Текст книги "Цепи судьбы"
Автор книги: Маурин Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)
Вокруг было много людей в форме, большинство из них молодые. Очень скоро, может быть даже на следующей неделе, Барни тоже наденет форму. Он сказал, что если к тому времени, как они вернутся домой, его не будет ожидать повестка, он сам отправится на призывной пункт. Эми сидела, прижавшись к его плечу. Она не могла изображать смелость. Все, чего ей сейчас хотелось, это плакать.
На следующее утро они встали рано, позавтракали и, забрав из номера чемоданы, вышли на улицу, ожидая, пока им подадут машину.
– Когда-нибудь мы обязательно вернемся сюда, – пообещал Барни, целуя жену в нос, когда она устроилась рядом с ним на сиденье «морриса».
Едва они тронулись в путь, стало ясно, что надо было уезжать раньше. Дороги превратились в одну сплошную пробку. Они еле ползли, продвигаясь на несколько дюймов за рывок, и спустя полчаса добрались только до начала Парк-лейн. Казалось, все стремятся покинуть Лондон, не дожидаясь официального объявления войны. На машинах громоздились горы багажа. Дети, стоящие на коленях на заднем сиденье ползущего перед ними автомобиля, корчили невообразимые рожи. В другое время Эми с удовольствием скорчила бы им рожу в ответ, но сейчас у нее просто не было настроения.
Они почти три часа добирались до окраины города, где стало немного свободнее. Однако здесь к частным автомобилям добавились автобусы с детьми, которых эвакуировали из Лондона в сельскую местность.
– Надо было уезжать вчера, – в пятый или шестой раз повторил Барни.
– Где мы? – приблизительно через час поинтересовалась Эми.
– Понятия не имею, – растерянно ответил Барни. – Похоже, они убрали некоторые дорожные знаки.
Вскоре их автомобиль поравнялся с какой-то железнодорожной станцией, и Эми попросила остановить. Утром она выпила слишком много чая, и теперь ей очень хотелось в туалет. Должно быть, Барни выпил не меньше: они вышли из станционного здания одновременно.
– На железной дороге дела обстоят еще хуже, чем на автомобильной, – сообщил он, когда они снова тронулись в путь. – Я только что разговаривал с одним парнем. Вагоны набиты, как консервные банки. Нам, по крайней мере, есть где сидеть.
Час спустя они обнаружили, что приближаются к Оксфорду, и Барни предложил сделать остановку, чтобы выпить чая и перекусить.
– Скоро будет паб, он должен сейчас работать.
Эми просто необходим был отдых, и она с облегчением вздохнула, когда они свернули с запруженной автомобилями дороги и остановились у совсем недавно открывшейся «Хрустящей буханки». Они взяли чай и тарелку с сандвичами и прошли в залитый солнцем сад. Там они расположились на скамье у нетесаного деревянного стола, как можно дальше от шума идущих по дороге машин. Они были единственными посетителями. Где-то рядом громко жужжала пчела, а сквозь живую изгородь из кустов боярышника был виден мужчина, косивший траву на своей лужайке. Эта сцена была такой мирной, что трудно было поверить в то, что вся страна погрузилась в состояние паники.
В сад вошла еще одна пара. Мужчина помахал им рукой.
– Вы уже слышали? – закричал он. – Гитлер вторгся в Польшу. Варшаву бомбили. Фактически мы уже находимся в состоянии войны с Германией.
В колонны машин влились защитного цвета грузовики, внося свою лепту во всеобщий хаос. Некоторые из них были набиты солдатами. Время от времени где-то впереди выходил из строя какой-нибудь автомобиль, что приводило к резкой остановке всего движения, которое возобновлялось спустя вечность. Полицейские на велосипедах метались между легковыми автомобилями, грузовиками и автобусами, пытаясь хоть как-то упорядочить это столпотворение. Часть машин они направляли на второстепенные дороги, окаймленные рядами деревьев и настолько узкие, что два автомобиля могли разминуться на них с большим трудом. В одном месте Эми и Барни увидели толпу детей, расположившихся с бутербродами на обочине, поросшей травой. Из-под капота их автобуса валил пар. Время чая давно миновало, и некоторые семьи загнали свои автомобили в поле и разбили возле них палатки, судя по всему, намереваясь там заночевать.
– Вот что бы нам не помешало, – пробормотал Барни. – Палатка. Я не знаю, сможем ли мы сегодня попасть в Ливерпуль. Мы где-то на полпути туда. Когда мы доберемся до Ковентри, наверное, нам стоит найти отель и переночевать там.
– А как же свадьба нашего Чарли?! – воскликнула Эми.
– Я о ней забыл. – Барни вытер рукавом бледное измученное лицо и устало вздохнул.
Плечи Эми отчаянно болели. Ей очень хотелось заночевать в отеле, но она не могла пропустить свадьбу своего единственного брата. Мама страшно расстроится, а Марион вообще никогда ее не простит. Эми предложила сделать в Ковентри остановку на несколько часов.
– Давай как следует поедим, – заявила она жизнерадостно, хотя чувствовала себя не очень хорошо. – А после этого немного отдохнем. Не может быть, чтобы, когда стемнеет, на дорогах было столько же машин. Через несколько часов мы будем на месте. – Ей не терпелось поскорее оказаться дома.
Ресторан на окраине Ковентри, в котором они заказали жареную рыбу с картошкой, с виду не внушал доверия, но еда оказалась на удивление вкусной. Картошка была хрустящей снаружи и мягкой внутри, рыба белой и слоистой, а кляр, в котором ее обжарили, легким, воздушным. Они обильно запили все это чаем с молоком.
К концу обеда Барни немного пришел в себя. Выйдя на улицу, они некоторое время прогуливались взад-вперед возле своего автомобиля, чтобы размяться. Эми казалось, что у нее вот-вот подкосятся ноги. Пока они ели, поток машин несколько поредел и сгустились сумерки. Вскоре вокруг воцарился непроглядный, неестественный мрак, в котором было что-то потустороннее. Эми заметила, что в окнах нет света и на улице не горит ни один фонарь. Машины медленно ползли по дороге, так как их фары были закрыты черной бумагой, сквозь прорези в которой пробивались слабые полоски света. Она указала на это Барни. Он закрыл лицо руками и простонал:
– Черт!
– Барни! – Эми еще ни разу не слышала, чтобы он ругался.
– Прости, дорогая, но вступил в силу закон о затемнении. Я забыл, что он действует с сегодняшнего дня. Я должен был сделать шторки для фар.
– Ты хочешь сказать, мы не сможем ехать с нормальным светом? – Как же они увидят дорогу? Даже здесь, на улице, где полно магазинов и жилых домов, ночь становилась все чернее и чернее и контуры зданий были уже почти неразличимы на фоне темного неба. За городом и вовсе будет кромешная тьма.
– Мы найдем отель и там переночуем, – решительно заявила Эми. – Если мы выедем очень рано, то можем еще успеть на свадьбу. Ну а если не успеем, значит, так тому и быть.
Странные семьи у избранников моих детей, размышляла Мойра, сидя в такси и ощущая себя королевой Англии. Она впервые в жизни ехала в такси.
Эми уже три месяца была замужем, а со стороны Барни до сих пор не было ни малейшего намека на то, что он хочет познакомить тещу со своими родителями. Мойра не любила ни на кого давить, но ей казалось, что было бы замечательно, если бы они все подружились. Они могли бы приглашать друг друга в гости на Рождество, хотя бы на бокал вина, и вместе отмечать дни рождения своих детей. Она надеялась, что Эми не будет стесняться своей мамы.
Сегодня женился Чарли, и какой же замечательный выдался денек: ослепительно солнечный и теплый. Мойра отправилась в церковь Святого Креста на Скотланд-роуд вместе с Джеки и Бидди, рассчитывая встретить там хотя бы кого-нибудь из семьи Марион. Ее родители умерли, но наверняка у нее есть сестра или еще какие-нибудь родственники. Однако среди приглашенных были лишь родные Чарли и горстка людей, с которыми Марион работала в «Инглиш электрик».
Мойра хотела бы пригласить на свадьбу обеих своих сестер, живущих в Ирландии, и нескольких родственников Джо, с которыми она продолжала поддерживать отношения. Ее подруга Нелли Тайлер тоже с удовольствием пришла бы на свадьбу, и было бы неплохо пригласить Кэти Бернс. Она милая девушка, а Эми так некрасиво с ней обошлась. Мойра даже представляла себе Джеки и Бидди в качестве подружек невесты. Расходы она могла бы взять на себя. Но об этом никто даже не заикнулся, как и о том, чтобы пригласить кого-то еще, кроме близких Чарли.
В церкви Мойра постоянно переживала, что все заметят, что синий костюм из Пэдди-маркета приобретен в сэконд-хэнде и что ей не удалось скрыть возраст синей шляпки даже с помощью ярда кремовой сеточки. Когда же до нее дошло, что Эми и Барни не придут, она принялась волноваться еще и о них, не говоря уже о войне, переживания из-за которой не давали ей покоя вот уже несколько месяцев. Ее дочь и замечательный зять не появлялись вот уже несколько дней, но в этом как раз не было ничего необычного. Но не могли же они забыть, что сегодня свадьба Чарли! Свадьба превращалась в кошмар.
По окончании церемонии венчания кто-то из друзей сделал с полдюжины снимков, и все направились в ресторан на Скотти-роуд, где в зале на втором этаже их ожидали холодные закуски. Мойра съела несколько ломтиков консервированной ветчины, сделала глоток вина и сообщила невесте и жениху, что уезжает.
– Я не нахожу себе места из-за Эми, – уже на бегу поделилась она. – Они с Барни могли попасть в аварию. Я заскочу к ним, чтобы убедиться, что все в порядке.
«Заскочу» было явным преувеличением, так как их квартира находилась на другом конце Ливерпуля.
Чарли сжал ее руку.
– Честно говоря, мам, я и сам немного обеспокоен. Я знаю, что Эми с нетерпением ожидала сегодняшнего дня. Но на улице есть телефонная будка. Почему бы тебе не позвонить? Если хочешь, я сделаю это вместо тебя.
– Я не знаю номера, милый. – Мойра готова была расплакаться. – Наша Эми записала его на клочке бумаги и засунула этот листок за часы на камине. Мне и в голову не пришло положить его в сумочку.
– Дай маме полкроны, Чарли, чтобы она могла взять такси, – сочувственно сказала Марион. Это прозвучало так ласково, и Мойра усомнилась в том, что мнение, составленное ею о женщине, ставшей сегодня ее невесткой, было правильным.
И вот миссис Карран выбралась из черного такси у шикарного дома Эми неподалеку от Ньюсхэм-парка. Она бывала здесь уже много раз, но никогда не приезжала без приглашения.
Мойра позвонила четыре раза, обозначив тем самым, что пришла к жильцам с верхнего этажа. Почти сразу дверь открыл капитан Кирби-Грин, живущий на первом этаже. Он галантно поклонился.
– Добрый день, миссис Карран. Я увидел вас в окно. И подумал, что, пожалуй, впущу вас, чтобы избавить вашу дочь от необходимости спускаться вниз.
– Спасибо, мистер… капитан, – выдавила Мойра, заикаясь от изумления. Он узнал ее, несмотря на то, что они виделись всего один раз, и то несколько минут, которые потребовались Эми, чтобы представить их друг другу. Мойра уже начала подниматься по лестнице, когда услышала за спиной хриплое «Кгммм» и обернулась.
– Надеюсь, вы не обидитесь, миссис Карран, если я скажу, – робко произнес капитан, – что сегодня вы особенно очаровательны.
– Конечно, не обижусь, капитан. – Она вспыхнула от удовольствия. Для мужчины своего возраста, а ему наверняка уже исполнилось шестьдесят, он был очень недурен собой. Его волосы были прекрасного серебристого цвета, и их было много, хотя искусственные зубы казались слишком большими для его рта.
– Это ты, мам? – Эми появилась на площадке двумя этажами выше.
– Да, милая, я уже поднимаюсь. – Мойра жестом поблагодарила капитана и пошла дальше, чувствуя, что он провожал ее взглядом, пока она не скрылась из виду.
– Ах, мама, я знаю, что мы пропустили свадьбу Чарли! – воскликнула Эми, когда Мойра наконец взобралась наверх. – Мне ужасно жаль, я так ждала этого дня. – У нее на голове творилось нечто невообразимое, и она все еще была в халате. Ее маленькие белые ножки были босыми. – Ты и представить себе не можешь, что нам пришлось вчера пережить, пока мы добирались домой из Лондона. В конце концов, когда мы поняли, что в силу вступило распоряжение о затемнении, нам пришлось сдаться. Так что мы остановились в каком-то отеле, честно говоря, это и отелем трудно назвать, и хозяйка отказалась сделать нам чего-нибудь горячего перед сном. Мы предложили деньги, но она сказала, что это будет нарушением правил. Мы всю ночь глаз не сомкнули. – Начав говорить, Эми уже не могла остановиться. Слова спотыкались друг о друга, как будто она спешила поскорее от них избавиться. – Мы отправились в путь, как только рассвело, а потом бедняжке Барни стало по-настоящему плохо, и мы вынуждены были все время останавливаться, чтобы он мог вырвать. Наверное, он что-то не то съел.
– Где он, милая? – Мойра обняла дочь за плечи, и они вместе вошли в квартиру.
– В постели, спит. Я хотела вызвать врача, но Барни мне не разрешил. – Эми замолчала, судорожно вдохнула и продолжила: – И еще, мам, ты даже не догадываешься. Пока нас не было, ему принесли повестку. Его призывают в армию. Сегодня он должен был куда-то явиться. Барни сказал, что, когда ему станет лучше, он позвонит.
– Можно мне взглянуть на него одним глазком?
Эми кивнула, и Мойра приотворила дверь спальни. Она смогла увидеть лишь макушку Барни. Все остальное скрывалось под беспорядочной кучей постельного белья. Его дыхание было ровным и спокойным. Она осторожно закрыла дверь.
– Скорее всего, он просто очень сильно устал, Эми. Когда проснется, хорошенько напои его водой или некрепким чаем. Если будет голоден, можешь сделать ему миску молока с хлебом. А сейчас, если не возражаешь, милая, я умираю от желания выпить чашечку чая. Ты присядь, я сама все приготовлю.
Должно быть, присутствие матери успокоило Эми. Она села на кожаный диванчик и уставилась в окно.
– Сегодня чудесная погода, – произнесла она, как будто только что заметила, как солнце сверкает на крытых шифером крышах домов за парком, из-за чего они блестели, как стеклянные. – Как прошла свадьба? – спросила Эми, когда Мойра вошла с двумя чашками чая.
– Нормально, – пожала плечами Мойра. – Там почти никого не было, человек двенадцать, не больше. Чарли и твои сестры были очень встревожены, когда вы оба не появились. Марион не пригласила никого из родственников, только друзей с работы. Платье у нее было не очень, – задним числом заметила она. – Честно говоря, похоже, оно стоило девятнадцать шиллингов одиннадцать пенсов в магазинчике распродаж Блэклера. И у нее не было цветов, только молитвенник. Что касается стола, это вообще было жалкое зрелище. Консервированная ветчина на свадьбе! И они не едут в свадебное путешествие, а просто отправляются жить в новый дом. – Было несколько поздно возмущаться, но было совершенно очевидно, что на свадьбе решили сэкономить. Мойра шмыгнула носом, чувствуя себя обманутой. – Меня не познакомили ни с кем из родственников Марион, да и с родственниками Барни тоже, если уж на то пошло. Мне начинает казаться, что вы с Чарли стесняетесь своей мамы.
Эми совершенно неженственно фыркнула.
– Не мели ерунды, мам. Скорее всего, наоборот, это Марион стыдится своейродни. В этом костюме ты такая элегантная. Что касается матери Барни, я с ней тоже не знакома. Она ирландская протестантка и терпеть не может католиков.
– Святой Боже, Эми! – пробормотала Мойра, осеняя себя крестом. – Что же это за семья такая?
– Я вышла замуж за Барни, мама, а не за его семью.
– Пожалуй, что так, – согласилась Мойра. Она почувствовала себя несколько увереннее. И благодаря не только словам Эми, но также и тому, какими глазами смотрел на нее капитан Кирби-Грин. И хотя Чарли и Марион поскупились на свадьбу, именно благодаря Марион она приехала в такую даль на такси.
Мойра почувствовала себя еще лучше, когда Эми извлекла купленные в Лондоне подарки и вручила ей сумку из змеиной кожи.
– Из настоящей змеи? – Мойра гладила неровную серо-черную поверхность, надеясь, что змея умерла легкой смертью.
– Мам, ну кто бы стал называть эту кожу змеиной, если бы она не была с настоящей змеи? – Эми вымученно улыбнулась. – Еще мы купили сумки для Джеки и Бидди и чудесный набор столовых ножей для Чарли и Марион. Жаль, что я не смогла подарить все это до свадьбы.
– Не страшно. Лучше поздно, чем никогда. Я заберу все это на такси. – Путешествие стоило всего девять пенсов, и Мойра дала водителю один пенс чаевых, так что от полкроны Чарли оставалось еще вполне достаточно, чтобы вернуться на такси домой в Бутл.
– В таком случае, может быть, ты заберешь и эту блузку, которую я купила для Кэти? – Эми помахала прелестной кружевной блузкой кремового цвета.
– Лучше не надо. Было бы здорово, если бы ты сама подарила ее Кэти. – С тех пор как ее дочь вышла замуж за Барни Паттерсона, ее мозги как будто растаяли, – она напрочь забыла о существовании Кэти. И Барни не лучше. Как можно было додуматься до того, чтобы отправиться в Лондон, зная, что вот-вот начнется война?
В пять часов Барни поднялся, утверждая, что ему немного легче. Он принял ванну, но отказался от предложенных хлеба и молока. Он сделал вид, что его вот-вот стошнит, и заявил, что от этой еды ему опять станет плохо.
– Как бы то ни было, первым делом мне необходимо решить вопрос с моим призывом, – добавил Барни.
– Там никого не будет, – возразила Эми. – Сегодня суббота, и уже поздно.
– Моя любимая девочка, мы находимся на пороге войны. Я тебя уверяю, на том конце провода мне ответят.
Он оказался прав. Когда Барни набрал нужный номер, трубку немедленно сняли. Эми ушла на крохотную кухню и пыталась не слушать, как он договаривается о явке куда-то в район Честера во вторник в девять утра.
– Это означает, что мне придется уехать в понедельник, – сказал он ей, окончив разговор по телефону.
– Ты поедешь на машине? – спросила она, удивляясь тому, что ей удалось задать осмысленный вопрос.
– Нет, будет лучше, если я поеду на поезде. Я оставлю машину там, где она сейчас стоит, возле дома. Хэрри позаботится о ней, если возникнет необходимость поставить ее в гараж, моя хорошая. Все зависит от того, сколько продлится эта чертова война. – Он обнял ее, его лицо погрустнело. – Как же я буду жить без тебя, а?
– Хотелось бы мне знать, – всхлипнула Эми, – потому что тогда ямогла бы понять, как я буду жить без тебя!
Они решили в этот вечер не ходить в ресторан и вместо этого рано легли спать.
В воскресенье Эми отправилась в церковь, впервые с тех пор, как вышла замуж за Барни. Если бы мама узнала, что она уже несколько месяцев пропускает мессу, с ней бы случился удар. Барни отправился к родителям, чтобы сообщить им и Хэрри, что на следующий день уезжает.
– Может быть, меня отошлют назад, – сказал он перед тем, как отправиться в Калдерстоунс. – Может быть, я им не понадоблюсь или не пройду медкомиссию.
Но они оба знали, что он понадобится и немедленно, и что нет ни малейшей надежды на то, что такой крепкий и здоровый молодой человек, как он, не пройдет медкомиссию.
В церкви Эми молилась о том, чтобы случилось чудо и война не началась, ведь такая возможность все еще сохранялась. Но когда она вернулась домой, капитан Кирби-Грин вышел из своей квартиры и сообщил ей, что премьер-министр Невилл Чемберлен только что выступил по радио с заявлением о том, что Германии объявлена война.
– Давно пора! – возмущенно добавил капитан. – Этим типом, Гитлером, надо было заняться намного раньше. Следовало бы как следует надрать ему задницу. Хорошая порка могла бы привести этого мерзавца в чувство. – Он с царственным видом поклонился. – Надеюсь, мой французский не оскорбил ваш слух, миссис Паттерсон.
– Конечно нет, капитан, – тихо ответила Эми.
Она побежала наверх, влетела в квартиру и разрыдалась.
Когда Барни вернулся домой, его лицо было мрачным. Мать перенесла его сообщение очень тяжело.
– Последнее время она плохо себя чувствует.
– Бедняжка! – сочувственно произнесла Эми. – Может быть, ей станет лучше, если я ее навещу?
– Нет, от этого ей станет только хуже.
По пути Барни купил пачку «Синиор сервис», хотя курил очень редко. Эми тоже пробовала, но ей ужасно не понравилось. Сейчас же он курил все время, пока они собирали его чемодан. Они пытались предусмотреть все мелочи, которые ему могут понадобиться, как будто едва Барни закроет за собой дверь квартиры, у него уже никогда не будет возможности купить бритву, носовые платки или расческу.
В эту ночь они не занимались любовью, а просто свернулись клубочком в постели. Барни лежал на боку, обняв за талию Эми, прижавшуюся к нему спиной. В какой-то момент ночью он убрал руку, поцеловал жену и выбрался из постели. Эми на мгновение проснулась, всхлипнула и тут же опять уснула.
На следующее утро, когда она открыла глаза, чемодан уже исчез, как и сам Барни. Он оставил записку, в которой объяснял, что не вынес бы прощания. «Я тебя слишком сильно люблю, моя хорошая. Именно поэтому я поступаю, как трус. Я уверен, ты скоро поймешь, что нам обоим так будет легче».
Он был прав. Самое трудное, момент расставания, был позади. Теперь у Эми осталось лишь полжизни, и она могла только смириться с этим, как и все женщины, чьих мужчин призвали на фронт.
