Текст книги "Ужин вдвоём"

Автор книги: Майк Гейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Возраст

Кому: [email protected]

От кого: [email protected]

Тема: Колонка Настоящего Мужчины

Привет, Иззи.

Вот моя новая колонка. Если понадобится что-то исправить, дай мне знать.

Надеюсь, читая это, ты улыбнешься.

С любовью

Дейв XXX

P. S. Сегодня ужинаем вместе. Хочу накормить свою любимую женщину лазаньей в томатном соусе.

СТАРОСТЬ НЕ РАДОСТЬ

Долгое время считалось, что страх перед приближающейся старостью свойствен лишь обладательницам эстрогена. Женщины говорили о биологических часах, женщины проявляли чудеса изобретательности, когда заходила речь об их возрасте, женщины смертельно боялись остаться у разбитого корыта. Мужчины же, как доброе вино или хороший сыр, с годами только лучше становились. Считалось, чем мужчина старше, тем мужественнее. Стареющий мужчина похож на Шона Коннери в «Золотом пальце» – элегантный, собранный, уверенный в себе и неотразимо обаятельный. Женщины не могут перед ним устоять, мужчины помоложе его побаиваются, и все вокруг ему завидуют. До недавних пор все в это верили. Да что там – до недавних пор и сам я так думал. Но теперь, в тридцать один год, уже не так уверен в блистательности своих перспектив.

В чем же тут дело? Во множестве причин. Во-первых, предыдущее поколение, достигнув сорока, отвергло путь благородной старости в окружении деревьев и детишек, взращенных своими руками, и предпочло попусту тратить силы, цепляясь за уходящую молодость. Эти убежденные холостяки, разведенные бездетные живчики, порхающие от одной женщины к другой, ведут себя словно двадцатилетние. Это не только противоестественно, но и печально. Большинство немолодых мужчин, которых я знаю, имеют семью и дорожат ею. Страшно представить, что в один прекрасный день партнер может тебя покинуть – и тогда тебе только и останется, что воскрешать свою юность. Теперь нам мало найти мисс Совершенство – надо еще и удержать ее при себе. Иначе остаток жизни придется провести в кожаных штанах, за рулем спортивной машины и в обнимку с разбитными девицами, которые тебе в дочери годятся. Теоретически – почему бы и нет? Но на практике это выглядит отвратно.

Во-вторых, в наше время, когда женщины завели моду еженедельно посещать психоаналитиков, а также ходить на йогу и тай-ци, мужчины стараются не отставать от своих подруг. Женщинам хочется поплакаться в жилетку о сложностях своей жизни – а мы чем хуже? Или наша жизнь недостаточно сложна? И вот мы начинаем переживать. Переживаем о своем лишнем весе, переживаем о своей личной жизни, переживаем о том, что столько переживаем. А стареющие женщины тем временем наслаждаются жизнью. Специально для них создан термин «вторая молодость»: они порхают по вечеринкам и курортам, с легкостью необыкновенной начинают бракоразводные процессы и, в довершение всего, достигают пика сексуальности в тот самый момент, когда средний мужчина с этого пика медленно, но верно сползает.

Но больше всего старость пугает меня утратой возможностей. Страшно подумать, сколько радостей жизни уже стали для меня недоступны! Бегая трусцой со своим приятелем Ли, я теперь плетусь позади, хотя еще пару лет назад без труда его обгонял. Он малый неспортивный, зато ему всего двадцать пять. Я не могу больше веселиться всю ночь напролет (не так давно заснул в шикарном клубе, пока вокруг отплясывали девицы в меховых бюстгальтерах, а было всего десять минут первого). Не могу больше всю ночь напролет заниматься любовью. (Слава богу, мы с женой так устаем на работе, что эта проблема нас не особо волнует.)

Конечно, жизнь не прекращается оттого, что ты становишься старше. И пока еще я не собираюсь менять кроссовки «Эйр Макс» на пару шлепанцев. Но больше всего меня (как, подозреваю, и всех прочих мужчин) страшат перемены. Медленные, постепенные, но неотвратимые. Однако без перемен нет жизни. Можно сопротивляться им – и проиграть; можно принять их как должное – и продолжить путь. У старения, как у всего на свете, две стороны: часть меня страдает от необходимости расстаться с любимой парой «Найк», а другая часть тайно приветствует переход в страну Зрелости.

Часть четвертая

Элли Дэн: Странное это ощущение – боль, которая милосердно уводит нас за пределы наших чувств. Когда сердце разбито, все корабли сожжены, тогда уж все, все равно. Конец счастью и начало покоя.

Бернард Шоу. Дом, где разбиваются сердца[2]

(Март – июнь 2001 года)

Лучший

Мы с Николой возвращаемся в Вуд-Грин. Иззи думает, что я езжу по автомобильным магазинам – нашему «Мерседесу» надо сменить переднюю фару. Никола не столь даровита в изобретении алиби: у нее весенние каникулы, и она отпросилась у матери погулять с подругами по городу. Весь день мы бесцельно колесили по Лондону, потому что Николе так хотелось, а я счастлив делать все, что она захочет. Идет дождь, поэтому мы подняли верх и без помех наслаждаемся музыкой. Мы даже обнаружили в своих вкусах кое-что общее: Никола принесла альбом «Лекарство» группы «Basement Jaxx», который я никогда раньше не слушал, потому что не терплю танцевальной музыки – однако он оказался очень ничего, особенно заглавная песня.

За прошедший месяц жизнь у нас немного наладилась. Мы с Иззи стараемся как можно больше времени проводить вместе. Вот и сегодня, забросив Николу домой, я вернусь к себе, переоденусь и отправлюсь вместе с Иззи ужинать в город. Она заказала столик в новом ресторане на Найтсбридж, где, говорят, заказы делаются за три месяца вперед. Впервые Иззи использовала свое положение в журнале.

Мы останавливаемся у светофора, и вдруг Никола выключает проигрыватель на середине песни.

– Эй, я вообще-то слушал, – говорю я недоуменно.

– Извини, – говорит она. – Мне надо кое о чем спросить. Помнишь, я тебе рассказывала про мальчика из школы, который мне нравится?

– Брендана?

– Сегодня я иду на вечеринку. И он там будет. А я… в общем, сегодня я хочу с ним поцеловаться.

– Поцеловаться?

Она кивает.

– Только вот не знаю, нужна ли ему девушка. Вокруг него много девчонок крутится, но постоянной подружки у него нет.

Хм. Я бы предпочел, чтобы Никола и дальше мечтала о нем издалека. Знавал я в школе парней вроде этого Брендана. По совести сказать, и сам таким был.

– Ты уверена, что он настолькотебе нравится? – спрашиваю я.

– Да. Конечно!

– Тогда что значит «не знаю, нужна ли ему девушка»?

Она пожимает плечами.

– Ну я ведь правда не знаю.

– Ты же этого хочешь? Стать его девушкой?

– Ну да.

– А сама готова согласиться на какой-то случайный поцелуй?

– Потому что хочу с ним поцеловаться.

Красный огонь светофора сменяется зеленым, и я решаю попробовать иную тактику.

– Он вообще часто целуется с девочками, этот Брендан?

– Я говорю, у него от девчонок отбою нет. Он уже с целой кучей девчонок гулял, только недолго.

Это все, что мне нужно знать.

– Знаешь, – говорю я ей, – не думаю, что этот Брендан тебе подходит.

– Это еще почему?

– Ты заслуживаешь лучшего.

– Лучшего, чем что?

– Лучшего, чем случайные обжимания в углу с пятнадцатилетним охламоном, которому ты совершенно не нужна. Никола, ты самая красивая девочка в школе… то есть не знаю, но держу пари, что так и есть… и заслуживаешь самого лучшего!

– Не нужен мне никакой «лучший», – мрачно отвечает Никола. – Мне нужен Брендан. Никола надувается; я, как ни стыдно признаться, тоже. Смотрю только на дорогу, глубоко вздыхаю и наконец включаю «Радио 4», которое Никола терпеть не может. До обычного места прощания – в двух кварталах от ее дома – мы доезжаем молча.

– Ладно, я пошла, – говорит она, взяв свой рюкзачок и открывая дверь.

Мне вдруг становится стыдно.

– Никола, не уходи так!

– Как это «так»?

– Ты на меня злишься. Только за то, что я сказал что-то, с чем ты несогласна.

– Потому что мне Брендан нравится!

– Знаю, милая. Я просто говорю, что парни… ну, знаешь, они иногда ведут себя как сущие свиньи. Не все, разумеется, но некоторые… гм… одним словом, береги себя. И не доверяй им. Пойми, я все это говорю только потому, что хочу для тебя самого лучшего. Я горжусь тобой, маленькая… и мне с тобой хорошо. А это очень важно.

– Мне тоже с тобой хорошо… иногда, – ворчит Никола, не желая сдаваться.

– Так что, мир?

– Мир. – Она поднимает глаза. – Ладно, я правда лучше пойду. Вечером позвоню тебе и расскажу, как все прошло, ладно?

– Ладно.

– До свидания.

– Да, – отвечаю я. – До скорого свидания. Знаешь, я тебя люблю.

Последние слова вырываются как-то сами собой, и вдруг оказывается, что признаваться в любви Николе так же естественно, как и Иззи.

– Я тебя тоже люблю, – широко улыбается она и выпрыгивает из машины.

Я смотрю, как она бежит по тротуару и скрывается за углом, а в следующий миг звонит телефон.

Переживем

– Привет, Дейв, это я.

Иззи.

– Что такое?

– Плохие новости. Боюсь, поужинать в ресторане нам сегодня не удастся.

– Почему?

– У Стеллы большие неприятности. Она совсем расклеилась. Насколько я поняла, у них с Ли все кончено.

И Иззи рассказывает, что Стелла провела весь сегодняшний день в спорах с Ли о том, идти в кино или нет. Ли хотел пойти, а Стелла – остаться дома. В конце концов она сказала: «Почему бы тебе одному не сходить, если так хочется?» Он ответил, что так и сделает. Тогда Стелла предложила ему собирать вещички, если уж ему так не терпится от нее сбежать. Что Ли и исполнил немедленно. Теперь Стелла бьется в истерике, а Иззи спешит к ней на помощь.

– Прости, милый, – говорит Иззи. – Обещаю искупить свою вину.

– Да какая вина, о чем ты? – отвечаю я. – Все нормально. Кому как не сотруднику «Крутой девчонки» знать, как важны в нашей жизни утешения и добрые советы?

Она смеется.

– Дейв, ты можешь сходить куда-нибудь один. Хорошо провести время. Не хочу, чтобы из-за меня ты в четверг вечером тосковал дома.

– Не беспокойся, я тосковать не буду.

– А чем же займешься?

– Тем же, чем занимался, пока не встретил тебя.

– Это чем же? Есть консервы, пялиться в телевизор и шляться по клубам с кошмарными девицами?

– Не-а, – отвечаю я. – Буду слушать музыку. На полной громкости!

Что делать?

Уже почти полночь. Я сижу в гостиной и – никогда прежде на это не отваживался – проигрываю трек за треком любимые диски на громкости, вполне способной обеспокоить соседей. Вокруг меня разбросаны в беспорядке компакт-диски и пустые коробки; сам себе слушатель и сам себе безумный ди-джей, я готов слушать музыку всю ночь напролет. «Пятьдесят костюмов» группы «Animals That Swim» закончены; теперь я собираюсь поставить «Семь комнат печали» «Four Tops» – для контраста, а за этим альбомом – «Каждый день» Энджи Стоун и, может быть, «Щепку» от «Nirvana»… И в этот миг звонит телефон. Сначала я не хочу брать трубку: но, может быть, это Иззи.

– Это Дейв Хардинг?

Голос тонкий, девичий. Но не Никола.

– Кто это?

– Вы меня не знаете. Меня зовут Кейша, я подруга Николы…

Я вскакиваю.

– Что?! Она же должна быть с тобой на вечеринке! Где она? С ней что-то случилось? Наступает долгое молчание. На заднем плане слышится грохот музыки. К горлу у меня подступает тошнота.

– Н-не совсем…

– Что значит «не совсем»? Что-то случилось на вечеринке? Где она сейчас?

– Да нет. Мы и сейчас здесь. Дело в том…

– В чем? – рявкаю я, теряя терпение.

– Понимаете… Никола напилась. – Тут Кейша начинает всхлипывать. – Она очень много выпила, и теперь ее все время рвет, и она не хочет звонить своей маме, а я не могу звонить своей, потому что, если мама и папа узнают, что мы пили, они меня просто убьют… – Она уже плачет навзрыд. – И она попросила меня позвонить вам.

– Но с ней ничего плохого не случилось? Она в безопасности?

– Да нет, все н-н-нормально, – горько рыдая, отвечает Кейша.

– А почему она не хочет звонить маме?

Долгая пауза.

– Ее мама не знает, что она здесь. Я своей тоже не сказала. Никола соврала, что будет ночевать у меня, а я – что буду ночевать у нее, и если родители узнают, у нас будут большие неприятности.

– Скажи Николе, я сейчас приеду, – вздыхаю я.

– Мистер Хардинг, вы не расскажете нашим родителям?

Страх в ее голосе напоминает мне собственную юность, собственное мелкое вранье и ужас перед разоблачением. Мне становится ее жаль.

– Нет, – мягко отвечаю я. – Скажи мне адрес, и я все улажу.

Дав отбой, я оглядываюсь кругом. Вечеринка для одного окончена. Секунду поразмыслив, набираю номер Фрэн.

– Алло!

Мужской голос. Должно быть, это и есть легендарный Линден.

– Здравствуйте, можно попросить Фрэн?

– А кто это?

– Пожалуйста, скажите ей, что это Дейв с ее работы. У меня срочное дело.

В трубке слышится невнятное ворчание Линдена; через несколько секунд Фрэн берет трубку.

– Дейв, уже полночь, – говорит она. – Ты где?

– Дома. А ты где?

– У Линдена в Тафнелл-парке. Ну вот вы с ним и познакомились. Как он тебе? Настоящая свинья, правда?

– Послушай, у меня срочное дело. Нужна твоя помощь. – И я пересказываю ей историю Кейши. – Не могла бы ты поехать со мной и устроить девочек к себе? На одну ночь. Понимаю, это наглость с моей стороны, но…

– Прекрати, Дейв, – прерывает она. – Разумеется, я тебе помогу. И о ней не беспокойся, с ней все будет в порядке. Помню, как я в четырнадцать лет выпила стакан джина – ох, как меня рвало! С тех пор я к джину не прикасаюсь. Но, думаю, нам лучше поторопиться: как бы с ней чего не приключилось, пока она в таком состоянии. Вызови такси, забери меня из Тафнелл-парка, и мы все уладим.

– Подожди… а как же Линден?

– А что Линден?

– Ну, вы собирались провести ночь вместе, и тут появляюсь я…

В трубке я слышу ее смех.

– Что ж, он сам виноват, скотина этакая! И вообще, Линден – мой парень, а ты – друг. По-моему, дружба важнее.

Тук-тук

– Тут, что ли? – спрашивает таксист, подъезжая к дому 55 по Роухит-роуд.

Я выглядываю в окно. В саду перед домом тусуются подростки с сигаретами; от грохота музыки в такси дрожат стекла. Какая-то парочка самозабвенно целуется на крыльце.

– Тут, – отвечаю я, обменявшись взглядом с Фрэн.

– Каков наш план? – спрашивает она, когда мы выходим.

– Войти в дом, взять Николу в охапку и вынести оттуда. Вот мой план.

Фрэн хватает меня за руку.

– Погоди! Ты же злой, как черт!

И она права. Я и вправду зол, как черт. Зол, потому что и в голову не приходило, что Никола отправилась на эту проклятую вечеринку тайком от матери. Потому что она напилась. Потому что в первый раз мне приходится выполнять отцовские обязанности. Но прежде всего – потому что одна мысль о том, что с Николой может что-то случиться, вселяет в меня ужас, равного которому я никогда еще не испытывал.

– Ей еще и четырнадцати нет! – говорю я Фрэн. – В таком состоянии с ней может произойти все что угодно!

– Если ты сейчас начнешь на нее орать и читать нотации, потом сам об этом пожалеешь, – отвечает она. – Дейв, пожалуйста, подумай немного. Понимаю, ты очень встревожен; и, разумеется, она повела себя как дура. Но скажи мне, кому она позвонила, когда стряслась беда? – Она тыкает пальцем мне в грудь. – Тебе. Это твой шанс, Дейв. Не упусти его. Поверь Мне, кричать на нее не стоит. Она и так в ужасе оттого, что ты увидишь ее в таком состоянии. И, гарантирую, завтра утром она будет клясться, что к выпивке больше и пальцем не притронется.

– Что-то я не понял, кто здесь мастер добрых советов – я или ты?

– Ты, – улыбается Фрэн. – Просто сегодня я тебя замещаю.

Бесполезно

Заметив нас с Фрэн, подростки в саду бросают сигареты и скрываются в доме, видимо подозревая в нас хозяев дома, которые сейчас положат конец веселью и всех разгонят по домам. В холле мы спугиваем еще одну курящую компанию. Исключительно развлечения ради я сообщаю ребятам, что я полицейский и ищу Николу О'Коннел. И двух миллисекунд не проходит, как паренек по имени Девон, у которого я конфискую пачку «Бенсона и Хеджа», проводит меня к дверям ванной комнаты. Здесь, прислонившись к двери, стоит хорошенькая темноволосая девочка, и вид у нее чертовски расстроенный. На ней джинсы, асимметричный синий топик, в руке – мобильный телефон.

– Ты Кейша? – спрашиваю я.

Она кивает в ответ и спрашивает, не я ли – дядя Николы. Секунду или две я спрашиваю себя, что значит «дядя» – какой-то подростковый эвфемизм (интересно, эвфемизм для чего?), а затем соображаю, что даже в таком состоянии Николе хватило ума выдумать правдоподобную ложь о том, кем я ей прихожусь.

– Да, – отвечаю я.

Оба мы смотрим на дверь.

– Она там? – спрашиваю я.

Кейша печально кивает.

Я стучу.

– Никола, милая! Это я, Дейв. Можешь выходить. Теперь все будет хорошо.

Нет ответа.

Я смотрю на Фрэн; та пожимает плечами и смотрит на Кейшу.

– А что, собственно, она там делает? – спрашивает она.

– Плачет, – отвечает Кейша. – И еще ее все время тошнит.

– Она что, заперлась?

– Только когда вы приехали. Она сама попросила меня вам позвонить, но, когда увидела вас в окно, ей, наверно, стыдно стало. Она убежала сюда и заперлась.

– А сколько она выпила? – деловито интересуется Фрэн.

– Не знаю. По-моему, всего понемножку. Ей пиво не понравилось. Наверно, от пива ее и стало рвать. Знаете, она ведь никогда раньше не пила. И сегодня напилась только потому, что Эмили ушла с мальчиком, который ей нравится.

– Случайно не с Бренданом Кейси? – спрашиваю я.

Кейша кивает.

– А вы его знаете?

– Слыхал.

Как видно, насчет Брендана я оказался прав. Очень хочется догнать его и потолковать как мужчина с мужчиной… хотя, с другой стороны, что я ему скажу? «Ты посмел отвергнуть мою дочь, так что готовься к большим неприятностям»?

– Вы правда никому ничего не расскажете? – жалобно спрашивает Кейша. – Моя мама просто с ума сойдет, если узнает!

– Нет, не расскажу, – отвечаю я. – Мы с Фрэн просто позаботимся о том, чтобы эту ночь вы провели в спокойном месте и в безопасности. – Я снова смотрю на запертую дверь. – Знаете что? Вы с Фрэн идите на улицу, а я поболтаю с Николой.

– Скоро увидимся, – улыбается Фрэн и подталкивает Кейшу к дверям. – Удачи тебе, Дейв.

– Спасибо, – отвечаю я. – Возможно, она мне понадобится.

Убежище

– Никола, здесь больше никого нет, – обращаюсь я к двери. – Только ты и я. Может быть, поговорим?

Молчание.

– Понимаю, каково тебе сейчас: но, видишь ли, я за тебя беспокоюсь и хочу знать, все ли с тобой в порядке.

– Все в порядке, – отвечает наконец Никола дрожащим, едва слышным голосом.

– Вот и хорошо. Я рад. И… знаешь, я очень рад, что ты именно меня позвала на помощь.

Из-за двери слышатся всхлипы.

– Никола, милая! Я тебя расстроил?

– Нет, – всхлипывает она. – Я сама… сама во всем виновата!

– В чем ты виновата?

Молчание.

– Никола! Как ты там?

– Я просто дура! Зачем я тебе позвонила? Ты никогда, никогда больше не будешь мне доверять!

– Да что ты, милая? Вовсе нет, обещаю. Всем нам случалось делать глупости. Мне-то уж точно.

– Дейв, мне так плохо!

– Естественно, солнышко, ты слишком много выпила.

– Нет, я не об этом. Мне стыдно. Зачем я вызвала тебя сюда? Я все испортила! Теперь тебе пришлось все рассказать Иззи. Я видела вас в окно. Не хочу, чтобы она видела меня такой.У меня вся блузка в… в… в этом самом. Она, наверно, уже меня ненавидит!

В голосе ее слышится стыд и ужас, и я мгновенно забываю, что совсем недавно на нее сердился. Мне и в голову не приходило, что она примет Фрэн за Иззи!

– Милая, Иззи здесь нет, – мягко отвечаю я. – Со мной моя подруга и коллега Фрэн. Она работает в «Крутой девчонке». Ты, может быть, читала ее статьи в журнале.

– А где Иззи?

– Она сегодня ночует у подруги. Помнишь, я тебе рассказывал про наших друзей, Стеллу и Ли? Так вот, они разошлись. Стелла очень расстроена, и Иззи поехала к ней, чтобы за ней присмотреть. А я приехал сюда, чтобы присмотреть за тобой. Наступает долгое молчание; наконец дверь открывается, и появляется Никола. Вид у нее измученный – но, слава богу, с ней все в порядке! Забыв о пятнах рвоты на блузке, я обнимаю ее и крепко прижимаю к себе, и она рыдает у меня на груди. В этот миг я счастлив и горд как никогда.

Фрэн говорит, что постелет девочкам у себя в квартире на полу, а завтра утром они отправятся по домам. Через минуту мы уже садимся в такси и трогаемся в Брикстон, где живет Фрэн. Утомленная сегодняшними приключениями, Никола засыпает у меня на одном плече, а Кейша – на другом.

Утро

Без четверти десять на следующее утро я уже в редакции. Перед тем как идти на работу, я позвонил Фрэн – удостовериться, что с девочками все в порядке. Она заверила, что все прекрасно. На сегодня у меня намечена литобработка двух телефонных интервью с двумя совершенно одинаковыми мальчиковыми группами (ничего интересного они не сказали), подготовка «светской хроники», разбор почты и очередная колонка для «Femme» – так что скучать некогда. Я как раз сажусь за интервью, когда в офис влетает Дженни.

– Доброе утро, Дейв, – говорит она.

– Доброе утро, Джен.

Она подходит ко мне и присаживается на край стола.

– О Стелле и Ли ты, наверно, уже слышал?

– Слышал.

– И что об этом думаешь?

– Грустно, но что делать? Все мы понимали, что рано или поздно этим кончится. Стелла очень расстроена: Иззи сегодня ночевала у нее.

– Я, наверно, попозже ей позвоню. А с Ли ты еще не разговаривал?

– Нет.

– Почему? У мужчин не принято поддерживать друг друга?

– Ли мне нравится, но ты не хуже меня понимаешь, что больше мы его не увидим. Наша подруга – именно Стелла, а Ли был к ней дополнением. Так уж получается в жизни: когда пара распадается, продолжать дружбу можно только с одним – с тем, кого дольше знаешь. А Стеллу мы с тобой знаем гораздо дольше Ли, так что с ним лучше распрощаться.

Дженни вздыхает.

– Печально, но, наверное, ты прав. Что же мы станем делать, если вы с Иззи вдруг разойдетесь? Кто из вас возьмет опеку над старыми друзьями?

– Можешь не ломать себе голову, – твердо отвечаю я. – Мы с Иззи не разойдемся никогда.