Текст книги "Моя желанная студентка (СИ)"

Автор книги: Майя Чи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Глава 32. Замешательство

Граф

– Не понимаю, зачем цепляться за какую-то малолетку, если можно провести время чуть разнообразнее? – зевая, спрашивает Буров.

– Даже не знаю, что тебе ответить, – развожу руками и направляюсь в бар.

– Можешь не отвечать, в принципе, – доносится мне в спину. – И так все ясно: вьюнок опутал по самые яйца. Нет, я бы понял, будь это женщина лет тридцати, в самом соку, твердо стоящая на ногах…

Кто о чем, а лысый о расческе.

– Можно подумать, ты клюешь исключительно на таких.

– Вот только не надо поминать прошлое!

– Не собирался, – шепчу, доставая припасенную бутылку виски. Надо успокоить нервы и приготовиться к трудному разговору с Валевским.

Конечно, я бы мог сейчас поступить, как трусливый пес – поджать хвост и не высовываться. Но если Вероника выбрала путь диалога и доверилась мне, я не имею права оставаться в стороне. Не в этой ситуации.

– Хорош грузиться! – Буров садится напротив и тяжелым взглядом буравит бутылку. – Ты хоть раз проигрывал Валевскому в аргументации? Нет. Вот и тут скажешь какую-нибудь белиберду про любовь, и делов-то!

– Серег, мне до Валевского нет дела. Я думаю о… – вздыхаю и говорю вслух о своих намерениях, хотя те звучат слишком бредово. – Я думаю о своей девушке.

– Оу! – Он выпучивает глаза, в замешательстве оглядывает комнату и снова возвращается к моему лицу.

– Что?

– Твоя девушка? – прячет улыбку за глупой гримасой.

– Да, моя девушка. Нет, я понимаю твою реакцию, но мне уже давно не двадцать, чтобы выкуривать по две пачки в день и убиваться по неверной жене.

– Я тебя не осуждаю. Наоборот, удивлен. – Он достает бокал из шкафа и наливает себе алкоголь. – Путь, в котором одни обязательства, выматывает, Стас. Думаешь, почему я меняю девчонок? Не хочу ни на ком зацикливаться. После Аленки все не то.

– А она все не спешит прощать…

– Смеешься? – хмыкает друг и делает глоток. – Ух, ядерная! Где достал-то?

– Тесть подарил.

– Ясно… Так что делать будем?

– Собирать шкаф.

– А если приедет?

– Я не девка, чтобы прятаться, Серег.

– И то верно… – тянет задумчиво друг, затем машет передо мной бокалом. – Второй заход?

– Нет, пошли работать.

– Эх, никакого удовольствия от законного отпуска, – ворчит, но топает за мной.

Мы собираем мебель и обсуждаем волнующие нас вопросы. Буров подумывает назначить встречу знакомому биологу. И я соглашаюсь с ним.

Идея переобуться и заняться любимым делом под эгидой частного исследовательского центра зреет в моей голове давно. Перебраться в Европу и вовсе хотелось еще в молодости. Вот только ни одна моя работа не увенчается успехом, пока я сам не сойду с подвешенного состояния, не решу вопросы, от которых будет зависеть мое будущее. Впрочем, о чем это я? Большая часть вопросов сейчас сводится только к одному человеку, так внезапно ворвавшемуся в мою жизнь.

Наверное, я сумасшедший. Хотя другие могли бы назвать меня влюбленным идиотом. Да, я почти уверен, что это безумие. Не прошло и трех месяцев после предательства, казалось бы, близкого человека, а мой мир, до сих пор наполненный только работой и редкими минутами в объятьях жены, сосредоточился в юной девушке. Словно вся Вселенная уместилась в одном человеке. И это не кажется мне проблемой. Наоборот, вот уже третий день, как я мечусь между работой в университете и домашними делами, напоминая себе атласного шалашника, готовящего гнездо к приходу самки.

Все же людей от животных отличает только более развитый интеллект. И, пожалуй, сомнения. Даже если я выгляжу отбитым на всю голову, столько противоречивых чувств мной не было испытано никогда.

– Одиннадцатый час пошел, Стас. – Буров немного пьяно поглядывает на часы. Сколько он выпил? И сколько можно зализывать раны таким вот образом? Мог бы уже смириться. – Он уже не приедет.

– Плевать! – машу рукой. – Главное, чтобы он не доставил проблем Веронике. – Друг согласно кивает, и я прищуриваюсь. – Кулаки почешешь в другой раз.

– Раскусил, да? – смеётся. – Понимаешь, он ведь сто процентов замешан в краже. И хоть кажется, что Аня ушла в третий лагерь, моя интуиция вопит совершенно о другом.

– Может, оставим эти разговоры. Давай вызову такси.

– Вызывай. И своей Веронике обязательно позвони. Хотя это и семейные разборки, но мой опыт показывает: если вовремя не спохватиться и не сунуть нос, останешься у разбитого корыта.

– Философ, – усмехаясь, набираю такси.

Как только Буров отчаливает на серой Тойоте, я действительно тянусь к телефону. Вот только звоню вовсе не девочке с большими карими глазами, а женщине, с которой следует обсудить вопрос доверия.

– Стасик? – Если мама и удивлена, то старается не подавать виду.

– Привет.

– Ты так редко меня набираешь, что я забеспокоилась: все ли хорошо?

– Это ты рассказала Ане о Веронике? – спрашиваю в лоб, совершенно не ожидая правды. Судьи тоже врут, особенно если дело касается денег и репутации.

– О чем ты?

– Мам, – вздыхаю, – я серьезно. Что ты ей наплела?

Она некоторое время молчит, и затянувшаяся тишина начинает действовать на нервы.

– Ну! – поторапливаю ее. – Однажды ты уже влезла в мою жизнь. Вспомни, по чьей наводке я познакомился с Аней.

– Стас, ты выпил?

– Я думал, ты на моей стороне.

– Я всегда буду на твоей стороне. Я – мать, и забочусь о будущем своего ребенка. Если сейчас не отвадить от тебя девку, то разразится скандал. А Валевский ни за что не допустит удара по репутации.

– Он может такого наворотить… – с усмешкой говорю.

– Он – трус! – кричит в трубку, заставая меня врасплох. – Трус, каких еще поискать! Поверь, я знаю, о чем говорю. Ради тепленького местечка готов пожертвовать всем, даже чувствами, даже остатками гордости и человечности!

– Ты так близко с ним знакома?

– Ближе, чем ты можешь представить, Стас. – Вздыхает. – Ты очарован ей. Это заметно. Мне хватило одного взгляда, чтобы увидеть вашу влюбленность. Но Валевский – последний человек, с которым я хотела бы связываться. Если хочешь, осуждай, злись, можешь даже устроить очередной бойкот. Я не обижусь, привыкла. Только забудь о девчонке. Не лезь в это болото. Не повторяй моих ошибок. – Она всхлипнула, затем кашлянула, беря себя в руки.

– Ты редко плачешь. Что произошло?

– Воспоминания нахлынули. И за Аню прости. Пришла, прости господи, тетеря, строящая из себя умницу-красавицу. Помогите, мол, вернуть Стаса. Я как на нее глянула, поняла, что смотреть не могу. Напомнила мне одну стерву, тоже крокодильи слезы лила, семью сберечь пыталась, а сама…

Что именно сама, она так и не произнесла. Да и я все понял без слов, хватило намека. Только дети не должны расплачиваться за грехи своих родителей.

– Мам, Вероника не просто мимолетное увлечение. Прошу, не лезь в это. Даже из добрых побуждений. Надеюсь, ты меня услышала.

– Не очень приятно это слышать, – произносит с горечью, и все же со смехом.

– Мы всегда говорим друг другу неприятные вещи, – поддерживаю ее напускное веселье.

Попрощавшись с матерью, я ухожу в прострацию. Ее связь с Валевским кажется чем-то инородным, не вписывающихся в картину моего мира. И все же приходится это принять, теперь только гадая, что же произошло между ней и матерью Вероники. Почему я всегда думал о чисто рабочих разногласиях? В громком деле Сахарова шестилетней давности, где обвинителем был никто иной, как сам Валевский, ненависть мамы выглядела подозрительной, однако мне даже в голову не пришло – увидеть в оправдании одного из шарлатанов научного общества личные счеты. Сахаров вышел на свободу несмотря на общественный резонанс.

Я разочарованно вздыхаю и набираю Веронику. После ухода друга в квартире вновь повисла пустота. Мне нужно кем-то ее заполнить. Просто необходимо. И взволнованный голос девушки – теперь точно моей, раз я это произнес вслух – отлично справится с этой миссией.

Утром я, по обыкновению еду в университет. В моем расписании стоят две пары у второкурсников и одна – в группе Вероники, после которых планирую заехать в мебельный магазин, но всю дорогу меня занимают совсем другие мысли. Перед глазами то и дело возникает волнительная картина: как вхожу в аудиторию, как моя девочка смущается, кусает губы, прячет взгляд, лишь изредка поглядывая исподлобья. Неприличная фантазия никак не вяжется с образом строгого профессора, но я никогда не был святошей. К тому же в пределах университета не позволил бы себе лишнего, будь там даже моя жена.

Переполненная парковка, шумный холл, группы студентов в коридорах – все кажется обыденным и привычным, ничего особенного, однако меня не покидает ощущение надвигающейся беды. Чувствуется напряжение. И оно исходит вовсе не от окружающих. Это интуиция.

– Станислав Юрьевич, – сразу обращается ко мне Судакова, стоит только войти в кафедру, – вас просили заглянуть в деканат по срочному делу.

– И вам доброе утро. До перерыва не подождет? У меня через четыре минуты начнется лекция.

– Ой, не стоит переживать. Вас уже заменила Русланочка.

Секундное замешательство перетекает в негодование. Почему замена лекторов произошла без предупреждения?

– Советую поспешить. Вас заждались, – ехидно улыбается Елена Григорьевна, и я понимаю, что стоит приготовиться к худшему. Иначе эта женщина не злорадствовала бы.

Глава 33. Раздрай

Вероника

Я до последнего боюсь идти в университет. Кажется, что там меня непременно поджидает отец. Но даже если это так, я до последнего буду отстаивать свою точку зрения. Потому что на моей стороне Стас. Потому что иначе до конца жизни буду прогибаться под других людей. Не хочу этого допустить. Ни сейчас, ни потом.

Раньше авторитет папы был неопровержим, и если мы с матерью шли наперекор ему, то осознанно ждали скандала. Маленькой девочке, привыкшей слушаться во всем родителей и жить в среде абсолютного патриархата, было невдомек, что может быть иначе. Лет так до пятнадцати. Но к тому времени высказывать свою точку зрения я уже боялась, да и мама всегда была на его стороне. Отчасти по последней причине я и выбрала путь обмана, всеми способами скрывая свою подработку.

Однако теперь уверенности во мне больше. Со мной мужчина, которому важно не только наше общее будущее, но и мой успех. В любом деле, будь то учеба или танцы.

Думая об этом, я вхожу в аудиторию с улыбкой. Мне хочется хоть на мгновение подарить ему позитив. Чтобы суровый взгляд смягчился, а в тусклых глазах появилась искра. И хоть дрожат колени от страха, и я молюсь всем богам, дабы там не оказался никто из моих родных, все равно улыбаюсь.

Впрочем, лектором у нас оказывается вовсе не Стас, а брюнетка в темно-зеленом костюме. Заметив мое замешательство, она здоровается и представляется:

– Руслана Аркадьевна Чолокова. Я буду вести у вас предмет. А вы, Вероника Валевская, полагаю?

– Д-да. – запинаюсь, не зная даже, что думать. На всякий случай оглядываю аудиторию. – А где Станислав Юрьевич?

Женщина слегка прищуривает глаза, затем с полуулыбкой сообщает:

– Он временно отстранен. Проходите, Валевская. Долгие разговоры нарушают учебный процесс.

– Извините, – говорю и на негнущихся ногах продвигаюсь вглубь зала. Сажусь на последний ряд, зачем-то смотрю на Диану, видимо, очень недовольную тем, что произошло, и перевожу взгляд на нового лектора.

Обычная, но по-своему красивая женщина продолжает монолог, часто привлекая внимание к своим волосам. Непослушные локоны скользят по коже, и хоть длинные пальцы их старательно убирают за ухо, они все равно свисают на румяное лицо.

Я пропускаю мимо ушей всю лекцию, думая лишь о том, что могло произойти. Почему его отстранили? Где он? Это из-за меня? Папа пришел в универ? И еще с десяток вопросов, которые хотелось бы задать Стасу уже сейчас. Но если я его подставила каким-то образом, то не стоит усугублять ситуацию. Поэтому лишь отсидев пару, беру в руки телефон и, выбегаю из аудитории, на ходу набирая номер Графа. Мелкая дрожь бьет по телу, а механический голос сообщает “абонент находится вне зоны доступа”.

Прячу телефон в карман. Значит, поеду к нему домой. Вот только отсижу еще одну пару. Наверное.

– Валевская, ты куда это бежишь? – спрашивает Яковлева и, обогнув меня, встает лицом к лицу.

– Тебе какое дело? – Меньше всего мне хочется ссориться.

– Слушай, Валевская. Я не понимаю, что происходит, но моя чуйка подсказывает, что ты в этом замешана.

– Твоя чуйка тебя подводит, Диана. – произношу сквозь зубы, закипая. То, каким тоном она со мной говорит, выводит из себя. Поэтому я делаю шаг назад и предлагаю. – Пошли на пару? У нас химия.

– Знаешь… – тянет она гласные, как отъявленный мафиози, владеющий опасной информацией.

– Не знаю. Мне пора.

Я пытаюсь уйти, но девушка вцепляется мне в руку и называет “тихушницей”. Наверное, будь мы где-нибудь на улице, то я непременно ответила бы грубостью, но я лишь скидываю ее клешни и прошу больше меня не трогать.

На пару все-таки не иду. Снова начинаю звонить Стасу, раз за разом слушая механический голос. Покидаю здание университета в полном раздрае, думая лишь о нем. Это похоже на наваждение, на болезнь, на чертову одержимость, когда тебе всего лишь надо услышать, что с дорогим человеком все хорошо.

– Вероника! – кто-то окликает меня, но я предпочитаю не смотреть. Это не Стас, значит, сейчас не стоит моего времени. – Вероника!

И вновь в мою руку вцепляются, словно та – магнит для неприятностей, но теперь я оказываюсь лицом к лицу с Юрием.

– Привет. Может, поговорим?

– Мне некогда, – бросаю в ответ и пытаюсь освободиться, но не получается.

– Я уже который день пытаюсь тебя позвать хотя бы на чашечку кофе. Могла бы выслушать.

– Краснов, отстань! Ты мне не интересен. И вообще, у меня парень есть.

– Да ладно! – улыбается, как черт. – Не ври, у тебя не получается. К тому же, я расспросил ребят, ты вообще еще ни с кем не встречалась.

– Твои источники недостоверны.

Я жду, когда он меня отпустит, но он продолжает изучать мое лицо, скользит темным взглядом, словно что-то ищет.

– Ты красивая, – выдает неожиданно и наклоняется слишком близко.

Сама от себя не ожидая, я влепляю ему пощечину, звон которой привлекает внимание неподалеку стоящих студентов. Игривый огонек в глаза начинает яростно бушевать.

– Ника, ты ведь понимаешь, что сейчас сделала?

– Да. А если ты меня не отпустишь, я еще и закричу.

Нервы сдают. Тянет реветь. И хоть присутствие Юрия пугает, в мыслях по-прежнему Стас.

– Ты странная.

– Правильно! Красивая, но странная, поэтому отстань от меня. Найди себе игрушку в другом месте.

У меня-таки получается вырваться и, уже не сдерживая слезы, уйти подальше. Правда, в спину опять доносится: “Вечером поговорим”.

Да хоть тысячу раз! Плевать! Такого раздрая у меня еще не было никогда. Поэтому на все плевать.

Ехать к Стасу я передумываю еще на автобусной остановке, вспомнив угрозы отца. Вместо этого пораньше приезжаю на работу и, пока вытираю пыль, караулю телефон. В какой-то момент устаю ждать звонка, отправляю сообщение с просьбой связаться и приступаю к мытью полов. Но ответа так и не получаю. Даже в десятом часу, по дороге домой с трепетом гипнотизирую экран телефона, но тот продолжает молчать. С волнением захожу в магазин, стоящий неподалеку от дома, с надеждой шагаю до подъезда, думая, что он наверняка уже ждет. Это наивно и глупо, но сердце не переубедишь. Оно бьется, сжимается в клубок, разрывается в клочья, рассыпается на кусочки и собирается обратно, чтобы снова забиться, снова напомнить мне о чувствах, терзающих душу. Оказывается, быть увлеченным кем-то – больно. И я без понятия, почему люди восхваляют чувства. От них одни беды.

– Вероника! – Теперь уже знакомый голос застает меня врасплох.

– Что ты тут делаешь?

Краснов выходит на свет, льющийся из фонаря, и я невольно отступаю.

– Следил за тобой, – смеется. – Пару дней караулил у дома, но ты там так и не появилась. Оказывается, переехала от родаков.

– Зачем ты пришел? – сглатываю и отступаю еще на шаг. Я не готова к такой встрече. Одно дело – видеть его днем, когда вокруг полно людей, а совсем другое – сейчас, когда до полуночи остается чуть более часа.

– Не понимаю, почему ты меня боишься? Может, расскажешь в чем дело?

– Мне не о чем с тобой говорить.

– Вероника! – Он тяжело и даже со злостью вздыхает. – Я просто хотел пригласить понравившуюся девушку в кафе. Всего-то!

– Ты пригласил меня не в кафе, Юра, а на заднее сидение своего спорткара! Разницу улавливаешь?

– По пьяни же! – возмущенно разводит руками. – Да, некрасиво вышло, но, черт возьми, меня еще никто так не динамил! Какого хрена?!

– Такого! – говорю со всей серьезность, хотя меня вдург тянет смеяться. Неужели сам не понимает? – Я занята. Любовь-морковь, и все дела. Ты – третий лишний. Все, уходи.

– Нет, постой, – хватает он меня за плечо. – Кто твой парень?

– Не твоего ума дело!

– Я привык получать то, что хочу.

Я закрываю на мгновение глаза, а потом смотрю на него ясным взглядом. Так и хочется сказать грубость, влепить еще одну пощечину и послать куда подальше. Так было бы логично. Но вместо этого, я мягко убираю его руку и честно признаюсь:

– Юра, у меня действительно есть любимый человек, поэтому даже если ко мне сейчас подойдет какой-нибудь крутой перец, то я откажу. К тому же, ходить в заведения по типу стриптиз клуба чревато. Так или иначе о твоих пристрастиях в интиме узнают. Прости, но ты меня пугаешь. Не приходи больше.

И отворачиваюсь в надежде, что это сработает.

– Погоди, о каких таких пристрастиях?

– Я не могу сказать.

– Почему это?! – снова останавливает.

– Потому что не хочет, – раздается до боли знакомый голос, и я оборачиваюсь, теперь завороженно следя за тихой поступью Стаса. Он делает затяжку и, подойдя к нам, бросает окурок в мусорный бак.

– Ты еще кто такой? – хмуро спрашивает Краснов, готовый, видимо, к скандалу. Иначе как объяснить его стойку?

Я даже успеваю испугаться. Вдруг они сцепятся? Однако Стас протягивает ему руку для рукопожатия, а после дружелюбного жеста просит не пугать девушек по ночам. Это выглядит странно…

– Ты как? Все хорошо? – с нежностью в голосе уточняет и, получив в ответ кивок, предлагает зайти в дом. – Доброй ночи.

Последнюю фразу кидает в сторону Краснова. Тот вроде как начинает петушиться, но его пыл вмиг утихает, стоит невесть откуда появиться Вишневскому.

– Юра? – с изумлением произносит мой друг. – Ты-то здесь каким боком?

– Я… – Мой преследователь теряется.

– О, Станислав Юрьевич? Не ожидал вас тут увидеть. – И подмигивает мне, чем сильно смущает, особенно перед Стасом. – Слышал, вас отстранили на время.

– Как быстро до тебя доходят новости, – с усмешкой говорит мужчина, уже приобнимая меня за плечи. Заметив это движение, Краснов хмурится, щурит глаза, сжимает губы, но молчит.

– Вы как? В порядке? – тем временем ведет диалог Андрей.

– В норме.

– Ну и славно. Ник, держи. – Я забираю почти невесомый пакет. – Оле передашь. Она попросила достать ей шмот. Только не открывай. Там это, личное.

– Хорошо…

Я наблюдаю за очередным мужским рукопожатием в полной растерянности. И как Вишневский чуть ли не волоком тащит отсюда подальше Краснова, а Стас проверяет свои карманы, достает сигареты и бросает всю пачку в мусорный бак – тоже в недоумении. А едва мы остаемся одни, горький вкус табака щекочет мое нёбо, губы любимого мужчины обжигают губы, а руки, до сих пор обнимающие за плечи, теперь крепко держат за талию.

– Я волновалась, – признаюсь, как только Стас отстраняется, чтобы заглянуть в мои глаза.

– А я отходил от новостей и все думал о тебе.

Теперь я улавливаю острый аромат крепкого алкоголя, и замечаю пьяный блеск в глазах.

– Стас…

– Что? А, это? Ну каждый отходит по-своему. Вчера напился Буров, сегодня – я.

Он улыбается. Касается подушечками пальцев моей щеки и улыбается, хотя вряд ли ему весело.

– Ника. – Холодный ветер бьет в лицо. Он обнимает и шепчет на ухо: – Поехали ко мне.

Горло сушит. Я сглатываю.

– Сейчас поехали, – продолжает уговаривать. – Ничего не будет, если ты не захочешь. Просто побудь со мной.

– Ты же не сядешь пьяным за руль? Это опасно.

– Ну сюда же я как-то приехал! – смеется, только мне не смешно. – Сегодня столько всего произошло…

– Расскажешь?

– Только, если ты сядешь со мной в машину.

– Это шантаж?

– Называй, как хочешь.

Мои губы снова оказываются в его власти, и под напором долгого поцелуя я сдаюсь.

– Минуту, оставлю Оле пакет. Вдруг там что-то важное?

– Вещи собери! – бросает он мне в спину, когда дверь за мной почти закрывается. Я замираю на несколько секунд, затем глубоко-глубоко дышу, пытаясь унять часто бьющееся сердце. Небывалый восторг зарождается так же безмолвно, как наступает темная безлунная ночь. Однако, будучи не готовая услышать эти слова так скоро, я опираюсь о перила и жду, когда пройдет дрожь в ногах.

После стрелой поднимаюсь на нужный этаж, забегаю в пустую квартиру, закидываю в рюкзак только белье и учебник, который понадобится завтра на паре. Уходить, не поговорив с Олей, считаю некрасивым поступком, поэтому забирать свои немногочисленные пожитки, не тороплюсь. Достаточно того, что вместо учебы я бросаюсь в объятья мужчины. Это уже за гранью поведения “домашней девочки”…

Вспомнив, как бессовестно танцевала на сцене стриптиз, я мысленно хохочу. Нет, я уже давно не тепличное растение, и всего за полгода совершила столько непристойных вещей! Мысль о том, сколько мне предстоит еще совершить, вводит в краску. Словно наяву я ощущаю его вкус. Воспоминания настолько острые и явные, что тело сводит в судороге. Боже, дай мне сил устоять! Кажется, к серьезному шагу я еще не готова. И все же оставляю на кухонном столе записку, закрываю дверь на ключ и бегу по лестнице вниз, к нему, навстречу неизвестности, в объятья чего-то нового и запретного, но такого желанного. Страшно, но предвкушение вносит ту самую перчинку, от которой вкус поданного на ужин блюда становится только ярче.