Текст книги "Предсказание (СИ)"

Автор книги: Мартин Уиллоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

11 дней

Даже в череде дождливых осенних будней обязательно бывают такие дни, когда тучи сдают позиции яркому солнечному дню. Именно такой выдался и сегодня. Джордж сидел за рулём и вёз семью к озеру. Меррил находилась рядом и любовалась открывающимся пейзажем, а Присцилла лежала на заднем сиденье и слушала плеер, тихо вторя голосам очередной молодёжной группы, жизненный цикл которой не превысит и годового рубежа.

Дорога плавно петляла между холмов, густо усаженных деревьями. Время от времени порыв ветра бросал на лобовое стекло ворохи жёлтых и огненно-красных листьев, тут же разлетающихся в стороны и медленно опускающихся на асфальт. Небо приобрело тот оттенок голубизны, который делает его похожим на лёгкий шёлк.

Ближе к озеру дорога свернула в перелесок, и теперь Джорджу приходилось ехать гораздо аккуратнее, чтобы не зацепиться днищем за камни. Несколько раз машину подбросило так, что Меррил и Присцилла невольно воскликнули от неожиданности. Но все издержки дороги с лихвой окупились зрелищем, открывшимся семье, когда автомобиль вынырнул из зарослей и выбрался к берегу. Ровная гладь озера напоминала хрусталь, искрящийся всеми цветами радуги.

– Какая красота! – заворожено произнесла выбежавшая из машины дочь Джорджа, оставив плеер скучать на заднем сиденье.

– Кажется, здесь почти ничего не изменилось, – заметила Меррил. Она обвила шею мужа руками и положила подбородок ему на плечо.

– Помнишь, как я впервые привёз тебя сюда? – мужчина в ответ подхватил жену на руки и понёс к лавочке у самой воды.

– Джордж, опусти меня! – но сопротивление Меррил более походило на кокетство любящей женщины, нежели на желание, чтобы её оставили в покое. – Ты сейчас меня уронишь!

– Ни за что в жизни, – отрезал Джордж.

От воды веяло приятной прохладой и свежестью. Джордж осторожно перенёс жену и посадил её на ту самую лавочку, где немногим более пятнадцати лет назад сделал заветное признание, изменившее всю его жизнь. Воспоминания нахлынули с удивительной отчётливостью, словно те далёкие события происходили только вчера. Он как будто увидел со стороны двух молодых людей, сидящих рядом и не смеющих посмотреть друг другу в глаза.

"Если бы я предложил тебе стать моей женой, ты бы согласилась?" – слова звучали тихо и неуклюже, как в студенческой театральной постановке. Голос дрогнул, потому что во рту пересохло, а язык стал шершавым, как у кошки.

"А если бы я согласилась, что бы ты ответил?" – сказала другая Меррил, которая ещё не была замужем.

"Я бы ответил, что стал самым счастливым человеком на планете".

"А если бы ты получил отказ?"

"Тогда бы моя жизнь сделалась бессмысленной и пустой".

"Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня жизнь такого симпатичного молодого человека сделалась бессмысленной и пустой".

"Ты могла бы ему в этом помочь".

"А он мог бы обещать, что будет любить всегда?"

"Он мог бы поклясться чем угодно, что не перестанет любить до своего самого последнего вздоха".

"Раз так, я согласна".

Джордж невольно улыбнулся возникшей в памяти сцене. Меррил заметила его улыбку и едва заметно кивнула в знак того, что прекрасно понимает, о чём он думает.

– Нужно подыскать место для ночлега, – предложил мужчина, прервав наступившую тишину. Многие хозяева прибрежных домов сдавали в аренду отдельные комнаты, так что жильё на время двухдневного пикника не должно было составить серьёзной проблемы.

В первом же доме, в который обратился Джордж Сиборн, с радостью согласились предоставить семье неплохую комнату по сходной цене. Пожилая чета, покинувшая к закату жизни шумный город, обосновалась на лоне природы, но время от времени принимала у себя туристов.

Припарковав автомобиль с задней стороны дома, Джордж, Меррил и Присцилла перенесли вещи в комнату, после чего мужчина приступил к установке гриля для барбекю. Тем временем жена начала подготавливать место для будущего пикника, а дочь пошла вдоль берега в поисках чего-нибудь интересного.

– Жаль, что сейчас слишком холодно для купания, – произнесла Меррил, выставляя одноразовую посуду.

– Я бы не отказался окунуться, – согласился Джордж.

– Присцилла, не уходи далеко отсюда! – громко предупредила девочку женщина.

– Хорошо, мамочка! – ответила дочь, погрузившись в изучение местной флоры.

Когда дрова прогорели, Джордж сложил на решётку мясные кусочки и стал следить за тем, чтобы они не подгорели. Он ловко орудовал металлической лопаткой, так что судьба вкусного обеда находилась в надёжных руках. Вскоре вокруг распространился такой приятный запах, что Присцилла даже забросила знакомство с окружающим миром, чтобы вовремя поспеть к столу. Вкусный аромат собрал семью вокруг гриля, и теперь все трое с нетерпением ждали, когда можно будет снять с мяса первую пробу.

После сытного угощения Джордж вернулся к машине, вытащил из багажника мольберт и установил на него грунтованное полотно, чтобы приступить к работе над второй картиной триптиха. В этот раз художник знал, что именно он собирается изобразить. Тот же пейзаж, но вместо утра будет полдень, а женщина спустится до середины холма, и зритель сможет различить некоторые детали её внешности.

Женщина… Почему же Джордж так боится её? Она пугает его точно так же, как ребёнка пугает необходимость войти в тёмную комнату и включить свет. А вдруг рука, протянутая к выключателю, почувствует прикосновение омерзительной холодной лапы? А вдруг в темноте живёт тот, кто питается детским страхом? Чистый холст вызвал у художника настоящую дрожь. Что появится на нём? Или кто?

– Собираетесь писать картину? – ещё один вопрос, но теперь его задал не внутренний голос Джорджа, а мистер Арколл – тот, кто сдал семье Сиборнов комнату в доме у озера.

– Вы меня немного напугали, – вздрогнул и обернулся мужчина.

– Простите, не хотел этого делать, но вы были так увлечены размышлениями, что не услышали, как я подошёл к вам. Надеюсь, не помешал творческому процессу?

– Я ещё не приступил к работе, – ответил Джордж.

Мистер Арколл вытащил из кармана пачку сигарет, после чего резким движением пальца выбил из неё одну сигарету.

– Разрешите? – спросил он, прежде чем открыть бензиновую зажигалку.

– Пожалуйста, – Джордж отошёл в сторону и присел на лежащее бревно. Хозяин дома разместился рядом и глубоко затянулся, прищурив при этом глаза.

– Давно занимаетесь искусством? – вновь заговорил мистер Арколл. На его сигарете очень быстро образовался столбик тлеющего пепла, но курильщик не обращал на данный факт никакого внимания.

– За последние лет двадцать это будет моя вторая картина, – признался Джордж Сиборн. Он ждал увидеть на лице собеседника выражение разочарования, но тот только улыбнулся.

– Понимаю, иногда человеку требуется в чём-нибудь себя проявить. Особенно когда он боится…

– Что вы сказали? – Джорджу показалось, что его только что ударили чем-то тяжёлым по голове.

– Я говорю, что человек в силу своей природы стремится сохранить память о себе. А всё почему? Потому что он, в отличие от животного, задумывается над тем, что будет, когда он уйдёт из этого мира.

– Мне кажется, что вы каким-то образом заглянули в мои мысли.

– Да бросьте! Не нужно уметь заглядывать в чужие мысли, чтобы понять это. Я, например, в последние годы стал бояться человека, чьи глаза похожи на два ободка унитазов, в которых плавает дерьмо. Простите за грубое сравнение.

– Ничего, оно очень точно передаёт смысл, – произнёс Джордж.

– Я не знаю, как выглядит этот человек, какого он роста, каков у него цвет волос, но я безошибочно узнаю его, как только взгляну ему в глаза. А когда это произойдёт, наступит мой конец, вот так-то.

– Но почему вы считаете, что непременно должны встретить его? – удивился художник.

– А как же? Люди привыкли представлять смерть в виде старухи в чёрном балахоне с косой, но я-то понимаю, что со мной будет не так. Это будет человек со скверными глазами, и в них я увижу плавающее дерьмо. Но вся ирония состоит в том, что я боюсь не самой встречи, а её ожидания. Каждый день я просыпаюсь с одной и той же мыслью: когда? Не верьте тем, кто говорит о старости, как о поре увядших желаний. Вы думаете, что старики устали от жизни? Ничуть! Они цепляются за жизнь даже больше, чем молодые, потому что знают, что им придётся потерять.

– То есть вы хотите сказать, что вам было бы легче, если бы вы знали точную дату? – решился на прямой вопрос Джордж Сиборн.

Сгоревшая часть сигареты мистера Арколла наконец-то упала на землю, а в руке у него остался нелепый обрубок. Старик взглянул на окурок и с брезгливым отвращением отбросил его в сторону.

– Сложно сказать, – пожал он плечами. – Даже целой жизни не хватит на то, чтобы понять, что такое жизнь. Простите, если своим разговором испортил вам настроение. Обычно я не имею привычки выбалтывать всё, что хранится в уме, первому же встречному, но мне показалось, что именно вы меня поймёте.

– Не нужно извиняться, я вас прекрасно понимаю, – Джордж внимательно изучал лицо старика, словно хотел отыскать на нём какие-то ответы. – А как бы вы отреагировали, если бы вам сообщили дату… вашего ухода.

– Сел бы вот так на бревно и раскурил сигарету, – улыбнулся мистер Арколл.

– А я принялся писать картину, – совершенно неожиданно произнёс Джордж.

Собеседник ничего не ответил, но Джордж был уверен в том, что старик прекрасно расслышал его последние слова.

– Хороший сегодня день, – неожиданно переменил тему разговора хозяин дома у озера. – В такие дни начинает казаться, что зима никогда не наступит. Но это обманчивое ощущение. Ничто не может отменить приход зимы. Пойду я, пожалуй.

Джордж Сиборн долго смотрел вслед удаляющемуся старику, пока тот не скрылся за пригорком. Перед мужчиной по-прежнему стояло нетронутое полотно.

Где-то раздался громкий всплеск. Судя по всему, из озера выпрыгнула огромная рыбина, взглянула на удивительный надводный мир, после чего снова шлёпнулась в воду, оставив после себя на поверхности расходящиеся в разные стороны круги. Этот звук вывел Джорджа из задумчивого состояния. Он и сам не заметил, как ускользнул за грань реальности. Сколько времени прошло с того момента, как мистер Арколл поднялся с бревна и ушёл? Художник не знал.

На холст лёг первый набросок будущей картины – второй части единого целого. Последний полдень. Мужчина наметил фигуру женщины и понял, что её лицо прикрыто капюшоном. Джордж с облегчением отвёл руку с кистью в сторону, чтобы изучить верность пропорций, но творческий порыв снова не подвёл его, потому что было бы трудно сделать что-то более удачное, чем получилось у Джорджа.

"Я не знаю, как выглядит этот человек… – прозвучало в памяти художника. Слова принадлежали мистеру Арколлу. – …но я безошибочно его узнаю, как только взгляну ему в глаза".

Потайное восприятие подсказывало Джорджу, что смотреть в глаза женщины на картине будет опасно. Они ещё скрыты тенью, отбрасываемой от капюшона, но придёт черёд третьей и заключительной части, когда солнце склонится к закату, а незнакомка сбросит с головы покров. Возможно, её взгляд станет взглядом мифической Горгоны Медузы.

– Джордж! – позвала мужа Меррил.

– Я здесь! – отозвался Джордж Сиборн, отложив кисть и палитру.

– Джордж, иди сюда!

Мужчина обошёл дом и обнаружил рядом с женой и дочерью миссис Арколл. Пожилая женщина сидела на веранде в кресле-качалке и показывала старые фотографии, собранные в несколько массивных фотоальбомов.

– Джордж, ты только взгляни на миссис Арколл в молодости! – пригласила мужа Меррил. – Она же была настоящей красавицей.

Присцилла с интересом рассматривала мгновения из прошлого, навсегда застывшие в чёрно-белых тонах на пожелтевших от времени снимках. Трудно было даже поверить, что на фотографиях изображены те самые старики, которые сейчас жили в этом доме на берегу озера. Вместо седого старика, страдающего от артрита, и сморщенной старушки с беззубой улыбкой на девочку смотрели двое красивых молодых людей. Он – темноволосый парень в военной форме, а она – блондинка в лёгком платье, из-под которого трогательно выглядывают худенькие ноги.

Мистер Арколл, разместившийся на краю веранды, лишь усмехнулся, словно хотел намекнуть постояльцу о мелких женских слабостях. Он не любил пересматривать старые альбомы, потому что спасения от человека с гадкими глазами всё равно не будет.

День медленно перетёк в удивительный по красоте вечер. Озеро из зеленовато-синего сделалось медно-красным, как будто солнце полыхало не в небе, а под водой. С другого берега доносились радостные возгласы детей. Судя по всему, сюда приехала не только семья Сиборнов, чтобы провести загородный пикник.

Джордж занёс первый набросок новой картины в комнату. Меррил и Присцилла с интересом взглянули на него, и им показалось, что женщина улыбнулась, после чего её губы снова выпрямились в неопределённую линию.

"Нет, должно быть, это причудливая игра света и тени", – подумала Меррил. При вечернем освещении все предметы приобретают почти нереальные цвета и формы, подвергаясь необычным изменениям. Девочка же восприняла подобное чудо спокойно, потому что в её возрасте многие вещи, даже чудесные, казались чем-то абсолютно нормальным.

– Что скажешь? – Джордж едва коснулся рукой плеча жены, отчего та невольно вздрогнула.

– Джордж, как тебе это удаётся? – шёпотом произнесла Меррил, не отводя глаз от наброска.

– Что ты имеешь в виду?

– Твоя будущая картина. Она почти как живая.

– Теперь понимаешь, почему я тебе сказал, что эта женщина пугает меня? – Присцилла села на диван и снова включила плеер, так что Джордж мог не беспокоиться о том, что дочь услышит его.

– Наверное, это сила искусства, – ответила жена, но по её коже тут же пробежал холодок.

Как же Джорджу хотелось рассказать жене обо всём! О слепой старухе, о её предсказании, о том, что его рукой движет непонятная сила, заставляющая подарить жизнь опасной незнакомке, спускающейся с холма. Но это значило, что Джордж Сиборн возложит на плечи жены точно такой же, если не больший груз, который нёс сам. Знать о том, что через одиннадцать дней близкий человек умрёт, – это непосильная ноша. Ни за что и никогда мужчина не обмолвится ни единым словом о том, что таймер его судьбы уже запущен и отмеряет последние дни.

– Ты права, – Джордж обнял жену и прижался лицом к её щеке. – Это всего лишь сила искусства.

– Джордж?

– Да, дорогая?

– Иногда мне кажется, что это не ты. Глупо, правда? Мы прожили вместе пятнадцать лет, а потом оказалось, что я тебя совсем не знаю. Достаточно было тебе отпустить эту бороду и надеть берет художника, как ты сделался совсем другим. Хотя дело даже не во внешних изменениях. Ты изменился внутри.

– Это тебя пугает?

– Это заставляет меня думать о невозможном.

– Например?

– Например, что ты брат-близнец моего мужа. Возможно, Джордж решил устроить себе небольшой отпуск, а ты остался вместо него.

– Какие ещё будут варианты?

– Джордж, перестань! – Меррил положила руку на грудь мужа и почувствовала сильный стук его сердца.

– Ты уже пыталась завести разговор на данную тему, но я ещё раз повторяю, что всё в порядке. Я не биоробот, я не брат-близнец и меня не похищали инопланетяне. Я всё тот же Джордж, которого ты знала все эти годы. Я не отрицаю того, что во мне за последнее время произошли некоторые перемены, но я не хочу тебя этим пугать.

– Дорогой, ты просто должен знать, что я тебя люблю.

– Я тебя тоже очень люблю. Жаль, что мы так редко говорили это друг другу раньше.

Человека губит иллюзия того, что он будет жить очень долго. Из-за этого он не способен ценить мимолётные мгновения, которые уходят из его жизни безвозвратно. Он не хочет осознавать, что обладает бесценным даром и тратит его понапрасну. Жизнь – самое невероятное явление во Вселенной, но человеку хватает смелости не замечать этого. Подавляющему большинству людей таинство жизни кажется серой чередой однообразных будней, и они теряются в этом водовороте, не заботясь о том, что теряют нечто большее, чем время. Они теряют себя.

Так размышлял Джордж Сиборн, бывший менеджер по продажам, лёжа на кровати рядом со спящей женой и глядя сквозь окно на бесконечное звёздное небо.

В темноте раздалось тонкое и до боли назойливое жужжание. В комнату влетело несколько комаров, и теперь они кружили над головами спящих людей, томимые желанием выпить крови. Джордж почувствовал, как один из кровососущих уселся ему на руку и впился в кожу. Инстинктивно мужчина взмахнул рукой и хотел прихлопнуть противное насекомое, но тут же остановился. Жизнь комара и без того была слишком короткой, чтобы лишать его возможности насладиться мимолётными мгновениями бытия.

"Похоже, что у тебя совсем поехала крыша", – сонно пробормотал Мистер-Хватит-Заниматься-Ерундой, на что Джордж Сиборн никак не отреагировал.

Комар вновь опустился на Джорджа, чтобы полакомиться несколькими каплями крови. Кожу пронзила точечная, но очень острая боль, однако мужчина остался лежать неподвижно. Он стойко вынес комариный укол, дав насекомому спокойно насытиться. А потом его сознание медленно растворилось в темноте и унеслось на челне сновидений далеко от дома у озера, в котором спала вся семья Сиборнов.

10 дней

Первые солнечные лучи ловко проскользнули в комнату, прокрались вдоль пола и легли на лица Джорджа и Меррил. Мужчина приоткрыл глаза и заметил, что жена тоже не спит. Кровать Присциллы стояла с другой стороны комнаты, так что прямой свет из окна её пока не тревожил.

– Доброе утро, – женщина придвинулась к мужу и поцеловала его.

Джордж обнял Меррил и посмотрел в её глаза. В них сверкали озорные искорки.

– Может быть, когда Присцилла будет на каникулах, мы вместе куда-нибудь съездим? – предложила жена, опустив голову на плечо Джорджа.

– Возможно, – ответил мужчина.

"Невозможно! – возразил внутренний голос. – Когда твоя дочь будет на каникулах, не будет тебя!"

– Я знаю, что ты предпочитаешь отмечать Рождество дома, но мы могли бы устроить незабываемые праздники в другом месте.

Джордж Сиборн испытал болезненное чувство в груди, словно его сердце сжала невидимая рука. Строить планы на будущее, зная, что для тебя это будущее никогда не наступит, было особенно мучительно, но мужчине пришлось включиться в беседу, чтобы не вызвать излишних подозрений.

– Присцилле понравится эта идея, – произнёс Джордж, приподнявшись на локте и взглянув на спящую дочь.

– Ещё бы, – обрадовалась Меррил.

Когда Джордж и Меррил вышли на веранду, их встретил мистер Арколл.

– Как вам спалось на новом месте? – поинтересовался хозяин дома.

– Прекрасно, – ответила жена Джорджа. – Здесь у вас такой чистый воздух. Наверное, поэтому я спала сегодня как младенец.

– Да, воздух около озера действительно свежий, – согласился с утверждением женщины старик. – Мы с супругой сразу обратили на это внимание, как только переехали сюда.

В дверях показалась миссис Арколл. В руках она несла только что вскипевший чайник.

– Какой удивительный аромат! – заметила Меррил.

– Это чай на основе мяты, – улыбнулась пожилая женщина. – Надеюсь, среди вас нет тех, кто не любит мяту?

– Нет, – ответил Джордж Сиборн.

– А где же ваша дочь? – поинтересовалась миссис Арколл.

– Она ещё спит, – сказала Меррил. – Видимо, сказывается отдых на открытом воздухе.

Хозяйка улыбнулась и разлила чай по кружкам.

Горячий травяной напиток показался Джорджу настоящим нектаром богов. Помимо мяты в состав чая входили ещё какие-то травы, но миссис Арколл, вероятно, предпочла о них умолчать. Судя по всему, это был её фирменный рецепт, который она могла получить от матери или даже от бабушки, и теперь хранила его в секрете. Меррил тоже оценила по достоинству вкусовые качества чая.

– В жару он помогает охладиться, а в осенней прохладе наоборот согревает, – не без некоторой гордости заметила пожилая женщина. – Если кто-нибудь желает ещё чашечку, я с удовольствием налью.

– Спасибо, миссис Арколл, этого будет достаточно, – ответил Джордж Сиборн.

– А вот и наша соня, – обернулась к поднявшейся занавеске Меррил. В дверях стояла Присцилла со следами подушки на лице.

– Доброе утро, – девочка уловила тонкий травяной аромат и немедленно взбодрилась.

– Умывайтесь и присаживайтесь к столу, юная мисс, – пригласила её миссис Арколл, указывая на свободный стул.

После завтрака Меррил и Присцилла снова продолжили осматривать окрестности под чутким руководством хозяйки дома, а Джордж Сиборн вернулся к работе над картиной. Мистер Арколл испросил позволения побыть рядом с художником, на что мужчина пожал плечами. Он, конечно, предпочёл бы остаться в одиночестве, но отвечать отказом мистеру Арколлу после радушного приёма не хотелось. Старик занял место на бревне, так что оказался за спиной вне поля зрения Джорджа.

На новом холсте Джордж Сиборн использовал иную цветовую палитру, чтобы передать краски горящего полудня. Небо преобразилось и сделалось ультрамариновым. Уверенными и несколько небрежными мазками художник изобразил вдалеке группу кучевых облаков, похожих на клочки разбросанной ваты. Старик издал нечленораздельный звук, по которому Джордж мог судить о реакции единственного зрителя, – мистеру Арколлу верхняя часть картины пришлась по душе.

Время растворилось, преобразилось в движения кисти, наносящей на холст те или иные краски. Джордж с головой ушёл в волшебный мир творения, а когда опомнился, минуло не менее трёх часов. Он словно вынырнул из глубоко сна, в котором пребывал до сих пор. На полотне запечатлелся знакомый холм, пестрящий яркими цветами, только художник знал, что эти цветы могут быть ядовиты. Джордж смутно припоминал сон, в котором земля под его ногами начала кровоточить. Земля с картинного холма лишь прикрывалась зеленью трав и убранством цветов, чтобы скрыть свою истинную сущность, потому что на самом деле она была мертва, и таковой её делала женщина…

Женщина в капюшоне присутствовала на картине в виде наброска. Джордж напишет её завтра. А пока это всего лишь яркий полуденный пейзаж.

– Хорошо у вас получается, – произнёс мистер Арколл, когда убедился в том, что Джордж отвлёкся от работы. – Но у меня создалось впечатление, будто вы не торопитесь заканчивать фигуру этой женщины.

– Вы правы, – кивнул старику мужчина. – Я займусь ею завтра.

– Вам не хочется её изображать? – догадался мистер Арколл.

– Она является чем-то вроде неизбежности, – ответил Джордж. – Кем-то вроде вашего человека с глазами, в которых…

– …плавает дерьмо, – усмехнулся старик и принялся раскуривать очередную сигарету.

– Вот именно.

– Мудрое решение. Если воплотить свой страх в реальность и пристально изучить его, то он теряет силу и власть над вами.

– Теряет силу и власть, – повторил Джордж Сиборн, задумавшись над словами старика.

Возможно, женщина на картине и утратит силу и власть, но от предсказания Джорджу всё равно не отвертеться.

День перевалил на вторую половину, и семья Сиборнов начала собираться в обратную дорогу. Мистер и миссис Арколл пожелали гостям счастливого пути, после чего Джордж сел за руль, Меррил разместилась рядом с ним, Присцилла легла на заднее сиденье, подтянув ноги к себе и включив плеер, а незаконченная картина со всеми предосторожностями была перенесена в багажник.

Дом у озера скрылся за густыми зарослями кустарника, склонившимися над самой дорогой, и машина попала на ухабистый участок, где мужчине пришлось снова продвигаться с минимальной скоростью.

– По-моему, они очень приятные люди, – заговорила Меррил, когда Джордж выехал на асфальтированное шоссе.

– Да, у озера было неплохо, – отозвался Джордж Сиборн.

Женщина улыбнулась. Время от времени Джордж бывал настолько занят собственными мыслями, что его ответы могли показаться нелогичными.

– У них никогда не было детей, – понизив тон, произнесла Меррил. – Миссис Арколл рассказала мне об этом. Мне так её жаль. Не представляю, как бы мы жили, если бы у нас не было Присциллы.

– Да уж, – неопределённо высказался Джордж.

– Знаешь, в детстве у меня была одна безумная мечта.

– Какая же? – наконец-таки включился в разговор мужчина.

– Помогать всем, кто нуждается в помощи. Но с годами я поняла, что это невозможно.

– Иногда мы не можем помочь даже самим себе, не говоря уже об остальных.

На некоторое время в салоне автомобиля воцарилась тишина, нарушаемая лишь равномерным шелестом шин по асфальтовому покрытию и высокими частотами музыки, доносящимися из наушников Присциллы. Впереди разворачивалась серая полоса дороги, похожая на фрагмент из чьей-то незатейливой жизни.

– Как продвигается работа над новой картиной? – вновь обратилась к мужу Меррил.

– Если не возникнет никаких творческих затруднений, через пару дней я смогу показать её Лэнсу Виджену. Думаю, ему понравится.

– Джордж, я так горжусь тобой.

– Неужели ты можешь гордиться безработным мужем, который неожиданно переключился с торгового бизнеса на такое сомнительно занятие как картины?

– У тебя неоспоримый талант, а это очень веский аргумент в твою пользу. Я не раз слышала, как люди, занимаясь всю жизнь одним делом, бросали всё и находили себя в чём-то другом. Может быть, это озарение?

"А может быть, это слепая старуха, которой ты, Джордж, отказал в одной маленькой услуге?" – с горькой усмешкой напомнил о себе Мистер-Я-Знаю-Правильный-Ответ.

– Похоже на то, – согласился с мнением Меррил мужчина. – Раньше я делал то, что у меня хорошо получалось. Но потом подумал, что делать то, что хорошо получается, ещё не значит, что ты сделал правильный выбор. Правильный выбор – это умение прислушаться к голосу собственного сердца, умение расслышать в повседневном шуме его тихий совет.

– Вот поэтому я и горжусь тобой.

Домой они добрались только к вечеру. После того, как были разгружены все вещи, которые Джордж, Меррил и Присцилла брали для пикника, художник остановился во дворе и посмотрел на заходящее солнце. На небе красовалась огромная кровавая рана умирающего дня.

– Джордж, ты идёшь? – окликнула мужа Меррил. – На улице становится прохладно, а ты слишком легко одет. Ещё не хватало, чтобы ты подхватил простуду.

– Иду, – мужчина помедлил, провожая взглядом уходящее за горизонт светило.

И снова очередной день подошёл к концу. Джорджу Сиборну показалось, что в горле застрял сухой комок, мешающий ему нормально дышать. Он попытался проглотить его, но это не помогло избавиться от неприятного ощущения.

– Джордж, ужин почти готов! – опять донёсся до его слуха голос жены.

Почему он никогда не замечал ускользающего времени? Оно, подобно речной воде, лилось на мельничные колёса его жизни, а он даже не пытался воспользоваться им. Теперь же, когда время почти истекло, мужчина начал раскаиваться в собственных ошибках.

– Папочка, мама просит, чтобы ты зашёл в дом! – на веранде появилась дочь. Она приблизилась к отцу и проследила за направлением его взгляда.

– Красиво, не правда ли? – произнёс отец.

– Обычный закат, – пожала плечами Присцилла.

– Да, обычный, но – неповторимый.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Он неповторим, как любое мгновение нашей жизни.

– А мне кажется, что все закаты одинаковые, – ответила девочка.

– Однажды ты научишься видеть их неповторимость, но это в будущем.

– Мама ждёт, – напомнила Присцилла.

Отец обнял дочь и вместе с ней поспешил к столу.