Текст книги "Музей разочарований"
Автор книги: Мэг Ледер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)
Кат. № 201Х-12
В пятницу – всего за день до моего свидания с Китсом!!! – я постучала в дверь О’Конноров.
– Привет, Пенелопа. – Когда я вошла, Эллен сгребла меня в объятия, держа в одной руке бокал с красным вином. – Эф спустится через минуту, проходи, садись.
– Спасибо, миссис О’Коннор.
– Браслет чудесно на тебе смотрится, – сказала она, рассматривая моё запястье. Оранжевые и красные бусины ярко выделялись на бледной коже.
– Он мне очень нравится, – ответила я.
– О, это же прекрасная Пенелопа! – В это время Джордж спустился по лестнице. – Как тебе этот чудесный пятничный вечер? Вы куда-то собрались с Эфом?
– Да, да, – сказала я, совершенно растерявшись, – мы собираемся в магазин комиксов на лекцию Фрэнка Миллера, начало в восемь.
– Хорошего вечера, – сказал Джордж, наклонился и, нежно притянув жену к себе за шею, поцеловал ее в щеку.
Ах, это было так романтично, что у меня кольнуло сердце. Я пялилась на свои кроссовки, пытаясь не подглядывать.
– Не жди меня сегодня вечером. – Джордж застегнул молнию на куртке. – Я буду поздно. И завтра тоже.
– Опять? – Эллен вздохнула, уже не так ласково. – В пятницу и субботу? Они завалили тебя работой!
Джордж поморщился и взял ключи, они неприятно звякнули.
– Не понимаю, чего ты от меня хочешь, Эл. Всё равно нельзя ничего изменить.
– Всё чего я хочу – чаще видеть мужа дома. – Эллен покраснела, скрестила руки на груди, костяшки пальцев побелели, сильнее сжав бокал.
Только не это.
Что происходит?
Нет, нет, нет.
Они ссорятся?
Мне отчаянно захотелось прервать эту сцену: станцевать чечётку, закричать: «Пожар!», спрятаться за диван, всё что угодно, лишь бы не присутствовать при этом.
– Что ж, это нелегко. И становится еще тяжелее, учитывая, что моя жена... – Джордж почти кричал.
Я узнала оборонительную позу Эфа, которую он принимал, когда кто-то начинал на него кричать, и я не хотела слышать, как он закончит это предложение. Я встала. Родители Эфа оба вздрогнули, будто внезапно вспомнив, что я всё еще здесь.
– Я... я поднимусь к Эфу.
– Конечно, конечно... – произнес Джордж, встряхнув головой.
Эллен отбросила с лица волосы, и на мгновение я увидела, какой растерянной и ранимой она была в этот момент. Таким я еще не видела ни одного родителя.
– Пенелопа, прости. Я схожу за Эфом. – Она встала с дивана и вышла из комнаты.
Я услышала её торопливые шаги по лестнице, плеск вина в бокале. Она позвала Эфа, её голос звучал громко и нервно. Затем наверху захлопнулась дверь.
Джордж тяжело вздохнул и вышел, и с улицы просочился поток холодного воздуха.
Дверь закрылась с громким щелчком.
Комната буквально была пропитана их отсутствием, словно они ушли и оставили после себя пустые формы для Джорджа и Эллен. Я неловко потопталась на месте и зацепила ногами край пушистого восточного ковра.
С хмурым лицом с лестницы спустился Эф.
– Отец уже ушел? – спросил он.
– Да.
– Мама очень разозлилась, – пробормотал он себе под нос, глядя на второй этаж через плечо.
– Мы можем никуда не ходить, если ты не хочешь.
Он недовольно поморщился.
– Не-а, я думаю, она поедет в свою студию в Бушвике, и ей точно не понадобится компания.
Выйдя следом за ним на улицу, я подняла воротник флисового пальто (попытка заменить мою любимую джинсовую куртку), стараясь спастись от вечернего холода. Эф молчал. Ссутулившись, он шел навстречу ветру, который стал еще холоднее с заходом солнца.
– Надо было надеть куртку, – сказала я, разглядывая его термо-рубашку.
– Плевать, я в порядке.
– Итаааак... – начала я, пытаясь оценить его настроение, но все равно решила попытать удачи, – когда твои родители стали ругаться? Сказать, что это было ужасно, – ничего не сказать. Давно это у них?
Он заправил волосы за уши, пропустил женщину с коляской, пожал плечами и снова пошёл вперед, даже не взглянув на меня. Я ускорила шаг, чтобы догнать его, смяв в кармане пальто оказавшуюся там обертку от жвачки и ожидая, пока он что-нибудь ответит.
Тишина.
– Ты не против, если мы зайдем в винтажный магазинчик в Вест Вилладж до начала лекции? У нас же еще есть время в запасе? Хочу кое-что посмотреть. – Я подумала о прекрасном платье Одри, и решила попытать удачу и найти что-нибудь такое же клёвое. – У нас с Китсом завтра свидание, я уже говорила?
– Да, время есть, – ответил Эф, игнорируя новости.
Ладно, еще одна попытка.
– Знаешь, я много думала о твоих рисунках с динозаврами. Мир должен их увидеть! И я не о покерной команде с Кони-Айленд. – Я дотронулась до него, пытаясь хоть как-то спасти вечер.
В ответ я получила невнятное хрюканье. Я прикусила губу, обдумывая следующий шаг.
– Думаю, твои рисунки очень достойные, Эф, очень. Достойные Института искусств Пратта. – Я ждала, что он откроет мне душу и расскажет, как он мечтает поступить в школу искусств, что его рисунки – большая тайна, из-за которой он иногда просыпается в холодном поту; что он до сих пор верит в печенья с предсказаниями, признается, что верит, будто динозавры не вымерли, как когда ему было шесть лет.
Вместо этого он спустился по ступеням в метро, обошел использованный презерватив и вытащил проездной.
– Эй, я с тобой говорю, если ты не заметил. – Я схватила его за руку, она была ледяная. – Господи, ты же замерз!
Я сжала его ладонь своими и попыталась согреть. Он сердито отдернул руку и спрятал в карман.
– Всё нормально, Пэн, ясно? Прекрати.
Мои внутренности сжались, словно меня пнули в живот. Придурок.
* * *
Когда на ветку D наконец пришел поезд, на перроне собралась небольшая толпа, однако не такая большая, как обычно в пятницу вечером. Прямо перед нами лениво целовалась парочка, в проходе весело толкались дети в баскетбольной форме, а старушка с фиолетовыми волосами добродушно улыбалась всем, кто был рядом.
На Рокфеллер-Центр мы перешли на ветку F. Когда мы сели в поезд, Эф плюхнулся на сиденье напротив меня, закрыл глаза и откинул голову на стену вагона. Я была не против, потому что совершенно не хотела больше пытаться его растормошить, пока он ведет себя как идиот. Не обращая внимания на настроение Эфа в стиле мистера Хайда, рядом с ним устроился маленький мальчик со значками Янки и, подражая ему, закрыл глаза и откинулся назад. Его мама стояла и наблюдала за ним. Не больше чем через одну остановку мальчик уснул, его голова упала на плечо Эфа, как будто они всю жизнь были знакомы.
Я покачивалась в такт поезду.
Мои родители ссорились. Но их ссоры не были похожи на настоящие – скорее на разногласия или расхождения во мнениях; небольшое обсуждение с легким раздражением. Они просто препирались друг с другом, пока один из них не сдавался.
Но Эллен... Эллен будто потерпела кораблекрушение. Словно за тем, что Джорж поздно возвращался домой, было что-то большее, как будто вся её жизнь зависела от этого. А больше всего пугало то, что Джордж вышел из себя так быстро и резко.
Сложно представить, что я не стала бы обсуждать ссору своих родителей с Эфом. С ним я делилась всем.
На следующей остановке в вагон зашла группа мариачи, они играли довольно громко, но рот мальчика оставался открытым, он слегка посапывал. Его мама ласково улыбалась мне, пока парень на гитаре бренчал «La Cucaracha». Наконец, когда мы доехали до Четырнадцатой улицы, мальчик резко сел и закричал: «Мам, я проголодался!».
Эф вздрогнул и проснулся, я встала, взяла свою сумку и сумку Эфа, из которой сверху торчало несколько комиксов про Бэтмена.
– Ты сколько комиксов взял для автографов? – поинтересовалась я.
Он пропустил мой вопрос мимо ушей, отобрал у меня сумку, помахал мальчику, и мы вышли со станции. Снаружи на тротуаре дети танцевали брейк-данс, толпа смотрела и смеялась, туристы снимали все на айфоны.
Из халяльного киоска пахло горелым мясом, рядом с ним стояла пьяная компашка, шумно обсуждающая стоит ли делать татуировки. Энергия большого города начала пробираться мне под кожу. Завтра я иду на свидание с Китсом! Моё первое настоящее свидание!
Эф, должно быть, тоже почувствовал эту энергию. Как только мы вышли на поверхность, его лицо просветлело, ссора родителей осталась позади, он пробрался через толпу и показал мне мужчину, у которого на голове стоял кот.
– Форд бы убил меня за такое, – сказала я.
– Как минимум, ты осталась бы без глаза, – ответил Эф. – Кстати, милое получилось ожерелье.
Я сжала в руке кулон.
– Наверное, ты удивишься, но когда ты мне его дал, я решила, что ты сошел с ума.
Он поднял бровь.
– Но я счастлива сообщить, что, в конце концов, он все-таки принес мне удачу, – продолжила я радостно.
– Стоит забрать его обратно, – ухмыльнулся он.
Мы двигались по Тринадцатой улице на запад, а когда добрались до «Гонконг 8», я удивилась его многолюдности в пятницу вечером.
– Расходимся, встречаемся на этом же месте. Нам нужно уйти отсюда в 7.30, если хотим успеть в «Запретную планету» на лекцию. – Эф смотрел в сторону мужского отдела.
– Договорились, – сказала я, уже сканируя взглядом ближайшую вешалку в поисках чего-нибудь подходящего.
Я схватила ярко-красное платье-рубашку с большими оранжевыми цветами и устремилась в примерочную. Я рассмеялась, когда увидела, что два самых больших оранжевых цветка располагаются прямо на груди. Инстинктивно я достала телефон, чтобы отправить сообщение Одри, но потом вспомнила, что мы не разговариваем, и, как в плохом японском фильме ужасов, что-то страшное и плохое, словно темное пятно, начало выползать из углов.
Спустя 20 минут и минимум шесть нарядов, я была вне себя от раздражения, каждый стук плечиков о вешалку означал, что со мной что-то не так.
Мне чудовищно не хватало мнения Одри.
Я попробовала скомбинировать футболку с «Классным Мюзиклом» и джинсовую юбку, но подумала, что Китс решит, что я 16-летняя фанатка «Диснея». Пыталась втиснуться в черное коктейльное платье, как в фильме «Завтрак у Тиффани», но после пристального осмотра хаоса на голове и осознания того, что в этом платье мои ноги стали казаться кривыми, я признала, что не очень-то похожа на Одри Хэпберн. Плюс, это напомнило мне о нашей ссоре с Одри, и я совсем расстроилась. Я отвергла образ стройной поэтичной девушки в платье от «Anthropologie» (в нем я была как беременная доярка) и симпатичную темно-голубую блузку с брюками цвета хаки (так я походила на молодого республиканца).
Руки казали грязными, одежда пыльной, а тело требовало воды.
Что если нам с Китсом не о чем будет поговорить?
А вдруг в этом свитере живут клопы?
Что делать, если Китс проведет со мной не больше полутора часов и решит, что я странная?
Почему они продают футболки со старыми пятнами пота?
А если мы с Одри так и не помиримся?
Хочу ли я знать, что это там такое скомканное лежит под табуреткой?
Что если я буду потеть во время свидания и дотронусь до Китса своими потными пальцами?
Кто-нибудь вообще стирал эту одежду перед тем, как выставить на продажу?
Эллен в порядке? Или она прямо сейчас плачет в своей студии?
ЧЕСОТКА.
Громкая тяжелая техно-музыка вгоняла меня в панику, и я вышла из женского отдела в поисках Эфа. Я нашла его в углу с футболками, болтающим – с кем бы вы думали? – с Мией. Боже, она что, нас преследует?! Её клубнично-блондинистые волосы были уложены в виде короны. В сверкающем блёстками кардигане она еще больше была похожа на королеву эльфов, чем в предыдущие два раза, что мы виделись, а это о чем-то да говорило.
– О, привет, Пенелопа, – радостно поздоровалась она, заметив, как я подошла к Эфу.
Я попыталась улыбнуться, но настолько вымоталась, что примерь я еще одну вещь, которая бы мне не подошла, сожгла бы этот магазин ко всем чертям.
Эф поднял бровь.
– Нам пора идти, иначе мы опоздаем на твою встречу в магазине комиксов. – Я сразу поняла, что говорила чересчур громко, но уже не могла ничего изменить.
На нервах я могла вести себя странно. Скорее всего, завтра с Китсом будет то же самое. Парень рядом с Мией раздраженно закатил глаза и отошел к другой вешалке.
– Мы ведь увидимся завтра? – Эф повернулся к ней.
Она улыбнулась, а я потянула его за рукав по направлению к выходу из магазина. На улице у меня начала дергаться нога. Осознав, что я переняла эту привычку от отца, тут же прекратила.
– Это место отстой. Восемьдесят долларов за винтажную футболку с LedZeppelin, когда я могу купить такую же в «Гудвилл» за один?! Нет, спасибо, амиго, – сказал Эф.
Я ничего не ответила.
– Ты нашла что-нибудь на завтра?
Моё нижнее левое веко задергалось: энергия, закупоренная в ноге, явно искала другой выход.
– Идём в «Запретную планету». В любом случае, ничего особенного завтра не произойдет.
– Хм, – произнес он немного удивленно, на секунду замер на тротуаре, как будто решаясь на что-то, затем резко развернулся и пошёл в другую сторону.
– «Запретная планета» – там, – заметила я.
– Я знаю.
– Мы опоздаем.
– Я знаю.
Я бесила саму себя. Как бы мне хотелось быть человеком, который не сходит с ума от предстоящего свидания, которого не тошнит при встрече с красивым парнем, который легко мог бы подобрать подходящий наряд для первого свидания.
Если я не последую за Эфом, то потеряю его в толпе. Я подумала о том, как Китс вручил мне записку, о завитке волос на его шее и вздохнула, догоняя Эфа. Он шел впереди меня, пиная поношенными сапогами лежащие вдоль тротуара листья, будто двигался к цели. Готова поспорить, что он снова мёрзнет. Я ускорилась, чтобы идти с ним в ногу, и краем глаза заметила, что он замедлился, чтобы сделать то же самое. В итоге мы вышагивали в одном ритме.
Комиссионный магазин, в который мы зашли, был обычным, старым и совершенно неприглядным. Здесь не было ни хипстеров, ни хипстерской музыки, только старушка с полной тележкой свитеров, какая-то фоновая музыка, странное синеватое освещение и запах ветхого дома.
Я тенью шла за Эфом вдоль вешалок со старыми футболками, он отметил несколько, на его взгляд, неплохих вариантов. Мы оказались в обувном отделе, обошли стороной высокого трансвестита, который с восхищением разглядывал высокие серебристые сапоги на огромных каблуках.
– Симпатичные, – отметил Эф, – как из старой версии «Стар-Трека».
– Спасибо, милый, я тоже так думаю, – ответил он и направился к кассе.
Скамейка посреди прохода манила меня к себе, поэтому я села, скрестив ноги, и наблюдала, как Эф осматривает ряды поношенных ботинок. Он схватил пару желто-зеленых кроссовок Nike, сравнил размер на подошве и пригляделся к моим ногам.
– Нет, точно нет. Они странно пахнут.
Он показал на пару избитых военных ботинок, залитых краской, но я покачала головой.
– Слишком тяжеловесные. – Я сделала паузу. – Эф, почему мы не пошли в «Запретную планету»?
– Тебе нужно что-то особенное на завтра. Предыдущий магазин полный отстой. – Он поднял пару ярко-оранжевых шпилек с меховыми шариками на застежках.
– Может, мне завтра никуда не идти?.. – Стоило мне это сказать, как тревога, разрывающее меня изнутри, отступила, оставив место спокойствию и, кажется, разочарованию.
Он положил туфли обратно.
– Что? Это же просто смешно!
– Я много об этом думала. Может быть, Одри права, – сказала я. – Я чуть с ума не сошла, пока собиралась на ту вечеринку. Каждый раз, когда я думаю о Китсе, моё сердце выскакивает из груди, а ладони потеют, и ничего хорошего в этом нет. Со мной что-то не так. Я должна быть на седьмом небе от счастья... И да, я действительно там, но...
Эф молча протянул мне пару вишнево-красных ковбойских сапог, на носках которых виднелись потертости, а у каблуков внешний край был немного стёсан.
Я на автомате расшнуровала свои высокие кеды, сняла их, оставшись в радужных носках, и продолжила:
– Вот что мне делать, если он поцелует меня, а я всё испорчу, и он будет надо мной смеяться? Мне почти семнадцать, а я даже не могу спокойно решить, в чём пойти на свидание!
– Если он будет над тобой смеяться, он мудак, – заметил Эф.
– Но... – Я так разволновалась, что в горле запершило. Спрятав лицо в ладонях, я так сильно тёрла глаза, что уже начала видеть звезды.
Скамья слегка сдвинулась, когда Эф опустился рядом со мной.
– Пэн?
– Да, – пробормотала я.
– Ты на меня посмотришь?
– Не-а.
– Может, хотя бы взглянешь на сапоги?
Я раздвинула пальцы и открыла сначала один глаз, за ним другой.
Если коротко, сапоги были великолепны: поношенные, но по-прежнему яркие, они сели идеально, как будто в прошлой жизни их хозяйкой была тоже я. Поднявшись, покачалась с пятки на носок и прошлась по проходу взад и вперед, проверяя, как они на мне сидят.
Я вспомнила книжку с картинками, которую родители читали, когда я была маленькой: книгу о мышонке в красных сапогах и с фиолетовой сумкой. Я обожала эту книгу. Мышонок был непосредственным и искренним и иногда перебивал людей, но я знала, что у него было то, чего мне не хватало: храбрость.
– Они чертовски милые, – оценил Эф.
Я представила, как войду завтра в кофейню: на мне одна из моих винтажных футболок (забудем о дыре на подмышке) и джинсы, из-под которых выглядывают сапоги, в ушах блестящие серьги, жетон Эфа на груди и браслет Эллен на запястье. Это уже что-то.
– Похоже, ты не собираешься сдаваться? Все-таки пойдешь? – спросил Эф.
Я взглянула на него: пояс Ориона на переносице, золотые крапинки в карих глазах, как кусочки солнца, оставшиеся с лета.
– Я никогда раньше не целовалась! – наконец выпалила я.
Я никогда никому этого не говорила. Ни одной живой душе.
Эф удивленно поднял бровь, и мне немедленно захотелось взять свои слова назад, но они уже были вне досягаемости. Жутко расстроенная, я развернулась и стала искать глазами выход. Но на мне все еще были сапоги. Возможно, девушка на кассе разрешит уйти прямо в них, если я, выбегая на улицу, брошу в неё все деньги, которые у меня есть в кошельке. Или еще лучше, кину сам кошелек.
– Пэн, повернись.
Я медленно обернулась, Эф стоял позади меня. И хотя я была на несколько сантиметров выше благодаря сапогам, он всё равно был очень высоким (я почти забыла, что он такой высокий), горячие от смущения, мои щеки покраснели.
– Я тебя поцелую, – сказал он так буднично, как будто предложил мне попробовать конфетки в кинотеатре или присмотреть за Фордом, пока мы будем за городом.
– Постой, что? – Моё сердце бешено забилось.
– Да, почему бы и нет?
– Здесь? Сейчас? Прекрати! – нервничая, ответила я, ожидая, что он сейчас закричит: «Попалась!» или рыгнет так громко, что нас услышит весь магазин, или позовёт королеву эльфов... в общем, сделает что угодно, но не то, что он предложил.
Вместо этого он наклонился, нежно приподнял мой подбородок и положил руку мне на талию. Он был таким высоким, что я задрала голову, будто смотрела на небоскрёбы, теряющиеся в облаках. Всё это было странно, и у меня закружилась голова.
– Всё в порядке? – спросил он.
Я перестала дышать и кивнула.
– Да, – тихо ответила я.
– Да, – эхом отозвался он.
И затем, прежде чем я смогла осознать, что происходит, Эф наклонился, и его губы встретились с моими. Я не отвернулась. Он целовал меня, а я думала о листиках мяты, о том, что он слизывает с моих губ морскую соль, о чувстве, когда просыпаешься утром умиротворенным, без тревоги в сердце. Я стояла на носочках, моё тело вытянулось к нему навстречу. Его губы были мягкими и нежными. Губы Эфа. Эф.
Я отступила назад, ноги подкашивались, и я почти рухнула на скамейку.
– Вау, – с изумлением произнес он. Динозавр, чьи кости были больше, чем мы оба, сносил мускулистым хвостом города, рычал до звона в ушах, обращая в камень сердца. – Это было...
– ...странно, – выдала я, не задумываясь.
Он отступил назад, его лицо помрачнело.
– Эф, извини, я не это имела в виду...
Но на самом деле именно ЭТО я и имела в виду. Ведь это был Эф, мальчик, которого я знала с шести лет; которому сломала нос; который разбивал сердца девушек так же часто, как шёл дождь; который коверкал слова и говорил: «Извиняйте меня».
Мальчик с запачканным конфетами лицом и с леденцом в руке пробежал по проходу и тут же над нами замигали лампочки. За два ряда от нас дедушка звал мальчика с леденцом, а тот так заходился смехом, как будто был самым настоящим демоном.
– Мне очень жаль.
Он покраснел прямо как в тот день, когда я ударила его, но рассмеялся.
– Жаль? Это был просто поцелуй, Пэн. Ни черта особенного.
– Оу, ладно, – смущенно сказала я.
– Ладно, – повторил он чуть тише.
Из громкоговорителя раздался голос, пронзая собой каждый миллиметр пространства.
– Магазин закрывается через пять минут. Пять минут.
Эф отошёл в сторону.
– Слышала? Я займу тебе место в очереди. – Он не дождался, пока я отвечу, и просто убежал к кассе, как можно быстрее входя в «зону, свободную от Пенелопы».
Я стянула сапоги и надела конверсы, завязала шнурки на один раз, потом еще на один, пытаясь перед поездкой в метро вместе с Эфом привести мысли в порядок и не обращать внимания на динозавра в комнате[16].
Блок для записей
Кафе «Джитан»
Нью-Йорк
Кат. № 201Х-13
Получено от Китса Фрэнсиса
Ночью мне снилось, что у меня есть домашний динозавр.
Он был маленьким и очень милым. Конечно, у него были достаточно острые зубки, но он был еще детенышем и поэтому только прикусывал мне руку или ногу, когда хотел есть, как бы говоря: «Ау, ты помнишь, что меня нужно кормить?». Его глаза были огромными, а чешуя мерцающего зелено-коричневого цвета. Я никогда не встречала такого в природе, и от его вида у меня перехватило дыхание.
Но во снах всегда всё странно, отчего, наверно, он и вырос очень быстро. Своим хвостом он разнёс всё вокруг: мамин чайный сервиз с розовыми бутонами, стол вместе со стоящим на нём папиным радиоприёмником. Мой кукольный домик.
Динозавр дрожал, его глаза были широко открыты и наполнены слезами, он казался напуганным, голодным и слишком большим для окружающих стен. Растерянный, он клацал когтями над разбитыми вдребезги предметами на полу.
И вот однажды он проглотил моего младшего брата.
Во сне я была удивлена, потому что в реальности ни братьев, ни сестер у меня не было. Но мама плакала, а папа кричал, так что, возможно, я ошибалась. Динозавр облизывал свои челюсти. Он выглядел немного смущенным, но пах дождем и обещаниями.
Обмотанная простынями, я проснулась в 3:34 утра. На душе скребли кошки из-за моего съеденного брата, но потом я вспомнила, что я – единственный ребенок в семье, а это – всего лишь сон, и грусть от потери моего воображаемого брата растворилась в темноте так же легко, как пришла.
А вот воспоминания о поцелуе с Эфом я, к сожалению, не могла так же легко выбросить из головы. Я коснулась пальцами губ.
Эти губы, эти губы.
Я подумала о сердце динозавра и о том, чего он на самом деле хотел. Чего-то такого, отчего он становился прожорливым, а глаза – дикими; отчего ему хотелось разнести всё вокруг, со скрежетом зубов разорвать намелкие кусочки. Чего-то такого, чем можно было бы утолить голод, заполнить пустоту, зияющую в сердце, только чтобы перестать испытывать это желание.
Я попыталась снова заснуть, но в итоге просто лежала, уставившись на часы. И, наконец, сдалась, начав читать «В дороге». Сон тяжелым туманом сгустился вокруг меня.
Следующее, что я помню, это мяуканье Форда рядом с моим лицом, от него пахло рыбой. Я протерла глаза.
11:38
Черт!
Я подскочила, как ужаленная. Я проспала будильник, возможно, из-за сна о динозавре, возможно, из-за того, что читала не такую уж хорошую книгу, а возможно, из-за поцелуя. Моего первого поцелуя.
Я прокрутила в голове каждое мгновение в комиссионном магазине: невероятно высокий Эф, пробегающий мимо мальчик с леденцом, вкус мяты на губах, чувство ужаса и восторга одновременно.
Поездка в метро домой была совершенно странной. Я была прижата толпой к Эфу, но он сидел, уткнувшись взглядом в колени, и всем своим видом давал понять, что разговаривать он не настроен. Но молчание совершенно не вязалось с поцелуем, – поцелуем! – поэтому я с нездоровым энтузиазмом начала закидывать его миллионом вопросов о «Хранителях», так и не признавшись, что из-за Китса, Керуака и школы не успела их прочитать.
Я просто не могла остановиться.
К тому времени, как мы вышли на мою улицу, Эф уже выдавливал из себя невразумительное хрюканье, а я была уже не в силах остановить изливающийся из меня поток слов. Если бы мне в тот момент на голову свалилось бы пианино или земля разверзлась бы у моих ног и полностью поглотила бы меня, я и тогда не смогла бы заткнуться и прервать подробный анализ персонажей «Хранителей» в сравнении с актерами, которые в разное время играли Бэтмена («Требую больше Кристиана Бэйла и меньше Майкла Китона!». Боже, что я вообще несу?!).
Возможно, этот поцелуй действительно не был для него странным или чем-то особенным. Только вот для меня он значил многое, потому что это был мой первый, а потому особенный, поцелуй – то, о чем слагают песни и снимают фильмы. С его стороны это всего лишь небольшая услуга его жалкой, ни разу не целовавшейся подруге.
Теперь первый поцелуй стал для меня пройденным этапом, и можно вздохнуть с облегчением. Ведь лучше странно и неловко с Эфом, чем с Китсом, не так ли?
Только вот ответ на этот вопрос я не знала.
Я отчаянно нуждалась в Одри.
Но у меня её больше не было.
Её отсутствие ощущалось почти физически как нечто темное и тяжелое, прячущееся за моей грудной клеткой. Я уже взяла в руки телефон, чтобы написать ей, но вспомнила, как ужасно поступила с ней в школе, когда попросила выбрать меня, и как мы старательно избегали друг друга в течение следующих четырех дней. Я бросила телефон обратно на кровать и плюхнулась рядом с ним. Форд вскочил мне на грудь, утрамбовал её лапками и радостно дыхнул рыбой мне в лицо. Было бы неплохо привести все свои мысли в порядок до свидания с Китсом, и лишний час сна в компании моего кота мог бы в этом помочь, но новые красные сапоги взывали ко мне с порога.
– Прости, приятель, – произнесла я, стаскивая его с груди.
Он мстительно цапнул меня за руку.
* * *
Я добралась до Сохо на двадцать минут раньше времени. В этом не было ничего удивительного: я всегда выходила заранее, опасаясь, что поезд сломается прямо в туннеле, и мне придется выбираться на поверхность с помощью смекалки и живущих под землей бездомных.
Я решила скоротать время в книжном «McNally Jackson». Моё сердце забилось в спокойном, умиротворенном ритме, когда я прошлась по светлому деревянному полу между стеллажей, разглядывая корешки и обложки книг. Дома. Книги были дома.
Я направилась к секции с детективами, надеясь найти экземпляр «Талантливого мистера Рипли», и завернула за угол так резко, что буквально врезалась в отца Эфа, Джорджа, стоящего перед стеллажом с книгами о путешествиях.
– Ой, мистер О’Коннор, – пролепетала я, краснея, – простите.
– Пенелопа, рад тебя видеть, – рассеянно сказал он, проводя по густым темным волосам и заглядывая мне через плечо. – Эф с тобой?
Джордж скривился, как будто съел что-то и еще не до конца понял, испорченное оно или нет, но явно склонялся к первому варианту. Неужели Эф рассказал ему о поцелуе?
– Нет, – быстро ответила я, – здесь только я. Иду на свидание. С мальчиком. С Китсом.
Сама не поняла, зачем я ему все это рассказала.
– Ну конечно, – выдохнул он с облегчением.
В это время сзади к нему подошла бойкая молодая женщина в веснушках, её идеальный хвост раскачивался в такт шагам. Она протянула ему кружку с чем-то горячим.
– Дарджиллинг и немного молока, всё как ты любишь.
– Хм, спасибо, Аннабет, – рассеянно произнес он, глядя на чай.
– Что ж, думаю, миссис О’Коннор будет рада узнать, что вам не придется сегодня работать, – сказала я, пытаясь быть приветливой.
Джордж отхлебнул чай и поморщился.
– Вообще-то... я... то есть мы... работаем... просто небольшой перерыв в планировании выставки.
– А, – сказала я, удивленная, что перерыв они сделали в деловой части города, хотя музей находился совсем в другой стороне.
Аннабет мягко дотронулась до его локтя.
– Ах, да, простите. Пенелопа, это Аннабет Миллер. Она помогает в музее, пока заканчивает диссертацию. Аннабет, это Пенелопа – друг семьи и одна из самых любимых людей в мире для моего сына.
– Очень приятно, – сказала я, протягивая руку. – Уверена, вы знаете моего отца, доктора Маркса?
Она вздрогнула, улыбка исчезла с её лица, но она тут же оправилась и с энтузиазмом пожала мою руку.
– Конечно! – сказала она. – Он великолепен!
– Эм, да, вроде как, спасибо.
Мы застыли в неловком молчании, Джордж уставился в кружку с чаем, а Аннабет всё еще улыбалась, но уже напевала себе под нос какую-то тревожную мелодию.
– Что ж, мне пора идти, – наконец выговорила я, глядя на часы, хотя на самом деле у меня все еще было 10 минут в запасе.
Джордж, похоже, вздохнул с облегчением.
– Был рад встрече, Пенелопа.
– Да, я тоже. Было приятно познакомиться, Аннабет.
Она кивнула, выдавив из себя улыбку, а я как можно быстрее вышла из магазина, стараясь не бежать. Когда я вышла на тротуар, любопытство пересилило, и я заглянула в окно.
Джордж и Аннабет были там же, где я их оставила. Он стоял спиной к окну, но я могла видеть её лицо – оно было красным и сердитым, она со злостью размахивала руками и что-то говорила.
Я никогда не отличалась особым талантом в чтении по губам, к тому же, боялась, что Аннабет может увидеть, как я подглядываю, поэтому отошла в сторону. Что бы она ни говорила, она точно злилась, я не должна была этого видеть.
Я направилась к кофейне, новые сапоги цокали каблуками по тротуару, а меня тошнило от той сцены, которую мне пришлось наблюдать. Я остановилась у витрины обувного магазина рядом с кафе «Джитан» и стала рассматривать пару сапог за стеклом, раздумывая, стоит ли мне написать или позвонить Эфу, чтобы рассказать, что я видела, и спросить, всё ли в порядке у его родителей.
Но я вспомнила вчерашний вечер и всё, что касалось Эфа, снова переключилось в режим «странно», поэтому я решила отложить эти размышления на потом.
Китс. Сейчас время для Китса.
* * *
В кафе было тепло, а приглушенный свет в сочетании с уютным декором в синих и оранжевых тонах словно переносил меня в Париж. В такой Париж, каким я его себе всегда представляла. Одри бы понравилось это место. Ресторан был крошечным, поэтому я сразу заметила Китса, сидящего за столом. Его кудрявые волосы выглядели даже лучше, чем в моих мечтах, а от ямочек на щеках закружилась голова. Он слегка хмурился, весь погруженный в книгу, рука подпирала щеку. Обворожительный.
– Привет, Китс.
Он оторвался от книги, оценивающе взглянул на меня, улыбнулся, а затем встал и поцеловал в щеку. Его губы были обветрены.
– Привет, Скаут. Прикольные сапоги.
– Спасибо. – Я села, краснея от того, что это прозвище вызывало у меня такой восторг. – Хорошая книга?
Я наклонилась, чтобы разглядеть обложку. «Бойцовский клуб» Чака Паланика.
