Текст книги "Охота на пепелище"

Автор книги: Матвей Курилкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

   ***

   Аксель никогда в жизни не напивался. Ему, конечно, доводилось пить вино и пиво, и чувство опьянения было ему знакомо, но в по-настоящему серьезных попойках участвовать никогда не приходилось. Потому и настоящего похмелья ощутить не довелось. Проснувшись, он подумал, что прошлое пробуждение после удара по голове как-то слишком уж быстро уступило лидирующую позицию в рейтинге самых неприятных пробуждений в жизни. Во рту ощущался омерзительный вкус, голова болела еще сильнее, чем в прошлый раз, болел желудок, в ушах шумело, а свет резал глаза. Любые звуки отдавались в голове вспышками еще более сильной боли, и звуков этих вокруг было предостаточно. Скрип, глухие постукивания, какое-то фырканье... Совершив над собой усилие, юноша сообразил, что едет в телеге. Правый локоть уперся во что-то теплое, чуть повернув голову и заставив себя вновь приоткрыть заслезившиеся глаза, он обнаружил рядом бледное лицо Кары. Бок упирался во что-то твердое – Аксель догадался, что это борт телеги.

   – Эй, лейтенант, – негромко раздалось рядом. – Один вроде пошевелился. Просыпается, должно быть. Может, свяжем их на всякий случай?

   – Не городи ерунды, тупица, – так же тихо ответил другой голос. – С чего бы кому-то просыпаться, если их напоили степным молоком? Там такая доза мака пополам с водкой, что на полдекады сладкого сна хватит. Чем ты их собираешься связывать, своими носками, или сорочку на ленты порвешь? И массаж им будешь каждые три часа делать, чтобы ручки и ножки не отвалились? – говорящий подумал немного, и еще тише добавил: – Хотя это без разницы, нам в этот раз качество товара неважно. Главное, чтобы эти дети Пепелища расплатились по-честному.

   – Все-таки я не пойму, гро лейтенант, почему вы в этом так сомневаетесь? До сих пор они вели дела честно, почему вдруг теперь они решат передумать? – проворчал первый голос.

   – Я что, сказал, что они нас обязательно обманут, старый ты недоумок? Мне просто не нужны никакие случайности. С такими деньгами лучше не шутить. Если в этот раз что-то пойдет не по плану, мы должны быть готовы.

   – А ну как их больше окажется? Да и вообще, лейтенант, зря вы это затеяли! Пусть бы все шло как раньше! Зачем вам понадобилось его убивать, посланника? Король всегда честно платил по сделкам.

   – Ты меня учить еще будешь, отродье мертвых богов! – все так же тихо возмутился собеседник. – Делай, что тебе говорят, и не пытайся думать, у тебя не получается! Еще раз повторяю, если что-то пойдет не так, мы прикончим посланника и этого самозваного короля, и всех, кто там с ним окажется, а трупы выдадим полиции. Нас еще и наградят. Ты разве не видел, сколько мутного народа сейчас пытается шастать в стене и совать свой нос, куда ни попадя? Полиция, конечно, сейчас занята охотниками, но уж очень много нестыковок, могут что-нибудь заподозрить. Своими "героическими действиями" мы заткнем слишком любопытных. Еще и вот этих им предъявим, охотника и ученичка. Готовые посредники. Так что заткнись, и иди молча, Пепелище болтунов не любит.

   Шедший рядом с телегой послушно замолчал, но лейтенанту явно не удалось убедить его до конца. Он пробормотал себе под нос: "Ага, заткнутся они, любопытные".

   Аксель подумал, что лейтенант действительно чего-то не договаривает. Очевидно, что вопросов, осуществи он задуманное, только прибавится. "Все-таки гро Гуттормсен был прав", – размышлял юноша. – "Он собирается сбежать, только подельникам об этом не говорит". Чуть приоткрыв глаза, он попытался осмотреться, стараясь не двигаться. Особенно много увидеть из такого положения не удалось. Даже точное количество сопровождающих определить не получалось. Пролежав так неопределенное время, юноша уже отчаялся выяснить еще что-то полезное, и почти решился выскочить из телеги и попытаться убежать, когда один из стражников снова заговорил:

   – Лейтенант, мы что, не будем на привал останавливаться? Вон же та поляна, где обычно встречаемся.

   – Мы должны прийти на место встречи раньше, чтобы приготовиться. Сегодня идем без привала, и на ночлег остановимся как можно позже.

   Задавший вопрос что-то недовольно проворчал, а Аксель, наоборот, облегченно вздохнул. Он боялся, что встреча состоится уже сегодня, но теперь решил дождаться остановки – в темноте будет проще убежать. Юноша сосредоточился на том, чтобы подготовиться к побегу. Он поочередно напрягал руки и ноги, чтобы они не затекли, стараясь делать это незаметно. Попытался нащупать метатель, но не преуспел в этом – бдительный стражник, как только он попытался пошевелить рукой, остановил телегу и несколько раз похлопал юношу по щекам, не испугавшись даже новой порции ругательств от лейтенанта. Акселю потребовалось все самообладание, чтобы не выдать себя, и больше он таких попыток не делал. Время тянулось очень медленно, к тому же, как назло, погода в этот день была солнечная, и в результате через несколько часов юноша почувствовал, что его лицо обгорело. Сумерки он воспринял с облегчением, но и тогда стражники не остановились на ночлег, шли, пока совсем не стемнело. Никто и не подумал снимать пленников с телеги, чтобы расположить поудобнее – Аксель, было, обрадовался, надеясь, когда стражники отвлекутся увести лошадь, а вместе с ней и телегу, в которой так и лежали Нильс и Кара, но лошадь как раз пожалели – распрягли, и отправили пастись, спутав, предварительно ноги.

   Что бы дождаться, когда большая часть стражников заснет, потребовалось больше терпения, чем во время долгого дневного перехода. Наконец, стражники распределили время дежурства – стало ясно, что их четверо, кроме лейтенанта, который, кстати, исключил себя из списка часовых, и все улеглись спать. На часах, суда по голосу, остался тот самый бдительный сержант, который проверял Акселя утром. Юноша понимал, что лучше дождаться следующей смены, или даже предрассветных часов, когда часовые расслабятся и будут сонными, но терпения не хватало. К тому же он боялся, что и сам может заснуть от долгого бездействия и тишины, несмотря на жажду, которая мучала его с момента пробуждения. Он вытерпел еще час и начал осматриваться. Голова повернулась с отчетливым скрипом – так, по крайней мере, показалось юноше, хотя стражник, который сидел перед костром, кажется, ничего не услышал. Аксель порадовался, когда заметил, что часовой смотрит в огонь – значит, его глаза не привыкли к темноте, и он почти ничего не видит. Все остальные тоже расположились вокруг костра, и, по-видимому, спали – по крайней мере, никто не ворочался и не шевелился.

   Несколько раз глубоко вздохнув, юноша перевалился через борт телеги, и побежал в сторону от костра, слыша за спиной удивленный крик:

   – Тревога!

   Дальше Аксель не слышал. Поначалу бежать было тяжело, тело болело и плохо слушалось, не смотря на усилия, которые он предпринимал днем, но скоро мышцы согрелись и стало легче. Несмотря на темноту, дорогу он кое-как различал. Аксель двигался аккуратно, стараясь обходить заросли кустов и развалин. Некоторое время он слышал за спиной крики и отблески факелов, но скоро погоня отстала – преследователи не решились долго преследовать его в темноте, опасаясь попасть в ловушку. Аксель сначала перешел с шага на бег, потом, промочив ноги в небольшом ручье и вовсе остановился. Не хотелось убегать слишком далеко от стоянки, чтобы не потерять стражников. Аксель с наслаждением напился, и устроился на земле, чтобы отдохнуть и подумать. Самым разумным сейчас было бы отправиться назад, к стене, чтобы сообщить обо всем страже и полиции. Если бы друзья не были в плену, юноша так и поступил бы, но он был уверен, что Кара и гро Гуттормсен остаются в живых только до тех пор, пока не состоится встреча стражников и жителей Пепелища. Если бежать всю ночь, то к утру он, может быть, доберется до стены, если раньше не свернет себе шею или не попадется на ужин одной из тварей сгоревшего района. А утром стражники отправятся дальше, на встречу с загадочным королем. Если после встречи стражники окажутся победителями, друзей прикончат. И если победят жители Пепелища, ничего хорошего тоже ждать не приходится. К тому же ученик охотника не был уверен, что не нарвется на сообщников лейтенанта. Скорее всего, все они сейчас рядом с лейтенантом, но наверняка Аксель не знал. Он проверил внутренние карманы, и обнаружил метатель. Мысленно поблагодарив так и не назвавшегося гоблина, он проверил снаряды, с удовлетворением отметив, что магазин полон. Он не был безоружен, и в случае столкновения сможет сделать полдюжины выстрелов. Еще немного отдохнув, юноша поднялся и направился обратно к стоянке. Нужно было найти лагерь до рассвета.

   Теперь он пробирался вдвойне аккуратнее, подолгу замирая, как только видел что-то подозрительное. Сначала он хотел идти по своим же следам, но наткнувшись на участок с сохранившейся мостовой, потерял направление. "С другой стороны, если они отправили кого-нибудь меня искать, он тоже не сможет идти по следам", успокоил себя Аксель. В последнее время он старался находить положительные моменты в любой ситуации. Он один посреди Пепелища, в котором можно легко достаться на ужин расплодившимся результатам экспериментов древних алхимиков – зато свободен. Ему предстоит вызволять товарищей из рук целых пятерых вооруженных стражников – зато они не ждут нападения, да и у него есть метатель, в котором целых шесть снарядов. На каждого из стражников по одному, да еще в одного стражника можно выстрелить дважды. Хотя он предпочел бы вообще не сталкиваться с лейтенантом Йелле и работорговцами. Аксель рассчитывал дождаться, когда стражники встретятся с покупателями, и посмотреть, чья сторона окажется победителем. И уже у них, расслабленных после победы, а, может, и обескровленных, отобрать друзей. Что делать после того, как он их освободит (если освободит!) он не думал. Решать проблемы нужно по мере их возникновения.

   Постепенно Аксель начал подозревать, что заблудился. Он шел, как ему казалось, уже несколько часов, пусть медленно, внимательно выбирая дорогу и по широкой дуге обходя подозрительные места, но все равно должен был заметить свет костра, однако вокруг по-прежнему было темно и тихо. Стараясь не запаниковать, юноша уговаривал себя, что вот эти развалины он явно видел, когда убегал, да и кусты, похоже, чем-то знакомы... Правда заключалась в том, что все кусты были похожи один на другой, и развалины тоже выглядели примерно одинаково. Тогда Аксель выбрал здание, сохранившееся лучше других, и полез на второй этаж. Лестницы внутри не сохранилось, однако одна из внешних стен рассыпалась, захватив с собой часть крыши, и в этом месте можно было попытаться взобраться наверх. Рискуя сорваться, он стал карабкаться по кирпичам, и, в конце концов, оказался на крыше. Никаких отблесков света. Небо над головой было полно звезд, а земля вокруг была темна настолько, что казалось, вообще никогда не видела света. Поворачиваясь, юноша ощупал ногой место, куда встает, оно показалось ему достаточно надежным, но как только он перенес вес, послышался треск. Сначала Аксель почувствовал досаду и страх, что кто-нибудь услышит шум – треск ломающегося дерева был настолько громким, что, казалось, его услышат не только враги, но даже стражники, оставшиеся на стене. В следующий момент он уже летел вниз в сопровождении кучи пыли и обломков, и проблема лишнего шума волновала его уже гораздо меньше. Упав на спину, на кучу битых кирпичей и обломков, юноша даже не сразу смог вздохнуть, так сильно болели ребра. Со стоном он перекатился на живот, встал на четвереньки, и выбрался из здания. Очень вовремя, потому что брошенный дом не выдержал испытания, и с грохотом развалился. Высота оставшихся стен не превышала полутора метров. Аксель уже не боялся, что грохот услышат – судя по всему, поблизости разумных не было. Он представил себе, что было бы, если бы конструкция рассыпалась на минуту раньше, и твердо пообещал себе, что больше экспериментов с осмотром окрестностей с высоты устраивать не будет. Обещание он нарушал еще дважды за ночь, правда, без столь громких последствий. Свет костра Аксель увидел незадолго до рассвета, бредя по остаткам мостовой, и находясь в полной уверенности, что давно ушел не в ту сторону. Он даже решил было, что это совсем другой костер, потому что место, как ему казалось, было совсем не похоже на то, откуда он убегал несколько часов назад. Завидев отблески, юноша стал двигаться еще медленнее, едва переставляя ноги, и ничем не нарушая ночную тишину. С первыми лучами рассвета он разглядел рядом с костром лошадь и знакомую телегу.

   ***

   Аксель шел за стражниками. Вскоре после рассвета, они покинули стоянку. Аксель видел, как они отправили голубя, который улетел куда-то на юг, понаблюдал, как солдаты запрягают лошадь, разглядел даже, что его товарищи теперь связаны – стражники решили больше не рисковать, и обезопасили себя от возможных побегов. Юноша пересчитал стражников, и облегченно вздохнул – если кого-то из них и отправляли на поиски беглеца, он вернулся до рассвета, и теперь они двигались в полном составе. Можно было не ждать удара в спину.

   Аксель двигался вслед за торговцами живым товаром чуть в стороне от тропинки, ими протоптанной. Выбирая между опасностями пепелища и возможностью попасть в ловушку, оставленную стражниками, он предпочел первое. Если стражники предположат, что юноша где-то поблизости и следует за ними, они вполне могут оставить за собой какой-нибудь сюрприз, просто для того, чтобы наткнувшись на него, юноша выдал себя. Столь предусмотрительная мысль могла и не прийти в голову будущего охотника, если бы наблюдая за утренними сборами стражников, он не заметил, как они аккуратно выложили остатки вечернего кулеша на широкий лист лопуха. То, что сами они не стали завтракать, можно было объяснить спешкой, но вот эта чрезмерная забота о животном мире крайне настораживала. Тем более что Аксель даже не мог точно определить, как давно он в последний раз что-то ел, и первым его желанием, увидев еду, было дождаться, когда стражники отойдут достаточно далеко и, наконец, позавтракать.

   Будущий охотник двигался очень осторожно, стараясь вспомнить все советы наставницы, которые он помнил по прошлому посещению Пепелища. Он не выпускал врагов из вида, но старался держаться на достаточном удалении, не приближаясь слишком сильно. Юноша рассудил, что если держаться на самой границе видимости, он будет видеть группу стражников с лошадью и телегой, а вот им одинокого человека будет заметить намного сложнее, тем более что он выбирал путь так, чтобы все время оставаться укрытым кустами или развалинами. Они до сих пор не приближались к центру Пепелища, к кварталам, непосредственно пострадавшим от огня. Здесь, хоть и намного реже, чем в остальном Пенгверне, случались дожди, и растительность была достаточно густая. В этом был так же свой минус – в этой растительности часто оказывалось опасно. Несколько раз Акселю встречались гнезда плотоядных слизней, однажды, когда он перелазил через обломки старой стены, ему с трудом удалось увернуться от нападения какой-то обезумевшей птицы. Это сначала юноше показалось, что птица лишилась рассудка, нападая на более крупного человека. Когда она, промахнувшись, с металлическим звоном задела крылом кирпич, отчего последний рассыпался, а птица пошла на разворот, Аксель свое мнение переменил. Края перьев у птички поблескивали на солнце, и на его неопытный взгляд были острее бритвы. От второго броска юноша тоже уклонился, тем более что к тому времени уже стоял на земле, а больше птица нападать не стала. Похоже, она все-таки предпочитала дичь помельче, просто Аксель слишком сильно приблизился к гнезду.

   И вот теперь юноша, изредка скашивая глаза на процессию стражников, которую уже почти не было видно вдалеке, рассматривал группу из шести высоких кустов акации, расположившуюся в чрезвычайно удобном для наблюдения за движущимся караваном месте, на пригорке. Если укрыться в них, можно немного отдохнуть, пару дюжин минут пролежать на земле, не рискуя быть замеченным и при этом приблизиться к стражникам на достаточно короткое расстояние. Да и добраться до рощицы можно было, не опасаясь обнаружения. Проблема заключалась в том, что Акселю это место чем-то не нравилось. Он даже понимал, чем именно – кусты были окутаны какой-то дымкой, едва заметной, но все-таки видимой в солнечных лучах. Полупрозрачное облачко странно реагировало на редкие порывы ветра – от него будто отрывались крохотные кусочки и разлетались вокруг, как семена одуванчика. Зрелище красивое, но в то де время казавшееся чуть ли не зловещим. Аксель все-таки решился подойти поближе – в случае, если это место придется обходить, ему предстоит проползти довольно протяженное открытое пространство, а этого не хотелось. Тем более что повозка и так была уже достаточно далеко. Аксель столь внимательно вглядывался в рощу, что чуть не зацепил штанами кусок паутины, лежащий прямо на траве. В последний момент нити блеснули на солнце, и Аксель отпрыгнул подальше, опасаясь коснуться ловушки. Он вспомнил рассказ Кары о пауках-сноходцах и последовавших за рассказом пояснения Иды. С ее слов он помнил: даже попав на одежду, паутина представляет определенную опасность – нити столь легкие и так хорошо растягиваются, что если вовремя их не убрать, они рано или поздно окажутся на теле. Подняв глаза на рощицу, Аксель содрогнулся. Он, наконец, сообразил, что это за облачко – все шесть кустов были густо заплетены сноходцами. Наверняка их там тысячи, и тот, кто решит поваляться в тени этих кустов, станет домом и пищей для следующего поколения пауков. Вероятно, среди местных животных не находилось таких, кто решится на столь глупый поступок, но и эта проблема решалась. Акации находились на небольшом возвышении, и под порывами ветра куски паутины вместе с обитателями разлетались на несколько сотен метров.

   Первым желанием юноши было поскорее оказаться подальше от зловещего места. Понаблюдать за караваном оттуда точно не получилось бы. Он уже сделал несколько шагов назад, когда какая-то не совсем оформленная мысль заставила его остановиться. "У меня мало оружия", – думал Аксель. – "Очень мало, никуда не годится. А паутина – это снотворное. И чем ее больше, тем она действует быстрее. Не знаю, как я смогу это использовать, но отказываться от чего-то сейчас будет глупо".

   С этой мыслью он снова развернулся, проверил еще раз направление ветра. Ветер, к счастью, дул в сторону, так что можно было не бояться поймать лицом случайный обрывок паутинки. Аксель направился к холму, выставив перед собой палку. Палку эту, скорее даже посох, он подобрал сразу после того, как встретился с агрессивной острокрылой птицей. Теперь ею он собирался набрать паутины. Емкости у него никакой не было, так что, приблизившись к зарослям, юноша принялся просто накручивать на посох обрывки паутины, следя за тем, что бы в ней не было пауков. Работа не заняла много времени – через несколько минут Аксель посчитал, что паутины больше не нужно. Он чувствовал себя донельзя глупо. Палка теперь напоминала огромную порцию сладкой ваты, которой Акселя угощали родители каждый раз, когда водили его в парк развлечений. Будущий охотник перебрался на новое место, подальше от рощи, тщательно следя за тем, чтобы не зацепить паутину.

   Пока он собирал паутину, похитители успели скрыться из виду, и Акселю пришлось поторопиться, чтобы их нагнать. Ему пришлось идти по следам – к счастью, они были вполне отчетливые – и потому он чуть не обнаружил себя. Двигаясь по следам, он не заметил, что лейтенант с подчиненными за то время, которое он их не видел, успели повернуть на остатки древней площади и остановились. Если бы юноша не услышал негромкие разговоры, он наверняка выскочил бы прямо на эту площадь, под взгляды стражников.

   – Так, вас двоих никто не должен увидеть, – услышал юноша. От неожиданности ему показалось, что говорят совсем рядом, буквально в двух шагах. Аксель резко остановился и замер. Сердце колотилось как бешеное. А лейтенант продолжал раздавать указания:

   – Укрываетесь в остатках зданий, на разных концах этой чертовой площади. Еще раз повторяю, о вас узнать ни один гребаный отброс не должен! Только посмейте шевельнуться или закашляться, дебилы! Все понятно? – не дождавшись ответа, он продолжил:

   – Вы двое сейчас берете сферы, и прячете их в тех кустах у входа на площадь. Да смотрите, чтобы их невидно было! Потом возвращаетесь в телегу и ждете гостей. Еще раз повторяю, когда появится посланник, вести себя вы должны как обычно. Здороваемся, сообщаем, что привезли товар. Да, развяжите этих уродов, теперь-то точно никуда не денутся. Нужно было еще утром, вместо того, чтобы вбухивать остатки отвара в кашу, напоить их повторно, и плевать, если они больше не проснутся. Этот мелкий пакостник уже, наверное, пошел на корм здешним тварям.

   Послышались шаги, и Аксель, наконец, позволил себе снова дышать. Он только сейчас понял, что услышав лейтенанта замер, да так, что даже выдохнуть не мог. Юноша поспешно отошел к краю улицы, лег на землю, и осторожно пополз на звук. Густые заросли вдоль домов, бывшие когда-то чьим-то огородом, позволили подобраться к площади незамеченным. К счастью, оставшиеся три стражника не заботились о соблюдении тишины, с ругательствами выволакивая из телеги тяжелые металлические шары, и продвижения Акселя никто не услышал. Аксель слышал о таком оружии – большие металлические шары, на треть заполненные водой. Их иногда использовали гномы для пробивания штреков. В заранее выбранных местах в породе выдалбливались полости, куда этот шар укладывали, затем в специальную выемку на шаре вставлялся взрыватель, установленный на определенное время. Когда часовой механизм срабатывал, заслонка открывалась, и под действием пружины в воду выбрасывался кусочек алхимического серебра. Вода мгновенно превращалась в пар, и шар взрывался, руша стены. Существовали различные варианты взрывателей, в том числе и дистанционные – хотя и не слишком надежные. Взрыватель в данном случае срабатывал под действием звука определенной частоты, производимого специальным свистком. Использовался такой вариант редко и только армейскими подразделениями, причем саперы всегда были очень недовольны. Иногда взрыватель мог сработать произвольно, или наоборот, не сработать от использования штатного свистка. У продажных стражников, похоже, выбора не было. Заглянув за угол, Аксель успел увидеть чей-то силуэт, скрывающийся дверном проеме здания на противоположном конце, увидел лошадь с повозкой и троих стражников с трудом перекатывающих шары. Еще он услышал шаги прямо у себя над головой. Ощутив мгновенный приступ паники, юноша даже зажмурился, ожидая удара по голове, но шаги стали отдаляться, и он рискнул приоткрыть глаза. Его по-прежнему никто не замечал – из того здания, рядом с которым он сейчас находился, доносились приглушенные ругательства. Лейтенант или один из его подчиненных выбрал его для того, чтобы устроить в нем засаду, только и всего. Аксель сообразил, что у него появился отличный шанс уже сейчас обезвредить одного из стражников. Если повезет, это окажется сам лейтенант Иелле – юноша не успел заметить, кто именно выбрал "его" сторону площади. Он, пятясь, вернулся назад, и обошел развалины с другой стороны. К счастью, раньше в этом месте, похоже, располагался обычный жилой дом – по крайней мере, на первом этаже были оконные проемы, и располагались они во всех стенах дома. Мастерские, особенно мастерские бестиологов, частенько обходились без окон на первом этаже – там обычно держали результаты экспериментов, а им дневной свет был без надобности. Оказавшись с противоположной от площади стороны дома, Аксель положил на землю палку, с накрученной на нее паутиной, засунул во внутренний карман куртки метатель, и, подпрыгнув, уцепился за подоконник. Подтянувшись, он осторожно заглянул в проем. Естественного освещения было достаточно, чтобы разглядеть внутренности комнаты. Здание, похоже, строили гномы – дом выглядел неплохо сохранившимся не только снаружи, но и внутри. Дверной проем был пуст, но в остальном комната была почти не повреждена – по крайней мере, все четыре стены, пол и потолок были целы. Аксель спрыгнул обратно на землю, поднял свою "сонную палку", и, привстав на цыпочки, уложил ее на подоконник. Потом, также не издавая ни звука подпрыгнул, и, подтянувшись, забрался в окно. Посмотрев на пол и обнаружив множество мелких каменных обломков и даже кусочки оконного стекла, будущий охотник принялся стаскивать с ног сапоги. Он предпочел рискнуть и порезать ноги, чем ступать толстыми подошвами на все это великолепие. Хруст от шагов, если этого не сделать, можно будет услышать даже на улице. К тому же у него еще оставались плотные портянки.

   Наконец, Аксель слез с подоконника. Он нащупал свою заветную палку, вынул из внутреннего кармана метатель, и медленно двинулся к выходу из помещения. Осторожно выглянув, он осмотрелся по сторонам. Дверь комнаты выходила в коридор. На полу, покрытом пылью, были отчетливо видны следы, которые вели в дальний его конец. Аксель порадовался, что искать стражника, заглядывая в каждую комнату, не придется. Он все так же тихо добрался до лестницы, ведущей на второй этаж. Тихо, не дыша, поднялся по ступеням, пригибаясь все ниже. Опасения оказались напрасны, на площадке его никто не ждал. Лестница выходила в такой же коридор, как и на первом этаже, и здесь так же были следы, которые вели в ближайшую комнату, окна которой выходили на площадь. Несколько шагов до дверного проема юноша прошел минут за десять. В комнате было тихо. Не было слышно даже дыхания замершего человека. Аксель, неслышно ступая, вошел в комнату. Возле единственного оконного проема лежал стражник. Комната была довольно велика, а юноша ступал, глядя на лежащего возле окна солдата, поэтому уже на третьем шаге послышался хруст. Акселю казалось, что все происходит очень медленно. Вот он чувствует резкую боль в стопе, а по комнате разносится громкое шуршание от крошащегося под ногой куска цемента. Вот человек, лежащий около окна, вздрагивает и медленно разворачивается. Аксель узнал сержанта – это был тот самый бдительный и недоверчивый стражник. Вот глаза сержанта удивленно распахиваются, а рот раскрывается – сержанту нужно только набрать воздуха, чтобы закричать.

   Не успел. Аксель на последнем шаге изо всех сил опустил палку, с намотанной на нее паутиной сержанту на голову. Можно было не тратить силы и время на сбор сонной паутины. Удар и без того отправил сержанта в глубокий нокаут. С дико колотящимся сердцем, юноша ухватил солдата за штанину и, пригибаясь, чтобы не быть замеченным с улицы, оттащил сержанта в угол. Паутина, на добычу которой было потрачено столько времени и нервов, оказалась бесполезной. Хватило бы самой палки. Юноша мимолетно посетовал на это обстоятельство, пока освобождал сержанта от ремня. Этим ремнем он связал стражнику руки. Посомневавшись немного, Аксель еще спустил с сержанта штаны – не до конца, а так, чтобы можно было связать между собой штанины, обмотав их вокруг лодыжек. Когда ученик охотника закончил делать кляп, сооруженный из портянок сержанта, последний уже начал подавать признаки жизни:

   – Будешь шуметь – убью, – глядя в глаза пленнику прошептал юноша. Почувствовал, что говорит не убедительно, и засунул палку с паутиной сержанту под китель, активно ею там покрутив. Он сам не ожидал, что паутина подействует так быстро – уже через минуту стражник расслабился, закрыл глаза и задышал глубоко и ровно. Ущипнув преступника и не дождавшись никакой реакции, Аксель вернулся к окну.

   За то время, что он возился с сержантом обстановка на площади не изменилась. Лейтенант с двумя стражниками сидели возле телеги, тревожно прислушиваясь. Пленники в телеге все так же лежали без движения. Последнего солдата нигде не было видно. Аксель надеялся, что его самого тоже не разглядеть – по крайней мере, перед тем, как выглянуть в оконный проем он обмазал лицо грязью пополам с кирпичной пылью, и соорудил на подоконнике нечто вроде бойницы, выложив куски битого камня и мусора так, чтобы можно было видеть площадь, не приподнимаясь над уровнем стены. Пролежать пришлось еще не меньше часа прежде, чем на площади появилось новое действующее лицо. Разумный двигался настолько тихо, что Аксель ухитрился пропустить его появление – он заметил покупателя, только когда тот уже приблизился к центру площади, и то, только по реакции оставшихся возле телеги с пленниками стражников – те тоже прозевали момент его появления. Разумный был один, но судя по напряженным позам солдат, по их нахмуренным лицам, они ждали кого-то другого. И он действительно был не похож на типичных жителей руин. Неопрятная, залатанная одежда, грязные волосы и бороды, разномастное, неухоженное оружие. Так выглядело большинство жителей Пепелища. По крайней мере, та группа, которую они с Идой уничтожили в прошлое посещение, выглядела именно так. Но не таков был житель Пепелища, который теперь с любопытством разглядывал стражников. Разумный отличался какой-то нечеловеческой красотой. Высокий, стройный, и при этом широкоплечий, с чистым лицом без следов растительности. Акселю показалось, что он весь как будто сияет – огромные, лучистые глаза, длинные, золотистые волосы, да и сама кожа отличалась неестественной белизной, странно заостренные сверху уши... Если бы юноша не знал доподлинно, как выглядят все существующие разумные расы, он бы подумал, что странный житель сгоревших кварталов не человек. Однако на орка, гоблина или гнома, не говоря уже о представителях более экзотических народов, он походил еще меньше. Одет странный человек, в отличие от своих спутников был очень опрятно. Одежда, правда, отличалась фасоном от привычной Акселю. В ней преобладали зеленые цвета, как у степных орков, только темнее. Вооружен разумный был луком, но, назвать этот лук устаревшим у Акселя не повернулся бы язык. Издалека было видно, что это настоящее произведение военного искусства.

   Вдоволь насмотревшись на стражников, разумный задал какой-то вопрос. Аксель не расслышал, какой – он был так удивлен звуками голоса существа, что пропустил мимо ушей смысл сказанного. Странный это был голос. Несмотря на большое расстояние, и то, что незнакомец говорил тихо, необычность этого голоса была очевидна. Аксель вспомнил, как однажды по настоянию матери он отправился на оперное представление. Юноша не запомнил, да и не знал, что это была за опера, не знал сюжета и сомневался, что какой-то сюжет в представлении вообще был. Просто несколько разумных, изображавших каких-то персонажей, пели под музыку. Один из них, кажется, в костюме заморского принца, пел высоким и каким-то нежным голосом – юноша даже запомнил, что такой голос называется тенор. Сидя в полуразрушенном здании в центре Пепелища Аксель никак не ожидал услышать нечто подобное в исполнении бандита и разбойника. Некто непонятный явился на встречу с нечистыми на руку стражниками, чтобы купить пленников, и он говорил так, будто выступал на подмостках перед аудиторией. Он, конечно, не пел, но речь его все равно была удивительно плавная и очень богата на интонации.