Текст книги "Волчья колыбельная (СИ)"

Автор книги: Марьян Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

Снова этот адский, раздирающий голос звук! Бьёт по ушам и фонит так, как будто слышу эхо.

Спина покрыта испариной. Заново знакомлюсь с этим миром, учась чувствовать. Тело горит в агонии, температура выжигает внутренности… толчком меня дёргает вперёд, давление на пояснице и снова… чёрт, что за звуки, звенящие моим голосом, не припомню, чтобы когда-то так стонал, так отчаянно, жадно, давясь всхлипами…

Ощущения концентрируются ниже пояса, теперь постепенно доходит, что чувство заполненности вызвано механическим давлением. Очнуться от того, что в тебе, хлюпая смазкой и тараня тугие стенки, двигается член – это кайф.

Испариной обливает лицо и плечи, сжимаются кулаки, чувствую ладонь Вика и то, как переплетя со своими дрогнувшими пальцами сжимаю его руку. Утыкаюсь обратно в подушку, поднимаю выше бёдра, на полпути встречая его сильный толчок, давлю вверх, насколько могу, принимая в себя всю длину, и скатываюсь по стволу обратно. Сжимаю в себе крепче, как могу, на спину падает знакомая тяжесть, а звонкий стон наконец-то перебивает моё дыхание.

– Сделаешь так ещё раз и считай наелся, – рычит, вполне логично, особенно если учесть, что лежать смирно я отказываюсь, вяло разворачиваясь под ним, словно пьяный, обнимаю за шею, сжав бёдрами, руку опускаю вниз и, взяв его член в кольцо начинаю быстро отдрачивать, глядя в охреневше-возмущённые глаза, с нечеловечески огромным зрачком.

Мне просто необходимо физически, чтобы он кончил. Знать, что от меня, что со мной, что чувствует то же самое, и не дышу, пока руку не обольёт тёплым семенем, а такое ненавистное мне беспокойство во взгляде сменит экстаз и временная потеря ориентации.

Спускает он долго, тягучими густыми струями, смотрит мне в глаза, а не на член. Потом целует с глухим стоном, полируя мне рот языком. Я продолжаю гонять ладонью по его каменному стволу, пока резко не останавливает и не закидывает мне обе руки за голову. Смотрит с прищуром и набрасывается на пробитые соски с особым аппетитом и усердием. Видимо, нахрен залижет! Изгибаясь, почти ору, но отползти сил нет, а его язык в точной последовательности к оргазму находит все мои точки кипения. Руки опустить, обнять и приласкать себя, сволочь, не даёт. У меня член дёргает, с головки течёт, в заднице пульсирует так, что сам удивляюсь, как вообще столько без Вика продержался.

Облизывает и без того влажные губы, залипаю на широкие движения языка и ощущаю загоняемые в меня пальцы. Сам двигаюсь, сам на них насаживаюсь… пока он выцеловывает шею и плечо, наслаждаясь дрожью, не начинает перекатывать мои яйца. На пике подкатившего сладкого прихода ярко кончаю до звёзд в глазах, как девственник, от одних ласк, трясутся бедра и руки, а эта сволочь довольно скалится и тут же вгоняет на полную длину.

Вот люблю его!

Чувствует каждый полутон моих желаний, считывает и на исполнение. Неутомимый, жадный и горячий, сейчас берёт жёстко, снимая крик за криком с моих губ. Дышать забываю, в меня воздух толчками вбивают через зад… Хочу левее, член поршнем влево, хочу остроты – эхом прикусывает плечо и добавляет к стволу пальцы, хочу грубости – сжимает волосы на затылке или заламывает руку.

Хочу! Всего! Всегда!

На подступах к очередному наслаждению почти одновременно, не сговариваясь, кончаем. Меня обжигает внутри, но на меньшее я уже не согласен.

– Как… мы… сюда попали? – расслабляюсь, облизывая сухие губы, наконец-то свожу колени вместе, пока Вик нас обтирает влажным полотенцем. – Дай воды!

– Серый волк принёс, – усмехается и протягивает мне кружку кисловатого насыщенного морса. Пью с неприличным стоном.

– Ещё! – отбираю кувшинчик и осушаю за минуту. – Ещё есть?

– Полно! Здесь уже пол Салана побывало. Запасов на весь гон. Гном твой чуть не затоптал.

– А… трупы?

– Какие трупы? – Вик допивает последний глоток и ложится рядом, вытягиваясь всем телом. – Трупы не приходили.

– Ты к допросу, что ли готовишься? – хмурюсь. – Что Славка сказал? Опять я влип?

– С чего бы? Живых не осталось, а те, кто успел смыться, точно в суд не подадут. Кстати, а тебя ещё пара минут…

– Чтобы сбежать? – тихо угараю, а сам прислушиваюсь к ритмам в сердце.

– Чтобы позу выбрать.

– Я сверху, – говорю, не задумываясь.

– А я… глубоко в тебе, – рычит глухо и опрокидывает на лопатки.

– Да не так сверху, чтоб тебя!

Чтоб я еще раз в гон с ним в одной комнате остался – да не за что! Я думал это моя братия на сексе помешана, и по природе своей мы не скованы комплексами и стыдом, нам больше по вкусу страсть и похоть, а с этим то что ни так?! Оборотень же! Вроде солидный парень, вожак… Я еще долго буду просыпаться от его «Ну еще разочек, я хочу…» Затрахал! В прямом смысле слова. И как член себе не стер?.. И в нижнюю же ни в какую, принципиальный попался.

Выползаю на крыльцо когда рассвет уже лижет землю, добавляя миру красок. Осторожно присаживаюсь на холодные деревянные ступени (готов поспорить от жопы пошел пар при соприкосновении со льдом), кутаюсь в Викову куртку, зарываясь носом в пушистый мех, надеюсь он его не из себя вычесал, щурясь подслеповато на солнце, выставляю перед собой ствол, плавно спуская предохранитель.

– Попробуете подойти, черти одинаковые, перестреляю всех до седьмого потомка, – предупреждаю вежливо, голос все еще подхрипывает, тело в ознобе, трясет от слабости, еще долго будут отходняки, сила возвращается неохотно, грубо набивая каналы словно песком, а не привычно жидкостью.

Два серых облака, присыпанных снегом таращатся на меня из-под сугроба, недовольно рычат и по прижатым ушам и печальным глазам-бусинам видно – зовут вожака. Боятся, что я мог его убить. А я мог. Каждую секунду могу, ведь этот неправильный оборотень забыл, к кому можно спиной поворачиваться, а к кому нет.

Вик выходит следом, в волчьей шкуре, с разбега, перепрыгнув мне через голову и задев капюшон, что тот наполз на глаза, плюхается в здоровенный сугроб, разгребая его лапами. Счастья полные… штанов нет.

Выстрел нанадолго оглушает поляну, братья припадают к земле так и не дойдя, Вик… скалит морду и нехотя оборачивается на меня.

– Что? Пускай друг друга облизывают, у тебя для этого я есть.

«Это нормально» – заявляет упрямо в моей голове, за то получает снежком в бочину. «Мы так приучены, это нормально, общаемся мы так»

– Мне не нарвится.

«Будешь теперь от меня всех волков отгонять?»

– Об этом я и хотел поговорить. Клоны, марш отсюда, папка занят. – нехотя, но братья уходят в лес, хотя и делают это с таким одолжением, что палец дрожит на курке. От греха подальше убираю ствол, а то и этому достанется. – Вик… или оденься, или обратно в уши, а то я не могу разговаривать, когда твой член на уровне моих глаз.

Пока он красуясь уходит переодеваться, заранее загруженный будущим разговором, курю по партизански, успокаивая нервы.

– Ты никогда не встречался до меня с инкубами, да? – Присев рядом он отвечает отрицательно, бьет меня по рукам и выбивает окурок. Рычит. Я уже начал привыкать, что его бесит почти все, что делаю. Он так у меня вообще говорить разучится. – Не скажу, что это совсем плохо, но есть некоторые неудобства.

– Ты про секс? Я как-нибудь переживу это.

– Вот спасибо за одолжение. – улыбка отмечается на лице. – Вик, у тебя не будет возможности начать другую жизнь. При всей твоей силе, при всей власти, я в любой момент могу тебя…

– Убить?

– Если бы так легко, – тянусь за второй, уворачиваюсь, когда пытается забрать и назло выпускаю в него облако дыма, прикурив. – Я привяжу тебя к себе физически.

– Как Вагнера? Куском мяса?..

– Типа того. Не потому что я зло… хотя и это тоже, просто отказываюсь жить иначе. У меня не получится без тебя. Не получается. Я пробовал. Эта больная необходимость сводит меня с ума, – случайно ломаю окурок и отшвыриваю в сугроб. – Сейчас решай, надо оно тебе или нет? Эта кабала на всю жизнь. Не сможешь ни завести детей, ни с кем-то сблизиться, я просто не позволю, и сил мне хватит, сам знаешь. Можешь считать меня эгоистом, – туплю взгляд в первый снег, втаптывая его белизну и непорочность в грязь земли, так привычнее. – Решение оставляю на тебя. Я приму любое.

Не врал, говоря, что оставлю его, если он захочет. Дам ему выбор, как он мне, позволю начать жизнь заново, построить дом и вырастить дерево, хоть целый лес. Мы оба так глубоко увязли в крови и боли, что не заслуживаем ничего для себя хорошего, но ему я бы желал лучшей участи, чем жить с тем, кто просто магнит для неприятностей. Наверное, есть люди, которые просто не созданы быть с кем-то, от их присутствия даже любя делается хуже, и ты можешь только наблюдать за этим со стороны, отдавая всего себя, видеть как рушится чей-то иллюзорный выдуманный мир, да и общий мир в целом. Может ему было бы лучше, неприедь я тогда в эту глухую чащу? Ведь у обоих всех внутренних демонов выпустили, а обратно они уже не полезут, они, суки, сдружились между собой, и к чему приведет эта дружба страшно представить.

– Ты ржёшь? – прислушавшись, интересуюсь после глубокого вздоха, не поворачиваюсь, эти хрюкающие звуки поднимают уровень бешенства совсем до неприличия. – Виктор, добром прошу… – хрюканье переходит в бульканье и с трудом сдержанное сопение. – Поговорили, блядь, – на том же тягучем успокаивающем выдохе, только руку резко выставил, скидывая парня в сугроб со ступеней и, отряхнув штаны, ушёл в дом. С ним невозможно разговаривать!

Ждал – чуть не состарился! Чёртов волчара, видимо, мне на зло морозил себе бубенцы часа полтора, а после заявился с рюкзаком провианта. От запаха домашней колбасы и буженины у меня желудок заурчал. Пока Вик раскладывал банки и свёртки, выхватил нарезать свежую лепёшку и саланские деликатесы, налил чай в две кружки: сели нормально поесть – мужик мой дуется. Или просто молчит, задумался: я ж ему такую задачку задал. Без всяких неизвестных – всё выложил, как на духу. Но… когда расписывал перспективы, внутри всё предательски сжималось. Вик – всё альфа, мужик, красавец, щенки от него будут одно загляденье, инстинкт отцовства тоже никто не отменял… Всех убью. И его. И себя. Сумасшествие почти близко.

– Ну? – не выдерживаю неопределённости едва не навернувшись с табурета. – Что решил?

Викприпух с куском во рту, забавно похлопав глазами.

– Ты нормальный, нечисть? Что ещё решать нужно, когда всё и так понятно? Я тебя выбрал полгода назад, застолбил и по-иному взглянул на свою жизнь. Я себе словно и не принадлежал никогда, а тут сам даю ошейник в руки. А теперь ещё одни бракованные в стаи: Кира с хоббитом.

– С гномом.

– С семью гномами! – огрызнулся волчара. – Этим кротам тут точно чем-то намазано.

– Погоди… – раскручиваю монетку на столе, оторвавшись от куска мяса. – с ними всё понятно. Вернутся из турне по Европе – Славка волчицу в город увезёт.

– С хера ли бы?! Она важный научный сотрудник и играет роль в жизни стаи, контролирует все наши всплески активности в полнолуние. Хочешь, чтобы молодняк в полнолуние пошел рвать людей в ближайшем поселке?

– Девчонка – гений, ей расти надо, а ты её в глухом лесу хочешь запереть?!

Вик хмурился. Никто не собирался удерживать Киру в Салане силой, но она слишком много умела и знала. Но как быть с Варейводой и его глобальной работой? О чём он думал? Да ни о чём – встрескался, как пацан после дембеля. Прям как я. И к черту полетели все устои, вся жизнь и земля под ногами, стою теперь как хуй в чистом поле, вроде эффектно, а вроде и деть некуда.

– Славка твой вполне себе может штабквартиру в Кемерово организовать. Оттуда сюда на вертолёте… – тут Вик стёбно хохотнул, – всего ничего.

– А мне тут прикажешь коровам хвосты крутить?

– Чевой-то? Косулям крути! Не хочешь – поищем тебе занятие. Славке, вон, в Кемерово под крыло.

–Ты его уже определил территориально?

Вик легко встал, обошёл стол и обнял меня со спины. Потёрся губами о загривок, игриво куснул и глуховато шепнул на ухо наверное самые правильные и важные слова в моей жизни:

– Мы остаёмся там, где велит сердце, и как бы не была крепка цепь… её легко разорвать, если долг велит двигаться дальше. Пойдём с половиной сердца, зная, что нам есть куда вернуться, Дан. Больше того, что я тебя люблю, знать тебе не нужно. Но из-за моих к тебе чувств – вожаком я быть не перестану. А тебя… держит что-то в той жизни вне Салана?

Думаю.

Мотаю головой.

– Работа? – делаю предположение.

– Какая?

– Эм… Оперативные задания особой сложности.

– И сколько таких заданий было за последний год?

– Пока на вашу мафию не нарвался. Последнее время законы все жестче, нечи борются за свои права и равноправие, уже убить никого нельзя, сразу под суд. Одно.

– Что и требовалось доказать, без тебя справятся, – рука Вика сжимает мою ладонь. – Может… в силу своей должности присмотришь за жизнедеятельностью стаи? У тебя вон как хорошо получается налаживать контакты с молодняком. И успокаивать их же в бешенстве твоя сила поможет. Нам нужен грамотный нессыкливый куратор. Так, Слава сказал перед отлётом.

Тихо в себя мат запихиваю. Значит, тут уже всё порешали без меня? Ну, это пожалуй к лучшему.

– Построй мне дом, – если некуда отступать, надо разместиться поудобнее. – Этажа три, и гараж, и лабораторию, давно хотел похимичить со своей силой, заодно с твоей, артефакты нынче в цене. О, и ещё я хочу басейн. И забор метра… сколько ты перепрыгнуть можешь?..

– Три… четыре… пять…

– Вот, чтобы не перепрыгнул. И ток по всей поверхности, дабы твои блохастые родственники не захаживали, – в это время, как черти из табакерки, на поляну выскочили щенки и устроили лай под дверью, этот писк буквально оглушил.

– Ты собрался остаться здесь? Не в городе?..

– Нет. Ты же со мной не поедёшь, а я собираюсь привыкнуть просыпаться с тобой. На чём я остановился?.. – пока загибал пальцы, Вик придирчиво меня осматривал с очевидным сарказмом. Ну да, джинсы мои на его взгляд пидорские, рубашка вообще с его плеча, волосы отрасли сильнее, сошла часть краски, и теперь на голове совсем отстой.

– Ты?.. В лесу?..

–О, и туалет чтобы в доме, и ванная, пол с подогревом…

– Ты? В лесу?

– Ещё раз повторишь это и пойдёшь на хуй. Причём это не направление, а конкретный орган, понял?!

– Кирпич или дерево?..

– Что попрочнее. Готовься к семейным скандалам, характер у меня не простой.

Его смех до сих пор звенит в ушах, он музыкой созвучен с задористым лаем на улице, с хрустом первого снега и воем сонной тайги. Всё в этой картине кажется гармоничным, кроме меня, словно до сих пор стою по щиколотки в крови и отплёвываюсь от своего же безумия. Почувствовав перемены, Вик тянет на себя, наводит мне на голове ещё больший шухер, щекотно трётся о шею и обновляет клыками свою же метку, отвоёванную мной.

– Животное!

– Сам чудовище.

– И я тебя…