Текст книги "Достигая Прозрения (СИ)"

Автор книги: Марти Бурнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

18. Поможем друг другу!

Чарующий, кружащий голову аромат иллирианских орхидей нежно укутывал зеленую террасу. Лиа чуть коснулась шелковистых лепестков, розовых, как ее волосы. Смешно, но она любила эти капризные и прихотливые цветы именно из-за цвета. Лиа словно чувствовала с этими цветами некоторое родство и упорно высаживала их на своей террасе, хотя они постоянно гибли.

Лиа глянула вниз. Там, потерявшись во мраке и смрадном запахе гнили, притаилось дно Ареоса. Какое счастье, что отсюда его не видно, как будто этой мерзости и вовсе нет. Даже флаеры редко поднимались на такую высоту.

Небожители. Так, презрительно и завистливо кривясь, называли обитателей высотных аристократических кварталов все остальные. Пусть. Зато Лиа могла любоваться закатом и восходом прямо с собственной террасы. Роскошь, недоступная остальным.

Лиа закрыла глаза, наслаждаясь ароматом и теплыми солнечными лучами. Внезапно, ей показалось, что к тонкому запаху орхидей примешался запах сероводорода. Она поморщилась. Солнце перестало греть.

"Что за черт! Авария канализации? Химическая утечка?! – она вцепилась в поручень и огляделась. Ветер бросил в лицо очередную порцию холодного смрада. – Надо срочно в дом!"

И тут ее взгляд упал на орхидеи. Лепестки, только что отсвечивавшие розовым золотом, почернели. Они гнили прямо на глазах, в несколько мгновений превращались в комочки зловонной слизи. Но не они были источником серной вони. Сердце Лиа сжалось от дурного предчувствия. Задыхаясь от волнения и отвращения, она бросилась в свои апартаменты.

Заходящее солнце сверкнуло багровым на стеклах распахнутых дверей балкона, похожих на фасетчатые глаза насекомого. У Лиа мелькнула мысль, что все неправильно, и находиться она должна совсем в ином месте, но она тут же обо всем забыла. Ее спальня была пуста. Ни резной кровати, ни картин на стенах, ни статуи, охранявшей выход на террасу. Ничего.

Ее шаги гулко отозвались в пустой комнате.

"Бред! Этого не может быть… никто не может обокрасть мой дом…" Не веря глазам, Лиа прошла в следующую комнату. Столовая. И здесь пусто. Лиа остановилась. Ей не хотелось идти дальше. Беспокойство прошло, но вместо него поселилась пустота, тоскливая и безысходная. Каждый шаг в пустой комнате отзывался болью в душе.

– А я тебе говорю – не выйдет! Минуточку… э-э-эх! – раздался визгливый смутно знакомый голос. – Бз-з-фр! – догнал его резкий противный звук, как будто чей-то огромный кишечник освободился от газов.

Лиа вздрогнула. Сернистый запах, о котором она от шока забыла, стал отчетливее. Она бросилась в следующую комнату.

Гостиная. Здесь должна быть гостиная! Лиа в ужасе застыла в дверях. В пустой комнате стояли два роскошных кресла, с высокими спинками, в семье их в шутку называли фамильными тронами. Они достались Лиа еще от деда. Кресла казались шире, чем раньше. Они словно растянулись, пытаясь вместить в себя жирные сонтарианские туши.

Марбас и Кха Грат! Развалились посреди гостиной, они лениво гоняли маленький розовый шарик, играя прямо на полу в чуф. Простенькая комнатная игра. На пол ставятся воротца, напротив каждого игрока, а соревнующиеся вооружаются излучателями крохотного силового заряда. Интервал между зарядами – секунды три, силовым ударом надо попасть по мячику и загнать его в ворота противника. Мячики использовались с длинным ворсом, чтоб от удара, они пролетали по полу не более полуметра. При попадании силовым полем по мячику, раздавался характерный звук, примерно такой: "чуф".

Лиа задохнулась, словно кто-то ударил ее в живот. Сейчас она была готова умереть за гранату. Вот так взять и уничтожить мерзавцев. Обоих.

– Вон! – закричала она, нащупывая карман, вдруг в комбинезоне завалялось что-нибудь из оружия.

Но под пальцами оказалось жесткое кружево. Лиа глянула вниз и обомлела. На ней была прозрачная кружевная кофточка, откуда вульгарно выпирала грудь, и крохотные шортики с помпонами.

– А! – осклабился Марбас. – Пирожки! Иди сюда деточка, я покажу тебе игрушку, – он полез в необъятные недра своего мундира.

Лиа уставилась на поднос в совей руке. Пирожки. Много истекающих жиром жареных пирожков, таких же сальных и отвратительных, как сонтарианцы.

– В-вон… – Лиа показалось, что она теряет разум.

– Ай-ай-ай! – покачал пальцем Кха Грат. – Генерал, ну кто же так обращается с прислугой? А ну марш сюда, на колени и открой ротик! У нас есть для тебя подарок…

Сонтарианцы засмеялись, откинув головы назад.

"Они хотят меня поиметь… уже поимели!" Лиа затошнило.

– Бз-з-фр! – вновь раздался мерзкий звук, Марбас даже слегка приподнялся, чтоб облегчиться.

Сонтарианцы засмеялись еще громче. Их лица блестели, словно натертые маслом. А от запаха сероводорода резало глаза.

Не чувствуя под собой ног, Лиа сделала несколько шагов вперед. Ей хотелось схватить эти чертовы пирожки и засунуть их так далеко в ненавистные глотки, чтобы мерзавцы задохнулись. Сдохли!

Шаг… еще… перед глазами все плыло, и пол норовил прыгнуть прямо в лицо. Лиа вытянула перед собой руки, чтоб не врезаться в черно-белые квадратики паркета.

Бамц! На пол упало блюдо. Зато пол перестал скакать перед глазами. Лиа с опаской взглянула вниз.

"Что это, среди пирожков? – она уставилась на розовый мячик для игры. – Странно, они всегда черные, а этот розовый…"

Внезапно в глазах потемнело и тошнота стала невыносима. Горло обожгло кислым. Розовый шарик оказался отрезанной головой. Это ее голова со свалявшимися в колтун розовыми волосами!

***

Лиа открыла глаза, пытаясь стряхнуть липкое оцепенение кошмара. В единственном жилом отсеке истребителя-разведчика было ужасно тесно и душно, наверное от того и снилась всякая дрянь. В горле пересохло, сердце грозило выскочить из груди, а тело устало настолько, что казалось чужим.

Наверное, стоило немного подождать, прежде чем отправляться на Ареос, но Лиа боялась, что энтузиазм Нэйба может пропасть в любой момент. Она вообще не могла понять, зачем он согласился сопровождать ее на Ареос, чтобы помочь ей отомстить Марбасу. Очередной фокус мозга, изъеденного хаашем. Но как бы странно не вел себя Нэйб, он многое знал о делах Кха Грата и Марбаса.

"Прозрение… путешествия… Земля… плевать на все! Лишь бы с Марбасом разобраться! – Лиа поднялась с жесткой узкой кровати и направилась в рубку. – Черт бы побрал эти истребители. Консервные банки для тупого мяса – никаких удобств… здесь просто невозможно находиться!"

В узком проеме, отделявшем жилой отсек от рубки, было несколько свежее. Лиа вошла в рубку. Аркаша задумчиво смотрел на монитор. В последнее время он вообще в основном молчал, лишь глаза лихорадочно поблескивали. Нэйб нервно барабанил пальцами по панели управления.

"Аркаша тоже стал немного странным… а впрочем, все мы изменились!"

Лиа была благодарна Аркаше. И в то же время не могла избавиться от противного ощущения, что, соглашаясь на их помощь, ведет себя не совсем честно. По сути, они давно расплатились друг с другом за прошлое, а больше ей предложить нечего. До конца поверить в слова Аркаши о предопределенном свыше переплетении их судеб и положиться на высшие силы, она не могла. Нет, она пока столько хааша не вынюхала!

Что будет с ней дальше, если удастся разобраться с Марбасом, Лиа не знала. И от этого боль по потерянному становилась лишь сильнее.

– А почему бы нам его просто не грохнуть? – воскликнул Нэйб, обернувшись к ней.

– Нет. Убить Марбаса это… это грубо и бессмысленно. Я должна показать всем, что он за подонок. Возможно, это вернет мне мою репутацию…

– Ты в это веришь? – Нэйб рассмеялся. – Аркаша, твоя подружка совсем умом тронулась, надо было оставить ее с остальными недоумками на крейсере. По-простому бы с проблемами разобрались, как любит говорить Рафхат.

– На крейсере нет недоумков, – ожил землянин, – так же, как их нет здесь. Вселенная не порождает недоумков. Все мы – личности, просто кто-то находит свое место, а кто-то нет. Интересный парадокс… если попробовать выявить зависимость между положением живого существа, местом его проживания и успеха, то… Нет, пожалей, нужны какие-то другие параметры… Вселенная – великая наука и мы лишь начинаем постигать ее законы. Наверное, тот, кто сумеет познать хотя бы их сотую часть – станет богом, – Аркаша продолжал зачарованно смотреть на монитор, где мелькали звезды.

Взгляд Лиа тоже приковало к этому зрелищу. Яркие звезды, волшебным потоком несущиеся мимо – не более чем визуальная проекция. На самом деле снаружи происходили совсем иные процессы, но люди любили смотреть на проносившиеся мимо звезды.

– Нэйб, – стряхнула она оцепенение, – ты уже согласился с моим планом. И на Ареосе ты будешь играть по моим правилам. И если ты…

– Ты что, угрожаешь мне?! – виллирианец фыркнул и засмеялся еще громче. – Очнись, девочка, я с тобой только потому, что хочу надрать жирную задницу Кха Грату. Знаешь, он как-то обещал скормить меня своим лабораторным крысам. Мерзкие такие твари – размером с мою руку и вечно какие-то облезлые, мокрые, только усы торчат… Вот тебя, например, несколько таких тварей съедят минут за десять. Интересно, а сколько времени у них уйдет на жирного сонтарианца?.. – Нэйб мечтательно смолк.

– Фу! – Лиа присела в кресло связиста.

– Вот именно – фу! – изображая ее, Нэйб сморщился и оттопырил нижнюю губу. – Так что – не надо командовать. Ты теперь – никто. И никем останешься. Потому что Марбас не отдавал тебе приказа захватывать имперский крейсер и вышвыривать в космос его команду. Или думаешь, твоя розововолосая родня сумеет отмыть тебя от этого дерьма? А?

– У меня не было выбора…

– Нет, был. Ты могла сдохнуть, как и положено законопослушному гражданину империи.

– Отстань! – Лиа разозлилась. – У тебя что, хааш кончился? Ищешь развлечений? Скотина!

– Развлекаться с тобой? Пф-ф! Больно надо! – Нэйб отвернулся к панели и ввел какую-то команду. – Ты не в моем вкусе.

– Прекратите оскорблять друг друга, – вмешался Аркаша.

На мониторе заплясали разноцветные круглобокие существа. Они пели дурацкую песенку про конфеты.

– Аркаша, помнишь хрюмликов? Я вот прихватил с собой парочку записей, – как ни в чем ни бывало, заговорил Нэйб. – Посмотри – тебе будет интересно. Это одна из моих любимых серий, она рассказывает о возникновении Вселенной.

– Какой именно? Ты же говорил, что их много.

– Да какая разница! Ты мультик главное смотри. Я вот, как скучно становится – сразу хлюмликов ставлю.

– Или хааш нюхаешь, – Лиа поудобнее устроилась в кресле.

– А нету хааша, – беззлобно отмахнулся Нэйб. – Они его куда-то спрятали.

– Хрюмлики спрятали? – Лиа недоверчиво покосилась на виллирианца.

– Да нет, земляне… ты лучше смотри, сейчас самое интересное начнется!

На экране один из хрюмликов пожирал конфеты быстрее всех. Потом конфеты начали лететь к нему сами, минуя остальных. Хрюмлик постепенно менял цвет, с нежно-розового на ярко-красный. Потом он, одного за другим, проглотил и остальных хрюмликов.

– Кха Грату бы понравился этот обжора, – хмыкнул Нэйб. – А сейчас, смотри, что с такими бывает.

Внезапно безобразно раздувшийся хрюмлик-обжора принялся уплотняться. Он сжимался и сжимался, а потом – бах! И взорвался. Его останки в виде пыли разлетелись в разные стороны. Они продолжали ускоряться, перемешиваясь и закручиваясь в причудливые спирали.

– Если рассматривать это в масштабах вселенной, мы наблюдали процесс – когда переизбыток энергии, через взрыв приводит к преобразованию ее в материю. Таким образом, и зарождаются все сущее. Потом из этого говна формируются галактики, солнечные системы, планеты и так далее… Часть этого, правда, так и остается космическим говном… то есть пылью.

– Очень… очень познавательно, – Аркаша весь подался вперед, наблюдая за формированием будущих систем.

– Но лично мне всегда нравилось более буквальное восприятие этой серии: будешь много жрать – лопнешь. Сонтарианцы слишком много жрут, – закончил Нэйб.

– Люди и Вселенная живут по одним законам, – задумчиво ответил Аркаша.

***

Иван Никифорович любовался голографической картой Вселенной. Вернее, это со стороны казалось, что он любуется.

Профессору представлялось, что кто-то разломил его жизнь две части – до и после комы, из которой его с трудом вывели четыре дня назад. До – он был просто человеком, ученым, исследователем. После… профессор не знал, кем он теперь стал.

Временами, он думал, что по-прежнему является простым человеком, ничего не знающим, всего лишь песчинка, незаметная в огромной воронке мироздания. Но иногда накатывало странное ощущение, что он и есть Вселенная. В такие моменты профессор опасался за свой рассудок. Утешало лишь, что истинно сумасшедший никогда не будет считать себя таковым.

Или будет?..

Вот, например, сейчас, он любовался сияющей мириадами светил картой. На первый взгляд, объемное и неподвижное изображение. Но профессор смотрел на него уже так долго, что видел, как галактики чуть поменяли свое положение. Они сдвинулись буквально на долю микрона, мало какой прибор сумел бы засечь такое незначительное отклонение в масштабах карты.

А профессор видел. Он видел, как на бешеных скоростях несутся в пространстве планетарные системы, как приближаются к центру галактики и то же время удалятся от центра Вселенной. Он буквально видел, как светится перед ним кружево, из тончайших нитей – следов пролетевших светил. Он был солнцем и планетами, он знал тайны и законы материи… вот стоит только напрячься – и он станет всем сущим в мире. Он станет богом.

Иван Никифорович покачнулся. Голову заломило невыносимой болью. Так было всегда, стоило только попытаться ухватить обрывки того знания, что он чувствовал в себе.

Четыре дня назад, выведя его из комы, Лиа сказала, что это последствия шока, и травм, нанесенных его мозгу. Может и так, но профессор не оставлял попыток оседлать полет мысли, постичь Вселенную. Он просто не мог отречься от такой возможности, это означало предать все, ради чего он жил.

– Нет, я так больше не могу! – в рубку ворвался Эри, он как всегда был на взводе. – В конце концов, у меня уйма дел! Я должен привести этот чертов крейсер в рабочее состояние. У нас уничтожена половина коммуникационных узлов! Вот вы знаете, например, что из ремонтного отсека повылетали почти все инструменты и большинство запчастей? – Эри раздраженно плюхнулся в кресло и обиженно уставился на профессора, ожидая от него ответа. – И как я, по-вашему, должен ремонтировать корабль? На сопли склеивать?! А главное, когда? Когда я должен эти заниматься?!

– Успокойтесь, дружок, – Иван Никифорович бы рад неожиданному появлению Эри.

Благодаря ему, профессор вынырнул из космического водоворота. Еще немного, и сознание могло погрузиться в новую кому. Иван Никифорович чувствовал это, и Лиа предупреждала о такой возможности, но бороться с искушением он не мог.

– Вы успокойтесь. Хотите, я приготовлю вам чай? – профессор предложил это по-привычке, хотя никакого чая на борту крейсера не было, а если и был, то как тут его готовить, Иван Никифорович не знал. – Когда вы с капитаном обсуждали повреждения крейсера, вы уверяли его, что справитесь. Так что же изменилось?

– Справлюсь?! – от возмущения Эри взвизгнул громче обычного. – А я и справился бы! Но когда я это говорил, то предполагал, что некоторые на этом корабле будут мне помогать! И что я вижу? Что?!

– А что такое? А впрочем, я понимаю… простите, я не должен бросать все на вас, – профессор стыдливо опустил глаза. – Пойдемте. Я помогу вам!

Старый землянин решительно поднялся. При этом его сильно качнуло в сторону, он побледнел и рухнул обратно в капитанское кресло.

– Простите… – он вытер мгновенно выступивший пот. – Я просто слишком резко встал… вот сейчас… сейчас… должна же быть и от меня какая-то польза…

– Да успокойтесь вы, профессор. Чем вы поможете-то? Знаний у вас никаких, а сил еще меньше. Вот, на ногах не стоите…

– О… – профессор почувствовал, что краснеет.

Он тут сидит, мнит себя равным богу, а мальчишка-техник между делом заявляет, что знаний у него никаких. Обидно… но ведь Эри прав.

– Но вот эта парочка! – зло продолжил Эри. – Ронг и талрак! Не разберешь, кто из них кто, да мне и неинтересно! Они везде таскаются за мной!

– Но ведь это прекрасно. Разве они вам не помогают? Конечно, может они и не очень разбираются в технике, но зато такие сильные и ловкие.

– А с чего вы взяли, что эти уроды таскаются за мной, чтобы помочь?

– Ну… а зачем же еще? – опешил Иван Никифорович.

– А чтобы меня изводить! Они не затыкаются ни на мгновение. И как, скажите, я могу сосредоточиться на проблеме поврежденного гиперкабеля, когда они все время вопят о своих нейроошейниках? Как?! Да лучше бы они вообще куда-нибудь провалились!

– Понимаю, – профессор задумался.

– Сними, да сними, – гнусаво передразнивая Люма, нараспев начал Эри. – Ну ты же можешь… лучше умереть, чем жить в этом теле… позор разъедает мою душу… Тьфу! Ну почему Нэйб не забрал этих придурков с собой?!

– Знаете, Эри, я, может, и не так много знаю об устройстве этого крейсера, но зато я многое понимаю в отношениях между людьми… ведь все мы в конечном итоге – люди. Так вот, если вам и вправду будет удобнее работать без них, я могу избавить вас от их общества.

Эри как-то странно на него глянул:

– Э-э-э… я вовсе не желаю их смерти… но поймите и вы, ну не могу я сейчас их ошейниками заниматься! Это ж надо их биологию немного изучить, да и с таким устройством я никогда не имел дела. А времени в обрез! Нэйб вернется, и надо будет драпать.

– Да вы не так меня поняли! – рассмеялся профессор. – У меня есть кое-что, способное заинтересовать наших негуманоидных друзей. Это даст вам возможность спокойно работать.

– И что же это? – Эри взглянул на него с еще большим опасением.

Профессор видел настороженность в глазах молодого человека. И понимал, откуда она взялась. Иван Никифорович и сам, наблюдая со стороны, засомневался бы в собственном рассудке.

– У меня есть желание выслушать и рассудить! А поверьте, им это требуется не меньше, чем освободиться от уз нейроошейников. Может быть, даже больше. Взаимопонимание – это то, чего не хватает их народам. Возможно, эта парочка станет первыми в истории ронгом и талраком, нашедшими общий язык, и это может изменить их миры!

"А еще это требуется мне, – продолжил он мысленно. – Просто сидеть и беседовать с кем-то. Иначе, я, действительно, сойду с ума".

– Идет, – Эри воспользовался паузой, и прервал его. – Делайте, что хотите, только избавьте меня от них.

– Я обещаю вам, – Иван Никифорович улыбнулся. – Но и вы должны обещать мне одну вещь.

– Ну что еще? – скис Эри.

– Как только у вас будет время, вы избавите их от этих отвратительных оков!

– Не раньше, чем приведу крейсер в состояние, пригодное к эксплуатации!

– Ну, разумеется.

19. Полицейская операция.

День начинался как обычно. По-правде говоря, Пракс не очень любил дни, когда в лаборатории накапливались большие партии хааша, особенно – для оправки на другие планеты. Слишком много суеты и беспокойства. Контролировать фасовщиков, грузчиков и курьеров становилось намного труднее. А еще эти проверки, случавшиеся после оправки каждой крупной партии… все это сильно нервировало Пракса.

Должность начальника лаборатории Пракс получил в результате перестановки кадров, которую устроил доктор Кха Грат после трагической гибели господина Карзога. Сначала Паркс чувствовал себя на новом месте неуверенно, ведь он ничего не понимал в производстве хааша, но быстро понял, что главное – следить за рабочими. А уж это он умел. Опыт распорядителя боев не прошел даром. Пракс давно научился решать проблемы, не беспокоя начальство по пустякам. Если что – виновного всегда можно и в расход пустить по-тихому.

То ли от переживаний, то ли от долгого сидения над отчетом для Кха Грата, у него сильно разболелся геморрой. Пракс ерзал в жестком кресле и проклинал свою работу.

Мучения становились невыносимыми. Надо бы смазать больное место чудодейственной мазью. Пракс с кряхтением поднялся, медленно разминая затекшие ноги. Ноги были его гордостью – стройные и мускулистые, на его взгляд они компенсировали небольшое брюшко, которое нависало над поясом.

"Все-таки, как удобно иметь личный кабинет!.. Никакой дурак не посмеет вломиться без разрешения" – Пракс открыл ящик стола и достал тюбик с мазью. Раньше для этого приходилось уединяться в разных местах или запираться в туалете.

Пракс вздохнул, подумав, что скоро придется вновь идти на прием к врачу. Нет, конечно, доктор Кха Грат больше лично не занимался его задницей, поэтому операции проходили безболезненно, но визит к любому доктору все равно был сильным стрессом для деликатного и немного стеснительного Пракса.

Он вновь тяжело вздохнул, призадумавшись, за что же судьба послала такое тяжкое наказание, и снял штаны. Мазь была светло-коричневой, тягучей и остро пахла чем-то неприятно-медицинским.

Внезапно в коридоре послышался топот и грохот. Пракс вздрогнул. Он схватился за штаны.

От мощного пинка, дверь резко, с грохотом, распахнулась.

– На пол! На пол, сука! – заорал полицейский.

– Э-это нед-доразумение…

Пракс оцепенел. Руки задрожали, став будто чужими, и проклятые штаны упали на пол.

– Заткнись, падла голожопая! – полицейский выстрелил поверх его головы.

Пракс рухнул на пол, позабыв про штаны. По телу забегал нервный озноб. Особенно холодило голую задницу. А голова, наоборот, полыхала от распиравших ее мыслей.

Полицейский тут же оказался над ним. Он быстро ощупал карманы, заломил руки за спину и рывком поднял его на ноги.

– Ой! – вскрикнул Пракс от боли в вывернутых суставах. – Свяжитесь со своим начальством! Я лично знаю генерала Марб…

Второй полицейский, вошедший в кабинет, молча, почти без размаха, вмазал ему по зубам прикладом лучевика. Пракс подавился концом фразы, кровью и осколками зубов.

Его выволокли в коридор и пихнули вперед. Из помещения основной лаборатории доносились крики, грохот и звон, словно что-то билось. Полицейский толкнул его дальше.

Сердце Пракса замерло. Ноги отказывались двигаться. Лишь руки намертво вцепились в штаны, поддерживая их. Все не так. Если Кха Грат и Марбас что-то не поделили, то он, как начальник лаборатории, вполне может оказать крайним. Его могут даже убить!

– Пу-усти-и! – от ужаса он развернулся и безрассудно бросился грудью на конвоира.

– Вперед, я сказал! – полицейский ткнул ему прикладом в поддых.

– О-о-о! – Пракс скорчился, выдыхая последний воздух.

Вместе с воздухом вышла и решимость сопротивляться. Полусогнувшись, сопровождаемый легкими тычками в спину, он засеменил по коридору.

В лаборатории царил хаос. Рабочие стояли в углу, сбившись в стадо, под прицелом нескольких бластеров. Пракса толкнули к ним.

Полицейские в черной униформе и с опущенными забралами огромных шлемов, похожие на роботов, методично уничтожали оборудование. Насколько можно было судить по визгу автопогрузчиков и грохоту из соседних складских помещений – там тоже царил беспредел. Готовый товар вывозили, а остальное – громили.

Куда делась охрана, Пракс и предположить не мог, а ведь ее хватало и перед лабораторией, все-таки девятый уровень защиты… и автоматика отчего-то не сработала…

Пракс в ужасе наблюдал, как разлетаются вдребезги циклотроны и перегоночные чаны. Но самое страшное – весь пол, щедро, словно песком на пляже, был усыпан сырьем для синтезирования хааша. А еще больше его дымилось прямо в грузовых контейнерах. Сырье стоило неимоверно дорого, а сейчас в лаборатории находился огромный запас. Этим товаром планировалось обеспечивать нужды всего Ареоса целый месяц!

Вентиляция надрывно гудела, но все равно не справлялась с чадящим дымом. А полицейские подбрасывали все новые и новые упаковки с сырьем. Чад стал невыносимый, от него слезились глаза и горели легкие.

Праксу показалось, что полицейские вытянулись, даже шлемы из круглых стали овальными, похожими на яйцо, а руки и ноги гнулись плавно, словно пластилиновые. Пракс моргнул – вновь взглянул – полицейские не ходили, они летали над полом, лишь имитируя шаги.

"Они не люди! Поэтому и в шлемах, чтоб никто этого не понял! Нас захватывают инопланетяне! Ареос оккупировали, и начали они именно с лаборатории Кха Грата. Ведь у кого хааш – у того и власть!"

Вдруг один из пришельцев начал раздуваться. Сначала он превратился в огромный шар, потом ровно по центру пробежала вертикальная линия, и он чуть разделился, образовал два полушария. Гибкие руки торчали из самой середины и, извиваясь, затягивались в узлы. Лишь круглый шлем на тонкой шее возвышался над этим кошмаром. Больше всего это напоминало большую черную задницу с огромным и живым геморроидальным узлом по центру и тощим пенисом сверху. Этого нервы Пракса уже не выдержали.

– Мы будем вашими рабами! – завопил он, бросаясь на колени.

Он не знал, с кем имеет дело, но опыт общения с инопланетянами-бойцами кое-чему его научил – все любят подчинение. При захвате – главное выжить!

– Да кому ты сдался-то, пень геморроидальный! – заржала задница.

От его грубого голоса, что-то щелкнуло у Пракса в мозгу. Говорящая инопланетная задница, обладающая сверхтехнологиями и уникальными способностями, мгновенно обернулась обыкновенным хамом и болваном – полицейским. Начальник лаборатории вновь видел отчетливую и до отвращения реальную картинку – их грабят и громят обыкновенные люди. И выглядели они снова обычно. Лиц, правда, не видно, но руки и ноги совершенно обычные…

"Черт! Это я дымом надышался… он же токсичный! Ну и дрянь!" Пракс бросал взгляды по сторонам – если он переживет этот погром, надо сделать так, чтоб слухи о его поведении не дошли до Кха Грата.

Но остальным служащим было не до него. Судя по затравленным взглядам, бледным потным лицами, трясущимся губам и расширенным зрачкам – все они видели что-то свое. Что-то неприятное…

Фигуры полицейских опять начали деформироваться. Смотреть на это было страшно. Поэтому Пракс из-за всех сил цеплялся за мысль, что это лишь галлюцинация и думать надо совсем о другом: почему все это происходит, и что докладывать Кха Грату?

Тут Праксу немного взгрустнулось – он так не решился утаить немного товара. Сейчас все так удачно списалось бы… если, конечно, удастся выжить. Скупая слеза, вызванная не то тоской упущенному шансу подзаработать, не то едким дымом, скатилась по щеке. Черные фигуры расплывались в дрожащей слезинке. Может, оно и к лучшему… меньше будет галлюцинаций…

Но, на всякий случай, Пракс присмотрелся к полицейскому, который распоряжался погромом. Тот казался чуть выше остальных. Пару раз он давал команды. Его голос сильно отличался от голосов остальных полицейских – высокомерие так и сквозило в нем. Пракс был готов поклясться, что где-то уже слышал этот голос. Он перебирал в памяти всех полицейских, когда-либо виденных рядом с Марбасом.

Воображение услужливо рисовало их лица на черном забрале шлема. Лица искажались, скалили клыки, глаза вываливались на тонких красных ниточках и болтались, словно шарики на резинке. Пракса затошнило.

"Пусть сами разбираются! Наше дело маленькое…" – и тут ноги Пракса подкосились. Он увидел, как меж дымящихся контейнеров, осторожно ступая по грязно-серому порошку сырья, идут несколько журналистов. Самые настоящие журналисты с крохотными камерами в руках.

***

Доктор Кха Грат был доволен жизнью. На блюде никогда не переводились пирожки и никто… никто не смел ему указывать. Временами он даже подумывал о политической карьере, но заниматься этим всерьез было лень.

Правда, неплохо бы перебраться жить в "поднебесье", куда пускают лишь аристократов и высших чиновников, но и здесь, в "серединных" кварталах тоже жилось неплохо. Весьма неплохо.

Доктор откинулся в мягком, обволакивающем его необъятную тушу кресле, взял ароматный, истекающий мясным соком пирожок и в блаженстве прикрыл глаза. Он был счастлив…

Пока не ожил коммуникатор.

"Черт бы их всех побрал! – Кха Грат в раздражении бросил надкушенный пирожок в тарелку, но тот выскользнул из нее и упал на пол. Мясная начинка вывалилась прямо на паркет. – Опять пятно будет! – доктор обиделся на звонившего еще больше. – Ты мне за все заплатишь! – он принял вызов. – Пракс! Старый засранец!"

С маленького экрана на сонтарианца затравленно смотрел Пракс. Он был бледен, взъерошен и не сразу начал говорить, сперва промямлив что-то нечленораздельное, словно внезапно начал заикаться или был пьян.

– Ну что еще? Быстро говори, или я твой геморрой тебе же на морду натяну!

– Д-доктор, доктор! – выдавил Пракс. – Здесь была полиция! Они забрали весь товар… Весь!

Коммуникатор вывалился из руки Кха Грата и упал на пол. А сам он вскочил с кресла.

– Нет!!! – доктор в ярости затопал ногами.

– И еще… еще они уничтожили об-борудование… – продолжил Пракс..

Коммуникатор жалобно пискнул под ногами Кха Грата и разлетелся на кусочки. Сонтарианец продолжал истерически топать, перемешивая ногами пластиковое крошево и остатки пирожка, вдавливая их в паркет.

– Убью!!! Всех убью! Марбас, сволочь, ты у меня пирожки с говном жрать будешь! Да ты… ты сам – пирожок с говном!

***

Нэйб запрыгнул в флаер. Он снял черный полицейский шлем, тряхнул головой и облегченно вздохнул.

– Ну, ты довольна? – обернулся он к Лиа, которая сидела сзади.

– Если хотите знать мое мнение, – в флаер залезал еще один человек в форме полицейского, – то эти мерзавцы заслуживают даже большего! Я и представить не мог, с каким размахом они производят эту дрянь! – Аркадий Петрович тоже снял шлем.

– Это только начало, – Лиа задумчиво наблюдала, как к зданию разгромленной лаборатории Кха Грата подваливает все больше народу. Несколько журналистов крутились вокруг. – Пора убираться, пока кто-нибудь чего не заподозрил.

– Ты уверена, что на Тобри Краста можно положиться? – Нэйб плавно поднял машину, автоматически отметив, как несколько грузовых флаеров направились в совершенно другом направлении. Не люблю всех этих болтунов от рабочих…

– В "Скользком логове" погиб его единственный сын. Да он бы с торговцев хаашем лично шкуру спустил, если бы мог… а так… да он чуть не расцеловал меня, когда услышал план. А глава городских профсоюзов – это, знаешь ли, огромная сила. И он будет с нами до конца, – у Лиа запищал коммуникатор. – Это он!

– Мне уже звонили, – без приветствия буркнул глава профсоюзов. – Журналисты с цепи рвутся. Как у вас дела? Не засветились? Если всплывет мое имя…

– Престаньте паниковать, Тобри, – отрезала Лиа. – Вы увязли в этом деле по уши, но все под контролем. Он, – она выделила это слова, опасаясь называть по незащищенной линии имя Марбаса, – никуда не денется. Просто не успеет.

– Да журналисты уже в полиции! А там ничего не известно об… этой акции.