Текст книги "Достигая Прозрения (СИ)"

Автор книги: Марти Бурнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

5. Контакт.

Когда свет ярчайших искр, источаемых экспериментальной машиной, померк, Иван Никифорович и Аркадий Петрович обнаружили себя уже не в лаборатории, а на пятаке выжженной земли, метра четыре диаметром. Она была столь горяча, что обувь их воспламенилась, и они с криком покинули выжженный участок. На их счастье, поблизости оказалась весьма глубокая лужа, в которой они с упоением охладили ноги. И только после этого огляделись.

Без сомнения, они находились уже не в помещении лаборатории. Каким-то непонятным образом, они очутились в темном узком закоулке между двух высоких зданий, неподалеку от довольно широкой улицы. Зрение еще не совсем восстановилось, перед глазами плавали яркие пятна, но запахи Аркадий Петрович различал весьма отчетливо. Он взглянул вниз. Его обутые в тапочки ноги по щиколотку утопали в маслянисто отсвечивающей жиже. Больше всего, это напоминало помои. Да, без сомнений, это помои! Густые, склизкие и источавшие невыносимое зловоние. Мало того, эта лужа и выжженное их появлением пятно, оказались единственными, не покрытыми мусором, участками мостовой.

– Боже! Боже мой! – профессор захлебнулся восторгом, даже не заметив, что стоит в помойной яме.

– Мы… Ваш эксперимент… Мы умерли?

– Аркаша, голубчик вы мой, да вы понимаете участниками какого, знаменательнейшего в истории человечества события, нам с вами довелось стать?!

– Признаться, не совсем… этот свет… эта чернота. Мы в мире ином? В аду?!

– Ну что вы, батенька! Мы в раю! В раю, для любого ученого, – Иван Никифорович бросился на колени и принялся разгребать мусор под ногами. – Машина должна была передать энергетический импульс, а вместо этого, устройство переместило нас самих.

Сам Аркадий Петрович был настолько обескуражен, что не мог и шагу сделать. Состав местного мусора, и то, что было погребено под ним, не представлялось ему чем-то особо значимым. Он так и застыл, силясь осознать, что же произошло. Но все предположения разбивались о навязчивую какофонию, звучавшую не то у него в голове, не то разливавшуюся в этом странном месте. От сверлящих мозг звуков кружилась голова, а запах помоев вызывал сильнейшую тошноту. Аркадий Петрович решительно ничего не понимал!

В разные стороны летели бумажки, разнообразные упаковки с незнакомыми символами и выполненные из неведомых материалов, с лязгом отлетело несколько металлических предметов. Вперемежку с ними вокруг валялись объедки и очистки, но Аркаша не мог предположить, знакомы ли ему эти продукты. Вернее, мог ли он знать их до того, как все это сгнило и превратилось в единую, истекающую жижей массу, которая словно клей, сцепляла между собой остальной мусор.

Аркашу не оставляла мысль, что они упускают что-то необычайно важное. Он взглянул вверх и застыл в благоговейном восхищении.

– Господи! В человеческих ли силах создать такое?! – он боялся даже шевельнуться, чтоб не спугнуть виденье.

Именно там, сверху, видимо и процветала настоящая жизнь. Стены закоулка вздымались в невообразимую высь. Но там, наверху, все сияло тысячами огней, которые отражались от зеркальных стен, умножая эту волшебную иллюминацию. Свободное пространство было так густо наполнено жизнью, что совсем не виднелось небо. Аркаша даже не взялся бы сказать – день сейчас или ночь. Но больше всего его впечатлили летающие повозки. Без сомнений, именно летающие повозки беспрерывно чертили воздух над головой, своим мельтешением застилая высь.

– Видите! Видите! Я же вам говорил! – Иван Никифорович оторвался от мусора и тоже взглянул вверх. – Колесо – явление временное, лишь очередной этап на пути становления человечества. Будущее за волновыми технологиями!

– Итак, мы в будущем!

Надо сказать, что выпитый коньяк, все еще шумел в голове Аркадия Петровича, и от этого там не укладывались и более простые мысли. Он все еще стоял в растерянности, чуть покачиваясь и переводя взгляд с фантастических высей на зловонную лужу под ногами. Налетевший, откуда не возьмись, порыв ветра чуть трепал полы домашнего халата. Внезапно сделалось холодно. Одиночество и тоска пронзили его. Аркадий поплотнее запахнулся, пытаясь отгородиться и сберечь остатки тепла, и немного поежился, чувствуя себя ужасно неуютно.

Кто они в этом мире? Как он встретит их? Сумеют ли они вернуться домой или для них найдется место здесь?

– Приготовьтесь, друг мой, – чуть тронул его за руку профессор. – Сейчас состоится наш первый контакт.

Аркадий вскинул голову вверх и увидел, как с высоты к ним спускается одна из летающих повозок. Какой волнующий момент. Он почувствовал, как озноб пробирает его до самого основания. Кажется, он даже начал дрожать. Какой конфуз выйдет, если от волнения он и двух слов связать не сможет!

Словно фантастическая птица опустилась прямо перед ними, и, приземлившись, чуть развеяла по сторонам легкий мусор, в основном – пакеты из странного материала, похожего на прозрачную тончайшую бумагу. По краям повозки бегала яркая огненная дорожка, освещая пространство вокруг яркими желто-синими всполохами.

– Вот оно… вот оно… – возбужденно бормотал Иван Никифорович, в волнении поправляя очки.

Аркадий Петрович с тайным страхом и неясными надеждами ждал, когда же из летающей повозки выйдет человек. Ведь он сейчас олицетворял для них все человечество. Могучий, с высоким интеллектом, превосходящий их моральными качествами. Поистине, это должен был быть сверхчеловек! Аркадию стало немного неудобно за свой внешний вид, ведь как-никак, он предстанет перед потомком в домашнем халате и в тапочках, перемазанных помоями. Ну и запах же от него должен исходить!

С тихим шипением, дверца повозки поднялась верх. В этот миг Аркадий Петрович и Иван Никифорович перестали дышать.

Показался темный силуэт. От всей фигуры веяло силой и величием. Его голова казалось необычайно большой. Это подтверждало догадки о высоком интеллекте. Сколько же веков должно было пройти, чтобы черепная коробка увеличилась настолько?! Аркадий почувствовал себя пещерным человеком – грубым и примитивным, в сравнении с этим чудом эволюции.

Костюм незнакомца, черный и обтягивающий, на плечах немного отсвечивал огнями верхнего города. Отчего-то Аркадию некстати подумалось, что такие же отблески играли на поверхности той самой лужи, где он до сих пор стоял.

– Видите ли… наши слова могут показаться вам странными… но мы прибыли из другого времени, – чуть заикаясь сказал Иван Никифорович.

А дальше началось нечто невообразимое. Незнакомец коротко взмахнул какой-то палкой и шагнул к ним. В уши ударил голос, лившийся словно отовсюду, оглушающий и трескучий. Аркадий Петрович не понял ни слова. Он взглянул на Ивана Никифоровича, ведь тот в совершенстве владел пятью языками.

Незнакомец уже стоял прямо перед ними. Аркадий хотел заглянуть ему в глаза, надеясь увидеть там сходство с обычным человеком, убедиться, что развитие и эволюция не сделало их совершено разными видами.

Кривая бесовская рожа с всклокоченными волосами безумно таращилась оттуда. Аркадий в ужасе отпрянул. Но в тот же миг сообразил, что смотрит на зеркальную маску, искаженно отражавшую его собственное лицо.

Иван Никифорович протянул руку, надеясь на рукопожатие. И тут же незнакомец схватил ее и грубо швырнул профессора к повозке.

Аркадий в ужасе замер. Но в то же мгновение оказался так же прижат к повозке. Рядом стоял еще один человек нового времени. Яркие всполохи прекрасно его освещали. Сейчас отчетливо было видно, что голова кажется столь большой из-за шлема. Голубые искры время от времени вспыхивал на кончике черной дубинки, которую он держал в руках.

– Вы… вы не понимаете… – Бормотал Иван Никифорович в то время, как руки незнакомца шарили по всему его телу, обыскивая карманы.

Аркадию все больше казалось, что происходящее – лишь дурной сон, порожденный неудачным экспериментом. Он в оцепенении смотрел, как из карманов профессора достают разрозненные листки, на которых тот имел обыкновение делать заметки, ибо мысли посещали его постоянно. Как чудовища в черных костюмах, мельком взглянув на записи, бросают их на землю, и они тут же теряются в остальном мусоре. Отчаяние заполнило Аркадия. Ему хотелось плакать. Он даже не замечал, как предметы из его собственных карманов утопают в грязи.

Платок… ключ… оторванная пуговица. Лишь серебряный портсигар, с именной надписью, подаренный на день рождения, вызвал небольшой интерес, но и он полетел в помойную лужу.

А жуткий голос все продолжал громыхать. Аркаше казалось – он даже стал выделять одно слово:

– Хааш… Хааш… Хааш.

Потом что-то шлепнуло по виску. В голове кольнуло, и он ослеп, словно вновь переносимый куда-то машиной.

Но зрение вскоре вернулось. Аркадий был разочарован, обнаружив себя во все том же темном и грязном закутке. И тут он не поверил своим ушам:

– Ну и вонь от них!

– Надо же, как их без хааша прет!

Он понял! Он понял, что сказал таинственный незнакомец. Правда, смысл высказывания по-прежнему ускользал от него. Но теперь он понимал слова.

– Вы, это… когда в следующий раз развлекаться на улицу выйдете, трансляторы не забудьте, голубки, – захохотал второй, унизительно шлепнув Аркадия по заднице.

От пережитого стресса, язык у Аркадия заплетался:

– О чем вы… о чем вы говорите?

Он все еще чувствовал чужие руки, ощупывающие его. Отчего-то это взволновало его больше внезапно появившегося дара понимать чужую речь. В конце концов, они в будущем, и здесь возможно все…

– Ну, конечно! Трансляторы! – внезапно ожил Иван Никифорович, который до этого пребывал в глубокой задумчивости.

Как раз его мало беспокоили пропавшие записи, ведь они мало значили в сравнении с произошедшим и тем, что еще ожидало их.

– Полагаю, это устройство транслирует чужие мозговые волны прямо в наше сознание! Поэтому…

– Ты, смотри, у старого ублюдка озарение! Голубое! – вновь заржал один из незнакомцев.

– Шли бы вы в свое скользкое логово, хватит здесь по углам жаться, – хохотнул второй.

***

Летающей повозки уже и след простыл, а путешественники все еще находились под впечатлением. Слишком много всего обрушилось на них разом, и даже Иван Никифорович не мог разобрать, что к чему.

– Какие странные люди…

Аркадию Петровичу казалось, что желто-голубые вспышки все еще слепят его. И вновь начали одолевать навязчивые визгливые звуки, потонувшие было в новых событиях.

– Это мы, Аркашенька, оказались в странном мире, – Иван Никифорович жадно всматривался в широкую улицу, чьи огни светили совсем неподалеку. – Ведь это мир будущего. Но самое главное – они указали, куда нам теперь направляться и снабдили нас этим замечательным устройством… транслятором.

– Простите, профессор, я, наверное, плохо слушал.

У Аркадия Петровича до сих пор звенели в голове слова "хааш", "голубки", "ублюдок" и прочее, но он не мог уловить в них и намека на указания. Оно и понятно, куда ему до профессора Остальского…

– Ну, как же! Как же! Я ведь им ясно сказал, что мы путешественники во времени, и заметьте, они даже не удивились, а потом сказали, что нам надо направляться в скользкое логово! Неужели вы не понимаете?

– Признаться, сейчас я понимаю еще меньше, чем до их появления.

Аркадию Петровичу стало уж совсем неудобно за свое тугодумие, но он никак не мог разобраться, что же больше всего смутило его в этих людях. Зато теперь он был уверен, что звуки, преследующие его, доносятся откуда-то неподалеку, и к своему удивлению, даже начал их разбирать. Это походило на Вагнера, тот самый фрагмент из "Валькирии", что он недавно исполнял. Конечно, весьма искаженный, он бы даже сказал, изуродованный до неузнаваемости.

– Подумайте сами, – глаза профессора горели, он схватил Аркашу и потянул в направлении улицы. – Мы попали сюда, поймав волновые потоки, так сказать, проскользнув по ним. Значит скользкое логово – есть место, где собираются подобные нам. Аркашенька, в этом мире такие путешествия – обыкновенное дело! Боже, как я счастлив, осталось лишь найти это чудесное место!

– Да, но почему логово?!

– Ерунда, какие-нибудь погрешности перевода или игра диалекта. Ведь прошло бог знает сколько веков, многие понятия вполне могли измениться.

– Вы предлагаете просто подойти к первому попавшемуся прохожему и спросить дорогу к тому… скользкому логову?

– Для начала – да!

Аркадий Петрович задумался. Он представил, как бы сам отреагировал, если бы к нему подошел грязный человек, в домашнем халате, от которого разит помоями, и попросил бы указать путь к скользкому логову. Признаться, самое малое, что он сделал бы – это пожаловался ближайшему жандарму, а то и тростью бы заехал. Правда, обычно он не носил с собой трость, поэтому просто дал бы пинка этому отребью. В общем, перспектива его отнюдь не радовала. Оставалось уповать, что люди стали добрее и терпимее.

Улица оказалась довольно широким проспектом. По обеим сторонам его сияли вывесками витрины. Множество светящихся плакатов, с движущимися картинками украшали зеркальные стены. Некоторые плакаты занимали собой огромную площадь. А некоторые, поменьше, плавали прямо в воздухе, чуть ниже беспрестанно поносившихся летающих повозок. Движущиеся изображения сменялись неизвестными символами. Но если на картинке появлялся человек, он неизменно лучезарно улыбался. Аркадий и не подозревал, что люди могут быть столь счастливы.

– Взгляни – многоламповые экраны, я читал об этом открытии Николы Тесла в вестнике за позапрошлый месяц! – Иван Никифорович был так потрясен, что на какое-то время смолк, и лишь беззвучно шевелили губами, словно бормоча какие-то выводы и формулы.

Удивительно, как поблизости от столь высокотехнологичного места, могла находиться такая безобразная помойка, смердящая в закоулке. Это было, как если бы кто-то смешал между собой части фантастического технически развитого будущего и вшивого средневековья, заваленного дерьмом и объедками. Хотя и сам проспект изобиловал всевозможным мусором. Поистине удивительный мир!

Аркаша высматривал, у кого бы спросить дорогу к скользкому логову. Людей на улице оказалось немного. В основном мостовая была заставлена летающими повозками. Некоторым не хватило места на земле, и они парили чуть выше, у специальных лесенок-трапов.

Немногочисленные люди медленно бродили, немного пошатываясь, а то и придерживаясь рукой о стены и повозки. Несколько незнакомцев, оказавшихся ближе всего, категорически не понравились Аркадию Петровичу – уж слишком сильно они покачивались, а один еще и время от времени наклонялся вперед, издавая премерзкие звуки.

Он перевел взгляд дальше и тут же стыдливо отвел глаза. Он замечал, что мужчины одеты, на его вкус немного эксцентрично – одежда некоторых, по большей части, представляла собой лохмотья, на манер бахромы североамериканских индейцев. Даже они, в своих домашних халатах, смотрелись куда приличнее.

Но тут он увидел женщин. На его взгляд, они и вовсе были раздеты. Он успел заметить лишь широкие ленты, кое-где прикрывающие обнаженное тело, как правило – вызывающе ярких цветов.

– Однако… я наблюдаю здесь полное падение нравов…

– Не стоит так сразу судить о том, что видишь. Возможно, это лишь отказ от предрассудков… это отнюдь не говорит о их нравственном падении! – возмутился профессор.

Как раз в этот момент на одном из плакатов сменилось изображение.

– Э-э-э… – Аркадий Петрович замер с открытым ртом.

Иван Никифорович проследил направление его взгляда. И как не старался, никак не мог придумать никакого приличного объяснения тому, почему огромная – метра три ростом, обнаженная блондинка насаживала себя на фаллос поистине колоссальных размеров.

– Полагаю, эту загадку нам лучше оставить на потом… или вообще ее не трогать, – профессор смущенно отвел взгляд и чуть дернул за рукав Аркадия Петровича, так как тот казался впавшим в ступор.

Аркадий перевел на него ошалевший взгляд. Даже в неярком свете искусственных разноцветных огней, было видно, как он покраснел. Иван Никифорович не знал, что и сказать. В кои-то веки, у него не было аргументированной позиции по текущему вопросу. Его выручил один из пешеходов, как раз поравнявшийся с ними.

– Любезнейший! – окрикнул его профессор. – Не подскажете, как нам пройти к скользкому логову путешественников по волнам пространства-времени?

– Ты че? Передознулся что ли? – он поднял к ним лицо.

Аркадия Петровича неприятно поразили глаза этого человека. Какие-то мутные, затянутые молочно-голубой пеленой. Они напоминали глаза вареной рыбы.

– Простите? – Иван Никифорович зачем-то постучал по транслятору на своем виске. Он не очень понял слова этого человека и заподозрил, что переводящий прибор неисправен.

– Да вон, – белоглазый человек махнул рукой в сторону.

Аркадий взглянул туда. И опять уперся в тот самый движущийся плакат, "экран", как назвал его профессор. Блондинка все энергичнее наседала на гигантский фаллос. В разные стороны разлетались белесые капли. Голубые искорки, словно легкий снег, оседавшие сверху, припорашивали это отвратительное зрелище.

– Уэ-э-э… – послышалось рядом.

Прежде, чем Аркадий успел отскочить, рядом с ним на мостовую брызнула бурая струя. Отвратительный кислый запах вытеснил собой все остальные, пусть и также не столь приятные, но все же менее яркие ароматы этого места. Аркадий Петрович измученно возвел взор свой к небу. Он не хотел смотреть вниз, но знал, он чувствовал, как зловонные брызги и мелкие кусочки полупереваренной пищи, что изрыгнул незнакомец из будущего, попали на его тапочки. Утешало только одно – после той помойной лужи, это уже почти не имело значения.

– Полагаю, этот… человек считает, что мы должны пойти туда, – Аркаша, подавил спазм в горле и указал на вход, черневший под скабрезным экраном.

– Ну, что ж… – профессор теребил очки, как всегда в минуты раздумий, – мы ведь ученые, исследователи…

И тут Аркадий понял, что им действительно стоит заглянуть в это странное место, ведь именно оттуда доносились звуки исковерканной музыки, так донимавшие его с самого первого момента появления здесь.

6. Генерал Марбас.

– Как любезно было со стороны господина Карзога пригласить меня, – генерал Марбас, начальник полиции славного Ареоса, столичного мегаполиса одноименной планеты, несколько отдуваясь, втиснул себя в кресло. – Жаль, что он не смог присоединиться к нам.

– Да, жаль… но он просил передать свои наилучшие пожелания. – Кха Грат скептически осмотрел массивную тушу генерала, по-хозяйски устроившегося в ложе Карзога.

Двум сонтарианцам здесь явно не хватало места. Самому-то ему пришлось стоять – в этой маленькой ложе не было второго кресла. Карзог говорил, что тут слишком тесно, но на взгляд доктора, тому просто нравилось заставлять остальных простаивать представление на ногах.

– Угощайтесь, – доктор кивнул на тарелку с пирожками, стоявшую перед ними.

– Отличные пирожки! – Марбас, не глядя, схватил один и уставился на сцену.

– Да… я даже как-то пристрастился к ним в последнее время.

– Угу, – генерал с набитым ртом потянулся за следующим, – а жто сегодня в пжограмме?

– Ну… мой дорогой генерал, – Кха Грат возлагал большие надежды на этот вечер, но не знал, с чего начать, – я бы никогда не пригласил вас на заурядное представление!

– Я?! – генерал даже перестал жевать и воззрился на него с полуоткрытым ртом, капелька жира стекала по его подбородку. Справившись с замешательством, он вытер ее рукавом.

– Мы… мы все приготовили сегодня нечто особенное. Таких феерических уродов еще не было на этой сцене.

Доктор, все еще не придумав, с чего бы начать разговор, рассеяно уставился на арену. Он сильно нервничал. Он чувствовал, что забыл о чем-то, что поможет немного расслабиться и настроиться на правильный тон в разговоре с Марбасом.

Аромат пирожков уже заполнил собой ложу. Аппетитный запах пробился сквозь завесу мыслей, и Кха Грат понял, чего же ему не хватает. Не глядя, он потянулся за пирожком и столкнулся рука об руку с генералом.

Они вопросительно взглянули друг на друга. Доктор перевел взгляд на тарелку. Там остался всего один пирожок.

"Чтоб ты подавился, обжора!" – Кха Грат чувствовал себя немного обиженным и обделенным:

– Приятного аппетита. Я прикажу принести еще, – произнес он, расплываясь в фальшивой улыбке.

– Так жто сегодня жа уроды? – генерал уже засунул в рот последний пирожок.

– Взгляните!

На круглую арену уверенно вышел мускулистый мужчина. На блестящем, обнаженном по пояс теле плясали огненные блики от факела, зажатого в руке. Толпа приветственно взревела. Боец воинственно тряхнул факелом и закружился по арене. В каждом его движении сквозила сила и грация.

– Да… действительно – урод! – генерал казался немного разочарованным, он обиженно выпятил вперед нижнюю губу и она почти коснулась кончика загнутого вниз носа

Что-то расстроило его. Он даже пирожок не доел, надкусил и бросил обратно на блюдо, но промахнулся. На полу появилось жирное пятно. Кха Грат старался не смотреть в ту строну. В конце концов – что значит какой-то там пирожок… но желудок протестующее заурчал.

– Да нет, нет… смотрите! – доктор указал на арену.

На арене показался второй боец. Шарообразного монстра несли гибкие, словно вовсе без костей, ноги, а руки больше напоминали извивающихся змей. Панцирные пластины, прикрывавшие фиолетовое тело, сходились и расходились, от чего он казался разъяренным.

Марбас вытер рукавом жирный рот и подался вперед, стараясь получше рассмотреть это чудо. Существо выглядело весьма многообещающе.

– Это еще не все! – рассмеялся Кха Грат.

В этот момент фиолетовый боец закричал и подпрыгнул. Тело его ощерилось множеством шипов, торчавших на стыках панцирных пластин.

***

Люм боялся. Не так, как во время вылазок против талраков. Нет, это было совсем иное чувство – когда ты потерян, когда все вокруг кажется непонятным, а даже собственное тело вроде как уже и не твое. Странные инопланетяне вернули ему тело, отключив нейроошейник, и сказали – иди и убей того парня! Родное тело казалось чужим и оскверненным.

Они вытолкали его на круглую площадку. Он остался один. То есть, вокруг была толпа, но он даже не мог ее рассмотреть, потому что все эти люди тонули в полумраке. Зато он видел двуногое существо, с мягкой беззащитной кожей, которое быстро скакало вокруг него, размахивая факелом.

Люму было страшно. Воздух этого мира ему вообще не очень нравился, но сейчас он почти задыхался. От этого панцирные пластины ходили ходуном, обнажая мягкую плоть. И Люма пронзала ужасная мысль, что он уязвим.

Противнику надоело прыгать. Наверное, он подумал, что изучил врага, и Люм станет легкой добычей. Он ринулся вперед и ткнул в ронга огнем.

Люм взвыл. Он отскочил, стараясь уйти от жгучей боли. Страх стал так велик, что почти перестал ощущаться. Проснулась ярость. И в тот же миг, что-то словно взорвалось внутри него. Вновь пронизала острая боль, словно кто-то прорезал кожу. Он лишь успел подумать, что что-то изменилось в нем, как увидел металлические шипы, вонзившиеся в зазоры между пластин.

"Я умру! Я сейчас умру! Они воткнули в меня все это!"

И в следующий миг сообразил, что шипы появились из него. Это и было его новое оружие!

Мягкокожий отскочил назад. Но и Люм не растерялся. Он перевернулся в воздухе и приземлился на руки. В следующий миг, он обвил ногами мягкокожего и с силой рванул к себе. Боец орудовал пылающим факелом. Люм лишь кричал от ярости, которая затмевала боль.

Послышался противный хруст. Шипы вонзились голокожему в живот и грудь. Один вошел и голову. Чужая кровь закапала на ронга, просачиваясь между пластинами и обагряя его собственную зеленовато-сиреневую плоть.

Люм отшвырнул прочь тело. Он больше не боялся. И ярость исчезла. Он чуть недоуменно посмотрел на поверженного врага. Отчего-то стало немного стыдно, ведь убитый и врагом-то ему не был. Лучше бы его заставили сражаться с проклятым талраком!.. Хотя, в последнее время, среди чужаков, Рафхат стал почти братом. Люм запутался. Он устал.

***

– Ты смотри, смотри, что вытворяет! – Марбас залился смехом, откинулся назад и восторженно задрыгал в воздухе ногами.

– Я знал, что вам понравится! – Кха Грат смеялся вместе с ним. – Ну, кто поймет тонкую душу сонтариаца, как ни другой сонтарианец!

– Ой, спасибо! Ой, уважил, друг! – генерал вытер выступившие от смеха слезы. – А что еще забавного у тебя припасено? Хочу… – он задумчиво уставился в потолок.

– Следующая пара вас не разочарует. А пока вот…

Доктор схватил новое блюдо с пирожками, и угодливо подставил его под руку Марбаса. Начальник полиции покосился на пирожки. В его глазах мелькнула некоторая нерешительность. Затем он громко рыгнул и взял пирожок.

– Отличные пирожки.

– Да, я тоже всегда так говорю. Господин, генерал, вот видите, как много у нас общего.

– Угу… пирожки… и предштавления у тебя жамечательные…

– И не только, – Кха Грат решил, что подходящий момент наступил. – Я немного наслышан о вашей проблеме. Эта… Лиа Ланш…

Генерал сморщился. Он жевал все медленнее и под конец выплюнул пережеванный пирожок и бросил объедки на блюдо. Но Кха Грат не обратил на это внимания. Сейчас ему стало не до пирожков. Он собирался совершить весьма рискованный шаг.

– Стерва высокородная! – генерал Марбас со злостью затопал ногами. – Я уже говорил об этом с Карзогом… Он боится. Говорит: пост она слишком высокий занимает, и если что – к расследованию будут привлечены посторонние… да и родственники ее… Тьфу! Давно пора всю эту ареосскую знать истребить. Под корень! А то лезут везде!

– А вот мне кажется, что Карзог попросту водит вас за нос. Я просто уверен в этом!

Генерал Марбас уставился на доктора тяжелым взглядом. Он мигом приосанился, и в фигуре засквозило грозное величие. Как бы сонтарианец не вел себя во время отдыха, но начальником полиции просто так не становятся.

Кха Грат спрятал вспотевшие руки за спину, чтобы они не выдали его волнения. Он долго готовил эту речь. Обстоятельства сложились как нельзя удачнее, и сейчас настал его звездный час.

– У меня есть план, как избавить вас от этой глупой, надоедливой и излишне амбициозной стервы. Надо просто поручить ей важное дело, с которого не возвращаются. И я могу устроить вам такое дело. Да и Карзог мог бы… но он не захотел.

– Так что ты предлагаешь? – Марбас стал задумчив, он протянул руку к блюду, взял пирожок и равнодушно откусил.

– Карзог – не нужен! – выпалил Кха Грат. – Мы избавляемся от него, избавляемся от знатной дуры. Наши дела от этого только выиграют. Посудите сами – Карзог лишь посредник. Все контакты в моих руках, он давно и шага не делает без моего совета.

Тут генерал удивленно вскинул на него взгляд. Кха Грата это ничуть не смутило. Он пошел ва-банк:

– Да, да! Все организационные вопросы давно решаю я. Он порой даже не в курсе происходящего. А прочие его проблемы решаете вы. Так зачем таким деловым людям, как мы с вами, такая посредственность, как Карзог?! Я мог давно избавиться от него, но мне важна ваша поддержка!

– Да.. да… последняя проблема, которую я решал… Этот тип… Нэйб. Как Карзог до сих пор терпит его?

– Вот и я о том же! Я давно предлагал избавиться от него. Вот, видите, как отлично мы понимаем друг друга! – Кха Грат торжествовал. – Как только избавимся от Карзога, я устрою для вас еще одно представление – мы скормим Нэйба моим крысам, – он схватил пирожок и впился в него зубами. – Жамечательное предштавление выйдет!

– Так что там с Лиа Ланш? Поподробнее…

– Так все просто! – доктор несколько панибратски облокотился о спинку кресла. – Как только не станет Карзога, разыграем небольшой спектакль – побольше крови и трупов. Я возьму дело в свои руки и начну призывать всех к мести. Найдем, на кого из конкурентов свалить это страшное злодеяние. Дело такого размаха потребует личного надзора вашего заместителя – уважаемой Лиа Ланш. Вот тут-то ей и придет конец. Осталось состыковать пару мелочей… – Кха Грат позволил себе подмигнуть Марбасу. – Классика жанра!

– Интересная мысль… А что, если я все это расскажу Карзогу? Скажем, все то же самое, но без его смерти, думается, он не сможет мне отказать! – генерал воодушевленно жевал пирожок, глядя куда-то за спину Кха Грата, словно видел там что-то.

Доктор в ужасе отпрянул. Его сердце рухнуло. Он почувствовал, как подкашиваются ноги, живот скрутило, и если бы не слабость, он кинулся бы в туалет. В панике он оглянулся, ожидая увидеть за спиной Карзога. Но там никого не было. Наверное, генерал разглядывал там нечто воображаемое.

– Или еще интереснее, – воодушевившись, Марбас взял очередной пирожок и принялся дирижировать им в воздухе. – Я расскажу обо всем Карзогу. Он избавиться от тебя, потом от моей дорогой девочки, – тут генерал скорбно стянул с головы шапочку, которой обычно скрывал лысину и выдержал паузу. – А потом я сам разыграю твое представление. Спасибо за идею, друг! – он подмигнул Кха Грату.

– Но… я… мы…

Доктор от страха едва ворочал языком. Ужасная мысль, что что-то он в расчетах все же упустил, пронзала его острее ножа. В прищуренных глазах Марбаса ему мерещился зловещий оскал смерти. Мысли куда-то разбежались, он помнил лишь, что у него есть еще один припасенный козырь, но никак не мог четко и ясно сформулировать для генерала свое предложение.

– Или у тебя есть что-то еще, что может меня заинтересовать? – как ни в чем не бывало, генерал потянулся за новым пирожком.

– Прибыль, – выдавил Кха Грат. – Сейчас почти все забирает Карзог, нам достаются лишь крохи. А ведь производством хааша занимаюсь я, а прикрытием бизнеса – вы. Мы поделим все поровну?

– Поровну… – Марбас задумчиво уставился в потолок, он продолжал жевать, задумчиво почесывая жирными пальцами голову, – а зачем мне половина, если я могу получить все?

– Ну, зачем вам лишние хлопоты? А? – Кха Грат чувствовал, как капли пота катятся по лицу, но не решался их вытереть, ему казалось, что этот жест будет выглядеть излишне нервным и суетливым. – Но из уважения к вам, предлагаю разделить прибыль – треть мне, а две трети вам!

– Вот это совсем другое дело! – широко улыбнулся Марбас и протянул ему пирожок, затем откусил свой и, не переставая жевать, продолжил: – Тут ты прав, я шошдан для удовольштвий и радошти. А все эти проблемы… ждорово мешают жить. Считай, я принимаю тебя на работу.

– Спасибо, спасибо! Вы не пожалеете!

Кха Грат засунул пирожок в рот целиком и принялся ожесточенно его жевать. Это получалось с трудом, он подавился и едва не задохнулся откашливаясь. Генерал от души стукнул его по спине.

– Спасибо, – выдавил Кха Грат. – "Вымогатель! Чтоб ты сдох, скотина!"

Для себя доктор решил, что когда-нибудь настанет то время, когда он с удовольствием избавится и от самого Марбаса.

– Так что там в вашем балагане дальше? – Марбас снова рыгнул. – Желаю девок. Да чтоб с голыми сиськами. Путь друг друга на куски порежут!