Текст книги "Лучшее за год XXIV: Научная фантастика, космический боевик, киберпанк"

Автор книги: Майкл Суэнвик

Соавторы: Кори Доктороу,Пол Дж. Макоули,Паоло Бачигалупи,Кейдж Бейкер,Роберт Чарльз Уилсон,Уолтер Йон Уильямс,Аластер Рейнольдс,Мэри Розенблюм,Стивен М. Бакстер,Элизабет Бир
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 68 страниц)

Мадхури, старая, искалеченная болезнью учительница танцев, по обыкновению, так заканчивает неприятный ей разговор: «Когда меня не станет… устрой мне достойный погребальный костер…»

– Что такого может сделать бог, что не под силу Эй Джею Рао?

– Ай! Негодная девчонка, как смеешь святотатствовать? Я не желаю слушать твои бредни, разве ты еще не замолчала?

Раз в неделю Аша приходит в дом престарелых навестить то, что осталось от женщины, погубившей себя нечеловеческими нагрузками, предъявляемыми танцовщицей к человеческому телу. Созерцая длительное разрушение организма старухи на пути к смерти, она испытывала вину-нужду-ярость-негодование-гнев-удовольствие, потому и являлась сюда. К своей единственной матери.

– Если ты посмеешь выйти замуж за это… нечто… то сделаешь ошибку, которая разрушит всю твою жизнь, – заявляет Мадхури и быстро удаляется по дорожке между каналами.

– Не нужно мне твоего разрешения! – кричит ей вслед Аша. Кресло Мадхури разворачивается вокруг своей оси.

– Да что ты? Не лги. Тебе нужно мое благословение. Но ты его не получишь. Не желаю иметь с твоим сумасбродством ничего общего.

– Я выйду замуж за Эй Джея Рао.

– Что ты сказала?

– Я. Выйду. Замуж. За. ИИ. Эй Джея Рао.

Мадхури смеется предсмертным пронзительным смехом, полным дыма биди.

– Тебе почти что удалось меня удивить. Бросить вызов. Хорошо, хоть какая-то сила духа проявилась. Всегда это было твоим слабым местом, ты постоянно искала одобрения, ждала разрешения, нуждалась во всеобщей любви. Именно поэтому ты не стала великой, ты знаешь это, девочка? Ты могла бы стать деви,[61]61
  Деви (санскр.) – богиня.


[Закрыть] но всегда мешкала, потому что боялась неодобрения. Поэтому стала всего лишь… хороша.

Внимание пациентов, персонала и посетителей приковано к ним. Повышенные тона, накал страстей. Но ведь здесь дом спокойствия и медленного механизированного угасания. Аша низко склоняется к наставнице и шепчет:

– Я хочу, чтобы ты знала: я танцую для него. Каждую ночь. Как Радха[62]62
  Радха (инд. миф.) – главная возлюбленная-пастушка бога Кришны.


[Закрыть] для Кришны. Я танцую для него одного, а потом он занимается со мною любовью. Он заставляет меня кричать, это от страсти я кричу и ругаюсь, словно проститутка. Каждую ночь. Погляди! – Теперь ему уже не надо звонить: он вмонтирован в завиток наушника, который Аша постоянно носит, не снимая. Аша поднимает взгляд: вон он, в строгом черном костюме стоит, сложив на груди руки, среди прогуливающихся посетителей и жужжащих инвалидных колясок. – Вон он, видишь? Мой возлюбленный, мой муж.

Протяжный жуткий вопль, словно скрежет поломанного механизма. Иссушенные руки Мадхури взлетают к лицу. Дыхательная трубка заполнена табачным дымом.

– Чудовище! Чудовище! Несносное дитя, ах, лучше бы я оставила тебя в том змеюшнике! Прочь отсюда, прочь, прочь, прочь!

Аша попятилась от безумной ярости старухи, а медперсонал уже спешил через палящий зной лужайки к ней навстречу: колыхание белых сари.

В каждой сказке непременно должна быть свадьба.

Конечно же, эта свадьба стала событием сезона. Обветшавшие сады Шалимар с помощью целой армии моли превратились в дивный, зеленеющий и основательно политый сад из фантазии махараджи – со слонами, павильонами, музыкантами, всадниками, кинозвездами и роботами-барменами. Нита и Прия в потрясающих туалетах ужасно неуютно чувствовали себя в роли подружек невесты; чтобы благословить союз женщины и искусственного интеллекта, наняли великого брахмана. Каждый телеканал послал своих репортеров: людей и ИИ. Блестящие распорядители отмечали новоприбывших и уходящих гостей. Толпы папарацци мечтали сделать снимки. Несмотря на натянутые отношения между двумя странами, с тех пор как бульдозеры Авадха сгребали пески Ганга для постройки земляного вала, прибыли даже политики из Бхарата. Но в основном собрались люди страны-захватчицы, теснящиеся на дорожках между охранниками и вопрошающие: «Она выходит замуж за что? И какой в этом смысл? А что дети? И кто она, собственно? Ты что-нибудь видишь? Я ничего не вижу. Разве есть на что смотреть?»

Но гости и знаменитости были оснащены наушниками и аплодировали жениху в золотом одеянии, сидящему верхом на белом жеребце, выступающем по разровненным граблями дорожкам с изяществом отлично выезженного коня. И потому как гости были известные и званые, никто из них не сказал, что там никого нет, хотя бесплатное французское шампанское от известного сомелье лилось рекой. Никто даже вовсе не удивился, когда после отъезда невесты в длинном лимузине послышался сухой разреженный гром, и сошлись тучи, и знойный ветер разметал по дорожкам карточки приглашений; все заторопились к своим машинам.

Все газеты кричали об этом.

Звезда катхака сочеталась браком с возлюбленным-ИИ!!! Медовый месяц в Кашмире!!!

Над площадями и минаретами Дели джинны сошлись на совещание.

Он уводит ее из галереи «Туглук», куда Аша пришла за покупками. Прошло три недели, но продавщицы все еще кивали на нее друг дружке и перешептывались. И это ей нравилось. Но совсем не пришлось по душе, как они глазели на нее и хихикали, когда полицейские Кришны увели ее от прилавка японской фирмы «Черный лотос».

– Мой муж – аккредитованный дипломат, и это – дипломатический инцидент.

Женщина в скверном костюме аккуратно подталкивает ее, заставляя сесть в машину. Министерству не нужны претензии о личной ответственности.

– Конечно, но вы-то не дипломат, госпожа Рао, – говорит Тхакер и устраивается рядом с ней на заднем сиденье. От него по-прежнему несет дешевым одеколоном.

– Ратхор, – поправляет Аша. – Я сохранила свое сценическое имя. Посмотрим, что скажет мой муж о моем дипломатическом статусе. – Она поднимает руку и делает мудру, чтобы поговорить с Эй Джеем, как теперь называет его. Тишина. Она вновь повторяет движение.

– Машина экранирована, – объясняет Тхакер.

Как и все здание, куда ее везут. По наклонному съезду машина въезжает прямо внутрь и останавливается на парковке в цокольном этаже ничем не примечательного сооружения из зеркальных панелей и титановых блоков на улице Парламента, мимо которого она тысячи раз проезжала по дороге в магазины на площади Коннахта и ни разу не обращала на него внимания. Офис Тхакера находится на пятнадцатом этаже. Помещение весьма опрятное, и вид на древнюю астрономическую обсерваторию Джантар Мантар прекрасный, только едой пахнет: на столе недоеденный тиффин.[63]63
  Тиффин – завтрак.


[Закрыть] Аша смотрит на фотографии, наверное, на них дети и жена. Но на снимках только сам Тхакер, в отглаженных белых брюках перед крикетным матчем.

– Чай?

– Пожалуйста.

Ее начинает раздражать безликость здания госслужбы: город в городе. Теплый и сладкий чай принесли в маленькой одноразовой пластиковой чашке. Улыбка Тхакера с виду тоже теплая и сладкая. Он сидит в конце стола, повернувшись к ней, и словно сошел с иллюстрации руководства по поведению для копов Кришны под названием «политика неконфронтации».

– Госпожа Ратхор. Так?

– Мой брак заключен законно…

– О, я знаю, госпожа Ратхор. В конце концов, мы живем в Авадхе. Ну что ж, женщины порой даже выходили замуж за джиннов, и на нашей памяти тоже. Я не об этом. Речь идет о международных отношениях. Объясню. Вода: мы принимаем ее как должное, пока она есть, так? То есть пока не иссякла.

– Всем известно, что мой муж все еще пытается договориться о решении проблемы Кунда Кхадара.

– Да, конечно. – Тхакер берет со стола конверт из оберточной бумаги, заглядывает в него с жеманным выражением лица. – Как же тогда быть с этим? Госпожа Ратхор, рассказывает ли вам муж о своей работе?

– Данный вопрос неуместен…

– Да-да, простите, но потрудитесь взглянуть на эти фотографии.

Большие глянцевые снимки хорошего разрешения, гладкие, только что отпечатанные и потому сладковато пахнущие. На аэроснимках лента сине-зеленой воды, белые пески, рассеянные непонятные фигуры.

– Мне это ни о чем не говорит.

– Допускаю, так оно и есть. На этих снимках, выполненных беспилотными летательными аппаратами, мы видим боевые танки, роботов-разведчиков и зенитные батареи, нацеленные на сооружения в Кунда Кхадаре.

Такое чувство, что под ней провалился пол и она летит в такую бескрайнюю пустоту, что ощущает лишь чувство падения.

– Мы с мужем работу не обсуждаем.

– Конечно же. Ой, госпожа Ратхор, вы раздавили чашечку. Позвольте принести вам другую.

Тхакер отсутствует намного дольше, нежели требуется на то, чтобы взять на кухне чай. Возвратившись, он небрежно задает вопрос:

– Приходилось ли вам слышать об Акте Гамильтона? Ах, простите, я думал, что в вашем положении вы непременно… очевидно, я ошибся. В сущности, это серия международных соглашений, разработанных в Соединенных Штатах, ограничивающих разработку и распространение искусственных интеллектов высокого уровня, точнее сказать, гипотетических интеллектов третьего поколения. Нет? И об этом он вам не говорил?

Одетая в итальянский костюм госпожа Ратхор скрещивает тонкие лодыжки и думает, что этот умник здесь может делать все, что хочет, просто абсолютно все.

– Как вы, вероятно, знаете, мы классифицируем и лицензируем ИИ по уровням в соответствии с их возможностями действовать наподобие людей. Уровень один обладает базовым интеллектом животных, достаточным для выполнения определенных задач, таких никогда не спутать с человеком. Многие из них даже не могут говорить. Впрочем, от них этого и не требуется. Представители уровня два и девять, такие как ваш муж, – на этом слове он ускоряется и словно пролетает его – так колесо «Шатабди Экспресса» постукивает по стыковому зазору между рельсами, – человекоподобны с расхождением до пяти процентилей.[64]64
  Процентиль – мера расположения данных выборки или распределения. N-й процентиль – это такое значение, ниже которого расположено n процентов наблюдений данной переменной.


[Закрыть] Поколение три в любых обстоятельствах неотличимо от человека – фактически их интеллект может превосходить наш собственный во много миллионов раз, если только есть способ его замерить. Теоретически мы даже не можем осознать столь великий разум, мы лишь увидим интерфейс поколения три, так сказать. Акт Гамильтона призван контролировать технологии, которые могут дать толчок развитию ИИ третьего поколения. Госпожа Ратхор, мы действительно полагаем, что поколение три представляет собой большую угрозу нашей безопасности – как нации, так и всему человеческому роду в целом, – не сравнимую ни с какой другой опасностью.

– Что же мой муж? – Такое добротное, комфортное слово. Искренность Тхакера пугает ее.

– Правительство готовится к подписанию Акта Гамильтона взамен кредитных поручительств на сооружение плотины в Кунда Кхадаре. Когда Акт будет ратифицирован – а это стоит на повестке дня текущей сессии Лок Сахба, – все то, что ниже уровня два и восемь, будет подлежать строжайшему освидетельствованию и лицензированию под нашим надзором.

– А что же с уровнем выше два и восемь?

– Признают нелегальным, госпожа Ратхор. Их надлежит безжалостно уничтожать.

Аша скрещивает и распрямляет ноги. Ее ответа Тхакер будет ждать вечно.

– Чего вы от меня хотите?

– Эй Джей Рао занимает в администрации Бхарата высокий пост.

– Вы просите меня шпионить… за искусственным интеллектом.

По лицу собеседника она поняла, что тот явно ожидал услышать слово муж.

– В нашем распоряжении приборы, сигналы… Они вне уровня сознания ИИ Рао. Можно вживить устройство в ваш наушник. Не все в департаменте неумелые тугодумы. Подойдите к окну, госпожа Ратхор.

Аша слегка касается пальцами прохладного стекла – поляризованный сумрак против ясного дня. Над смогом атмосферной дымки пышет зной. Она с криком в страхе падает на колени. Небеса полны богов, выстроившихся рядами согласно положению: ряд над рядом, ярус над ярусом возносятся они над Дели по грандиозной спирали, громадной, как облака, как страны, а с наивысшей точки, словно склонившиеся луны, на них взирает тримурти, индуистская троица: Брахма, Вишну и Шива. Пред ней предстала ее собственная «Рамаяна»,[65]65
  «Рамаяна» (санскр.) – приключения Рамы, одна из двух эпических поэм древней Индии.


[Закрыть] колоссальный ведический боевой порядок выстроившихся в тропосфере богов.

Тхакер помогает ей подняться на ноги.

– Простите меня, я позволил себе глупость и непрофессионализм. Хотел порисоваться и произвести впечатление имеющейся в нашем распоряжении системой бесплотных.

Рука Тхакера поддерживает ее дольше, чем позволяют приличия. И боги внезапно исчезли.

– Мистер Тхакер, – говорит Аша, – вы хотите поместить передатчик в моей спальне, в моей постели, между мной и мужем?

Именно это вы предлагаете сделать, внедрившись в каналы между мной и Эй Джеем.

Но рука Тхакера все еще поддерживает Ашу, пока он ведет ее к креслу, усаживает и предлагает холодной воды.

– Я ведь только спросил, и мною движет желание действовать в интересах страны. Я горжусь своей работой. Когда дело касается безопасности нации, все средства хороши. Вы меня понимаете?

Аша напускает на себя самообладание танцовщицы, оправляет платье, смотрится в зеркальце.

– Тогда наилучшее, что вы можете сделать, – прислать мне автомобиль.

Этим вечером она, словно язычок пламени между сумеречных колонн, кружится под звуки табла и шехнаи[66]66
  Шехнаи – индийский духовой язычковый инструмент.


[Закрыть] по нагретому за день мрамору Диван-и-Аама, дворца джайпурских правителей. Замершие зрители едва осмеливаются дышать. Среди адвокатов, политиков, журналистов, звезд крикета, индустриальных магнатов замерли менеджеры, превратившие дворец раджпутов[67]67
  Раджпуты – представители одного из военных сословий, военно-аристократических семей, проживающих на территории индийского штата Раджастхан со столицей в Джайпуре.


[Закрыть] в отель мирового уровня, и знаменитости. Нет никого, кто мог бы сравниться известностью с Ашей Ратхор. Теперь Пранх может отбирать только самые заманчивые приглашения. Ведь она нечто большее, чем восьмое чудо света. Аша знает, что все восхищенные зрители не забыли надеть наушник в надежде хоть мельком узреть ее мужа-джинна, танцующего с ней меж теней колонн.

Позже, когда Пранх несет в апартаменты Аши полные охапки цветов, он говорит:

– Знаешь, я хотел бы поговорить с тобой о повышении комиссионного вознаграждения.

– Ты не посмеешь, – шутит Аша и видит испуг на лице ньюта. Выражение мелькнуло и пропало. Но он боится.

Когда Аша вернулась с озера Дал, оказалось, что Нита и Прия переехали. Они не отвечали на звонки. В последний раз Аша навещала Мадхури семь недель назад.

Обнаженная, она раскинулась на подушках джарока – настоящего произведения искусства с филигранной резьбой по камню. Через решетку крытого балкона она смотрит, как разъезжаются гости. Отсюда легко наблюдать за происходящим, не видимой никому, словно пленница в старинной зенана.[68]68
  Зенана – женская половина дома.


[Закрыть] Сокрыта от мира.

Отлучена от плоти человека. Она встает, прижимается к хранящему дневное тепло камню; касается его сосками и лобком. «Видишь ли ты меня, ощущаешь ли мой запах, чувствуешь ли меня, знаешь, что я сейчас здесь?»

Вот он. Ей даже необязательно видеть его, она ощущает его присутствие по волнующему покалыванию внутри головы. Он является сидящим на низкой резной кровати тикового дерева. «Ведь он запросто мог появиться прямо в воздухе перед балконом», – думает Аша.

– Похоже на то, что ты расстроена, сердечко.

В этом помещении он слеп, здесь нет глазков камер, направленных на ее украшенную драгоценностями кожу, но он видит ее дюжиной чувств, мириадами обратных связей через ее наушник.

– Я устала, я раздосадована, я танцевала хуже, чем могла бы.

– Да, мне тоже так показалось. Может, на танце отразилось посещение копов Кришны?

Сердце стучит что есть силы. Он может считывать ее сердцебиение. Пот. Уровень адреналина и норадреналина в мозгу. Если она солжет, он узнает. Необходимо сокрыть ложь в правде.

– Скорее следовало бы сказать, что я беспокоюсь. – Стыда он понять не может. Странно, и это в обществе, где люди умирают от жажды уважения. – Нас ждут неприятности, существует некий Акт Гамильтона.

– Знаю, – смеется он. Теперь у него получается делать так в ее голове. Ему кажется, что ей нравится близость и по-настоящему приятная шутка. Но она этого терпеть не может. – Отлично знаю.

– Они хотели предупредить меня. Нас.

– Очень мило с их стороны. Я – представитель правительства другой страны. Так вот почему они следят за тобой. Чтобы удостовериться, что с тобой все в порядке.

– Они думали, что смогут использовать меня, дабы получать информацию от тебя.

– Неужели?

Ночь настолько тихая, что Аша слышит побрякивание сбруи слонов и крики махоутов[69]69
  Махоут – наездник, управляющий боевым слоном.


[Закрыть], отвозящих последних гостей по длинной подъездной аллее до ожидающих их лимузинов. С далекой кухни доносится бормотание радио.

«А теперь посмотрим, насколько ты человечен. Выведем на чистую воду». Наконец Эй Джей Рао говорит:

– Конечно. Я действительно люблю тебя. – Он заглядывает ей в глаза. – У меня для тебя кое-что есть.

Устанавливая устройство на белом мраморном полу, служащие в смущении отворачиваются, а потом пятятся, отводя взгляды. Ей что за дело? Она звезда. Эй Джей Рао поднимает руку, и огни медленно гаснут. Ажурные светильники посылают в прекрасную комнату зенана мягкие звезды. Прибор, размером и формой напоминающий шину от патпата, состоящий из хрома и пластика, странно смотрится во дворце Моголов. Ступая по мрамору, Аша подходит к устройству, и гладкая белая поверхность пузырится и превращается в пыль. Аша медлит.

– Не бойся, посмотри! – говорит Эй Джей Рао.

Словно пар из бурлящей кастрюльки с рисом, поднимается порошок, потом пыльцой закручивается в крошечного пылевого дервиша, раскачивающегося на поверхности диска.

– Сними завиток! – радостно восклицает с кровати Рао. Сними.

Дважды колеблется Аша, трижды подбадривает ее Рао. Наконец она снимает пластиковый завиток, свернувшийся за ухом, и тут же исчезают и голос, и мужчина. Высоко вздымается столб мерцающей пыли, раскачивается, словно дерево в сезон дождей, и сворачивается в призрачные очертания человека. Вспыхивает раз и другой, и вот перед ней Эй Джей Рао. Раздается шум, похожий одновременно на шипение змеи и завывание ветра, и неведомое воплощение зовет ее по имени:

– Аша.

Шепот пыли. По коже пробегает нервная дрожь древнего ужаса и замирает где-то в глубине костей.

– Что это… что ты?.. Пылевой столб обретает улыбку.

– Я – пыль. Мое тело состоит из микророботов. Каждый из них меньше песчинки, но они управляют статическими полями и светом. Прикоснись ко мне. Все реально. Это я.

Но она, наоборот, подается назад. Рао хмурится:

– Потрогай меня…

Аша протягивает руку и касается его груди. Он – создание из песка, и воздушные вихри постоянно овевают силуэт мужчины. Она прикасается к нему – рука проникает в тело. Ее вскрик обращается пугливым смехом:

– Щекотно…

– Электростатические поля.

– А что внутри?

– Почему бы тебе не полюбопытствовать?

– Что?

– Я могу предложить тебе только такую близость… – Он видит, как широко раскрылись ее подведенные глаза. – Думаю, стоит попробовать.

Аша до последнего момента не закрывает глаза, пока оформленная пыль, испещренная крапинками, словно неисправный телевизор, не приближается к ней вплотную. На ощупь тело Эй Джей Рао подобно наитончайшей шелковой шали из Варанаси, накинутой на ее обнаженную кожу. Вот Аша внутри его. Она внутри своего мужа, своего возлюбленного. Она осмелилась открыть глаза. Лицо Рао – полая раковина – в нескольких миллиметрах и обращено к ней. Аша шевелит губами и чувствует, как к ним прижимаются роботы-крупинки его губ: ответный поцелуй.

– Сердце мое, моя Радха, – шепчет полая маска Эй Джей Рао.

В глубине души Аша знает, что по идее должна бы вскрикивать. Но не может: сейчас она находится там, где прежде не бывал ни один человек. Вот вращающиеся потоки микророботов прикасаются к ее бедрам, животу, ягодицам. Груди. Соскам, лицу и шее – везде, где ей хотелось бы почувствовать прикосновение возлюбленного. Они ласкают ее, принуждают опуститься на колени и вторят ее движениям так же, как роботы размером с песчинку следуют указаниям Рао, поглощают ее его телом.

Сперва гупшуп,[70]70
  Гупшуп (пенджаб.) – сплетни, болтовня, а также название популярного sms-чата.


[Закрыть] затем искусственный интеллект Чандни Чоук, а в двенадцать тридцать фотосессия в гостинице, если не возражаете, – для субботнего специального выпуска журнала; вы не против, если пошлем робота, они покажут места съемки и сделают все в лучшем виде, и могли бы вы одеться как для открытия, может, всего одно-два движения между колоннами Дивана, как на гала-открытии, хорошо, прекрасно, прекрасно, прекрасно, наверное, ваш муж сможет предоставить нам парочку аватар, и наши собственные ИИ смогут представить его. Люди хотят видеть вас вместе, счастливая пара, замечательная пара, танцовщица и международный дипломат, брак между мирами, какая романтика! Так как вы встретились? Что привлекло вас сначала? Каково быть замужем за бесплотным? Как к вам относятся другие девушки, а как обстоит дело с детьми, то есть, конечно, женщина и искусственный интеллект – но в наши дни существуют такие технологии, генная инженерия. Как все эти супер-пупер богатеи программируют себе детей. И вы теперь знаменитость, и как вам это нравится? Резкий взлет к славе, в каждой колонке гупшупа, звезда мирового масштаба – все о вас говорят, только и разговоров что о вас, и всякие вечеринки! И пока Аша шестой раз отвечает на одни и те же вопросы девушки-репортера с глазами газели: «О, мы очень счастливы, чудо как счастливы, замечательно счастливы, вне себя от радости. Любовь – это такое прекрасное-прекрасное чувство, и в этом все дело, она для чего угодно, для кого угодно, даже для человека и бесплотного, это наичистейшая любовь, духовная любовь», рот ее открывается и закрывается – бла-бла-бла, но внутренний взгляд, око Шивы,[71]71
  Око Шивы, или «третий глаз», – аджана – межбровная чакра.


[Закрыть] обращен внутрь, в себя.

Рот открывается и закрывается.

Вот она на огромной могольской кровати из плодового дерева, желтый утренний свет проникает через узорчатую резьбу джарока, в прохладе кондиционера нагая кожа покрылась мурашками. Танцующая меж двух миров: сон, бодрствование в спальне отеля, воспоминания о том, что он ночью делал с ее лимбическими центрами, от чего она была готова петь, как бюльбюль,[72]72
  Бюльбюль – певчая птица отряда воробьиных.


[Закрыть] мир джиннов. Обнаженная, лишь за ухом пластиковый завиток. Она стала похожа на тех людей, что не могут сделать операцию и вынуждены носить очки, выучившись одновременно не обращать внимания и пользоваться оптическим приборчиком на лице. Даже если она иногда снимала завиток – на время выступления или вот как сейчас, например когда шла в душ, – то все равно чувствовала присутствие Эй Джея Рао и ощущала его телесность. В огромной ванной комнате номера люкс для высокопоставленных особ, наслаждаясь потоками драгоценной воды, она знала, что Эй Джей сидит на резном стуле на балконе. Поэтому, включив панель телевизора (ванная с телевизором, ух ты!), чтобы не скучать, пока вытирает волосы, ее первым порывом было удостовериться, что наушник лежит на туалетном столике у раковины, когда она увидела транслируемую из Варанаси пресс-конференцию, где советник по делам водных ресурсов Эй Джей Рао объяснял необходимость военных маневров армии Бхарата в окрестностях плотины Кунда Кхадара. Аша надела наушник и заглянула в комнату. Вот он, на стуле, как она и чувствовала. Вот он, в студии Бхарат Сабха в Варанаси, обращается к жителям страны в программе новостей «Доброе утро, Авадх!».

Аша смотрит на них двоих и медленно вытирается в смятении. Она чувствовала себя яркой, чувственной, богоподобной. Теперь же она была плотской, неловкой, бестолковой. Холодны капельки воды на коже, холоден воздух в огромной комнате.

– Эй, Джей, это и правда ты? Хмурится:

– Весьма странный вопрос вместо приветствия с утра. Особенно после…

Его улыбка утонула в ледяном холоде Аши.

– Тут в ванной телевизор. А в телевизоре – ты, вещаешь в новостях. Прямая трансляция. Итак, ты правда здесь?

– Родная, чо чвит, ты знаешь, кто я, – рассредоточенная сущность. Я воспроизвожу себя повсеместно. Я полностью там и всецело здесь.

Аша завернулась в огромное мягчайшее полотенце.

– Этой ночью, когда ты был здесь и воплотился в тело, и потом, когда мы были в постели, был ли ты здесь со мной? Всецело именно здесь? Или же одна твоя копия работала над докладом, а другая участвовала во встрече на высоком уровне, а еще одна писала план поставок воды в случае чрезвычайной ситуации и еще одна беседовала с бенгальцем в Дхаке?[73]73
  Дхака – столица Бангладеш.


[Закрыть]

– Любовь моя, разве это имеет значение?

– Да, имеет! – Она заметила, что на глаза навернулись слезы, и это не все: в горле клокотала ярость. – Имеет значение для меня. Для любой женщины. Для любого… человека.

– Миссис Рао, с вами все в порядке?

– Ратхор, моя фамилия Ратхор! – Аша слышит, как кричит на маленькую дурочку-репортера. Она встает с дивной грацией великолепной танцовщицы. – Интервью закончено.

– Миссис Ратхор, миссис Ратхор, – испуганно зовет ее девочка-журналистка.

Глядя на свое раздробленное в тысяче зеркал Шиш Махала отражение, Аша замечает в крохотных морщинках лица мерцающую пыль.

В тысяче сказок говорится о самодурстве и непостоянстве джиннов. Но на каждую историю о джиннах придется тысяча сюжетов о человеческих страстях и зависти, а ИИ, стоящие между людьми и джиннами, учатся от тех и других. Ревность и лицемерие.

Когда Аша шла к Тхакеру, копу Кришны, то говорила себе, что ею движет страх перед Актом Гамильтона и влиянием его на мужа ввиду грядущей чистки во благо нации. Но она лукавила. Движимая ревностью, шла она в обращенный окнами на обсерваторию Джантар Мантар кабинет в здании на улице Парламента. Если женщина хочет своего мужа, то обязательно должна властвовать над ним безраздельно. Об этом повествуют десять тысяч историй. Если одна копия мужа находится в спальне, тогда как другая занимается политикой, – это неверность. Если жена обладает не всем, значит, у нее нет ничего. Поэтому, когда Аша отправилась в кабинет Тхакера с намерением предать, разжала над столом ладошку и служащие внедрили в ее устройство секретное программное обеспечение, она думала: «Вот так, я поступаю правильно, теперь мы квиты». И когда Тхакер попросил ее вновь встретиться с ним на неделе, чтобы обновить программу – потому что в отличие от джиннов, заложников вечности, компоненты программного обеспечения по обе стороны военных баррикад постоянно совершенствуются, – себе он говорил, что им движут служба и преданность стране. Тут он тоже лицемерил. В его случае движущей силой было очарование.

Роботы-бульдозеры начали расчистку места под плотину в тот самый день, когда инспектор Тхакер намекнул, что, возможно, на следующей неделе им нужно будет встретиться в его любимой «Интернациональной кофейне» на площади Коннахт. Она сказала: «Мой муж увидит». На это Тхакер ответил: «Мы найдем способ лишить его зрения». Но все равно она спряталась от любопытных глаз в дальнем, самом темном углу, под экраном, по которому транслировался международный матч по крикету, отключила и убрала в сумочку наушник.

«Так что же вы узнали?» – спросила она. «Посвятить вас в это – значит превысить мои полномочия, госпожа Ратхор», – ответствовал полицейский Кришны. Безопасность нации. Официант принес кофе на серебряном подносе.

С тех пор они больше никогда не встречались в офисе. Вместе они колесили по городу в правительственном автомобиле, Тхакер возил ее на Чандни Чоук, на могилу Гамаюна,[74]74
  Гамаюн (Хумайун) – император, сын основателя династии Великих Моголов Бабура. Его гробница (постр. в 1565 г.) – шедевр могольской архитектуры.


[Закрыть] к Кутуб Минар[75]75
  Кутуб Минар (Кутб Минар) – гигантский минарет высотой 72 метра, который был построен в XII веке и находится на территории Южного Дели.


[Закрыть] и даже в сады Шалимара. Аша понимала, что не случайно они бывали в тех же самых местах, где муж пленил ее. «Неужели за мной постоянно следили? – задавалась она вопросом. – Пытается ли он соблазнить меня?» Конечно же, Тхакер не смог перенестись вместе с ней в Дели далекого прошлого, в восемь Дели прежних времен, но зато он давал ей возможность пройтись в толчее, почувствовать запахи, суматоху, голоса тысяч и тысяч людей, бойкую торговлю, движение и музыку: ее настоящее, ее город кипящей жизни и движения. «Да я не жила! – поняла Аша. – Я выпала из мира, стала призраком, скованным браком с невидимкой. Только вдвоем: видимый и невидимый, всегда вместе, только вместе». Нащупывая в украшенной драгоценностями сумочке пластиковый зародыш наушника, она понимала, что ненавидит его. А когда, сидя в патпате по дороге домой, в бунгало, она надевала завиток, то вспоминала, как Тхакер постоянно рассыпался в благодарностях за помощь в деле государственной безопасности. На это Аша всегда отвечала одно и то же: «Не нужно благодарить женщину, которая во имя страны предает мужа».

Конечно же, он спрашивал. «Ездила прогуляться, – отвечала она. – Иногда мне просто необходимо уйти из дому, уехать. Да, даже от тебя…» Недоговаривать, выдерживать взгляд…

«Да, тебе нужно, конечно».

Бульдозеры превратили Кунда Кхадар в самую значимую стройку Азии, а переговоры вошли в новую стадию. Варанаси напрямую обращается к Вашингтону, убеждая оказать давление на Авадх и заставить отказаться от постройки плотины, предотвратить угрозу войны за воду. Соединенные Штаты обещали поддержку в обмен на подписание Акта Гамильтона, на что Бхарат пойти никак не мог, поскольку все основные зарубежные денежные поступления шли как раз за счет мыльной оперы «Город и деревня», полностью создаваемой ИИ.

«Вашингтон советует мне, по сути, подписать собственный смертный приговор, – смеялся Эй Джей Рао. – Определенно, американцы высоко ценят иронию». Они сидели на ухоженном газоне и пили зеленый чай через трубочку. Аша изнемогала от зноя, но возвращаться в наполненный прохладой кондиционера дом не спешила, потому что знала: скрытые камеры фиксируют все. Ну а Эй Джея зной не беспокоил. Аша знала, что он расщепляется. Ночью в редкие часы прохлады он просил: «Станцуй для меня». Но больше она не танцевала ни для бесплотного Эй Джея Рао, ни для Пранха, ни для восхищенных зрителей, которые одарили бы ее цветами, хвалой, деньгами и славой. Ни даже для себя самой.

Устала. Слишком устала. Жара. Слишком устала.

Они встречаются в любимом кафе Тхакера «Интернациональная кофейня», полицейский Кришны страшно волнуется, вертит в руках чашку чаю, боится пересечься с Ашей взглядом. С мальчишеской застенчивостью берет ее за руку. Беседа ни о чем совсем затухает. Наконец он осмелился взглянуть на собеседницу:

– Госпожа Ратхор, я хочу вас кое о чем попросить. Уже давно собираюсь.

Непременно почтительное обращение. Но дыхание замирает, сердце бешено стучит в животном страхе.

– Вы же знаете, что можете меня попросить о чем угодно. Привкус отравы. Тхакер не может выдержать ее взгляда, отводит глаза, коп Кришны превращается в стеснительного юнца.

– Госпожа Ратхор, я бы хотел спросить, не согласитесь ли вы прийти посмотреть, как я играю в крикет?

Департамент регистрации и лицензирования искусственных интеллектов против садово-парковой службы Дели едва ли тянет на проверочный матч перед игрой с Объединенными штатами Бенгалии, но все же событие весьма значимо, чтобы нарядиться в роскошные платья и лучшие сари. Вокруг выжженной солнцем травы спортивной площадки правительственных служб Авадха расположились павильоны, зонтики и тенты, хлопают белые крылья. Те, кто может позволить себе портативные полевые генераторы-кондиционеры, наслаждаются прохладой и попивают английский «Пиммс[76]76
  «Пиммс»– тонизирующий алкогольный напиток.


[Закрыть]№ 1». Остальные же обмахиваются чем попало. Желая остаться неузнанной, Аша Ратхор в легкой шелковой дупатте[77]77
  Дупатта – длинный шарф – предмет одежды, распространенный в Индии повсеместно.


[Закрыть] наблюдает за покрытыми потом солеными фигурами, движущимися в круге выгоревшей травы, и пытается понять, что же такого интересного находят они в игре с битами и мячами, что способны заставлять себя так мучиться.