Текст книги "Святая тайна"
Автор книги: Майкл Бирнс
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)
– Только однажды, – печально ответил Разак. Продолжать он не стал.
Бартон вдруг почувствовал горечь во рту. Сознавая, что станет одним из горстки европейцев на крохотной территории, населенной в основном палестинцами, он предпочел бы услышать от Разака более обнадеживающий ответ, особенно в свете того, что с недавних пор «западники» стали главными объектами похищений исламских боевиков, таких, например, как Бригады мучеников Аль-Аксы.
Впереди километра на три дорога была забита транспортом: такси, легковушки и микроавтобусы ожидали досмотра на КПП «Эрец».[48]48
Пограничный переход «Эрец» – единственный проход, связывающий территорию сектора Газы с внешним миром.
[Закрыть] Множество машин стояло у обочин – перегрелись моторы. Укрыться было негде, и солнце нещадно изливало зной на беспомощных автовладельцев.
Даже сквозь закрытые окна в охлажденный кондиционером салон «мерседеса» доносился плач детей и просачивалась удушливая вонь выхлопных газов.
– А кто этот ваш связной, к которому мы едем? – спросил Бартон.
– Мой старинный школьный приятель. Человек, который разделяет со мной многие мои тревоги о судьбе Ближнего Востока, – объяснил Разак. – Если не возражаете, я хотел бы попросить вас позволить мне вести разговор.
– Пожалуйста.
Они почти два часа добирались до широкого металлического навеса, напоминающего ангар без дверей, который служил укрытием от солнца для солдат пограничного патруля СБИ. Вдоль дороги тянулись бетонные баррикады и проволочные заграждения. По обе стороны проезда на позициях стояли танки и бронемашины.
Разак повернулся к Бартону:
– Письмо израильской полиции у вас с собой?
– Конечно.
– Отлично. Полагаю, оно нам понадобится.
Разак пытался не обращать внимания на арабского таксиста, которого допрашивала группа солдат СБИ на встречной обочине. Пара немецких овчарок обнюхивала машину в поисках взрывчатки. Он припомнил, что, по слухам, израильтяне с особым подозрением относились к одиноким водителям, следующим из сектора Газы, многие из них оказывались террористами-смертниками.
Наконец солдаты СБИ в полном боевом снаряжении, даже не опуская дула винтовок, махнули Разаку, приказывая следовать вперед. Направленные вниз видеокамеры наблюдения, установленные на стальных балках крыши, ослепительно сверкали объективами. Тощий молодой израильский солдат шагнул вперед.
– Откройте багажник и предъявите документы, – скомандовал он на плохом арабском, успев, однако, мимолетом полюбоваться плавными обводами «мерседеса».
Разак нажал кнопку открывания багажника и протянул солдату их паспорта.
Двое солдат двинулись вдоль бортов автомобиля, осмотрели при помощи зеркал подвеску, заглянули в салон и остановились у багажника.
Проверявший документы постовой чуть пригнулся, взглянул на Бартона и покачал головой.
– Понятно, нездешний. – Скривившись, он перевел взгляд на Разака и сказал: – Вы, должно быть, с ума сошли, ехать сюда, особенно сейчас. На такой тачке. С ним. – Лицо солдата приняло непроницаемое выражение, когда он вновь обратился к Бартону: – С какой целью следуете?
Багажник с силой захлопнули, и англичанин подскочил от неожиданности.
Предъявив письмо Бартона, Разак пояснил, что полиция Израиля уполномочила их вести расследование происшествия на Храмовой горе. Постового это удовлетворило.
– Проезжайте, только будьте осторожны, – предупредил он. – За этим КПП вы предоставлены самим себе.
Разак серьезно кивнул и тронулся с места. Испустив долгий вздох облегчения, он медленно проехал под сторожевой башней, осторожно маневрируя меж бетонных блоков второй линии заграждения.
Через пятнадцать минут езды на юг по главной магистрали региона на горизонте показались невыразительные очертания города Газа. Концентрация зданий постепенно росла – Разак внимательно вел машину по многолюдным улицам деловой части города, где все еще попадались руины разбомбленных домов – напоминания о частых ракетных атаках Израиля.
Долгое время оба молчали, словно впитывая мрачное уныние окружающего.
– Жуть… – наконец обронил Бартон.
– Более миллиона людей втиснуты буквально на пятачок земли. – Голос Разака был мрачен. – Страшная антисанитария, политическая нестабильность, разрушенная экономика…
– Идеальный рецепт для создания беспорядков.
Припарковав машину у поребрика, Разак заплатил сорок израильских шекелей палестинскому мальчугану с круглым лицом, чтобы тот приглядел за машиной. Улицы были переполнены. В знойном, безжизненном воздухе висел смрад нечистот.
Выйдя из машины, Бартон старался не встречаться глазами с любопытными прохожими-палестинцами.
– Мы договорились увидеться с ним вон там, – сказал Разак, быстро показав глазами на крохотное уличное кафе на углу шумной улицы, расположенное в тени огромной мечети с дерзко вонзившимся в синее небо минаретом. – Пойдемте.
* * *
Агент-палестинец, крепкого сложения, с приветливым лицом, обрамленным бородой, уже сидел за столиком, попивая мятный чай из прозрачного стеклянного стакана. Он окликнул Разака.
Тот с улыбкой ответил на приветствие благословением и рукопожатием, затем представил мужчину Бартону, назвав лишь его имя – Тахим.
Бартон тоже улыбнулся и протянул руку. Он отметил, что на агенте был аккуратно выглаженный полотняный костюм, резко контрастировавший с одеждой большинства палестинцев, носивших традиционные исламские наряды. Многие женщины были даже в паранджах, укрывавших их с головы до пят.
Улыбка Тахима заметно увяла, когда он огляделся по сторонам, прежде чем в ответ пожать руку Бартону.
– Присаживайтесь, прошу вас.
– Не возражаешь, если мы будем говорить по-английски? – спросил Разак.
Скользнув строгим взглядом по лицу Бартона, Тахим помедлил, но все же сказал:
– Конечно, я не против.
– Тогда рассказывай, мой друг. Как тут дела?
Покачав головой, Тахим закатил глаза.
– Думаете, уход израильтян решил все проблемы? Совсем наоборот. Парламент переполнен фундаменталистами, мечтающими официально объявить войну Израилю. Фонды, предоставленные ООН и Западом, иссякли. Ко всем бедам теперь еще этот инцидент в Иерусалиме… – Взгляд его устремился куда-то вдаль.
– Знаю, сейчас очень нелегко.
– Это просто счастье, что моя семья не со мной, – добавил Тахим. – А как у тебя дела? Так же хороши, как твоя машина? – Он кивнул головой в сторону улицы, где метрах в тридцати мальчишка отгонял зевак от «мерседеса».
– Все хорошо, – усмехнулся Разак.
– Рад слышать. – Тахим подозвал официанта и велел принести еще два чая.
– Полагаю, – Разак понизил голос, – ты догадываешься, как я встревожился, узнав, что ты в курсе похищения.
Тахим вновь посмотрел на Бартона.
– Не волнуйся, – успокоил его Разак. – Грэм не израильтянин. Он хочет помочь нам.
Тахим дождался, пока официант поставил перед Разаком и Бартоном стаканы и удалился, и продолжил:
– Ты, наверное, уже знаешь про вертолет?
– Знаю, – ответил Разак. – Израильтяне ищут его.
– Тогда ты не знаешь! – Тахим откровенно удивился.
Разак смутился, его лицо вытянулось.
– Его уже нашли, – продолжил Тахим.
– Что?
Потягивая чай, Бартон с молчаливым изумлением слушал их диалог, пытаясь не обращать внимания на пулевые отверстия, аккуратным рядком тянущиеся по шлакобетонному фасаду кафе.
– Я слышал, три дня назад в нескольких километрах от берега одному палестинскому рыбаку кое-что попалось в сети. А именно – обломки вертолета. Подушки сидений, спасательные жилеты… и голова мертвого пилота в шлеме израильских ВВС.
Шокированный, Разак был не в состоянии вымолвить ни слова. Наконец он спросил:
– Как же так случилось, что никто об этом не знает?
«Как минимум, „Аль-Джазира“ должна была предпринять попытку обнародовать новость, не важно, правдива она или нет», – подумал он.
Тахим осмотрелся вокруг, прежде чем ответить:
– Ходят слухи, что Шин Бет убила рыбака прежде, чем тот дал интервью прессе. Но до того он успел поделиться новостью со своим братом – моим хорошим другом, имя которого по известным причинам я называть не буду.
– Но отчего вертолет разлетелся на куски?
– В ночь похищения люди слышали, как вертолет пролетел прямо над крышами, и видели, как он удалился в сторону моря. Несколько минут спустя кое-кто даже заметил что-то похожее на взрыв над горизонтом.
Разак внезапно остро ощутил свою беспомощность и понял: рассказ Тахима оправдал его опасения, что следы и оссуария, и вертолета давно простыли. Он обменялся тревожным взглядом с Бартоном.
– Это еще не все, – продолжил Тахим. – Как известно, когда израильтяне ушли из Газы, они уступили Палестинской администрации контроль над южной границей с Египтом. С тех пор оружие и боеприпасы буквально наводнили Газу. Большая их часть была переправлена за кордон.
Разак выглядел совершенно сбитым с толку.
– Но ведь пограничные сооружения оборудованы сенсорами и электрическими зарядами, детонирующими взрывчатку. – Он знал, что эти меры запугивания оказались серьезным препятствием для проникновения террористов-смертников на территорию Израиля.
– Позволь, я тебе объясню.
Бартон заметил, что Тахим основательно вспотел.
– Незадолго до кражи в Иерусалиме вертолет летел вдоль ограждения. – Показав на восток, палестинец провел пальцем по воздуху. – Обычное дело. Некоторые, однако, утверждают, что на несколько минут он завис. Прямо над оградой… носом в сторону Газы. Если подумать, весьма смелые действия для израильского вертолета, в тот момент представлявшего собой отличную мишень для гранатомета. – Голос его охрип, и он отпил глоток чая. Прочистив горло, Тахим продолжил: – В общем, мне рассказали, что с земли на борт вертолета подняли какой-то груз.
В глазах Разака заметалась тревога. Ну конечно! Единственный способ обойти блокпосты – обойти их все разом!
Тахим подался ближе к слушателям:
– А еще мне сказали, что некий человек в Иерусалиме координировал всю эту операцию.
– Но…
Прежде чем слова сорвались с языка Разака, лицо Тахима вдруг как бы лопнуло, извергнув кровь и клочья плоти на стену, и в то же мгновение раздался звук, как будто что-то отрикошетило от стены. Не раздумывая, Разак стремительно бросился на землю, успев попутно стянуть со стула Бартона, в то время как безжизненное тело Тахима качнулось вперед и с глухим стуком упало на стол.
Редкие прохожие закричали и бросились наутек.
– Господи! – завопил Бартон, дрожа от страха. – Что это было?!
Бесшумный выстрел был предельно точным и не оставляющим сомнения.
– Снайпер, – прошептал Разак.
Вторая пуля вонзилась в толстую деревянную столешницу, пройдя над самой головой Разака. Он и Бартон разом вздрогнули. Третья выбила осколок из каменной мостовой, едва не задев руку мусульманина.
– Надо убираться отсюда как можно скорее. – Разак резко повернул голову и посмотрел в сторону машины. – Придется бегом.
Бартон тяжело дышал, с подбородка капал пот.
– Хорошо, – кивнул он.
Разак с трудом извлек из кармана ключи.
– Сейчас разделимся, встретимся у машины. Пригнитесь и давайте отсюда быстро, а потом ныряйте в толпу. – Он показал в сторону тротуара, где большинство прохожих еще не осознали, что возникла стрельба. – Я рвану в другую сторону, это наш единственный шанс. Вперед!
Оба выскочили из-под стола, устремившись в разных направлениях. Когда Разак бросился через улицу, его чуть не сбил полуразвалившийся «форд-хэтчбек».
Бартон бежал, изо всех сил стараясь не налететь на прохожих, и мучился угрызениями совести – ведь по его милости они находились на линии огня снайпера. Нутром ощущая на себе зрачок прицела, Бартон с удивлением осознал, что добрался до «мерседеса» и не услышал очередного выстрела. Краешком глаза он увидел, как Разак быстро движется сквозь толпу людей, переходящих улицу.
Фары «мерседеса» мигнули – Разак издали снял машину с сигнализации.
Бартон протянул руку и схватился за ручку дверцы. Нырнув в салон, он повернул голову и увидел мальчишку-палестинца, словно камердинер придерживавшего открытую водительскую дверь. Через мгновение из транспортного потока вынырнул Разак, ловко шмыгнул в машину и вставил ключ в замок зажигания. Дверь захлопнулась. Разак махнул рукой парнишке, чтоб тот убирался, и тут пуля снайпера клюнула мальчика прямо в висок, повалив тело на тротуар.
Только сейчас до прохожих дошло, что происходит, и началась паника: люди бросились врассыпную.
Рванув рычаг переключения передач, Разак ударом вдавил в пол педаль акселератора.
Выстрелов не последовало.
Едва дыша и сотрясаясь от выброса адреналина в кровь, они обменялись взглядами.
– Что это было? – наконец выдавил Бартон, руки его тряслись.
Окинув спутника взглядом, Разак не нашел что сказать. В следующую минуту он полностью сосредоточился на движении по узким улочкам, держа курс через город к главной магистрали.
И тут вдруг заднюю часть «мерседеса» резко кинуло вправо одновременно с оглушающим скрежетом металла и звоном стекла. Обоих беглецов швырнуло в сторону, едва не выбросив с сидений.
Каким-то образом Разаку удалось удержать управление машиной после того, как ее занесло на поребрик, а потом бросило обратно на мостовую. Он обернулся и успел заметить, что «фиат-седан» последней модели с помятым передом, вылетевший с перекрестка, разворачивается после удара с явным намерением продолжить преследование. Рядом с водителем в машине находился еще один человек, лица обоих скрывали маски. Увидев, что пассажир высунулся из окна, целясь в них из «АК-47», Разак крикнул:
– Ложись!
Бартон съехал вниз по сиденью и сел на корточки под бардачком, и именно в это мгновение очередь разнесла заднее и ветровое стекла «мерседеса», осыпав англичанина осколками. Две пули вонзились в консоль аудиосистемы, брызнувшую снопом электрических искр.
Пригнув голову ниже, Разак проскочил еще два перекрестка, прежде чем вписался в широкий поворот выезда на магистраль по пути на север. В быстрой последовательности прогремели новые очереди, и Разак почувствовал, как пули, пробив обшивку со стороны водителя, едва не вонзились ему под мышку – их приняла на себя боковина сиденья.
Распахнувшаяся перед ними дорога была пуста. Разак до предела вдавил педаль газа. Двигатель «мерседеса» натужно взревел, и водителя вмяло в спинку сиденья. Каким-то чудом задняя часть машины выдержала столкновение, хотя руль ощутимо тянуло влево и заметно трясло. Мусульманин коротко глянул вниз на Бартона, вид у которого, разумеется, был не геройский.
– Живы?
– Они еще у нас на хвосте?
Разак посмотрел в зеркало заднего вида.
– Да. Но скорее всего, мы оторвемся.
Сзади вновь донеслись выстрелы – пули с отрывистым чмоканьем ударили в багажник.
Проносясь мимо бетонных заграждений брошенных блокпостов, Разак то и дело поглядывал на машину преследователей. Как он и предвидел, «фиат» быстро отставал, из-под скрученной решетки его радиатора валил серый дым.
Облегченно вздохнув, Разак попытался выровнять дыхание. Мысли его на мгновение перенеслись к Фаруху, ему явно придется не по душе состояние возвращенного «мерседеса».
В полукилометре от границы Разак увидел в зеркало, что машина преследователей резко затормозила. Длинной вереницы ожидающих проверки автомобилей не было, а преследователи рассчитывали на нее как на последнюю возможность для точного выстрела.
– Можете выбираться, – сказал он Бартону.
Сбавив скорость, Разак провел машину сквозь заграждения под башней наблюдательного пункта. Затормозив у навеса охраны, он дождался, пока солдаты махнули ему, командуя проезжать. Разглядев, в каком состоянии автомобиль, они осторожно, с винтовками наперевес окружили «мерседес» и приказали пассажирам не двигаться.
Затем вперед вышел тот же молодой постовой, что пропускал их в Газу. Скривившись, он закинул винтовку на плечо и упер руки в бедра, внимательно разглядывая корпус «мерседеса». Затем опустился на корточки подле двери Разака с выбитым стеклом и насмешливо изрек:
– Хорошо покатались. Надеюсь, вам понравилось.
36
Ватикан
Ровно в пять вечера в лабораторию вошел отец Донован.
– Что-то вы опять заработались, – с приветливой улыбкой проговорил он.
– Хотим доказать, что Ватикан не зря тратит свои деньги, – ответил Берсеи.
– Могу ли я вам чем-нибудь помочь? Не требуется ли вам что-то еще для работы?
Ученые переглянулись.
– Нет, – ответила Шарлотта. – Лаборатория прекрасно оборудована.
– Вот и замечательно. – Донован перевел любопытный взгляд на скелет, а затем – на открытый оссуарий.
– Не хотите послушать краткий отчет о наших находках на данном этапе? – спросил Берсеи.
– О, конечно, – заметно оживился священник.
Последующие пятнадцать минут ученые рассказывали ему о результатах судебной экспертизы и радиоуглеродного анализа и показывали новые находки, скрывавшиеся в потайном отделении оссуария. Берсеи держался бесстрастно, стараясь излагать лишь бесспорные факты, и Шарлотта последовала его примеру.
Судя по гамме чувств, проявленной священником, – от неподдельного удивления и заинтригованности до сдержанной заинтересованности рассказом о следах распятия на скелете, – Шарлотта заключила, что он, возможно, находился в неведении относительно предполагаемого содержимого оссуария. Она обратила внимание на то, что бронзовый цилиндр как будто обеспокоил падре больше, чем все остальное, – неотступная тревога сквозила в его озадаченном пристальном взгляде, обращенном к этой находке.
– И вот еще что, отец Донован, – добавил Берсеи. – Это самое выдающееся археологическое открытие в моей практике. Не знаю, какую сумму выложил Ватикан, чтобы получить все это, но заверяю вас: вы обладаете бесценной реликвией.
Внимательно наблюдая за выражением лица священника, Шарлотта заметила, что тот доволен и, мало того, испытывает облегчение.
– Наверняка мое начальство будет радо услышать это, – сказал священник, вновь переводя взгляд на скелет. – Не хочу торопить события, но, как вы считаете, сможете ли вы представить официальный отчет о ваших открытиях в пятницу?
Берсеи посмотрел на Шарлотту – согласна ли она. Шарлотта утвердительно кивнула. Переключив внимание на Донована, он сказал:
– Нам надо будет подготовиться, но к пятнице мы управимся.
– Вот и хорошо, – подытожил Донован.
– Если у вас все, падре, – сказал Берсеи, – то я, пожалуй, пойду. Не хотел бы заставлять жену ждать.
– Что вы, что вы, не стоит из-за меня задерживаться, – заволновался священник. – Я очень благодарен вам за то, что вы держите меня в курсе.
Берсеи удалился в подсобку, чтобы переодеться.
– Примерный семьянин, – шепнула Шарлотта Доновану. – Его жене просто повезло.
– О да, – согласно кивнул тот. – У доктора Берсеи очень добрая… мягкая душа. Он столько лет нам помогал… – Отец Донован чуть помедлил и добавил: – А скажите, доктор Хеннеси, вам приходилось бывать в Риме прежде?
– Нет. И, если честно, у меня пока не было времени даже сходить на тот берег.
– Позволите порекомендовать вам маршрут для экскурсии?
– Да, прошу вас. – Она искренне обрадовалась гостеприимству священника.
Ведя замкнутый образ жизни, Донован с удовольствием направил свою нерастраченную энергию на то, чтобы услужить одинокой путешественнице.
– Если у вас нет планов на вечер, я настоятельно рекомендую вам «Прогулку по ночному городу», – с жаром предложил он. – Начинается экскурсия от пьяццы Навона, прямо напротив моста Сант-Анджело, в шесть тридцать. Продолжительность три часа. Экскурсоводы просто фантастические, они устроят для вас великолепный обзор всех достопримечательностей Старого города. – Священник бросил взгляд на часы. – Если пойдете туда прямо сейчас, то успеете вовремя.
– Звучит заманчиво.
– Обычно такие туры заказываются за два дня, – пояснил Донован. – Особенно в это время года. Но если мое предложение заинтересовало вас, я могу позвонить, чтобы вам зарезервировали билетик.
– Вы очень добры, – улыбнулась Шарлотта.
В этот момент из подсобки показался Берсеи.
– Доктор Хеннеси, отец Донован, доброго вам вечера, – попрощался он, отвесив каждому легкий поклон. Затем повернулся к Шарлотте и сказал: – Увидимся завтра утром, в то же время. Смотрите не загуляйте.
37
Рим
Перейдя мост Сант-Анджело, Шарлотта дошла до конца Виа Дзанарделли и несколько раз повернула, прежде чем выйти на просторную пьяццу Навона, похожую на чуть вытянутый овальный гоночный трек. Направляясь к большому фонтану в стиле итальянского барокко, расположившемуся в самом центре площади, – он носил название «фонтан Четырех Рек», – она увидела, что группа людей уже собирается вокруг долговязого итальянца с ламинированным «бэйджиком», скорее всего экскурсовода. Подойдя к ним, Шарлотта встала немного в сторонке, терпеливо дожидаясь своей очереди и любуясь высоченным обелиском фонтана и четырьмя мраморными скульптурами гигантов работы Бернини, олицетворяющими четыре великие реки: Ганг, Дунай, Нил и Рио-де-ла-Плата.[49]49
Название устья двух сливающихся рек Южной Америки – Параны и Уругвая.
[Закрыть]
Немного погодя гид направился к ней, уткнувшись в список предполагаемых участников экскурсии. Оторвав взгляд от бумаги, он лучезарно улыбнулся женщине, очарованный ее изумительными глазами.
– А, должно быть, вы доктор Шарлотта Хеннеси, – сказал он по-английски почти без акцента, поставив галочку напротив надписи от руки в самом низу своего списка.
– Да, это я, – ответила она, рассматривая гида.
Обаятельная улыбка и мягкий взгляд темных глаз, молодое и симпатичное лицо, черные волосы густые и длинные, но безупречно уложенные.
– Меня зовут Марко, – представился он. – Отец Донован замолвил за вас словечко. Очень приятно, что вы присоединились к нам в этот вечер.
– Спасибо, что включили меня в список в авральном порядке.
– Лишнего билетика не найдется? – Резкий голос с сильным итальянским акцентом раздался из-за левого плеча Марко.
Шарлотта и гид одновременно повернулись. Ее улыбка угасла, как только она увидела ухмыляющегося Сальваторе Конти.
Марко, похоже, задело, что его прервали.
– Ваше имя? – сухо спросил он.
– Да какая разница, – резко ответил Конти. – Почем билеты?
Оценивающе оглядев его, экскурсовод показал на свой список и отрывисто проговорил:
– Простите. Свободных мест нет. Если хотите, оставьте мне свои координаты, я постараюсь включить вас в субботнюю экскурсию.
Конти возбужденно развел руками, как бы охватывая ширь площади, а потом указал на «бэйджик» с именем гида.
– Бросьте, Марко, не похоже, чтоб тут не поместилась еще одна душа. Такой простор, да, Шарлотта? – Подняв бровь, он выжидающе уставился на женщину.
Удивленная его бесцеремонностью, Шарлотта отвернулась и не ответила.
Конти потянулся за бумажником.
– Так сколько?
Покачав головой, Марко скрестил за спиной руки, не выпуская планшетки со списком. Он видел, что гостье Ватикана неприятен этот мужчина. Она даже избегает смотреть ему в глаза.
– Не я придумал эти правила, синьор, – терпеливо объяснил он ему на итальянском. – Свяжитесь, пожалуйста, с нашим агентством и расскажите о ваших пожеланиях. А сейчас не время и не место для споров.
Уперев язык в щеку и скорчив рожу, Конти ткнул пальцем в грудь Марко и ответил тоже по-итальянски:
– Слышь, экскурсовод, к соотечественникам надо относиться с большим уважением. Неудивительно, что тебе приходится зарабатывать на жизнь, шатаясь по улицам и рассказывая басни туристам. Ну а у меня для тебя есть своя сказочка. – Он приблизил лицо к его глазам. – Смотри, время позднее, на улицах Рима порой небезопасно. Никогда не знаешь, с кем столкнешься в темном переулке. – Конти наслаждался замешательством гида. – Я не золотой слиток прошу, слышишь, урод, а всего лишь билет.
Шарлотта не поняла ни слова из сказанного Конти, но заметила на лице Марко растущее беспокойство. Конти перевел взгляд на нее.
– Просто я думал, может, вам захочется компании… – сказал он, изображая из себя страдальца. – Приятного вечера, доктор Хеннеси.
С этими словами наемник сделал два шага назад, развернулся и зашагал через площадь.
– Простите, ради бога, – смущенно пробормотала Шарлотта.
Марко пару раз нервно сглотнул, чтобы обрести дар речи:
– Ваш друг?
– Мы едва знакомы, – быстро ответила она. – И спасибо вам, что не уступили. Иначе вечер для меня был бы безнадежно испорчен.
– Ну что ж. – Гид, приходя в себя, причесал пятерней свою гриву. – Пойдемте?
Пока Марко официально представлялся группе и вкратце рассказывал о маршруте экскурсии, Шарлотта оглядела площадь в поисках Конти и, не обнаружив его, вздохнула с облегчением. Кто же он на самом деле? Какое отношение этот жуткий человек может иметь к Ватикану?
Шарлотте потребовалось не менее часа, чтобы забыть о неприятной встрече на пьяцце Навона. Но, слушая непринужденное повествование Марко, она мало-помалу окуналась в невероятную историю Рима. Он увлек группу в удивительное путешествие по знаменитому римскому Пантеону, строительство которого было завершено в 125 году н. э. императором Адрианом. Там Шарлотта залюбовалась необъятным сводом купола, конструкция которого, казалось, держится вопреки законам физики, и долго смотрела, как таяли солнечные лучи, проливаясь сквозь широкое круглое окно в его центре.
Затем они отправились к пересечению трех дорог – tre vie – полюбоваться огромным барочным фонтаном Никола Сальви с его тритонами, верхом на морских коньках охраняющими колесницу-раковину Нептуна. Потом миновали площадь Испании, от которой вверх по крутому склону поднимались 138 ступеней к двум колокольням-близнецам, расположенным по обе стороны от церкви Троицы-на-Горе.
Несколькими кварталами далее пред ними во всей красе брешианского мрамора предстал Иль Витториано,[50]50
Сооружение, называемое «Витториано» (жители Рима именуют его «пишущей машинкой» или «свадебным тортом»), располагается на площади Венеции. Оно было спроектировано Д. Саккони как символ отечества, в честь объединенной Италии.
[Закрыть] архитектурный памятник, несомненно привлекающий взгляд (хотя большинство римлян вряд ли выразились бы столь сдержанно). Он напоминал колоссальный свадебный торт, втиснутый в самый центр Старого Рима. В 1925 году его сооружение завершили и назвали в честь Виктора-Эммануила II – первого короля объединенной Италии.
К тому времени, как экскурсанты поднялись к полуразрушенным аркам и колоннам форума на Капитолийском холме – единственной возвышенности, оставшейся от легендарных Семи холмов, – солнце стало скатываться за горизонт, а молодой месяц наливаться силой. В эти мгновения Шарлотта Хеннеси почувствовала, что совсем потерялась в тенях древней империи.
Когда группа перешла от Старого Рима к Колизею, весь город уже купался в ярких огнях, словно надев новую личину. Обходя снаружи огромный, высотой в сорок восемь метров, амфитеатр с тремя ярусами галерей из белого известняка, Шарлотта готова была поклясться, что слышит звон мечей гладиаторов и львиный рык.
Но уже в следующее мгновение воображение обернулось вызывающей озноб реальностью – она поймала на себе быстрый взгляд современного гладиатора, отступившего в густую тень. Как бы ни хотелось верить, что ей это померещилось, сомнений не было. Опять Сальваторе Конти!
