Текст книги "Охота на пепелище"

Автор книги: Матвей Курилкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

   Ида показала Акселю несколько знаков – вариации азбуки глухонемых, используемой охотниками в тех случаях, когда они работают группой, и не хотят нарушать тишину. Увидев такой знак следовало мгновенно выполнять сказанное. Здесь Кара в грязь лицом не ударила, она таких символов знала гораздо больше, чем даже гра Монссон – сказалась специфика работы.

   – А вот следить за тем, чтобы не вляпаться в гнездо слизней, или там паутину сноходца, предстоит тебе, мальчик. Все-таки за вчерашний день я просветила тебя насчет большинства мелких неприятностей, которые могут здесь встретиться. А вот как их удалось избегать девчонке, я не понимаю. Сколько ты уже бегаешь, двое суток? Поразительное везение. Но вечно оно продолжаться не будет.

   – Я и не избежала, – буркнула девушка. – Похоже, в паутину вашего сноходца я как раз и попала перед тем, как меня те двое изловили. Попала мне на лицо, я смахнула. Паука раздавила. А потом еле смогла укрыться в том доме прежде, чем уснуть. Проснулась от того, что те двое слишком шумно обрадовались находке.

   Ида повторила:

   – Очень, очень везучая девочка. Если бы остальные сноходцы нашли тебя раньше, чем твои спасители, ты бы вообще не проснулась. Стала бы пропитанием, а потом и домом малютки для тысяч этих милых паучков. Они вообще-то коллективные животные, вроде муравьев. Человек им, конечно, редко встречается, нет здесь таких идиотов, которые в их паутину залазят, но им хватает и более мелких зверушек. Действует их яд довольно подло. Пока чем-то занят ничего не чувствуешь, а стоит присесть отдохнуть – и привет, долгий сон. Кто помельче вообще проснуться не может, а человеку от одной паутины особого вреда нет, и сон не такой крепкий, как от обычного снотворного, особенно если только уснул. Вот если по дурости сквозь гнездо пробежишь – там сложнее. Если один, можно свалиться даже на ходу.

   Самое неприятное состояло в том, что едой с новой попутчицей предстояло делиться Акселю. "Я женщина немолодая, мне нужно полноценно питаться, и вообще, почему я должна делиться? Тебе нравится из себя героя строить – вот и строй, если хочешь. А я не стану. Поголодает пару дней, ничего с ней не случится". И Аксель делился, хотя ежедневных порций было маловато и без лишних ртов.

   Кроме других предосторожностей Ида заставила спутников замаскироваться – навязать на одежду веток, а лица присыпать пылью – раньше в этом не было нужды, такой маскировкой здешних животных не обмануть, а опасаться разумных охотникам не было нужды – по неписаным правилам здешние жители их не трогали. Хотя правила соблюдались не слишком строго, всегда найдутся те, кому плевать на какие бы то ни было законы и на собственную жизнь. Все знали, что за охотника будут жестоко мстить, но не каждого это останавливало.

   Аксель был несколько придавлен свалившейся на него ответственностью, но в первый день пути ничего страшного не произошло. Юноша старался увидеть все на триста шестьдесят градусов вокруг себя, обращал внимание на каждую мелочь, прислушивался к каждому звуку. Несколько раз удавалось избегать ловушек, расставленных потомками измененных бестиологами тварей. Гра Монссон все время шла на сотню шагов впереди, время от времени сигнализируя об остановке или смене направления. Пару раз приходилось укладываться на непросохшую землю и ждать, когда мимо пройдут разумные обитатели пепелища, а однажды Ида велела возвращаться назад – слишком много народу собралось на одной из улиц, лучше было обойти это место стороной. На ночлег остановились уже в сумерках. В этот раз Ида не пошла в один из старых домов, объяснив заинтересовавшемуся таким отступлением от традиций Акселю, что не стоит ограничивать себе пути для бегства. На открытой местности легче заметить попытку окружить компанию, и больше вероятных путей для отхода. Они остановились почти в центре поросшей травой старой площади – до ближайших развалин было не меньше трехсот шагов, да и развалины эти никак не перекрывали обзор. От домов остались только куски невысоких каменных стен, поросшие редким кустарником.

   Ночь тоже прошла спокойно, и Аксель успел нормально отдохнуть – сегодня стоять на страже пришлось меньше, потому что вахту поделили на троих. Правда, костра разводить не стали, но было уже достаточно тепло, а дождь в эту ночь так и не пошел, так что больших неудобств это не принесло. Немного мешал запах гари, который стал сопровождать путешественников еще несколько часов назад, воздух был неприятен на вкус и подернут дымкой, но терпеть это было не сложно – некоторые районы города, например фабричный, жили в такой атмосфере постоянно. Ида была молчалива сама, и пресекала любые разговоры спутников: "Нечего зря маскировку нарушать". Впрочем, молодежь к общению и не стремилась – Аксель откровенно стеснялся, а Каре было просто неинтересно. Она была голодна, у нее болели ушибы, сказывалось непрерывное напряжение последних дней, так что воровка была рада выдавшемуся относительно спокойному времени, и не собиралась тратить его на пустые разговоры.

   Продолжили путешествие в этот день еще до восхода солнца, как только достаточно рассвело, и к полудню уже преодолели большое расстояние, несмотря на черепашью скорость перемещения. Компания приближалась к центру Пепелища – это было ясно по ухудшающейся видимости и усиливающемуся запаху гари. Дышать становилось неприятно, быстрее наваливалась усталость. Аксель уже предвкушал приближающийся обеденный привал, когда что-то заставило его резко развернуться и вскинуть метатель. Только когда по земле покатилось первое зеленовато-серое тело, он осознал причину своего поведения – он отреагировал на изменившиеся голоса птиц, которые до того пели почти беззаботно, радуясь погожему дню.

   Еще две твари беззвучно стелились по редкой сероватой траве. Аксель перезарядил метатель и выстрелил снова, но в этот раз так удачно не получилось – непонятное существо дернулось, коротко зашипело, но продолжило бег, почти не снизив скорости. Удивительно, но юноша действовал почти как автомат. Он отмечал происходящее отстраненно, без примеси эмоций, действовал четко и последовательно. В этот момент он сам себя не узнавал. Со вчерашнего дня он ждал неприятностей, откровенно боялся того, что может произойти, и теперь даже чувствовал некоторое облегчение. Он снова перезарядил стреломет – в стволе осталась последняя стрелка, но и этот факт был отмечен спокойно, просто еще одна порция информации, не окрашенная негативом. Выстрел – и вырвавшаяся вперед тварь кувыркнулась и яростно зашипела всего в нескольких шагах от остановившихся людей. Ученик охотницы нашел взглядом последнего четвероногого преследователя – тварь уже взлетела в воздух, чтобы обрушиться на Кару, когда стрелка, вылетевшая откуда-то из-за спины, вонзилась ей в глаз. Воровка не успела уклониться, и была опрокинута тяжелой тушей на спину, но животное было уже мертво.

   Аксель обернулся, и увидел, как Ида на бегу еще дважды выстрелила, успокоив корчащихся на брусчатке раненых зверей. Он подошел к воровке и помог ей выбраться из-под мертвого существа. Оно было размером со среднюю собаку, при этом, похоже, тело было гораздо плотнее, он с трудом ворочал тяжелую гладкую тушу.

   – Эти живоглоты тут неспроста, – констатировала подбежавшая охотница. – Диких таких не осталось – слишком много они едят. Они чьи-то. Думаю, они тебя искали, подруга. Очень удобные существа, между прочим, их и за стенами используют, правда, редко – даже там прокормить сложно. Ты не скажешь, почему тебя так не любят? Между прочим, эти твари стоят не меньше, чем пообещали за тебя.

   Ида принюхалась к воздуху.

   – Ладно, потом ответишь. Чего ты разлеживаешься? Сейчас хозяева прибегут, расстроятся. Вряд ли они далеко, так что времени у нас немного. Вы как предпочитаете, дождаться их и всех убить, или просто сбежать?

   Аксель определенно предпочел бы сбежать. Пока Ида говорила, его неожиданно обретенное спокойствие куда-то исчезло, оставив мелкую дрожь по всему телу и слабость в коленях. Он никак не мог понять, что происходило с ним всего пару минут назад, однако испытывал некоторое сожаление, что состояние удивительной собранности куда-то ушло. Кара тоже не горела желанием наказать преследователей.

   – Я бы с вами, пожалуй, согласилась. – Сочувственно кивнула охотница. – Если бы не одно "но". Основное дело-то мы так и не закончили. Какие поиски одержимых на бегу? Маловероятно, конечно, но вдруг все-таки не зря ищем? Побегали и все с начала начинать? Уж ты-то, мой мальчик, мог бы и сообразить. Хотя ты себя очень хорошо проявил, хвалю. Однако проблему придется решать сразу.

   – Будем устраивать засаду? – спросил юноша.

   – А что делать, мальчик?

   – Ну, просто, как-то это... – он не знал, как объяснить, но наставница и сама понимала.

   – Мне тоже ужасно не хочется нападать первой, – призналась она, – вообще-то это не в стиле охотников, мы не наемные убийцы, и не охотники за головами. Но что теперь, и не защищаться? Впрочем, в данном случае, мы формально лезем не в свое дело, защищая девчонку. Так что выбора-то практически нет, мы сами нарушили свои правила, когда взялись ее защищать. Я надеялась, что удастся пройти незамеченными – не получилось. Кто знал, что у них найдутся ящеры? Впрочем, не нужно рефлексий. Всем иногда приходится делать неприятные вещи. Хозяева зверушек появятся минут через восемь, что-то они приотстали. Нам нужно поторопиться. Вон там замечательные развалины, как раз то, что нужно. Идите, устраивайтесь, и постарайтесь, чтобы вас не было видно.

   Аксель взглянул туда, куда указала наставница. Замечательными ей показались какие-то совсем не впечатляющие развалины – совсем рядом был почти целый полуразрушенный дом, в котором можно было надежно укрыться. А то, куда указывала Ида, даже развалинами назвать было сложно – больше похоже на невысокие остатки стены, которые вообще ничего не скрывали, местность за ними просматривалась отлично. Юноша недоуменно моргнул, затем сообразил – кто станет ждать выстрела из-за этих кирпичей, если рядом такой удобный дом? Он повернулся к гра Монссон:

   – А ты как же?

   – А я тут останусь. Попробуем для начала воззвать к остаткам их разума. Их не больше пяти человек, так что не подведи. Как только нападут – стреляй в тех, кто будет ближе к тебе.

   – А если они сразу начнут в тебя стрелять?

   – Это вряд ли. А даже если и начнут, Аксель, я за свою карьеру убила больше сотни одержимых. И многие из них узнавали обо мне до того, как я их убивала. Будь спокоен, если в меня начнут стрелять, то попадут далеко не сразу. Главное, не растеряйся.

   – А мне что делать? – хмуро спросила Кара.

   – А что тебе делать? Лежи незаметно и не мешайся. Не вздумай подать голос.

   ***

   Аксель почему-то настроился на ожидание, но жители Пепелища появились, едва они с Карой кое-как замаскировались, набросав друг на друга пучков травы и погуще засыпав пылью одежду. Пристроив метатель в удобной выемке, образовавшейся в остатках стены и закрыв дуло той же травой, Аксель поднял глаза и едва не вздрогнул: по их следам бежали разумные. Они совсем не смотрели на Иду, взгляды у всех были прикованы к телам ящеров. Вид у преследователей был при этом донельзя удивленный и недовольный. Слышны были горестные высказывания – все больше нецензурные и бессвязные, однако ясно было, что потеря зверей жителей пепелища ужасно расстроила.

   – Ты что натворила, тварь?! – заорал самый прилично одетый. – Ты зачем ящеров прикончила?! Кто теперь с королем расплачиваться будет, ты?

   – А зачем вы их на меня спустили? – изобразила удивление женщина.

   – Да мы о тебе и не знали, долбаная охотница! – еще сильнее разъярился незадачливый владелец ящеров. – Они бы тебя и не тронули!

   – И как ты хотел, чтобы я это выяснила? На своем опыте что ли? Ты своих тварей пустил гулять без присмотра – они мне помешали, я их прикончила. И кто кому злобный эльф? – окрысилась гра Монссон.

   – Да не мои они! Мы их у Короля заняли, чтобы за одной девкой поохотиться! В счет оплаты! И как мы теперь расплачиваться будем?

   – Да что ты с ней треплешься, Гнилой? – неожиданно вступил в разговор один из молчавших доселе оборванцев. – Ты посмотри, как она прикинута? Метатель ее видишь? Потянет за пару чешуйчатых расплатиться, – говоривший со злостью пнул тело подвернувшейся под ногу твари.

   – Ты больной? Не видишь, она охотница? Кто узнает, у нам потом свои же кишки выдернут!

   – А кто узнает? Думаешь, я скажу кому? Валим ее, братцы, а не то навечно к королю в рабство попадем, будем ему нужники чистить, и жрать то, что вычистим! А так за тварей расплатимся и девку ту скоро найдем, не могла она далеко уйти. Ящеры со вчера волноваться начали, а под утро совсем припустили, значит, близко она уже. Еще и в плюсе останемся.

   Взгляд вожака изменился. Действительно, если все пройдет так, как описывает его непрошеный советчик, можно выйти из неприятной ситуации не только без потерь, но и с неплохой прибылью. Не такой большой, как если бы эта охотница не попалась на глаза, но что уж теперь...

   Ида попыталась вернуть мысли Гнилого в конструктивное русло:

   – Не о том ты переживаешь, жадный маленький счетовод. Тебе не других охотников бояться нужно, а меня. Вы так обсуждаете мои вещи, будто они уже ваши.

   К сожалению, на Гнилого увещевания не подействовали. Он мерзко ухмыльнулся – Акселю из своего укрытия было видно, что во рту у бандита творилось форменное безобразие. "Кажется, источник возникновения столь странного прозвища можно считать раскрытым", отстраненно подумал юноша.

   – Нас тут пятеро, а ты одна. – Описал очевидную, как ему казалось, истину охотник за головами. – Да к тому же баба. И такие как ты у моего кузена жену прикончили, так что ты мне должна теперь, получается. – Причина, чтобы записать охотницу в должники была совершенно надуманная, просто чтобы добавить дополнительное оправдание для нападения – даже самому опустившемуся разумному необходимо оправдание собственных нелицеприятных действий. – Ату ее, братцы! – резко выкрикнул Гнилой, одновременно вскидывая метатель. Нормальным дальнобойным оружием, как оказалось, владели только трое из четырех нападавших – последний пользовался самодельным арбалетом – мощным, но очень медленным в перезарядке.

   А Ида была к команде готова – она подняла свой стреломет еще до того, как Гнилой закончил фразу, и одновременно резко сместилась вправо, затрудняя прицеливание, так что первым залпом бандиты ничего не добились – три метательные стрелки и один арбалетный болт попали в то место, где Ида стояла несколько мгновений назад. Будь нападающие умнее, они не стали бы стрелять все одновременно, и тогда охотнице стало бы гораздо труднее избегать ранений.

   Аксель тоже не испытывал сомнений, и был готов к драке, он давно взял на мушку ближнего к себе противника, и все равно, наставница успела выстрелить первой. Гнилой уже падал на землю, ухватившись за пробитое горло, когда Аксель нажал на спусковой крючок. И когда он перевел мушку на следующего противника, тот уже оставался единственным живым – хотя и не единственным, стоящим на ногах. Тот, который советовал своему вожаку прикончить охотницу, все еще не успел упасть, хотя вместо глаза у него теперь была неаккуратная дыра, из которой торчало оперение стрелки.

   Бой закончился так стремительно, что Аксель не успел перестроиться – продолжал выцеливать уже отсутствующих врагов. Он судорожно водил стволом метателя до тех пор, пока Ида, уже давно пришедшая в себя, не подошла к хрипящему Гнилому, и коротким ударом ножа прекратила его мучения. От этой картины юноша не выдержал и его все-таки вырвало. Самое удивительное, что рядом тем же самым занималась Кара, которая до этого изображала из себя абсолютно хладнокровную и равнодушную к чужой смерти разумную.

   – Ну и чего вы так возбудились? – хмуро поинтересовалась Ида. – Я сегодня это уже не первый раз повторяю, но да, приятного мало, но что делать? По-вашему я должна была насладиться его мучениями, а потом принять последний вздох?

   Вопрос остался без ответа. Кое-как взяв себя в руки, молодые люди помогли охотнице оттащить трупы в то же укрытие, где недавно прятались сами. Обирать их не стали, только Ида вручила Каре один из метателей – тот, что выглядел самым надежным, сопроводив действие лаконичным комментарием:

   – Перед тем, как отсюда выйдем – выкинешь. И нож, который за пазухой прячешь – тоже.

   Их больше не преследовали, но идти с каждым шагом становилось все тяжелее, видимость окончательно ухудшилась – тяжелый, белесый дым скрывал очертания предметов – уже через несколько шагов они теряли свои очертания. Перестала попадаться даже та скудная растительность, которая встречалась раньше, все чаще приходилось идти по неровной, застывшей корке стекла, в который превратился песок. Они шли уже по местам того пожарища, которое когда-то уничтожило вполне процветающий район. У охотницы были припасены две угольных маски, которые пришлось надеть почти сразу после того, как они ушли от места стычки, и две пары круглых окуляров, чьи оправы плотно прилегали к глазам, защищая их от едкого дыма. Каре приходилось довольствоваться тряпкой, смоченной в воде. Земля под ногами была теплой от тлеющих где-то в глубине пластов угля, и воздух тоже был теплым и сухим – повязка все время высыхала, ее приходилось постоянно смачивать. Глаза воровке защитить было нечем, они постоянно слезились и покраснели. В конце концов, Аксель просто подхватил ее под руку и повел – так можно было идти с закрытыми глазами. Юноша, несмотря на очки, защищающие глаза, тоже видел перед собой удручающе мало. Как в этом дыму ориентировалась охотница, было непонятно, похоже, она просто знала приметные ориентиры – редкие несгоревшие и не расплавившиеся от жара развалины, и вела компанию от одного приметного места, к другому.

   – Ну чего приуныли, подростки? – хмыкала она. – В самый ад мы, как видите, не заходим. Пришлось мне как-то побывать чуть севернее, там, где весь этот дым выходит на поверхность – вот это, доложу я вам, было тяжело. А здесь еще жить можно: да вон, посмотрите хотя бы – гнездо слизней. Интересно, кого они здесь ловят?

   Они шли до глубокой ночи, и все равно, когда остановились на привал, вокруг по-прежнему был только белесый дым. От усталости ученик охотницы перестал вглядываться в окружающую муть и просто бездумно оглядывал клубы дыма, стараясь не отстать от наставницы. В таком своеобразном трансе он провел несколько часов. В голове юноши было пусто, как в пустыне, он даже не сразу обратил внимание, на то, что видит. Для того, чтобы заметить необычность происходящего, пришлось приложить некоторые усилия. Сначала Аксель почувствовал некоторую неправильность в окружающем молочном безмолвии, эта неправильность начала подтачивать неестественное спокойствие, которое поглотило его разум, и, в конце концов, он вынырнул из транса. И тут же об этом пожалел. Вокруг, в тумане, были люди. Они встречались не слишком часто, не пытались заговорить с прохожими, и вообще обращали на них мало внимания. Некоторые провожали путников взглядом, другие даже не оборачивались, когда беглецы проходили мимо. Они вообще ничего не делали, просто бесцельно стояли – или брели куда-то, неторопливо и плавно. Аксель смотрел, как в тумане медленно формируется тень. По мере приближение к ней, появляется все больше деталей, и скоро становится возможным различить одежду и даже лицо... Ничего похожего на других жителей Пепелища – вполне приличные, чистые костюмы, иногда даже щегольские, хоть и немного старомодные. Когда Аксель, наконец, окончательно пришел в себя, первым его порывом было закричать от страха и удивления, однако он удержал себя в руках. Они как раз проходили мимо ребенка, который с вялым любопытством рассматривал грязных, закопченных людей, проходивших мимо, и юноша просто побоялся напугать непонятно откуда взявшегося малыша. Он чуть ускорил шаг, стараясь не сильно дергать руку плетущейся за ним Кары, и нагнал гра Монссон.

   – Ида, – шепотом спросил он женщину. – Кто эти люди? Что они здесь делают?

   – А, ты тоже способен их видеть, – хмыкнула женщина. Не беспокойся, они нам вреда не причинят. Что они делают?

   – Что значит "способен их видеть"? – Удивился парень.

   – Чего тебе непонятно, ученик? Это призраки. Те, кто здесь жил раньше, но сгорел во время пожара. Не все, но многие так тут и остались. Некоторые их видят, кто-то такой способностью не обладает. Я, например, в упор не вижу, об их существовании знаю только по рассказам учителя. Любопытно было бы взглянуть, но вот не судьба. Так что это ты мне расскажи, что за люди, и чего делают.

   Аксель сначала испугался еще сильнее, потом решил, что это глупо, и постарался успокоиться:

   – Люди, как люди, на призраков не похожи. Одеты старомодно. Просто стоят и смотрят куда-то, некоторые идут... На нас внимания почти не обращают.

   – Ну вот и хорошо, – кивнула Ида. – И ты на них не обращай. Беднягам досталась довольно паршивая судьба: сначала мучительная смерть, потом такое вот скучное посмертие. Так что не стоит им мешать.

   – Я слышала, они просто боятся, вот и не уходят туда, куда положено, – неожиданно подала голос Кара. Хорошо, что я тоже их не вижу. С ума бы сошла. – Она покрепче сжала руку, которой держалась за Акселя.

   – Все это только гипотезы, девочка, – хмыкнула охотница. – Никто точно не знает, почему они здесь. Не думаю, что сейчас подходящее время и место, чтобы пересказывать друг другу страшилки. И ты зря боишься. Ни разу не слышала, чтобы здешние жители кому-нибудь навредили. Потерпите немного, скоро остановимся на ночлег.

   Они действительно прошли еще не так уж долго, скоро окончательно стемнело и Ида стала подыскивать место для стоянки. Аксель заикнулся было о том, чтобы идти и дальше, до тех пор, хотя бы, когда можно будет снять маски, но охотница отказалась.

   – В эти места мало кто забредает, а там, где попрозрачнее, можно наткнуться на любителей юных воровок. Тебе так понравилось убивать разбойников, кровожадный юноша? Тем более в темноте легко заблудиться. Набредем на какую-нибудь трещину, и присоединимся к местным жителям – оно нам нужно?

   Акселю пополнить число призраков совсем не хотелось, и настаивать он не стал. Да и убивать разбойников ему не понравилось.

   Выспаться в эту ночь никому не пришлось – Ида тщательно следила, чтобы никто не засыпал слишком глубоко – во сне дыхание становится глубже, в кровь поступает больше яда, можно вообще не проснуться.

   Как только рассвело, и Ида посчитала, что видит достаточно для того, чтобы находить дорогу, они продолжили движение. До стены, огораживающей Пепелище, они добрались только на следующее утро.

   ***

   Начальник стражи, капитан Якобссон был в ярости. Он метался по кабинету, меряя шагами расстояние от стены до стены и громко причитал:

   – Позор! Какой позор! Немыслимо! У меня под носом, мои же подчиненные, организовали торговлю людьми! Не думал я, что моя служба закончится вот так... Отставка после такого будет милостью... – капитан на секунду остановился, глубоко вздохнул. – Гра Монссон, я вынужден обратиться к вам с просьбой.

   – Все, что в моих силах, Лейф, – тихо ответила Ида. Ей было жаль видеть этого честного и добросовестного служаку таким раздавленным.

   – Мы с вами знакомы уже много лет, и до сих пор у вас не было повода усомниться в моей честности. Я прошу вас не сообщать об этом инциденте в муниципалитет еще некоторое время. Я должен сам вскрыть этот нарыв, чтобы хоть немного реабилитироваться. Даю слово, что после того, как найду организаторов и проведу рейд вглубь территории для освобождения рабов, я немедленно подам в отставку.

   – Мне кажется, вы принимаете эту ситуацию слишком близко к сердцу, Лейф, – мягко заговорила охотница. – У вас под началом более тысячи человек, уследить за всеми просто невозможно! Безусловно, я не стану никому сообщать, и мой ученик тоже, – она глянула на Акселя, который поспешно закивал. – Но я не вижу необходимости в вашей отставке. Давайте не будем пороть горячку. Кто-то из ваших подчиненных оказался крысой. Вы найдете виновных, и их будут судить. Возможно, вы получите взыскание, и возможно, даже, это будет справедливое взыскание. Но я не вижу причин для вас заканчивать свою карьеру из-за этого неприятного инцидента.

   – Вы не понимаете, Ида. Это не мог быть, как вы выражаетесь "кто-то из подчиненных"! Эта гниль завелась на самом верху, это один из двух моих лейтенантов. Больше никто не мог провернуть все это достаточно тихо. Вы понимаете? Это люди, которым я доверял как себе! Это не ошибка, это проявление вопиющей некомпетентности. Я не могу занимать столь ответственную должность, если доверяю людям, которые оказываются грязными работорговцами! Что было бы с этим прелестным дитя, если бы ей не удалось сбежать? Если бы вы не встретились с ней?

   Кара, на которую он указал, поясняя, какое дитя имеется в виду, явно не ожидала такой характеристики. В тот момент она запивала яблочным соком огромный кусок бутерброда с ветчиной и сыром, который, поторопившись, откусила несколько ранее, и "прелестное дитя" заставило девушку закашляться, разбрызгав куски пищи и капли сока по комнате. Это событие заставило капитана Якобссона отвлечься от самобичевания:

   – Не будем больше об этом, Ида. Прошу вас, приютите девочку пока у себя, я уверен, у вас ей будет безопаснее. Неизвестно, чего можно ожидать в отношении единственной на данный момент свидетельницы... Если кто-то способен на работорговлю, он может и избавиться от очевидцев! Я распорядился, чтобы вам подали карету сразу после того, как узнал о вашем появлении – не думаю, что после того, что вам пришлось пережить, вам будет в радость путешествовать дилижансом.

   – Да уж, Лейф, последние дни – не совсем то, что нужно для хорошего самочувствия, особенно для такой старой развалины, как я. – Кокетливо улыбнулась охотница. – Не хотелось бы пугать пассажиров дилижанса своим ужасным видом, так что буду вам очень признательна.

   Капитан улыбнулся, и махнул рукой.

   – Как вы можете так говорить, гра Монссон? Вы прекрасны и элегантны, а про возраст даже не смейте говорить. Уверен, вы без труда проделаете весь путь даже пешком, а вот вашим спутникам отдых точно не помешает – посмотрите, ваш ученик засыпает прямо в кресле!

   – Ему еще многому предстоит научиться, однако он неплохо себя показал.

   – Нисколько в этом не сомневаюсь. Что ж, не буду больше испытывать вашу выносливость, – он повернулся к двери и рявкнул столь громко, что действительно прикорнувший Аксель испуганно вскинулся: – Дежурный! Проводи гостей к воротам! И пошли посыльного, чтобы сюда подогнали карету!

   Он снова вернулся к охотнице:

   – Вы еще не успеете спуститься, а карета будет уже подана. Простите, гра Монссон, мне немедленно нужно поговорить с подчиненными. Так жаль, что мы с вами встречаемся при таких обстоятельствах!

   – Что делать, Лейф, что делать, – улыбнулась Ида. – Ничего, мы с вами еще посидим в какой-нибудь таверне при случае.

   – Буду жить надеждой на нашу встречу, Ида. – куртуазно поклонился капитан.

   Спутники вышли из комнаты и отправились в длительное путешествие по недрам стены. Время от времени им встречались служащие, которые провожали недоуменными взглядами серых от копоти и пахнущих дымом людей – посетители здесь встречались не так уж часто. И только сильной усталостью можно объяснить тот факт, что охотница не обратила внимания на одного из встречных – слишком уж пристально и встревоженно он смотрел на Кару. Но даже если бы она это заметила, вряд ли придала бы значение.

   Карета действительно уже ждала возле выхода, запряженная тройкой лошадей – большой и комфортный экипаж с чопорным, полным собственного достоинства кучером. Аксель чуть не прослезился, глядя на этакую феерию комфорта, а вот охотница осталась недовольной.

   – На этой мечте гигантомана мы полсуток будем тащиться! Лучше бы дилижансом отправились! – тихо возмутилась она, когда увидела.

   – Ничего не лучше, – так же тихо возразил Аксель. – Можно будет выспаться за время пути.

   – Ну-ну. – Неожиданно поддержала охотницу Кара. – И заодно помыться на несколько часов позже, чем можно было бы. Не вижу причин для радости! Хотя некоторым явно этого не понять, – покосилась она на юношу.

   – Батюшки, у девочки просыпаются аристократические манеры, – делано удивилась Ида. – Стоило только выбраться с Пепелища! Но я с ней согласна, и в вопросах гигиены, да и вообще – карета штука удобная, но спать лучше дома... Ох, бедный, бедный Якобссон, он так расстроен... Все-таки это действительно не его должность. Бедолага привык к армейским порядкам, когда можно всецело доверять товарищу по оружию, и так и не перестроился. Может, ему и в самом деле будет лучше уйти в отставку.

   За разговором они устроились в карете. Средство передвижения оказалось действительно оказалось чрезвычайно удобным – широкие диванчики, на которых можно было улечься даже втроем приковывали к себе взгляд и радовали своей мягкостью и чистотой. Не слишком просторно, но по сравнению со сном на голой, каменистой земле, будучи окруженными клубами едкого дыма и молчаливыми призраками – истинное удовольствие. Аксель проследил, как Кара торопливо улеглась на одном из сидений, подложив под голову подушечку и поджав колени, пробормотал под нос что-то о том, что "некоторые были так против кареты, а сами..." и не замедлил последовать примеру воровки. Уснул юноша еще до того, как успел закрыть глаза, твердо решив, что будет спать до тех пор, пока карета не остановится возле меблированных комнат гро Дабура.

   Планы Акселя были нарушены самым циничным образом. Он проснулся от того, что его немилосердно трясли и били по щекам. Несмотря на довольно жесткий способ побудки, Аксель пришел в себя не сразу – многодневная усталость накопилась, организм никак не хотел возвращаться в реальный мир. Наконец включился слух, и до юноши начало доходить, что от него хотят:

   – Да проснись же, стажер! Нас сейчас убивать будут! К оружию, сонная тетеря!

   – Кто убивать? За что?

   – Да какая разница?! – возмутилась гра Монссон. – Что, если тебе объяснят кто, и за что, тебе будет приятнее подохнуть?

   Острие арбалетного болта, проклюнувшееся из стенки кареты, послужило весомым аргументом в пользу слов Иды, и Аксель перестал задавать глупые вопросы.