Текст книги "Достигая Прозрения (СИ)"

Автор книги: Марти Бурнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

28. Победа пролетариата.

В лицо веяло ледяным северным ветром. Нэйб сидел на скамеечке в сквере и, прикрыв глаза рукой, смотрел на солнце, светившее сквозь голые черные ветви. Не оставляла мысль, что с тех пор, как он покинул родной Виллириан, ни одна планета не служила ему пристанищем так долго. Пожалуй, это что-то да значило…

Ему не повезло. Аляска, куда он приземлился, оказалась не только ужасно холодной, но и находилась на другой стороне планеты от намеченной цели.

Вчера он, наконец, добрался до Петрограда, именно так назывался этот город. Город произвел странное впечатление. Чувствовалось какое-то беспокойство, витавшее в воздухе. С утра Нэйб успел повстречать несколько человек, громко провозглашавших всеобщее равенство и кричавших что-то о правах народа. Вокруг них быстро скапливались толпы. Появлялись красные флаги.

Из любопытства он прислушался к лозунгам. Кажется, народ был недоволен политикой правительства. Обычное дело. И как обычно, вскоре появилась полиция. Не ясно было, поддерживают стражи порядка митингующих, или собираются разогнать, но Нэйб, на всякий случай, решил и не выяснять этого. Пришлось срочно оставить столь увлекательное зрелище. А жаль…

Нэйб усмехнулся воспоминаниям. Затем достал из кармана коробочку. Новую, с резными вставками из моржовой кости. Хорошая коробочка, красивая. Она досталась ему вместе с изрядным количеством золотого песка и вместе с ним прибыла в Петербург с Аляски. Аркаша, конечно, сказал бы, что нехорошо брать чужие вещи, и, наверняка, приплел бы сюда очередную теорию вселенских волн, но золото пришлось позаимствовать, чтобы выбраться с промерзшей насквозь Аляски.

В коробочке лежал белый порошок. Белый, конечно, не голубой, но тоже неплохо поднимал настроение. Кокаин. Нэйб вдохнул немного.

– Товарищи! – послышался сиплый голос позади.

Нэйб оглянулся. На углу скверика грязноватый усатый тип, в черной форме и торчавшей из-под нее полосатой майке, вдохновенно заложил руку за спину, вторую поднял вверх и продолжил:

– Товарищи! Доколе мы будем молчать?! Буржуйское правительство пьет нашу кровь! Оно наживается на наших бедах и… и продолжает бессовестно грабить народ!

Тип явно путался в словах, но восполнял это энтузиазмом, энергично размахивая рукой и слегка раскачиваясь в такт словам. На него уже пялились трое мужичков, женщина, в забрызганной грязью юбке, и пара ребятишек.

– Правильно! Правильно говоришь, дальше давай! – выкрикнул один из мужиков, как показалось Нэйбу, с утра уже немного пьяный.

– Доколе?! – выкрикнул полосатый. Он энергично крутил головой и вращал глазами, пытаясь родить что-то еще.

По улице, размазывая грязь и расплескивая по сторонам слякотные лужи, проехала бронированная машина. Нелепая и уродливая, она трещала и тарахтела, заглушая хриплый голос усатого. Тот обрадовался, получив передышку.

– Вот! В этом наша сила! – закричал он и ткнул машине в след. – Мы проедем по буржуазии, как броневик, втопчем ее в грязь, умоем кровью! Намотаем ихние вонючие кишки на наши, заводские, пролетарские шестеренки!

Тут Нэйбу стало смешно. Энергия, хлынувшая в него вместе с кокаином, требовала выхода. Он порывисто вскочил со скамьи и уверенным шагом подошел к оратору.

– И на-аше будущее ста-анет таким же ро-овным и гла-адким, как эт-та дорога! – закончил за него Нэйб. – Ур-ра, това-арищи!

Ему повезло, на пароходе, по пути в Россию, он встретил русского и успел освоить язык, правда, говорил с сильным акцентом.

– Вот! – обрадовался усатый и обхватил Нэйба за плечи. – Товарищ комиссар сейчас все вам и расскажет!

– Рев-волюция, това-арищи, это не просто смена униформы на жа-андрамах, это состояние ду-уши! Нашей ду-уши. Наро-одной, пролета-арской!

Нэйб простер руки навстречу толпе, которая, надо сказать, увеличивалась прямо на глазах. Виллирианец вошел в раж. Он вспомнил газету, которую подсунул ему в качестве обучающего пособия тот русский на корабле, и продолжил:

– Радикальная трансформация созна-ания. Освобождение от поро-оков, предрассудков и прочей скве-ерны, как отдельно взятого индивиду-ума, так и всего пролета-арского общества. Нам всем предстоит изживать в себе дурма-ан религии и ложь, что сеет буржуазия. Не просто изживать, а выжига-ать раскаленным железом, чистым и непрекло-онным, как молот рабочего, творя-ащий его!

Толпа, привлеченная громким голосом Нэйба, его выдающейся внешностью, а так же черным кожаным плащом, характерным для красных комиссаров, продолжала увеличиваться. Память Нэйба была отличной. Митинг затянулся. Нэйб не очень понимал значение многих слов, но дополнительных вопросов не боялся. Он по глазам видел, что слушатели понимали еще меньше него, но были в восторге.

***

– Ну ты даешь! Вот это по-нашему, по-пролетарски! Мощно задвинул! – усатый тип энергично хлопал Нэйба по плечу. – Так их, буржуев-кровососов!

– Откуда сам-то будешь? – к ним подошел еще один тип в форме нараспашку и такой же полосатой майке.

Нэйб заподозрил, что полосатые майки – это атрибут принадлежности к определенному клану.

– Издалека. Меня послали сочувствующие това-арищи, – неопределенно отозвался виллирианец. – Ваш пример зажигает всю планету!

– Финн, что ли?.. – улыбнулся усатый. – Из Хельсинки?

Нэйб кивнул. Он не знал, что такое Хельсинки, но, на всякий случай, счел нужным уточнить:

– Из Ви-иллириана. Это неподалеку.

На лицах полосатых типов отразилось понимание.

– Хороший городок. Небольшой, но пролетарский, – серьезно кивнул усатый. – Будем знакомы! – протянул он руку. – Я – Семен, а это – Михалыч.

– В комиссариате уже отметился? – деловито осведомился Михалыч.

– Э… – Нэйб немного растерялся. Слово комиссариат ему не нравилось, чем-то напоминало ИСБ. – Не успел еще, да и документы у меня укра-али.

– Где?

– Да на вокзале.

– На каком? – выпучил глаза усатый.

– На этом… на финском.

– На Финлядском, что ли?

– Понятно дело – стырили! – усмехнулся Михалыч. – Там у всех все тырят. Ты бы того… поосторожней…

– А не отметить ли нам приезд дорого финского товарища?! – подмигнул Семен. – Звать-то тебя как, товарищ комиссар?

– Так… дело хорошее. Чего бы и не отметить?! – расплылся в улыбке Михалыч. – А в комиссариат, он того… успеет еще!

Михалыч вытащил из-за пазухи бутылку, наполовину заполненную мутной жидкостью, и протянул ее Нэйбу:

– Ну, того… не побрезгуйте, товарищ комиссар, нашим пролетарским самогоном.

"А встречу с этими идиотами можно считать удачей! – Нэйб принял бутылку. – Комиссариат – орган власти. Вокруг такая неразбериха, что выяснять особо никто ничего не станет. А как представитель власти, я легко найду профессора и Аркашу!"

Мутная жидкость обожгла пищевод, во рту остался противный привкус, а ухмыляющиеся рожи товарищей неуловимо исказились. Нэйб хохотнул.

– То-то же! – довольно крякнул Семен и принял бутылку от Нэйба.

Затем самогон вернулся к Михалычу. Он допил единым глотком, разочаровано заглянул на дно опустевшей бутылки и даже не поморщившись, заявил:

– Хороша, зараза, но мало!

Нэйб кивнул. Правда, подумал он не о вонючем самогоне, а кокаине, коего осталось совсем чуть-чуть. Он достал коробочку, открыл ее, взглянул на жалкие остатки порошка, который раздобыл еще на пароходе, и вздохнул:

– Самогон и кокаи-ин для революционера – это как серп для крестья-анина и молот для рабочего! Самогон у нас уже был, где бы достать кокаи-ину?

– Да проще простого! В аптеках всегда был! – оживился Семен. – Помнится, мы с товарищами…

– А где ближа-айшая аптека?

– Да… вон она, – Михалыч обернулся и ткнул пальцем в трехэтажное здание на углу, по диагонали от сквера.

– Владельцы, небось, буржуи? – деловито осведомился Нэйб.

– А то как же! – Семен потер руки.

– Так чего же мы жде-ом? Товарищи! – виллирианец был возмущен. – Пря-амо перед нами рассадник корысти, гнездо буржуазной сволочи! Они свободно пара-азитируют пря-амо в сердце мирового пролетариата, а мы просто про-оходим мимо!? Не дело это, това-арищи, не дело!

– Да! И того… спирта там навалом… – Михалыч хлопнул себя по шее и выразительно посмотрел на Семена.

В революционном запале Нэйб направился громить гнездо капиталистов:

– А вы чего жде-оте? Вперед! Наше дело пра-авое! Мы победи-им!– он махнул рукой, увлекая за собой нерешительных соратников.

Полы кожаного плаща развевались за его спиной, напоминая черные крылья. Высокий, стремительный и непреклонный, он единым махом перепрыгивал через грязные лужи, словно не шел, а парил над землей.

– Вот он, демон революции!.. – Семен украдкой перекрестился и помчался за ним, разбрызгивая грязь.

Нэйб мощным пинком вышиб дверь аптеки. Жалобно звякнул колокольчик. Глаза черноволосого носатого человечка за прилавком нервно забегали.

– Именем реввоенсовета! – взревел Нэйб.

– Чего изволите-с? – носатый испуганно съежился.

Стеклянные витрины были сплошь заставлены склянками, жестяными коробочками и бумажными пакетиками. Нэйб увлекся, разглядывая их. Названия ни о чем не говорили.

– Ах, ты сволочь! – в аптеку ворвались Семен и Михалыч.

– Я честный человек! – возмутился носатый, пятясь к стене.

Дверь с грохотом захлопнулась.

– Показывай, где у тебя тут… добро народное?! – Семен сверкнул глазами. – Проверять будем!

– У мене только мое… честным трудом нажитое… Вот, взгляните, бумаги-таки в полном порядке. Вчера уже разрешение в комиссариате выправил… – чернявый суетливо полез под конторку.

Семен и Михалыч нерешительно переглянулись.

– Да, да… Вот! – носатый сунул им бумажку.

– Да что вы его слу-ушаете?! – Нэйб вырвал бумажку, не глядя скомкал и отбросил в угол. – Знаем, мы таких! Капиталист-кровопийца, и бума-аги твои липовые! Показывай, чем народ травишь!

Виллирианец выхватил пистолет из кобуры Семена. Аптекарь нырнул под стойку. Громыхнул выстрел. Со звоном рассыпалась витрина. Стеклянное крошево еще прыгало по полу, а Нэйб уже за шкирку вытаскивал носатого из-под прилавка.

– Т-так бы уже и говорили!.. – лепетал тот. – Кокаин в подсобке, сейчас принесу, я м-мигом…

– И спирт выкатывай, – буркнул Михалыч.

***

Вечерело. Мокрый снег налипал на волосы и застывал на ветру ледяной корочкой. Нэйб, не склонившись перед непогодой, размашисто шагал по проспекту. Отчасти, он был даже рад, ибо холод немного унял сильную головную боль, мучавшую его с утра.

Это утро началось для Нэйба где-то после полудня. Он очнулся в тесной коморке. Сначала взгляд уперся в высокий, в желтых разводах потолок, потом перескочил на небрежно закрытую покрывалом кровать в углу и ободранный шкаф, потом – на грязноватый матрас, брошенный на пол, на котором он, собственно, и провел ночь. Только тогда начало просыпаться сознание. Нэйба был удивлен. Удивление продолжалось пару секунд, а потом из приоткрытой двери донесся запах прогорклого жира и вареной рыбы. Нэйба замутило, и желудок болезненно сжался.

– Жрать идите! – донеслось откуда-то извне.

Нэйб вскочил с матраса и бросился в темный коридор. Ноги сами вынесли его в крохотный закуток, отведенный под туалет. Видимо, он уже посещал это место накануне, и сейчас сработала память тела.

– У-у… – он склонился над унитазом.

Желудок освободился, но тут на Нэйба обрушилась головная боль.

– Ну, че ты копаешься, товарищ комиссар? – в дверь сунулась усатая рожа. – Машка там харч сготовила. Пожрем, и в комиссариат.

В комиссариате к нему сначала отнеслись настороженно, но рассказ Семена о стихийном митинге впечатлил начальство.

Нэйб сразу пошел в наступление – поинтересовался адресом профессора Ивана Никифоровича Остальского, заявив, что к тому имеется ряд вопросов. Лысый комиссар почесал затылок, потом покопался в картотеке.

– Да у этого профессора во владении целый дом! Пожалуй, у нас тоже найдутся к нему вопросы!

Нэйб получил заветный адрес и двух матросов в нагрузку – Семена и Михалыча.

Пока Нэйб разговаривал с комиссаром, матросы добыли где-то бутылку самогона и слегка поправили пошатнувшееся, после вчерашнего, здоровье. Бутылка задорно оттопыривала карман Семена.

Матросы вразвалку шли за Нэйбом. Пожалуй, их присутствие – единственное, что омрачало сейчас настроение виллирианца. От них предстояло избавиться. Но как и когда? Если убить их прямо сейчас – в комиссариате возникнут вопросы.

Да и вообще, ему никого не хотелось убивать сегодня. Желтый свет газовых фонарей давал необычайно уютное освещение, и на душе, несмотря на промозглую погоду, было тепло. У Нэйба возникло странное ощущение, что он внезапно оказался в очень знакомом и родном месте.

По проспекту, обдавая прохожих грязными брызгами, проехала конная повозка. Лошадь прямо на ходу навалила кучу. Копыта следующий лошади тут же перемешали навоз с остальной грязью. Нэйб улыбнулся. Земля – милое место, было что-то трогательное в ее дикости и первозданной непосредственности.

Что бы не случилось дальше, он больше не жалел о сделанном выборе. С того момента, когда Эри отдал ему кристалл с музыкой, Нэйб верил, что найдет друзей на Земле. Точно так же сейчас он понял, что вся его предыдущая жизнь была лишь путем на эту удивительную планету. Где люди чисты и непорочны по сути своей, где все бурлит и постоянно меняется и ни секунды не проходит в скуке и бездействии. Не это ли он искал всю жизнь?.. Не это ли было истиной целю? Вечное движение…

– Комиссар! – раздался сзади хриплый голос Семена.

Нэйб оглянулся. Матросы топтались на углу небольшой улочки. Задумавшись, Нэйб проскочил ее, даже не заметив.

– Нам сюда, – Михалыч сунул в рот папироску.

Запах вонючей самокрутки даже на расстоянии ударил Нэйбу в нос. Его вновь немного затошнило.

Узкую улочку, на которую они свернули, освещал один единственный фонарь. Света было мало и лишь снежинки, вперемежку с дождем летевшие на землю, отчетливо виднелись – каждая по отдельности. Нэйб шел к нему, как к маяку, и зачарованно любовался снежинками – это был единственный способ немного унять волнение, охватившее его.

"Что я им скажу? Как встретят они меня? – Нэйбу только сейчас пришло в голову, что иной цели, кроме как убедиться, что с друзьями все в порядке, у него не было. – Скажу, что просто рад их видеть! Безумно рад!"

– Комиссар! – вновь окликнул его Семен.

Теперь они с Михалычем указывали ему на единственный подъезд небольшого трехэтажного домика. По странному совпадению, он находился как раз напротив фонаря, который сразу показался Нэйбу неким указателем.

Нэйб решительно вошел в подъезд, яркий электрический свет резанул по глазам. Он поднялся на несколько ступенек вверх, замедляясь с каждым шагом и, наконец, нерешительно остановился перед массивной белой дверью с бронзовой, отполированной руками, ручкой.

"Профессор Остальский И.Н." – гласила табличка.

Нэйб не решался протянуть руку к медной бляшке звонка. Он боялся разрушить волшебство момента, боялся разочарования, что может ждать его за дверью…

– Именем реввоенсовета! – взревел Михалыч, по-своему истолковав нерешительность комиссара, и распахнул дверь пинком.

Нэйб был готов пристрелить его на месте. Но матросы уже ворвались в квартиру. Нэйб последовал за ними. По обе стороны длинного широкого коридора располагались открытые двери. Матросы уже скрылись в одной из комнат, но на светлом деревянном полу остались следы грязных башмаков. Отчего-то Нэйбу это показалось надругательством над его мечтой, и мгновенно привело в бешенство.

Он вбежал в комнату. За столом сидели трое. От нахлынувших чувств у Нэйба спазмом сжало горло.

– Именем реввоенсовета, вы арестованы! – заорал Семен и пальнул в потолок.

С потолка, словно снег, посыпались белые хлопья известки. Нэйб застыл, чувствуя, как не то от пыли, не от душивших его чувств, на глаза наворачиваются слезы.

– Это… это… Нэйб? – из-за стола привстал Аркаша. На его лице явственно читалась радость.

– Комиса-ар Нэйб! – Нэйб стер в лица пыль, заодно смахнув слезинку.

Лиа порывисто вскочила ему навстречу.

– Комиссар? – Семен наставил на нее винтовку.

– Да уйми-ись ты, Семё-он! – Нэйб отвесил матросу подзатыльник.

Грубое вмешательство Семена, дало Нэйбу некоторую встряску. Он вышел из счастливого ступора и широко распахнул объятья, принимая Аркашу и Лиа, повисших у него на шее.

Ничего не понимая, но чувствуя, что они с Семеном допустили какую-то оплошность, Михалыч достал из кармана самогон.

***

«Как все-таки хорошо быть властью…» – размышлял Нэйб.

Аркаша играл что-то на рояле, он сказал, что это Чайковский. Нэйб никогда о нем раньше не слышал, но музыка была очаровательной. Отчего-то Аркаша не захотел сразу играть Вагнера, а Нэйб не стал настаивать. Как приятно было вновь оказаться в кругу друзей и просто отдохнуть.

"Хорошо, что они послушались и ушли… – мысль Нэйба вернулась к матросам. – Иначе пришлось бы их убить… а это здорово бы подпортило вечер. И Аркаша с профессором могли не понять… Кстати, где он?"

Расслабившись и немного замечтавшись о новой жизни, Нэйб не заметил, как профессор Остальский покинул их. В лаборатории остались лишь Аркаша, в задумчивости ласкавший клавиши рояля, да Лиа, присевшая на диванчик, рядом с Нэйбом.

– Ну, что готовы? – возбужденный голос профессора ворвался в мелодию.

Аркаша остановился, развернулся на табурете и посмотрел на Нэйба.

– Не хотите ли немного попутешествовать, капитан?

– Если честно, я уже немного попутешествовал по вашей планете. С самой Аляски добираться сюда пришлось… Но если хотите… только я еще плохо знаю Землю, так что…

– Да не об этом они! – рассмеялась Лиа. – Они о Прозрении!

– Уж не думаете ли вы, батенька, мы тут даром время теряли? – с хитрой насмешкой прищурился Иван Никифорович.

Он скинул ткань с чего-то громоздкого, стоявшего в углу. Похожее сооружение Нэйб видел в салоне космической яхты. Только эта машина была намного больше, оно и понятно, на яхте под рукой профессора были более совершенные комплектующие.

– Неужели?.. – выдохнул Нэйб. – Неужели вы научились управлять этим?!

– Ну… если честно, еще не знаю. Я только на днях закончил. Собственно, даже еще не закончил, – профессор нажал на длинный рычаг, торчавший из машины.

В машине открылась полость, куда Иван Никифорович влил какую-то желтоватую жидкость.

– Катализатор, – пояснил он. – Вот. Теперь – готово! Аркаша, играй!

Профессор торжественно подошел к диванчику и взял Лиа и Нэйба за руки.

– С богом!

– Это они так перед путешествиями говорят, – с нервным смешком пояснила вилирианцу Лиа.

Нэйб закрыл глаза. Вот он, Вагнер. Величественная мелодия, как всегда повлекла его за собой. Нэйб растворялся в ней. Он не знал, о чем лучше думать, что представлять себе, когда совершаешь путешествие через Прозрение. Да и не мог ни о чем думать. Мелодия захватила его и понесла.

Он казался себе бабочкой, что парит над цветами, поднимаясь все выше и выше над миром, влетая под самые облака. Из бабочки он превратился в комету… наверное, поэтому перед глазами так ослепительно сверкнуло и жар солнца опалил лицо. Или он сам стал солнцем. Ярким и невыносимо горячим…

Внезапно жар и сияние исчезли. В нос ударил смрад.

– О, нет! Ну почему опять сюда! – послышался голос Аркаши.

Нэйб открыл глаза. Они стояли в темном закутке. Прямо посреди зловонной лужи помоев

– М-да… – Нэйб сделал шаг из лужи.

Жижа жадно чавкнула ему вслед.

– "Скользкое логово" там! – указал пальцем профессор. – Или опять полицию ждать будем?

– А мы ведь опять в халатах! – хохотнул Аркаша. – Переодеться забыли!

– Да уж… – профессор потер кончик носа. – Я как чувствовал, что что-то мы упустили…

– Идемте же! – Лиа повлекла всех за собой.

Раньше она ненавидела и презирала дно Ареоса, но с тех пор, как простилась с надеждой когда либо оказаться на родине, все изменилось.

Оказавшись внутри, Аркадий Петрович некоторое время разглядывал посетителей. Все вокруг уже совсем не казалось чужим, как это было в первый раз. Он совершенно не смущался, обращая свой взор на обнаженных официанток, а представители странных, не похожих на людей рас, уже не вызывали ни страха, ни даже любопытства. Вопреки ожиданиям, все казалось до боли знакомым.

"Лихо мы с профессором путешествуем! – думал Аркаша. – Скоро уж и знакомых в таких местах встречать начнем…"

Тут он заметил влюбленную парочку за столиком неподалеку. Девушка сидела на коленях у мужчины. Лица девушки было не видно, она повернулась к Аркаше спиной, он видел только ее длинные черные волосы. А вот мужчина… что-то было в нем знакомое.

Девушка рассмеялась и немного откинулась назад, и Аркадий Петрович смог получше рассмотреть ее спутника.

"Джетти! Чертов Джетти!" Пока Аркаша раздумывал, стоит ли говорить друзьям, что он увидел Джетти, или стоит отвернуться и сделать вид, что никакого Джетти знать не знает, там произошло нечто совершенно странное.

Коренастый господин в широкополой шляпе, сидевший за тем же столиком, что и Джетти с девушкой, поднял бокал с коктейлем, чокнулся с Джетти, а потом вылил напиток себе за пазуху.

Аркаша хихикнул.

– Что там? – поинтересовался Нэйб.

– Э… да так, ничего… – Аркаше почему-то не хотелось общаться с Джетти. Понятно, что однополый флирт тут в порядке вещей, но все же это слишком… но отступать было некуда, Нэйб задал вопрос и теперь не успокоится. – Там Джетти. С девушкой…

– Джетти с бабой?! – Нэйб резко потерял интерес к напиткам. – Где?

– Да вон, за тем столиком, там еще странный господин в шляпе, который только что вылил себе коктейль за пазуху…

Но Нэйб уже не слушал его.

– Навестим-ка старого приятеля! Неужели я отбил у него привычку мужиков лапать?! – кричал виллирианец, расталкивая посетителей и пробираясь к Джетти.

Нэйб, а за ним Аркаша, профессор и Лиа подошли к столу. Столик стоял у стены, и народа тут было немного.

Увидев их, Джетти застонал, а девушка обернулась… и оказалось, что это вовсе не девушка.

– Эри?.. – прошептал Аркаша и почему-то покраснел.

Это был Эри. Собственной персоной.

Лиа хихикнула. Профессор смущенно протирал очки. Аркадий Петрович стоял красный, как рак. А Нэйб закатил глаза и каким-то жутким утробным голосом прорычал:

– Срррань господня!

– А знаешь что, я имею право… – начал было Джетти.

Но Эри перебил его. Он обнял Джетти за голову и поцеловал в лоб.

– Джетти, благодаря ему, – Эри кивнул на Нэйба, – благодаря Нэйбу, мы встретились с тобой. Ведь до этого мы были, как две половинки одной души, разбросанные по Вселенной…

Аркаша, профессор и Лиа уселись за столик. Нэйб потоптался некоторое время на месте, но потом присоединился к компании и попросил официантку принести всем выпить.

– Эри! Мы так рады тебя видеть! Но не представишь ли ты нам этого человека? – не удержался Аркаша, все разглядывая незнакомца в широкополой шляпе, украшенной блестками. – Мне показалось, что он вылил коктейль себе за пазуху… здесь такая мода?..

Незнакомец в шляпе смотрел прямо перед собой и, казалось, никак не реагировал на происходящее.

– А чего его представлять, вы его прекрасно знаете, – отмахнулся Эри, поглаживая недовольного Джетти по голове.

Все уставились на господина в шляпе. Тот молчал некоторое время, потом из него стали доноситься странные булькающие звуки. Казалось, что он смеется, но лицо его оставалось абсолютно бесстрастным. А потом он вытащил из-под стола руку, больше походившую на сиреневое щупальце, и откинул полу плаща.

– Люм! – обрадовался Аркаша. – Это же наш Люм!

– Да, это я! – пробулькал Люм. – Эри сказал, что без головы я выгляжу глупо, и я обзавелся головой. Новой, кибернетической. Она не особо удобная, но легкая, я к ней уже привык. А Джетти сказал, что голова нужна для того, чтоб носить шляпу, и подарил мне свою шляпу. Джетти добрый…

Джетти немного оттаял, когда официантки принесли два подноса с коктейлями. Люм тут же схватил бокал и выпил, то есть вылил себе в рот, откинув плащ.

Эри улыбнулся Нэйбу:

– Нэйб, не сердись! Я действительно благодарен судьбе, что оказался здесь, на Ареосе. Или ты ревнуешь? – он задорно подмигнул виллирианцу, за что тут же получил от Нэйба затрещину.

– Вот что я думаю, друзья… – Нэйб мечтательно посмотрел на бокал с коктейлем, – Я рад, что мы снова вместе. Мы вместе – и это значит, что мы – дома, в каком бы далеком уголке Вселенной мы ни находились!

– Согласен! – Люм поднял очередной бокал.

– Ура! – воскликнула Лиа.

Профессор похлопал по плечу Аркашу:

– А знаешь, Аркашенька, я ведь тоже так думаю. С некоторых пор, наша Земля стала мне казаться такой маленькой… давайте выпьем за Вселенную! За наш общий дом!

– За Вселенную! – закричали все остальные, поднимая бокалы, даже Джетти.