Текст книги "Предсказание (СИ)"

Автор книги: Мартин Уиллоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

7 дней

«Семь дней», – такие слова слышали люди, посмотрев необычную видеокассету. Сюжет знаменитого фильма ужасов всплыл в памяти Джорджа Сиборна, едва он открыл глаза и поднялся с кровати. Да, у него осталось всего семь дней. Но, в отличие от героев кино, он не мог передать страшное проклятие другому человеку. Да и стал бы он это делать, если бы у него появилась такая возможность?

В запасе у Джорджа есть одна неделя, и он должен закончить последнюю картину. Именно на третьем полотне таинственная женщина откроет истинный лик. Кем бы она ни была, чего бы она ни добивалась, художник изобразит её.

Утро выдалось прохладным, небо заволокло низкими серыми тучами – не самое лучшее начало дня для того, чей финал близок и неизбежен. Художник вышел на веранду и взглянул на пустой мольберт, где скоро должна появиться его третья работа. Последний закат. Наконец-таки женщина спустится с холма, приблизится к зрителям и явит собой нечто, не поддающееся человеческому восприятию. Возможно, она является древней богиней, которая страждет обрести новую плоть, и добьётся этого через кисть Джорджа. Джордж станет её первой жертвой. Получив нужную кровь, она обретёт возможность вернуться в реальный мир.

От размышлений мужчину отвлекла Меррил:

– Джордж, иди завтракать!

– Да, дорогая, – художник отвернулся от чистого холста.

– Сегодня приступишь к заключительной части? – поинтересовалась жена, выкладывая тосты на тарелки.

– Сегодня, – кивнул Джордж. Аромат горячего кофе помог ему сбросить последние остатки сна.

– Самый трудный фрагмент?

– Самый трудный, – утвердительно ответил муж, а потом, вспомнив о пьесе дочери, спросил, когда состоится постановка в школе.

– Через неделю, – произнесла Меррил, даже не подозревая о том, что давит таким ответом на больную (самую больную в жизни) мозоль Джорджа.

– Через неделю… – в третий раз повторил слова жены мужчина.

– Тебя что-то беспокоит?

– Нет, всё в порядке.

По спине Меррил пробежал холодок. Джордж снова сказал, что всё в порядке. Что он скрывает? Почему он не хочет ей ничего рассказать? А если задать вопрос напрямик, чтобы он не смог уйти от ответа?

– Не беспокойся, – Джордж Сиборн заметил напряжённое ожидание жены и взял её за руку. – Дорогая, я не хочу, чтобы ты переживала понапрасну.

– Джордж, иногда мне начинает казаться, что я теряю тебя. Звучит глупо, но у меня возникло такое чувство, что с тобой должно случиться что-то плохое. Я хочу уберечь тебя, но не знаю, как это сделать. Пожалуйста, скажи мне правду, – на глазах жены заблестели слёзы. От природы Меррил была сильной женщиной и не позволяла себе плакать при Джордже, но теперь что-то внутри неё оборвалось, и она склонила голову к мужу.

– Меррил, детка, не нужно плакать, – Джордж обнял жену, но внутри у него происходило что-то невообразимое. Он едва подавил в себе стон отчаяния.

– Если тебя не станет, я не переживу этого!

– Не говори так.

– Прости. Наверное, на меня влияет погода.

– Ничего, – мужчина допил кофе, поцеловал Меррил, встал из-за стола и снова вернулся на веранду.

Она догадывается. У Меррил нет объяснения той тревоге, которая охватила её, но она обо всём догадывается. Джордж чувствовал себя мерзавцем. Впервые в жизни у него появился большой секрет от жены, и он не спешит его раскрывать. Но что он может сказать? Дорогая, через неделю тебе придётся хлопотать по поводу моих похорон? Или сообщить, что у него появилась кое-какая информация, согласно которой он протянет не более семи дней? Пожалуй, молчание – лучший выход.

Установив чистый грунтованный холст, Джордж занял место перед мольбертом и подготовил всё необходимое для работы. Сегодня ему понадобятся все оттенки красного: от светло-алого до тёмно-багрового. Кровавый закат. По спине художника побежали мурашки. Тем не менее, он сделал первый набросок. Третья картина практически не отличалась от двух предшествующих в композиционном плане, за исключением женщины, выдвинувшейся на передний план.

Мужчина лишь обозначил человеческую фигуру, но выписывать детали таинственной незнакомки пока не торопился. Вместо этого он занялся небом, которое затянули тучи, отразившие свет заходящего солнца. Длинные полоски пурпурных лучей разлились во всех направлениях, придав земле огненный оттенок.

Движения руки художника были резкими, словно он держал в руке не кисть, а нож. Из-под кисти проступали красные полосы, и казалось, что Джордж Сиборн взрезает полотно, истекающее густой кровью. Картина превратилась в спину раненного животного.

"Ты довольна?" – с яростью подумал художник. Ещё никогда в жизни его не переполняла такая лютая ненависть. В каждый штрих мужчина вкладывал собственный страх перед неизбежностью.

"Отлично, Джордж!" – голос принадлежал ей.

"Ты жаждешь крови, так бери же её!" – широкий мазок кисти превратил небо в полыхающее зарево.

"Достаточно", – прогремела она в голове Джорджа, и художник тут же отступил назад.

Он знал, что ни один живописец в мире не способен создавать полотна в такие короткие сроки, но он мог. Оставалось лишь изобразить женщину.

"Дай мне отдохнуть, – попросил он. – У тебя есть время. Ещё семь дней".

"Хорошо", – ответила она.

Мужчина отложил палитру в сторону, чтобы насладиться предоставленной передышкой.

Он не хотел оставаться рядом с картиной, поэтому оделся, сел в машину и выехал со двора. Судя по времени, Присцилла вот-вот должна была освободиться из школы, так что Джордж без колебаний выбрал нужный маршрут. Мужчина подъехал вовремя, потому что не прошло и десяти минут, как прозвенел звонок с последнего урока, и ребятня шумным потоком хлынула на улицу. Толпа учеников с радостными криками покинула здание школы. Среди них Джордж Сиборн заметил Присциллу и Джессику.

– Привет! – окликнул он девочек, когда те поравнялись с его автомобилем.

– Папочка! – обрадовалась дочь.

– Здравствуйте, мистер Сиборн! – улыбнулась Джессика.

– Куда держите путь? – поинтересовался Джордж.

– Собирались идти домой, – ответила Присцилла.

– Тогда прыгайте в машину, – мужчина услужливо открыл заднюю дверцу, и девочки по очереди забрались на сиденье.

– Присцилла сказала, что вы будете участвовать в нашей школьной постановке, – первой завела разговор Джессика. – Это правда?

– А почему бы и нет? – взглянул через зеркало заднего вида на подругу дочери Джордж.

– Присцилле повезло, что вы согласились, – пожала плечами Джессика. – Вот мой папа наотрез отказался исполнять роль в нашей пьесе.

– Почему же? – спросил мужчина, хотя заранее знал ответ.

– Он сказал, что у него нет времени на подобные глупости. А вы не считаете, что это глупость?

– Ни в коем случае, – отрицательно покачал головой отец Присциллы. – Ваша постановка поможет многим детям, которые несерьёзно относятся к учёбе. – И тут же Джордж с выражением процитировал слова из своей роли. – Дорогие друзья! Теперь вы понимаете, как плохо быть необразованными?

– У вас отлично получается! – засмеялась Джессика.

– Это всё Присцилла, – признался мужчина. – Она научила меня, как должен разговаривать настоящий учебник математики.

– Вы, наверное, очень любите Присциллу? Вот бы мне такого отца, – вздохнула подруга дочери.

– Джессика, твой отец наверняка любит тебя ничуть не меньше, чем я люблю Присциллу, – возразил Джордж. – Просто у него много работы, и он не может выделить тебе достаточно времени и внимания. Но это отнюдь не значит, что он плохо к тебе относится.

– Но почему он тогда всё время говорит, что занят, даже когда у него появляется свободный день?

– К сожалению, взрослые вырастают и забывают, как сами были детьми, – почти шёпотом произнёс мужчина, словно выдал самый важный в мире секрет.

– Когда я вырасту, ни за что не забуду, – дала торжественное обещание Присцилла. К ней присоединилась и Джессика, на что Джордж только улыбнулся. Пройдёт года три-четыре, и они забудут об этом обещании.

– А теперь ваши пожелания относительно места, в которое мы поедем перед тем, как я развезу вас по домам, – обратился к юным леди отец Присциллы. – Кто-нибудь хочет отправиться в зоопарк?

– Да!!! – в один голос воскликнули девочки.

Джордж выехал со школьной стоянки на дорогу, повернул на ближайшем перекрёстке, после чего последовал указанию знака, сообщавшего о том, что через шесть миль пассажиры попадут в прекрасное место, где смогут увидеть самых экзотических животных.

Прогулка в зоопарк подарила девочкам невероятное удовольствие. Даже Джордж Сиборн, не бывавший здесь много лет, вынужден был признаться себе в том, что прогулка рядом с редкими представителями обширной фауны подарила ему удивительные впечатления. Слоны, тигры, львы, лемуры, капуцины, мартышки, огромный бегемот, медведи, еноты, тюлени, верблюды, кенгуру, опоссумы, питоны – каждый из живых экспонатов вызывал разнообразные чувства, от радости и смеха до настоящего ужаса.

После прогулки по зоопарку Джордж повёл спутниц в кафе, расположившееся неподалёку, где они заказали сладкие угощения. Джессика призналась, что её мама не разрешает ей есть сладкое перед обедом, на что мужчина попросил девочку не выдавать его.

Время, проведённое в компании дочери и её подруги, помогло художнику отвлечься от женщины на картине. Но она не переставала ждать его. Он знал, что после возвращения домой снова попадёт под её магическое влияние. Скоро на багровом холсте появится та, которая отнимет у него жизнь.

Вернувшись домой, Присцилла с радостью рассказала матери о поездке. Она поделилась наблюдениями, связанными с жизнью диких животных, собранных в пределах зоопарка.

– Мам, ты бы видела, какие они красивые! – дочь попыталась устно описать тигров. – И мы находились рядом с ними, представляешь?

– Джессике тоже понравилось? – поинтересовалась Меррил.

– Ещё бы! Мы с ней решили, что обязательно будем работать в зоопарке, когда вырастем.

Мать не стала переубеждать девочку, зная, что в её возрасте выбор профессии – нечто эфемерное. Редкий человек выбирает ещё в детстве дело, которому неуклонно следует до конца жизни.

– Хорошо, а теперь иди переодеваться, – женщина проводила дочь взглядом, после чего переключила внимание на Джорджа. – В последнее время, когда ты находишься рядом с ней, она выглядит такой счастливой.

– Ничего особенного, – смутился Джордж Сиборн. – Это всего лишь зоопарк.

– Дело не в зоопарке. Дело в тебе. Ты уделил ей внимание, а дети всегда это чувствуют.

– Её подруга сказала, что хотела бы такого же отца, – ответил мужчина.

– Это и не удивительно. Многие дети хотят, чтобы их родители посвящали им чуть больше времени, чем могут себе позволить. И дело не в том, куда ты повезёшь Присциллу в следующий раз, а в том, с каким вниманием будешь к ней относиться.

– Меррил, как же я тебя люблю! – Джордж прильнул к жене и испытал ни с чем не сравнимое мгновение семейного счастья. – Я хочу, чтобы ты знала: каждый день, в который я не признавался тебе в любви, каждый день, когда ты не слышала от меня тёплых слов, – каждый день я любил тебя, но не находил времени, чтобы сообщить тебе об этом. И мне жаль, что я столько упустил.

"О, Меррил, знала бы ты, какой ценой мне досталось такое понимание!" – подумал Джордж Сиборн, но в ответ лишь улыбнулся.

6 дней

Теперь Джордж даже при всём желании не смог бы избавиться от картины. Она словно взяла его в плен, не давая ни малейшей возможности оставить кисть и палитру. Едва он очнулся ото сна, как голос женщины в голове требовательно призвал художника к продолжению работы.

"Это случится сегодня", – подумал Джордж Сиборн. Да, сегодня третья картина будет закончена, и тогда ему останется лишь дожидаться своей горькой участи.

Мужчина занял место перед мольбертом и приготовился к написанию самой сложной части последнего полотна. Сомнений не оставалось – рука двигалась помимо его воли, давая жизнь образу таинственной незнакомки. Постепенно сознание Джорджа было вытеснено из его собственной головы, и он отправился в удивительное, но вместе с тем ужасающее путешествие сквозь реальность. Краски на холсте смешались в багровом хаосе, потемнели, оплыли, так что вместо холма образовалась воронка, которая прямо на глазах обрела небывалую глубину, будто пронзила собою всю Вселенную. Джордж понял, что его нематериальную часть (возможно, душу) затягивает внутрь.

Художник погрузился в транс. В то время как кисть в его руке со всей тщательностью выписывала детали фигуры женщины, спустившейся с холма, сам Джордж отправился в далёкое путешествие. Если в его мире время и пространство и имели значение, то здесь, в умопомрачительном полёте сквозь бурлящий поток неопределённости, они утратили всякий смысл.

Когда движение прекратилось, Джордж Сиборн (чем бы он сейчас ни являлся) обнаружил себя в странном месте, которое можно было бы описать всего двумя словами: немой ужас. Он попал туда, куда уходили умирать боги забытых религий. Застывшее ничто, наполненное холодным страхом отчаяния. Но почему он оказался здесь? Джорджу захотелось, во что бы то ни стало, выбраться из плохого места, но что-то удерживало его в этом мраке. Внезапно мужчина почувствовал, как почти рядом с ним проскользнуло нечто отвратительное. Даже в кромешной темноте это что-то выделялось на фоне беспросветности своими смутными очертаниями.

"Это Смерть, – острая мысль поразила сознание мужчины, как лезвие ножа, вонзающееся в живую плоть. – Она здесь. Она ждёт. Она не отступит".

Кошмарная Тень, подобно левиафану, снова проплыла где-то поблизости.

"Смерть слепа, – догадался художник. – Она рыщет в поисках наживы, пока кто-нибудь по воле случая не угодит в её огромную пасть".

– Теперь ты поймёшь меня, Джордж, – голос принадлежал женщине с картины. – Я была обречена провести здесь целую вечность, пока мне не посчастливилось на мгновение вырваться отсюда, чтобы встретить тебя.

– Ты хочешь вырваться из этого мрака ценой моей жизни? – забыв об опасной близости с Кошмарной Тенью, выкрикнул в пустоту художник.

– Разве ты не поступил бы на моём месте точно так же?

– Сюда не попадают просто так. А если ты здесь, значит, ты это заслужила.

– Прости, Джордж, но мне необходимо вернуться. К счастью, твой почти уснувший талант художника поможет мне в этом. Жаль, что иногда такие одарённые люди отказываются от своего призвания, выбирая неверный путь.

– Кто ты? Кто ты такая?

– Боюсь, что моё имя тебе ни о чём не скажет.

– Ты не имела права так поступать!

– У меня не было другого выхода. Впрочем, какая уже разница? Третья картина практически готова, так что скоро я получу долгожданную свободу.

– Я слишком поздно понял истинную природу этих полотен, но теперь я их уничтожу без лишних колебаний! – произнёс Джордж Сиборн, пытаясь отыскать взглядом невидимую собеседницу. – Ты слышишь, я покончу с ними раз и навсегда!

– Попробуй, Джордж, попробуй, – до слуха мужчины донёсся зловещий смех, который становился всё отдалённее и отдалённее, пока вовсе не затих в бесконечной тьме.

– Подожди! – потребовал художник, но женщина больше ничего не ответила, а поблизости снова проплыла громадная Кошмарная Тень, заставив всё существо Джорджа сжаться от нечеловеческого страха.

Транс закончился болезненным пробуждением. Мужчина открыл глаза и обнаружил себя перед мольбертом. Привычный мир оставался прежним, за исключением полотна. Фигура женщины, спустившейся с холма, была закончена. Джордж Сиборн не без содрогания взглянул на её открывшееся лицо. Это была не слепая старуха, встретившая на перекрёстке менеджера по продажам с пятнадцатого этажа, а красивая женщина, но в её глазах он увидел отражение собственного ужаса. Она смотрела на него, она смотрела в него, и он невольно отшатнулся в сторону, чтобы избавиться от прожигающего насквозь взора.

Промежуток времени между началом и окончанием работы над женщиной с полотна совершенно стёрся у Джорджа из памяти, словно его никогда и не существовало. Художник почувствовал, что задыхается.

"Я должен уничтожить тебя!" – мужчина вошёл в дом, проследовал на кухню, где взял один из ножей, после чего поспешил вернуться на веранду. Никто не должен видеть, как он расправляется с холстом, иначе его могут принять за сумасшедшего. Что он скажет после того, как картина будет испорчена? Неважно. Он напишет вечерний пейзаж без женщины заново и скажет, что вдохновение покинуло его. Главное, не дать незнакомке ни единого шанса.

"Ты окончательно тронулся умом!" – возмутился Мистер-Что-Это-Ты-Задумал.

"Возможно, – не стал возражать Джордж. – Но я разделаюсь с ней. Я не позволю ей вырваться на свободу, что бы она ни задумала!"

"Это всего лишь картина", – попытался урезонить мужчину внутренний голос.

"Мне плевать", – художник решительным движением открыл дверь на веранду, сделал ещё несколько шагов, как вдруг его правую руку, в которой он сжимал кухонный нож, пронзила чудовищная боль, как будто её проткнули раскалённой иглой.

– Вот чёрт! – Джордж расслабил пальцы, и нож с предательским звоном упал на пол.

– Что случилось? – с беспокойством в голосе крикнула Джорджу из глубины дома Меррил.

– Ничего, дорогая, – ответил мужчина. Он наклонился и снова подобрал орудие уничтожения. Боль вернулась, когда он предпринял очередную попытку нанести вред картине. Едва он занёс руку в направлении холста, ладонь обожгло огнём, после чего нож в очередной раз выпал из руки.

"Не нужно, Джордж, – обратилась к художнику женщина. Он видел, как картина ожила. Теперь незнакомка слегка пошевелилась, повела указательным пальцем из стороны в сторону на манер строгой воспитательницы, отчитывающей малолетних шалунов. – У тебя всё равно ничего не получится".

– Джордж? – на веранде появилась Меррил. – Я слышала какой-то шум.

– Не обращай внимания, – краем глаза Джордж Сиборн заметил, что картина выглядит неподвижной, а губы женщины вытянулись в самодовольную улыбку.

– Что это? – жена заметила, что на полу валяется нож.

Художник перехватил её взгляд, но ничего не сказал.

– Джордж, пожалуйста, ответь мне, что здесь происходит?

– Я хотел уничтожить картину, но у меня ничего не получилось, – после мучительной паузы всё-таки произнёс мужчина.

– Зачем? – теперь Меррил переместила взгляд с мужа на холст. – Ты закончил картину?

– Я не должен был её заканчивать. Я вообще не должен был писать ни одну из этих проклятых картин!

– Да что с тобой такое? Она бесподобна, – жена приблизилась к мольберту, чтобы лучше рассмотреть детали готового полотна.

– Не приближайся к ней! – взмолился художник.

– Ты ведёшь себя очень странно, – Меррил всмотрелась в глаза женщины у подножия холма, и ей показалось, что женщина одобрительно кивает. – Невероятно, как тебе удалось добиться подобного эффекта?

– Меррил, я не могу этого сделать, но ты справишься. Возьми нож и разрежь полотно.

– Что ты, дорогой, разве можно портить подобный шедевр?

– Ты должна! Я требую, чтобы ты уничтожила картину!

Жена снова посмотрела на картину. Теперь женщина на холсте выглядела беззащитной.

– Нет, Джордж, я не стану даже слушать тебя. Не знаю, что на тебя нашло, но картина отправится на экспозицию, – Меррил подобрала лежащий на полу нож и удались.

– Только не это… – Джордж тяжело опустился в кресло. Он проиграл. Тварь с картины, кем бы она ни была, склонила Меррил на свою сторону. А когда из школы вернётся дочь, ей тоже понравится законченная работа. Любой, кто увидит картину, подпадёт под её колдовское очарование, и никто не посмеет поднять на неё руку с тем, чтобы разделаться с ней.

"Вот видишь, Джордж, – женщина откровенно издевалась над художником. – Через шесть дней я выберусь из заточения, а ты оплатишь мой билет на свободу".

– И что ты собираешься делать дальше?

– Не сомневайся, в этом мире у меня найдутся достаточно важные дела, – отозвалась женщина.

Что бы она не задумала, Джорджу Сиборну не удастся её остановить.

В подтверждение этого раздался неожиданный телефонный звонок. Мужчина протянул руку к трубке и ответил.

– Добрый день, Джордж! Это Лэнс Виджен. Только что звонила ваша жена и сообщила мне, что вы закончили третью картину.

– Она сказала что-нибудь ещё? – предположил художник.

– Да, я очень удивился, когда услышал о вашей попытке разделаться с картиной. Что на вас нашло?

– Никто не должен видеть картину, – процедил сквозь зубы мужчина.

– Джордж, перестаньте! Меррил сказала, что картина великолепна. Я сейчас же освобожусь от всех дел и приеду к вам.

– Ни к чему так спешить, – ответил Джордж Сиборн, но собеседник на другом конце линии не стал принимать никаких возражений.

Джордж отложил телефон в сторону. Он знал, что Меррил никогда бы так не поступила. Этот звонок совершила не она, а паразит, забравшийся в её сознание, – паразит с созданного им полотна. Ужасная женщина начала захватывать под контроль всё, что могло угрожать ей. Едва Джордж обратился к жене с просьбой взять в руки нож и разрезать полотно, как женщина тут же захватила власть над волей Меррил. Более того, она заставила жену Джорджа найти номер Лэнса Виджена и позвонить ему, чтобы он приехал взглянуть на картину. А когда Лэнс появится здесь, он наверняка заберёт холст с собой, и тогда Джордж уже не сможет добраться до него.

Если Джордж попытается попросить о помощи Присциллу, то женщина сделает так, что и его дочь тоже перейдёт на её сторону. Но что же произойдёт, когда картину увидят на экспозиции? Думать об этом мужчине не хотелось.

Через полчаса после звонка приехал Лэнс Виджен.

– Где она? – с порога спросил он, пожимая руку Джорджа.

– Там, – художник указал на дальний угол веранды.

Гость приблизился к картине и всплеснул руками:

– Джордж, вы превзошли самого себя! Она бесподобна! Ваш триптих заслуживает того, чтобы стать центральной частью экспозиции. Я уверен, что мы сможем выручить за него небывалую сумму, если, конечно, вы согласитесь продать свой шедевр.

– Я бы предпочёл не выставлять эти полотна, – Джордж понимал, что теперь от него ничего не зависит.

– Исключено! – улыбнулся Лэнс Виджен. – Даже не надейтесь утаить эти картины. Они принесут вам всемирную славу.

"Они принесут мне смерть", – подумал мужчина, но вслух лишь выразил благодарность за столь высокую оценку своего творчества.

– Какая удача, что я встретил вас! – с губ мистера Виджена не сходила какая-то отчаянная улыбка, словно уголки его губ были растянуты невидимыми пальцами. – А теперь, если позволите, я заберу картину с собой, чтобы подготовить её к выставке. И должен заметить, что скорость вашей работы поражает. Я ни разу не встречал художников, которые могли бы создавать шедевры в такие предельно сжатые сроки.

"Потому что у них не было такого жёсткого ограничения во времени", – промелькнула саркастическая мысль в голове Джорджа.

– Будьте готовы к тому, что вам придётся общаться с журналистами. Знаете, эти борзописцы за словом в карман не полезут, так что вопросы будут самые каверзные, поэтому я помогу вам подготовиться, – Лэнс Виджен весело подмигнул собеседнику. – Итак, я забираю картину.

У Джорджа появилась идея ударить мистера Виджена, чтобы тот не трогал картину. Воображение подкинуло живую сцену того, как Лэнс Виджен изумлённо хватается за разбитый художником нос и пытается остановить кровотечение. Тёмно-красные капли медленно сползают по его лицу, падают на одежду и растворяются чернильными пятнами на чистой рубашке. Но у мужчины не было никакой гарантии, что при попытке нанести удар гостю его руку не сведёт болью точно так же, как и во время покушения с ножом на картину.

– Может быть, я сам отвезу её в мастерскую, чтобы изготовить для неё раму? – предложил Джордж Сиборн, воспользовавшись последней попыткой не дать картине вырваться из его рук.

– Не беспокойтесь, я всё равно сейчас направляюсь туда.

– Тогда не буду вас задерживать, – Джордж с тяжёлым сердцем проводил картину взглядом до машины Лэнса. Единственное, что радовало художника, – дочь не успела увидеть эту женщину с ледяными глазами.