Текст книги "Псы. Наказанные небом (СИ)"

Автор книги: Марсия Андес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

26. День первый. Привыкая к боли

​​​​​​

Я просыпаюсь ближе к ночи, вдруг понимая, что проспала весь день. Наверное, я жутко устала из-за путешествия на территорию Крыс и из-за напряжения, связанного с собранием. У меня в голове всё ещё вертятся множество вопросов, ответы на которые мне хочется получить, хотя я сомневаюсь, что кто-то удосужится ответить хотя бы на половину из них.

Во-первых, я хочу знать, в каких отношениях я была с Соулом и с тем загадочным Миком, и почему последний преследует меня во снах в виде ангела. Во-вторых, я до сих пор не понимаю, что это за экзамены, которые мне нужно будет пройти досрочно. И ещё интересно, почему Лидер вдруг решил «наказать» меня подобным образом. Неужели, я действительно выгляжу, как тот таинственный капитан, о котором упоминал Кэйл? Я ведь никакой не вундеркинд. Просто у меня лучше получается приспосабливаться к различным ситуациям за короткое время. Будь то стрельба или метание ножей. Я просто быстро учусь, вот и всё. Это же не значит, что я гений или что-то вроде того. Я ведь даже не помню ничего из своего прошлого, что затрудняет моё восприятие мира. А ещё у меня множество вопросов, кто такой Лидер и как он выглядит. И почему его никто не видел на том совещании, а если и видел, то почему мне его не показали? Ведь быть Лидером – это значит вести людей за собой и быть для них авторитетом. Сейчас загадочный человек больше смахивает на вождя, который контролирует всё и всех.

Вообще это как-то подозрительно…

Возможно, я многого не понимаю, не знаю, что у них там происходит, да и фраза Кэйла на счёт того, что война уже давно началась, меня немного настораживает. Неужели, всё серьёзнее, чем я думаю?

Я приоткрываю веки и осматриваюсь. Я нахожусь в комнате Кэйла – свет приглушён, тишина плотной массой накрывает меня, и кажется, что ничего и не происходило этим утром. Словно не было ни снега, ни крови, ни странного экзамена.

– Проснулась? – раздаётся спокойный голос.

Я приподнимаю от подушки голову и смотрю в ту сторону, откуда доносится голос. Куратор сидит на стуле за монитором, на котором раскрыто множество данных, и смотрит на меня. Его взгляд непроницаемый, брови сведены. Кажется, он долго о чём-то думал. И эти мысли не доставляли ему ни капли удовольствия.

– Ага, – я приподнимаюсь на локтях и снова осматриваюсь.

Кроме нас здесь никого нет. Кэйл какое-то время молчит, затем отворачивается, вздыхая, и выключает компьютер, который тут же поглощается темнотой. Я смотрю на часы и вижу, что сейчас почти одиннадцать ночи.

– Долго же я спала, – шепчу я, отстраняя в сторону одеяло.

Я свешиваю ноги с кровати и потираю глаза, пытаясь отойти ото сна. Тело немного пробирает дрожью, и я шумно сглатываю. Мне не нравится эта давящая атмосфера, которая окружает нас.

– Наши тренировки будут проходить ночью, поэтому я тебя не будил, – спокойно отзывается парень.

Он поднимается на ноги, не смотря на меня, затем поворачивается ко мне спиной.

– Одевайся. Я подожду тебя в коридоре. По дороге я тебе расскажу, как примерно будет проходить экзамен и наши тренировки, – в его голосе сквозит напряжение, и мне становится страшно.

– Мы не будем ничего есть? – спрашиваю я, чувствуя, как скручивает мой живот. Я не ела почти сутки.

– Нет. А то тебя может стошнить, – его голос холоден, и я больше не решаюсь ничего спрашивать.

Да что такого в этом чёртовом экзамене, что даже Кэйл такой напряжённый и странный. Или, может быть, дело совсем в другом?

Я провожаю его взглядом, какое-то время смотрю на закрывшуюся с тихим звуком дверь, и поднимаюсь на ноги. Ещё куча вопросов добавляется к моему списку, но я не могу сейчас о них думать. Я вообще не могу ни о чём думать, кроме как о подозрительном поведении Кэйла.

Я осматриваюсь, замечаю на кровати куратора новые вещи, наверное, для меня, и беру их. На этот раз это чёрные спортивные штаны и жилетка. Мне приходится быстро натянуть это на себя и последовать к выходу. Даже не взглянув на своё отражение в зеркало, висевшее на стене, я открываю дверь и выхожу в коридор. Кэйл ждёт меня в паре метрах от входа, прислонившись спиной к стене. Здесь тихо и полутемно – сразу видно, что Логово спит.

Куратор отстраняется от поверхности и следует вдоль по коридору – я срываюсь с места и догоняю его. Когда мы оказываемся на одном уровне, Кэйл тихо говорит.

– Экзамен будет проходить в четыре разных этапа, – Куратор смотрит вперёд, словно разговаривает сам с собой. – Каждый день я буду готовить тебя к одному из них. Не могу сказать, в какой последовательности они будут и как именно будут проходить, но основе я тебя научу, – мы проходим спальный корпус и оказываемся в Загоне. – Тебе придётся ориентироваться по ситуации. Не буду забивать тебе голову разными мыслями, так что сегодня расскажу о первом этапе.

Мы направляемся в сторону тренировочного корпуса, проходим мимо медпункта, но, на моё удивление, сворачиваем в ту часть, где находится мастерская Дилана. Я уже думаю, что мне снова будут делать какую-нибудь метку или тату, что будет свидетельствовать о моём досрочном испытании. Наверное, опять что-то типа знака псов.

– Сегодня я буду тренировать тебя на выносливость.

Куратор открывает дверь, и мы оказываемся в мастерской, где мне делали татуировку. Не понимаю, как это место связано с моими тренировками.

Дилан оборачивается на звук открывающейся двери, окидывает нас быстрым взглядом и хмурится. На его лице нет привычной улыбки, которую он показывает, как только видит кого-то. И это настораживает меня ещё больше.

– О, вы уже пришли, – он шмыгает носом и отводит от нас взгляд.

Кэйл подходит к нему, я думаю, что куратор вот-вот пожмёт руку своему другу, но этого не происходит. Парень что-то тихо говорит Дилану, что именно, я не могу расслышать, после чего владелец мастерской смотрит на меня и качает головой.

– Не понимаю, зачем нужно проводить это, – бормочет Дилан, отходя в сторону. – Я думал, что старые традиции давно отменили…

Он подходит к дальнему углу комнаты и выводит какую-то панель. Парень вводит пароль, после чего часть стены отъезжает, открывая нам проход.

– Это не ко мне, – хмурится Кэйл. – Пошли…

Он зовёт меня, направляясь в сторону потайной комнаты, и исчезает там вслед за Диланом. Я всё ещё не понимаю, что происходит. Почему они такие странные? И что за старые традиции, о которых говорил Дилан?

Я поспешно следую за ними, слыша, как за моей спиной закрывается дверь, отрезая мне путь к отступлению. Я осматриваюсь – это помещение совершенно не похоже на мастерскую. Здесь нет разбросанных вещей и всякого хлама, здесь вообще почти ничего нет. Стерильный белый свет исходит от стен, потолка и пола. Я не знаю, лампы это или же действительно сама поверхность, окружающая нас, светится. Я скольжу взглядом по разным приборам, точно таким же, которые я видел в том месте, где меня проверяли на подходящую группу. Там, в той белоснежной лаборатории. Я сразу вспоминаю, как очнулась среди незнакомых подростков, как совершенно не понимала, что происходит. Эрик тогда поцапался с каким-то парнем, стоя в очереди, а у меня нашли сто процентную принадлежность к группе Псы. Давненько я не вспоминала этого…

– Здесь я буду тренироваться? – скептично спрашиваю я, проходя вглубь комнаты и продолжая осматриваться.

Дилан смотрит на меня, затем на Кэйла.

– Ты не сказала ей? – спрашивает парень.

Я оборачиваюсь, впиваясь взглядом в куратора.

– О чём? – говорю я.

Они смотрят на меня вдвоём каким-то странным взглядом, и мне становится не по себе.

– Она бы испугалась, – Кэйл отводит взгляд в сторону и отворачивается.

Дилан вздыхает и закатывает глаза.

– Всё равно мог бы хотя бы предупредить, – татуировщик подходит к какой-то непонятной кабинке, больше похожей на стол с прозрачным куполом, и открывает крышку.

Я недоверчиво за ним наблюдаю, следя за каждым его движением. Кэйл тоже подходит ближе и показывает мне взглядом, чтобы я сделала то же самое. Мне приходится неохотно приблизиться, чтобы хотя бы видеть, что происходит.

– Тренировка будет продолжаться шесть часов, – спокойно говорит Кэйл. – Не бойся, от этого никто не умирал.

Я напрягаюсь ещё больше. Что значит, ещё никто не умирал?

Дилан поворачивается ко мне и кладёт руку на плечо.

– Крепись.

Его взгляд непроницаем.

Я хмурюсь, всё ещё не понимая, какого чёрта они от меня хотят. Я думала, что меня будут тренировать на выносливость, а не на какую-то хрень, «от которой ещё никто не умирал». Парень отходит в сторону. Кэйл прокашливается, привлекая к себе моё внимание, и мне приходится повернуться к нему. Меня всё это начинает пугать.

– Залезай.

Тихо командует Кэйл. Я смотрю на него ещё какое-то время, думая, стоит ли вообще делать то, что мне говорят, но потом вспоминаю, что это часть моей тренировки, и передумываю возражать. Но мне всё ещё не хочется лезть в эту непонятную штуковину.

– Давай же, – Кэйл не смотрит мне в глаза.

Я прищуриваюсь, затем киваю и осторожно забираюсь внутрь, ложась на спину. Руки Куратора облокачиваются на поверхность купола, собираясь опустить его, но он этого не делает. Какое-то время парень молчит, смотря куда-то в пространство, затем его взгляд устремляется на мои глаза, и я чувствую, как по моей спине пробегают мурашки. Мне приходится сглотнуть, чтобы избавиться от подозрительного кома в горле.

– Будет больно, – тихо говорит Кэйл и закрывает купол, отрезая меня от мира.

Меня накрывает страх, и я начинаю паниковать, совершенно не понимая, что происходит. Какого чёрта меня запихнули в эту штуковину? Почему мне должно быть больно? И как это всё относится к выносливости? Ни черта не понимаю…

Я облизываю губы и пристально смотрю на Кэйла – он сильно сжимает челюсть, и я вижу, как мускул на его лице дёргается. Парень отворачивается от меня и облокачивается спиной о купол, сползая по нему и садясь на пол, на уровне моей головы. Теперь я вижу только его затылок.

Чувствую, как сердце начинает ускоряться, с каждым разом всё больше и больше набирая скорость. Пульс бьётся в моих висках, во рту набирается слюна, и я снова сглатываю.

Дилан возвращается и встаёт на уровне моих ног, выводя на прозрачном куполе какую-то панель. Он что-то вводит там, после чего я слышу его приглушённый голос, который доносится до меня, словно из-под воды.

– Состояние стабильное. Пульс в норме. Сердцебиение немного учащённое. Мозговая активность в порядке. Запускаю минимальный порог…

Я вздрагиваю, когда внутри купола начинает скользить какая-то зелёная сетка, словно сканируя моё тело. Я пристально за ней наблюдаю, пока она не исчезает. Затем всё загорается красным цветом, и моё сердце замирает.

– Первый уровень. Минимальный порог. Система будет запущена через три, два, один, – говорит женский электронный голос.

Я нервно сжимаю пальцы в кулаки, быстро бегая взглядом по ближайшему пространству. Мне страшно. Мне действительно страшно.

Голос замолкает, что-то пикает, и в это же мгновение меня пронзает настолько мощная волна боли, что я вскрикиваю. Моё тело выгибается само собой – я чувствую, как в каждую клетку моего тела пробираются невидимые иглы, скользят под кожу, достигают костей и разрывают их на части изнутри. Я сжимаю зубы, чувствуя, как челюсть хрустит, и прикусываю язык. Но эта мелочь ничто по сравнению с тем, что я испытываю.

Боль непрерывная. Она уничтожает меня. Она даже не собирает прекращаться. И из-за неё я даже не могу пошевелиться. Меня скручивает и разрывает.

Но в какой-то момент я понимаю, что перестаю замечать её. Не знаю, сколько проходит времени, но я чувствую, что боль становится частью моего тела. Я привыкаю к ней и перестаю сопротивляться. На какое-то время мне становится легче.

– Лимит времени исчерпан, – раздаётся электронный голос. – Переключение на второй уровень. Система будет запущена через три, два, один…

Меня пронзает ещё одна волна новой боли, на этот раз сильнее прежней, но я уже не кричу. Разряд проходит по моему телу, проникая внутрь, я зажмуриваюсь и терплю столько, сколько это возможно.

«Тренировка будет продолжаться шесть часов», – проносится у меня в голове голос Кэйла.

Шесть часов. Я не выдержу столько.

Сколько уже прошло времени? Час? Два? Кажется, что я уже несколько дней нахожусь здесь.

Лимиты времени сменяют друг друга, включая всё новые и новые пороги, а боль только увеличивается. Я больше не могу сдерживаться, ещё немного, и я отключусь от болевого шока. Пожалуйста, пусть меня заберёт темнота, я больше не выдержу, я уже не могу…

Провалиться бы пустоту хотя бы на несколько минут, чтобы отдохнуть от этой адской боли…

Я переворачиваюсь на бок, обнимая себя руками. Не понимаю, как я ещё могу двигаться, когда всё моё тело разрывается на молекулы. У меня даже волосы болят…

Взгляд падает на Кэйла. Он до сих пор здесь, сидит, прислонившись к куполу головой. Я не вижу его лица. Я не знаю, спит он или же нет. Я не знаю, что он чувствует. Дилана нигде нет. Я с трудом поднимаю руку и прикасаюсь ею к стеклу в том месте, где находится голова Куратора. Мне хочется позвать его, сказать, что с меня хватит, что я согласна даже на низкий рейтинг или даже на изгнание из Псов, только пускай эта боль прекратится. Я скулю, но ничего не могу выдавить из себя. Я словно разучилась говорить.

Кэйл так и не оборачивается.

В глазах слегка темнеет, и я уже с радостью осознаю, что теряю сознание. Моё тело не сможет выдержать продолжения такой «атаки», оно просто разорвётся.

«От этого ещё никто не умирал».

Отлично. Я буду первой.

Голова кружится, и я уже протягиваю руки навстречу пустоте, но, видимо, не суждено случиться такому чуду.

– Лимит времени исчерпан, – раздаётся электронный голос. – Переключение на последний уровень. Система будет запущена через три, два, один…

Меня снова пронзает боль, и она настолько мощная, что первые уровни кажутся просто укусами комара. Меня тут же вырывают из состояния, когда я готова потерять сознание. Тело начинает трястись, и я кричу. Я кричу так, как не кричала никогда в жизни. Я слышу, как что-то шипит, а потом в мой нос ударяет запах палёных волос, кожи и одежды. Ткань плавится в районе моего живота, от кожи идёт дым, словно бы к ней прислонили раскалённое железо, чтобы поставить метку. Татуировка на ключице начинает гореть, я чувствую, как что-то проникает под мою кожу, но не могу понять, что это. Боль? Или же что-то другое?

Я упираюсь руками о купол и пытаюсь отодвинуть его, но ничего не выходит. Краем глаза вижу, как Кэйл поднимается и нависает надо мной, облокачиваясь о купол с другой стороны. Его лицо испугано, синяки под глазами, взгляд, наконец, начинает выражать хоть что-то.

И я плачу. Я понимаю, что слёзы стекают по моей коже, начинаю стучать руками о стекло, чтобы меня выпустили, но никто этого не делает.

Чувствую, что под кожу снова начинает что-то проникать. В районе живота, колен и метки псов. Боль концентрируется в этих четырёх местах. Я зажмуриваюсь, сдерживаясь из последних сил, а потом всё резко прекращается, и на меня накатывает внезапное облегчение. Я всё ещё не могу отойти после продолжительной боли, но теперь мне гораздо легче.

Я лежу с закрытыми глазами и слышу, как крышку открывают.

– Лизбет…

Кто-то подкладывает мне под голову руку и приподнимает меня. Я с трудом открываю веки и смотрю на Кэйла.

– Самое ужасное позади, – шепчет Куратор, подхватывая меня на руки.

Я не отвечаю. Ко мне подходит Дилан, и я вижу, что он, наконец, улыбается, отчего мне становится легче.

– Ты справилась, герой, – парень заряжает какой-то железный прибор и прислоняет к моей шее. – А теперь время отдохнуть.

Он нажимает на кнопку, и я чувствую, что в меня вводят какой-то препарат. Все ощущения мгновенно исчезают, и я больше ничего не ощущаю. Лишь спокойствие и облегчение, а затем, темнота, наконец, забирает меня, сжалившись. И я погружаюсь в глубокий сон.

27. День второй. «Регулятор чувств»

Я просыпаюсь, чувствуя, как что-то касается моего лица и щекочет кожу, словно чьи-то тёплые пальцы гладят меня, успокаивая. Я просыпаюсь совершенно умиротворённой и спокойной, словно бы и не было тех ужасных часов адской боли, через которые я прошла. Я просыпаюсь даже счастливой, и меня это пугает. Я не думала, что смогу спокойно существовать после того, что было. Наверное, это и есть моё наказание за то, что я нарушила кучу правил.

Мой личный ад.

– Проснулась? – я слышу тихий голос и медленно приоткрываю веки, фокусируя свой взгляд на парне.

Всё расплывается, но за считанные секунды я могу собраться и восстановить зрение. Я вижу Кэйла. Он сидит на краю кровати, на которой я лежу, и смотрит на меня каким-то странным взглядом. Я вижу в его глазах облегчение.

– Тебе нужно поесть, – он исчезает где-то в стороне, затем снова появляется с подносом в руках. – Можешь сесть?

Я хмурюсь. Мне кажется, что если пошевелю даже пальцем, боль снова вернётся, но когда я приподнимаюсь на локтях, понимаю, что ничего подобного не происходит. Я шумно выдыхаю и прикрываю глаза. Тело лёгкое и невесомое, словно я проспала несколько дней подряд, словно оно мне и не принадлежит вовсе, будто я контролирую его откуда-то из другого места. В нос ударяет запах еды, и мой живот скручивает. Сколько я не ела? Сутки? Больше?

– Как себя чувствуешь? – спрашивает Кэйл, кладя мне на колени поднос.

На нём тарелка с каким-то блюдом, которое я ещё никогда не пробовала, и апельсиновый сок. Я заглядываюсь на еду и только потом понимаю, что так и не ответила на вопрос куратора. Становится неловко, и я поднимаю голову, смотря на него.

– Отлично, – с сомнением в голосе тяну я, словно не веря собственным словам. – Просто прекрасно.

Мой голос тих и спокоен. Я совершенно не чувствую никакой тревоги или волнения. Я вообще ничего не чувствую.

Куратор слегка улыбается, затем отводит взгляд в сторону и вздыхает. Я принимаюсь за еду, тщательно пытаясь прожевать то, что мне принесли, и вдруг понимаю, что мои вкусовые рецепторы стали гораздо лучше. Мне кажется, что я могла бы рассказать о каждом ингредиенте, если бы знала их названия. Это сбивает меня с толку.

– Извини, – Кэйл прокашливается. – Надо было тебе всё с самого начала рассказать. Я просто думал, что ты испугаешься и не сможешь понять, зачем всё это нужно.

Я кошусь в его сторону – куратор поднимается на ноги и садится теперь уже на свою кровать, откидываясь спиной на стену. Он прикрывает глаза и какое-то время молчит.

Я медленно ем, пытаясь почувствовать весь вкус блюда, хотя живот требует, чтобы я поторопилась. Мы молчим, и мне кажется, что эта неловкая пауза никогда не закончится.

– Да ладно. Уверена, следующие тренировки не будут настолько ужасными, – бормочу я.

– Да. Дальше будет проще, – соглашается Кэйл.

Мне кажется, что он как-то облегчённо вздыхает, словно боится моей реакции, после чего открывает глаза и смотрит прямо на меня. Я усердно не поднимаю взгляд, шумно проглатываю пищу и запиваю её апельсиновым соком.

– Так, теперь ты расскажешь? – спрашиваю я. – Всё-таки интересно, зачем мне пришлось пережить всё это дерьмо.

Кэйл какое-то время смотрит на меня, и мне кажется, что он думает, с чего начать, или же вспоминает что-то, потому что его глаза затуманены плотной пеленой мыслей. Мне хочется позвать его, чтобы вырвать из мыслей, но я этого не делаю. В глубине вдруг проскальзывает неожиданная обида из-за того, что куратор заставил меня залезть в ту штуковину, и я тут же прячу взгляд. Я понимаю, что у него не было выбора. Это был приказ Лидера. Это была часть моей тренировки.

Это было моё наказание.

– Если верить данным, то раньше, очень давно, чтобы укрепить оборону Логова, существовал специальный отряд, который назывался «Призраки тьмы», – говорит Кэйл. Я не смотрю на него. – Этих людей подвергали жёстким тренировкам, и то, что ты вчера испытала, было одной из них. У таких людей не было ни страха, ни боли, ни каких-либо других эмоций, поэтому их считали настоящим живым оружием. Но потом призраки решили восстать против всех и захватить Логово, однако, у них ничего не получилось. Отряд был расформирован и полностью уничтожен.

Куратор замолкает, собираясь с мыслями. Я доедаю всю еду, которую он мне принёс, и ставлю поднос на тумбочку. Потом подкладываю под спину подушку и сажусь удобнее, чтобы дальше слушать рассказ.

– Потом ввели отрядовую систему, которую ты не застала, назначили Капитанов и Лейтенантов. Всего было семь таких отрядов. Я уже как-то рассказывал о них, – парень вздыхает и облизывает свои губы. – Однако иногда, когда появлялся какой-нибудь выдающийся человек, чьи способности были куда выше, чем у остальных, разрешалось использовать новую экзаменационную программу. Она очень отличается от той, по которой тренировались «Призраки тьмы», единственное, что было оставлено в тренировках, – это выносливость, – Кэйл смотрит на меня, и я понимаю, что он говорит о той штуке, которую вчера применяли на меня. – Она была, конечно, немного изменена, однако устройство используется то же, что и раньше.

Я внимательно смотрю на него, переваривая то, что он только что сказал.

Значит, раньше существовал какой-то отряд «Призраки тьмы», которых жёстко тренировали. Но после их восстания, отряд распустили и больше никогда не собирали. Однако со временем придумали новый способ тренировки одарённых псов, но то оборудование, которое использовали предки, оставили. Просто придумали новую программу, которая была запущена в технологию. То есть, воздействие на тело почти одно и то же, вот только результат немного отличается. Значит, раньше было ещё хуже, чем сейчас? Верится с трудом…

– Не знаю, что было раньше, но сейчас этот прибор называется «Регулятор чувств», – продолжает Кэйл. – Он вырабатывает определённое излучение, которое влияет только на определённые части мозга, заставляя думать человека, что под воздействием находится всё тело. Атакуя мозг, – парень стукает пальцем по своему виску. – Эти лучи позволяют активировать те участки, которые не работают. Обычно люди используют свой мозг примерно на 10 %, а это устройство позволяет увеличить этот размер до 30 %. Хотя это ещё зависит от индивидуальности человека. Допустим, если кто-то использует свой мозг на 20 или 30 процентов, то после такого излучения, возможности могут возрасти до 40 или 50 процентов. То есть, говоря простым языком, ты теперь сможешь использовать свой мозг на 20 % больше, чем раньше, – Кэйл замолкает, чтобы дать мне время поразмыслить над его словами. – У тебя могут улучшиться органы чувств или же ты сможешь использовать какие-то скрытые в тебе способности. Кто знает. К тому же ты теперь более устойчива к боли. Твой мозг натренирован, и перестанет остро реагировать на внешние раздражители. Это может продлить тебе жизнь при серьёзных ранениях.

Я задумчиво хмурюсь, смотря на свои руки. Так вот, что это было. Они пытались воздействовать не на моё тело, а на мой мозг. Какие же были тогда эти «Призраки тьмы», раз они прошли через всё это. Они, наверное, были неуязвимы.

– И ещё эта тренировка была первой, потому что нужно было ввести в твоё тело определенную программу, – говорит Куратор.

Я поднимаю на него взгляд.

– Программу? – переспрашиваю я.

– Да. В твоё тело ввели четыре функции, которые связаны с мозгов. Как только ты заканчиваешь одну из тренировок, на твоём теле выступает татуировка, свидетельствующая о том, что ты полностью освоила её, – Кэйл прокашливается. – Это своего рода пропуск на экзамен. Без него тебя не допустят.

Ясно. Значит, мы будем тренироваться, пока на моём теле не появится подтверждение того, что я успешно справилась с заданием Кэйла. Как просто…

– Одна у тебя уже есть.

Я резко вскидываю голову и смотрю на парня, не понимая, о чём он говорит.

– Подними футболку, – говорит он. – На животе есть надпись, подтверждающая, что ты прошёл первое моё испытание.

Я недоверчиво хмурюсь и опускаю взгляд на свою одежду, только сейчас замечая, что на меня нет той испорченной жилетки, что была на мне во время тренировки. Сейчас я одета в футболку и шорты. Интересно, это Кэйл переодел меня, пока я спала? Как-то неловко.

Я краснею и, чтобы скрыть своё смущение, поднимаю футболку. На моём животе находится чёрная надпись.

«No pain».

– Нет боли? – спрашиваю я.

– Да.

Я провожу пальцами по животу и понимаю, что это настоящая татуировка. Значит, в тех местах, которые болели у меня вчера, и будут находиться эти тату. Ясно.

На животе уже есть. Ещё на коленях. И где метка псов. Ну, хоть одной меньше. Мне есть, к чему стремиться. Если я пройду эти тренировки, то я точно утру нос Эрику. Мне и бить его не придётся. Это гораздо приятнее: знать, что ты была избрана для чего-то большего.

– А в чём разница между этим экзаменом и рейтингом? – спрашиваю я давно мучающий меня вопрос.

Кэйл задумчиво хмурится, обдумывая ответ, затем чешет нос и прикрывает глаза.

– Ну, почти ничем не отличается, как если бы ты заняла первое место в рейтинге. Тебе дадут возможность выбрать один из отрядов, чтобы продолжить работать там. Однако, тебя автоматически зачислят в состав совета, что невозможно после сдачи рейтинга, – Кэйл снова открывает веки.

– Совета?

– Большую часть ты уже видел на собрании. В совет входят представители определённых отрядов, – поясняет Кэйл. – Я, Семь, Кори, Брайан, Марк – все они в составе совета.

Я хмурюсь, вспоминая, кто ещё был в тот день на встрече с Лидером.

– Значит, Марк является представителем отряда Поисковиков? – спрашиваю я.

Кэйл усмехается, фыркая себе под нос.

– Ага. Ему лишь бы повод был, чтобы похвастаться, – бормочет Куратор.

– А что на счёт Лидера? Ты его хоть раз видел? – спрашиваю я.

– Естественно, – Кэйл фыркает и поднимается на ноги, потягиваясь. – Мне нужно отойти ненадолго. Можешь пока душ принять. Когда я вернусь, отправимся на следующую тренировку.

Я киваю, наблюдая за тем, как куратор пересекает комнату и исчезает за дверью, оставляя меня в одиночестве. Я думаю о том, что же меня ждёт на следующих тренировках, хотя, признаться, трудно представить себе что-то хуже того, что я испытала в этом «регуляторе чувств». Но кто знает, что они ещё смогут придумать.

Я с трудом выбираюсь из кровати и замираю, вдруг чувствуя, что моё тело слушается меня куда лучше, чем до первой тренировки. Я буквально вижу всю обстановку вокруг меня, словно бы наблюдаю за собой со стороны. Это напрягает и пугает одновременно.

Я пытаюсь отбросить в сторону все лишние мысли и направляюсь в ванную. Здесь ничего не изменилось с того момента, когда я был здесь в последний раз. Вспоминая, что я тогда делала, я вывожу панель и выбираю душ, который моментально выезжает из стены. Скидываю с себя одежду и залезаю под тёплые струи воды. Это расслабляет и позволяет мне избавиться от лишних мыслей. Хочется стоять так вечность и не двигаться, но мне всё равно приходится выбрать цитрусовый гель для душа и начать втирать его в кожу.

Запах одурманивает. Он настолько сильный, что кружится голова. Я прислоняюсь рукой к поверхности и прикрываю веки – запах въедается в меня и становится частью моей кожи. Дрожь проходит по моему телу, когда я начинаю смывать с себя гель. Я буквально вижу, как вода исчезает в водостоке и движется по трубам. Это сбивает меня с толку.

Сквозь шум потока я слышу, как кто-то входит в комнату, и настораживаюсь. Тихие шаги въедаются в голову, но потом вода перебивает всё, и я больше ничего не могу разобрать.

Со мной происходит что-то странное. Определённо.

Я всё выключаю и выбираюсь из душа, наблюдая за тем, как кабинка скрывается в стене. Я вытираюсь и одеваюсь в футболку, кроссовки и шорты, после чего поспешно выхожу из ванной, осматриваясь. Кэйл сидит за компьютером. Мне иногда кажется, что он проводит за ним слишком много времени.

– Долго ты, – улыбается парень.

Я смотрю на часы и вдруг понимаю, что пробыла в душе почти два часа. Чувство времени совсем перестало мне подчиняться. Сейчас почти двенадцать ночи.

– Готова? – Куратор смотрит на меня изучающим взглядом, оценивая моё состояние, и я киваю.

Я чувствую себя прекрасно, поэтому больше ждать не смогу. Нужно покончить со вторыми тренировками, чтобы больше о них не думать. Кэйл выключает компьютер и поднимается на ноги.

– Кстати, я изъял твой коммуникатор, так что можешь его не искать, – бросает парень, направляясь к выходу.

– Я и забыла о нём совсем, – бормочу я, следуя за куратором.

Мы снова оказываемся в тёмном коридоре и направляемся в сторону тренировочного корпуса, однако, к Дилану мы больше не наведываемся. Мы проходим наш зал, идём ещё некоторое время вперёд, а потом сворачиваем в небольшую дверь, оказываясь в другом тренировочном зале.

Этот намного меньше того, где мы занимались раньше, однако здесь совершенно ничего нет. Стены чёрные, ровные, никаких вещей, никакого оружия. Ничего.

– Сегодня мы будем тренировать твою реакцию, – Кэйл улыбается, и от этого мне становится легче. Значит, всё не так плохо, как я думаю, раз уж куратор стал прежним, ведь вчера он определённо был каким-то странным. – Это моя любимая тренировка. Я занимаюсь здесь, когда есть свободное время.

Я прохожу вперёд и осматриваюсь.

– Но тут ничего нет…

– Это пока, – Кэйл отходит к стене и выводит панель. – Эта комната оборудована специально для тренировок с реальными противниками. Здесь мы будем тренироваться сегодня и завтра. Это комната проецирует голограммы.

Я широко улыбаюсь.

– Значит, мы сегодня будем отстреливать противников, словно в реальности? – восторженно спрашиваю я, наблюдая за Кэйлом.

Тот что-то делает с панелью и отвечает мне только через некоторое время.

– Нет. Этим мы будем заниматься завтра, – говорит Куратор, и я расстроено поникаю. – Сегодня мы будем стрелять по обычным мишеням, но я буду засекать время.

Я внимательно смотрю на Кэйла, который нажимает на панель. Всё вокруг внезапно становится белым, потом свет медленно исчезает, и я вижу, как в дальней части комнаты появляются точно такие же мишени, как и в тренировочном зале. Рядом стоят два стола. Один с пистолетами, другой с ножами.

– Отлично, – Кэйл машет мне рукой и направляется в сторону единственных предметов в этом помещении.

Я покорно следую его примеру и оказываюсь рядом с ним.

– Итак. Сначала проверим, как быстро ты можешь стрелять, – Кэйл достаёт из кармана секундомер. – Семь мишеней. В каждом оружие семь патронов. Тебе нужно попасть во все мишени так быстро, насколько ты сможешь.

Я киваю и беру в руки оружие, крепко стискивая его пальцами.

– По сигналу, – говорит Кэйл.

Я встаю напротив мишеней и жду команды куратора. Руки опущены, но крепко сжимают пистолет. Я держу его двумя руками.