный свет – судя по всему, она вела во внешний мир.

– Ну… – услышал Анвар голос Зана и переключил внимание на торговца невольниками, задумчиво рассматривающего его.

– Он в отличном состоянии, – сказал Зан капитану, – и выглядит достаточно сильным. Высокий рост и широкие плечи. – Зан рассматривал Анвара таким откровенно оценивающим взглядом, что юноша содрогнулся. – К несчастью, – продолжал работорговец, – я не могу продать его частному клиенту – эти глаза будут смущать людей. Кроме того, возникнет слишком много вопросов. Впрочем, ты знаешь, что Кизу постоянно нуждается в новых работниках. Одному Жнецу известно, как ему удается уморить такое количество рабов. Но если хочешь знать мое мнение, дело просто-напросто в плохой организации. И все же эта затея с летним дворцом очень оживила торговлю. Его Величество платит щедро. Думаю, мы договоримся. Конечно, в нашем климате северянин долго не протянет, но это не наша забота. Идем, друг мой. Обсудим цену за бокалом вина. – Зан щелкнул пальцами, и державшие Анвара слуги встрепенулись. – Заберите его, – бросил он.

К величайшему облегчению Анвара, нож был убран. Юношу выволокли в один из темных проходов и повели по длинному гулкому коридору, освещенному лампами, висящими на цепях, вделанных в потолок. Сквозь щели деревянной двери в дальнем конце проникали полосы солнечного света. Охранники открыли ее и вытолкнули Анвара на пыльный двор, со всех сторон окруженный лишенными передней стены мастерскими. В одной сидел гончар и крутил на своем круге комок глины. В следующей грязная женщина тупо помешивала какое-то вонючее варево, прекращая свое занятие лишь затем, чтобы отогнать огромных черных мух, которые вились у ее перепачканного лица. Перед третьим бараком человек заплетал длинные тонкие полоски кожи в плеть. Анвар отвел глаза, стараясь не думать, для чего эта плеть предназначалась.

На другой стороне двора находилась кузница. Маленький потный мальчишка качал мехи, а двое темнокожих рабочих в кожаных фартуках ковали цепи и наручники. Нетрудно было узнать и самого кузнеца – коренастый черный человек, с потрескавшимся от жара лицом, был в два раза шире в плечах, чем Анвар. Его мышцы перекатывались под кожей, словно волны. Двое охранников почтительно приблизились к нему. Увидев Анвара, кузнец выпучил глаза.

– Забери нас Жнец! – презрительно пророкотал он. – Этот Зан – отчаянная голова. – Он подошел к Анвару, держа в руках металлический ошейник, который в его огромных лапах выглядел как детский браслет. Один из подмастерьев нес за ним раскаленный добела железный прут.