Текст книги "Предсказание (СИ)"

Автор книги: Мартин Уиллоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

17 дней

«Автобус сорвался в обрыв ночью, и первыми его обнаружили местные жители», – слова ведущего утренних новостей заставили Джорджа Сиборна вздрогнуть. Сколько раз он вот так вздрагивал за последние дни? Возможно, выражение о расшатавшихся нервах имеет под собой определённые основания. Нервы действительно расшатались, и даже вчерашняя идиллия не помогла мужчине привести себя в порядок.

На экране возникли кадры, снятые с места происшествия. На опалённой земле валялись обломки рухнувшего автобуса. Спасатели проводили необходимые работы, но никто из пассажиров не выжил.

– Джордж, переключи, пожалуйста, канал, – попросила мужа Меррил. Она никогда не любила сюжетов, связанных с гибелью людей. Как только диктор объявлял об очередном несчастном случае, жена Джорджа тут же старалась заткнуть ему рот элементарным щелчком кнопки на пульте дистанционного управления. В этот раз пульт лежал рядом с Джорджем, но он даже не пошевелился.

– Джордж, умоляю тебя, выключи это!

– Да, сейчас, – мужчина переключился на другой канал, где шла какая-то детская передача, и перед телезрителями кривлялся человек, одетый в кенгуру.

"А сейчас, ребята, вы будете повторять за мной!" – кенгуру принялся размахивать хвостом и нелепо приседать. Но Джордж уже не замечал происходящего. Его мысли были всецело заняты происшествием. Люди купили билеты, чтобы совершить поездку из одной точки в другую. Кто-то направлялся на деловую встречу, кто-то собирался навестить родственников, кто-то хотел сменить место жительства в поисках лучшей жизни. Но никто из них не собирался умирать!

Автобус упал ночью, и если катастрофа разразилась неожиданно, без лишнего шума и тряски, то подавляющее большинство пассажиров погибло во сне. Можно ли им позавидовать? Джордж Сиборн ужаснулся своему вопросу. К счастью, Меррил не знала, что происходит в голове её мужа, иначе ей сделалось бы не по себе.

Итак, можно ли позавидовать тем, кто ушёл из жизни внезапно, без предварительных душевных терзаний? Для себя Джордж ответил на этот вопрос положительно. Если выбирать между смертельной болезнью, казнью с предварительным заключением, страшным предсказанием, наконец, то гибель во сне представляется самым лучшим вариантом. Человек засыпает с надеждами и ожиданиями, не подозревая о том, что ему уже никогда не дано будет проснуться.

Из задумчивого состояния мужчину вывел телефонный звонок. Меррил сняла трубку и ответила.

– Кто там? – поинтересовался Джордж Сиборн, когда жена закончила разговор.

– Звонила мама Джессики. Она сказала, что Присцилла останется ещё на одну ночь у них, так что тебе не придётся сегодня за ней ехать. Завтра они сами отвезут девочек в школу.

– Видимо, они хорошо проводят время, – предположил Джордж.

– Как и мы, – улыбнулась Меррил и приблизилась к мужу. Она положила руки к нему на плечи и принялась их массировать. – Вчера я насмеялась до колик в животе. До чего же эти старые комедии могут поднять настроение!

– Точно, – Джордж обернулся через плечо и губами поймал губы жены.

– Послушай, дорогой, ты не обидишься, если я задам тебе один вопрос?

– Пожалуйста.

– Что происходит? Ты изменился. Я не хочу сказать, что это так уж плохо. Скорее, наоборот, ты стал более внимательным, ты стал меньше думать о работе и больше отдыхать. Может быть, тебя уволили?

Джордж невольно рассмеялся, не рассчитав громкость собственного смеха.

– Что? Почему ты смеёшься?

– Ты не поверишь, но вчера Присцилла задала мне точно такой же вопрос, – ответил мужчина.

– И что ты ей ответил?

– Да нет же! Никто меня не увольнял.

– Слава Богу, а я уже боялась, что твоя история с успешными контрактами – это всего лишь небольшое прикрытие.

– Моя история с успешными контрактами – это всего лишь значительная прибавка к жалованию в конце месяца, и вы с Присциллой можете рассчитывать на солидные подарки. А за сомнения ты будешь наказана! – Джордж вскочил с дивана и в шутку принялся гоняться за женой, а когда всё-таки настиг её, они жадно обнялись и прильнули друг к другу, как какие-нибудь подростки, тайком спешащие воспользоваться моментом, пока родителей нет дома.

– Я, наверное, схожу с ума, – произнесла Меррил, когда внезапно вспыхнувшая страсть, увенчавшаяся прекрасным любовным актом, постепенно утихла.

– Ничего подобного, – возразил Джордж Сиборн, переводя дыхание.

– Нет, схожу, – с наигранным упрямством повторила женщина. – За последние десять лет между нами не происходило ни одного такого… – На мгновение Меррил смутилась. – …эпизода.

– Ты называешь это эпизодом? – усмехнулся Джордж и провёл рукой по гладким волосам жены. – Это всего лишь жизнь.

– Жизнь, – нараспев проговорила жена.

"Жизнь", – эхом отозвался резидент в голове Джорджа.

"Не сейчас", – вздохнул мужчина.

"Тебя заводит новость о падении автобуса, красавчик?" – всё же не остановился Мистер-А-Вот-И-Не-Дождёшься.

"Близость смерти позволяет острее ощущать жизнь", – без тени гнева ответил внутреннему оппоненту Джордж Сиборн.

Ему открылась новая, но поразительно простая истина. К чему истязать себя страданиями по поводу смерти, если можно переместить центр внимания на жизнь. Жизнь – вот настоящее сокровище! Жизнь – вот тот миг, вырванный из бесконечности, когда ты можешь воспользоваться открывшимися тебе возможностями!

– Ты опять задумался, – слегка подтолкнула мужа Меррил. – О чём?

– О том, как это хорошо, что я встретил тебя, – немедленно отозвался Джордж, за что был награждён ещё одним фирменным поцелуем жены.

День покатился дальше по привычной наклонной, у основания которой лежит вечер, а за ним следует ночь, чтобы вновь поднять над миром утро, которое превратится в день и покатится по привычной наклонной. Джордж Сиборн чувствовал, что его что-то гложет. Это была Необходимость. Но Необходимость чего, он определить не мог. Какое-то желание, исходящее из юности, тревожило его душу и заставляло приступить к конкретным действиям.

С борта корабля под названием "Взрослая жизнь" берег Детства рассмотреть бывает слишком трудно. И чем дольше корабль находится в плавании, тем дальше остаётся береговая линия, скрытая туманом памяти. Но Джордж попытался взять в руки подзорную трубу воспоминаний, чтобы увидеть, что осталось там, куда он уже никогда не вернётся. О чём он мечтал до того, как поступил в колледж и получил экономическое образование? Ведь он мечтал не о карьере менеджера по продажам, не так ли? Сначала рассмотреть почти ничего не удавалось, но вот сквозь туман минувших дней начали проглядывать едва понятные очертания.

Джордж сидит за мольбертом и пишет картину. Конечно же, он мечтал стать художником! Почему же не стал им? Родители отговорили сына, потому что редкий художник может добиться гарантированного финансового успеха. И тогда юноша взялся за многочисленные книги и с головой ушёл в мир цифр, описывающих движение денег в мире. Мольберт, краски и кисти отправились на чердак к остальным предметам доживать свой век, чтобы о них больше никогда не вспомнили.

"Мне нужны принадлежности для создания картин!" – обрадовался внезапному озарению Джордж.

"Вы только посмотрите на новоявленного художника!" – подтрунил над ним внутренний голос.

"Осталось не слишком много времени, и я должен оставить после себя хоть что-то".

"А как же финансовые победы на экономическом поле брани?"

"Я напишу картину", – поглощённый новой идеей, Джордж предупредил Меррил, что ему нужно съездить в магазин и кое-что купить.

– Но у нас пока всё есть! – удивилась жена.

– Нет, не всё, – решительно произнёс Джордж Сиборн. – Я быстро.

Ближайший магазин с принадлежностями для художников находился на пересечении улиц в восьми кварталах от дома Джорджа. Мужчина долго блуждал между полок в поисках кистей и красок. Ему повезло, потому что в конце месяца каждый покупатель получал хорошую скидку на мольберт. Прихватив всё самое необходимое для создания будущего шедевра, Джордж Сиборн подошёл к кассе.

– Добрый день! – улыбнулась девушка.

– Добрый день, – ответил улыбкой Джордж.

– Это всё, или вам ещё что-нибудь нужно?

– Пожалуй, это всё, – пожал плечами мужчина, подвигая краски ближе к девушке.

– Наверное, у вашего сына или у вашей дочери день рождения? – сегодня покупателей было не слишком много, и продавщица позволила себе завести небольшой диалог с покупателем.

– У меня дочь, но это не для неё, – мягко возразил Джордж. – Это для меня.

– Собираетесь заняться живописью? – с пониманием кивнула девушка, демонстрируя полоску белых зубов.

– Откуда вы знаете, что я только собираюсь? – удивился мужчина.

– Во-первых, вы не похожи на художника.

– Вот как? Тогда позвольте поинтересоваться, на кого же я похож?

– Не знаю, – девушка забавно сморщила носик, задумавшись над вопросом покупателя. – Думаю, вы работаете в какой-нибудь фирме.

– Может быть, вы даже знаете, кем я работаю?

– Вы похожи на одного из тех парней, которые всё время делают телефонные звонки.

– В точку! – обрадовался Джордж. – Верно, я менеджер по продажам, и хочу попробовать силы в живописи. Когда-то я пытался писать картины, но потом мы разминулись с искусством на много лет, и вот теперь настала пора взять реванш. А что идёт вторым пунктом?

– Простите?

– Вы сказали, что, во-первых, я не похож на художника. А во-вторых?

– Во-вторых, вы выбрали подарочный набор красок. Но, как известно, под красивой упаковкой не всегда скрывается хорошее содержимое.

– Это плохие краски? – расстроился своему выбору Джордж.

– Нет, в нашем магазине нет плохих красок, только я бы посоветовала вам взять другой набор. Если вы не собираетесь его дарить, конечно. Внешне выглядит он непримечательно, но краски там как раз такие, чтобы написать чудесную картину, – девушка покинула место за кассой и через полминуты вернулась с коробкой в руках. – Вот этот.

– Спасибо за ценный совет, – Джордж внимательно изучил этикетку, после чего вытащил бумажник и расплатился с девушкой.

– Удачи в вашем творчестве! – ответила продавщица и переключилась на изучение какого-то глянцевого журнала.

Джордж вышел из магазина с фирменным пакетом, поставил его на заднее сиденье и поехал домой. Теперь у него возникла новая проблема: что он хочет изобразить на холсте? Никаких конкретных идей у мужчины не было, кроме сильного вдохновения написать какое-нибудь полотно, которое он сможет оставить после себя. Менеджер по продажам попытался вспомнить какие-нибудь известные картины, но, к своему ужасу, понял, что ничего определённого ему в голову не приходит. За последние годы он слишком погряз в многочисленных сделках, договорах, телефонных разговорах, деловых поездках, чтобы вспоминать о такой составляющей человеческой жизни, как искусство. Единственными проблесками высокой культуры в его жизни были случайные трансляции классической музыки по радио, да и те обрывались нажатием кнопки, переключающей частоту приёма.

Перед мысленным взором Джорджа Сиборна находился чистый холст. На нём могло возникнуть что угодно, и это зависело лишь от воли самого художника. Мужчина тщательно порылся в памяти, откидывая в стороны предметы, лишённые всякой ценности. Точно так же поступают во время генеральной уборки в чулане, где за долгие годы скапливается такое количество всякого барахла, что даже не верится в его существование. Воспоминания, как диафильмы из старой коробки, промелькнули с невероятной скоростью, смешавшись в одно разноцветное пятно. Что выбрать? Чему отдать предпочтение?

Самые яркие впечатления принадлежали детству, но Джорджу требовалось нечто особенное и отчётливое. Может быть, это будет река, где он провёл столько незабываемых лет юности? А что, если и вовсе изобразить неземной пейзаж? К примеру, ландшафт неизведанной планеты, на которую впервые ступила нога земных путешественников, преодолевших половину Вселенной? Или запечатлеть на картине нечто невообразимое? Сплести узор из загадочных фигур, объединённых геометрическим танцем бесконечности?

За такими размышлениями Джордж Сиборн подъехал к дому. Меррил очень удивилась, когда обнаружила покупки мужа.

– Дорогой, неужели ты собираешься писать картину?

– А почему бы и нет?

– Никогда бы не подумала, что у тебя возникнет склонность к изобразительному искусству, – женщина внимательно посмотрела на мужа, стараясь понять, не произошло ли фантастической подмены. В последние дни Джордж вёл себя достаточно странно, и Меррил испытывала скрытые опасения по этому поводу.

– Кажется, я тебе не рассказывал, но в молодости, ещё до нашей первой встречи, я мечтал заниматься рисованием.

– Оказывается, даже после пятнадцати лет совместной жизни ты способен меня удивить, – совсем растерялась Меррил. – Почему же ты никогда не упоминал об этом?

– Родители были против. Они внушили мне, что если я не пойду на экономический факультет, то обязательно стану неудачником. Надеюсь, ты понимаешь, о чём я? Поэтому я полностью исключил искусство из своей жизни. Так сказать, распрощался с ним раз и навсегда.

– А куда делись твои ранние работы?

– Я их выкинул, – небрежно пожал плечами Джордж. – Похоронил вместе с мечтами о карьере художника.

– Мне очень жаль.

– Ничего, у меня ещё есть шанс всё исправить.

– И что ты собираешься изобразить после длительного перерыва?

– С этим пока проблема, – признался мужчина. – Ты не возражаешь, если я размещусь на веранде? Кажется, там мольберт никому мешать не будет.

– Конечно, – кивнула жена и улыбнулась.

– Ты не считаешь меня сошедшим с ума идиотом, у которого начался кризис среднего возраста?

– Нет, вовсе нет! Я так рада, что ты принял такое решение.

– Спасибо, Меррил, – Джордж крепко обнял жену и вдохнул едва уловимый аромат её волос.

Веранда оказалась самым удобным местом для того, чтобы приступить к работе над будущей картиной. Джордж удивился, почему же он раньше никогда не проводил здесь время? На свежем воздухе с прекрасным видом на сад мужчина чувствовал себя настолько комфортно, насколько это вообще можно себе представить. Он установил мольберт, поместил на него подрамник с холстом, вытащил из набора краски и задумался. Что же ему изобразить?

Если верить ветхозаветной истории, то Богу понадобилось всего шесть дней, чтобы сотворить мир. Шесть дней, а какой вселенский размах! Только на одной Земле насчитывается столько видов флоры и фауны, что воображению Творца позавидует любой гений. А какие неповторимые ландшафты разбросаны по всей Земле! Джордж Сиборн усмехнулся таким мыслям и нанёс на холст первый мазок краски. Он не был профессионалом, чтобы начинать вот так сразу, без всякого наброска, но в его голове созрел примерный план того, над чем он будет работать в ближайшие дни. Поперёк чистого полотна пролегла первая линия, обозначившая место, где должен быть горизонт. Это будет пейзаж. Более того, это будет восход солнца. Последний восход…

След от кисти стал своего рода оглушительным криком в беззвучной тишине. Краска ворвалась в пустоту холста и превратила его в заготовку для будущего шедевра. Хотя вряд ли картина станет шедевром. Джордж сомневался в том, что ему достанет способностей создать нечто приличное. В юности он управлялся с кистью куда лучше, а теперь, после стольких лет, проведённых в кабинете менеджера по продажам, надежды восстановить былые навыки почти не осталось.

Итак, последний восход. Джордж знал, что по правилам композиционного построения линия горизонта никогда не должна располагаться посередине. Либо треть земли и две третьих части неба, либо наоборот. Мужчина отвёл меньшую часть для неба, чтобы изобразить красочный луг, пестрящий цветами, над которым поднимается тяжёлое огненное светило.

Когда на землю спустился вечер, и на веранде стало темнеть, Джордж Сиборн отложил кисть в сторону и вошёл в дом.

Уже в кровати Меррил прикоснулась к лицу мужа и обнаружила кое-что, что заставило её по-настоящему насторожиться. Никогда прежде за последние пятнадцать лет Джордж не позволял себе такой оплошности.

– Джордж?

– Да? – судя по голосу, мужчина почти спал.

– Ты забыл побриться.

16 дней

Привычное здание, привычный лифт, привычный коридор пятнадцатого этажа, привычный кабинет, привычная жизнь… Каким же нужно было быть дураком, чтобы так думать! Джордж подъехал к зданию фирмы и окинул его свежим взглядом, словно оказался здесь впервые. Так и только так следует жить, потому что привычка – самое пагубное явление в этом мире. Привычка делает людей слепыми, привычка мешает им наслаждаться жизнью.

Мужчина прикоснулся к знакомой кнопке с цифрой 15, и лифт тут же отозвался глухим гудением, а когда двери распахнулись, менеджер по продажам встретился лицом к лицу с Винсентом Неттером. Шеф на мгновение застыл на месте и внимательно посмотрел на Джорджа Сиборна.

– Джордж? – глупый вопрос, как будто здесь был ещё кто-то с таким именем.

– Да, сэр? – удивился странной реакции шефа Джордж.

– Что случилось?

"Нет, они все дружно решили поиздеваться над тобой?" – взорвался Мистер-Давно-От-Тебя-не-Было-Вестей.

– Что вы имеете в виду? – не понял менеджер по продажам.

– Твоё лицо.

– А что с моим лицом? – Джордж испуганно потрогал себя и только теперь вспомнил о том, что не провёл вчера традиционный обряд бритья. Пальцы наткнулись на колючую щетину двухдневной давности. – Ах, вы об этом!

– Джордж, как я уже говорил, ты в любой момент можешь взять несколько выходных, – заговорил Винсент Неттер.

– Спасибо, сэр, но у меня всё в порядке, – менеджер по продажам почувствовал себя попугаем в клетке, который то и дело повторяет одну и ту же фразу. У меня всё в порядке! У меня всё в порядке! У меня – чёрт бы вас всех побрал – всё в порядке!

– Ладно, парень, мне нужно идти, но ты знаешь мой телефон, – шеф выполнил излюбленный жест выставленным вперёд указательным пальцем.

"Номер запомнить нетрудно! – включился в диалог внутренний голос Джорджа. – Звони девять-один-один!"

Джордж лишь сдержанно улыбнулся, после чего последовал в кабинет.

В ежедневнике значилось четыре важных звонка на сегодня, но мужчину волновало совсем не это. Неделю назад он бы даже и подумать не посмел, что предпочтёт работе такое сомнительное занятие, как написание картины. Менеджер по продажам снова и снова мысленно возвращался к начатому вчера полотну. Последний восход (именно так будет называться его работа) отвлекал внимание Джорджа Сиборна от привычных обязанностей.

"Позвонить Осбертону", – значилось на мониторе компьютера.

"Закончить картину", – гласила заметка в голове мужчины.

Джордж знал, что времени у него осталось не так много, и, тем не менее, он хотел, чтобы рабочий день быстрее подошёл к концу, после чего ему удастся расположиться рядом с мольбертом и продолжить то, что он задумал.

"Позвонить Осбертону", – назойливо продолжала светиться табличка электронного напоминания.

Что ж, Джордж по-прежнему является менеджером по продажам, и поэтому ему придётся сделать звонок старому клиенту. Он взял в руку трубку и отыскал в списке контактов необходимый номер, после чего принялся слушать длинные гудки.

– Осбертон индастриал, – отозвался вежливый голос секретарши на другом конце линии. – Чем могу вам помочь?

– Соедините меня, пожалуйста, с мистером Осбертоном, – произнёс Джордж Сиборн.

– Извините, но мистер Осбертон сейчас не сможет ответить на ваш звонок, – принесла свои искренние извинения девушка в телефонной трубке. – Если вы оставите координаты, он обязательно вам перезвонит, как только вернётся с похорон.

– Что случилось? – не удержался от вопроса Джордж.

– Близкий друг мистера Осбертона попал в автокатастрофу.

– Передайте ему мои соболезнования, – тихо сказал мужчина и тут же испытал неловкость по поводу собственных слов. Получалось, что он просил передать соболезнования не мистеру Осбертону, а его покойному другу, которому, в общем-то, слова утешения были уже не нужны.

– Как ему сообщить о вас? – кажется, секретарша не обратила внимания на неуклюжую реплику собеседника.

– Скажите, что звонил Джордж Сиборн.

– Джордж Сиборн, – по слогам повторила девушка, видимо, записывая имя и фамилию. – Это всё?

– Да, спасибо, – менеджер по продажам оборвал соединение и почувствовал себя неуютно.

Раньше чужая смерть казалась ему обыденным фактом, очередной единицей статистических данных о смертности населения, но в свете последних событий известие о похоронах близкого друга мистера Осбертона произвело на него сильное впечатление. Джордж невольно представил себе траурную процессию, следующую за усопшим к месту его вечного покоя. Человек, который смеялся и плакал, надеялся и отчаивался, выигрывал и проигрывал, внезапно исчез. И что после него осталось? Память в нескольких десятках (а если повезёт, то в сотнях) голов и могильный камень.

Нужно во что бы то ни стало закончить картину! Когда Джордж умрёт ("Шестнадцать дней, приятель"), после него останется холст с изображением последнего восхода.

"Представляю, как в картинной галерее будет висеть полотно с указанием автора – Джорджа Сиборна", – взялся за своё Мистер-А-Не-Пора-Ли-Тебе-Заткнуться.

"Я делаю это не для картинной галереи", – отозвался менеджер по продажам.

"Тогда для чего? Или для кого? Не для себя ли любимого? Посмотрите, величайший холст кисти Джорджа! Не проходите мимо!"

"Ты пытаешься разозлить меня, но у тебя ничего не получится".

Короткая перепалка закончилась полным равнодушием мужчины к попыткам внутреннего голоса причинить ему боль. Этот садист в голове явно начинал сдавать позиции.

Вернувшись с работы, Джордж Сиборн с радостью поцеловал дочь. Он не видел Присциллу почти три дня, и теперь долгожданная встреча превратилась для него в настоящий праздник.

– Ай, папа, какой же ты колючий! – рассмеялась девочка, потирая слегка покрасневшую щёку.

– Извини, тыковка, я совсем забыл, – мужчина улыбнулся и подхватил дочь на руки. – Ну, рассказывай, как вы провели выходные?

– Отлично, папочка! Мы с Джессикой играли в деревянном домике, который построил для неё отец.

– А как же дождь?

– У домика есть настоящие окна из стекла и деревянная крыша, обшитая железом, так что дождь нам нисколько не помешал, – рассказала Присцилла.

– А ну-ка мойте руки и идите к столу! – хлопнула в ладоши Меррил, чтобы поторопить мужа и дочь.

– Джордж, надеюсь, сегодня ты не забудешь побриться? – обратилась она к мужу, когда вся семья оказалась в сборе за столом.

– Не знаю, – ответил мужчина.

– Ты хочешь сказать, что собираешься оставаться в таком виде и завтра?

– Нет, я приведу лицо в порядок.

– А я уже подумала, что ты решил отрастить усы и бороду.

– Я решил отрастить усы и бороду, – эхом отозвался Джордж.

– С ними ты похож на художника, – вставила своё слово Присцилла.

– Вот именно, – кивнул отец, обрадовавшись такому сравнению.

– Джордж, ты вправду продолжишь писать картину? – удивилась Меррил.

– Конечно!

– Папа, ты пишешь картину? – подскочила на месте девочка. – Это правда? А ты мне покажешь?

– Пока ещё нечего показывать, – смущённо признался Джордж Сиборн. – Я приступил к работе только вчера.

– Покажи, покажи, покажи! – Присцилла выскочила из-за стола, чтобы увидеть полотно отца.

– Присцилла, немедленно сядь за стол и доешь свой ужин! – с напускной строгостью произнесла Меррил.

– Но мамочка, я должна посмотреть на картину!

– Дорогая, позволь нам отвлечься. Это займёт не более минуты, – примирительно обратился к жене мужчина.

– Всё остынет, – слабо возразила жена, но сопротивляться желанию дочери не стала.

Джордж пригласил Присциллу на веранду, где располагался мольберт с первыми набросками последнего восхода. Дочь приблизилась к картине. Она некоторое время молча изучала холст, после чего обернулась к отцу:

– Ты сегодня продолжишь?

– Да, – коротко ответил Джордж.

– А можно посмотреть?

– Если тебе интересно, – пожал плечами отец.

– Ещё бы! – обрадовалась Присцилла.

– Но сначала мы должны поужинать, а то нам обоим достанется от мамы, – хитро подмигнул дочери Джордж. – Быстрее за стол!

После ужина мужчина вернулся к работе над картиной, а Присцилла присела рядом с ним, но так, чтобы не отвлекать отца. Она следила за тем, как отец берёт из палитры краску и создаёт безошибочные оттенки. С каждым движением кисти картина расширялась, вбирая в себя удивительные свойства реальности.

Просьба дочери одновременно и обрадовала и смутила Джорджа Сиборна. С одной стороны, внимание Присциллы не могло не польстить отцу, но, с другой стороны, он боялся, что не сможет работать при посторонних. Нет, дочь вовсе не была для него посторонним человеком, но в вопросах творчества существуют определённые рамки, вторжение в которые даже для членов семьи может считаться нежелательным. Мужчина взял кисть и нанёс первый мазок краски, словно попробовал блюдо на соль. Картина приняла этот штрих, и Джордж понял, что его опасения оказались напрасными. А через десять минут он и вовсе забыл о присутствии Присциллы.

Сегодня художник приступил к верхней части картины. Холст приобрёл волшебный объём, заиграл нежными переливами, а девочка, сидя позади отца, почему-то подумала, что небо, изображаемое отцом, похоже на большее синее одеяло, которое погрыз щенок, и теперь из него торчат белые клочья облаков. От такого сравнения Присцилла улыбнулась, но вслух ничего не сказала, чтобы не отвлекать художника от работы.

В какой-то момент Джорджу показалось, что кисть живёт собственной жизнью. Рука двигалась почти неосознанно, совершая неуловимые движения, призванные подарить жизнь новому произведению искусства. Со стороны трудно было бы догадаться, что этот человек не сидел перед мольбертом вот уже более двадцати лет. Краски смешивались в идеальных пропорциях и ложились на полотно именно там, где и требовалось.

Джордж Сиборн не сопротивлялся вдохновению. Он всецело подчинился высшей силе, руководящей его творческим процессом. И вот, когда фрагмент неба был практически готов, мужчина неожиданно для самого себя взял немного тёмной краски и нанёс её чуть выше линии горизонта. У него получилось нечто вроде перевёрнутой запятой.

– Что это? – не удержалась от вопроса и нарушила тишину Присцилла.

– Что? – вздрогнул от звука человеческого голоса Джордж.

– Папа, что это у тебя над горизонтом?

– Это? – художник испытал внутреннее затруднение.

"Кажется, кто-то наклал кучу", – с насмешкой прозвучал голос в голове Джорджа.

– Завтра узнаешь, – мужчина отложил кисть и обернулся к дочери.

– Но почему ты не хочешь рассказать мне сейчас?

– Пусть это будет маленькой загадкой, – улыбнулся отец.

"Кто-то наклал кучу, но пусть будет маленькой загадкой, кто именно это сделал", – внутренний голос звучал так, словно ему доставляло неимоверное удовольствие издеваться над хозяином.

– Значит, завтра ты опять будешь писать картину? – обрадовалась девочка.

– Обязательно.

На пороге веранды появилась Меррил. Она подошла к мужу и склонила голову к нему на плечо.

– Мамочка, оказывается, у папы настоящий талант! – сообщила матери Присцилла.

– Конечно, – ответила женщина и взглянула на холст. Она сразу же обратила внимание на одну непримечательную деталь, а именно на маленькую перевёрнутую запятую. Джордж перехватил взгляд жены и приготовился к очередному вопросу, но такового не последовало. Вот и славно, потому что он не хотел думать об этой куче дерьма. По крайней мере, сегодня.

После небольшого любовного приключения с женой Джордж закрыл глаза и провалился в глубокий сон. Сновидение забросило его в незнакомое место, тем не менее, показавшееся ему почему-то знакомым. Мужчина огляделся по сторонам, обнаружив себя на цветистой лужайке, отделённой от неба высоким холмом. Узнать, что там находится, можно было, только взобравшись на холм, чего Джордж Сиборн делать не торопился.

Он прикоснулся к траве и ощутил удивительное тепло, исходящее от земли. Потом Джордж снова поднял глаза и присмотрелся к ярко-голубому небу. Оно похоже на одеяло, которое разорвал щенок. Странное сравнение. И вдруг до Джорджа дошло, что он видит собственную картину. Последний восход во всём великолепии. Тут же одна мысль сменилась другой: он неверно изобразил оттенки неба. Солнце ещё не взошло, поэтому у небосвода не может быть такого цвета. Перед восходом солнца над горизонтом расцветает целая палитра оттенков, от тёмно-фиолетового до огненно-розового. В следующий раз, когда он вернётся к работе над картиной, необходимо это исправить.

И тут взгляд художника обратился к тёмному силуэту над холмом. Перевёрнутая запятая, которой он не мог дать объяснения, походила на какой-то силуэт. Джордж Сиборн испытал сильнейший приступ паники. Ему захотелось, во что бы то ни стало, быстрее убраться отсюда, чтобы не встречаться с загадочным силуэтом. В тёмном пятне таилась зловещая неизвестность. Мужчина развернулся и побежал прочь от нависшего над ним холма. Его ноги утопали в буйной зелени, но он не останавливался.

Лишь бы убежать от маленького тёмного пятна.

Лишь бы спастись от его близости.

Лишь бы…

На мгновение Джордж обернулся и обнаружил, что холм преследует его. Возможно, в мире сновидений нарушились все законы пространственной перспективы, потому что перевёрнутая запятая над горизонтом никуда не делась. Более того, мужчину потянуло обратно. Неведомая сила увлекала художника к источнику его болезненного страха, как сила тяготения заставляет вернуться назад брошенный вверх камень.

"Нет!" – испуганно воскликнул Джордж, безуспешно пытаясь ухватиться за траву.

Но тёмное пятно продолжало приближаться. Джордж уже достиг середины холма, так что через какую-нибудь минуту он сможет рассмотреть весь тот ужас, который притаился в его картине – в его ожившей картине.

"Я не хочу этого видеть!" – взмолился мужчина и закрыл глаза. Только кошмар не прекращался. Когда Джордж Сиборн снова решился посмотреть, что с ним происходит, он увидел, как под его ногами земля начала кровоточить, а зелень увяла с устрашающей быстротой. Художник знал, что это происходит из-за тёмного пятна. Чем бы оно ни было (кем бы оно ни было), его воля превратила прекрасный пейзаж в безжизненную пустыню.

– Джордж!!! – раздался громогласный голос. Он прозвучал так, будто обрушился весь ад.

– Чего вы от меня хотите? – склонил голову мужчина, не смея узреть источник голоса.

– Пятнадцать дней, Джордж! – над пустыней пронёсся сатанинский хохот. – У тебя осталось всего пятнадцать дней!