Текст книги "Печать бездны (СИ)"

Автор книги: Марьяна Ясинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц)

Глава 10. И даже то может случиться, чего вообще не может быть

Марьям

До столовой мы добрались достаточно быстро. Внутри уже находилось порядка двадцати человек. Они сидели за столиками по одному или небольшими группками. Обсуждали увиденное, рассматривали браслеты. Мы с Лизой подошли к линии раздачи. Нас встречала улыбкой дородная низенькая женщина, с короткими кучеряшками, спрятанными под косынку, в цветастом халате и белом фартуке поверх него. Едва мазнув по нам взглядом, она тут же выдала по индивидуальному подносу. Блюда на подносах различались.

На моём была пшеничная каша с хорошо прожаренным куском мяса, который источал просто умопомрачительный аромат, салат из каких-то зелёных листьев и трав и стакан с бледно-голубой жидкостью. В Варшаве я пробовала коктейль «Голубая лагуна», вот мой стакан подозрительно его напоминал.

Я покосилась на поднос Лизы. У той была запечённая рыба в неопознанных жёлтых листьях, фруктовый салат и тарелочка с сырами, мёдом и орехами. Её стакан источал ярко фиолетовое сияние.

Ведьма стояла с отсутствующим выражением лица. Видимо, хорошо её зацепило во время ритуала с Анесом.

Я ещё раз в нерешительности окинула взглядом наши подносы, с улыбкой смотрящую на моё скептическое выражение лица подавальщицу, и наконец решилась спросить:

– А почему набор блюд разный? По какому критерию определили, что и кому положено выдать? А вдруг у нас на что-то аллергия?

Женщина поманила меня пальцем к себе и громогласно сообщила:

– В тот день, когда хоть кто-то получит аллергию от моей стряпни, я Диэта Хула, повешу свой фартук на гвоздь и уйду на покой! – Диэта с доброй улыбкой смотрела на нас и уже тише добавила, – и уж поверь мне, деточка, я точно знаю, что чистокровные ведьмы аллергией не страдают.

Она подмигнула мне и с достоинством удалилась на кухню.

«Надо будет уточнить, кто такая эта Диэта. Уж больно колоритный повар у василисков».

Я толкнула Лизу локтем, указывая на свободный столик ближе к противоположной стене от входа, чтобы можно было исподволь наблюдать за всеми конкурсантами.

Очень интересно было увидеть, кто же из конкурентов остался после проверки Оком. Ведь в большинстве своём, эти люди не представляли, что обладают не инициированным источником магии. Жители Осколков отличаются от землян тем, что с детства в них развивают даже самые малые способности. Обучение, практика и обмен опытом позволяют раскрывать многие скрытые таланты. Люди же лишены знаний в этой области. Есть уникумы, которые самостоятельно интуитивно постигают некоторые приёмы и практики, но таких зачастую привлекают к сотрудничеству осколочные жители. Ведь всегда приятней сотрудничать на равных и не бояться, что случайно уничтожишь компаньона.

Лиза машинально жевала предложенную пищу, не обращая ни на что внимания. Меня тревожило её состояние. Это не было реакцией на клятву, ибо в себе я каких-либо изменений не чувствовала. Значит, это результат переговоров в Анесом. Для себя я решила, что не буду поднимать эту тему. Если захочет – сама расскажет.

Завтрак был потрясающе вкусным, я не заметила, как он исчез. Нетронутым оставался только коктейль. Его я опасалась пить. Делая вид, что всё же пью, рассматривала участников. Многие уже поели и также с интересом рассматривали окружающих. Мой взгляд поневоле цеплялся за одного паренька. Худой брюнет со стеклянными глазами. Они казались прозрачными, радужка никак не выделялась на фоне белков. С виду он младше меня, но глаза… Глаза выдавали его реальный возраст. Либо у него случилось что-то такое в жизни, что душа его резко состарилась. Наши взгляды встретились, он поднял свой стакан с наполнителем лимонного цвета, указал глазами на мой нетронутый стакан, отсалютовал и выпил свой коктейль до дна, как бы показывая, что это безопасно.

Я замешкалась, но всё же решила сделать глоточек. Моя голубая почти лагуна оправдала все ожидания и даже больше. Судя по ощущениям, это был местный аналог наших энергетических батончиков, только в жидкой форме. Появилось ощущение лёгкости, остатки усталости как рукой сняло. И это от одного глотка. Я удивлённо уставилась на стакан. Что же будет после порции?

Пока я раздумывала, Лиза залпом осушила свой стакан, и я увидела результат.

– Ох! Вот это напиток… Я только что получила гастрономический оргазм! – Лиза слегка задумалась, – или не только гастрономический. – Щеки девушки раскраснелись, появился блеск в глазах, она нетерпеливо ерзала на стуле. – Когда там уже сам отбор начнется. Хочется наконец-то заняться делом!

Как ответ на её высказывание появилась Ольга с несколькими компаньонами. Парни споро разносили папки с документами, раскладывая перед нами договора о неразглашении информации.

– Уважаемые участники! Прошу вписать свои данные в пустующие графы и вернуть один экземпляр договора мне. Особо обратите внимание на ответственность в случае нарушения договора. – Ольга старалась стоять прямо, но вид всё равно имела болезненный. Может мне показалось, но до завтрака она явно чувствовала себя лучше.

Я вчитывалась в договор с неподдельным интересом. Вот этот документ был составлен так, что не подкопаться. А уж пункт об ответственности – просто шедевральный.

– К этому документу правок не будет? – Лиза косилась на меня, не торопясь ставить свою подпись.

– Нет, здесь всё составлено так, что проще организовать себе травму головы с амнезией, чем раскрыть рот, – подтвердила я с нескрываемым уважением к коллегам по ремеслу. – Нам с тобой легче, в случае чего Осколки заступятся, а вот людям… Не позавидуешь.

Я окинула взглядом ошарашенные лица. Ещё бы, размер штрафов имел сумму с семью нулями, а также обязательства по отработке долга прямыми родственниками. Про мелкий шрифт я вообще молчу.

Пять участников встали и направились к Ольге, отказываясь подписывать данный договор. Их молча проводили на выход. Нас осталось уже двадцать.

Остальные подписали и не поморщились. Рисковые ребята, будь я простым человеком, я бы не решилась на такой шаг. С другой стороны, из прямых родственников у меня только бабушка, так что и предъявить долги некому.

Договора собрали и передали помощнице Регула.

– Благодарю. Теперь прошу ознакомиться с правилами проведения отбора и распорядком дня. Коснитесь своего браслета. Перед вами появится голографическое окно с индивидуальным планом.

На голограмме действительно присутствовали вкладки с картами и схемами местности, распорядком и заданиями для выполнения.

В картах была внесена схема разрешённых для посещения мест, обозначенная зелёным, и запретных зон, выделенных красным.

В моём распорядке дня значилось три приёма пищи, две физические тренировки и два занятия по индивидуальному графику.

Во вкладке «Задания» высветилось предупреждение о прохождении первого этапа отбора сегодня вечером, после ужина. Пожалуй, стоит допить свой коктейль, график предстоит напряжённый.

– Прошу проследовать за мной, я покажу вам что где находится. Сверяйтесь с картой и запоминайте, какие зоны вам позволено посещать, а какие – закрыты для посещения. Столовую все уже посетили, наведываться сюда вы будете трижды за день. Наша дорогая Диэта предоставит каждому из вас индивидуальный рацион на основе данных вашего медицинского обследования. – Ольга, бодро цокая шпильками, вышла из столовой.

– Практически все разрешённые для посещения зоны находятся на первом этаже: столовая, лекционная аудитория, спортзал. – Помощница Регула указывала на комнаты с табличками. – Надписи помогут вам сориентироваться.

На втором этаже находятся ваши комнаты. Из фойе первого этажа к ним ведут две лестницы, не заблудитесь. Над каждой дверью с утра появились ваши инициалы, так что найти свою комнату не составит труда.

Двигаясь в хвосте, я старалась заприметить хоть какие-то детали обстановки. Но тщетно. Коридоры были похожи один на другой, темно-зеленый мрамор стен с песчаного цвета плиткой на полу, светящиеся кристаллы в нишах, изредка попадались гобелены на стенах. Ответвления встречались, но рассмотреть что-то там не удавалось из-за поспешности следования. Некоторые арки светились зелёным, и, судя по всему, относились к разрешённым для посещения зонам, встречались две окрашенные в красный цвет – под запретом.

А мы продолжали нашу обзорную экскурсию переместившись на свежий воздух.

– Из фойе есть выходы в парк и к колизею. Колизей – это тренировочная площадка для одиночного и командного прохождения полосы препятствий. Об этом вам подробней расскажет ваш наставник Кассиус. Здесь у вас состоится коллективное занятие в первой половине дня. – Ольга медленно шла по современной асфальтированной дорожке вдоль здания, указывая поочерёдно на высоченную арену, видимо, копию древнеримского Колизея и на гладь озера, вокруг которого стояли вековые деревья-гиганты, чем-то похожие на земные платаны, но с серебристыми крупными листьями.

– Парковая прогулочная зона ограничена для вас территорий между озером и лабиринтом. Лабиринт относится к Красной зоне, его посещение под строжайшим запретом. – Ольга остановилась, дышала она рвано, грудная клетка вздымалась и опадала рывками. Девушка расстегнула верхнюю пуговицу на блузке. Кажется, ей было плохо, но она всеми силами старалась этого не показывать.

– Предупреждаю, что посещение запрещённых зон ведёт к автоматическому вылету из отбора. От себя добавлю, что запретные они не просто так, а потому, что представляют опасность для вас. – Ольга теребила воротник блузки, пытаясь расстегнуть ещё одну пуговицу. На лбу и висках у неё выступили бисеринки пота. – Сейчас вам следует направиться в свои комнаты и сменить одежду. Через пол часа у вас занятие по физической подготовке с наставником Кассиусом. Он будет ждать вас у колизея.

***

Ольга

Я еле закончила приветственную речь. Руки дрожали, бросало в пот, сознание путалось. Пришлось вызывать Шиаса через галокристалл. Он, как всегда, ответил практически мгновенно:

– Привет, что-то случилось с кем-то из участников?

– Н-нет, на этот раз мне нужна твоя помощь, – я запнулась, не зная, что сказать.

– Ты когда последний раз принимала таблетки? – голос нашего медика стал предельно серьёзным.

– Четыре часа назад, а ощущение, как будто вообще не принимала их, – мое хриплое дыхание не осталось без внимания.

– Ты где? В санчасть дойдешь? Или тебя забрать?

– Я в парке, только закончила обзорную экскурсию для участников. Голова кружится, и воздуха не хватает. – Я привалилась к дереву, чтобы не потерять точку опоры.

– Сними свои любимые шпильки и присядь, прохлада не даст тебе отключиться. Я сейчас буду.

***

Шиас

Я нашёл Ольгу в полуобморочном состоянии. Благо, санчасть была частью бывшего гимназиума и располагалась в том же крыле. Перенеся девушку в стазис-капсулу, запустил полную диагностику организма и источника. Похоже, что даже алхимия уже не спасает Ольгу в борьбе с влиянием Хаоса.

Сейчас нас никто не мог видеть, и я откровенно любовался ею. Даже такая, бледная, болезненная, она была красива для меня. За полтора года влечение хоть и притупилось, но не прошло. И даже куртэсса не смогла снять это наваждение. Ведь там отдавалось только тело, в нём не было души. Было горько осознавать, что девушка, которая смогла затронуть моё сердце, сейчас лежит в стазис-капсуле с почти полностью уничтоженным Хаосом источником. Должны же быть какие-то варианты, их не может не быть.

За советом я мог обратиться только к одному василиску.

– Это что же должно было произойти, чтобы одному мелковозрастному засранцу с большим самомнением понадобилась моя помощь? – послышался смеющийся голос моего бывшего наставника. – Признавайся, где накосячил, что пришлось ко мне обращаться?

– И я очень рад вас слышать, наставник. Не хотелось бы вас разочаровывать, но я по личному вопросу, – я замолчал, подбирая слова. – Одному человеку, который мне не безразличен, нужна помощь с источником.

Говорить на эту тему было боязно, ибо любые манипуляции с источником находились под пристальным вниманием Конвентов. А уж про восстановление даже вслух не стоило заикаться. У наставника родился сын с ущербным источником, поэтому он много сил и энергии потратил на изучение этой проблемы. И вроде бы даже добился некоторых результатов.

– Знаю, что у вас были некоторые наработки в этом направлении, поэтому прошу посмотреть, можно ли ещё что-то сделать в существующей ситуации.

Наставник долго молчал. Я же медленно погружался в бездну отчаяния. Если он откажет, то шансов пережить этот месяц у Ольги немного.

– Пусть приезжает. Посмотрю, что можно предпринять. И скинь мне данные последнего обследования в стазис-капсуле. – Послышался тяжёлый вздох. – Лучше бы ты где-то накосячил, Шиас. Ты даже не представляешь, как не вовремя обратился со своей просьбой. В бездну всё! Завтра жду у себя. – И наставник отключился.

Ну что ж, теперь у Ольги хотя бы появился шанс.

***

Ольга

Очнулась я в больничной палате, подключенная к нескольким капельницам, обклеенная датчиками и даже листьями каких-то растений. Вот только это был явно не лазарет гимназиума. Последнее, что помню, как связывалась с Шиасом и просила о помощи. На удивление, сейчас я чувствовала себя отлично, и даже начала корить себя, что развела панику на ровном месте.

Дверь палаты открылась, пропуская внутрь приземистого темноволосого мужчину в белом халате. Он присел напротив меня, сверяя показания на галокристалле с показаниями оборудования, подключенного ко мне сейчас. Хмурая морщинка залегла между его бровей. Кивнув каким-то своим размышлениям, он обратился ко мне:

– Здравствуйте, Ольга. Не пугайтесь, вас направили ко мне по просьбе Шиаса. Я его наставник. Вы на Земле, поэтому ваше самочувствие стабилизировалось. То, что мы сейчас с вами будем обсуждать, тянет на смертную казнь в соответствии с межвидовой конвенцией. Поэтому прошу вас отнестись к этому разговору предельно серьёзно.

Хорошенькое начало. Ну поскольку выбора у меня особого не было, и в крайнем случае через месяц мне подчистят память, оставалось только согласно кивнуть.

– Итак, состояние вашего источника плачевно. В пределах Мглы он разрушится полностью менее чем за две недели, даже с учетом всей алхимии, которой вас пичкают Шиас с Регулом. Мой ученик просил составить вам терапию, которая поможет продержаться во Мгле пару месяцев и сохранит остатки источника для жизни среди людей. Сразу скажу, что сделать это реально. И не только это. – Последнюю фразу он выделил голосом, давая понять, что его возможности гораздо более обширны, чем озвученное. – Но я хотел бы узнать, чего хотите именно вы. Надеюсь услышать от вас искренний и честный ответ, хотя бы ради Шиаса, который рискнул не только положением в обществе, но и головой, направив вас ко мне.

Я задумалась, что ответить. Уже озвученный вариант был большим, чем я могла бы надеяться в сложившейся ситуации. Решение Шиаса давало надежду, что я ему тоже не безразлична. Только ради этой призрачной надежды уже хотелось рискнуть.

– Возможно ли полностью восстановить мой источник до такого объема, чтобы я смогла стать партнером василиска? – задала вопрос, который был невозможным по своей сути, и который являлся моей несбыточной мечтой.

Услышав вопрос, наставник улыбнулся светло и радостно.

– Я рад, что не ошибся в вас, Ольга. Надеюсь, речь сейчас идет о Шиасе? – доктор пытливо уставился на меня. Я смущенно кивнула. – Тогда абсолютно точно возможно. Буду рад помочь воссоединиться такой чудесной паре.

Глава 11. И дом родной нам хуже казематов

А́нджей

Зелёные поля тянулись по обе стороны дороги. Интересно, чем они засажены в этот раз, что не утратили яркости красок в середине сентября. Вдали виднелся разноцветный лес, еще не сбросивший листву: бордовые листья кленов, бурые дубовые, золотистые ясеневые. На фоне леса массивной громадой выступал старинный мае́ток, увитый лозами дикого винограда. Издали казалось, что здание нарядили в багряное платье. Здание давным-давно было перестроено из замка, нетронутыми остались лишь три массивные четырехугольные башни, в которых располагались покои воло́даря, лаборатория и мамин зимний сад. Я скучающим взглядом скользил по окрестностям. Дом, милый дом.

Вереница машин медленно тянулась от ворот старинного польского маетка до главного здания. Моя маленькая спортивная Феррари несколько выбивалась из числа громоздких и неповоротливых грузовиков. Гравий хрустел под колёсами автомобилей. Уже давно нужно было заасфальтировать дорогу, но отец решил оставить колорит столетней давности. Часы на башне пробили полдень. Поместье жило своей размеренной жизнью. К хозяйственному крылу подъезжали фургоны с натуральными продуктами, сноровисто разгружались и освобождали место для грузовиков с очередным оборудованием. Разгрузкой техники занимались угрюмые молчаливые мужчины, которые выделялись немаркой одеждой с зелёной нашивкой на груди.

Я бездумно смотрел вперёд. Прошел год с момента моего последнего визита к отцу на обследования. Совершенно ничего не изменилось. Даже удивительно, что отец вызвал в родовое поместье. Видимо в непутевом сыне снова возникла редкая надобность. Или снова уложит на стол для анализов, как лабораторную мышь. Это последний год, когда он может приказать, и я обязан буду подчиниться. Последний.

А дальше можно просто игнорировать. Финансы у меня давно это позволяют. Осталось пройти ритуальные бои. Да, на это уже давно никто не решался, но лучше так, чем с ним.

У володаря маетка Бо́леса Кшесинского (так их фамилию переименовали в Польше) в этой жизни было две страсти: здоровый образ жизни и генетические эксперименты. Причём экспериментами он занялся в попытке вырастить из меня сверхвасилиска. Отец был помешан на здоровом питании. И не только. С детства он уделял больше внимания питанию и моему физическому развитию, чем образованию. Была бы жива мама, она бы не позволила случиться такому перекосу. Но мамы я не знал. Магда Кшесинская не пережила роды. В раннем детстве отец мною практически не интересовался. Но я тянулся к нему, вызывался участвовать в любых его экспериментах. Старался найти с ним общие темы, разделить его увлечения. Всё это приобрело очень странную форму. С каждым годом меня всё дольше и тщательней исследовали в отцовской лаборатории, контролировали процессы умственного развития и физического, исследовали кровь, гормоны, проводили компьютерную томографию и магнитно-резонансную томографию. В бездну! Да на мне опробовали столько методов лабораторной диагностики, что подопытные крысы рядом со мной нервно курили в сторонке. До шестнадцати лет единственной возможностью увидеть отца – означало лечь на стол в его лаборатории. А потом меня вызвали в Гимназиум, и я понял, что существуют другие взаимоотношения между родителями и детьми. Болезненная привязанность сходила на нет, но раз в год по приказу я вынужден был проходить это заново. То, что раньше делалось с радостью и желанием хоть как-то угодить отцу, теперь вызывало ненависть и отвращение.

На каникулы я старался возвращаться либо в поместье во Мгле, либо оставался гостить у гимназистов-друзей.

Я понимал, почему отец так холоден с мной. Ведь из-за меня умерла мама. А сам я, к сожалению, оказался её точной копией. Светлые чуть курчавые волосы, пронзительные глаза цвета грозового неба, чуть пухлые губы, прямой нос с горбинкой. Отец часто говорил, что мне стоило родиться девчонкой, внешность подходящая. Высокий, стройный, без лишней мускулатуры. Гибкий и плавный в своих движениях. Совсем не похожий на крупного темноволосого Болеса. Отец пытался ещё исправить мое тело путём усиленных тренировок, неизвестных уколов и особого режима питания, но всё это почему-то не срабатывало. Наставники же в один голос говорили, что я и без того идеально пользуюсь своими природными данными и показываю максимальные результаты в фехтовании, рукопашном бое, огневой подготовке. Тогда-то отец вообще забыл про моё существование. Он месяцами сидел в своей лаборатории, погрузившись с головой в опыты. Не сказать, чтобы они были бесполезны, на их основе мне удалось зарегистрировать патенты и основать бизнес в человеческом мире: здоровое питание, спортивное питание, сеть элитных фитнес центров, эко-фермы по всему миру. В последние годы это направление стало настолько популярным, что капитализация моего состояния просто зашкаливает. Но отец лишь махнул рукой на мои старания. Он лично курирует отрасль фармакологии, генной инженерии и медицины. Меня туда не допускают ни под каким предлогом. Более того, во время особо важных экспериментов отец вообще запрещает посещать маеток. Последний год мы виделись всего три раза. Ну как виделись, мы молча ужинали в одной столовой, когда нас посещал дед по матери, и расходились по своим делам. Я проводил время с дедом, Болес – со своими опытами.

Неужели Ма́драс Э́сфес опять пожаловал? Уж кому, а ему отец не мог отказать в посещении маетка в любое время по желанию. Пусть Мадрас уже давно снял корону, но сила ведь никуда не делась. Отца он удавил бы и не заметил, дай только повод. Дед не простил ему смерти любимой внучатой племянницы. Единственная змейка в поколении была для Эсфесов ценна, к ней относились как к принцессе крови. Но она ушла из Саша́ри, Осколка ветра и песка, к Болесу по любви. И никто не посмел перечить. Теперь дед зорко следил за моей жизнью. А поскольку ритуальные бои ещё не прошли, вынужден был встречаться со мной в присутствии главы семьи. Столетний внучок по человеческим меркам звучало смешно, а по осколочным – сущий ребенок.

Машина медленно подъехала к центральному входу, услужливый дворецкий открыл мне дверь, протягивая руку в ожидании ключей.

– Добрый день, володарь Анджей! Вас ожидают в белой гостиной. Желаете поставить Вашу машину в подземный паркинг или в гостевых гаражах?

– Добрый, Коста! Ставь в паркинг, подозреваю, что задержусь на этот раз. А у отца есть гости?

Невинный на первый взгляд вопрос заставил Косту побелеть. Он едва слышно прошептал:

– Не дозволено говорить, володарь Анджей! – глаза дворецкого не поднимались от земли. Рука была протянута за ключами. – Велено передать, Вас ожидают.

– Коста, ты меня с детства знаешь. Мне есть чего опасаться? – Ключи медленно опускались на открытую ладонь.

Старый василиск поднял глаза и молча моргнул один раз. Как когда-то в детстве, когда я спрашивал в хорошем отец настроении или нет. Безобидный шифр, где «Да» – моргнуть один раз, «Нет» – моргнуть два раза.

– Я передумал, машину в гостевых оставь. И вели к пяти вечера запрячь Ферзя, хочу осмотреть отчий дом. Соскучился.

Коста кивнул и отправился перегонять машину.

Все интересней и интересней. Поднимаясь по ступеням ко входу обратил внимание на какую-то параноидальную чистоту вокруг. Идеально чисто было везде. Свежевскопанный грунт на клумбах, ядовито зелёный газон, не смотря на начало осени. Идеально отполированные балюстрады лестниц. Вроде бы придраться не к чему, но это настораживает. Все блестело, нигде не было ни пылинки, во всех комнатах через которые я проходил был сделан ремонт. Чужой человек этого не заметил бы, ведь все материалы идентичны тем, которые здесь были до ремонта. Но я видел.

Ковры, паркет, светильники, даже мрамор на каминных полках заменены. Всё вокруг!

Я понимаю, если бы все переделали, тогда можно было бы заподозрить, что у отца появилась куртэ́сса, которая смогла тронуть его сердце. Но здесь все было оставлено так же, как и было.

Шагать по новому, идеально отполированному паркету было непривычно, не было скрипа половиц. Вибрация коммуникатора дала знать, что тетушка Аннэ уже в курсе моего прибытия домой и жаждет встретиться.

Что же имел ввиду Коста!?

Двери белой гостиной были открыты, поэтому удалось услышать обрывок фразы до появления в поле зрения беседующих.

– … Конечно мы чтим конвенцию! Наш род даже активно сотрудничает с людьми в области генной инженерии, здорового питания, фармакологии.

– … Мы знаем об этом, но вам придется…

– Да мы не против, мальчик пройдет все проверки. Но почему мы? Мой сын еще даже не перешел на третью кварту, Зверь недоразвит. Он же безобидный! И хотелось бы узнать суть обвинений и личность обвинителя, – отец откровенно лебезил, что было совершенного на него не похоже.

Пора бы уже и моей персоне появиться. Нарочито громкими шагами прошёл последние пару метров. Наш наставник в гимназиуме называл такую походку «походкой слонопотама».

– Доброго дня, отец! – слегка склонил голову в знак уважения. Переведя взгляд на гостя, я замешкался. Весьма неожиданно было увидеть воочию одного из полулегендарных Хранителей мира между людьми и Осколками. – Доброго дня, достопочтенный Конвент!

В белой гостиной, пронизанной светом сквозь окна во всю стену, восседали два абсолютно противоположных друг другу мужчины. Сам их вид был настолько разным, насколько этот было возможно. Болес Кшесинский напоминал цыганского барона, приземистый, коренастый, темноволосый, с жёсткой бородой и усами, смуглой кожей, темным цепким взглядом. Конвент же напротив был высоким, болезненно худым, несколько узловатым мужчиной, с абсолютно белой кожей, волосами, ресницами, бровями и кроваво красными глазами. Кажется, таких людей здесь называли альбиносами. Остальные участки тела Конвента были скрыты под фиолетовым плащом. Мужчины, до этого буравившие взглядом друг друга, уставились на меня с легким недоумением.

– Прошу изъясняться прямо, в чем обвиняют нашу семью, и кто обвинитель? – я решил, что стоит задать интересующие меня вопросы.

– Анджей, где твои манеры?! Подслушивал как какой-то сопливый мальчишка! – Отец был зол, кажется я услышал то, что мне не полагалось слышать.

– Вы беседовали достаточно громко, чтобы не пришлось подслушивать, отец. – Я все также смотрел прямым взглядом на Конвента. Опасаться мне было нечего, скорее взыграло любопытство. – Прошу прощения за излишнюю прямоту, но хотелось бы знать в чем нас обвиняют, если уж за дело взялся достопочтимый Конвент.

Конвент окинул меня отсутствующим взглядом, коего могла быть удостоена табуретка на кухне. Ну стоит и стоит себе. По законам василисков еще месяц я не имел права голоса. Моим опекуном был отец, а в случае его отсутствия – дед, либо любой другой старший мужчина в роду как по отцовской, так и по материнской линии.

– Простите его неучтивость, господин Конвент. Он слишком своенравен, мало я его порол. Если бы вы появились через месяц, он бы уже сам нёс ответственность за свои действия. А пока я ещё вынужден защищать этого змееныша, носящего мою фамилию. – Под конец фразы голос отца из лебезящего превратился в жало, сочащееся ядом.

– Отец, ты как всегда оригинально выражаешь свои отцовские чувства. Я тоже по тебе соскучился. Но здесь скорее вопросы по твоей части. Это ты у нас великий экспериментатор. Кого в этот раз затронули твои опыты? – Поскольку присесть мне никто не разрешил, а стоять истуканом надоело, я прошелся вдоль дивана, на котором восседал Конвент, к отцовскому бару. Открыл резной хрустальный штоф с виски и… передумал. В середине дня, да еще и при Конвенте пить явно не стоит. Вернув штоф на место, взял бутылку с минеральной водой и плеснул себе в стакан. Прекрасно утоляет жажду. Между тем я заметил внимательный наблюдающий взгляд моего обвинителя. Он оценивал каждое мое действие, анализировал и отправлял в свою воистину бездонную память. Любая эмоция, реакция, действие затем могли быть вынуты оттуда для сопоставления картины происшествия.

Дед часто говорил, что наблюдательность у меня практически как у зрелого тренированного Конвента, я могу попытать счастья на экзамен в святая святых Междумирья. Это лучшая из возможных карьер в Осколках. Но меня это не прельщало. Не хотелось променять родовую кабалу на конвенциональную.

Я продолжал молча отпивать мелкими глотки минеральную воду, глядя спокойным и уверенным взглядом на альбиноса.

– Как я уже говорил вам, володарь Кшесинский, ваш род обвинён в нарушающих Конвенцию опытах над людьми и гражданами Осколков. Обвинения весьма серьезны, выдвинуты сразу двумя представителями межвидового сообщества. Поэтому ближайшее время ваша жизнь будет детально исследоваться. Я бы настоятельно попросил вас не покидать пределов поместья до конца расследования. – Смотрел Конвент при этом исключительно на отца, но я не сомневался, что сказано это было специально для меня. Это же какие опыты надо было поставить, чтоб вопрос экспериментов коснулся не только людей, но жителей двух Осколков. И самое главное, при чем здесь я?

Как ни странно, отец посмел возразить Конвенту.

– Достопочтимый Конвент, мы не сможем соблюсти данную рекомендацию. Через месяц у сына день рождения и он обязан присутствовать на ритуальных боях для перехода на третью кварту. Сегодня пришло приглашение, прошу ознакомиться. – Отец вынул кристалл-накопитель и отправил копию мыслеобраза Конвенту. – Презумпция невиновности выступает на нашей стороне. Отказ от выхода в круг Чести от линии крови – это позор рода. Наказание за которое – только смерть. Тем более, что в этот раз запланированы ритуальные бои с эмиссаром хаоса. А это уже нанесение оскорбления божественным сущностям неуважением.

Я спокойно и безразлично попивал водичку, но мысли вертелись с бешеной скоростью.

Значит все-таки ритуальные бои. Не ученические с Кассиусом. То, что мне нужно. Кто бы не решился вызвать эмиссара Хаоса для своих целей, но мне он оказал огромную услугу. Хоть я и считался самым слабосильным василиском поколения, но бой с эмиссаром Хаоса – это мой шанс силой завоевать независимость от рода отца.

Конвент ознакомился с посланием и медленно кивнул, то ли соглашаясь с отцом, то ли каким-то своим мыслям.

– За неделю до данного срока, мы обязаны вернуться в Осколок, – отец уверенно гнул свою линию, не сомневаясь, что закон на его стороне.

– Он, а не вы! – спокойным голосом заметил Конвент.

– Разумеется он, но не могу же я оставить своего единственного сына в одиночестве на таком важном этапе его жизненного пути, – голос отца был настолько слащавым и приторно наполненным отцовской любовью, что я не удержался от смешка. Да он о моем существовании не больше сотни раз вспоминал за последние двадцать пять лет. Я с дедом чаще общаюсь, чем с ним.

От отца не укрылась моя насмешка. Он бросил в мою сторону ещё один злой взгляд. Значит Конвент спутал какие-то его планы. Интересно какие.

– Достопочтимый Конвент, я знаю, что для вас я ещё пустое место, но я готов сотрудничать по всем вопросам до момента отбытия в Осколок. Более того, я приглашаю Вас, в качестве своего Гостя, на ритуальные бои, – я бесшабашно улыбался.