Текст книги "Охота на пепелище"

Автор книги: Матвей Курилкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

   – Может, попытаемся перебраться на другой берег? Его, конечно, не видно, но с чего мы взяли, что его там нет? Течение, конечно, сильное...

   – Как только я увижу место, в котором можно будет попытаться перебраться, я тебе сразу скажу, – раздраженно заверила девушка. – И с чего ты взял, что на другой стороне нет таких же, или еще хуже? Не отвлекай меня, я, между прочим, ловушки тут высматриваю? Не забыл еще, что эти, которые прошли до нас, тоже нам добра не желают?

   Аксель промолчал, и продолжил пятиться, изредка взмахивая стрелометом. Больше идей у него не было. Время тянулось медленно и тоскливо, Акселю казалось, что ему теперь всегда придется брести, пятясь по мокрым камням, в почти полной темноте и отмахиваться от странных, похожих на крыс существ – или, по крайней мере, всю оставшуюся жизнь, которая обещала быть не слишком длинной. Руки наливались тяжестью – Аксель попытался посчитать, сколько раз ему пришлось взмахнуть тяжелым оружием, и понял, что таких больших чисел он не знает. Если бы не забота о Каре... он бы не сдался, конечно, но попытался сам напасть, спугнуть назойливых тварей. Вот только он понимал, что результат такой попытки будет, скорее всего, плачевным. Крысы не только не отступали, они периодически предпринимали попытки обойти беглецов сбоку, чтобы окружить – если бы тропинка между стеной и подземной рекой не была такой узкой, им бы это удалось. Кара, услышав, что взмахи у нее за спиной стали реже, предложила на время поменяться – Аксель с готовностью согласился, о чем потом начал жалеть – стоило опустить руки, как они разболелись сильнее. Теперь он сомневался, сможет ли их хотя бы просто поднять. Однако даже минимальная смена обстановки воспринималась теперь с радостью. Засыпая после вчерашнего перехода, юноша думал, что идти, внимательно разглядывая камни под ногами, станет одним из самых неприятных переживаний в жизни, то теперь чуть ли не радовался этому занятию. Смотреть на скачущих и перебегающих из стороны в сторону крыс с звездообразными, блестящими от выделений щупальцами на морде было еще хуже.

   Передышка оказалась совсем недолгой – хотя опухоль на плече Кары уменьшилась, ей по-прежнему было больно двигать рукой, а удерживать стреломет в одной не получалось – тяжелая, четырехфунтовая машинка не предназначалась для размахивания. Пришлось снова протискиваться мимо девушки, рискуя упасть, пока она со стонами при каждом взмахе удерживала звездорылов на расстоянии. И прошло совсем немного времени, прежде, чем Аксель поймал себя на том, что и сам удерживает стон при каждом взмахе. "Сколько я еще так протяну?" – с ужасом подумал юноша. – "Мы либо перейдем на другую сторону, либо еще максимум час – и я просто не смогу поднять этот проклятый стреломет!" Он на секунду остановился, чтобы вытереть пот с лица – не смотря на то, что в пещере давно уже не чувствовалось влияния горящих недр, юноше было жарко. Он оглядел крыс, которые, воспользовавшись заминкой, не преминули подобраться поближе. Одна из них осмелела настолько, что подобралась почти к самым ногам Акселя – пришлось угрожающе топнуть, и она отскочила, раздраженно блеснув черными глазками. Юноша замер. Пришедшая в голову мысль его настолько потрясла, что он чуть не выронил оружие из рук. Отогнав подальше мутантов несколькими энергичными взмахами стреломета – откуда только силы взялись – он опустил его на землю и судорожно зашарил в сумке, не слушая тревожных вопросов Кары. Наконец, Аксель нащупал то, что искал – огниво и нож. С тех пор, как глаза привыкли к слабому свету, испускаемому мхом, они перестали ими пользоваться.

   Сноп искр, рассыпавшийся с лезвия, показался ослепительным – Аксель даже зажмурился, а перед глазами поплыли цветные круги. Все эти неудобства показались совсем незначительными, когда юноша услышал перепуганный визг тварей – неожиданно громкий после стольких часов молчания. Аксель и представить не мог, что эти звездорылы могут так громко кричать – до сих пор они время от времени позволяли себе только угрожающе шипеть.

   – Здорово их проняло, – ошарашенно констатировала Кара. – Обидно, что мы не сообразили посветить раньше. Чувствую себя полной идиоткой – ведь ничем не занята, иду себе спокойненько, нет бы головой подумать! Сами пригляделись к потемкам, и даже не подумали, что здешним обитателям этот свет кажется нормальным. То-то они вчера на расстоянии держались!

   Аксель, от облегчения, готов был разрыдаться. Дождавшись, когда круги в глазах исчезнут, он обозрел окрестности, и даже не поверил увиденному – насколько хватало глаз ни одной твари не было. Испугавшись света, показавшегося им ярким, они убрались подальше.

   – Интересно, они совсем ушли?

   – Думаю, нет, – сочувствующе ответила воровка. – Но какое-то время, чтобы передохнуть у нас есть. Сейчас найдем место поудобнее, и остановимся – у меня уже ноги отваливаются. Да и пить хочется.

   Аксель вдруг вспомнил, что с момента пробуждения он так и не успел утолить жажду, что язык во рту сухой, шершавый, как у кошки, и распух. Что последние крошки провизии они доели вчера задолго до того, как остановились на ночлег, и что полноценно спал он уже и не помнит, когда, что руки, да и все тело болит от усталости... Но уныния не было. Здесь и сейчас он чувствовал себя победителем, и в будущее смотрел с надеждой. Сейчас они найдут более-менее ровную площадку, отдохнут, а потом, может быть, отправятся в обратную сторону – навстречу спешащей подмоге. Теперь, когда у них есть оружие против мерзких тварей, это можно будет сделать, почти ничего не опасаясь!

   Они действительно нашли ровное место, и оно даже оказалось чистым – никаких ловушек. Правда, идти пришлось еще долго, но за это время их так никто и не догнал, так что скачки по камням показались чуть ли не легкой прогулкой, особенно ученику охотника – намного легче двигаться, видя, куда поставить ногу, а не нащупывать подходящее место, выкраивая время, чтобы обернуться. Однако приподнятое настроение было безнадежно испорчено – на стоянке их поджидало мертвое тело. На этот раз это был мужчина, и, как и в прошлый раз, перед смертью над ним жестоко издевались. Кара предлагала оставить тело на месте, опасаясь очередной ловушки, но Аксель не нашел в себе сил оставить все как есть.

   – Плевать на ловушки, – мрачно сказал он. – Этот несчастный мучился перед смертью. Наверное, до последнего надеялся, что кошмар прекратится и он сможет вернуться к прежней жизни, ждал, что придет помощь... А помощи так и не было. Вернее, вот мы, пришли – спасители. Если мы оставим его здесь, получится, что мы отказались ему помогать даже теперь. Оставили тем тварям, которые шли за нами. Мы не можем похоронить его по обряду, но хотя бы в реку сбросим. Течение быстрое и сильное, думаю, его вынесет в провал, как ту женщину. Чем не крематорий? Любой позавидует. – И сам ужаснулся своей мрачноватой попытке пошутить, и честно добавил: – Да и не уверен, что смогу уснуть рядом с таким соседом. А отдохнуть хоть немного хотелось бы.

   Ловушки не было. Молодые люди тщательно осмотрели тело, после чего Аксель отослал девушку подальше, и, несколько раз пошевелив тело стрелометом и убедившись в отсутствии сюрпризов, ухватил труп за ноги, и стащил в воду. Проследив, как вода уносит тело и не найдя никаких прощальных слов даже для того, чтобы произнести их про себя, он стащил куртку и расстелил ее на ровном участке пола.

   – Спать будем по очереди, – предложил он подошедшей Каре. – Вчера нам очень повезло, что я заметил тварей вовремя. Ложись, ты первая, а я пока посижу.

   – Нет уж, сам ложись, – велела девушка. – И не спорь. Не время для проявления джентльменства. Тебе нужно отдохнуть, ты размахивал этой железкой весь день, в отличие от меня. Оставь мне огниво на тот случай, если они появятся, и спи. Я уже и не помню, когда ты в последний раз отдыхал. Еще на поверхности, и то – сидя на стуле возле окна. Если что-то случится и нам снова придется идти, завтра ты заснешь на ходу и свалишься в воду, а я не смогу тебя вытащить.

   Юноша признал справедливость аргументов, и повалился на куртку, уложив голову на колени усевшейся рядом девушки. Он подумал, что наверняка застудит себе что-нибудь внутри – толстая кожа не очень-то защищала от холодных камней. Юноша боялся, что долго не сможет заснуть – так всегда получается, если не выспался, и к тому же знаешь, что утром рано вставать, однако отключился, едва успев додумать эту мысль до конца.

   А Кара всматривалась в темноту пещеры, стараясь поменьше шевелиться, чтобы не беспокоить друга. Ей тоже хотелось спать, но ей, в отличие от Акселя, на прошлом привале удалось выспаться – и даже боль в травмированной руке не помешала. Рука и теперь болела, но девушка, которой случалось раньше ломать кости, по характеру и интенсивности боли определила отсутствие перелома. Просто сильный ушиб, который будет беспокоить несколько дней, а потом пройдет, даже если его не лечить. Хотя какая-нибудь мазь точно не помешала бы. Сидеть, глядя в темноту не было скучно – опытная, не смотря на возраст воровка, она привыкла к долгому ожиданию, и оно ничуть не тяготило, в отличие от мыслей. Девушка надеялась, что им все-таки удастся выбраться из этой пещеры и с Пепелища, и тогда придется снова как-то налаживать жизнь. Возвращаться к прежнему ремеслу? Сомнительная перспектива. Кара не испытывала моральных терзаний по поводу своей работы. Никто из обворованных не потерпел от ее действий серьезного ущерба. Не последнее забирала, не ломала чужие судьбы, забирая какие-нибудь важные документы – хотя заказы на такое время от времени поступали. Не занималась шантажом – и не только по причине мерзости подобного занятия. Слишком опасно заниматься такими делами, работая в одиночку, без серьезной поддержки в гильдии. От таких грязных дел девушка старалась держаться подальше, опасаясь когда-нибудь перейти дорогу слишком влиятельным господам. И все же, несмотря на всю осторожность и принципиальность при выборе объектов, несмотря на то, что она, как ей казалось, всегда работала, не оставляя следов и не хвасталась своими успехами даже среди коллег по ремеслу, стоило ей случайно задеть понимающего человека, и она оказалась в Пепелище. Если ей удастся выбраться, ее неизбежно будут знать еще и в полиции. Вряд ли удастся скрыть свой род занятий. Даже если ей простят прошлые прегрешения, все равно не забудут – будут присматривать одним глазком, и тогда работать станет во сто крат сложнее. А значит, придется менять род занятий. Жить по-прежнему уже не получится. Как устроиться в жизни, не имея за спиной покровителей? Кара никогда не училась, не знала никакого честного занятия. Даже письму и счету ее обучил мастер-вор, который подобрал ее когда-то на улице. Старый бродяга пожалел ловкую девчонку – беспризорницу. Никогда не имевший семьи, под старость он стал сентиментальным и помог ей так, как умел. Не его вина, что он смог научить ребенка только тому, что умел сам. Кара вспоминала старика с нежностью и теплотой, и часто приходила на его могилу – безымянную, на дешевом муниципальном надгробии не было даже прозвища, только дата смерти. До недавнего времени это был единственный разумный, к которому она испытывала теплые чувства, хотя когда он умер – тихо, от старости, – первое время девушка злилась, считая, что наставник ее бросил.

   Девушка на секунду перевела взгляд на Акселя и осторожно провела здоровой ладонью по его спутанным волосам. Она была уверена, что он не оставит ее, не забудет и не бросит. Успела убедиться за недолгое время знакомства. Сначала он показался ей восторженным мальчишкой, ребенком, избалованным благополучной жизнью. Ее раздражало его детское, наивное благородство, которое, она была уверена, с него слетит, как только он столкнется с первыми трудностями. Может, так оно и было, но всего за несколько дней мальчишке пришлось повзрослеть, а благородство никуда не делось, хотя и перестало быть столь нарочитым. Хотела бы она, чтобы у нее был такой брат! Нет, без помощи он ее не оставит, да и Ида, не смотря на суровость и язвительность, отнеслась к воровке по-человечески, и наверняка не откажется помочь, если Кара попросит. Только что она может сделать? Возьмет ее в служанки, или пристроит помощницей к тому же гро Гуттормсену, а фактически, просто устроит ее на содержание? Каре не нужны были подачки, даже от разумных, которые искренне хотят помочь. Если бы у нее хоть был талант охотницы, она бы с радостью пошла в обучение! Но никакого таланта не было, Кара прекрасно помнила, что не почувствовала ровным счетом ничего – а она старательно прислушивалась к своим чувствам тогда, в Фабриках, когда они с Акселем бродили по улицам в поисках пожилого охотника.

   Кара готова была еще долго сидеть, размышляя о своем будущем – здесь, в темной пещере оно казалось далеким и нереальным, и мысли об этом не вызывали настоящих переживаний. Гораздо важнее было выжить сейчас, дождаться помощи, и, может быть, успеть помочь тем, кого сейчас неизвестно куда вели бандиты Пепелища во главе со своим главарем, время от времени зверски убивая кого-нибудь из пленников. Однако размышления были прерваны ожидаемым образом. Обострившийся за время скитаний под землей слух подсказал, что к стоянке подошли гости – доставшие до печенок звездорылы. Девушка провела оселком по ножу, высекая сноп искр, и твари, завизжав, ретировались. От резкого движения проснулся Аксель, и потребовал его сменить.

   – Я не так уж устала, – возразила бывшая воровка. – Лучше пойдем дальше, раз уж ты проснулся.

   Акселю нестерпимо захотелось отказаться. Идти дальше, все сильнее отдаляясь от возможной помощи, навстречу толпе моральных уродов, которые издеваются над пленниками, рискуя быть пойманными и разделить их участь не хотелось до одури. Особенно зная, что можно вернуться, встретить помощь, и тогда уже идти спасать пленников. Но юноша выдавил из себя слова согласия. И не потому, что его впечатлил вид мертвых, обезображенных людей – слишком кошмарные картины, чтобы надолго задерживаться в памяти. Просто он понимал, что идти дальше будет разумнее по нескольким причинам: если они с Карой вернутся и встретят помощь, это ничуть не ускорит погоню. По крайней мере, они проверяют путь на наличие ловушек, чего не придется делать остальным, когда они, наконец, появятся. Если они догонят бандитов раньше, чем встретятся с помощью, смогут проследить за ними, это существенно облегчит дальнейшую работу. Аксель не сомневался, что им с Карой это удастся – накануне, пятясь от крыс, он несколько раз видел следы сажи на стенах, и, значит, те, за кем они идут, освещают путь факелами. Вряд ли большая группа разумных может сохранять тишину. И это значит, что осторожные, привычные к скудному освещению Аксель и Кара заметят бандитов намного раньше, чем те обнаружат слежку. Нельзя было, так же, исключать возможность, что помощь не придет. Неизвестно, удалось ли гро Гуттормсену быстро миновать бюрократические препоны и предотвратить казнь наставницы, неизвестно, удалось ли ему быстро собрать группу для поисков. В конце концов, они с сержантом могли и вовсе не выбраться из Пепелища, хотя в последнее Аксель не верил – слишком опытен был старик, чтобы позволить себе так глупо ошибиться. Так или иначе, помощи могло и не быть вообще, и хотя Аксель не прекращал оставлять пометки на стенах для тех, кто будет идти следом, он понимал, что учитывать такую возможность нужно. А значит, возвращение к входу и вовсе теряет смысл. Аксель прекрасно помнил, что рассказывала ему Ида Монссон – живоглоты отличаются терпением и настойчивостью несвойственными для обычных животных, они могут караулить жертву неделями. И все-таки понимая всю разумность собственных размышлений, Акселю совершенно не хотелось идти вперед. Будь он хоть немного опытнее, он бы обратил внимание на свое иррациональное нежелание, но сейчас он просто злился и стыдился того, что считал трусостью и слабостью.

   Пока Кара совершала утренний моцион, Аксель без особой надежды перебрал свою и ее сумки, в надежде, что там завалялось что-нибудь съестное. Напрасно, конечно, он и так прекрасно помнил, что последние припасы они давно съели. Аксель понимал, что настоящего голода они еще не чувствуют – какие-то два дня без еды не могли серьезно ослабить организм, но в сочетании с дефицитом сна и нагрузками, проблема грозила перейти в разряд серьезных уже очень скоро. Аксель с отвращением поглядывал на мерзкого вида многоножек, время от времени встречавшихся на стенах пещеры и питавшихся светящимся мхом, и содрогался, представляя, как ему придется их есть – не потому, что настолько сильно проголодался, он пока сомневался, возможно ли вообще настолько сильно проголодаться, чтобы захотеть это есть, а чтобы поддержать силы. Еще страшнее было представить, как он станет заставлять Кару. Звездорылы выглядели намного аппетитнее, даже не смотря на наличие щупалец, но поймать хоть одного Аксель уже не надеялся. Оценив свое состояние, он решил, что пока все-таки можно обойтись без многоножек, и, оставив рюкзаки на попечение вернувшейся Кары, отправился к реке – обильное питье вместо завтрака должно было немного притупить голод.

   Следующие несколько часов пути прошли относительно спокойно, пока их снова не догнала уже знакомая стая звездорылов. Кара, дождавшись, пока они не подкрадутся поближе, вновь ударила огнивом, высекая искры, и крысы снова разбежались.

   – По-моему, в этот раз они появились быстрее, – озабоченно отметила девушка.

   – Я тоже заметил. Наверное, через несколько дней эта уловка почти перестанет работать. Заметила, что после вспышки они на некоторое время теряют ориентацию? Можно будет в следующий раз попробовать убить несколько штук. Заодно проверим, можно ли их есть...

   Кара содрогнулась, услышав последние слова. Не то, чтобы она отличалась сильной брезгливостью, жители городского дна не могут себе такого позволить, однако перспектива питаться сырым мясом неизвестных тварей, возможно, ядовитых, не вызывала энтузиазма.

   Проверить идею Акселя пришлось совсем скоро – в этот раз твари вернулись всего через пару часов. Друзья ждали нападения, но были неприятно удивлены тому, насколько быстро животные привыкают к вспышкам. Оба подумали, что отпугивать крыс надолго таким способом в любом случае скоро станет невозможно. Кара ударила огнивом, а Аксель, который заранее зажмурился, чтобы не потерять ни мгновения после вспышки, тут же подскочил к завизжавшим и растерявшимся звездорылом, с размаху опуская приклад на визжащих тварей. Их оказалось не слишком много – юноша насчитал всего дюжину, и на каждого хватало всего одного удара, после которого существо затихало и переставало шевелиться. Но Аксель все равно опасался не успеть – всего несколько секунд потребовалось ослепленным животным, чтобы начать приходить в себя. Аксель торопился, и, уже замахиваясь на последнего звездорыла, он поскользнулся на мокром камне и рухнул на спину. Прежде, чем упасть, юноша успел смахнуть последнюю тварь в воду и приготовился к жесткому столкновению затылка с одним из булыжников. Однако ожидаемой вспышка боли не последовало; вместо этого затылок впечатался во что-то мягкое и теплое. Чтобы сообразить, как ему повезло, много времени не понадобилось. Аксель с облегчением перевернулся и начал подниматься, потирая отбитую лопатку, а потом замер, и посмотрел на трупик звездорыла. "И чего в них уж такого неприятного?" – подумал он неожиданно. "Вполне симпатичные животные, даже жалко, что я их столько поубивал!" Радость от победы плавно перетекла в эйфорию, и юноша, смеясь, огляделся по сторонам. На душе стало легко и весело. Пещера больше не казалась мрачной и темной, вернее, темнота заиграла тысячью оттенков и полутонов, перетекающих друг в друга, наблюдать за ними было ужасно увлекательно. Зрение сильно обострилось, зато звуки отошли на второй план, доносились как сквозь вату – смотреть на обеспокоенное лицо Кары, задающей какой-то вопрос, было забавно, да и вообще все окружающее казалось забавным и смешным. Аксель заметил, что лицо у девушки тоже переливается множеством оттенков, среди которых были все цвета радуги, и ему стало любопытно, распространяется ли этот странный эффект на него самого. Он поднес руку к лицу и обнаружил, что так и не выпустил из рук стреломет – движение было быстрым, и вовремя остановиться юноша не успел, в результате ткнув себя в лицо стволом и, кажется, разбив губы в кровь. Этот факт не вызвал огорчения, наоборот, ужасно рассмешил. Аксель уронил оружие и принялся рассматривать свою руку, которая так же переливалась множеством оттенков. Вот на нее капнула капелька крови с лица – цвет ее был насыщенно красный, и она светилась в темноте, рассыпая вокруг мельчайшие капельки, которые, вопреки законам тяготения разлетались вокруг, отскакивая от стен и скользя по волнам реки. Аксель не удержал восторга и воскликнул:

   – Посмотри, какая красота! – он широким жестом обвел окружающее. – Эти милые зверюшки просто хотели показать нам эту красоту, а мы-то, глупые, убегали! Еще и раздавили их! Такая досада! – Вопреки своим словам Аксель расхохотался. Кара что-то отвечала, но юноша не мог сложить слова в осмысленные предложения, потому что забывал начало фразы еще до того, как девушка доходила до середины. Он услышал, слово "жрать" и догадался, что оно относилось к звездорылам.

   – Ну и что! – ответил он. – Можно было бы и покормить их. За такое не жалко. Ну, не будем о грустном! – Аксель попытался, все-таки встать, но это оказалось неожиданно сложно. По телу разлилась приятная расслабленность, как после посещения бани, к тому же реальность вокруг перестала быть статичной, стены и пол пещеры двигались друг относительно друга в произвольных направлениях. Аксель несколько секунд с интересом понаблюдал за этими метаморфозами, а потом заметил островок спокойствия во всей этой кутерьме. Вода в реке текла стабильно и в одну сторону, и даже на вид казалась очень уютной и привлекательной. Аксель подумал немного, и понял, что было бы неплохо искупаться. Идти куда-то было неохота, но с другой стороны, ужасно хотелось почувствовать себя частью реки – лежать на ее волнах и спокойно смотреть на проносящийся мимо потолок, рассматривая его узоры... Аксель вспомнил покойницу, которую они встретили два дня назад, и остро ей позавидовал. Вот почему у нее было такое спокойное лицо! Она тоже любовалась этими струями течения!

   – Кара, пойдем купаться? – предложил Аксель. Он на секунду отвернулся от реки, чтобы взглянуть на девушку, но сообразив, что чуть не забыл о своей цели, поспешно уставился на реку снова. Не дожидаясь ответа от девушки, он попытался раздеться, но справиться с застежками оказалось невозможно, и тогда он побрел к воде как был, не вставая с колен. Добраться до реки ему не удалось. Сначала что-то мешало ползти – он перебирал руками и ногами, преодолевая сопротивление, но кромка воды приближалась слишком медленно, а в какой-то момент все окружающее погасло, будто кто-то выключил свет, и Аксель провалился в темноту, расцвеченную красочными узорами и видениями.

   Кара опустила стреломет и, ухватив Акселя за шиворот, оттащила его подальше от берега, уложив возле стены. Ширина относительно ровной тропинки в этом месте едва позволяла пройти, не наступив на юношу – счастье, что одурманенный ядом, он еле шевелился – иначе ей не удалось бы удержать неожиданно воспылавшего страстью к водным процедурам приятеля. И уж тем более она не успела бы схватить стреломет, чтобы огреть его по голове, когда сообразила, что он от своего намерения отказываться не собирается.

   Кара достала из рюкзака бечевку, снятую с первой ловушки, и надежно связала бессознательного Акселя. Ей не хотелось снова бить юношу, если он очнется раньше, чем действие яда прекратится.

   – Вот откуда эта дрянь взялась, – бормотала она, пока вязала узлы. – А ночные-то на ушах скакали, искали производителя...

   Несколько месяцев назад в Пенгверне появился новый наркотик, действием своим очень похожий на действие яда мелких тварей. По крайней мере, глядя на Акселя девушка вспомнила тот единственный случай, когда ей довелось наблюдать принявшего новомодное зелье. Поведение было очень похоже. "Вот очнется, обязательно спрошу, что он чувствовал. Надо же будет убедиться". Наркотик, всколыхнувший общество ночных, был очень дорог, но знающие разумные платили не торгуясь. Те, кто был достаточно обеспечен, конечно. Такого эффекта ни одно из обычных зелий не давало – эйфория и невероятно красочные видения, без какого-то оттенка кошмара, характерного для видений, вызываемых привычными грибами или отварами трав с гоблинских болот. Наркотик быстро получил статус элитного, и многие влиятельные разумные среди ночных пытались найти производителя, надеясь взять производство в свои руки. Если бы им удалось удешевить производство и распространять новинку более массово, можно было бы озолотиться, и многих эта перспектива заставляла прилагать массу усилий, чтобы найти неизвестного алхимика. Безрезультатно, конечно. Если Кара не ошиблась, и производитель на самом деле мелкие подземные твари из сердца Пепелища, неудивительно, что зелье оказалось столь редким.

   Убедившись, что Аксель обездвижен надежно, девушка стащила с себя куртку, и, использовав ее на манер меха, набрала в нее воды. Тщательно и осторожно отмыв волосы Акселя от остатков наркотической слизи и смыв кровь с лица, она намочила остатками воды тряпку и приложила ее к шишке на макушке юноши, сетуя про себя, что могла бы и ударить аккуратнее – в том состоянии, в котором находился Аксель, ему бы хватило и легкого удара.

   Глава 7

   Сознание возвращалось к Акселю медленно. В первые минуты он вообще не понимал, кто он и где находится. Первое, что появилось – это довольно сильная головная боль, которая перетекала от правого глаза к левому, затем к затылку, в макушку и снова по кругу. Воспоминания о том, кто он есть возвращались постепенно, и в конце концов, почему-то показалось, что он находится в знакомой повозке, на которой его везут в Пепелище. Лежать было жестко, в спину упирались камни, и только голове было относительно комфортно – за исключением вспышек боли. Аксель вспомнил, что в прошлый раз чувствовал себя совсем иначе. Через секунду он сообразил, что раз был прошлый раз, значит, сейчас о повозке речь не идет, да и лейтенанта Йелле он прикончил собственноручно. Проявились звуки – журчание воды совсем недалеко и чье-то дыхание совсем рядом. С трудом приоткрыв глаза и пошевелившись, юноша понял, что он по-прежнему находится в пещере, и к тому же связан. Приступ ужаса и разочарования был настолько силен, что Аксель застонал, не удержавшись.

   – Где болит? – раздался над головой голос Кары. – Голова?

   – И тебя поймали... – разочарованно констатировал Аксель. – Как это произошло?

   – Никто нас не ловил. Ты что, все еще бредишь?

   Аксель явно чего-то не понимал, и это ужасно нервировало.

   – Почему тогда я связан?

   – А, вот в чем дело, – облегченно выдохнула девушка. – Это я тебя связала. Ты не помнишь, что вытворял?

   Аксель напрягся и, наконец, вспомнил последние минуты перед тем, как потерял сознание. Не потребовалось даже спрашивать, что с ним произошло – сам сообразил.

   – Ты извини, но этих тварей я побросала в реку, – подтвердила воровка его предположения. – Я помню, что ты собирался их есть, и, может быть, они действительно съедобны... Но вдруг у них и мясо ядовитое? Скорее всего, конечно, только слизь на щупальцах, но проверять не хотелось бы. Не в нашем положении, да?

   Аксель согласился. Тем более, что голода он уже не чувствовал – организм ли привык к отсутствию пищи, или причиной тому было не до конца прекратившееся действие наркотика, но в теле ощущалась удивительная легкость.

   – Меня можно уже развязать, – намекнул юноша. – Купаться я больше не хочу. То есть хотелось бы, конечно, но в горячей воде. И вообще, лучше в орочью баню.

   Кара поспешно принялась распутывать узлы, а Аксель в это время размышлял вслух:

   – Не знаю, сколько мы уже под землей, но, кажется, уже очень долго. Наверное, четвертый день пошел, правильно? Пускай, в первый день мы шли совсем медленно, вряд ли прошли больше трех километров. Но потом двигались быстрее. На стоянки, даже ночные, останавливались ненадолго, пещера эта направления не меняла. Если я ничего не путаю, мы, должно быть, сейчас глубоко в горах. Знаешь, мне кажется, если есть у этого подземелья выход, то он не в Пенгверне. Ты не помнишь, что там, на севере, за горами?

   – Нашел, что спросить, – возмутилась Кара. – Я, в отличие от некоторых, в гимназии не обучалась, и географию мне не преподавали. Вроде бы нет ничего на севере. Лес растет на много декад пути, гномы оттуда древесину берут, но немного, потому что доставлять дорого. Вроде, магистрат собирался выделить денег на постройку прохода на ту сторону, чтобы удешевить заготовку, даже железную дорогу под горой собирались построить. Денег на это выделили, только посчитали, во сколько обойдется постройка туннеля, да с воздуховодами, чтобы из того тоннеля паровозный дым уходил, и решили, что дешевле будет лес у гоблинов с орками покупать. Да и выделенные деньги к тому времени куда-то подевались. Хорошо быть магистратским, ни одному вору в кошмаре не привидится столько украсть – смерть за такие деньги уж очень долгая будет, а им ничего. Исчезли три миллиона золотых, и никто не знает, куда.

   Аксель действительно припомнил, что несколько лет назад газеты пестрели восторженными заголовками о грандиозности технического прогресса и торжестве человеческого гения. "Человек пронзает гору" и еще что-то столь же пафосное. Со временем заголовки становились скромнее, статьи короче, пока не превратились в совсем лаконичную заметку с пояснениями: "Грандиозное начинание, потрясающее воображение – постройка железной дороги сквозь северный хребет – было отложено на неопределенное время, – писал журналист, – строители столкнулись с непредвиденными трудностями еще на стадии проектирования, и, дабы не вводить город в непосильные расходы, магистрат решил заморозить амбициозный проект. Представители администрации сообщили, что от его воплощения не отказались, но для того, чтобы всемерно оценить все риски и выгоды потребуется еще некоторое время. Однако не будем заранее унывать, дорогие читатели. Может быть, уже наши дети будут путешествовать по железной дороге на запад, чтобы своими глазами увидеть нетронутую природу западных лесов". С последним журналист явно переборщил – не так уж трудно было при желании эту природу лицезреть и без железной дороги. На противоположный от Пенгверна склон выходили несколько гномьих пещер, и Аксель даже помнил рассказы отца, который в молодости, еще до знакомства с матушкой, путешествовал туда по каким-то инженерным делам. Тем более что еще дальше на западе эти леса заканчивались болотами, в которых жили гоблины, а еще дальше был берег океана, на берегу которого стояли несколько городов, в которых жили преимущественно гоблины, но хватало и других разумных, и откуда некоторые Пенгвернские купцы, из самых отчаянных, правда, возили тамошние товары, обходя западный кряж гораздо южнее, морем. Большая часть этих товаров оседала в орочьих степях, но некоторые доходили и до Пенгверна.