Текст книги "Девять драконов"

Автор книги: Майкл Коннелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

Он достал телефон и открыл его. Всевозможные навороты, коими снабжено это чудо техники, еще не были в полной мере освоены им. Как-то во время последнего пребывания Мэделин в Лос-Анджелесе они вместе пошли в магазин телефонов и она выбрала сотовые для него и для себя, остановившись на модели, позволяющей общаться на нескольких уровнях. Сам Босх не особенно часто пользовался им для отсылки электронной корреспонденции, но знал, как открывать и проигрывать тридцатисекундные видео, часто поступающие от Мэдди. Он сохранял их все и часто просматривал.

На какое-то время Бо-Джинг Чанг отступил в тень, а вместе с ним несколько развеялось и беспокойство по поводу утечки информации. На лице у Босха играла улыбка предвкушения чего-то приятного, когда он открывал последнее видеосообщение дочери.

17

Стремительным вихрем ворвался Босх в комнату для допросов, даже не закрыв за собой дверь. Чу как раз задавал подозреваемому вопрос, но умолк на полуслове и повернул голову.

– Что, не отвечает? – спросил Босх.

– Ни слова.

– Дайте мне попробовать.

– Мм… конечно, Гарри.

Он встал, и Босх посторонился, чтобы Чу мог покинуть комнату. По пути тот передал Босху планшет с зажимом для блокнота.

– Удачи, Гарри.

– Спасибо.

Чу вышел, закрыв за собой дверь. Босх подождал секунду, дабы убедиться в том, что они с подозреваемым остались один на один, затем стремительно зашел за спинку стула, на котором сидел Чанг. С размаху он обрушил ему на голову планшет, а затем обхватил за шею. В нем бушевала свирепая злоба. Приемом, давно запрещенным полицейским ведомством, известным как «удушающий захват», он сцепил руки в замок вокруг шеи Чанга. Тот, почувствовав, что лишился доступа воздуха, напрягся всем телом.

– Ну что, сволочь! Камера выключена, а комната звуконепроницаема. Где она?! Я придушу тебя на месте, если…

Обезумевший Чанг резко дернулся со своего места, словно вставая на дыбы. При этом болт, к которому крепилось кольцо с наручниками, оказался вырванным из стола. Он с сокрушительной силой швырнул Босха о стену, и они оба грохнулись оземь. Босх не ослаблял своей хватки и, несмотря ни на что, стискивал шею противника еще сильнее. Чанг боролся, как дикий зверь. Упираясь ногами в одну из привинченных к полу ножек стола, он несколько раз отбрасывал Босха в угол комнаты.

– Где она? – прорычал Босх.

Чанг задыхался и хрипел, но не проявлял признаков слабости. Его запястья были скованы вместе, но при этом он мог заносить обе руки над головой и наносить ими удары, как дубинкой. Он старался попасть Босху в лицо и одновременно наваливался всем телом, стремясь загнать в угол.

Босх понял, что удушающий захват не срабатывает и что ему придется, отпустив шею Чанга, сменить тактику атаки. Он ослабил хватку и во время одного из замахов Чанга схватил его за запястье. В результате удар удалось отвести в сторону. У Босха также получилось повалить Чанга на пол и навалиться сверху. Босх поднял сцепленные вместе руки и обрушил на затылок Чанга сокрушительный удар.

– Я спрашиваю: где…

– Гарри! – раздалось сзади.

В дверях стоял Чу.

– Эй! – крикнул он в коридор. – На помощь!

Благодаря возникшему замешательству Чанг поднялся на колени. В следующий момент он резко выпрямился, и Босх отлетел, ударившись о стену, и тут же свалился на пол. Чу прыгнул на спину Чангу, пытаясь прижать к полу. Послышался топот ног, и вскоре несколько человек заполнили тесную комнату. Они навалились на Чанга, придавив его лицом к полу. Босх, прислонившись к стене, пытался перевести дух.

В какой-то момент все возгласы стихли, и в комнате были лишь слышны звуки тяжелого и хриплого дыхания участников потасовки. Затем на пороге возник лейтенант Гэндл.

– Какого черта здесь происходит?!

Он подался вперед, сквозь просвет между телами пытаясь разглядеть развороченный стол. Судя по всему, болт был недостаточно хорошо закреплен снизу – одна из многих недоделок, рано или поздно, но непременно проявляющихся практически в каждом здании.

– Не знаю, – ответил Чу. – Я вернулся взять пиджак, а тут это светопреставление.

Глаза всех устремились на Босха.

– Они похитили мою дочь, – все еще тяжело дыша, ответил Гарри.

18

Босх уже некоторое время находился в кабинете Гэндла, меряя шагами пространство перед письменным столом. Лейтенант, не в силах наблюдать эти метания, несколько раз предлагал ему сесть, но Босх попросту не слышал его. Его раздирал разраставшийся в груди ужас.

– Что все это значит, Гарри?

Босх достал телефон и раскрыл.

– Она у них в руках.

Он нажал кнопку просмотра видеозаписи и протянул телефон Гэндлу.

– Что ты подразумеваешь под «Она у них…»?

Он умолк, увидев видео.

– О Боже! О Бо… Гарри, а ты уверен, что это не шутка?

– О чем вы говорите? Какая шутка? Они ее похитили, и этот парень знает, кто и где!

Он указал в сторону комнаты для допросов, потом принялся снова носиться по кабинету, словно пойманный в клетку тигр.

– Откуда это у тебя? Я хочу взглянуть еще раз.

Босх схватил телефон и заново запустил видео.

– Я должен вернуться туда, к нему, – глухим голосом проговорил Босх, в то время как Гэндл просматривал запись. – Я должен заставить его сказать…

– Никуда ты не вернешься, – отрезал Гэндл, не отрывая взгляда от видеозаписи. – Гарри, а где это она? В Гонконге?

– Да, в Гонконге, и именно туда он и направлялся. Он сам оттуда родом, и там же базируется его триада. Кроме того, они мне звонили. Я же вам говорил. Они сказали, что будут последствия, если…

– Она здесь ничего не говорит. Никто ничего не говорит. С чего ты взял, что это люди Чанга?

– Это же триада! Им и не надо ничего говорить. На видео все сказано. Она у них в руках. Это сигнал!

– О'кей, о'кей, давай это все обдумаем. Она у них в руках, и это сигнал тебе. И что ты должен сделать?

– Отпустить Чанга.

– Что значит отпустить? Каким образом? Просто взять и выпустить его на улицу?

– Я не знаю… Как-нибудь развалить дело. Потерять улики или, еще лучше, прекратить искать их. Ведь на данный момент у нас не хватает доказательств, чтобы держать его дольше чем до понедельника. Вот на что они намекают. Послушайте, я не могу так здесь стоять. Я должен…

– Нужно передать это видео криминалистам. Это в первую очередь. Ты звонил своей бывшей, чтобы выяснить, что ей известно?

Босх сообразил, что в стремительной панике, охватившей его после просмотра видео, он даже не связался со своей бывшей женой Элеонор Уиш. Первым делом он бросился звонить дочери. Не получив ответа, он немедленно ринулся к Чангу.

– Вы правы. Отдайте мне телефон.

– Гарри, это надо передать экспертам.

Босх наклонился над столом и забрал телефон из руки Гэндла. Он переключил его на режим звонков и выбрал из списка номер Элеонор Уиш. Ожидая соединения, бросил взгляд на часы. В Гонконге была суббота, около пяти утра. Он не мог понять, почему до сих пор не получил известий от Элеонор, коль скоро их дочь пропала.

– Гарри? – послышалось в трубке.

Голос был взволнованный, настороженный. Она явно не спала.

– Элеонор, что происходит? Где Мэделин?

Он вышел из кабинета Гэндла и зашагал к своему боксу.

– Я не знаю. Она мне не звонила и не отвечает на мои звонки. Откуда ты знаешь, что здесь происходит?

– Я не знаю, но я получил… сообщение от нее. Расскажи, что тебе известно.

– Но что в этом сообщении?

– Там ничего не говорится. Это видео. Послушай, расскажи мне сначала, что там у вас.

– Она не вернулась домой из торгово-развлекательного центра, где гуляла после школы. Это была пятница, поэтому я разрешила ей побыть с друзьями подольше. Она обычно звонит примерно в шесть и просит разрешения еще немного задержаться, но на этот раз не позвонила. После того как она не вернулась вовремя, я ей позвонила, но она не ответила. Я отправила ей несколько сообщений и, не получив ответа, здорово разозлилась. Она, вероятно, тоже – ты же ее знаешь, – ну и не пришла домой. Я звонила ее подругам, и они все уверяют, что не знают, где она.

– Элеонор, там у вас шестой час утра. Ты звонила в полицию?

– Гарри, она уже один раз так проделывала.

– Ты о чем?

Босх с тяжелым вздохом опустился на стул, плотно прижимая к уху телефон. Всем своим видом он олицетворял безнадежное отчаяние.

– Однажды на всю ночь она осталась у подруги, чтобы меня «проучить», – пояснила Элеонор. – Я тогда позвонила в полицию, и потом было очень неловко, потому что они нашли ее у подруги. Извини, что я тебе не говорила, но у нас с ней проблемы. У нее сейчас переходный возраст, сам понимаешь. Она считает, что может поступать как взрослая. И мне кажется, что она меня сейчас недолюбливает. Постоянно твердит, что хочет жить с тобой, в Лос-Анджелесе. Она…

Босх оборвал ее.

– Послушай, Элеонор, я это все понимаю, но тут другой случай. Кое-что произошло.

– Что ты хочешь сказать?

В голосе ее зазвучала паника. Босх узнал в этом свой собственный страх. Ему очень не хотелось рассказывать жене о видео, но он чувствовал, что ничего другого не остается. Она должна знать. Пришлось описать ей тридцатисекундный клип, ничего не пропуская. Элеонор издала высокий, пронзительный, надрывающий душу звук. Его может издать только мать, переполненная страхом за своего ребенка.

– О Боже! О Боже!

– Да, я понимаю, но мы ее спасем, Элеонор. Я…

– Почему они прислали фильм тебе, а не мне?

Гарри чувствовал, что она вот-вот зарыдает. Это было слишком для матери, она была не в силах справиться с собой. Босх ничего не ответил, так как знал, что от этого будет только хуже.

– Послушай меня, Элеонор, нам надо держаться вместе и действовать сообща. Ты должна сделать это ради нее. Ты – там. А я – нет.

– Чего они хотят, денег?

– Нет…

– Тогда чего?

Босх старался говорить спокойно, надеясь, что ей передастся его настрой, когда она осознает страшный смысл его слов.

– Я думаю, этот сигнал адресован мне, Элеонор. Они не просят денег. Они просто сообщают, что она у них.

– Тебе? Почему? Что они… Гарри, что ты натворил?

Последний вопрос был произнесен явно обвинительным тоном. Гарри показалось, что этот вопрос, как глубоко вонзившийся осколок, станет для него постоянным источником боли.

– Я тут расследую дело, и в нем замешана китайская триада. Я думаю…

– Они украли ее, чтобы воздействовать на тебя? Как они про нее узнали?

– Я пока не знаю, Элеонор. Я над этим работаю. Мы арестовали одного подозре…

И вновь она оборвала его, еще одним скорбным воплем. Ему слишком хорошо известно, что так ведут себя родители, узнавшие, что с их ребенком случилось непоправимое. В этот момент Босх понял, что ему надо делать. Он заговорил еще тише и спокойнее:

– Элеонор, послушай меня. Надо, чтобы ты взяла себя в руки. Я скоро приеду. Я буду у вас в воскресенье, еще до рассвета. А пока ты должна связаться с ее друзьями и выяснить, с кем она была в торговом центре и куда отправилась потом. Узнай о случившемся все, что сможешь. Ты слышишь меня, Элеонор?

– Да. Я отключаюсь и звоню в полицию.

– Нет!

Босх оглянулся и увидел, что его выкрик привлек внимание всего отдела. После инцидента в комнате для допросов он и так уже стал объектом всеобщего внимания. Он постарался как можно глубже усесться в кресле, склонился над столом, надеясь, что никто не сможет его услышать.

– Сначала выслушай меня, а потом делай что сочтешь нужным. Я не думаю, что тебе следует звонить в полицию. Не сейчас. Нельзя допустить, чтобы люди, похитившие ее, узнали об этом звонке. Не исключено, что в таком случае мы никогда ее больше не увидим.

Она не ответила. Было слышно лишь, как она плачет.

– Элеонор? Послушай меня! Ты хочешь получить ее обратно или нет? Возьми себя в руки. Ты же была агентом ФБР! Ты справишься. Мне надо, чтобы ты повела это дело, как агент, хотя бы до моего приезда. Я собираюсь отдать это видео на экспертизу. В этом видеофильме она ударила ногой снимавшего, и камера дернулась. Я увидел в кадре окно. Быть может, из этого можно будет что-то извлечь. Сегодня вечером я сажусь в самолет и сразу после приземления иду к тебе. Ты все поняла?

Последовала долгая пауза, прежде чем Элеонор ответила. Когда же заговорила, голос ее был спокоен. Сказанное Босхом дошло до ее сознания.

– Я поняла, Гарри. Но я все-таки считаю, что следует связаться с гонконгской полицией.

– Если ты так считаешь, пусть будет так. Позвони. Ты знаешь там кого-нибудь? Кого-нибудь, кому можно доверять?

– Нет, но у них есть специальное бюро по борьбе с триадами. Эти сотрудники заходят к нам в казино.

Почти двадцать лет прошло с тех пор, как она перестала быть оперативницей, – теперь Элеонор вела жизнь профессионального игрока в карты. Уже лет шесть, если не больше, она жила в Гонконге и работала в казино «Клеопатра», функционирующем в соседнем Макао. Все солидные игроки не упускали случая сразиться с гвеипо – с белой женщиной, служившей приманкой. Она играла на деньги заведения, имела свою долю прибыли от выигрышей и не несла убытков при проигрышах. Это была вполне комфортная жизнь. Они с Мэдди жили в небоскребе в районе Хэппи-Вэлли. Казино высылало за ней вертолет. Он, приземляясь на крыше, забирал ее и доставлял на работу.

И вот эта комфортная жизнь кончилась.

– Поговори со своими коллегами из казино, – сказал Босх. – Если они скажут, что в полиции есть кто-то, кому можно доверять, позвони ему. Мне сейчас надо заканчивать и приниматься за дело. Я позвоню тебе перед вылетом.

Она ответила, будто в состоянии шока:

– Хорошо, Гарри.

– Если что-нибудь выяснишь – все равно что, – позвони мне.

– Хорошо, Гарри.

– И еще, Элеонор…

– Что?

– Попытайся раздобыть для меня ствол. Я не могу взять туда свой.

– Здесь за оружие вообще-то сажают.

– Я знаю, но ты ведь знаешь людей из казино. Достань мне эту штуку.

– Я постараюсь.

Босх чуть помедлил, прежде чем дать отбой. Ему бы хотелось протянуть руку и дотронуться до нее, постараться как-то приободрить, успокоить ее страхи, но он знал, что это невозможно. Он не мог успокоить даже себя.

– Ладно, я должен идти. Постарайся сохранять спокойствие, Элеонор. Ради Мэдди. Если мы сохраним спокойствие, то сможем ее спасти.

– Мы ведь ее спасем, правда, Гарри?

Босх мысленно кивнул самому себе, прежде чем ответить ей:

– Конечно. Мы непременно ее спасем.

19

Подразделение обработки цифровых изображений входило в отдел криминалистической экспертизы и все еще располагалось в старой штаб-квартире полицейского управления в Паркер-центре. Босх преодолел два квартала между старым и новым зданиями торопливым шагом, словно человек, опаздывающий на самолет. Входя в здание, в котором провел большую часть своей сыщицкой карьеры, он тяжело дышал, а на лбу у него блестели капли пота. Козырнув полицейским жетоном дежурному за конторкой, он на лифте поднялся на третий этаж.

Отдел готовился к переезду в новое здание полицейского управления. Старые письменные столы оставались на местах, но оборудование, личные вещи, отчеты и прочая документация упаковывались в коробки. Обстоятельства эти замедлили и без того не очень-то поспешную деятельность здешних специалистов.

Цифровики занимали две комнаты в самой глубине здания. Босх вошел и увидел в первой комнате штук десять картонных коробок, выстроившихся вдоль стен, уже лишенных фотографий и карт. Многие полки пустовали, в следующей комнате он обнаружил за работой лишь одного эксперта.

Барбара Старки была ветераном полицейского ведомства. В отделе криминалистической экспертизы она отработала почти сорок лет. Босх познакомился с ней, еще когда был копом-новичком. Он тогда охранял выгоревшие останки дома после проведения крупной полицейской операции, направленной против Симбионистской армии освобождения. Тогда воинствующие радикалы взяли на себя ответственность за похищение Пэтти Херст, наследницы газетного магната. Старки входила в команду судебных экспертов, привлеченных к следствию, чтобы установить, находились ли среди дымящихся развалин и мусора останки Пэтти. На самом деле Барбаре всегда хотелось быть именно копом. Но в те времена полицейский департамент назначал сотрудников-женщин на такие должности, где физическое противоборство и необходимость носить оружие были минимальны. Так она оказалась в отделе криминалистической экспертизы и стала самым непосредственным свидетелем и участником бурного развития научных технологий, применяемых при раскрытии преступлений. Она любила удивлять новичков, сообщая им, что в начале ее карьеры в криминалистике ДНК были просто буквами алфавита. Сейчас Старки считалась высококлассным спецом почти во всех областях судебной медицины, а ее сын Майкл работал в этой же группе экспертом по пятнам крови.

Старки оторвала взгляд от крупнозернистого видеосопровождения ограбления банка, разворачивавшегося на двух экранах. На них, только с разной фокусировкой, фигурировал какой-то тип, наставляющий пистолет на кассира.

– Гарри Босх! Краса и гордость…

Но Босху было не до обмена любезностями. Он сразу приступил к делу.

– Барби, мне нужна твоя помощь.

Старки нахмурилась, поняв по его лицу, что к ней его привела действительно серьезная проблема.

– Что случилось, дорогой?

Босх достал свой мобильник.

– Я получил тут одно видеосообщение. Мне надо его увеличить и замедлить, чтобы попытаться определить, где это было снято. Речь идет о похищении ребенка.

Кивнув в сторону экранов, Старки сказала:

– В данный момент я работаю над ограблением в Вест…

– На этом видео моя дочь, Барбара. Мне очень нужна твоя помощь, и как можно скорее.

Было видно, что Старки приняла решение.

– Дай-ка взглянуть.

Босх открыл телефон, запустил видео и протянул Барбаре. Не говоря ни слова, она просмотрела его, но никакой неформальной реакции не отразилось на ее лице. Разве что, заметил Босх, она чуть выпрямилась и во всем облике появилась какая-то профессиональная стойка.

– О'кей, ты можешь мне это сюда переслать?

– Не знаю. Я мог бы переслать это на твой телефон.

– А тебя не затруднит скинуть сюда электронку с приложением?

– Я, конечно, могу отправить письмо, но не уверен насчет приложения. Я никогда не пробовал.

Старки продемонстрировала, как это делается, и он отослал ей мейл с видеофильмом в качестве приложения.

– Так, теперь подождем его появления.

Прежде чем Босх успел спросить, сколько времени это займет, компьютер издал мелодичный звон.

– Вот и оно.

Старки задвинула файл по банковскому ограблению, открыла электронную почту и загрузила видео в компьютер. Вскоре фильм уже появился на одном из экранов. Растянутое на весь экран изображение выглядело смазанным. Старки сжала его вдвое, и картинка стала резче. Гораздо резче, чем была у Босха в телефоне. При взгляде на свою дочь он едва не утратил самообладание.

– Я сочувствую, Гарри.

– Я понимаю. Давай не будем говорить об этом.

На экране Мэдди Босх, тринадцати лет от роду, сидела привязанная к стулу. Рот у нее был туго завязан ярко-красной тряпкой. На ней была школьная форма: синяя клетчатая юбка и белая блузка с эмблемой школы. Она смотрела в камеру – камеру своего собственного мобильника, – взгляд ее надрывал Босху сердце. Страх и отчаяние – вот, что он выражал.

Сначала на видео не было ни звука, или, точнее, никто ничего не говорил. В течение пятнадцати секунд камера фокусировалась на девочке – вот и все. Ее просто выставляли ему на обозрение. Ярость вновь закипела в душе Босха. А еще – ощущение беспомощности.

Затем человек, державший камеру, протянул руку, попавшую при этом в кадр, и ослабил тряпку, закрывавшую Мэдди рот.

– Папа!

Тряпку тут же возвратили обратно, заглушая то, что выкрикивалось вслед за этим единственным разборчивым словом, и лишая Босха возможности что-то понять.

Попавшая в кадр рука затем спустилась ниже в попытке коснуться груди девушки. Мэделин отреагировала неистово: она стремительно рванулась в сторону в своих путах и пнула ногой снизу вверх тянувшуюся к ней руку. Видеокадр на миг дернулся в сторону, но затем в поле зрения вновь появилась Мэдди – завалившаяся вбок на своем стуле. В течение последних пяти секунд камера была зафиксирована на ней. Потом экран погас.

– Не выдвинуто никакого требования, – заметила Старки. – Они просто ее показывают.

– Это предостережение мне, – сказал Босх. – Они велят мне отступиться.

Старки ничего не ответила. Она положила руки на монтажную панель, соединенную с клавиатурой. Босх знал, что, манипулируя регуляторами, она может перематывать видео назад и вперед с большой точностью.

– Гарри, я хочу просмотреть фильм кадр за кадром, но это займет некоторое время. У тебя здесь тридцатисекундное видео.

– Я могу пройтись по нему вместе с тобой.

– Я думаю, будет лучше, если ты сначала позволишь мне самой выполнить мою работу, а потом я позову тебя, как только что-то обнаружу. Доверься мне, Гарри. Я прекрасно понимаю, что это твоя дочь.

Босх кивнул. Он знал, что должен позволить Барбаре спокойно сделать свою работу, не стоя у нее над душой. Это даст наилучшие результаты.

– Хорошо. Нельзя ли еще раз взглянуть на то, как она взбрыкнула, и потом я сразу же ухожу? Хочу посмотреть, нет ли там чего-то особенного. Когда она лягнула этого типа, камера дернулась и там появилась какая-то вспышка, как будто свет шел из окна.

Старки отмотала запись назад, до того места, где Мэдди пнула ногой своего тюремщика. В реальном времени картинка в этом месте представляла собой смазанное внезапным движением пятно, а проблеск света быстро сменился прежним планом, со связанной девочкой в центре.

Но сейчас, при покадровой перемотке и в режиме стоп-кадра, Босх заметил, что камера, на мгновение метнувшаяся в сторону, выхватила окно.

– Ты молодец, Гарри. Здесь мы можем что-нибудь обнаружить.

Босх приблизился и наклонился, чтобы заглянуть ей через плечо. Старки прокрутила изображение назад и начала снова медленно двигать его вперед. Попытка Мэдди пнуть протянувшуюся к ней руку тюремщика побудила камеру резко скакнуть влево, а затем вильнуть вниз, к полу. Потом картинка переместилась к окну и вернулась в первоначальное положение.

Комната на первый взгляд представляла собой номер в дешевом мотеле, с одноместной кроватью, столом и лампой, стоящей прямо позади стула, к которому была привязана Мэдди. Босх заметил грязный бежевый ковер в многочисленных пятнах. Стена над кроватью была испещрена дырками от гвоздей, прежде, видимо, служивших для крепления каких-то предметов: картин или фотографий. Но все это, очевидно, было снято, чтобы труднее было понять, что это за место.

Старки опять прокрутила изображение назад, остановив его на том месте, где в кадр попало вертикальное окно с единой стеклянной панелью, открывающейся наподобие двери. Занавесей или жалюзи, похоже, не было. Окно было во всю ширь распахнуто наружу, и в стекле отражался какой-то городской пейзаж.

– Как ты думаешь, Гарри, что это за место?

– Гонконг. Она живет там со своей матерью.

– Но тогда нам будет еще труднее определить местонахождение. Насколько хорошо ты знаешь Гонконг?

– Я уже лет шесть бываю там два раза в год. Попробуй прибавить резкости, если можно. Можно увеличить вот эту часть?

С помощью мышки Старки выделила окно, а затем скопировала этот фрагмент и перенесла на второй экран. Увеличила его и проделала несколько фокусирующих манипуляций.

– Тут нам не хватает пикселей, Гарри. Однако если мы запустим программу, как бы восполняющую недостающее, нам удастся сделать изображение более четким. Возможно, тогда ты узнаешь что-то на этом отражении.

Босх кивнул, хотя все равно мало что видел, стоя у нее за спиной.

Отражение в окне приобрело более четкий характер, и оказалось, что оно имеет три уровня глубины. Прежде всего Босх отметил, что комната расположена на высоком этаже. В окне отражалась городская улица с высоты, как он прикинул, не менее десяти этажей. Можно было разглядеть фасады домов, выстроившихся вдоль улицы, и край большого рекламного щита или логотипа, установленного на здании. Отчетливо читались английские буквы: N и O. Просматривались также вывески, уже ниже, на уровне улицы. Эти китайские иероглифы были поменьше и не такие четкие.

Кроме того, Босх рассмотрел вдали высотные здания. Он узнал одно из них по двум белым шпилям на крыше. Спаренные радиоантенны были скреплены между собой горизонтальной перекладиной, и эта конфигурация всегда ассоциировалась в сознании Босха с футбольными воротами.

И наконец, фоном для этих зданий служил третий, самый дальний план отражения: линия гор, нарушаемая лишь некоей конструкцией, по форме напоминающей чашу, покоящуюся на двух массивных опорах.

– Это о чем-то тебе говорит, Гарри?

– Да-да, говорит. Это определенно полуостров Цзюлун. Вид простирается через гавань до Центрального района и дальше – до расположенных за ним гор. Здание с футбольными воротами – это «Банк оф Чайна», достаточно узнаваемый элемент пейзажа. А там, на третьем плане, – пик Виктория. Та чаша, что ты видишь наверху, сквозь «футбольные ворота», похожа на обзорную площадку у вершины пика. Поэтому, чтобы все это вместе отразилось, я совершенно уверен, надо находиться за гаванью, в Цзюлуне.

– Никогда там не была, так что мне это ни о чем не говорит.

– Центральный Гонконг, по сути, представляет собой остров. Но имеются и другие острова, окружающие его, а за гаванью находится полуостров Цзюлун и район, называемый Новыми территориями.

– По мне, это слишком замысловато. Но если тебе это облегчает задачу, тогда…

– Еще как облегчает. Ты можешь это распечатать?

Он указал на второй экран с увеличенным изображением окна.

– Без проблем. Хотя одна вещь меня озадачивает.

– Какая?

– Ты видишь этот частично отразившийся знак на переднем плане?

И она курсором очертила две большие буквы в окне: «N» и «O», представлявшие собой часть какого-то более длинного логотипа на английском языке.

– Да, и что с ними такое?

– Не забывай, что в окне мы видим отражение. Это как в зеркале, так что все перевернуто. Понимаешь?

– Да.

– Значит, все символы должны быть развернуты к нам обратной стороной, однако эти буквы не развернуты. Конечно, с буквой «O» это не очевидно. Но «N» – то явно правильная, Гарри. То есть, учитывая, что мы видим зеркальное отражение, это означает…

– Что изначальная реклама сама обратно симметрична чему-то.

– Да. Поэтому в зеркале все выглядит правильно.

Босх кивнул. Она права. Это было странно, но сейчас у него не было времени задерживаться на этой мысли. Он хотел позвонить Элеонор и сообщить, что, по его мнению, их дочь удерживается похитителями в Цзюлуне. Быть может, у нее возникнет какая-то догадка. По крайней мере это была уже некая зацепка.

– Можно взять распечатку?

– Я как раз ее делаю. Это займет пару минут, потому что у меня принтер с высоким разрешением.

Босх напряженно вглядывался в изображение на экране, выискивая другие детали, способные хоть как-то прояснить ситуацию. Наиболее примечательной из них оказалось частичное отражение того самого здания, в котором держали его дочь. На нем виднелся ряд наружных кондиционеров под окнами. Это означало, что здание было не слишком новым, и это могло послужить дополнительным ориентиром.

– Цзюлун, – произнесла Старки. – Звучит немного зловеще.

– Моя дочь говорит, что по-китайски это означает «Девять драконов».

– Ну видишь, я же говорю. Кто станет так называть свой район, если не хочет устрашить соседей?

– Это пошло от легенды. Считается, что император одной из древних династий в детстве был изгнан монголами в регион, сейчас называемый Гонконгом. Он увидел восемь горных пиков, возвышающихся вокруг, и решил назвать эту местность «Восемь драконов». Но один из его людей напомнил ему, что император – это тоже дракон. И тогда территория получила название «Девять драконов» – Цзюлун.

– Это твоя дочь тебе рассказала?

– Да. Они проходили это в школе.

Последовало молчание. Босх слышал, как где-то у него за спиной работает принтер. Старки встала с кресла, прошла за наставленные штабелями коробки и извлекла из высокоразрешающего принтера распечатку оконного отражения.

Она протянула ее Босху. Это был глянцевая копия на фотобумаге, такая же четкая и разборчивая, как и картинка на экране монитора.

– Спасибо, Барбара.

– Это еще не все, Гарри. Как и обещала, я просмотрю каждый кадр этого видео – все тридцать секунд, – и если там будет что-то полезное, я это обнаружу. Разберу также и фонограмму.

Босх опять лишь кивнул и взглянул на распечатку в своей руке.

– Ты отыщешь ее, Гарри. Я знаю, что отыщешь.