Текст книги "Девять драконов"

Автор книги: Майкл Коннелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)

7

У Ферраса на столе стоял кассовый аппарат из магазина «Фортуна», подключенный к ноутбуку. Босх положил на стол распечатки кадров с видеодиска и вопросительно взглянул на напарника:

– Что у нас здесь?

– Вот ходил в лабораторию к экспертам. Они закончили с кассой. На аппарате обнаружены отпечатки только самой жертвы. Я сейчас как раз собираюсь заглянуть в память аппарата. Могу сообщить тебе, что дневная выручка вплоть до дня убийства составляла меньше двухсот баксов. Жертве было нелегко платить ежемесячно дань в двести шестнадцать долларов, если твое предположение верно.

– Я принес кое-что новое. А как дела у криминалистов?

– Да, собственно, никак. Они все еще обрабатывают каждую… Ах да, тест на следы пороха на руках вдовы показал отрицательный результат. Но мы вроде и не ожидали другого.

Босх кивнул. Поскольку именно миссис Ли обнаружила тело мужа, то в соответствии со стандартной процедурой необходимо было проверить ее руки на наличие порохового нагара, дабы установить, не применяла ли она недавно огнестрельное оружие. Как и ожидалось, ответ пришел отрицательный. Босх мог теперь с абсолютной уверенностью вычеркнуть ее из списка подозреваемых, пусть даже изначально она и занимала в нем первое место.

– Сколь глубоко простирается память этой штуковины? – спросил Босх.

– Похоже, на целый год. Я тут вывел некоторые средние показатели. Так, валовой доход этого магазина был чуть ниже трех тысяч в неделю. Вычти отсюда накладные расходы, стоимость товара, страховку и прочее в таком роде – и получается, что при самом удачном стечении обстоятельств у бедолаги едва набиралось тысяч пятьдесят чистой прибыли в год. На это не особенно-то разживешься. Пожалуй, в том районе бизнесом заниматься еще опаснее, чем патрулировать улицы.

– Вчера его сын говорил, что доходы заметно упали в последнее время.

– Судя по твоим данным, не думаю, что они вообще были на высоте.

– Это сделки за наличный расчет. Он мог зарабатывать и другими способами.

– Возможно. Но если каждую неделю он выплачивал по две сотенных с мелочью дани, это усугубляло дело. Таким образом, можно считать, что потери были еще на десять штук больше.

Босх рассказал Феррасу о том, что он узнал от Чу, не забыв упомянуть и то, что ПАГ может помочь с идентификацией. Оба они сошлись на том, что расследование должно сосредоточиться на подозрительном азиате, запечатленном магазинной камерой наблюдения, то есть на сборщике дани для китайской триады. Оставалось еще также идентифицировать и допросить предполагаемого члена молодежной банды, вступившего в конфликт с Джоном Ли за неделю до убийства. Однако несоответствие между некоторыми обстоятельствами преступления и характерными признаками убийства из мести придавало этому варианту второстепенное значение.

Они приступили к изучению свидетельских показаний и другой объемистой документации, сопровождающей расследование каждого убийства. В десять часов прибыл Чу и сразу направился к столу Босха.

– Йи-линь еще не появлялась? – спросил он вместо приветствия.

Босх оторвал взгляд от своих бумаг.

– Что такое Йи-линь?

– Йи-линь, мать семейства, являющегося объектом нашего внимания.

До Босха дошло, что он даже не знает, как зовут жену жертвы. Ему стало не по себе. В сущности, он мало что знает об этом деле.

– Пока никто еще не приходил. А вы узнали что-нибудь?

– Я просмотрел нашу фотокартотеку. Этого типа там нет. Но мы продолжаем наводить справки.

– Да, вы постоянно это повторяете. Но что конкретно это означает?

– Это означает, что ПАГ имеет агентурную сеть внутри местной общины, и мы будем осторожно выведывать, что за человек занимался сбором дани и членом какого сообщества был мистер Ли.

– Сообщества? – переспросил Феррас. – У него вымогали деньги. Его членство состояло в том, что он был жертвой рэкетиров.

– Детектив Феррас, – терпеливо, словно в какой уже раз, ответствовал Чу. – Вы смотрите на это с типично западной точки зрения. Как я уже объяснял сегодня детективу Босху, мистер Ли скорее всего был пожизненно связан с триадой. На его родном диалекте это называется «куанг ци», что не имеет прямого перевода, но выражает принадлежность к определенной системе социальных отношений, и связь с триадами является ее составной частью.

Феррас взирал на Чу в молчаливом изумлении.

– Ну и ну, – произнес он наконец. – Не знаю, как у вас, а здесь мы называем это бредом собачьим. Убитый прожил здесь почти тридцать лет. Меня не заботит, как это называется в Китае. Здесь это называется вымогательством.

Босх любовался категоричной реакцией своего молодого напарника. Он уже почти собрался тоже ввязаться в стычку, когда зазвонил телефон на его столе.

– Босх слушает.

– Это Роджерс, дежурный. К вам два посетителя, оба по фамилии Ли. Они говорят, им назначено.

– Отправь их наверх.

– Уже.

Босх положил трубку.

– Ну вот, они уже поднимаются. Послушайте, как я собираюсь разыгрывать эту карту. Вы, Чу, ведите вдову в комнату для допросов, пройдитесь по ее показаниям и попросите их подписать. После этого я хочу, чтобы вы спросили ее о вымогательстве и о том человеке на видео. Покажите ей фотографию. И не позволяйте ей изображать дурочку. Она должна знать об этом. Ее муж, так или иначе, должен был обсуждать с ней свои проблемы.

– Вы будете удивлены, – сказал Чу, – но мужья вовсе не обязательно посвящают жен в подобные дела.

– Ну сделайте хотя бы то, что в ваших силах. Она может многое знать независимо от того, толковали они об этом с мужем или нет. А мы с Феррасом поговорим с сыном. Я хочу выяснить, платит ли он дань рэкетирам у себя, в Сан-Фернандо. Если так, то, может быть, там мы и арестуем нашего преступника.

Босх поднял голову и уже издалека увидел входящую в дверь миссис Ли. Но она была не с сыном. Она была с молодой женщиной. Босх поднял руку, чтобы привлечь ее внимание, а потом жестом пригласил подойти к нему.

– Чу, кто это с ней?

Чу повернулся и посмотрел на вошедших, однако никого не узнал. Когда обе приблизились, Босху показалось, что младшей было лет тридцать пять. Она имела азиатскую внешность. Со своими гладко зачесанными назад волосами она привлекала тонкой, сдержанной красотой. На ней были синие джинсы и белая блузка. Она шла, потупив взор, на полшага позади миссис Ли. Сначала Босх подумал, что это домашняя работница, служанка, исполняющая обязанности шофера, но человек, впустивший их, сказал, что обе носили фамилию Ли.

Чу заговорил с миссис Ли по-китайски. После того как она ответила, он перевел:

– Это Миа, дочь мистера и миссис Ли. Она привезла на машине свою мать, потому что Роберт Ли задерживается.

Новость эта порядком расстраивала планы Босха, и он недовольно покачал головой.

– Ничего себе! – воскликнул он, обращаясь к Чу. – Как получилось, что мы ничего не знаем о дочери?

– Мы не задали вчера нужных вопросов, – ответил тот.

– Не мы, а вы занимались этим. Спросите Миа, где она живет.

Молодая женщина, откашлявшись, подняла глаза на Босха.

– Я живу со своими отцом и матерью, – сказала она. – Вернее, жила до вчерашнего дня. Пожалуй, теперь я живу только с матерью.

Босх почувствовал себя сконфуженным, оттого что заранее предположил, будто она не говорит по-английски. Девушка же услышала и поняла его раздраженные слова по поводу своего появления.

– Извините. Просто нам необходима как можно более полная информация.

Он взглянул на двух своих коллег.

– Итак, нам потребуется расспросить Миа. Детектив Чу, действуйте по намеченному плану: проводите миссис Ли в комнату для допросов и пройдитесь по ее вчерашним показанием. Я поговорю с Миа, а ты, Игнасио, дождись прихода Роберта.

Он повернулся к Миа:

– Могли бы вы предположить, когда появится ваш брат?

– Он, вероятно, уже в пути, так как сказал, что к десяти выйдет из магазина.

– Из какого магазина?

– Из своего магазина в Сан-Фернандо.

– Хорошо, Миа, идемте со мной, а ваша матушка пойдет с детективом Чу.

Миа сказала что-то по-китайски своей матери, и обе последовали за Босхом к комнатам для допросов. Босх предварительно подхватил со стола рабочий блокнот и файл, содержащий распечатку с видеодиска. Феррас остался на месте.

– Гарри, ты хочешь, чтобы я один начал говорить с сыном, когда он придет?

– Нет, – ответил Босх. – Сначала зайди за мной. Я буду в комнате номер два.

Босх провел дочь убитого в маленькую комнатку без окон, со столом посредине. Они сели друг против друга, и Босх попытался придать лицу любезное выражение. Это было трудно. Утро начиналось с сюрпризов и экспромтов, а этого в ходе расследований он не любил.

– Итак, Миа, – произнес он. – Давайте начнем с самого начала. Я детектив Босх, назначенный ведущим следователем по делу об убийстве вашего отца. Примите мои соболезнования по поводу вашей утраты.

– Спасибо.

Она сидела, потупив взор.

– Не могли бы вы назвать мне ваше полное имя?

– Миа-линь Ли.

Ее персональные данные были явно вестернизированы: сначала шло собственно имя, потом – фамилия. Однако она не взяла в полном смысле западное имя, как ее брат и отец. Босх не знал, связано ли это с тем, что мужчинам полагалось интегрироваться в западное общество, тогда как женщины должны были держаться от него в стороне.

– Дата вашего рождения?

– Четырнадцатое февраля тысяча девятьсот восьмидесятого.

– День святого Валентина.

Босх улыбнулся. Он сам не знал почему. Он просто старался наладить отношения. Потом задался вопросом, отмечался ли когда-либо в Китае День святого Валентина. Продолжая размышлять по этому поводу, он произвел в уме вычисления. Оказалось, что Миа, несмотря на присущую ей привлекательность, выглядела старше своих лет, ведь она была всего лишь несколькими годами старше брата Роберта.

– Вы приехали сюда со своими родителями? Когда это было?

– В тысяча девятьсот восемьдесят втором.

– Вам было всего два года.

– Да.

– И ваш отец открыл тогда здесь магазин?

– Он его не открывал. Он его купил у прежнего владельца и переименовал в «Фортуну». До этого магазин назывался по-другому.

– Понятно. Есть ли в семье еще братья или сестры, кроме вас и Роберта?

– Нет, только мы.

– Так, хорошо. Вы сказали, что проживаете с родителями. Как долго?

Она на мгновение подняла на него взгляд и снова опустила.

– Всю жизнь. Кроме примерно двух лет.

– Вы были замужем?

– Нет. Какое это имеет отношение к убийце моего отца? Ведь вам надо искать убийцу?

– Простите, Миа, но пока я просто стараюсь получить кое-какую базовую информацию, а затем – да, я отправлюсь на поиски убийцы. Вы говорили с вашим братом? Он рассказал вам, что я знал вашего отца?

– Он сказал, что вы с ним однажды встречались. Вы даже не были по-настоящему знакомы. Это не означает знать человека.

– Вы правы, – кивнул Босх. – Это, несомненно, было преувеличение. Я не был с ним знаком, но из-за той ситуации, в которой я с ним… повстречался, мне кажется, что я все-таки немного знал его. Я хочу найти его убийцу, Миа. И найду. Мне просто нужно, чтобы вы и ваша семья помогли мне чем можете.

– Я понимаю.

– Не утаивайте ничего, так как никогда не известно, что может помочь в расследовании.

– Не буду.

– Итак, чем вы зарабатываете на жизнь?

– Я забочусь о своих родителях.

– Вы имеете в виду, дома? Вы сидите дома и заботитесь о родителях?

При этих словах она подняла взор и посмотрела ему прямо в глаза. Ее зрачки были такими темными, что было трудно прочесть в них что-нибудь.

– Да.

Босх понял, что, вероятно, вторгся в пределы каких-то культурных традиций и норм поведения, совсем не осознавая этого. Миа как будто прочла его мысли.

– Это такая традиция в моей семье – дочь заботится о своих родителях.

– Вы ходили в школу?

– Да, и проучилась два года в университете, но потом вернулась домой. Я готовлю, убираю и веду хозяйство. Брат тоже с нами живет, хотя он хочет переехать и жить отдельно.

– Но на вчерашний день все вы жили вместе.

– Да.

– Когда вы в последний раз видели своего отца живым?

– Когда он собирался на работу вчера утром. Он уходит примерно в половине девятого. Я приготовила ему завтрак.

– А ваша мать вышла из дома тогда же?

– Да, они всегда уходят вместе.

– А потом ваша мать вернулась, во второй половине дня?

– Да, я готовлю ужин, и она за ним приходит. Каждый день.

– Во сколько она пришла домой вчера?

– Она пришла домой в три часа, как всегда.

Босх знал, что семья живет в той части района Уилшир, которая называется Ларчмонт, [4]4
  Спокойный престижный квартал; расположен в одном из старейших и наиболее исторически значимых районов Лос-Анджелеса.


[Закрыть]и по меньшей мере в получасе езды от магазина.

– Сколько времени прошло вчера, перед тем как она взяла ужин и отправилась обратно в магазин?

– Она пробыла дома примерно полчаса, а потом ушла.

Босх кивнул. Все согласовывалось с рассказом матери, хронометражем и всем тем, что им было уже известно.

– Миа, не говорил ли ваш отец, что опасается кого-то на работе? Например, покупателя или кого-то еще?

– Нет, мой отец был очень сдержанным. Он не говорил дома о работе.

– Ему нравилось жить в Лос-Анджелесе?

– Нет, не думаю.

– Почему?

– Он хотел уехать домой, в Китай, но не мог.

– Почему?

– Потому что когда уезжаешь, уже никогда не возвращаешься. Они уехали, когда должен был родиться Роберт.

– Вы хотите сказать, что ваша семья уехала из Китая из-за Роберта?

– В нашей провинции можно иметь только одного ребенка. У них уже была я, и мать не хотела отдавать меня в сиротский приют. Но отец хотел сына, и когда мать забеременела, мы переехали в Америку.

Босх не знал всей специфики китайской политики в отношении контроля за рождаемостью, но был осведомлен о ней в общих чертах. Это был план сдерживания роста населения, приведший к тому, что особо приветствовалось рождение мальчиков. Новорожденных девочек часто отправляли в приют, а то и куда похуже. Вместо того чтобы отказаться от Миа, супруги Ли предпочли покинуть страну и перебраться в США.

– Значит, ваш отец постоянно сожалел о том, что не смог остаться с семьей в Китае?

– Да.

Босх решил, что собрал достаточно сведений по этому вопросу. Он раскрыл папку и вынул оттуда распечатку изображения неизвестного мужчины с видеодиска. Положил его перед девушкой.

– Кто это, Миа?

Прищурившись, она стала всматриваться в зернистую картинку.

– Это он убил моего отца?

– Пока не знаю. Вы уверены, что не узнаете этого человека?

– Уверена. Кто он?

– Мы скоро выясним. Ваш отец говорил когда-нибудь о триадах?

– О триадах?

– О том, что вынужден им платить.

Этот вопрос ее заметно разволновал.

– Я ничего об этом не знаю.

– Вы ведь говорите по-китайски?

– Да.

– Вы никогда не слышали, чтобы ваши родители это обсуждали?

– Нет, не было такого.

– О'кей, Миа, тогда, думаю, мы можем на этом закончить.

– Могу я отвезти свою мать домой?

– Как только детектив Чу закончит с ней беседу. Как по-вашему, что будет теперь с магазином? Им будут заниматься ваши мать и брат?

Она покачала головой:

– Я думаю, его закроют. Моя мать будет работать в магазине моего брата.

– А вы, Миа? Для вас при этом что-нибудь изменится?

Наступила долгая пауза. Миа молча размышляла над вопросом Босха, так, словно еще не думала о каких-либо переменах в сложившемся образе жизни.

– Не знаю, – промолвила она наконец. – Возможно.

8

Тем временем в другой комнате для допросов Чу уже закончил свою беседу с миссис Ли. Роберт Ли так и не появился. Феррас же сказал, что тот позвонил и сообщил, что не сможет отлучиться из магазина, поскольку заболел его управляющий.

На два часа было назначено вскрытие. Проводив обеих женщин до дверей лифта, Босх взглянул на часы и решил, что еще успеет съездить в Сан-Фернандо поговорить с сыном убитого и затем, в соответствии с графиком, попасть в ведомство судмедэксперта. Тем более что ему не обязательно было присутствовать у патологоанатома на предварительных процедурах.

Было решено, что Феррас останется в отделе, чтобы поработать над пришедшими из лаборатории данными судебной экспертизы, а Босх и Чу отправятся в Сан-Фернандо и поговорят с Робертом Ли.

Босх сидел за рулем своего старенького, намотавшего уже двести двадцать тысяч миль «краун-вика». Кондиционер работал, но лишь едва-едва. По мере их приближения к Сан-Фернандо температура неуклонно возрастала, и Босх жалел, что, садясь в машину, не снял пиджак.

Чу первым нарушил молчание, доложив, что миссис Ли подписала свои свидетельские показания и ничего больше к ним не прибавила. Она не узнала человека с видеодиска и утверждала, что ничего не слышала о платежах триаде. Затем Босх изложил то, что сумел выудить у Миа-линь Ли, и попросил Чу рассказать о традиции, согласно которой взрослая дочь должна находиться дома и ухаживать за родителями.

– Это судьба китайской Золушки, – пояснил Чу. – Она сидит дома и занимается стряпней, уборкой и прочими домашними делами. Практически выполняет роль прислуги при своих родителях.

– Они не хотят, чтобы дочери выходили замуж и уходили из дому?

– Конечно, не хотят, приятель, – это же дармовая рабочая сила. С какой стати им хотеть, чтобы дочери вступали в брак? Тогда придется нанимать и служанку, и повара, и шофера. А так они все это имеют в одном лице и бесплатно.

После этого некоторое время Босх вел машину в молчании, размышляя над жизнью, которую ведет Миа-линь. Вряд ли со смертью ее отца как-то изменится характер семейных отношений. Ведь все равно надо будет заботиться о матери.

И тут он вспомнил еще кое-что.

– Она сказала, что семья, по всей вероятности, теперь закроет магазин и будет держать только один – тот, что в Сан-Фернандо.

– Та лавка все равно не приносила дохода, – обронил Чу. – Возможно, удастся продать ее кому-то в том районе и выручить немного денег.

– Для почти тридцати лет трудов не очень-то впечатляющий итог.

– Судьбы китайских иммигрантов не всегда складываются счастливо, – заметил Чу.

– А вы, Чу? Вы добились успеха?

– Я не иммигрант. Иммигрантами были мои родители.

– Были?

– Моя мать умерла молодой. Отец был рыбаком. Однажды его баркас вышел в море и не вернулся.

Босха поразила та небрежная, прозаичная манера, в которой Чу поведал ему свою семейную трагедию, а потому он сосредоточился на управлении автомобилем. Ситуация на дороге была сложной, и им потребовалось сорок пять минут, чтобы добраться до района Шерман-Оукс. Магазин «„Фортуна“ – напитки и деликатесы» находился на бульваре Сепульведа, в одном квартале к югу от бульвара Вентура. В общем-то это был довольно престижный район многоквартирных домов и кондоминиумов, примыкающий к фешенебельным резиденциям, расположившимся на склоне холма. Это было весьма удачное место для торговой точки, но, похоже, с парковочными местами вокруг него не все было отлажено. Босх с трудом отыскал свободное местечко у пожарного гидранта. Он опустил солнцезащитный щиток с прикрепленной к нему карточкой, снабженной полицейскими опознавательными знаками, и вышел из машины.

Ранее, по дороге в Сан-Фернандо, Босх и Чу разработали план действий. Оба не сомневались в том, что если кто-то, кроме старого Ли, и знал о платежах триаде, то скорее всего это был его сын и партнер по бизнесу Роберт. Почему он не признался в этом накануне, оставалось главным вопросом.

Магазин «„Фортуна“ – напитки и деликатесы» в очень многом отличался от своего филиала в Южном Лос-Анджелесе. Он был, наверное, раз в пять больше и по многим признакам являлся заведением высокого класса, вполне соответствуя здешнему элитному окружению.

Здесь было небольшое кафе, функционировавшее в режиме самообслуживания. Стеллажи с напитками были снабжены табличками с указанием сортов вин и регионов их происхождения, а в глубине торгового зала стояли штабеля галлоновых емкостей. Холодильники, оборудованные подсветкой, имели открытые полки вместо стеклянных дверей. Ряды с деликатесами и прилавки с холодными и горячими закусками были заполнены посетителями, выбирающими свежие стейки из мяса и рыбы, полуфабрикаты, мясной рулет или ребрышки-гриль. В общем, Босх мог с полным основанием заключить, что сын не только перенял бизнес отца, но и повысил его статус.

Здесь было два контрольно-кассовых прилавка, и Чу спросил женщину, сидевшую за одним из них, где можно найти Роберта Ли. Она указала ему в сторону двойных дверей. За ними оказалось складское помещение, все стены его были уставлены полками трехметровой высоты, а в одном из проемов между ними находилась дверь с надписью «Офис». Босх постучал, и дверь тотчас отворилась. На пороге стоял Роберт Ли.

Похоже, он был удивлен их появлением.

– Входите, детективы, – пригласил он. – Я искренне прошу прощения за то, что не смог приехать к вам сегодня. Мой заместитель заболел, и я не мог оставить магазин без присмотра. Еще раз прошу меня извинить.

– Не стоит волноваться, – успокоил Босх. – Мы всего лишь занимаемся поисками убийцы вашего отца.

Босх хотел спровоцировать парня, заставить его оправдываться. Допрос на его собственной территории давал молодому человеку определенное преимущество. Босх же рассчитывал внести в ситуацию немного дискомфорта. Если бы Ли занял оборонительную позицию, то стал бы более обходительным и податливым.

– Что же, мне очень жаль, что так получилось. Я думал, от меня требуется всего лишь подписать свои показания.

– У нас есть ваши показания, но тут все несколько сложнее – дело не только в том, чтобы поставить свою подпись на бумаге, мистер Ли. Идет уголовное расследование. Обстоятельства постоянно меняются. Поступает новая информация.

– Могу лишь еще раз принести свои извинения. Присаживайтесь, пожалуйста. Простите за то, что принимаю вас в такой тесноте.

Офис действительно не отличался просторностью, и Босх наметанным глазом сразу определил, что Ли делит его с кем-то еще. У правой стены бок о бок стояли два письменных стола. При них были два кресла и еще пара складных стульев – вероятно, для торговых представителей и претендентов на рабочие места.

Ли снял трубку со стоящего на столе телефона, набрал номер и распорядился, чтобы его не беспокоили. Затем приглашающим жестом он дал понять, что готов приступить к разговору.

– Во-первых, я немного удивлен тем, что вы сегодня работаете, – начал Босх. – Только вчера застрелили вашего отца.

Ли кивнул с мрачной торжественностью.

– Увы, но у меня даже нет времени на скорбь по отцу. Я должен практически все время заниматься управлением бизнесом, иначе потеряю его.

Босх кивнул и сделал знак Чу, призывая того перенимать инициативу. Пока он уточнял с Ли детали его показаний, Босх осматривал кабинет. На стене над столами висели оправленные в рамки лицензии от штата, диплом Ли об окончании в 2004 году бизнес-школы в Университете Южной Калифорнии и похвальная грамота Американской ассоциации бакалейщиков за лучший вновь открытый магазин 2007 года. Были здесь также окантованные фотографии Ли в обществе Томми Ласорда, бывшего менеджера бейсбольной команды «Доджерс», а также Ли-подростка на ступенях статуи Тиан Тан Будды в Гонконге. Босх узнал эту тридцатиметровую бронзовую фигуру, известную еще под названием Большой Будда, так как ему довелось как-то раз посетить вместе с дочерью остров Лантау и взглянуть на нее.

Босх протянул руку и поправил покосившуюся рамку с университетским дипломом. Проделывая это, он обратил внимание на то, что Ли окончил факультет бизнеса с отличием. Некоторое время он размышлял, представляя, как Роберт уезжает учиться в университет с намерением впоследствии перенять у отца бизнес и поднять на новый уровень. А тем временем его старшая сестра бросает учебу и возвращается домой, чтобы застилать постели.

Ли не внес никаких изменений в свои показания и расписался в нижней части каждой страницы. Закончив, он поднял взгляд на висящие над дверью часы, полагая, что на том общение с полицией естественным образом завершилось.

Но это было отнюдь не так. Теперь настала очередь Босха. Он раскрыл свой атташе-кейс, извлек оттуда распечатку портрета рэкетира, взимавшего дань со старшего Ли, и протянул ее Роберту.

– Расскажите мне об этом человеке.

Ли взял снимок и принялся его рассматривать, напряженно, сдвинув брови.

Босх знал: люди делают так, стараясь показать, что они изо всех сил сосредоточиваются на предмете, но обычно это было лишь маскировкой чего-то другого. Босх был более чем уверен в том, что парень в течение последнего часа получил звонок от матери и уже заранее знал, что ему покажут распечатку. Что бы теперь Ли ни ответил, Босху было ясно, что тот не будет искренен.

– Ничего не могу вам сказать, – произнес Ли через несколько секунд. – Я не узнаю этого человека. Я никогда его не видел.

Он протянул фотографию Босху, но тот явно не собирался брать ее.

– Но вы знаете, кто это такой, не правда ли?

Это прозвучало не как вопрос, а как утверждение.

– Нет, я действительно не знаю, – с легким раздражением сказал Ли.

Босх усмехнулся, но в этой усмешке не было ни теплоты, ни юмора.

– Мистер Ли, ваша мать позвонила вам и просветила вас на сей счет?

– Нет.

– Вы же знаете, мы можем проверить телефонные звонки.

– Ну, пусть даже так. Что с того? Она не знает, кто это, равно как и я.

– Вы ведь хотите, чтобы мы нашли человека, убившего вашего отца, не так ли?

– Конечно! Что за вопрос!

– Это вопрос, который я задаю, когда вижу, что кто-то что-то от меня утаивает, а это…

– Как вы смеете!

– …весьма затрудняет проведение моего расследования.

– Я ничего от вас не утаиваю! Я не знаю этого человека. Я не знаю его имени, и я никогда не видел его прежде! Это правда, черт возьми!

Лицо Ли вспыхнуло. Босх немного выждал, а потом спокойно продолжил:

– Возможно, вы говорите правду. Не исключено, вы не знаете его имени и никогда его прежде не видели. Но вы знаете, кто он такой, Роберт, и вполне осведомлены о том, что ваш отец платил рэкетирам. Полагаю, и вы тоже. Если вы опасаетесь того, что, говоря с нами, навлечете на себя какую-то опасность, то мы в состоянии обеспечить вам защиту.

– Безусловно, – поддержал его Чу.

Ли покачал головой и улыбнулся, как человек, не способный поверить в то, что он действительно оказался в такой ситуации. Дыхание его заметно участилось.

– Мой отец только что умер… был убит. Можете вы оставить меня в покое? Почему меня подвергают травле? Я тоже превращаюсь в жертву!

– Я бы, конечно, давно уже оставил вас в покое, Роберт, – сказал Босх. – Но если мы не найдем виновного, то никто другой этого не сделает. Вы хоть понимаете это?

Ли, похоже, взял себя в руки и кивнул в знак согласия.

– Послушайте, – продолжил Босх. – У нас уже имеются подписанные вами показания. Ничто сказанное вами не выйдет за пределы этой комнаты. Никто никогда не узнает то, что вы нам расскажете.

Босх протянул руку и постучал пальцами по фотографии, по-прежнему остававшейся в руках Ли.

– Тот, кто убил вашего отца, вынул диск из видеокамеры, установленной в глубине торгового зала магазина, но оставил старые диски, не подозревая того, что был запечатлен на них. Он забрал деньги у вашего отца ровно за неделю до убийства. Величина дани составляла двести шестнадцать долларов. Этот человек – член триады, и, я думаю, вы это знаете. Мы очень надеемся на вашу помощь, Роберт. Никто, кроме вас, не может это сделать.

Босх ждал. Ли положил фотографию на стол и потер свои вспотевшие ладони о джинсы.

– Ладно, хорошо, мой отец платил триаде, – признался он.

Босх медленно выдохнул. Ведь только что расследование все-таки сдвинулось с места. Теперь главное – не спугнуть Ли, дать ему договорить.

– Как долго? – спросил он.

– Я не знаю, всю жизнь… всю мою жизнь, как я понимаю. Так было всегда. Просто для него это входило в понятие «быть китайцем». Положено платить – вот и все.

Босх кивнул.

– Спасибо, Роберт, за то, что вы рассказали. Итак, вчера вы сообщили, что, несмотря на переход к режиму экономии, дела в магазине шли неблестяще. Вы не знаете, не было ли у вашего отца задолженностей по этим выплатам?

– Не знаю, может быть. Он мне не говорил. Мы по-разному смотрели на эти вещи.

– Что вы имеете в виду?

– Я считал, что не следует платить, и говорил ему это тысячу раз. Ведь здесь Америка, и никто не обязан им платить.

– Но он все равно платил.

– Да, каждую неделю. Он просто был человеком старой закалки.

– Значит, они здесь ничего от вас не имеют?

– Нет.

– Роберт, нам нужна полная…

– Я не платил, потому что за меня платил он. Теперь я уже и не знаю, что будет.

Босх наклонился к нему.

– Вы хотите сказать, что ваш отец платил за оба магазина?

– Да.

Ли сидел опустив глаза и смотрел в стол. Он снова вытер руки о джинсы.

– Двойной платеж – дважды по сто восемь – означал взнос за оба магазина.

– Верно. На прошлой неделе.

Ли кивнул, и Босху показалось, что он увидел навернувшиеся на глазах слезы. Тем не менее надо было переходить к следующему вопросу, самому важному:

– А что произошло на этой неделе?

– Я не знаю.

– Но у вас же есть догадки, Роберт?

Молодой человек снова кивнул.

– Оба магазина несут убытки. Мы развернулись в неподходящее время – как раз перед экономическим спадом. Только банки получают помощь от правительства, а мы – нет. Мы вообще чуть не потеряли все. Я говорил ему… Я говорил отцу, что мы просто не можем больше платить. Я говорил ему, что мы платим неизвестно за что и непременно потеряем магазины, если не перестанем платить.

– Он согласился прекратить выплаты?

– Он этого не сказал. Он вообще промолчал. Для меня это означало, что он будет платить до тех пор, пока мы совсем не разоримся. Ведь эти еженедельные платежи превышали сумму в восемьсот долларов в месяц, а это очень много для такого бизнеса, как наш. Мой старик… он думал, если найдет другие способы…

– Другие способы чего, Роберт?

– Другие способы экономии. Он был одержим идеей отловить магазинных ворюг. Он думал, что если пресечь кражи, то это существенно изменит дело. Он был из другого времени. Он действительно не понимал.

Босх откинулся на спинку кресла и посмотрел на Чу. Они совершили прорыв, вызвали Ли на откровенность. Теперь настала очередь Чу развить успех путем постановки специфических вопросов, связанных с триадами.

– Роберт, вы очень нам помогли, – начал Чу. – Я хочу задать вам несколько вопросов в связи с этим человеком на фотографии.

– Я сказал правду. Я не знаю, кто это. Я никогда в жизни его не видел.

– Хорошо, пусть так, но ваш отец когда-нибудь говорил с вами о нем? Ну, когда вы обсуждали эти подати?

– Этот человек никогда не называл своего имени. Он просто выражал опасение в том, что ему придется познать горечь разочарования, если мы, да пусть простят его за столь невероятное предположение, перестанем платить.

– Ваш отец когда-нибудь упоминал название триады, получавшей дань?

Ли покачал головой:

– Нет, он никогда… постойте, да, однажды он сказал. Это было что-то связанное с ножом. Как будто бы название происходило от ножа или чего-то в этом роде. Но я его не помню.