Текст книги "Моя желанная студентка (СИ)"

Автор книги: Майя Чи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Глава 5. О вьюнках и орхидеях

Граф

Мне часто приходится жертвовать своим досугом ради работы. Уже не сосчитать, сколько часов счастья было упущено из-за желания выделиться, придумать то, о чем никогда не догадаются другие и сделать великое открытие. А все почему? Потому что гордость не позволяет быть ниже остальных, а перфекционист, заложенный во мне природой, скрытый в недоступной для изучения части ДНК, не терпит беспорядка. Все должно быть сделано сейчас и непременно в лучшем виде.

– О чем задумался? – спрашивает Серега и делает затяжку.

– Об упущенном времени.

– Только не говори, что была бы твоя воля, то перевернул бы мир с ног на голову и нашел бы панацею от всех болезней. – Смеется он, хотя чья бы корова мычала. Сам такой же, как я – дай волю, месяцами будет чахнуть среди образцов и стеклянных колб.

– Я об Ане думаю. – Говорю ему правду. – Завтра разводимся.

– Жалеешь, что потерял?

– Нет.

Вру.

Серега хмыкает и пускает пару колец дыма.

– Когда Аленка от меня ушла, я тоже винил себя. Женщины, они ведь как цветы. Все разные, но требуют одного – ухода и внимания. Одни любят прятаться в тени и наслаждаться прохладой, другие требуют ласкового солнца и восхищенных взглядов. Кто-то ценит тебя за умение обильно орошать ее листья – неважно чем, ведь у каждой свои требования, – а кто-то вытягивает влагу корнями, иногда оставляя тебя ни с чем.

– Как это сделала твоя Алена?

Он хрипло смеется, и я вместе с ним.

– Надо отдать ей должное. В ботаническом саду она занимала бы место очаровательной орхидеи, которую садовник хоть и любит, но устает поливать…

– В тебе еще осталось место для романтики?

– А что делать? – разводит он руками и сигналит официанту. – Повторите нам. – Указывает на пустые стаканы.

Мы оба замолкаем, размышляя каждый о своей беде. Прохладный вечер отлично проветривает мозги, очищает разум от мусора, оставляя там только самое важное – мысли о любимых, которых мы потеряли. Мне горько признаваться, но я любил ее.

– Ты чего? – удивляется Серега моему цоканью.

– Я думал, будет действительно клуб.

– За кого ты меня принимаешь? – Его хохот привлекает внимание других посетителей. – Со мной разве что в литературный ходить. Ну или сюда. Мне, знаешь ли, приятнее общаться с женщинами в здравом уме, а не с амебами, влившим в себя три бутылки мартини и готовыми в любой момент уединиться в вонючем туалете.

– Вот поэтому у тебя до сих пор и не жены.

Теперь мы оба хохочем.

– Ты прав, в здравом уме никто на меня не клюнет. Ну и мне жаль мои будущие миллионы.

– Если моя совесть уснет, ты обязательно ее разбудишь и напомнишь о том, что я лох. Спасибо.

– Да всегда пожалуйста. – Он достает еще одну сигарету. – Передай зажигалку.

Я выполняю его просьбу, встаю и и смотрю на ясное небо, алеющее на горизонте. Острый аромат цветов и тихая музыка успокаивают, а машины, проезжающие в пятидесяти метрах отсюда, возвращают к реальности, напоминают, что мы все еще в пределах города, но чуть-чуть соприкоснулись с дикой природой.

– Тут неподалеку молодежь балуется, не хочешь глянуть? – говорит Буров. – Вроде как ночные гонки на мотоциклах будут.

Я вспоминаю, как часто эта самая молодежь пчелиным роем проносится под моими окнами и хмурюсь.

– Ты же не любишь большие скопления людей. Хотя там будет просто рассадник твоих любимых цветов.

– Скорее сорняков.

– М?

– Как тебе сказать. Я люблю орхидеи из-за их исключительной роскошности. Каждый раз когда ты смотришь на них, то открываешь с новой стороны, как будто вчера на лепестках было полсотни знакомых тебе пятнышек, а сегодня их стало пятьдесят один. Такое многообразие есть только в женщинах постарше. А малолетки – это вьюнки. Простовата и очаровательно нежна, но как опутает, пиши пропало.

– Тогда зачем предлагаешь?

– Хочу отвлечься. – Беров поднимается со стула и встает рядом. – Вдруг меня осенит, и я сделаю новое открытие. Теперь-то в нашей команде женщин нет, а значит, меньше проблем.

Я вздыхаю и немного злюсь. Хотя понимаю, как сильно налажал.

– Ваше виски. – Официант заменяет пустые стаканы полными.

– Ладно, – соглашаюсь я. В конце концов, нам обоим не помешало бы развлечься. Моя субботняя попытка закончилась полным разочарованием. С тех пор тяжесть в паху только усилилась, а помогать себе рукой, как прыщавый подросток, не очень-то хочется.

– У тебя на лице все написано, – смеется внезапно Серега.

– И что же там написано?

– Что лейка переполнена, и тебе плевать, кто будет первой: орхидея или вьюнок.

В том, что я не силен в ботанике, отрицать бессмысленно. Женщины в моем понимании вовсе не цветы, а набор генов. Удачный или нет – это уже другой разговор. Поэтому, когда мы приезжаем к довольно популярному молодежному клубу, мой определитель идеальных пропорций ломается еще на парковке. Кажется, будто сюда съехались самые красивые девушки в городе. И мало кого из них интересуют старперы вроде нас с Серегой.

– Тебе не кажется, что мы тут будем лишними? – спрашиваю у него, и наблюдаю, как голубая рубашка летит на заднее сидение, а вместо него Буров натягивает красную майку поло, скручивает штанины до икр, переобувается в кроссы и треплет себе волосы. – Даже не знаю, что сказать.

– Ничего не говори. Ты в отличие от меня одет нормально.

Я с ним не спорю, но про себя удивляюсь – насколько продуманный у меня друг. Хотя, если бы он завалился сюда в своем безупречно выглаженном костюме и белоснежной рубашке, вряд ли бы вписался в местную тусовку.

В клуб, внешне похожий на заброшенный ангар со времен развала СССР, мы заходим только спустя полчаса. До тех пор гуляем среди мотоциклов, которые будут участвовать в гонке. Неподалеку, в метрах ста, замечаем две дорожно-патрульные машины, а значит, власти города в курсе и бдят. Запоздало вспоминаю, что я вообще-то уважаемый в научном сообществе человек, а с недавних пор еще и числюсь профессором в престижном университете. Меня в таком месте быть не должно. Но когда мимо нас проходит брюнетка с невероятно длинными ногами, все становится неважным.

– Тощая, – заключает Буров, пока я подбираю свою челюсть с пыльного асфальта.

– Серега, ты либо слепой, либо поменял ориентацию.

– Не люблю кости. И кстати вон та девочка будет намного лучше. – Он указывает в сторону низенькой блондинки в коротком лимонном платье и кроссах. – Да, ноги не от ушей, зато какие пропорции. И есть за что подержаться.

– Ну да… – говорю отстраненно, так как замечаю рядом с ней Андрея Вишневского, с которым только этим утром беседовал. А приглядевшись получше, понимаю, что блондинка – это никто иная, как Вероника Валевская.

Легкий мороз иглами проносится по коже. Кажется, в одно мгновение все вокруг замирает, и я сосредотачиваюсь только на ее образе: прямых гладких ногах, округлых бедрах, тонкой талии и в хвосте, что шаловливо дергается каждый раз, когда она крутит головой или запрокидывает ее из-за смеха.

– Стас?

Я рассеянно смотрю на друга, и наваждение спадает.

– Ну нет, я ее первым увидел!

– В смысле? – не сразу понимаю, к чему он клонит.

– Блондинка в лимонном платье – моя. Я был первым, ясно?

Глава 6. Гонка

Вероника

Понятие сногсшибательного платья у всех разное. И я это понимаю, как только вижу то, что мне принесла Оля. Ядерный лимонный оттенок, больше напоминающий жилетку дорожного работника, спускает меня на землю. Я уже подумываю, не остаться ли мне в джинсах и футболке, но глядя на местных девчонок, сдаюсь на милость победителя. В его роли у нас выступает Вишневский. Он показывает палец вверх, едва я покидаю машину и подхожу к нему.

– Я и не думал, что у тебя такие красивые ноги.

Андрей восхищенно на них смотрит, а я немного смущаюсь.

– Да ладно тебе. Разве это ноги?

– Только не сравнивай себя с Олей. У нее вообще все, что ниже ушей – ноги.

– Я все слышу. – Девушка присоединяется к нам и смотрит на Вишневского так уничтожающе, что я невольно смеюсь.

– Это комплимент! – Он поднимает руки в примирительном жесте, и наша общая знакомая, покачав головой, уходит.

– Вредная… – жалуется друг, и мы вместе смеемся, потому как выглядят их отношения очень мило.

В этот момент к нам присоединяется Буров Сергей Анатольевич, член международного научного сообщества и один из самых известных молодых хирургов в стране. Он фривольно кладет руку на мою талию и отвешивает весьма странный комплимент. Что-то про цветок, ботанический сад и систему орошения. Шутка про лимон с намеком на мой внешний вид вообще ни в какие ворота не лезет…

Андрей сначала во все глаза смотрит на человека, который так часто выступает с кафедры, ведет семинары и получает одну награду за другой, а потом громко хрюкает от смеха. Я в отличие от него не выдерживаю и хохочу в голос.

– Сергей Анатольевич, а что вы тут делаете? – спрашиваю, вытирая проступившие слезы.

Он изумленно всматривается в мое лицо и пытается, видимо, угадать, откуда я могу его знать. Вспомнив, чья я дочь, тут же осекаюсь. На помощь приходит Андрей.

– Здравствуйте, эм… Господин Буров. Не ожидал вас здесь встретить.

Он представляется мужчине, а я, убрав чужую руку со своей талии, спешу быстрее покинуть это место. Не хватало еще выдать себя. Запоздало вспоминаю, кем приходится Буров нашему куратору и оглядываюсь, нет ли поблизости Графа. Всматриваюсь хорошенько, но при этом очень боюсь спалиться.

Не найдя знакомое лицо, решаю посидеть в машине, ведь до начала гонок еще целый час.

– Валевская? – хриплый голос раздается у самого уха, и горячие ладони ложатся на мои бедра.

Я замираю, и земля начинает уходить из-под моих ног. Будто мгновение назад меня поразила молния, а теперь тело обмякло и вот-вот грузно свалится на бетон.

Станислав Юрьевич ловко меняет положение рук, и вот уже сильная рука обвивает мою талию. Горький аромат табака и терпкие духи туманят разум. Что-то невероятное творится внизу живота, настолько сильное, что мои колени подкашиваются. Боже! Он всего лишь меня обнял!

– П-простите, – прихожу немного в себя и выпрямляюсь, внезапно ощущая попой то, о чем в принципе не должна была знать.

– Ничего, – говорит он, и отпускает. – Не ожидал тебя здесь встретить.

– Да… – Придумываю на ходу отговорку. – Собирались в пиццерию с группой, а занесло на ночные гонки. Но как приличные люди, мы тут долго не задержимся, конечно же.

Он сжимает и кривит полные губы. Я замечаю, каких усилий ему стоит не рассмеяться. В моей памяти тут же возникают наши пикантные ситуации из прошлого, взгляд вопреки всему падает на выпуклость его джинс, и меня накрывает удушливая волна стыда. Я думаю, что будь передо мной все те мужчины, увидевшие меня в самых непристойных позах, то не так бы смутилась, как от пронзительного взгляда черных глаз.

– Простите. Мне пора.

Не выдержав зрительной пытки, я банально сбегаю. Вхожу в клуб, в разгоряченную толпу танцующей молодежи и замираю. В груди все колотится от страха и чего-то еще, пока необъяснимого никакими словами. Одна мысль о его объятиях сводит с ума и отдает болезненным спазмом там, где по-хозяйки гулял его язык, в самом сердце моей женственности.

Я жмурюсь, и будто наяву ощущаю его сильную руку на своей талии. Он такой высокий и сильный…

Нет, Валевская, приди в себя! Это же Граф, твой куратор! У него есть или была жена – не важно. Если она от него ушла, значит, есть какие-то проблемы. Готова ли ты сталкиваться с чужими проблемами?

Нет.

Сердце робко протестует, произнося “да”, но нельзя его слушать.

Я иду дальше, ближе к сцене, где поет какая-то малоизвестная группа и решаю попрыгать вместе со всеми под пару песен, однако прихожу в себя, когда позади уже пять, а время наверняка подходит к главному событию этого вечера. В унисон моим мыслям звучат барабаны, а после на сцене появляется мужчина с видом байкера и просит всю толпу выйти на улицу, где оборудована полоса старта и финиша.

Я выбираюсь среди последних и нахожу фургон Оли. Девушка в этот момент втирает масло в свою кожу и массирует почти досуха.

– Держи. – Вручает мне второй тюбик. – Это чтобы при свете фонарей ноги не смотрелись сплошным белым пятном.

– Там же пыль… – Выдаю вполне логичную мысль.

– До того, как эта пыль попадет на твои ноги, их увидит две тысячи человек и снимет четыре камеры с разных ракурсов.

– Камеры? – Эта новость действует на меня, как ушат холодной воды.

– Да. Местный развлекательный телеканал, два инвестора и еще организатор. Ты чего застыла? Мажь икры! Не переживай, все равно твое лицо где-то бы мелькнуло. Все со смартфонами.

Я сглатываю и настраиваюсь на исключительно положительный исход этого вечера. О способах умерщвления одного дуралея буду думать завтра, а пока под музыку популярного диджея, я втираю в кожу масло, крашу розовой помадой губы и иду вслед за Олей.

– Пока ты пропадала на танцполе, мы немного изменили порядок: будешь третьей. Заодно поймешь, как надо действовать.

К старту в два ряда подъезжают спортивные автомобили. Оля с минуту совершает дыхательные упражнения, пока толпа ревет, как умалишенная, приветствуя гонщиков. Длина пути двадцать километров, два из которых в черте города. Меня волнует вопрос, кто вообще разрешил проводить подобное мероприятие. Оля говорит, что у сына мэра города сегодня день рождения, а когда веселятся русские чиновники, весь мир курит травку от зависти.

Моторы ревут. Девушка легкой походкой от бедра с флагом в руках выходит на дорогу и встает посередине. Она настолько органично вписывается в местный антураж, что я испытываю зависть. Почему Вишневский позвал меня, если на такую роль выбирает только длинноногих красоток?

Флаг разрезает воздух, касается земли и десяток машин пролетают мимо нас, обдавая горячим воздухом. Как только они скрываются за поворотом, я обнимаю себя за плечи и первые за весь вечер ощущаю холод.

Я забыла, что с наступлением сентября приходит прохлада. И пусть мороз пока не вонзается иглами в кожу, не кусает оголенные участки тела, все равно холодно.

Оля возвращается обратно и обговаривает второй выход со следующей девушкой. Я смотрю на прямые медные волосы, и немного завидую их длине.

Вздыхаю.

С тех пор, как начала вести тайную жизнь и познала много нового, я то и дело испытываю неприятные чувства. Словно теряю нечто важное, словно жизнь проходит мимо меня, а наслаждаться ею имею право только избранные, вот такие свободные и красивые люди, как Андрей и девочки. А ведь так хочется прикоснуться к совершенно другому миру – не тому, который открылся мне в стриптиз клубе. Туда вообще лучше не возвращаться…

– Вероника! – Оля обращает мое внимание на себя. – Ты замерзла?

– Немного, – признаюсь ей.

– Я не могу отойти, надо встретить ребят на финише. В фургоне есть два пледа, принесешь?

– А успею?

– До твоего выхода минут тридцать.

– Хорошо.

– Они в салоне, лежат прямо на сиденье.

Она передает мне ключи, и я пробиваюсь сквозь толпу к машине. Нахожу пледы, и сразу оборачиваюсь в один. Запоздало вспоминаю, что не предупредила маму о задержке, поэтому теряю еще минуту на сообщение. Странно, но за вечер она ни разу не позвонила, хотя раньше дергала бы каждый час.

За спиной слышу рев мотора – первый финалист уже есть! Я почему-то улыбаюсь, испытывая несвойственный мне азарт. В груди бурлит незнакомое волнение, нечто среднее между предвкушением и… страхом? Что бы это могло значить? Интуиция?

Когда ставлю фургон Оли на сигнализацию и иду обратно, то взгляд касается одинокой фигуры, сидящей на капоте автомобиля. В руках мужчины тлеет сигарета, временами загораясь оранжевыми всполохами; дым тонкой струей тянется вверх. Я замираю, узнав профиль своего куратора. И почему-то мне тоже становится ужасно одиноко. Интересно, подойди я к нему и спроси, все ли в порядке, какой будет реакция?

Он оборачивается и смотрит в мою сторону. Кажется, узнал…

Очередной рев мотора напоминает мне, зачем я тут, поэтому сжав в руках плед, ухожу с парковки.

Когда возвращаюсь к дороге, вижу первую тройку, достигших финиша. Оля уже стоит между ними с флагом в руках и улыбается так, словно это она сейчас получит огромные деньги и спорткар.

Спустя несколько минут все гонщики пересекают заветную черту, и ведущий просит подготовится к марш-броску мотоциклистов.

Андрей подъезжает к старту первым. Я вижу, насколько он возбужден, как ему не терпится сразиться с соперниками. Его хищный оскал внушает уверенность в победу, поэтому когда вторая девочка выходит на стартовую линию, и фары ярко освещают ее ноги, то я вместе со всеми кричу слова ободрения. Адреналин в крови повышается, мне становится теплее, и все нутро начинает дрожать от эмоций. Я искренне за него болею, однако внезапный образ одинокого мужчины все портит. Меня тянет обратно, на парковку. Туда, где видела Станислава Юрьевича. Почему он один? Зачем вообще сюда приехал?

Мотоциклы трогаются с места, и я вздрагиваю.

Девчонка возвращается к нам с Олей.

– Замерзла? – спрашиваю ее и, замечая стучащую челюсть, отдаю плед.

– Я – Зина, – представляется рыженькая.

– Ника.

Мы обмениваемся улыбками и смотрим в темноту, из которой скоро вынырнут гонщики. Это происходит спустя четыре минуты, когда мимо нас, на бешеной скорости проносится черный байк Вишневского и отправляется на второй круг. Пыль, что едва улеглась, высокой стеной встает между нами и толпой с другой стороны дороги. Следующую минуту нас окутывает облако мелких частиц, отчего приходится закрыть нос – гонщики выжимают из своих байков все.

Когда Андрей во второй раз пересекает финиш, Зина поднимается вместе с ним на пьедестал, машет всем ручкой, улыбается…

Мне кажется, что прошло не более получаса, но когда я обращаю внимание на часы, то ужасаюсь. Время близится к полуночи, а на старте появляются спорткары. Мне в руки передают флаг, и подталкивают к линии.

Ведущий шутит, что лимонный – цвет победителя, и главный претендент на победу, с машиной такого же цвета, что и мое платье, нажимает на педали со всей дури. Я вздрагиваю, но улыбаюсь. По команде ведущего поднимаю флаг…

Кто-то стартует раньше времени. Вслед за ним проносится целая вереница гонщиков, а я только и успеваю, что закрыть уши. Чувствую, как ко мне прилипает пыль, неприятно царапает кожу и становится тяжелее с каждым мгновением.

Холодно.

Я поднимаю с земли флаг, который уронила от испуга, и улыбаюсь. От скрежета зубов меня передергивает. Какого черта согласилась на это? Мне даже не заплатят!

Пока стою и жду победителей, ощущаю на себе чей-то взгляд. Сердце колотится от одной мысли, что это наш куратор, но я не знаю, как к этому относиться, поэтому забиваю. Надо подождать конца мероприятия и вызвать такси. Судя по тому, как нажирается Андрей, добираться до дома придется своими силами.

Мы слышим рев мотора. Лимонная тачка вырывается из тьмы и пересекает финиш уже через три с половиной минуты. Из нее выходит парень моего возраста, в котором я узнаю сына мэра города, постоянного клиента Даши из стриптиз клуба, самой битой девочки из всей команды. Почему битой? Потому что этот засранец – любитель снимать вип-комнату с особыми атрибутами. И хоть Даша получает за его визиты большие деньги, никакие деньги не оправдывают униженное достоинство и синяки на теле.

Рука Краснова на моей пятой точке и похабная улыбка раздражают, однако я вместе с ним поднимаюсь на пьедестал.

– Малышка, откуда ты такая кисленькая взялась? – спрашивает он меня, игнорируя своих соперников.

– По особому приглашению, – говорю многозначительно, снова скаля зубы как идиотка.

– Ммм… – Он сжимает мою ягодицу и шепчет на ухо.

– Тогда я тоже тебя приглашаю.

– Куда? – Гулко сглатываю и смотрю на его шею. Там, из-под ворота спортивной футболки выглядывает татуировка в виде китайских иероглифов.

– В свою тачку. Уверен, в такой ты точно не трахалась.

Страх настолько сильно меня накрывает, что вот еще мгновение, и слезы брызнут из глаз.

– Ну чего ты застыла? Думаешь, я тебя не узнал? М? – Он улыбается еще шире и шепчет мне на ухо мое сценическое имя: – Лиза…

Я скидываю его руку и постояв еще с минуту, сбегаю со сцены. Ключи от фургона Оли все еще у меня, а значит, надо только добраться до машины, переодеться и вызвать такси. О том, с каким выражением лица меня встретит мать, стараюсь не думать.

Я дрожащими пальцами жму на кнопку, снимаю сигнализацию и быстро выполняю задуманное, обращая внимание на отсутствие ответа на мое сообщение. Хотя оно прочитано.

Так как Олю нигде не нахожу, то связку ключей отдаю удивленной Зине.

– Погоди, веселье в самом разгаре! – Она придерживает меня за локоть и заглядывает в лицо. – Вероника, все в порядке?

– Да… То есть нет. Мне плохо, лучше поеду домой.

Девушка ободряюще улыбается и отпускает. Я же, пользуясь моментом, возвращаюсь на парковку, набираю такси и жду машину, все время оглядываясь по сторонам. Да, возможно я параноик, а этот урод уже забыл обо мне. Быть может, он вовсе пошутил. Вот только с меня хватит рисков. Завтра после пар схожу, заберу деньги у администратора клуба и буду думать о подработке в более приличном месте.

Входящий вызов оповещает о том, что машин нет. Приходится набирать следующий номер, молясь на пять процентов зарядки телефона. Однако ни по второму, ни по третьему номеру машин нет. Время неумолимо летит вперед. И вот, спустя десять минут в одиночестве, когда и по четвертому номеру свободных такси не оказывается, экран смартфона тухнет, а я остаюсь без связи.

– Черт! – ругаюсь вслух и пинаю рядом стоящую машину. Срабатывает сигнализация.

– Вероника?

Я оборачиваюсь и вижу нашего куратора. Станислав Юрьевич с пьяным Буровым в обнимку подходит к визжащей машине и прислоняет к ней свою ношу. Противная мелодия замолкает, а я испытываю неловкость.

– Простите. Нервы.

– Придержи дверь.

Видимо, он меня не расслышал, занимаясь делом поважнее – упаковыванием своего приятеля на заднее сиденье автомобиля. Но привыкнув к тому, что меня никто никогда не слышит, я помогаю ему, а потом, подавив в себе смущение, прошу позвонить. Услышав куда именно, Станислав Юрьевич спокойно говорит:

– Садись в машину. Подвезу.

– Но…

– Не спорь. – Резко произносит он. – И не смотри на меня так затравленно. Я не твои прыщавые дружки, на девок не кидаюсь.

– Я и не думала о вас такое, – шепчу в ответ, но он снова будто не слышит меня.

– Ты едешь?