Текст книги "Святая тайна"

Автор книги: Майкл Бирнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

– Кто это?

– Друг.

Разак поставил стакан на стол.

«Наверное, репортер, – подумал он. – Или кто-то хочет сообщить информацию».

Но этот певучий акцент он точно слышал прежде.

– Я знаю, кто украл оссуарий, – спокойно сообщил голос.

– Не понимаю, о чем вы говорите. – Разак выпрямился на стуле.

Необходимо, чтобы звонивший высказался поконкретнее. Иначе непонятно, как реагировать.

– Все вы понимаете. Несколько недель назад мы с вами встречались в Риме. Вы привезли мне посылку в «Кафе Греко». Вы дали мне свою визитку и просили позвонить, если у меня появятся проблемы.

Перед мысленным взором Разака предстал сидящий за столом лысый мужчина в очках, с беспокойными пальцами, крепко сжимавшими кружку с пинтой светлого пива. Он был одет во все черное с белым воротничком – христианский священник. Разак помнил, что в кожаном рюкзачке, который он передал священнику, находилось секретное досье, но какое это имело отношение к похищению оссуария, он пока не понял.

– Ясно, – неуверенно ответил он. – Слушаю вас.

– Книга содержала подробнейшую информацию об оссуарии, замурованном глубоко под Храмовой горой, в потайной усыпальнице.

– Какая книга?

– И еще о девяти других оссуариях. Правильно?

– Да. – В интонации Разака звучало скорее поощрение к диалогу, чем признание факта.

– Десятый оссуарий – у меня.

Жалея, что не может записать этот разговор на пленку, потрясенный Разак немного помедлил.

– Вы убили тринадцать человек. Вы осквернили священное место… – Он поднялся из-за стола и нервно зашагал по комнате.

– Нет, – нетерпеливо оборвал звонивший, – не я… – Разак почувствовал, что его невидимый собеседник искренен. – Но мне известно, кто это сделал, – закончил он фразу.

– Откуда мне знать, что вы говорите правду?

– Очень просто: я собираюсь вернуть оссуарий вам… И вы сможете покончить со всей этой историей так, как вам удобно.

В первый момент мусульманин просто не нашел слов для ответа.

– Но почему вы это делаете?

– Я знаю, что творится в Иерусалиме, – сказал священник. – Страдает слишком много ни в чем не повинных людей. И я знаю, что вы согласитесь. Вы честный человек. Я понял это в ту минуту, как увидел вас.

– Неужели вы возьметесь доставить его сами? – Разак едва понимал, что происходит.

– К сожалению, у меня много других дел. Уверен, вы поймете, что я не могу пойти на такой риск.

– Понимаю.

Возникла пауза. Разак не выдержал и спросил:

– Что же находилось в этом оссуарии? Что делало его таким ценным?

Еще одна долгая пауза.

– Нечто чрезвычайное.

Разак содрогнулся, вспомнив дикую теорию Бартона о христианах-фанатиках. Неужели в исчезнувшем оссуарий были останки Иисуса? А старинная книга раскрывала происхождение древних реликвий?

– Содержимое будет возвращено вместе с оссуарием?

– К сожалению, этого я не могу допустить.

И мусульманин решился задать следующий вопрос:

– Это правда, что в оссуарий находились его мощи? – Он мысленно собрался, чтобы спокойно выслушать ответ.

Христианский священник колебался, явно зная, кого имел в виду Разак.

– Утверждать это наверняка невозможно. Ради вашей собственной безопасности, прошу вас, не спрашивайте об этом. Просто дайте мне знать, что вы хотели бы получить назад оссуарий.

Разак задумался над его словами. Он представил себе Бартона, сидящего в израильской тюрьме в ожидании суда. Затем подумал, какого же дурака сделал из него Фарух – единственная сила, стоявшая за доставкой книги, та сила, которая привела в действие страшный механизм, погубивший столько жизней и едва не подвергший опасности все человечество. И Разак сообщил христианину, куда доставить посылку.

– Когда ждать прибытия груза?

– Я вышлю его прямо сегодня, не беспокойтесь. Экономить на доставке не собираюсь, и вы получите его в кратчайшие сроки.

– А книгу? – спросил Разак.

– И книгу, разумеется, тоже.

– Вы не могли бы отправить ее на другой адрес?

– Как вам будет угодно.

Разак назвал ему второй адрес.

– И для полной ясности, – добавил мужчина. – Этот английский археолог, задержанный израильской полицией, не имеет никакого отношения к похищению.

– Я догадывался об этом, – ответил Разак. – А настоящие похитители? Что будет с ними?

Еще одна пауза.

– Думаю, вы согласитесь, что у правосудия свой путь поисков виновных.

На этом разговор прервался.

Суббота

63

Храмовая гора

После утренней молитвы Разак отправился прямиком к мечети Аль-Акса. Этой ночью он совсем не спал, мысли все время крутились вокруг шокирующего телефонного звонка от священника, с которым несколько недель назад он встречался в Риме. Израильская полиция была права. Только инсайдер мог быть пособником похитителей. Теперь же стало окончательно ясно, что это не Бартон.

Войдя через служебный вход с торца здания, он прошел по коридору, оканчивающемуся недавно установленной пожарными железной дверью. Над ней висела табличка с надписью на арабском языке: «Открывать только в чрезвычайной ситуации».

Разак повернул ручку.

Свежевыкрашенная винтовая лестница за дверью спускалась на двенадцать метров вниз, прямо в подземелье мечети Марвани. Секретный проход? Может, это современный аналог того, которым две тысячи лет назад пользовался Иосиф Аримафейский?

Сосредоточив внимание на коридоре, он отпустил дверь, дав ей захлопнуться.

По обе стороны располагались кладовые мечети.

Сердце учащенно забилось, когда Разак подошел к первой двери и открыл ее. Вдоль одной стены помещения выстроились картонные коробки, а на полках стеллажа разместились чистящие и моющие средства. Второй стеллаж был заставлен свежеотпечатанными экземплярами Корана, приготовленными, чтобы нести духовное просвещение новообращенным в мусульманство. Он закрыл дверь и направился к следующей комнате.

За второй дверью находились склад стульев и списанный стол; восточные ковры, скатанные и запаянные в пластик, стояли у боковой стены. В дальнем конце комнаты лежали обугленные остатки михраба, подожженного молодым австралийским евреем Майклом Роганом 21 августа 1969 года. Разак вспомнил, как ему рассказывали, что фанатик заявил израильским властям: на эту акцию его вдохновил Господь Бог, дабы ускорить приход Мессии и строительство Третьего храма иудеев.

Закрыв дверь, Разак подумал, что, вероятно, австралиец ошибался. Очень хотелось, чтобы это было так.

Далее по коридору находилась дверь последней кладовой. Нажав на ручку, Разак с удивлением обнаружил, что дверь заперта. Он попробовал снова. Закрыто.

Озадаченный, он отправился назад, пересек просторный молитвенный зал мечети и, выйдя на яркое утреннее солнце, прошел через эспланаду к школе, где изучали Коран. Если хранитель там, он потребует, чтобы комнату открыли для проверки.

Однако кабинет Фаруха наверху был пуст.

Разак чуть постоял не двигаясь, напряженно раздумывая, что предпринять. Затем неохотно обогнул стол и начал рыться в ящиках.

Там он обнаружил странную совокупность предметов, в которую входили небольшой пистолет и литр американского бурбона «Дикая индейка», который, как очень надеялся Разак, Фарух просто у кого-то отобрал, поскольку Коран строго запрещал употребление алкоголя. Была там и украшенная орнаментом бронзовая шкатулка, задвинутая подальше от глаз в левый ящик, но она оказалась заперта. Наконец Разак нашел то, что искал: металлическое кольцо с ключами. Схватив связку, он спустился вниз и вышел из здания.

Возвращаясь через эспланаду, Разак не заметил, что следом за ним осторожно идет сам хранитель.

Пройдя через молельный зал мечети и остановившись перед закрытой дверью, Разак достал связку и один за другим стал пробовать ключи. Добравшись до маленького, тускло отсвечивающего ключика, он решил, что этот наверняка от шкатулки, найденной в столе Фаруха. Наконец, когда оставались лишь два последних, серебристый ключ легко скользнул в замок. Тихонько помолясь и задержав дыхание, Разак повернул его.

Замок щелкнул и поддался.

Разак надавил на ручку. За порогом комнаты без окон было темно. Войдя и оставив дверь открытой, Разак нащупал выключатель. На первый взгляд комната казалась пустой.

Лампы под потолком не спеша, с легким потрескиванием оживали и, разгораясь, замигали.

Затем комната осветилась.

Лицо Разака вытянулось. Он не верил своим глазам!

Вдоль дальней стены на виниловых плитках пола аккуратным рядком выстроились девять оссуариев с выгравированными на древнееврейском именами Иосифа и членов его семьи.

– Храни нас Аллах, – пробормотал по-арабски Разак. Краешком глаза он заметил силуэт на пороге и резко обернулся.

Фарух!

– Неплохо сработано, Разак. – Фарух сложил на груди руки, просунув ладони в просторные рукава черной рубахи. – Но пусть вас это не тревожит. Они скоро исчезнут.

Талант хранителя, заставлявший бесследно исчезать предметы, начал вызывать у Разака отвращение.

– Что вы наделали?

– Благородное дело – помог нашим людям, – спокойно заявил хранитель. – Не стоит беспокоиться по поводу небольших жертв, вызванных суровой необходимостью.

– Небольших жертв? – Разак перевел взгляд на оссуарий. – По вашему ложному обвинению посадили невиновного человека.

– Бартон? Англичанин? Среди них нет невиновных, Разак. Особенно когда ими движет желание опорочить Аллаха.

– Другим членам совета об этом известно?

– Да какая разница? – Хранитель с досадой отмахнулся.

– Вы посылали меня в Рим передать в Ватикан посылку – книгу, которая впоследствии побудила христиан пойти на это немыслимое преступление. Как мне кажется, я заслуживаю объяснений. Погибло много людей, ни в чем не повинный человек находится под следствием… Чего вы добились в итоге?

– Разак. – Фарух разочарованно покачал головой. – Вы не осознаете всей серьезности сложившейся здесь ситуации. Мы достигли сплоченности и единства. Народ доверил нам защиту и себя, и своей веры. И вере нашей суждено оставаться незыблемой навеки. Здесь же, в Иерусалиме, мы защищаем лишь пядь земли, нашу святыню. Ислам превыше всего. Подрывать его учение – все равно что вырвать душу у мусульманина. Неужели это не понятно?

– Но это же не война.

– Это война! С самого начала. С той самой поры, когда христиане и иудеи вознамерились отнять у нас эту забытую землю, которую сделал священной великий пророк Мухаммед, да благословит его Аллах. Неужели я должен напоминать вам, что сам я проливал кровь, защищая наш народ и это место? И сколько людей отдали жизни ради того, чтобы такие, как вы, – он резко нацелился пальцем в грудь Разака, – могли чувствовать себя здесь как на родине.

Разак предпочел хранить молчание. Несомненно, народ в большом долгу перед такими, как Фарух, – теми, кто, не щадя себя, отважно боролся с израильской оккупацией. Но он устал от риторики, устал от бесконечной ненависти, что напитала этот клочок земли. Он хотел конкретных ответов на конкретные вопросы. И первый из них – каким образом доставленная в Рим книга указала точное место древней усыпальницы, веками прятавшейся под Храмовой горой.

– Так что же я тогда привез в Рим?

Фарух обдумал вопрос.

– Если я отвечу, вы успокоитесь и примиритесь со случившимся?

– Возможно.

– Пойдемте со мной. – Фарух повернулся к двери.

64

В кабинете Фаруха Разак сел, с волнением ожидая объяснений хранителя, почему христианам позволили осквернить Храмовую гору. Деяние столь мерзкое и вероломное, что оправдание придумать трудно.

– Мои ключи, пожалуйста. – Старик протянул руку. Разак вытащил связку из кармана и уронил ее в подставленную ладонь хранителя.

Нагнувшись за столом, Фарух достал маленькую прямоугольную шкатулку и положил себе на колени.

– Когда в тысяча девятьсот девяносто шестом году мы приступили к раскопкам мечети Марвани, – начал он, – и в отвалы в долину Кидрон вывозились тонны камня, люди просеивали и осматривали буквально каждый камушек. Меньше всего нам хотелось, чтобы какая-нибудь найденная реликвия была неверно истолкована как принадлежность иудейского храма.

– Вы имеете в виду храм Соломона?

– Да. А мы искали бесспорное археологическое свидетельство, подтверждающее наши притязания и, по существу, усиливающее наши позиции здесь. – Фарух чуть повысил хриплый голос. – Но как вам известно, евреям удалось убедить израильское правительство и некоторых мусульманских археологов начать исследование структурной целостности всей горы. Они сослались на округлый выступ во внешней стене, появившийся во время наших работ, признак вероятной подвижки фундаментов. – Фарух поерзал на стуле. – И лично я, и несколько других членов совета пытались остановить их. Но Археологическому управлению при Министерстве культуры Израиля удалось убедить многих людей, включая и кое-кого из наших, в необходимости проведения этих работ. Их изыскания должны начаться буквально на днях.

Широкой огласки споров теперь было невероятно трудно избежать. Разак понимал, к чему все шло.

– Выходит, вы знали, что потайную крипту непременно найдут?

Фарух кивнул.

– Но откуда вам стало известно, что она вообще существует?

Хранитель похлопал ладонью по шкатулке.

– Эту невероятную находку откопали несколько лет назад. Причем на начальном этапе раскопок.

Взгляд Разака переместился на бронзовую чеканку шкатулки. Орнамент напоминал исламский, но при более тщательном изучении символов – в основном орнаментальных крестообразных форм, – несомненно, просматривались христианские мотивы. Своеобразный рисунок украшал и крышку, по богохульным изображениям живых существ Разак сразу же понял, что он тоже не исламский.

– А что означает этот герб?

– Два средневековых рыцаря, скачущие на одном коне, в полном вооружении, со щитами и одним копьем на двоих символизируют тех, кто поклялся избавить эту землю от мусульманского влияния. Христианские рыцари храма Соломона. Тамплиеры.

– Значит, Грэм Бартон был прав? – прищурился Разак.

– Да. Таким был герб тамплиеров, когда эти неверные впервые оккупировали Храмовую гору в тысяча девяносто девятом году. Можете представить мое удивление, когда я нашел эту шкатулку. А когда узнал о ее происхождении, удивился еще больше.

– Где конкретно вы нашли ее?

– В раскопе под мечетью Марвани. Бульдозер отваливал землю и расколол ножом каменную плиту. Удивительная находка.

– И что было внутри?

Фарух побарабанил пальцами по крышке шкатулки.

– Наряду с другими предметами в ней находился древний манускрипт под названием «Тайные хроники». Его-то вы и отвезли в Рим три недели назад.

Разак припомнил, что лысый священник, с которым он встречался в «Кафе Греко», имел при себе кожаный портфель с эмблемой в виде двух скрещенных ключей и папской митры – величественным гербом католической церкви. Ватикан. Христиане-фанатики.

– Нам нужна была помощь католиков.

– Я так понимаю, в книге указано точное местонахождение крипты? – Разак скрестил руки на груди.

– Помимо всего прочего, там был рисунок, сопровожденный точными размерами.

– А сам манускрипт о чем?

Фарух рассказал о дневнике Иосифа из Аримафеи – свидетельстве очевидца об аресте, распятии и последующем погребении Иисуса. О находке оссуария и его реликвий, подтверждающих распятие Христа и его физическую смерть. Затем он выдержал паузу, предоставляя Разаку время, чтобы осмыслить услышанное.

Разак же подумал о том, насколько точны были догадки Бартона.

– Если все это правда, то учению Корана может угрожать опасность.

– Еще какая. Вы же знаете нашу позицию, когда речь заходит об Иисусе. Аллах вознес его на небеса до того, как враги смогли причинить ему хоть какой-то вред, – ни ареста, ни суда, ни распятия… Ну и разумеется, никаких похорон. Теперь-то вы понимаете, как нам важно устранить эту угрозу.

Разак почувствовал, что Фарух радеет не только о защите Храмовой горы, за этим есть куда более глубокий подтекст.

– Разве нельзя было спуститься в этот склеп и уничтожить свидетельства, не вовлекая католиков? Не убивая невинных людей?

– В таком случае риск был бы куда серьезнее, – с досадой махнул рукой хранитель. – Нам с вами хорошо известно, что Археологическое управление вербует себе сторонников среди наших людей. Людей, позвольте заметить, регулярно посещающих молитвенные собрания в мечети Марвани. Уверен, это какая-то хитрая тактика с их стороны. Нам не разрешено копать без формальной санкции Израиля. Сделай мы все своими руками, и человеческих жертв было бы куда больше.

– Выходит, свое грязное дело мы позволили сделать католикам. А сами умыли руки.

Каждое новое разоблачение умаляло решимость Разака, переворачивая все с ног на голову. Еще один случай, когда политика и религия стали неразделимы.

– Это был единственный путь к достижению наших целей, – ровным голосом продолжил Фарух. – А поскольку для христиан угроза оказалась куда серьезней, я был уверен, что католики, решив изъять реликвию, будут действовать быстро. И это позволило им уберечь свой институт веры. Мы же, в свою очередь, укрепили нашу позицию здесь тем, что ликвидировали опасность, грозящую поставить под сомнения учения Пророка.

– Неужели не было какого-то другого пути… – Не договорив, Разак умолк.

– Вы сейчас думаете об этом археологе, да? – В интонациях Фаруха сквозило разочарование. – Разак, мы все хорошо знаем, что в Израиле, несмотря на сосуществование нескольких религий, есть только две стороны. И Бартон – не на нашей. Просто помните, на какой стороне вы, – предостерег его Фарух. Потерев руки, он продолжил: – И прежде чем вы вынесете решение, позвольте мне показать вам еще одну вещь. – Выдвинув ящик стола, он достал стопку бумаги. Сняв верхний лист, он положил его перед Разаком. – Взгляните-ка.

Разак вгляделся в небрежный набросок – какие-то прямоугольники, сопровождаемые подписями, кажется, на греческом. Он покачал головой, не в силах понять смысл рисунка.

– Что это?

– Карта Храмовой горы, сделанная Иосифом, та самая, которой пользовались воры, чтобы определить истинное местонахождение оссуария. Обратили внимание вот на эту конструкцию наверху?

Кивнув, Разак вдруг почувствовал, что задыхается. Голос Фаруха доносился словно издалека:

– Это иудейский храм, который Иосиф так живо описывает на этих страницах. – Он похлопал ладонью по стопке листов.

– Значит, он все-таки существовал. – Разаку по-прежнему не хватало воздуха.

– Может, и существовал, – улыбнулся Фарух. – Можно даже поспорить, как это любят делать евреи, что в каменных отвалах долины Кидрон можно отыскать фрагменты его стен. Теперь-то вам понятно мое желание предотвратить дальнейшие раскопки. После похищения все дискуссии по поводу раскопок под Храмовой горой прекратились на неопределенное время.

– И все археологические доказательства куда-то делись.

– Когда мы полностью ликвидируем оставшиеся девять оссуариев, не останется вообще ничего.

Разак растерялся. Если правда, что Западная стена прежде поддерживала храм, то все притязания евреев на Храмовую гору справедливы. Извечные еврейские стенания были не напрасны. Только теперь они никогда не узнают об этом. И этому невольно способствовал он сам.

Фарух вновь наклонился и достал пухлый документ.

– У меня есть секретный перевод полного текста «Тайных хроник». Почитайте на досуге. – Он положил стопку перед Разаком. – Когда закончите – дайте знать. А потом, пожалуйста, сожгите все страницы до одной.

Разак чувствовал: еще чуть-чуть – и силы его оставят.

– А кое-что вы в Рим не отвозили. Кое-что, о чем вам тоже следует знать. – Фарух открыл шкатулку. – В этой шкатулке тамплиеров я нашел еще один документ. Еще один дневник, написанный, правда, не рукой Иосифа Аримафейского.

Разак вдруг начал понимать, что мотивы старика были чрезвычайно сложными и двигала им не просто ненависть. И это только подтверждало то, что обстоятельства жестоко играли судьбой этого человека.

– Чей же это дневник?

Хранитель достал из шкатулки ветхого вида свиток.

– Рыцаря-тамплиера, который первым нашел оссуарий.

65

Рим

Эван и Шарлотта пили кофе в номере, снятом ими во «Фьюмичино Хилтон», удобно расположившись в креслах перед залитым солнечным светом окном, которое выходило на оживленные взлетно-посадочные полосы аэропорта. Не совсем подходящая обстановка для романтического свидания, однако Шарлотта настояла на том, что не будет чувствовать себя в безопасности, если они вернутся в Рим.

Закутавшись в халат, она с нежностью поглядывала на Эвана, волосы ее шевелил легкий ветерок. Впервые за последние дни Шарлотта отлично выспалась. Для этого понадобились пара бокалов вина и таблетка снотворного. Неожиданные и от этого вдвойне приятные любовные ласки тоже способствовали крепкому сну. Рассказав Эвану обо всех невероятных событиях, произошедших накануне, Шарлотта показала ему потрясающие материалы, хранившиеся в памяти ее ноутбука. Эван убедил ее, что все будет хорошо, независимо от любого подписанного ею договора о неразглашении. Тем не менее номер он заказал на свое имя – на всякий случай.

Поскольку в исследованиях принимала участие БМТ, следует быть очень осторожными, напомнил ей Эван. Он предложил выждать и посмотреть, что последует за обвинениями, которые доктор Берсеи выдвинет против Ватикана, – еще слишком рано предполагать, что с ним случилось что-то плохое.

С обожанием глядя на него, Шарлотта проговорила:

– Как же я скучала по тебе, Эван! Мне так стыдно за то, как я вела себя перед отъездом.

– Да и я сам тоже не был образцом для подражания, – улыбнулся Олдрич. – Слушай, у меня же для тебя сюрприз. Вчера день был не слишком подходящий, зато сегодня…

«Он очень взволнован», – отметила Шарлотта.

Поднявшись из кресла, Эван обогнул тележку обслуживания номеров и направился прямо к своему чемодану. Шарлотта наблюдала, как он, расстегнув молнию бокового кармана, достал маленькую коробочку, кольцо для ключей и что-то напоминающее пузырек. Затем убрал ее ноутбук с прикроватной тумбочки и сел рядом с ней, выложив предметы на круглый стол, стоявший перед окном.

Шарлотта быстро глянула на него.

– Что происходит?

– Я хотел позвонить тебе, – сказал Эван. – Но потом решил, что говорить об этом лучше с глазу на глаз. Прежде всего это касается тебя. И если честно, именно поэтому я здесь. – Он с улыбкой протянул ей коробочку, казавшуюся особенно маленькой на его широкой ладони.

Шарлотта взглянула на нее, и сердце на секунду замерло. Коробочка очень напоминала футляр для ювелирных украшений – точь-в-точь как…

«Он что, прилетел сделать мне предложение?»

Шарлотта взяла у него коробочку и выпрямилась в кресле.

– Ну-ка, открой.

Она скосила глаза на Эвана. Не очень-то романтическое начало…

– Это образец кости, который ты присылала.

– А-а, – протянула Шарлотта, чувствуя одновременно облегчение и разочарование.

Подняв крышку, она увидела древнюю плюсневую кость, которую запросто можно было спутать с окаменелостью. В центре лежавшей на кусочке белой марли кости отчетливо виднелось просверленное отверстие – отсюда Эван экстрагировал ДНК. Шарлотта осторожно потрогала образец указательным пальцем.

– Помнишь, мы говорили об аномалии?

– Конечно. И что?

«Что же такое он обнаружил, из-за чего прилетел сюда, на край света?» – подумала она.

– Прежде всего вопрос: кто-то еще подвергал эти кости анализу?

Шарлотта покачала головой.

– Провели только радиоуглеродное датирование в лаборатории AMS в Риме, и тот образец сожгли.

– А другие части скелета?

Она мысленно представила древние кости, лежащие на черном резиновом коврике. Вчера утром они исчезли из лаборатории вместе с оссуарием и другими реликвиями.

– Они пока в Ватикане.

«Или уже нет?»

– Хорошо, – вздохнул Олдрич с явным облегчением. – Ну, когда ты увидишь то, что я тебе покажу… – Он снял колпачок с крохотной флэшки, висевшей у него на кольце с ключами, и, потянувшись к ноутбуку, вставил ее в USB-порт. Затем запустил файл с флэшки, на мониторе начал загружаться видеоклип. – Я сам поначалу, когда увидел это, решил, что у меня сканер барахлит, – объяснил Эван. – Меня едва инфаркт не хватил. Сканер, однако, исправен. Все дело в образце.

Клип закончил грузиться.

Шарлотта придвинулась поближе к ноутбуку.

– Смотри. Первое, что ты увидишь, – это кариотип. Когда появится, я нажму на паузу.

Как только клип стартовал, Олдрич «заморозил» картинку.

Она вгляделась в похожие на червячков хромосомы, расположенные попарно, как солдаты в строю. Все пары, окрашенные каждая своей флуоресцентной краской, были пронумерованы цифрами от 1 до 23, кроме последней, обозначенной «X» и «Y».

– Даже здесь уже видна мутация.

– Какая пара аномальная?

– А ты приглядись, – велел Олдрич. – И скажешь сама.

Шарлотта внимательно всмотрелась в изображение. Как только ее взгляд перешел на двадцать третью пару, она заметила нечто странное. У каждой пары имелись возникшие под действием красителя вполне различимые полоски вдоль всей длины хромосомы. У пары номер двадцать три таковых не было.

– А что это с двадцать третьей?

– Вот-вот. Теперь поехали дальше – там кое-что прояснится.

Олдрич вывел на монитор следующее изображение – ядро клетки, сильно увеличенное с помощью микроскопа. Хромосомы находились в их естественном, неупорядоченном состоянии, а окружавшая клетку мембрана едва просматривалась на краю экрана.

– Я пометил двадцать третью пару хромосом. – Олдрич показал пальцем. – Видишь?

Две аномальные хромосомы были обведены ярко-желтыми кругами.

– Вижу.

– Теперь гляди в оба, Чарли. Сейчас начнется процесс экстрагирования.

– Что?

– Объясню через секунду.

Она заметила, что левая нога Олдрича мелко подрагивает. На экране полая стеклянная игла проткнула клеточную мембрану, ее четкий абрис и острый кончик резко контрастировали с клеточной структурой. Далее игла всосала все хромосомы, за исключением двадцать третьей пары.

– Я забрал хромосомы на исследование. – Вдоль черной полосы верхней границы окна дисплея выстроились по ранжиру экстрагированные хромосомы, и Олдрич указал на них. – Вот они, изъятые. Пока все нормально, так?

– Так.

На экране иглу удалили, и клеточная оболочка сомкнулась в месте пункции.

– А вот теперь смотри.

Именно в этот момент Шарлотта заметила нечто непонятное. Пара странных, не имевших полосок хромосом, все еще остававшаяся в клетке, мгновенно начала делиться, производя новые хромосомные пары взамен удаленных. Самопроизвольная регенерация прекратилась, как только структура достигла своего необычного равновесия – сорока восьми хромосом.

– Что я вижу… – Шарлотта оторвала глаза от экрана. – Эван! Что это?

Он окинул ее напряженным взглядом.

– Фундаментальное биологическое открытие. Вот что ты видишь. Давай я прогоню ролик еще раз.

Клип был запущен снова с момента изъятия иглы. Экстрагированные хромосомы вновь выстроились вверху экрана. А затем последовало открытие, как охарактеризовал его Эван, – самый удивительный биологический процесс, который она видела в своей жизни. Спонтанная генетическая регенерация!

– Но такого просто быть не может… – Шарлотта прижала пальцы к губам.

– Я в курсе.

В мире не было объяснения тому, что она только что видела.

– С точки зрения науки абсолютно невозможно, чтобы человеческая хромосома воспроизводила точные копии других пар! Это же набор из ДНК матери и отца… Сложнейший комплекс генетической информации…

– Это противоречит всему, что мы с тобой знаем, – спокойно подвел итог он. – Я провел несколько трудных часов, пытаясь это воспринять.

Шарлотта молчала.

– Хочешь, скажу кое-что еще?

– Порадуешь?

– Еще как. – Олдрич весь подобрался. – Я провел секвенирование,<sup>[77]77
  Определение нуклеотидной последовательности молекулы ДНК.


[Закрыть]</sup> применив новый генный сканер, составил схему нуклеотидной последовательности генома и сравнил его с опубликованными генетическими картами. Догадываешься, что я искал?

– Аномалии в трех миллиардах пар оснований, – ответила она.

Молекулярная структура ДНК напоминает винтовую лестницу или двойную спираль с горизонтальными «ступенями», сформированными парами нуклеотидных оснований – аденина и тимина или гуанина и цитозина, – известными также как «кирпичики» жизни. Три миллиарда этих «ступенек», составляющие основное содержание хромосом, формируют «гены» – участки ДНК, определяющие строение органов тела и физиологию организма. При помощи лазерного сканера они могут проверить генные цепочки на предмет обнаружения участков, искаженных вследствие мутаций.

Олдрич вскочил и зашагал по комнате:

– В общем, я обнаружил, что в присланном тобой образце содержится менее десяти процентов от объема генетического материала, найденного в стандартном геноме человека!

Шарлотта откинулась на спинку кресла и с недоверием помотала головой.

– Такого не может быть.

– Ты права, – подхватил Олдрич. – Поэтому я провел еще ряд тестов. Я сравнил ДНК образца со всеми известными мне некодирующими участками человеческой ДНК. И знаешь, с чем я столкнулся?.. Готова? Крепко сидишь на стуле? Совпадений нет! Ни единого.

На мгновение ее рациональное мышление дало сбой, голова слегка кружилась. Объяснений не было.

– И что это значит?

– То, что образец не содержит лишней ДНК! – Олдрич уже кричал.

До завершения проекта «Геном человека»<sup>[78]78
  Проект «Геном человека» (Human Genome Project) – грандиозный международный исследовательский проект конца XX – начала XXI века. В ходе его была определена точная последовательность нуклеотидных оснований в хромосомах человека. Полученные результаты уже применяются в ходе идентификации генов, ответственных за развитие многих наследуемых заболеваний. Впрочем, знания генетиков о молекулярных механизмах генетических процессов пока еще далеки от создания полной картины. В частности, слова автора романа о лишней ДНК представляют собой лишь одну из точек зрения.


[Закрыть]</sup> в 2003 году ученые считали, что превосходство организма человека над животным – особенно в разуме – выражается в существенно большем объеме генетической информации. Но геном человека оказался много меньше предполагаемого и по объему составляет одну двенадцатую содержимого генома обыкновенного лука. Генетики приписали разницу «лишней ДНК» – бесполезной куче неиспользуемых участков в цепочке ДНК, появившихся в процессе эволюции.

Все это напоминало какую-то странную научную сказку. Но, вспомнив безупречный трехмерный облик, выстроенный по ДНК образца кости – отсутствие известной расовой принадлежности, гермафродитизм, уникальный цвет кожи и черты лица, – Шарлотта поняла, что во всем этом был смысл.

– Эван, ты всерьез утверждаешь, что ДНК этого образца имеет идеальную генетическую структуру?

Он кивнул.

– Да. Понимаю, звучит слишком здорово, чтобы оказаться правдой.

Безупречный геном вряд ли может возникнуть в процессе эволюции.

«Совершенство», – мысленно восхитилась она.

Но как вообще мог у человека появиться такой генотип? Это абсолютно не вяжется с тем, что Дарвин или современная наука выдают в качестве объяснения развития человека из обезьяны.

Эван Олдрич показал дрожащей ладонью на экран.

– Эта ДНК потенциально может быть использована как матрица для исправления аномалий в человеческих клетках. А воспроизводить ее можно при помощи бактериальной цитоплазмы.

– По-моему, ты бежишь впереди паровоза. – Шарлотта недоуменно уставилась на него:

– Это выводит биоинженерию на качественно новый уровень. Представляешь, идеальная ДНК в вирусной форме! Невообразимо! – Эван заговорил медленнее: – По сути, это настоящее чудо. Я даже начал размышлять над тем, какие могут быть последствия, если предать это гласности, как откликнется на это мир. Прежде всего мне пришло в голову, сколько жизней можно будет спасти, вылечив наследственные заболевания. Затем я представил себе биотехнологические компании, вступающие в гонку переоборудования для усовершенствования лечения богатых людей. Генетически сконструированные дети. Дозированная медицинская помощь. Биологический элитизм.<sup>[79]79
  Элитизм – фашистская идеология, возникшая в Италии в начале XX века, развивающая идеи Макиавелли об управлении государством. По ней, общество состоит из элиты, управляющей его деятельностью, и народа-биомассы, из которой можно лепить что угодно.


[Закрыть]</sup> Это будет на руку только людям состоятельным – бедным не достанется ничего. А если и достанется, устранение болезней в таком широком масштабе будет иметь разрушительный эффект. Широкое распространение долгожительства приведет к беспрецедентному приросту населения, что, в свою очередь, чревато колоссальной нагрузкой на все мировые ресурсы.