Текст книги "Девять драконов"

Автор книги: Майкл Коннелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

25

Босх и Мэделин обычно совершали экскурсии на Пик в вагончике канатной дороги, напоминавшей Босху лос-анджелесский фуникулер, курсирующий по маршруту «Полет Ангелов». Здесь же, у подножия Пика, рядом со зданием суда, располагался маленький парк, где его дочь любила гулять и развешивать тибетские молитвенные флажки. [8]8
  Согласно буддийской традиции, вывешивание флагов равносильно чтению мантр и молитв; это приносит удачу, хранит путешественников от напастей и благоприятно воздействует на окружающую местность.


[Закрыть]Эти разноцветные кусочки ткани весело трепыхались на ветру, словно белье на веревке. Мэделин объясняла Босху, что вывешивание такого флажка лучше, чем зажигание свечи в церкви, потому как эти лоскутики полощутся снаружи и символизируемые ими добрые намерения и пожелания разносятся ветром далеко и по всем направлениям.

Сейчас было не время вывешивать флажки. Дойдя до стоянки, они забрались в «мерседес» Суна и тронулись вниз, к району Ван Чаи. Гарри заметил, что одно из ответвлений дороги, по которой они ехали, приведет их прямиком к дому, где проживают Элеонор и Мэдди.

Он наклонился к сидящим впереди спутникам.

– Элеонор, давай сначала проедем мимо вашего дома.

– Зачем?

– Я забыл попросить тебя кое-что захватить. Паспорт Мэделин. И твой тоже.

– Зачем?

– Затем, что ее спасение – это только поддела. Я хочу, чтобы вы обе пожили в другом месте, пока все это не закончится.

– А как долго это продлится? – повернулась к нему Элеонор.

Босх явственно увидел в ее глазах обвинение. Ему хотелось избежать всех этих посторонних эмоций – сейчас в центре внимания должно быть спасение их дочери.

– Я не знаю, как долго. Просто давай возьмем паспорта, на тот случай если потом не будет времени.

Элеонор повернулась к Суну и стала резко что-то говорить ему по-китайски. Тот немедленно съехал на обочину и остановился. Потока машин за ними не было – для этого было слишком рано. Элеонор снова обратилась к Босху и решительно посмотрела ему в лицо.

– Хорошо, мы заедем за паспортами, – явно с трудом сдерживая эмоции, проговорила она. – Но если нам придется скрываться, то ни на минуту не воображай, что мы куда-то поедем вместе с тобой.

Босх кивнул. Ему было довольно и одной только этой уступки с ее стороны.

– Тогда, может, не помешает собрать пару сумок и уложить в багажник.

Она отвернулась, не удостоив его ответом. Тогда к ней повернулся Сун и заговорил по-китайски. Она ответила ему кивком, и они продолжили свой путь. Босху стало ясно, что она выполнит его просьбу.

Пятнадцать минут спустя Сун остановился перед двумя башнями-близнецами, прозванными местными «палочками для еды». Элеонор, не произнесшая за последние пятнадцать минут ни слова, решила протянуть пассажиру на заднем сиденье оливковую ветвь мира.

– Хочешь подняться со мной? Можешь сделать себе кофе, пока я буду собирать вещи. По-моему, кофе тебе не повредит.

– Кофе – это хорошо, но у нас нет вре…

– У меня растворимый.

– Тогда так и сделаем.

Сун остался в машине, а они направились к дому. «Палочки для еды» представляли собой две соединенные между собой башни овального сечения на горном склоне, возносившиеся над Хэппи-Вэлли на семьдесят три этажа. Это было самое высокое жилое здание во всем Гонконге – оно своего рода доминанта городского ландшафта. Элеонор и Мэделин переехали в эту квартиру шесть лет назад вскоре после прибытия в Гонконг из Лас-Вегаса.

Поднимаясь в скоростном лифте, Босх инстинктивно ухватился за поручень. Было неприятно осознавать, что под ногами лифтовая шахта в сорок четыре этажа глубиной.

Дверь лифта отворилась в маленький холл, ведущий к четырем квартирам, Элеонор отперла первую дверь направо.

– Кофе в шкафчике над мойкой. Я быстро.

– Хорошо. Хочешь чашечку?

– Нет, я выпила кофе в аэропорту.

Они вошли в квартиру, и Элеонор удалилась в спальню, а Босх прошел в кухню и стал готовить себе кофе. Он увидел кружку с надписью «Лучшая мама на свете» и выбрал ее. Кружка была расписана уже давно, и после многократного мытья в посудомоечной машине надпись изрядно поблекла.

Когда он вышел из кухни, прихлебывая бодрящий напиток, глазам его предстала живописная панорама. Квартира выходила окнами на запад, и из нее открывался потрясающий вид на Гонконг и гавань. Изредка бывая здесь, Босх не уставал любоваться этой картиной. Чаще же всего, приезжая сюда, он встречал свою дочь в вестибюле либо у школы после занятий.

Громадный белый круизный лайнер двигался через гавань в открытое море. Босх наблюдал за ним некоторое время, а потом увидел столь значимый для них логотип «Кэнон», размещенный на крыше здания в Цзюлуне. И это еще раз косвенно напомнило Гарри о его миссии. Босх двинулся по коридору на поиски Элеонор. Он нашел ее в спальне их дочери: плача, она собирала вещи в рюкзак.

– Не знаю я, что взять. Не представляю, сколько времени мы будем отсутствовать и что ей понадобится. Я даже не уверена, увидим ли мы ее когда-нибудь.

Плечи ее вздрагивали, и слезы текли по щекам. Босх положил руку ей на плечо, но женщина тотчас ее сбросила. Она не желала принимать от бывшего мужа никаких утешений. Резко застегнув молнию на рюкзаке, Элеонор вышла и унесла его с собой. Босх, оставшись в одиночестве, принялся оглядывать комнату.

Все горизонтальные поверхности здесь были заставлены подарками и сувенирами из поездок Мэдди в Лос-Анджелес и другие места. На стенах висели афиши фильмов и музыкальных групп. Столик в углу был завален шляпами, масками и переплетениями бус. Многочисленные мягкие игрушки, сохранившиеся с детских лет, сгрудились у подушек в изголовье кровати. Босху казалось, что, находясь в этой комнате без приглашения, он бесцеремонно вторгается в личный мир своей дочери.

На маленьком письменном столе стоял открытый ноутбук. Босх легонько ударил по клавише пробела, и через несколько мгновений экран ожил. В качестве «хранителя экрана» у дочери служило фото, сделанное в ее последний приезд в Лос-Анджелес: цепочка серфингистов, балансирующих на своих досках в ожидании очередной волны. Босх вспомнил, что тогда они ездили в Малибу, позавтракать в местечке под названием Мармелад, а потом наблюдали за серфингистами с ближайшего пляжа.

С компьютерной мышью соседствовала маленькая коробочка из резной кости. Она напомнила Босху резную рукоятку ножа, найденного им в сумке Чанга. У коробочки был такой вид, словно в ней предполагалось хранить что-то важное – например деньги. Он открыл ее и обнаружил там только резных нефритовых обезьянок на красном шнурке. Вынув эту причудливую гирлянду, Босх поднял ее повыше, чтобы рассмотреть. Она была не более двух дюймов длиной, и на конце ее имелось маленькое серебряное колечко, предназначенное, видимо, для того, чтобы можно было куда-то ее прикрепить.

– Ты готов?

Босх обернулся. В дверях стояла Элеонор.

– Я готов. Что это, серьга?

Элеонор подошла ближе, пригляделась.

– Нет, дети цепляют такие штуки на телефоны. Их можно купить на нефритовом рынке в Цзюлуне. У многих телефоны совершенно одинаковые, поэтому они и обвешивают их подобными штучками.

Босх кивнул и положил нефритовую подвеску обратно в костяную коробочку.

– Они дорогие?

– Нет, это дешевый нефрит. Стоит такая штука примерно один американский доллар, и дети то и дело их меняют. Пошли.

Босх в последний раз обвел взглядом кукольные владения своей дочери и уже на выходе прихватил с кровати подушку и сложенное одеяло.

– Возможно, она будет изнурена и захочет спать, – пояснил Босх, встретив удивленный взгляд Элеонор.

Стоя в лифте, Босх пытался удержать под мышкой с одной стороны подушку с одеялом, пахнущие шампунем его дочери, а с другой – один из рюкзаков.

– Ты взяла паспорта? – спросил Босх.

– Взяла, – ответила Элеонор.

– Можно спросить тебя кое о чем?

– О чем?

Казалось, он внимательно рассматривает аппликации лошадок на одеяле.

– Насколько ты доверяешь Суну Йи? После того как мы обзаведемся пушкой, стоит ли ему оставаться с нами?

– Я уже сказала: тебе не надо насчет него беспокоиться, – без колебаний ответила Элеонор. – Я полностью ему доверяю, и он останется с нами. Он останется со мной.

Босх кивнул. Элеонор подняла взгляд на цифровой дисплей, информирующий о номерах проезжаемых этажей.

– Я доверяю ему на все сто, – добавила она. – И Мэдди тоже.

– Каким образом Мэдди…

Он осекся. Он вдруг понял, что она имеет в виду. Сун был тем самым мужчиной, о котором говорила Мэделин. Они с Элеонор были вместе.

– Теперь ты понял? – спросила она.

– Да, я понял, – ответил он. – Но ты уверена, что Мэделин ему доверяет?

– Да, уверена. Если она говорила тебе что-то другое, то, значит, просто старалась завоевать твою симпатию. Она девочка, Гарри. Она знает, как манипулировать людьми. Признаю, ее жизнь была немного… нарушена моей связью с Суном Йи. Но она видела от него лишь проявления доброты и уважения. Ревность у нее пройдет. Если мы ее вернем, конечно.

Сун Йи ждал их с машиной на подъездном круге перед зданием. Гарри и Элеонор положили рюкзаки в багажник, но подушку и одеяло Босх забрал с собой на заднее сиденье. Сун завел мотор, и они поехали дальше вниз по Стаббз-роуд в Хэппи-Вэлли, направляясь в Ван Чаи.

Босх старался выкинуть из головы разговор в лифте. Бесполезно было сейчас думать об этом – вряд ли это поможет в деле спасения Мэделин. Но было трудно контролировать свои чувства. Тогда, в Лос-Анджелесе, дочь поведала ему, что у Элеонор есть мужчина. Да и у него самого со времен их развода бывали женщины. Но оказаться с этой реальностью лицом к лицу здесь, в Гонконге, – совсем другое дело. И вот сейчас он ехал вместе с женщиной, которую в каком-то смысле до сих пор продолжал любить, и ее новым мужчиной. Принять это было нелегко.

Гарри, бросив взгляд через спинку сиденья на Суна, какое-то время приглядывался к тому, как тот держится. Чувствовалось, что этот человек не был здесь просто статистом, наемным телохранителем. Для него тоже на карту было поставлено что-то личное. Таким образом, это делало его ценным участником предстоящей операции. Если его дочь может доверять этому человеку, значит, и Босх может. Остальное же он сумеет не принимать во внимание.

Словно почувствовав на себе его взгляд, Сун обернулся и тоже посмотрел на Босха. И хотя глаза его были заслонены темными очками, Босх мог с уверенностью сказать: Сун оценил ситуацию и понял, что отныне между ними нет неясностей.

Босх кивнул ему. Не то чтобы одобрительно. Это было просто молчаливое послание. Уведомление, что он понимает: все они находятся в одной лодке.

26

Ван Чаи был одним из тех районов Гонконга, в котором жизнь никогда не замирала с наступлением ночи. Здесь все может произойти и все можно купить – надо лишь назначить подходящую цену. Буквально все. Босх знал, что, если ему понадобится не обычный ствол, а, скажем, некая замысловатая стрелялка с лазерным прицелом, он сможет реализовать это свое желание. Разумеется, наличествовало и многое другое – например, наркотики или обилие всякого рода женщин, в чем без особого труда можно было бы убедиться, посетив стриптиз-бары и музыкальные клубы на Локхарт-роуд.

Было восемь тридцать, и уже полностью рассвело, когда они въехали на эту веселую улицу. Многие клубы все еще работали; шторки прикрывали свет в окнах, но неоновые огни рекламы ярко горели над ними в дымном воздухе. На улице было влажно и душно. Изломанные отражения неоновых огней причудливо отражались в мостовой и ветровых стеклах выстроившихся у обочин такси.

Стояли на своих постах зазывалы и вышибалы, а на табуретках сидели торговки, приглашая пешеходов и автомобилистов уделить внимание их товару. Мужчины в местами помятых костюмах, с походкой, несколько расшатанной, скорее всего вследствие злоупотребления алкоголем или наркотиками, затравленно озираясь, тащились по тротуару. Припаркованные вторым рядом, за красными таксомоторами случайные «роллс-ройсы» и «мерседесы» стояли со включенными моторами в ожидании солидных клиентов.

Почти перед каждым заведением имелась урна для сожжения жертвоприношений, должных умилостивить голодных духов. Во многих пылало пламя. Босх увидел женщину в шелковом халате с красным драконом на спине, стоявшую у дверей клуба под названием «Красный дракон». Она высыпала в вырывающиеся из урны языки пламени нечто очень похожее на гонконгские доллары. Видно, не очень-то она хотела ударить в грязь лицом при встрече с духами, подумал Босх. Тут уж надо быть на высоте. Подделки не пройдут.

Дым и чад, смешиваясь с запахом жареного, проникал в машину, несмотря на закрытые окна. К этой линейке добавился еще какой-то резкий и в то же время труднораспознаваемый запах – вроде тех, что ему иногда приходилось вдыхать в ведомстве коронера. Не в силах больше терпеть, он начал дышать ртом. Элеонор опустила солнцезащитный щиток, чтобы увидеть его в отражение.

– Гвай лэнг го, – сказала она по-китайски.

– Не понял?

– Желе из черепахового панциря. Они варят его здесь по утрам. Продают в аптеках.

– Силен запах.

– Мягко говоря. Если ты столь восприимчив к нему, тебе стоит попробовать как-нибудь и само снадобье. Оно, как считают, помогает от всех недугов.

– Нет уж, я лучше воздержусь.

Они проехали еще два квартала. Заведения здесь были поменьше и казались еще более убогими и сомнительными. Неоновые вывески выглядели более яркими и кричащими, равно как и приукрашенные подсветкой витринки с изображениями особ, терпеливо поджидающих посетителей внутри. Сун припарковался вторым рядом возле такси, стоявшего у перекрестка, куда выходили фасады клубов и закусочной, специализировавшейся на приготовлении лапши; та уже была открыта и полна народу.

Сун расстегнул ремень безопасности и открыл дверь. Босх сделал то же самое.

– Гарри, – предостерегла его Элеонор.

Сун обернулся к Босху.

– Вы оставайтесь на месте, – сказал он.

Босх вопросительно посмотрел на него:

– Вы уверены? У меня есть деньги.

– Не надо денег. Ждите здесь.

Сун вышел и захлопнул дверцу. Босх закрыл свою и остался в машине.

– В чем дело?

– Сун Йи переговорит с другом насчет пистолета. Эта сделка не подразумевает денег.

– Тогда что она подразумевает?

– Взаимные услуги.

– Сун Йи член триады?

– Нет, тогда бы он не получил работу в казино. И я не была бы с ним.

Босх не был так уж уверен, что работа в казино несовместима с членством в триаде. Порой наилучший способ узнать своего врага – это взять его на работу.

– Он состоял в триаде?

– Я не знаю. Сомневаюсь. От них так просто не уходят.

– Но ведь он достает оружие через человека из триады, верно?

– Этого я тоже не знаю. Послушай, Гарри, ты просил достать оружие – мы делаем это. Я не думала, что возникнут все эти вопросы. Тебе нужен пистолет или нет?

– Да, нужен.

– Ну так мы делаем все, что для этого требуется. А вот Сун Йи, могу добавить, рискует при этом своей работой и свободой. Законы, регулирующие торговлю оружием, здесь очень суровы.

– Я понимаю. Больше никаких вопросов. Спасибо вам за помощь.

В наступившей тишине слышалась приглушенная пульсирующая музыка, доносящаяся из-за завешенных окон какого-то клуба, а может, даже всех, что расположились поблизости. Через ветровое стекло Босх видел, как Сун подошел к трем мужчинам, стоявшим перед ближайшим клубом. Как это было принято в Ван Чаи, вывеска над входом содержала китайское название заведения и его английский эквивалент: «Желтая дверь». После короткого разговора Сун невозмутимо распахнул свой пиджак, демонстрируя отсутствие оружия. Один из мужчин быстро, но умело обхлопал Суна сверху донизу, а затем ему было позволено пройти за желтую дверь.

В течение последующих десяти минут Элеонор хранила молчание. Босх понимал, что ее переполняет страх за дочь и что она обозлена на него за расспросы, но ему требовалось знать больше о сложившейся ситуации.

– Элеонор, ты только не злись на меня, хорошо? Позволь мне сказать кое-что. Насколько можно судить, пока мы еще полагаемся на эффект внезапности. С точки зрения людей, захвативших Мэдди, я все еще нахожусь в Лос-Анджелесе, весь погруженный в раздумья о том, отпустить ли мне их парня на волю или нет. И если Сун Йи все-таки отправляется к триадам, чтобы добыть мне оружие, разве не придется ему рассказать им, кто в кого собирается стрелять? Не получится ли так, что парень, предоставивший его, развернется потом на сто восемьдесят градусов и просветит на сей счет бандюганов на той стороне гавани, в Цзюлуне? Мол, смотрите, какие люди к нам приехали; в общем, принимайте гостей.

– Нет, Гарри, – отмахнулась она. – Здесь все будет прокручено по другой схеме.

– Хорошо, но по какой?

– Я уже объясняла: Сун Йи просит оказать услугу взамен ранее оказанной. Вот и все. Он не обязан предоставлять никакой информации, так как человек, что скинет ему ствол, у него в долгу. Вот как это устроено. Понятно?

Босх не отрывал пристального взгляда от дверей клуба в надежде на то, что они вот-вот распахнутся и появится Сун.

– Понятно.

Еще пять минут прошло в напряженном молчании, а потом Босх увидел наконец, как Сун выходит из желтой двери. Но вместо того чтобы направиться к машине, он пересек улицу и зашел в закусочную, где подавали лапшу. Босх пытался проследить за ним, всматриваясь сквозь стеклянные витрины, но отблески неона сводили все его старания на нет. Вскоре Сун потерялся из виду.

– И что? Теперь он пошел подкрепиться? – спросил Босх.

– Сомневаюсь, – ответила Элеонор. – Вероятно, его туда направили.

Босх понимающе кивнул: конспирация. Через пять минут из закусочной вышел Сун с перетянутой двумя резиновыми лентами полистироловой упаковкой лапши навынос. Он нес ее осторожно, плашмя, как бы стараясь не расплескать находящуюся внутри тарелку. Он подошел к машине и сел в нее. Не говоря ни слова, передал упаковку на заднее сиденье, Босху.

Опустив коробку пониже, Босх снял с нее обертку и открыл, а Сун тем временем стронул «мерседес» с обочины. В коробке оказался средних размеров пистолет из вороненой стали. И больше ничего – ни запасной обоймы, ни патронов. Просто пистолет и то, что в нем.

Босх отбросил упаковку и взвесил пистолет на руке. На вороненой стали не было ни марки, ни клейма. Только номера серии и образца. Но отштампованная на рукоятке пятиконечная звезда указывала на то, что это «блэк стар» – изделие, произведенное в Китае. Время от времени Босху приходилось иметь дело с этими штуками в Лос-Анджелесе. Они десятитысячными партиями изготавливались для китайских вооруженных сил, но в конечном счете всевозрастающая их часть оказывалась в нелегальном обороте и переправлялась через океан, в Америку. Немалое же их количество, очевидно, оставалось в Китае и попадало в Гонконг.

Босх зажал пистолет между коленями и извлек обойму. В ней в два ряда было уложено пятнадцать девятимиллиметровых патронов типа «парабеллум». Он извлек их и положил в держатель для чашки на подлокотнике, затем достал из ствола шестнадцатый патрон и добавил к остальным.

Босх посмотрел в прицел, фокусируясь на цели. Заглянул в казенную часть, ища какие-либо признаки ржавчины, а затем осмотрел ударник и выбрасыватель. Проверил несколько раз, как функционирует спусковой крючок и механизм в целом. Оружие было как будто в полном порядке. Затем, перезаряжая обойму, Босх осмотрел поочередно каждый патрон, ища приметы коррозии или того, что боеприпасы имеют какой-то дефект или что их срок годности уже истек. Но ничего такого не обнаружилось.

Он вставил обойму на место и дослал первый патрон в ствол. Затем снова извлек ее, ввел последний патрон в казенную часть и еще раз собрал пистолет. Итак, на все дела у него было шестнадцать патронов.

– Доволен? – раздался голос Элеонор с переднего сиденья.

Босх оторвал взгляд от оружия и увидел, что они находятся на въезде в туннель Кросс-Харбор, уходящий под гавань и прямиком выводящий их в Цзюлун.

– Не вполне. Не люблю идти на дело, имея при себе неопробованное оружие. Нельзя исключить того, что боек у этой штуки спилен и может случиться так, что, когда мне вздумается пальнуть по кому-нибудь, я буду тянуть пустышку.

– Ну тут уж ничего не поделаешь. Тебе остается просто поверить Сун Йи.

Для выходного дня машин в двухполосном туннеле было не много. Они проехали самый глубокий отрезок пути и начали выбираться по наклонной плоскости на побережье Цзюлуна. По дороге он слышал несколько хлопков, произведенных неотрегулированными карбюраторами такси. Босх обмотал одеялом левую руку с пистолетом. Обернувшись, он установил, что позади, в зоне видимости, машин не было, потому что они еще не достигли самой глубокой точки туннеля.

– Чья все-таки эта машина? – спросил он.

– Она принадлежит казино, – пояснила Элеонор. – Я ее одолжила. А что?

Босх опустил окно и прижал дуло к подушке, надеясь на то, что она сработает как своего рода глушитель. Он выстрелил дважды – стандартное двойное нажатие, всегда применяемое им при проверке пистолета. Выбив искры и мелкие осколки, пули рикошетом отскочили от облицованных плиткой стен туннеля.

Даже с заглушающей прокладкой у дула выстрелы отозвались в машине громким эхом, причем она слегка вильнула – это Сун оглянулся назад, на мгновение забыв про руль.

– Какого черта ты вытворяешь?! – вскричала Элеонор.

Босх бросил подушку на пол и поднял стекло. В машине запахло горелым порохом, но зато снова воцарилась тишина. Он развернул одеяло и проверил оружие. Оно выстрелило легко, без помех. Теперь у него оставалось только четырнадцать пуль, но он был полностью готов к бою.

– Я должен был убедиться, что пистолет работает, – пояснил он. – Зачем иметь при себе оружие, если ты в нем не уверен.

– Ты сумасшедший? Ты мог погубить нас всех еще до того, как мы успели бы что-то сделать!

– Если ты не будешь кричать, а Сун Йи – дергаться, все, думаю, будет в порядке.

Босх наклонился вперед и засунул оружие за пояс. Было приятно ощущать его теплое прикосновение к коже. Впереди, в конце туннеля, забрезжил свет. Они приближались к Цзюлуну.

Наступала пора действовать.