Текст книги "Музей разочарований"
Автор книги: Мэг Ледер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
– Мне это не нужно! Какого черта ты даёшь мне эту штуку?
– Потому что он прикольный?
– Удачи, парень, – многозначительно сказал продавец, а Эф в ответ посмотрел ему в глаза как бы говоря: «Серьезно?», и волна гнева застелила все передо мной.
Я выбила Санту из его руки, и он упал на асфальт, развалившись на части.
– Эй! – Эф наклонился, чтобы поднять его.
– Этот поцелуй был для меня особенным!
– Воу, убийца, заметь, именно ты сказала, что это было странно.
– Я этого не говорила!
– О да, именно это ты и сказала.
Я решила притвориться, что ничего не слышала.
– Еще ты напросился со мной на блошиный рынок и ведешь себя так, будто ты такой же классный, как нарезной хлеб. – Он изогнул бровь, изображая обиду, и внутри меня всё сжалось, но я продолжила, чувствуя неожиданный прилив храбрости: – Ещё ты флиртуешь с каждой одинокой девушкой в радиусе десяти миль, прямо как капитан Кирк из старого фильма...
Сдержанный смешок.
– ...потом ты строишь глазки моей новой подруге Грейс и даже не спрашиваешь меня, как прошло свидание с Китсом, а вместо этого покупаешь мне это! – Я с отвращением указала на Санту.
– Поверь, я уже жалею, что что-то тебе купил, – сказал Эф небрежно.
– Знаешь что? Я не уверена, что сейчас хочу находиться в твоем обществе! – закончила я.
– Хм, кажется, это чувство взаимно. – Он засунул Санту во внешний карман моей сумки, и теперь его голова торчала наружу. – Скажи Грейс, что мы увидимся позже.
Он влился в толпу, на голову возвышаясь над всеми остальными. А потом я потеряла его из виду.
Жетон метро свидетелем затаился под рубашкой, поэтому я вытащила его, сняла с шеи и засунула поглубже в сумку, а следом засунула Санту, чтобы его глупое красное лицо – почему оно было красным?! – не смотрело на меня.
Когда я нашла Грейс, она разглядывала красивую старинную книгу со сказочными иллюстрациями.
– Эф ушел? – спросила она.
– Мы не смогли найти общий язык.
– Это было слегка заметно.
– Извини, он обычно совсем не такой. И я обычно совсем не такая. Не знаю, что между нами происходит.
Ложь.
Она слегка толкнула меня локтем и показала обложку книги.
– Ты читала «Энн из Зеленых мезонинов»?
– Раз восемь.
– Гилберт Блайт! – хором воскликнули мы.
– Боже, я была в него влюблена, – вздохнула Грейс. – Может, тебе стоит заставить Китса прочитать её, чтобы сравнять книжный счёт?
Я рассмеялась.
– Итак, – она взяла книгу «Долина кукол», – могу ли я совсем обнаглеть и полюбопытствовать, целовались ли вы уже?
И тут, словно птицы замерли в полёте.
И кто-то резко выключил все звуки вокруг.
А малыш перестал плакать.
Я вспомнила, как Эф наклонился ко мне, как трепетали его ресницы, вкус его губ...
Стоп. Грейс имела в виду Китса.
И мир снова ожил: люди разговаривали, малыш плакал, голубь на тротуаре клевал крошки, где-то из машины доносилась песня The Rolling Stones.
Нужно просто расслабиться и ничего не усложнять.
Вот оно, это чувство. Я тону.
– Нет, мы не целовались. Это плохо?
– Вовсе нет. Нам с Кираном понадобилось для этого восемь свиданий. Когда это наконец произошло, я так переволновалась! С бывшим у меня было очень быстро, но с Кираном я не хотела торопиться.
– Правда? – спросила я.
– Знаю, это странно... – Грейс пожала плечами.
– Нет-нет, это совсем не так. – Я хотела рассказать, что благодаря ей я уже не чувствовала себя такой одинокой, что моя звезда засияла немного ярче от её поддержки.
– Пойдём поедим, я угощаю, – предложила я вместо этого.
Когда я вернулась домой и ждала, пока родители соберутся идти в кино, я всерьёз подумывала о том, чтобы выбросить Санту. Но что-то меня остановила, и я просто засунула его на дальнюю полку, спрятала за многочисленными свитерами, чтобы он не попадался мне на глаза.
Записка
Кафе « HELVETICA »
Нью-Йорк
Кат. № 201Х-15
Следующим утром, когда я подходила к своему шкафчику, кто-то схватил меня за руку, и по ней словно пробежал разряд электрического тока.
– Привет, Скаут, – сказал Китс, и я снова удивилась, что он и правда хочет быть со мной.
Сердце в груди забилось так быстро, будто хотело вырваться наружу и найти путь к нему.
– Как дела? – спросила я, прислонившись к шкафчику.
Мне понравилось, как он наклонился ко мне, когда я это сделала.
– Не очень хорошо себя чувствую, понимаешь?
Я нахмурилась.
– Это плохо.
– Я думаю, что ты тоже не совсем в порядке. – Он усмехнулся.
– Почему?
– Ты знаешь почему. Какая-то зараза ходит по городу, и ты, наверно, ее тоже подхватила.
– Нет, я действительно в полном порядке.
Он вздохнул. Я решила засчитать это как «довольный вздох».
– Скаут, позволь мне быть откровенным: я думаю, ты должна сбежать вместе со мной с уроков.
Это определенно был довольный вздох!
– Правда?
– Да. Так ты хочешь сбежать со мной?
Я никогда не прогуливала уроки. Если мои родители об этом узнают, то придут в ужас: во-первых, потому что я никогда такого не делала; во-вторых, потому что для них прогулы – первый шаг на пути в бездну криминала. И потом у меня сегодня контрольная по испанскому, и нужно было найти Эфа, чтобы убедиться, что у нас все в порядке, хотя на самом деле я не была в этом уверена...
– Если ты не хочешь провести со мной день... – начал он говорить, его лицо помрачнело.
– Нет, с чего ты взял? – Я мягко дотронулась до его руки. – Я очень этого хочу.
– Хорошо, – приподняв бровь, сказал он с кривоватой улыбкой, которая с этого мгновения стала моей любимой. Китс схватил меня за руку, показывая головой на выход из школы. – Идём.
Как только мы завернули за угол, я увидела Эфа и Одри, они разговаривали. Она выглядела удивленной, видимо, из-за того, что он ей сказал, но когда она встретилась со мной взглядом, её лицо стало каменным. Она прошептала что-то Эфу, и он резко повернулся, уставившись на меня и Китса, и на мою руку в его руке. Он помрачнел, челюсть напряглась.
Одри сжала руку Эфа перед уходом и как-то печально мне улыбнулась. Свободной рукой я не то чтобы помахала, просто махнула в знак приветствия.
Прозвенел первый звонок.
– Китс, ты ведь знаком с Эфом, правда? – спросила я.
– Да. – Он протянул руку, чтобы Эф её пожал. – Рад тебя видеть, чувак.
Эф скривился, когда услышал «чувак», но пожал руку Китсу, хотя я вполне могла представить, как он издевается над таким обращением.
– Мы можем поговорить? – Он повернулся ко мне.
– Сейчас?
Он поднял бровь, я покачала головой.
– Скоро второй звонок, Скаут. Нам нужно идти, если мы не хотим попасться.
Эф рассмеялся, глядя на меня.
– Ты прогуливаешь?
– Что-то не так?
– Это совсем на тебя непохоже.
– Может, ты просто плохо меня знаешь?
Эф запрокинул голову и провел руками по волосам. Его явно раздражала вся эта ситуация.
– Пэн, я просто хочу, чтобы у тебя всё было хорошо. И всё.
Я рассвирепела, осознав, что он вернул мне мои же слова.
Прозвенел второй звонок.
Эф ждал. Высокий, раздраженный и мрачнее тучи.
Китс же был красив и искренен. Совершенно другой.
Я взяла руку Китса, и мы, не оглядываясь, ушли,.
* * *
Выйдя через черный ход, мы пошли по тротуару, сливаясь с миром, как будто мы не ученики и сегодня не нужно в школу. Снаружи было серо и мрачно, ветер недружелюбно забирался под куртку, и я застучала зубами.
– А этот парень, Эф, ведет себя как последний придурок, – сказал Китс, притягивая меня к себе за плечи.
– Нет... – Я даже не знала, что хочу сказать. – Ты здесь ни при чем. Просто мы не можем найти общий язык в последнее время. Прости, что пришлось выяснять отношения при тебе.
– Я не против. Тем более, раз уж вы не можете договориться, это значит, что мне достанется больше твоего внимания.
Я покраснела, стараясь сдерживать улыбку. Мы спустились в метро на ближайшей станции, я всё еще была очень близко к нему.
Когда подъехал поезд, мы протиснулись в переполненный вагон, отыскав два свободных места (странно!) рядом с седовласой женщиной в цветастом платье. Несколько остановок спустя женщина громко шмыгнула носом и наклонилась к моему лицу.
– Надеюсь, у тебя сегодня ужасный день!
Я закатила глаза.
– Теперь понятно, почему эти места были незаняты, – спокойно сказала я Китсу, но он резко встал, потянув меня за собой, и мы пошли в другую часть вагона, тревожно оглядываясь на женщину.
Я была очарована его рыцарским поступком. Этот день точно не будет ужасным. На Рокфеллер-центре мы пересели на линию F и после куда более спокойной поездки вышли на Сэконд Авеню.
– Давай возьмем кофе, – предложил Китс.
Он вел меня по улице мимо винных ресторанов, закусочных, компьютерных магазинов, «Старбакса» и пончиковой. Мне очень нравилось, как он держал меня за руку и рассказывал о том, как Беккет потащил его на панк-рок концерт; о том, как познакомились его родители (на вечеринке в университете); о том, что после «В дороге» мне нужно прочитать Ричарда Бротигана (ладно, признаю, этот пункт мне не очень понравился). Мы свернули на Седьмую улицу и где-то между Первой Авеню и Авеню А остановились перед маленьким магазинчиком с вывеской «HELVETICA», сама я бы ни за что его не нашла. Мне подумалось, что это какое-то волшебное место, как в «Гарри Поттере», которое существует только для нас.
Когда мы вошли, зазвенел колокольчик, и из-за стойки на нас равнодушно посмотрела девушка с ярко-голубыми глазами, вся в татушках и пирсинге.
– Дальняя комната открыта? – спросил Китс.
Девушка хмыкнула и снова вернулась к газете. Китс провел меня между столиками из комиссионки, возле которых стояли совершенно не подходящие к ним стулья. Лампы с безвкусными абажурами теплым светом освещали комнату. Если бы эта кофейня была человеком, это была бы маленькая старушка, хранящая множество тайн, как одинокая тетушка, которая раньше была цирковой гимнасткой.
Когда мы зашли в дальнюю комнату, я чуть не задохнулась от восторга: она вся была заставлена книжными полками от пола до потолка. Там были сотни подержанных книг: как обычные дешевые издания, так и старинные книги в кожаных переплетах.
– Я влюбилась в это место, – сказала я про себя, но, возможно, всё-таки вслух.
– Я знал, что тебе понравится. – Он улыбнулся своей фирменной улыбкой. – Что будешь? Как обычно?
Я удивленно подняла бровь.
– Ну, горячий шоколад, обезжиренное молоко, без сливок?
Ух ты! Китс запомнил моё «как обычно»!
– Да, спасибо...
Как только он вышел из комнаты, я плюхнулась на диванчик в углу. Пахло затхлостью старых книг, у которых был аромат слов. Я вытянула ноги под кофейным столиком, разглядывая солнечный луч, пробивающийся через окно. В нем можно было разглядеть крошечные пылинки, которые плясали вокруг меня. Я услышала, как Китс разговаривает с девушкой за стойкой, услышала её смех – наверняка, он её очаровал, – а потом звук кофе-машины. Заиграла старая песня Depeche Mode. Видимо, Китс попросил включить музыку.
Я разглядывала книги на полке позади меня.
«Любовник леди Чаттерлей». Старое издание в мягкой обложке, на которой были изображены красные розы, а на них распласталась женщина, губы ее были приоткрыты, казалось, что она задыхается. Вероятно, сама леди Чаттерлей. Я пролистала книгу – ее порядком намочили в прошлом – и обнаружила маленький, сложенный листочек бумаги, спрятанный между страницами. Я развернула его и прочитала записку: «Иногда я скучаю по ней больше, чем могу вынести».
– Ты нашла одну из записок? – Китс осторожно поставил на столик наши кружки и опустился рядом со мной на диван.
Спасибо старым подушкам: он скатился и оказался совсем близко ко мне.
– Записки? – Я сделала глоток горячего шоколада.
Он был несладким, нёбо, скорее всего, опять облезет, но это было неважно, потому что по желудку тепло растеклось.
– Да, люди оставляют записки в книгах. – Он прочёл ту, что лежала в моей ладони. – Это жёстко.
Я вспомнила о фотографии в его комнате – ту, на которой он со своей бывшей – и положила записку обратно в книгу, а ее поставила обратно на полку.
– Значит, могут быть еще?
– Больше, чем уверен.
Я с благоговением вытащила «Грозовой перевал».
– Это одна из самых моих любимых книг. Ты читал? Боже, она ужасна и романтична одновременно.
– Женщины-писатели не совсем моя тема.
– Что?
Конечно же, он не это хотел сказать. Я просто его не так поняла. Но прежде чем я успела попросить его объяснить свои слова, он торжественно протянул мне «Любовь во время холеры» в одной руке и записку в другой.
– Есть!
Он откинулся на подушки и притянул меня к себе, разворачивая записку. Он был теплым. От него пахло хвоей. И я подумала: «Я с красавцем Китсом в кафе, где огромное количество книг. Расслабься, Пэн. Вот это особенный момент». Он протянул записку, прислоняя свою голову к моей. Я дула на горячий шоколад в кружке, пока читала.
Овсяная каша. Розмарин. Кошачья еда. «Arcade Fire»[20]. Сердцебиение. Тюльпаны.
– Думаешь, это просто список покупок? – спросил он.
– Хм. Сердцебиение тоже покупка?
– Интересная мысль, – отметил Китс.
Я прикусила губу, думая о Бородатой Леди и о жетоне метро, приносящем мне удачу, хоть он и лежал в кошельке вместе с высыпанным аспирином.
– Может быть, это зашифрованное шпионское послание? Они работают на враждующие стороны, но встретились в Париже, еще не зная, кто есть кто, и влюбились. А теперь вынуждены тайно встречаться, как Ромео и Джульетта. Поэтому им приходится писать списки покупок с особенными словами и оставлять их здесь.
Китс смотрел на меня, совершенно потрясенный.
– И что значит этот список?
– Ну, это написала она – почерк явно женский. Она предлагает ему встретиться после завтрака – овсяная каша – в Центральном парке в саду Шекспира. Отсюда розмарин.
– А что с кошачьей едой?
– Хм... Ему нужно взять её с собой, вдруг там будут бездомные коты.
– А Arcade Fire?
– Это знак! Так он поймет, что это не просто список покупок. Они впервые увидели друг друга, когда играла песня Arcade Fire, её сердце забилось так быстро, и она сказала, что это было подобно цветению тюльпанов...
Я замолчала, чувствуя себя глупо, но тут я посмотрела на Китса и поймала его внимательный взгляд. Он стал другим – не удивленным, но мягким и серьезным. Китс положил руку мне на спину и прикоснулся губами к моим. Я закрыла глаза, готовая к рычанию динозавра. Вместо этого я почувствовала только обветренные губы Китса.
Я отпрянула, неуверенная, что делать дальше, Китс улыбнулся сонной полуулыбкой, а затем поцеловал меня снова, более настойчиво. Это не было похоже на поцелуй Эфа: мята, соль, свет и чудо.
Вместо этого были обветренные губы, парень с ямочками на щеках, который, похоже, терпеть не мог женщин-писателей, парень, чья рука лежала на моей спине.
Мысли неслись в моей голове: «Все совсем по-другому – и это по-настоящему, – может, я делаю что-то не так?». Но язык Китса скользнул мне в рот, а мой двинулся навстречу ему, и всё стало на свои места, тело расслабилось.
В какой-то момент я осознала, что засунула шпионский список покупок в карман.
Больше никто не приходил в кафе, а официантка не беспокоила нас, так что мы провели там еще час, разговаривая, но больше целуясь.
Я вспомнила про Эфа только раз, когда Китс вышел в туалет. Я встала, потягиваясь, и решила поразглядывать полки. В углу, до которого я смогла дотянуться, только встав на носочки, я нашла старое, с пожелтевшими страницами издание «Хоббита», на него явно что-то пролили. Внутри не было никаких записок.
Не раздумывая, я достала из сумки клочок бумаги и написала «Эф», сильно давя на ручку, так, что буквы пропечатались на другой стороне. Но я не знала, что ещё к этому прибавить – словами тут было не помочь.
Я услышала голос Китса за дверью, он разговаривал с девушкой за стойкой, поэтому засунула записку между страниц книги и поставила её на место, на ту часть полки, где хранятся тайны.
Китс вошел, молча оглядел меня с ног до головы, а я не знала, куда деть руки, они казались бесполезным дополнением к моему телу. Но затем он, сильный и решительный, сделал шаг вперед и погрузил меня в поцелуй, и мы оба опустились на кушетку, будто вдыхая после долгой задержки дыхания.
* * *
Спустя какое-то время, когда мои губы покраснели и опухли, мы отправились на выход. Кивнув официантке, оделись и вышли на холодную улицу. Китс взял меня за руку, и мы пошли по Ист-Виллидж в Ва́шингтон-Сквер-парк, наблюдая за скейтбордистами, а я думала: «Этот парень. Этот, а не какой-нибудь другой. Именно он держит меня за руку».
Мы слушали, как мужчина прямо под аркой играл на переносном пианино старую джазовую музыку. Мы взяли по хот-догу и сели на лавочку. Вокруг бегали дети и распугивали голубей, мы прижались друг к другу, и я подумала: «Этого парня выбрала я».
Я не могла усмирить быстро бьющееся сердце, не могла перестать прогонять в мозгу одни и те же слова.
Овсяная каша
Розмарин
Кошачья еда
Arcade Fire
Сердцебиение
Тюльпаны
«Чёртово колесо», рассказ
Академия Святого Варфоломея
Нью-Йорк
Кат. № 201Х-16
Всю следующую неделю я была целиком и полностью погружена в мысли о Китсе, мои губы опухли от постоянных, почти непрерывающихся поцелуев.
На следующий день после свидания в «HELVETICA» он удивил меня, предложив проводить после школы домой. Пока мы шли, он рассмешил меня до слез, очень похоже изображая миссис Кэролл. Он дал мне один наушник, и мы вместе слушали новую песню The National и кивали головой в такт музыке. На крыльце моего дома я почувствовала, как холод от бетонной дорожки заползал под одежду, но мы все равно целовались, а вокруг каким-то волшебным образом кружили покрасневшие листья.
В четверг мы сидели на лавочке в Центральном парке в секции «Клубничные поля»[21] и наблюдали за брейкдансерами, за парнем, который рисовал шаржи, за людьми, гуляющими с собаками. Мы целовались под склонившимися над нами деревьями.
В субботу мы вышли из дома Китса и направились в библиотеку «Poets House», солнечные блики играли на поверхности реки. Моя голова лежала на его плече, он читал мне стихи Керуака, но солнечный свет нагонял на меня сон, и я просто наслаждалась голосом Китса, не вслушиваясь в слова. Это было настоящим чудом: Китс рядом со мной, и я ему нравлюсь.
В воскресенье, когда на улице начался настоящий листопад, мы отправились в музей Клойстерс. Внутри, держась за руки, мы разглядывали гобелены с единорогами, я была абсолютно счастлива.
Утром в понедельник Китс ждал меня у шкафчика. Сказал, что после уроков мы пойдем в книжный магазин «Strand». Я провела утро, представляя, как он мягко подтолкнет меня к стеллажу, его губы окажутся на моих губах, а слова окружат нас... В моей голове картинки были настолько яркие, что к ланчу уже с трудом смогла бы написать своё имя, вся погруженная в мечты о прекрасной второй половине дня.
– Пэн! – позвала меня Грейс, крикнув через весь коридор, и я очнулась, дважды моргнув.
– Привет, – ответила я, буквально чувствуя, как из меня льётся свет.
– И тебе привет, – сказала она, с восхищением глядя на меня. – Ты выглядишь такой счастливой! Китс?
Я широко и сонно улыбнулась. Она положила мне руку на плечо и подтолкнула вперед.
– Ты опаздываешь на собрание «Nevermore». Собственно, я тоже опаздываю, так что не парься. Оказывается, в следующем выпуске у нас еще осталось немного пустого места, хоть и надо было отдать его в печать еще вчера. Так что сегодня мы едим пиццу и читаем. Если только у тебя нет планов с твоим Прекрасным Принцем.
Я потрясла головой.
– Тогда идем.
Когда мы зашли в кабинет, нас встретила улыбающаяся Мэй.
– Нам еще не попалась Эмили Дикинсон или Уолт Уитмен, – сказала она, – но мы их найдем!
Сердитый Майлз склонился над кучей бумаг, его ирокез зловеще покачивался.
– Будьте осторожны, вас ждет множество рассказов о вампирах и стихотворений о кровоточащих шипах роз.
– Эй, ребята, вы читали «Сумерки»? – спросил Оскар.
Майлз послал ему испепеляющий взгляд, Оскар пожал плечами.
– Они реально классно написаны.
– Это выше моих сил, – ответил Майлз и, хмурясь, отвернулся к стене.
Я только хотела спросить, что такого особенного Оскар нашел в «Сумерках», как он мне подмигнул.
– А ты хорош, – прошептала я еле слышно, садясь между ним и Майлзом.
Он пожал плечами, откинулся на спинку стула и вытянул ноги.
– Итааак... как всё прошло с парнем из «Старбакса»? – спросила я Майлза шепотом.
Он вытащил одну работу из кучи бумаг, попутно раскидывая остальные по столу. Мэй нахмурилась и потянулась, чтобы поправить стопку.
– Это Грейси разболтала? – раздраженно спросил Майлз.
– Что я рассказала Пэн? – спросила Грейс, плюхаясь на кресло по другую сторону от него.
– О моем свидании.
– Я рассказала о том, как оно началось, но не о том, как закончилось, – ответила Грейс.
Майлз вздохнул, несчастно и громко, претворяясь, что не замечает недовольного взгляда Мэй.
– Что случилось? – спросила я тихо.
– Ничего особенного не произошло, – вмешалась Грейс, – просто кто-то чересчур драматизирует.
– Я с тобой не разговариваю. – Майлз остановил её рукой и повернулся ко мне. – Его дыхание просто ужасно.
– А? – произнесла я, не зная, что ответить.
Грейс закатила глаза.
– И он все время говорил о своей стажировке в «Старбаксе» и даже ни разу меня ни о чем не спросил. В какой-то момент всё это переросло в десятиминутный монолог о том, какие свиные отбивные были в его жизни самыми вкусными. Кроме того, он ненавидит Каммингса – читал его только однажды и то потому, что ему пришлось. Свидание вышло отвратительным, скучным и совсем не романтичным. Просто катастрофа.
– О, нет, – прошептала я, тут же вспомнив о моей встрече с ужасно сексуальным парнем в «Грей Дог». – Может, он переволновался?
– Именно так оно и было, я уверена, Майлз просто не дал ему шанса, – пробормотала Грейс.
– Разве это можно назвать романтичным? – Майлз почти кричал. – Что я буду рассказывать нашим детям? Когда мы с вашим папой встретились, он не мог перестать говорить о свиных отбивных? Это ужасно!
Мэй зашикала на нас, Майлз показал ей средний палец.
– Прекрасно, – пробормотала она.
– Я хочу головокружительной романтики! Я хочу поцелуй, который перенесет меня в другие миры! Неужели я прошу чего-то запредельного?!
– Не соглашаться на меньшее, – произнесла я еле слышно, думая о клятве Вивьен и Дельфин, которую, возможно, уже нельзя было исполнить, но мы ведь не о нас с Китсом сейчас говорили.
– Всё не так устроено, – терпеливо сказала Грейс. – Ты просто должен дать ему еще один шанс. Когда я впервые встретила Кирана, я подумала, что он ужасно скучный, но...
– Это потому что он действительно скучный! – вскрикнул Майлз.
Лицо Грейс окаменело. Оскар оторвался от чтения, вглядываясь в Майлза, Мэй начала нервно вращать одно из колец на пальце.
– Ты считаешь, что Киран скучный? – спросила Грейс, голос её надломился.
– Единственное, о чем он может долгое время поддерживать разговор, это «Игра престолов», – начал Майлз.
– Мне нравится «Игра престолов», – попытался вклиниться Оскар.
– Он не ходит в кафе и рестораны, – Майлз пропустил мимо ушей его слова, – и все время есть только гамбургеры.
Глаза Грейс наполнились слезами, но Майлза несло, и он даже не смотрел на неё.
– Да Бога ради, ему нравится баскетбол!
– Эй. – Оскар дотронулся до его плеча, но Майлз сбросил его руку.
– Что он подарил тебе на день рождения? Подарочную карту в магазин бытовой техники? – Майлз презрительно шмыгнул носом. – Если это романтика, то лучше убейте меня сразу.
Грейс уже плакала, её лицо покраснело. Она схватила свою сумку и направилась к двери. Перед выходом она оглянулась.
– Пошёл ты, Майлз.
Дверьза ней захлопнулась. Майлз вздрогнул, краска сошла с его лица, а ярость улетучилась.
Оскар встал, его стул оцарапал линолеум. Он вытянул руку, указал сначала на Майлза, а потом на дверь.
– Вон.
Мэй бросила обеспокоенный взгляд.
– Ты снова шутишь, да? – Майлз смущенно посмотрел на Оскара.
Оскар молча продолжал указывать на дверь. Майлз повернулся к нам с Мэй.
– Вы же понимаете, что я не это имел в виду? Я просто психанул. Я найду Грейс и извинюсь, хорошо?
– Тебе нужно идти, – твердо сказал Оскар.
Майлз ждал, что кто-нибудь из нас что-то скажет, но я не могла перестать думать о выражении на лице Грейс, о том, что мы не должны были его видеть, потому что этим нарушили её личное пространство. Майлз схватил свою сумку и, снова выйдя из себя, выбежал вон. Мы молча сидели, пока Мэй внезапно не вскочила.
– Я найду Грейс, а вы, ребята, читайте, – она указала на кипу бумаг, – нам нужно найти что-нибудь стоящее, если мы хотим, чтобы наш журнал вышел вовремя.
Оскар тяжело вздохнул и протянул мне несколько листов, взяв также несколько себе. Мэй вышла.
Я начала читать небольшой рассказ под названием «Чертово колесо», его главный герой целовался с девушкой по имени Джена на Колесе обозрения.
Хоть я и была не слишком голодна, я всё же взяла кусок пиццы, промокнула жир салфеткой и сложила треугольник пополам.
Рассказчик в отчаянии сидел в кафе и пил черный кофе, сожалея о том, что его привлекает Джена, хотя он и считал её «злой и пустой, как потаённые мечты девочки-подростка» (слишком много сексизма?), но всё время возвращался к ней как «несчастный мотылёк на пламя свечи» (слишком много клише?).
Меня бесило это произведение, но я продолжила читать.
В заключительной сцене рассказчик снова катался на Чертовом колесе, но теперь уже один, мучительно вглядываясь в синеву моря и выкуривая одну сигарету за другой. Он порвал с Дженой, с её жестокостью, которая «словно рак, разрушали его тело, просачиваясь сквозь него, как плесень», но как только он потерял её, то понял, что любит.
Я была готова поставить «нет» в отчете, когда мозг наконец догнал моё зрение и я еще раз вчиталась в последнее предложение: «Когда Чертово колесо остановилось на самой высокой точке, он положил ноги на сиденье напротив и стал разглядывать носки из разных пар, бессмысленность жизни билась в нём, словно удары барабанов».
Нет.
Нет.
Только не носки из разных пар!
Я отложила недоеденный кусок пиццы на салфетку и принялась перечитывать рассказ снова, на этот раз более внимательно.
У рассказчика был старший брат, который научил его курить травку в тринадцать лет. Его мать часто жаловалась на приведения в доме. Но самое ужасное: хоть его отец и хотел, чтобы он работал в «Голдман Сакс», больше всего на свете главный герой хотел стать писателем. Как Керуак.
Я покраснела, будто меня поймали с поличным, но Оскар смотрел в окно, а больше здесь никого не было. Мой желудок виновато сжался, но как я могла быть уверена? На рассказе нет его имени.
Я возненавидела эту историю. Я хотела сжечь её дотла.
Но я также ощущала странное сочувствие к Китсу, выложившему на этих страницах всю свою уязвимость.
Прозвенел первый звонок, я отметила в отчете «не уверена» и поспешно передала его Оскару, но вместо того, чтобы отправить бумаги в переработку (согласно нашим правилам), я положила их в свою сумку.
– Увидимся, – сказала я в дверях, мои руки дрожали из-за... чего? Кражи? Заимствования? НЕ переработки отходов?
– До встречи, – тихо ответил Оскар.
Я практически выбежала из класса. Правильнее было бы выбросить тупой рассказ в ближайшую мусорку, а не давать ему второй шанс. Вместо этого я читала его, пряча под обложкой учебника по мировой истории. От того, что я перечитала рассказ, лучше он всё равно не стал.
* * *
Когда закончились уроки, Китс ждал меня у шкафчика, от него пахло корицей. Я невольно взглянула на его носки, изо всех сил отгоняя от себя мысли о мотыльке, летящем на пламя, и потаённых мечтах девочки-подростка.
– Скаут, – прошептал он, притягивая к себе и целуя в губы.
Как бы мне хотелось, чтобы в этот момент мимо шла Черисс, или Одри, или Эф. Что бы они подумали?
Он с неохотой отстранился и лениво мне улыбнулся – я уже выучила эту его улыбку-после-поцелуя.
– Как ты, детка?
Детка. Китс назвал меня деткой. Забудь глупую историю, Пенелопа.
– Если честно, не очень. Двое моих друзей поссорились и наговорили друг другу кучу гадостей. Я не рассказывала тебе о Грейс и Майлзе? Я за них переживаю. И мне очень хотелось бы выбросить из головы всё это. Например, посмотреть на книги...– Я погладила его по руке с невероятно обворожительной и самой что ни на есть флиртующей улыбкой.
– Видишь ли... Тут такое дело... Родители сказали, чтобы сегодня я пришел домой пораньше: Беккет приехал на осенние каникулы, и у нас будет официальный ужин с семьёй Черисс.
С семьёй Черисс?! Я думала, он попросит меня пойти с ним, но он этого не сделал.
– Вот как, – наконец произнесла я, пытаясь не выглядеть слишком разочарованной и мечтая утопить Черисс в озере.
– Ты сильно злишься? – спросил он, проводя рукой по волосам и всматриваясь в моё лицо.
– Нет, всё в порядке, ты должен проводить время со своей семьей, – сказала я, желая, чтобы он посочувствовал ситуации с Грейс и Майлзом, или хотя бы сказал, что знает, о ком идет речь.
– Ты уверена? – спросил он, немного расслабившись.
– Да, – солгала я.
– Спасибо, детка. – Он быстро поцеловал меня в щеку и направился к выходу. – Обещаю, я заглажу перед тобой вину!
Из школы я вышла в полном унынии и решила пойти не по Восточному Центральному парку, а по улице Колумба. Конечно, идти по парку было бы куда приятнее, но сегодня я была не в настроении любоваться чудесными осенними видами.
Я гадала, пойдут ли Китс и Черисс вместе к нему домой после школы.
Мне бы хотелось, чтобы он отказался от ужина и целовался со мной, пока у меня губы не заболят. Хотела поговорить с ним о Грейс и Майлзе. А он как-то даже не особо расстроился, что пришлось отменить наши планы.
Но, с другой стороны, он же не видел ссоры, поэтому не понимал, как ужасно быть этому свидетелем, не знал, что это меня расстроило еще и потому, что напомнило мне о ссоре с Одри. И он хотел загладить вину передо мной. Он хотел быть со мной.
И потом, напомнила я себе, Китс, который хочет быть со мной, явно лучше, чем никакого Китса. Ведь в этом и есть суть отношений: приливы и отливы, брать и отдавать. Мы бы и так не могли проводить каждую секунду вместе, ведь так?
Я прикусила губу, проходя мимо закусочной, про которую Одри говорила, что от нее можно пропитаться запахом жира, даже стоя на противоположной стороне улицы. Уже почти пройдя мимо, я остановилась и с удивлением посмотрела за стекло. Внутри, ссутулившись над столиком, сидел Майлз.
Я не горела желанием входить в двери этого заведения, но не могла оставить Майлза одного, поэтому задержала дыхание и прошла внутрь, сморщившись от запаха сигаретного дыма (несмотря на табличку «для некурящих»), алкоголя (лицензии на его продажу у них не было) и рыбных палочек (которые, по крайней мере, были в меню).
– Майлз? – позвала я.
Он поднял голову, его глаза были красными и опухшими.
– Как давно ты здесь?
