Текст книги "Невеста до гроба (СИ)"
Автор книги: Майя Сотис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
Глава 22
Первое имя
'Король всегда один.
Кто-то именно поэтому хочет стать королём.
Кто-то поэтому решает никогда им не становиться.
Но король всегда один и никогда не остаётся в одиночестве'
Король Флин Первый Интийский
«Тайные мемуары величайшего правителя со времён появления государственности».
– Бриен, – ответила я без раздумий, и сама удивилась.
Неужели из-за того, что он ближе всего сейчас? Но мы в столице. Отсюда не так уж далеко до дома Гастионов, да и до дворца тоже. Мой любимый брат Флин, неубиваемый и неунывающий Чича, сестра по приёмным мне и настоящим ей родителям Клементина. Весень, восторженный советник, то ли преклоняющийся передо мной, то ли втихаря изучающий меня как штормовую ведьму. Даже Даррен тоже мог прийти мне в голову раньше, чем Бриен!
И я могла хоть поинтересоваться, в чём будет заключаться помощь. Не проще ли будет сначала узнать, как именно мы будем возвращать память всему королевству, и выбрать того, кто с этим справится лучше?
Но нет, первое же имя, что коснулось моего языка, было Бриен. И Ильинка, надо сказать, не выглядела удивлённой. Только пробормотала, что в этого мага она верит, и он не разболтает тайну.
Я догадывалась, что она расскажет ещё до того, как госпожа Ильинка подошла к сути.
Ну стоило догадаться, что про норы-порталы Ильинка рассказывала не для того, чтобы похвалиться или услышать запоздалую благодарность!
Как оказалось, мне и моему помощнику придётся восстанавливать эти переходы, а с ними вернётся и память. И делать это обязательно одновременно. Выйти в новом месте, прочувствовать его и вернуться. Выйти в другом. И так столько раз, сколько есть выходов лисьих нор. Звучало настолько просто, что я немного засомневалась, что это действительно поможет.
– Живые сумеют, – успокоила меня Ильинка. – Ты, конечно, не совсем человек, но зато королева мёртвых. Тебе кладбища обходить. В могилах памяти поболее, чем в некоторых людях будет. Соединишь как ниточка с иголочкой, все кладбища, вот и память вернётся. Только делать одновременно надо, чтобы перекоса не случилось. И не останавливаться, пока не закончишь.
Это я и так поняла, хотя какой перекос может быть, спросить постеснялась. Но звучало всё неплохо. Пожалуй, мы с Бриеном должны справиться. Оставалось спросить самого Бриена.
Я поблагодарила госпожу Ильинку и направилась на второй этаж. Бриен нашёлся в небольшой комнатушке, где стояли кровать, сундук и шкаф. Больше тут ничего и не было.
– Это твоя комната, – не поворачиваясь ко мне, произнёс Бриен. Сам он стоял у окна и бездумно пялился на снежинки. – Только ты, наверное, не помнишь.
– Не помню, – подтвердила я, подходя к нему со спины. Как же сложно ничего не помнить! Мне почему-то хотелось прижаться щекой к его спине и обвить руками его торс. И постоять так немного, прежде чем наконец рассказать, что нам предстоит делать.
Но я не смела.
Не потому, что боялась отказа. А потому, что боялась согласия через силу. И собственной ошибки я тоже боялась. Меня тянуло к Бриену, но могло ли это быть из-за того, что он неизменно оказывался рядом. Уверена, будь со мной рядом Чича, я бы тянулась к нему, а может, и к Даррену потянулась бы тоже, не сдайся он так быстро.
Моя память была как накрошенный салат – тут многовато листьев, а тут вместе слиплись сразу пять кусочков дичи. Верить в это было совершенно невозможно.
– Бриен, – сообразив, что больше он ничего не скажет, я решила сразу перейти к делу. – С учётом того, что госпожа Ильинка наконец открыла тайну, как нам всё вернуть, я хочу спросить тебя. Есть ли что-то, что ты хотел бы рассказать до того, как вся память восстановится? Что-то, способное изменить моё отношение к тебе, ухудшить его?
Я сама не знала, зачем мне это. Хотела дать ему шанс? Ему и прожитому без памяти времени. Его вот-вот затопит воспоминаниями, и прошлое в виде этих воспоминаний непременно победит настоящее, родившееся без него. Так глупо и так логично!
Вот теперь Бриен обернулся ко мне.
– Мы можем вернуть всем память? – повторил он. – Правда? Я могу тебе помочь?
– Можешь, – подтвердила я. – Не отвлекайся, Бриен. Есть то, о чём ты жалеешь? Из касающегося меня, разумеется.
Лицо Бриена исказилось.
– Только две вещи, – наконец произнёс он. – Я не стал бороться. Уступил. Позволил тебе уйти, хотя именно мой браслет украшал твою руку. А я отошёл в сторону и позволил себе думать, что Клементина – именно то, что мне нужно. И ей позволил тоже в это верить.
Я ждала признания в любви, но его не последовало. Это вообще случается с живыми людьми или только в книжках бывают признания? Я уже перестала верить, что когда-то услышу его! Даррен не в счёт, он готов был признаваться в любви, которую даже не помнил толком сам.
– И второе, – Бриен ухватил меня ладонями за плечи, и я не решилась ответить, что мне показалось, будто первое и второе уже было. – Мои поцелуи не заставили тебя потерять голову.
– Королева без головы не сможет носить корону, – нервно хихикнула я, пытаясь перевести всё в шутку. Некстати вспомнился один из Херстов, тот, что держал свою голову в руках.
Но Бриен не улыбнулся.
Он наклонился к моему лицу и очень медленно, словно я могла его остановить, коснулся моего рта поцелуем. Вобрал нижнюю губу, так же нежно и очень медленно, тягуче, отчего я запрокинула голову и прижалась ближе.
Мысли вылетели из головы, и последняя была о том, что я вроде бы свободная женщина. По крайней мере, никто до сих пор не заявил, что я обещала ему вечной любви, верности и совместного сидения на троне. А значит, я могу себе позволить чуточку побыть импульсивной собой, а не серьёзной королевой, каждый шаг которой протоколируют советники!..
Кажется, память и разум были не причём. Моё глупое сердце требовало любви прямо сейчас и здесь, пока восстановление памяти всей Калегосии не вернуло нас к тому, что нужно будет восстанавливать государство, разбираться с оппозиционерами, издавать законы и делать множество трудных, но важных дел.
А сейчас я была Белкой, которая могла наслаждаться поцелуями, полными тех чувств, что вслух не произносились. Или же мне так казалось, но до чего хотелось обмануться и поверить!
Придушенно квакнул Клема, сжатый нашими телами.
Бриен смущённо рассмеялся, отступая на шаг, и я почувствовала, как натягивается нить между нами, вот-вот готовая порваться и вернуть всё обратно. И Бриен не подойдёт ко мне больше. К королеве, к той, в кого влюблён или думает, что влюблён, его брат. К той, на голове которой корона, и той, чьи дни и ночи будут заняты проблемами королевства.
– Лягушонку всё-таки тут совсем не место, – произнесла я еле слышно. – Можешь его перенести на сундук?
Глаза Бриена расширились, когда он понял, что я ему предлагаю. А я сгорала от смущения и стыда, запоздало пугаясь того, что предложила. Не только у королев, но и у девушек попроще не принято так откровенно выражать чувства.
Может, после того как вернётся старая память, я это забуду?
Бриен тем временем избавился от собственного смущения, вернулся ко мне ближе и осторожно принялся распускать шнуровку, пока Клема не вскарабкался ему на ладонь, чтобы ещё раз победно квакнуть.
На сундук лягух был отлевитирован – Бриен не сумел отвести взгляда от меня. И снова стало не по себе. Я же знала, что этой частью тела природа меня отнюдь не одарила, тогда как Клементине, похоже, отвесила сразу за нас обеих.
Но тут Бриен потянул лиф вниз, а тотчас за этим припал губами к открывшейся под ним коже, и мне стало не до посторонних мыслей. Совсем.
Если мысли и забирались ко мне в голову, то короткие и торопящиеся снова её покинуть. «Какая всё-таки узкая кровать». «И что мне могло не нравиться в его поцелуях». И даже «вот откуда он такое умеет, а?»
Ревность пополам со страстью пожирали меня, тогда как Бриен, казалось, был абсолютно посвящён одному. Каждый раз, когда мы встречались взглядом, он опалял меня своим жаром и восхищением.
Панталоны, многослойные юбки, туфли, нижняя рубашка – всё полетело прочь, как и мысли о том, что происходит за пределами этой маленькой комнатки. Я была даже рада, что моя память не вернулась. Никаких условностей. Я и тот, жаждал этого не меньше, чем я сама.
Если это не любовь, то я понятия не имею, что такое любовь, и вряд ли когда-нибудь узнаю. И вообще, если Бриен вдруг признаётся, что это не то, чего он ждал, и всё было ошибкой, то я… я запрещу любовь, вот! И всё-таки стану злой королевой!
Эта была последняя связная мысль, которую я запомнила. В какой-то момент мне показалось, что я умерла – только наоборот. И сразу после этого я почувствовала, что оживаю вся. Каждая моя клеточка взывала к жизни, даже те, что принадлежали астаросской и были давно мертвы.
Помнила я или нет, но я была попросту уверена, что ничего подобного не ощущала. И как, спрашивается, я могла не понять это в той, прошлой жизни, когда была его невестой и не была никакой королевой.
– Ты не просто спасла меня, когда вытащила из гроба, – прошептал Бриен мне на ухо, прижавшись ко мне всем телом так, что я буквально врастала в него. Кожа к коже. Шёпот к шёпоту. Стон к стону. – Ты подарила мне другую жизнь. И её не существует без тебя. И никогда не будет существовать.
Это всё ещё звучало непохоже на настоящее признание в любви, но Бриен обхватил ладонями мои горящие отнюдь не только от мысленных ругательств ягодицы, и прижал к себе ещё сильнее, так что я решила погодить.
Пока мне было так хорошо, как только могло быть, и я позволила себе забыть обо всём, что творится за пределами нашего маленького мирка. Это ли не небывалая роскошь?
Оставалось только надеяться, что вернувшаяся память не похоронит это воспоминание под своим грузом или под сожалениями. Я, по крайней мере, собиралась приложить к этому все свои усилия.
Было, конечно, искушение попытаться протянуть это время рядом с Бриеном, когда я не могла вспомнить ни одну причину, по которой мы не могли быть вместе, подольше, но я, похоже, уже слишком привыкла к тому, что я королева. Ответственность-то никуда не денешь! Если уж вспомнила о ней, теперь всё.
Так что вместо нежного лепета о том, как всё было волшебно и прочих моих чувствах, я сразу перешла к делу. Я ещё опасалась, что Бриен обидится на меня за это, но ни тени не проскользнуло на его лице, он слушал внимательно, и единственное, что продолжал сжимать меня в объятиях, словно тоже хотел продлить эти мгновения.
– То есть, я должен выходить из дома Ильинки в разных местах Калегосии, а ты будешь это делать в сторожке на кладбище? – уточнил он. – Я понял, что с этими домами что-то не так, ещё когда ты переправляла меня в Астарос. Но полагал, что это просто стационарные порталы вроде того, что связывает дворец и университет.
– Да, тут всё несколько сложнее, – согласилась я. – Но нам повезло, что это ещё можно починить.
Я поднялась на ноги и прошла к шкафу, собираясь выбрать то, в чём буду спасать королевство. К такому вопросу нельзя подходить спустя рукава, когда ты не просто какой-то герой со стороны, бродяжка или вроде того. Королева даже в такой момент должна думать о своём внешнем виде!
Всё усугублялось тем, что в этой квартирке я никакой новой королевской одежды не хранила. Только то, что было у меня студентки. Невелик выбор, надо заметить.
– Ты очень красивая, – заметил Бриен, одеваясь за моей спиной. – Мне кажется, совсем неважно, что именно ты наденешь.
Он замялся и добавил:
– Я не рассмотрел это в первую встречу, это правда. Назвал тебя ведьмой. Но я был в ужасе от того, что меня похоронили, а ты была чумазая и вся в каких-то мелких косичках, которые звенели артефактами.
Он смущённо замолк, а я повернулась к нему, чтобы увидеть, что он так и не сводит с меня глаз.
– Потом я узнал, что у тебя совсем мало магии, – продолжил Бриен негромко. – И ты всё равно потратила на меня лечилку, а свои ладони оставила с мозолями. Из-за Даррена я подумал, что мне хватит быть твоим другом…
Он замолчал и уставился на свои руки.
– Ты хороший друг, – призналась я, чтобы не молчать. – С тобой спокойно и в то же время весело.
– Спокойно и весело, – пригорюнился Бриен. – Это не то, что девушки говорят о тех, в кого они влюбляются.
– А ты бы хотел? – я на ощупь взяла первое попавшееся платье. К бесам эти условности, потом поймаю того, кто ведёт исторически важные записи, и заставлю записать так, как мне нужно. Делов-то! Главное, чтобы корона была на месте, а её я на всякий случай не снимала.
Ответить Бриен не успел, в дверь постучали.
Я скользнула в платье за мгновение и подхватила Клему, сажая его в уже привычное место. Но это оказалась всего лишь госпожа Ильинка. Понятия не имею, почему я ждала тут не иначе как армию заговорщиков или хотя бы Даррена!
– Хотела подсказать, что вы с помощником должны быть покрепче связаны, чтобы точно всё получилось, – проронила старушка, неожиданно цепким взглядом окидывая застывших нас с Бриеном. – Но вы и сами догадались. Только быстрее надо. Говорите, что нужно ещё сказать, а я уж вам подсоблю.
Мы переглянулись. Говорить? Это про любовь, что ли? Но тут я собиралась стоять насмерть. Пока не вспомню, что в моём сердце нет никого другого, никаких признаний!
– Я не умею красиво говорить, – признался Бриен первым. – Можно я лучше что-нибудь для тебя сделаю?
Странно, но госпожа Ильинка закивала, словно это её устроило. Мне же следовало всё-таки сказать что-то более прочувственное, но вся проблема в том, что и у меня в любовных разговорах не всё было ладно.
– Ты прав, девушки влюбляются в других, – наконец произнесла я. – В тех, кто говорит гадости, а потом осыпает комплиментами. С кем жизнь словно скачки на бешеной виверне от страсти до ненависти через ревность и расставание. Но прожить всю жизнь они хотят с тем, кто не оставляет синяки. В том числе и те, что вот тут, и тут.
И я коснулась рукой сначала груди в районе сердца, а потом головы. Не знаю, понял ли меня Бриен. Но я вспомнила о Звояре и прочих заговорщиках в замке Херстов. Вдруг они найдут способ выбраться?.. Нам требовалось поторопиться.
Я достала тёплые, хоть и довольно уродливые сапоги, и натянула на ноги. Лопата. Тёплый, пусть и шитый-перешитый плащ. Вот я и готова.
Не дожидаясь ответа от Бриена, я кивнула ему, мол, не подведи. И он кивнул в ответ. Не подведёт.
Но просто так выйти мне не удалось. За руку меня поймала Ильинка.
– Ещё кое-что, – попросила она. – Много времени не займёт, но поверь тому, что никогда не разменивался на предсказания – ты будешь мне благодарна.
Не знаю, почему я ей поверила. Может, потому, что именно она приютила меня, когда я никого не знала в Калегосии, призрак старого короля не в счёт. А может, потому, что перед тем, что мы собирались с Бриеном провернуть, любая мелочь, способная перевесить магию фаты Эрис, была на вес золота.
Правда, как оказалось, госпожа Ильинка имела в виду совсем не мелочь, но… может, лисице, прожившей больше лет, чем я могла посчитать, виднее?
Так или нет, но меньше чем через час я уже шагала по заснеженной улице, вяло помахивая лопатой редким прохожим, которые кричали мне приветствия, вспоминая во мне королеву.
Вечерело, и я подумала, что стоило бы сообщить Флинну, что мы здесь, поговорить с ним, рассказать про Херстов… но совершенно не было на это времени.
Сторож уже ждал меня, он стоял рядом со своей магической лачугой, оперевшись на лопату, которая была с меня ростом.
Теперь я удивлялась, почему раньше не замечала у него рыбьих черт. Лисьего в нём было куда меньше, да оно и понятно. Всё лисье словно забрала Эрис. Она и фатой прозвала себя сама, полагая, что играть судьбами людей очень забавно.
– Пришла, – произнёс он и посторонился, пропуская меня в сторожку. – Удачи, королева Иссабелия.
Я лишь покрепче сжала лопату. Не так часто сторож (Эр, у него есть имя, его зовут Эр!) говорил со мной. И от этого мне становилось ещё страшнее.
«Просто выйти и зайти – и так несколько раз, – напомнила я себе мысленно. – Ничего ужасного, никаких битв с драконами или танцев у эльфов. Просто выйти и зайти. Даже ребёнок справится!»
И я шагнула из сторожки на заснеженное кладбище, расположенное далеко от столицы, кажется, где-то на границе с Искуэртом.
Глава 23
Умирать бывает полезно
'Лучше всего мне жилось,
Когда все думали, что я умерла'
Королева Лесия Интийская
«Тайные мемуары королевы, которая не хотела ею быть».
Вообще-то, мне казалось, что ничего сложного в задании Ильинки нет. Шагнул за дверь – шагнул назад. И так много-много раз, но, честно говоря, я ведь за день шагаю и больше!
Мне надоело ошибаться, но здесь я ошиблась снова. Я вынырнула на кладбище недалеко от вампирской столицы. Это чувствовалось во всём. Деревня была небольшая, но сложена из крепких брёвен, даже частоколы у каждого дома были собраны на совесть. Ворота закрывались накрепко – это я видела издалека. Кладбище было совсем небольшое, аккуратное, даже сейчас, когда кое-где сохранялся снег, а кое-где он начал сходить, оно не выглядело запущенным или неряшливым. А сразу за кладбищем начиналось бескрайнее поле. Ну да, чтобы вампиры устали идти, всё логично.
Тут уже была почти весна, и мертвецы начинали просыпаться. Нет, не шевелились и не торопились прокопаться на поверхность, они же не упыри! Просто я слышала их шёпот. Кто-то был недоволен протёкшей крышей, кто-то злился на золото, отягощавшее истлевающие карманы. Кто-то возмущался доставшимися соседи.
Мысленно подивившись тому, что тут умудрились кого-то захоронить с золотом, я прошлась мимо могил, шепча всем утешение и обещание вернуться и решить их проблемы.
– Помните? – шептала я. – Калегосия, что стоит над вами, потеряла память. А вы помните?
Мертвецы помнили. Кроме упырей, но как раз те спали ещё крепким сном. Любители человеческой крови терпеть не могли скакать по лужам и вылезали не раньше летнего семестра. Оттого некроманты и проводили свои практики незадолго до осенних каникул.
Сердце кольнула печаль. Мне уже не грозило учиться ни на некроманта, ни на кого иного. Королевы не учатся, верно? Моя мама пыталась изменить это – и вот, пожалуйста, попалась в сети Эрис.
Но долго печалиться я себе не позволила. Копнула немного земли, сжала в кулаке, да и вернулась в сторожку, чтобы выйти уже совсем рядом к зеркальным горам. Тут я так долго ходить не стала. Даже одна живая эйри способна прервать мою миссию в самом начале пути! Так что я высыпала взятую с собой горсть земли, копнула тут немного, убедилась, что мертвецы просыпаются и «всё помнят», и рванула обратно.
Я боялась, что запутаюсь, ведь обычно мне требовалось представить место, чтобы туда переместиться, но в этот раз всё происходило без меня. Я просто шагала в сторожку, потом меня тянуло обратно, и вот уже новое незнакомое кладбище. Мне хватало времени быстро оглядеться, причём порой кладбище было далековато от деревни и городка, так что я не могла даже глянуть и понять, чем и как живут тут люди. Только слушала мертвецов, шептала им о том, чтобы они помнили, брала горсть земли – и снова возвращалась в сторожку. Раз или два мне попадался сторож, но в самой сторожке мы с ним не пересекались.
Я была и рада этому. Не хотелось мне обсуждать с ним его родство с Эрис, а я ведь себя знала – дёрнет за язык, разговорюсь и молчуна разговорю!
Я и так уже от усталости начинала говорить сама с собой.
– Думаешь, что будешь скучно сидеть на троне в окружении фрейлин и прекрасных ухажёров, – бормотала я, выскакивая у кладбища, где два какие-то типа рыли могилу. Непонятно только, хотели похоронить или выкопать. Ну да и бесы с ними, мне вообще было не до них, пусть они и застыли как изваяния. – Но ухажёры пытаются тебя убить, фрейлины то ходят невидимками, то шпионят, а чаще всего совмещают. И приходится прыгать между кладбищами, как будто я нанялась тут героем, а не родилась принцессой!
Бормотание помогало продержаться.
– Вот я сейчас лопатой по хребтине дам, будете знать! – пригрозила я пару кладбищ спустя двум вампирам, которые пытались закопать третьего. – У себя в Искуэрте всякой чепухой занимайтесь, нечего тут бардак разводить, чтоб вас бесы катали!
Пониже спины предсказуемо начало жечь – не стоило мне ругаться. Но вампиры с воплями «Королева Иссабелия Интийская!» Бросили свою жертву и понеслись прочь. А я только подивилась. Неужели уже вечер, а я и не заметила? То-то ноги гудели, и во рту всё пересохло. Я же не пила и не ела целый день!
Где-то там также прыгал Бриен, из дома в дом, из городка в деревню, но мы с ним не пересекались. Я даже не уверена, что мы с ним действовали синхронно, но Ильинка утверждала, что это и не обязательно. Так что я решила позволить себе передохнуть. Достала припасённую фляжку с водой, оперлась на лопату и в два глотка осушила флягу.
Тем временем жертва произвола поднялась на ноги, и я поняла, что уже видела этого вампира.
– Тонгба к вашим услугам, Ваше Величество, вы меня не помните… – начал он.
– Да как же, вспомнила уже, – буркнула я, задирая с краю юбку, чтобы пошарить в поисках эльфийских орешков. – Тебя снова пытались прикопать? Хоть в чём-то в мире есть стабильность!
– У нас с Флином Первым начало складываться идеальное государство, – попытался возразить Тонгба. – Мои золото и серебро, его умение общаться с людьми. Мы собирались построить маленькое, но гордое государство…
– … Откочеврыжив кусок моего, – прервала я его. – Помню. Так себе идея, скажу честно. Лучше бы вы чем-то полезным занялись.
Если бы вампиры могли краснеть, Тонгба бы покраснел.
– Но господин Флин в одночасье потерял память, а с ним и все люди, – продолжил он рассказ, сделав вид, что не понял намёка насчёт моей вообще-то Калегосии. – Его первого, между прочим, хотели похоронить! Он отвлёк нападающих и сумел убедить их, что они его похоронили. А тут Чиче стало интересно, зачем хоронить живого Флина, и он полез в гроб. Так что я всего лишь пошёл путём моих повелителей!
– А сейчас где господин Флин? – историю про Чичу я знала от самого Чичи, а теперь ещё была в курсе, зачем убить моего отца хотели так экстравагантно, чтобы он умер обязательно в королевской усыпальнице. Чтобы его призрак болтался там, а не тут. Но я всегда была поражена тому, как легко кто угодно может попасть в королевскую усыпальницу. Безобразие форменное!
– Не знаю, – Тонгба пожал плечами. – Может, в ледяной пустыне, а может, где-то правит. Я же ему напомнил, что он король.
Я вздохнула. Прекрасно. Ну хоть живой.
– Королева, я прошу прощения, что вмешиваюсь, – лицо вампира стало озабоченным. – Но вы выглядите немногим лучше моих сородичей. Вам нужно отдохнуть и поесть.
– Я знаю, – я покачала головой от возмущения. Нет, ну какие наглые пошли вампиры! Учить он меня вздумал! Сам бы не болел, а то похоронят снова, ищи потом где именно! – Но это успеется. Мне ещё немного осталось.
И, не прощаясь с вампиром-неудачником, я снова нырнула в сторожку.
Уже совсем стемнело, и я теперь шарахалась по кладбищам в привычном мне антураже. Темно, едва видные могильные камни, редкое карканье ворон, кое-где ещё покрытые снегом кусты. И тишина.
На вторую ночь… или это была третья? Я уже не понимала. Но ночью у меня словно открылось второе дыхание. Я скакала между кладбищами, чувствуя, что тянет всё меньше и меньше, и скоро я закончу. Чего я не поняла сразу, так это того, что с открытием второго дыхания, первое закрылось.
Сообразила я это только на предпоследней точке. Ноги гудели так, что их больно было переставлять. Голова кружилась, во рту снова пересохло, а воды у меня больше не было. Я закинула горсть снега в рот и его же приложила к вискам, чтобы хоть немного прийти в себя. Холод меня и впрямь взбодрил, но ненадолго.
Это место было не похоже на все остальные. Честно говоря, оно и кладбищем-то не было, хотя мертвецы тут определённо были. Даже в темноте я видела, что вокруг поляны, куда я выбралась, сомкнули кроны огромные деревья.
А ещё я откуда-то знала, что Бриен тут был и совсем недавно. Тропинка от дома была протоптана в снегу, и я пошла по ней, надеясь, что она меня выведет хоть к крошечному, но кладбищу.
Надежды мои были тщетны. В конце короткой, надо сказать, тропинки, и впрямь оказался камень, но не могильный. Огромный плоский камень, с которого и до меня стряхнули снег. Видимо, это тоже был Бриен.
На ощупь камень показался мне огромным и очень холодным, а потом я вдруг поняла. Вспомнила. Я была здесь, и это была не могила, а древний алтарь, на котором сумасшедший парень с васильком на щеке пытался меня убить. Я ещё тогда удивилась, откуда алтарь, да ещё такой старый, в нашем лесу? Вроде бы привычки приносить в жертву людей, нет ни у кого из живущих в Калегосии. Да даже наши соседи таким не занимаются.
А теперь я поняла. Этого нет сейчас. Много лет назад, когда этот дом был прибежищем мёртвой лисицы и её новорождённых детей, алтарь мог и пригодится. Не уверена, что я готова осуждать Ильинку. Её не приняли лисицы, не узнав в этой изломанной женщине свою родственницу. Она не знала тут никого. И ей надо было жить ради своих детей. Нет, со стороны Эрис было настоящим свинством это не понимать!
Некоторое время я размышляла, не была ли я такой же неблагодарной дочерью для кого-то из моих родителей. Вроде бы я не очень ладила с инквизиторами и даже сбежала от них, но потом я успокоилась, что мне по сравнению с Эрис лет как младенцу, а я уже разобралась, тогда как эта вечная травница продолжала ненавидеть всех и вся. И хотела уничтожить Калегосию, к которой, между прочим, в хорошем смысле даже не прикладывала рук! Только в плохом.
Так что нет, я вовсе не такая, как она. Напомнив мертвецам, похороненным под поляной, что жизнь сложна, а смерть немногим проще, и отсюда в некотором роде идёт Калегосия, а значит, на них особая надежда, я шагнула в последнюю точку. В темноте я напрасно силилась разглядеть, где оказалась, плюнула на это и копнула землю, взывая к мертвецам. И, получив неожиданно мощный отклик, не выдержала. Перед глазами потемнело куда сильнее, чем просто от темноты, и я ничком упала на землю, чудом не разбив лицо о каменные глыбы.
Очнулась же я, когда солнце пригревало моё лицо, щекотало ресницы. Память, та, что всегда была со мной, совершенно новенькая и ещё никем не проклятая, требовала признать, что упала я лицом вниз, а сейчас лежала на спине, но сомневаюсь, что это имело какой-то смысл. Мало ли кто меня мог найти на кладбище и положить так, чтобы я не задохнулась в луже! Например, это мог сделать сторож. Или кто-то из прохожих. Не то, чтобы на кладбище было прямо много прохожих, но вдруг?
Я не торопилась вскакивать, но не потому, что опасалась кого-то, а просто очень хотелось ещё немного полежать. Пусть и на кладбище, пусть и юбка моя промокла, одна нога попала в сугроб, а волосы в лужу. Что толку сейчас переживать, когда я могла находиться в горизонтальном положении?
Ещё бы знать, что это было не зря. Я была вымотана настолько, что едва не умерла. Обидно было бы, окажись это без смысла!
– Что толку, что все вернули память, если Белка умерла⁈ – вопль Бриена едва не заставил меня вздрогнуть. Я умерла и не заметила как?
Нет, я в курсе, что так бывает, но я знала и ещё одно – если я чувствую, как неприятно моей левой пятке в сугробе, я никак не могла умереть.
– Я не успел сказать ей, что люблю её! – продолжал Бриен, и я окончательно решила не торопиться. Успею ещё ожить. – Я влюбился в неё, когда увидел впервые, такую странную, в каких-то лохмотьях. Но её улыбка и то, что она без колебаний пожертвовала свою лечилку незнакомцу… в неё просто нельзя не влюбиться!
– Ну почему же, я вот смог, – раздался голос Четвёртого, но Бриен его не слушал.
– Я трус, я тряпка и сопляк, – сообщил Бриен, судя по громкости, всему кладбищу. – Я не должен был уступать её брату. Что за дело, что Даррену она нравилась? Она была моей невестой, и у меня было полно времени убедить её, что это то, что должно было случиться с нами обоими! Конечно, я не достоин её ответной любви, я просто ждал непонятно чего, и так не решился признаться даже, когда она осталась одна.
– Господин Гастион, ну что толку сейчас сокрушаться, – Четвёртому определённо было не по себе от стенаний Бриена, и тут нельзя было его в этом винить. Мне и самой было очень смущающе это слушать, а ведь это было для меня! – Говорить такие вещи надо живым!
Прозвучало это так, словно Четвёртый наставлял несмышлёныша, но Бриен даже не разозлился.
– Ты прав, – выдохнул он. – Я всюду опоздал.
– Вообще-то, Иссабелия жива, – заметила Арриена. – Просто перемещения в течение нескольких суток по кладбищам вытянули из неё больше сил, чем ожидалось. И, если бы ты, мой милый, вытащил её из лужи и сугроба и укутал в одеяло, она бы очнулась куда быстрее. Она тут и так давненько лежит.
– Жива? – в голосе Бриена было столько надежды, что у меня не было сил его мучить. И я открыла глаза, мгновенно попадая в горячие объятия Бриена. Да, пожалуй, Арриена была права. Так гораздо лучше!
– Жива, – подтвердила я слабым голосом. – И это, вообще-то, мне решать, кто кого достоин, а кто – нет.
Сейчас я была удивлена тому, что гадала, получилось у нас или нет. Моя память была такой чёткой и полной, что было даже чуточку больно. Я помнила всё, о чём говорил Бриен. И нашу первую встречу, и то, как доверчиво он тянулся ко мне, пока я была занята перепалками с Дарреном. И сам Даррен, сначала мучащийся тем, что глупенькая, за которой он тайно приглядывал, считая меня неспособной выжить в суровом мире, вдруг спасла его брата. Он не надел мне настоящий браслет из-за ещё одного предсказания Эрис, которая пыталась уничтожить их род. Да, если жениться только на третьей, можно ошибиться сильнее, чем кажется. А если подчинять свою жизнь глупым предсказаниям, то это всенепременно произойдёт!
Я вспомнила всех. Жаждущего наживы и абсолютного беспрекословного послушания Ратора. Брр, жуткое воспоминание. Юлия Звояра, что тоже недолго успел побыть моим женихом, так что в этот раз его стоило упокоить получше.
Я теперь всё знала о чувствах Чичи, который любил себя в любви ко мне. Он любил меня со всей страстью, что только мог позволить себе мёртвый. Со всей нежностью, что он мог вспомнить из своей короткой человеческой жизни. Но больше всего во мне ему нравилось, что он способен меня любить.
Однажды мы с ним и впрямь могли снова оказаться вместе, но до этого ещё очень и очень долго. Чича понял это первым. Вполне нормально для вампира, прожившего в десятки лет больше, чем я!
А ещё я поняла, что Ильинка была права. Я не пожалею. И моё сердце не обмануло меня, хотя и не позволяла ему слишком многого, опасаясь совершить ту же ошибку, что со мной совершил Даррен.
