Текст книги "Охота на пепелище"

Автор книги: Матвей Курилкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

   Похоже, стражникам этот разумный был все-таки знаком, потому что их эта странная речь не удивила.

   – Сначала покажите мне деньги, господин "король", – криво улыбнулся лейтенант. Титул он выделил интонацией так, что становилось ясно его отношение к самозваному монарху. – Что-то я не вижу при вас мешка. Мы всегда выполняли свои обязательства, и, насколько мне известно, за этот заказ мы должны были получить тысячу желтяков. Не вижу на вашем поясе кошелька.

   Пришелец улыбнулся в ответ – его совершенное лицо перекосила такая же кривая улыбка, как и у лейтенанта Иелле.

   – Я думаю, что не нуждаюсь больше в ваших услугах, дорогой лейтенант, – пропел бандит. – И мне не помешает дополнительный материал.

   Договорив, он без паузы свистнул – громко, мелодично, и сразу со стороны входа на площадь послышался шорох. Лейтенант отреагировал мгновенно – на то, чтобы поднести к губам свисток, много времени не нужно. У него получилось не столь мелодично, зато результат был внушительнее – взрыватели на сферах сработали без осечки. Акселю показалось, что площадь содрогнулась от грохота, кусты у входа мотнуло взрывной волной и все пространство заволокло пылью от разрушенных кусков стены. Юноша даже зажмурился от испуга, хотя и ждал взрыва, а когда он снова раскрыл глаза, ситуация на площади выглядела совсем иначе. Лейтенант стоял, прикрывшись повозкой, и стрелял в одного из трех переживших взрыв живоглотов, стоявших у входа во дворик, и очумело мотавших головами. На человека с луком он внимания не обращал, не принимая всерьез его архаичное оружие. И напрасно. Обращаться с луком человек умел – это стало очевидно сразу же. Двое из трех оставшихся на площади стражников лежали на земле – одного стрела поразила в глаз, другой в агонии дергал древко, пронзившее горло. На то, чтобы убить двоих стражников у странного разумного ушло меньше секунды – это при том, что в первое мгновение он был ошеломлен взрывом. Лейтенант только теперь обратил внимание на то, что его подчиненные выведены из строя – он уже разворачивал стреломет в сторону главного противника. Он не успевал. Аксель отчетливо видел, что очередная стрела уже нацелена на лейтенанта. Лейтенанта спас рядовой, спрятавшийся где-то на противоположном конце площади. Он только теперь вступил в бой – похоже, как и Аксель, стражник просто растерялся от того, насколько стремительно развивались события. Самого выстрела Аксель не слышал, так же как не видел, откуда прилетела стрела, просто в тот момент, когда человек с луком готов был отпустить тетиву, он вскрикнул и уронил лук – стрелка попала в левую руку. Стрела, вместо того, чтобы вонзиться в горло стражника ударила его в грудь. В этот момент выстрелил лейтенант – и ему тоже не удалось прикончить проворного главаря бандитов. Хотя стрела не смогла пробить бронежилет, от удара сбился прицел, к тому же в момент выстрела лучник с поразительным проворством бросился на землю, снаряд лейтенанта прошел у него над головой, сорвав с виска клочок кожи, но не убив. А потом лейтенанту пришлось отвлечься на оправившихся, наконец, от взрыва звероящеров, которые за несколько секунд преодолели половину расстояния до противника. На каждого ушло не меньше трех снарядов, последний живоглот почти успел добраться до лейтенанта. Весь бой занял меньше десятка секунд, но за это время бандит успел убежать. Акселю, который внимательно наблюдал за разумным, с трудом удалось проследить, как он скрылся в кустах – его фигура будто размывалась на ходу, взгляд соскальзывал, словно с чего-то незначительного... А потом оказалось, что все уже кончено. Все живоглоты мертвы, один из стражников, остававшихся с лейтенантом на площади тоже, второй, которому стрела попала в горло умирал, а сам лейтенант оглядывается в поисках оставшихся подчиненных.

   – Эй, там! Выходите! – прокричал лейтенант. В одном из зданий напротив появилось бледное лицо рядового, который несколько раз кивнул и скрылся из вида.

   Аксель почувствовал, что у него вспотели ладони. Сейчас был самый подходящий момент, чтобы разделаться со стражниками – они разделены и не ждут нападения. Ствол стреломета сопровождал все движения лейтенанта, но выстрелить юноша все никак не мог. А гро Йелле будто почувствовав внимание, начал обшаривать взглядом окна дома, в котором находился Аксель. Юноша замер, не зная, что делать. Сейчас его заметят – если знать, где искать, ствол стреломета наверняка можно разглядеть. Конечно, противник примет его за одного из своих – лица-то не видно, однако его наверняка насторожит тот факт, что "сержант", вместо того, чтобы выполнить приказ, остался на месте, да еще и целится в командира. Палец юноши дрогнул на спусковом крючке, но выстрела так и не произошло – лейтенант отвлекся. Один из раненых солдат, тот, которого стрела поразила в шею, пошевелился и захрипел. Лейтенант Йелле подошел к нему и всмотрелся в лицо несчастного. Он огляделся по сторонам, убедившись, что подчиненные еще не появились, а потом поднял стреломет и добил раненого. Аксель чуть не вскрикнул от неожиданности, он не мог поверить своим глазам – лейтенант хладнокровно добил товарища, даже не попытавшись ему помочь. На этом лейтенант не остановился. Будто вспомнив о чем-то, он подошел к телеге, и начал опять поднимать оружие.

   Аксель больше не колебался. Он выстрелил дважды – первая стрела попала в спину лейтенанта, бросив его на борт телеги, вторая – в голову. Именно этот момент выбрал последний стражник, чтобы выйти на площадь.

   -Ты что творишь, Ульф?! – закричал солдат, увидев, как тело его командира падает на остатки мостовой.

   Рядовой успел схватиться за свой стреломет, но Аксель был быстрее. Он стрелял, пока в магазине не кончились снаряды, хотя тело стражника перестало вздрагивать уже после третьего выстрела, и остановился только когда сообразил, что впустую щелкает спусковым механизмом – стрелки в магазине давно кончились.

   Аксель поднялся на ноги, и побежал к выходу из здания. Стараясь не наступать в кровавые пятна, густо покрывавшие маленькую площадь, он подошел к телеге, и принялся тормошить друзей. С облегчением он отметил, что оба живы, хотя выглядят ужасно – вид сгоревших на солнце и распухших от укусов насекомых лиц с потрескавшимися губами наводил на мысли о не первой свежести покойниках. Руки тоже выглядели нездорово – с них совсем недавно сняли веревки, и они еще не успели принять нормальный вид. Осмотрев товарищей, юноша немного растерялся – оба были без сознания, и он никак не мог решить, что с ними делать дальше. Он нашел флягу с водой, и полил немного воды им на лица. Единственным результатом стало то, что Кара застонала и мотнула головой, охотник вообще не реагировал. "Их нужно перенести в тень", подумал юноша. "И как-то напоить". Сначала он взялся стаскивать Кару с телеги, потом чертыхнулся, и оставил все как есть. Лошадь так и не распрягли, так что он вылез из повозки и, подхватив животное под уздцы, подвел его поближе к зданиям. Лошадь не сопротивлялась. Она была напугана, и с удовольствием позволила себя отвести подальше от трупов. Обезопасив друзей от солнца, Аксель принялся растирать руки попеременно то Каре, то гро Гуттормсену, постепенно приходя в отчаяние. Он не забыл, что лучник остался жив, и теперь ждал, что с минуты на минуту на площади появятся его люди, чтобы отомстить пришельцам из-за стены. Аксель уже подумывал о том, чтобы увести лошадь куда-нибудь подальше с площади – сомнительный план, учитывая, что быстро убраться он не сможет, а телега оставляет за собой след, который не увидит только полный идиот, когда Кара вдруг застонала, закашлялась, и открыла глаза.

   Аксель, который как раз растирал ей руки, тут же прекратил свое занятие и схватился за воду. Приподняв девушке голову, он приложил к ее губам флягу. Он стал приговаривать что-то о том, что сейчас ей станет легче, нужно только попить. Девушка и без того не собиралась отказываться от воды, она присосалась к горлышку, и, кажется, не собиралась от него отрываться. Наконец она прекратила пить, и прохрипела:

   – Где мы?

   Аксель коротко объяснил, что произошло.

   – Полежи немножко, приди в себя, я пока попробую разбудить гро Гуттормсена, – попросил юноша.

   – Я в порядке, – сказала Кара, хотя по голосу ее никак нельзя было этого сказать, – только почему так лицо болит?

   – Вы долго пролежали на солнце, я тоже сгорел, хоть и не так сильно.

   – То есть я выгляжу еще хуже, чем ты? – поинтересовалась девушка. – Отличная новость. Да что ты его гладишь, постучи слегка по щекам. Если он не при смерти, то очнется. Давай, ничего ему не будет. – Кара с трудом села.

   Аксель последовал ее совету, и несколько раз ударил охотника по щекам. Наконец мужчина застонал, и приоткрыл глаза. Юноша тут же прекратил издевательство, и поднес к его губам флягу.

   – Нам нужно куда-то спрятаться и прийти в себя, – подытожил охотник, выслушав короткие пояснения Акселя о событиях, произошедших за то время, которое они провели во сне. – Жаль, что ни одного из стражников не осталось в живых, мы могли бы уже сейчас вернуться к стене, и заставить их дать показания в полиции.

   Аксель хлопнул себя по лбу, и признался, что совсем забыл про того сержанта, которого он оставил связанным в доме. Гро Гуттормсен от радости даже нашел в себе силы, чтобы подняться на ноги, и выбраться из телеги.

   – Ох, холера, чем же нас таким напоили, – простонал он, держась за борт телеги. – Перед глазами все кружится. Юноша, вы просто молодец! Нужно его скорее сюда перенести, пока не сбежал. Вы, барышня, тоже вставайте – чем больше будете двигаться, тем быстрее придете в себя. И воды, конечно, нужно как можно больше.

   – Лучше отведите пока лошадь куда-нибудь с площади. – Попросил Аксель. – Вон к тому дому. А вытащу я его сам, так быстрее получится. Я боюсь, сейчас кто-нибудь появится.

   – Ерунда, – отмахнулся гро Гуттормсен. Выживший один, и он ранен. Судя по солнцу сейчас два часа пополудни, значит, до лагеря он доберется только к закату. Ночью никто сюда мстить не полезет, значит, гостей можно ждать примерно через сутки. И то сомнительно. Никто здесь столько времени их ждать не станет, и они это прекрасно понимают.

   – Почему вы думаете, что он доберется до своего лагеря только вечером? – не понял Аксель.

   – Ну это же совсем просто! – подала голос Кара, которой, наконец, удалось выбраться из телеги. Ты говорил, что стражники отправили голубя рано утром. Голуби летают быстро, так что это время можно не учитывать, значит, дорога сюда заняла у славных жителей Пепелища около шести часов. И примерно столько же понадобится раненому, чтобы вернуться. Это если он ранен легко.

   Аксель согласился, что мог бы и сам догадаться, и побрел за стражником. Теперь, когда напряжение его отпустило, он с трудом заставлял себя переставлять ноги – сразу навалилась усталость, заболело обгоревшее на солнце лицо и каждая из полученных ссадин и синяков. С новой силой навалился голод.

   Стражник так и лежал там, где юноша его оставил. Развязывать сержанта и приводить его в себя он и не подумал – отчасти из мести, отчасти потому, что просто побоялся. Здоровый и сильный мужчина имел неплохие шансы справиться с двумя еле переставлявшими ноги жертвами работорговцев и усталым и голодным Акселем. Загрузив стражника в телегу, Аксель вернулся к центру площади, и собрал все метатели и стрелометы со стражников и работорговцев, а так же все съестное из сумок, которое смог найти. Тот факт, что он обыскивает мертвые тела, Акселя больше не смущал, и даже переворачивая тело лейтенанта, которого он убил собственноручно, никаких неприятных ощущений юноша не испытал. Может быть от усталости, а может, потому, что он и в самом деле не сожалел о смерти этих людей. Откровенно говоря, Аксель с трудом удержался от того, чтобы не начать жевать что-нибудь из трофейной снеди прямо на площади, среди трупов. И даже ужаснулся от собственной черствости и равнодушия как-то походя, краем сознания.

   Сложив все добытое в телегу, он помог друзьям взобраться обратно в телегу, и повел лошадь по ее же следам. К счастью, возвращаться на место ночной стоянки не пришлось – всего через пару миль, гро Гуттормсен предложил остановиться возле одиноко стоящего здания. Когда-то это был дом, окруженный садом, от которого теперь остался только первый этаж с частью стен и остатками крыши. Развалины обещали хоть какое-то убежище от солнца, а наличие открытого пространства вокруг позволяло надеяться, что никто не подойдет к этому убежищу незамеченным.

   ***

   Бывшим пленникам понадобилось несколько часов, чтобы хоть немного прийти в себя. Как только они расположились на стоянку, Аксель, наконец, дорвался до еды, и набросился на нее с такой жадностью, что гро Гуттормсену пришлось останавливать юношу, иначе последний рисковал заполучить проблемы с пищеварением. Сам охотник, как и воровка, пока даже смотреть не мог на еду без отвращения – действие зелья, которым их напоили, заканчивалось, но обоих по-прежнему мутило. Зато воду они потребляли в нездоровых количествах и все никак не могли напиться. Да и вообще состояние их было очень далеко от идеального – лица, обгоревшие на солнце, немилосердно болели, глаза до сих пор слезились, конечности, которые долгое время были перетянуты веревками, болели, и к тому же у обоих был жар.

   – Если я ничего не путаю, срок, в течение которого полиция должна расследовать гибель капитана Якобссона подходит к концу, – сказал охотник, глядя на небо с появляющимися на нем звездами. Вид у мужчины был задумчивый и недовольный, и напряженный – совсем не такой, какой должен быть у человека, недавно избежавшего смерти или рабства. – Через два дня полиция должна назвать виновника. Чтобы добраться отсюда до северных ворот – ближайших, если я не ошибаюсь, потребуется около восьми часов. Еще столько же уйдет на всякие бюрократические глупости, допросы и прочее... Это если наш бравый сержант согласится давать показания. Впрочем, не думаю, что молчание в его интересах. – Гро Гуттормсен нарочно повысил голос, чтобы лежащему в телеге сержанту было лучше слышно. Его разбудили, как только остановились на стоянку, но сержант с тех пор как пришел в себя не произнес ни слова, – Организовать столь масштабную преступную торговлю одному лейтенанту было не под силу. Я более чем уверен – у него остались сообщники за стеной – кто-то кто помогал ему финансово, и на чью помощь он рассчитывал, когда собирался сбежать с деньгами и ценностями, прикончив предварительно своих незадачливых подчиненных.

   – Нет у него никаких сообщников, – внезапно ответил сержант. Голос его звучал устало и безразлично. – И оговаривать себя я не буду. Если вы, конечно, не пообещаете кое-что.

   – И что же вы хотите, доблестный стражник, – саркастически поинтересовался гро Гуттормсен. – Отпустить вас мы не можем, уж извините. Да и улик вполне достаточно, чтобы следствие сочло вас виновным.

   – Согласен. Только для того, чтобы меня обвинили, эти улики нужно собрать. А вы почему-то очень торопитесь. И я не прошу, чтобы меня отпустили. Мне просто нужно, чтобы мою дочь вылечили. Я видел, вы обыскали лейтенанта и всех остальных. Должно быть, вы нашли достаточно денег. Лейтенант всегда носил с собой много денег – на всякий случай. Просто пообещайте мне, что эти деньги вы передадите моей семье, и тогда я все расскажу полиции.

   Охотник посмотрел на Акселя и Кару. Оба пожали плечами, предоставляя ему решать самостоятельно. Немного подумав, сержант согласился.

   – Хорошо. Обещаю, что ваша дочь не останется без лечения. Начните рассказывать это самое "все" прямо сейчас. Меня интересует, сколько людей вы переправили в Пепелище.

   – Три, может быть, четыре дюжины. Я не знаю точно, потому что участвовал не во всех сделках.

   – Для чего здешним жителям понадобилось такое количество рабов? Их же нужно чем-то кормить. Насколько мне известно, тут не очень легко прокормить даже тех, кто попал сюда, так сказать естественным путем.

   – Я не знаю. Лейтенант говорил, что их заставляют искать древности, чтобы потом продать. Сам я в это не верю. То есть действительно, количество антиквариата, которое мы переправляем наружу, немного увеличилось, но не так уж сильно. И они платят за пленников золотом – довольно щедро. Сомневаюсь, что выгода покрывает расходы.

   Гро Гуттормсен подвел итог:

   – Получается, в плену сейчас находятся около четырех дюжин горожан. Что с ними делают, нам не известно. Боюсь, нам придется разделиться.

   – Дайте догадаюсь, – протянула Кара. – Вы сейчас отправите нас с Акселем сопровождать сержанта, а сам отправитесь сражаться со злобными разбойниками, чтобы спасти несчастных пленников, правильно?

   – Не понимаю вашего сарказма, юная барышня, – обиделся гро Гуттормсен. – По-вашему нужно оставить все, как есть? То есть я, конечно, безумно рад, что Иду теперь оправдают, но там неизвестно сколько разумных и непонятно, что с ними делают. Тем более, завтра утром эти господа будут в курсе, что мы остались живы и сбежали, и, значит, могут сообразить, что вскоре здесь будет не протолкнуться от стражи, солдат и полиции.

   – Мне вот просто любопытно, вы не видите причин моего сарказма, или действительно не можете сообразить? И если так, то я начинаю подозревать, что степное молоко необратимо повредило что-то у вас в голове. Вы до сих пор шатаетесь из стороны в сторону, когда идете, а на ноги поднимаетесь с третьей попытки. Два дня назад у вас снова открылась рана – вон, посмотрите, вся повязка в засохшей крови. Вы, вероятно, не замечаете, но вы даже не можете сдержать стон, когда случайно двигаете рукой. И как же вы собираетесь воевать с бандитами, старый упрямец? К тому же мы с Акселем понятия не имеем, как отсюда добраться до ближайших ворот наружу.

   Гро Гуттормсен смущенно опустил глаза – он действительно не обращал внимания на собственное состояние, а оно было отвратительным.

   – Я не собираюсь с ними воевать, как вы выразились. Просто хочу разведать обстановку и подождать подмогу, которую вы, надеюсь, вызовете.

   – Ерунда. Разведать обстановку можем и мы с Акселем – раз уж я так глубоко влезла в это дело, придется помогать вам до конца. И не надо тут рассуждать о неопытных учениках – Аксель, между прочим, ухитрился сбежать, проследить, куда нас везут, поучаствовать в драке между лейтенантом и здешними жителями, спасти нам жизнь и еще добыл свидетеля. Я тоже не беспомощная барышня – вспомните хотя бы о моей профессии. Может, нам не хватает охотничьего опыта, но вам зато не хватает сил и здоровья.

   Охотник замолчал и глубоко задумался.

   – Вы правы, барышня. – Признался он. – И дело даже не в ранах и усталости, просто я стар и мне давно пора на покой. Последние несколько лет я не ездил на заказы, и занимался только теми одержимыми, которые появлялись в моем районе. И я это прекрасно осознаю. Просто мне невыносима мысль о том, чтобы оставить вас здесь и отправить разбираться с проблемой, которой должна заниматься полиция в тандеме со стражей. И в то же время, мне не хочется оставлять на произвол судьбы невинных разумных.

   – Ничего, гро Гуттормсен. – Аксель решил тоже подать голос. – Кара правильно сказала, мы не беспомощные дети. И никуда вы нас не отправляете, мы сами можем принимать решение. Конечно, мне бы тоже было намного спокойнее, если бы Кара сопровождала вас – но я не могу решать за нее. А вы не можете решать за нас.

   Утром, после того, как повозка и гро Гуттормсен скрылся из виду, Кара, усмехнувшись, заметила:

   – Интересно, излишний пафос – это черта всех охотников, или только вы с Гуттормсеном такие? "Я не могу решать за нее, а вы не можете решать за нас"... Я чувствовала себя, как будто играю в любительской театральной постановке.

   – Я тоже, – вздохнул Аксель. – Но по-другому до него, похоже, не доходит. Пришлось на ходу придумывать. И, по-моему, получилось достаточно убедительно.

   – Согласна. И, кстати, беру свои слова обратно – это я про любительскую постановку. Мне показалось, что ты был убийственно серьезен.

   На самом деле, Аксель сам не очень понимал, почему он так настаивал на том, чтобы поучаствовать в спасении пленников. За последние дни он сильно изменился, и теперь не был уверен, к лучшему ли изменения, с ним произошедшие. Еще несколько дней назад он в подобной ситуации не задумываясь отправился бы освобождать рабов, просто потому, что так было бы правильно. Даже зная, что один он ничего сделать не сможет. Аксель никогда не хотел быть героем, тем более – мертвым героем, но не попытаться означало бы, что он мог помочь, хотя бы теоретически, но не захотел, струсил. Оставил невинных людей без помощи. За последние дни он очень разочаровался в невинных людях. То, с какой готовностью они принялись поливать грязью охотников, заставило юношу пересмотреть свое отношение. Вопрос – стоят ли они того, чтобы их спасать, больше не имел однозначного ответа, и это было неприятно. Собственный цинизм был неприятен. Аксель честно признался себе, что согласился участвовать в этом рискованном предприятии только из-за Кары и гро Гуттормсена. Кара, похоже, хотела отомстить, или слишком близко к сердцу приняла положение несчастных пленников, потому что сама с трудом избежала подобной участи, а охотник... Охотник руководствовался теми самыми благородными мотивами, которые больше не имели значения для Акселя. За недолгое время общения юноша проникся огромным уважением к чопорному и немного наивному старику, и еще он завидовал его уверенности. Аксель остался в Пепелище ради этих двоих, а вовсе не ради тех четырех дюжин.

   – Неподалеку от того места, где была стычка есть холм. На вершине небольшая роща, вся в сонной паутине – там довольно опасно, но если не заходить против ветра, ничего страшного. И оттуда отличный вид на развалины, в которых произошла стычка, и видны все подходы. Можно проследить, вдруг кто-нибудь из подручных этого короля все-таки явится, чтобы посмотреть, чем закончилась драка? Как-то же нужно выяснять, где у них основной лагерь. Не уверен, что мы сможем это отследить по вчерашним следам.

   Кара с доводами, что навыками следопыта в достаточной степени не обладает, согласилась, и послушно последовала за Акселем, привычно оглядываясь по сторонам в поисках опасности.

   ***

   Надежды Акселя не оправдались. Они просидели на этом холме до трех пополудни, но никто так и не явился, чтобы посмотреть на площадь, заваленную трупами. Зато охотник и воровка вдоволь налюбовались и на трупы, и на окружающий пейзаж, к тому же на солнце тела начали быстро разлагаться, запах доносился даже до того места, где они укрылись, что не добавляло настроения.

   – Сдается мне, не сработала идея, – констатировала, наконец, Кара. Предлагаю переночевать тут, а потом все-таки поищем следы. Если, как ты говоришь, этот король был ранен, да еще рану зажимал рукой, должны были остаться следы крови. Может, удастся что-то разглядеть? – Особой уверенности в голосе воровки не было, но за неимением другого плана действий юноша согласился.

   На площадь Аксель спускался с тяжелым сердцем и отвратительным настроением. Чем ближе они подходили к месту прошедшего накануне боя, тем сильнее чувствовался запах падали, тучи мух собрались над телами и лужами крови, которая успела почернеть и свернуться, но в землю не впиталась. Камни брусчатки когда-то уложили на совесть, они были подогнаны друг к другу так плотно, что и теперь трава пробивалась только в нескольких местах. Здесь никого не было со вчерашнего дня, но Акселю казалось, что жители пепелища появятся в самый неподходящий момент, когда они с Карой будут на открытом месте. Усталость и напряжение последних дней давали о себе знать – юноша был уверен, что из их затеи не может выйти ничего дельного – неопытный ученик охотника и воровка вряд ли могут противопоставить что-то нескольким десяткам головорезов, которые давно живут на Пепелище, отлично знают эти места, и считают их своим домом. Молодые люди не поднимали головы над уровнем травы, и передвигались настолько медленно, насколько это возможно, стараясь, чтобы их нельзя было вычислить даже по шевелению верхушек. На то, чтобы добраться до площади ушло больше часа, и когда они вышли на открытое пространство, Аксель уже почти уверил себя в том, что как только он это сделает, будет тут же схвачен. Кару он убедил остаться несколько раньше, чтобы иметь возможность прикрывать напарника в случае, если на площади ждет засада. Он не очень рассчитывал, что девушка справится с незнакомым метателем, снятым с одного из убитых стражников, просто хотел дать ей шанс бежать в случае нападения. Однако пока все опасения не оправдывались. Пока они лежали на холме, рассматривая трупы, Аксель насколько мог подробно вспомнил, как шел бой. Он представлял себе, где стоял король во время нападения, и где он был, когда в него попала стрела, так что найти следы крови не составило труда. Насколько Аксель смог рассмотреть в горячке боя, рана была не смертельная, но и не царапина. Кровоточить должна была довольно серьезно, и времени на перевязку у разумного точно не было. Значит, какие-то следы должны были остаться. Вспомнив, в какую сторону бежал бывший торговый партнер лейтенанта, Аксель прошел в ту сторону, и скоро увидел едва заметные следы на камнях. Помахав рукой, юноша дождался, когда Кара подойдет поближе.

   – Давай я буду идти по следам, а ты чуть в стороне, вдоль развалин. Пройдем сколько сможе, а потом решим, что дальше.

   – Плохая идея, – не раздумывая ответила девушка. – Я не смогу одновременно передвигаться скрытно, выслеживать засаду, и еще стараться не вляпаться в паутину или какую-нибудь другую здешнюю пакость. Лучше пойдем вместе, по тропе, я вижу, здесь часто ходили, так что, наверное, можно идти не очень опасаясь. И может быть, замечу что-нибудь, если ты пропустишь. Так будет безопаснее и для тебя и для меня.

   Акселю не понравилось настроение, с которым это было сказано. Кару явно обуревал охотничий азарт и уверенность в собственных силах, которой не испытывал юноша, но убедительных аргументов, чтобы заставить девушку быть осторожнее ученик охотника придумать не смог. Скрепя сердце он согласился, и дальше они пошли вместе. Первое время юноша все время ждал нападения, замирая и оглядываясь, заслышав любой случайный шум, но постоянно находиться в напряжении было невозможно, и, постепенно он немного расслабился. Хотя скверное настроение и ожидание неприятностей никуда не делись – юноша через какое-то время даже обнаружил, что почти хочет, чтобы на них напали, и ожидание, наконец, закончилось.

   Тем не менее, нападения все не было, следы попадались регулярно – по большей части редкие капли крови на камнях или траве, других следов опасный разумный за собой почти не оставлял, или преследователи не могли их заметить. Хорошими навыками следопыта не могли похвастаться ни воровка, ни ученик охотника. Только несколько раз встречались участки примятой травы – там, где король подолгу стоял, отдыхая или пытаясь остановить кровь. Медленное, осторожное передвижение затянулось надолго. Аксель с беспокойством отмечал, что они начали забирать все ближе к центру Пепелища, они уже начали чувствовать запах гари, которого до сих пор не было, иногда, когда ветер ненадолго менял направление, запах усиливался. Небо впереди поблекло, и юноша с беспокойством ждал момента, когда клубы дыма начнут заволакивать окружающее пространство.

   Однако этого не случилось, даже когда солнце коснулось края земли и покраснело от дымки на горизонте. Напарники шли слишком медленно, за несколько часов они преодолели около дюжины километров. Следы теперь встречались совсем редко. Молодые люди подолгу шли, рассматривая землю, но следов крови почти не было, в какой-то момент она перестала встречаться вообще. Похоже, королю удалось остановить кровь – еще пару часов назад Кара нашла несколько обрывков ткани, испачканной красным. Однако теперь беглец был не столь осторожен – может быть от того, что потерял много крови, или не верил, что преследователи пройдут так далеко.

   "Он просто не предполагал, что его станут так быстро искать", – подумал Аксель. – "Уже завтра следов станет еще меньше, а если бы утром прошел дождь, найти их стало бы вообще невозможно".

   Тем временем характер местности вокруг поменялся. Здесь уже было гораздо суше – в непосредственной близости от сердца Пепелища почти не бывало дождей, и поэтому, как ни странно, лучше сохранились останки зданий. Сейчас Аксель и Кара шли по почти полностью сохранившейся улице. По сторонам стояли обгорелые остовы зданий. Уже явственно ощущался жар гигантской печи, в которую превратилась когда-то часть города – пока еще было просто тепло, но если следы не изменят направления, дорога перестанет быть такой комфортной. Ветер здесь почти постоянно дул в направлении разлома, относя клубы дыма на юг, и только поэтому можно было передвигаться, не заботясь о повязках и очках.

   – Давай остановимся ненадолго, – не выдержал, наконец, юноша. Заметив несколько крупных каменных блоков – остатки стены. – Если ваши предположения насчет расстояния до их логова верны, населенные места должны вот-вот появиться. Странно, что мы до сих пор ни на кого не нарвались.

   Кара молча сбросила рюкзак, и уселась на один из камней, с наслаждением вытянув ноги. Ей уже давно требовалась передышка, однако сообщить об этом не позволяла гордость.

   – Да и темнеет уже. Лучше подыскать место для ночлега где-нибудь тут, а то и в самом деле нарвемся на кого-нибудь. – Теперь, когда Аксель заговорил об этом первым, девушка посчитала, что урона гордости не будет, если развить его идею. – А завтра побродим вокруг и осмотримся повнимательнее. А то бредем по сторонам не глядя, как на прогулке.

   Аксель с трудом сдержал возмущенное кряхтение. Когда несколько часов назад он пытался напомнить об осторожности, был чуть ли не обвинен в трусости, и вот, пожалуйста – теперь на отсутствие бдительности пеняет сама Кара. И в обоих случаях виноватым оказывается он. Чтобы не быть обвиненным еще и в тунеядстве, юноша, вместо того, чтобы присесть рядом с девушкой, снял с плеч осточертевший за день рюкзак с провизией и положил его у ног воровки, а сам отправился в ближайшее здание – на разведку. Здание, бывшее когда-то жилым, не отличалось огромными размерами, характерными для многих образчиков архитектуры древнего квартала алхимиков, и было отлично сохранившимся – даже крыша накрывала его целиком, хоть и зияла прорехами в черепице. Помня, чем могут в Пепелище закончиться походы по руинам, ученик охотника с некоторой опаской входил внутрь, готовясь при первых же звуках обрушения выскочить наружу. Усталость, накопившаяся за последние дни никуда не делась, поэтому, весь уйдя в слух, юноша не сразу заметил, что здание неплохо обжито – в центре сложен очаг, вокруг которого были разложены лежаки – прямоугольные кучи сухих веток, сверху густо засыпанные сеном. Лихорадочно оглядевшись, юноша нашел в углу заготовленную кучу дров. Сердце пропустило несколько ударов, ладони вспотели. Моментально растеряв сонливость, юноша подавил первый порыв – выбежать из дома и убраться куда-нибудь подальше. Вместо этого он, ступая как можно тише, подошел к лестнице, ведущей на второй этаж, и, замирая на каждой ступени, поднялся наверх. Там тоже никого не было и напряжение немного отпустило – совсем чуть-чуть, потому что наверху, возле оконного проема обнаружился удобный насест – пост наблюдателя. Выглянув в окно, Аксель убедился, что проем выходит в ту сторону, откуда они пришли. Если бы здесь кто-то был, их обнаружили бы задолго до того, как они могли увидеть наблюдателя. Пораженный страшной догадкой, охотник ощупал сиденье, и облегченно выдохнул. Топчан был холодный, наблюдателей не было уже давно. Самое страшное подозрение не оправдалось – молодой человек опасался, что их заметили, и убрались подальше, чтобы заманить в ловушку. Тем не менее, ясности в ситуации по-прежнему не было, и от того было только тревожнее.