Текст книги "Псы. Наказанные небом (СИ)"

Автор книги: Марсия Андес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

– Открылась!

Эрик замахивается второй рукой и ударяет меня по рёбрам. Боль расползается по телу, и я шумно выдыхаю, сгибаясь пополам. Блондин отступает, играя со мной. Затем, когда я выпрямляюсь, снова начинает атаковать: сильный выпад левой, целится мне в бок, но я отскакиваю и блокирую удар, однако не ожидаю ещё одной атаки, поэтому пропускаю его замах, который попадает мне в губу. Я чувствую, как рот наполняется кровью.

– Ну же, неужели, ты ни на что не способна, крыса? – издевается он.

Я слышу насмешки со стороны ребят, но не обращаю на них внимания.

– Заткнись, – сплёвываю на пол кровь, вытирая губу рукой.

– Что ты там бормочешь? – Эрик прислоняет ладонь к своему уху, усмехаясь.

Меня вдруг накрывает такая ярость, что я готова убить его. Как ОН может надо мной издеваться?!

– Я сказала, заткнись, ублюдок! – я бросаюсь на него и замахиваюсь.

Эрик не ожидает от меня такой реакции и не успевает среагировать, поэтому я попадаю ему прямо в бровь. Блондин отступает, блокируя мой второй замах, и я вижу в его взгляде какой-то лёгкий испуг. Ударяю его по ноге, пока он не пришёл в себя, затем в челюсть, отчего он сгибается.

Я тяжело дышу, понимая, что эта мимолётная вспышка гнева проходит, оставляя после себя пустоту.

– Уродка, – тихо тянет Эрик.

Он выпрямляется и разминает шею, отчего я слышу её хруст. Его язык скользит по губам и исчезает, а потом парень снова начинает атаковать меня своими стремительными выпадами.

Я отступаю. Блокирую его удар рукой, но пропускаю выпад его правой – голова отлетает в сторону, и я понимаю, что он снова попал по моей ране. Пытаюсь закрыть голову, но чувствую мощный удар в бок. Адреналин подскакивает, и я не обращаю внимания на боль, замахиваюсь в слепую, но чувствую лишь воздух.

– Медлишь.

Меня хватают за волосы, и я вскрикиваю. Ноги подкашиваются.

– Волосы – главный недостаток в поединке, – выплёвывает Эрик.

Я пытаюсь вырваться, но чувствую сильный удар в солнечное сплетение. Дыхание перехватывает, и я падаю на колени. Парень толкает меня, и я окончательно падаю на пол.

– Поднимайся.

Эрик пинает меня с размаху в живот, и я тихо стону. Сил на то, чтобы подняться, нет. Он наступает мне на шею, я морщусь. Мне кажется, что мой кадык вот-вот сломается.

– Слабачка.

Он брезгливо морщится, а потом замахивается ногой и ударяет мне в лицо. А потом я теряю сознание.

8. Несовершенна

Я чувствую боль, прежде чем понимаю, что очнулась. Она пронзает моё тело на какую-то долю секунду, а потом отступает, я и облегчённо вздыхаю. Голова кружится, и меня тошнит от едкого запаха лекарств, въедающегося мне в голову. Кажется, что из меня вытащили все внутренности и кости, оставив лишь кожу, а потом засунули обратно в неправильном порядке, и мне теперь даже страшно пошевелиться. Я думаю о том, что умерла. Я думаю о том, что было, перед тем как я отключилась. Я думаю о ботинке Эрика, который летел мне в лицо, о его мгновенном испуге, когда я потеряла контроль над собой, о его ударах. Я думаю о том, что проиграла.

Медленно приоткрываю веки, щурясь от белизны, и коротко выдыхаю. Я лежу на койке в медпункте, по крайне мере, я так думаю. Тишина давит на меня, уничтожая, всё пульсирует и на мгновение исчезает, снова возвращаясь. Я поднимаюсь на локте, а потом кое-как сажусь, отстраняя в сторону одеяло. Я в обычной одежде, только кроссовок нет. Они даже не стали меня раздевать, наверное, со мной всё в порядке.

Свешиваю ноги с кровати и скольжу глазами по полу – взгляд натыкается на ботинки, и я нагибаюсь, чтобы взять их, но бок пронзает тупая боль, и я тут же замираю, морщась и хватаясь рукой за живот. Помедлив, поднимаю жилетку и вздрагиваю, потому что вижу на своем теле гигантские синяки. Где рёбра, бока, живот. Они такие большие, что кажется, будто это один сплошной синяк, налитый зелёным, коричневым, синеватым цветом.

Опускаю одежду и вздыхаю. Ненавижу его. Ненавижу Эрика.

Встаю и засовываю ноги в ботинки, кое-как натягивая их полностью, боль всё-таки касается меня, как бы я не старалась. Прикрываю глаза, мгновение медля, а потом приоткрываю веки, замечая зеркало с раковиной. Я боюсь идти к нему, но ничего не могу поделать со своим телом. Оно не слушается, оно предаёт меня с каждым шагом, и вскоре я оказываюсь у раковины, хватаясь за неё руками. Медленно поднимаю взгляд и замираю. Растрёпанные волосы, разбитая губа и бровь, синяк на шее, на скуле. Ну, хоть нос целый, наверное, Эрик по нему не попал. И… Кажется, у меня сломан зуб.

Я стою так ещё какое-то время, а потом разворачиваюсь, чувствуя себя жалким ничтожеством, и осматриваюсь. Иду к двери и дёргаю за ручку, но она не поддаётся. Заперто? Меня заперли?

Я вздыхаю и ещё раз обвожу взглядом помещение. Кровать, какие-то шкафчики, раковина с зеркалом, пара тумбочек. Наверное, это обычная палата, но зачем, чёрт возьми, меня заперли?!

Плетусь к шкафчикам, чтобы посмотреть, что там в них, и краем глаза замечаю зеркало, которое тут же заставляет меня остановиться. Мои волосы… Я всё ещё чувствую, как пальцы Эрика сжимают их.

«Волосы – главный недостаток в поединке», – эхом отскакивает голос парня в моём сознании.

Он прав. С ними я всегда рискую проиграть, стоит только схватиться за них и… Мне конец. Я мрачнею, меня накрывает глухой ужас, дрожь проходит по телу, и я только сейчас окончательно понимаю, что проиграла. Проиграла на глазах у всех, на глазах у друзей, на глазах у Брайана и Кэйла. Проиграла Эрику.

Я тихо шикаю, отводя взгляд, и сжимаю кулаки. Хочется разбить это грёбаное зеркало, чтобы больше никогда не видеть себя. Отступаю к шкафу, думая, что было бы здорово, если бы я никогда не просыпалась больше.

В шкафу какие-то банки и пузырьки, а на нижней полке… Армейский нож. И карточка.

«На случай незаконного вторжения в Логово. Для пациента».

На случай незаконного проникновения в Логово? Какого чёрта? Такое ощущение, что у нас военное положение. Я уже собираюсь отойти от шкафа, но меня вдруг накрывает жуткая волна понимания, и мне кажется, что я теряю разум. Я не соображаю, когда распахиваю дверцу шкафа и хватаю нож, сжимая рукоятку пальцами, не помню, как оказываюсь у зеркала и хватаю прядь своих волос, решительно начиная проводить по ней острым лезвием. Отрезать, избавиться, добиться совершенства. Он больше не посмеет дотронуться до них, когда мы встретимся в следующий раз лицом к лицу.

Я кромсаю волосы, не замечая, как они опадают в раковину, выскальзывая между моих пальцев, отрезаю их до такой степени, что от них почти ничего не остаётся. Короткий чёрный ёжик из мягких волос, по которому я провожу рукой, когда нож выскальзывает из моих рук в раковину и со звоном падает туда, теперь покрывает мою голову. Я пытаюсь ухватиться за них, словно бы это не моя рука, а Эрика, но волосы выскальзывают между моих пальцев и не позволяют мне этого сделать.

Я облегчённо вздыхаю, не понимая, как смогла решиться на такое, и отстраняюсь. Ноги подкашиваются, и я падаю на пол, хватаясь за край раковины, но это не спасает. Хватит строить из себя бедную овечку, потерявшую память, Лизбет. Хватит, прекрати, ты не справишься, если не станешь сильнее, ты навсегда останешься Крысой.

Я прикрываю глаза и шумно вздыхаю, а потом поднимаюсь на ноги и иду к кровати, ложась обратно. Если меня здесь заперли, то должны скоро прийти и выпустить. Мне нужно добраться до дневника и спрятать его где-нибудь, пока Эрик не решил порыться в моих вещах. Мне нужно вернуться в тренировочный зал и потренироваться. Мне нужно стать сильнее, чтобы… отомстить. Пусть даже не надеется, что я буду трястись от страха. Я заставлю его умолять меня остановиться, я заставлю его бояться. Я…

Дверь приоткрывается, и я вздрагиваю, вырываясь из своих мыслей.

– Очнулась? – Кэйл прикрывает за собой дверь, а потом замирает, видя, в каком я состоянии. Его взгляд бросается к раковине, оценивает ситуацию и возвращается обратно ко мне. – Ты зачем отрезала волосы?

Он хмурится, направляясь ко мне.

Я открываю рот, совершенно не зная, что ответить. Не говорить же, что из-за Эрика.

– Я… Была несовершенна.

Кэйл вскидывает бровь.

– Несовершенна? – удивлённо переспрашивает он, а потом прикрывает глаза и усмехается. – Ты это из-за Эрика?

Я краснею, отворачивая голову. Вот тебе и скрыла настоящие мотивы…

Куратор какое-то время стоит, разглядывая меня, а потом проводит рукой по моим волосам, взъерошивая. Я фыркаю.

– Хочешь, я расскажу тебе историю одной девушки? – он садится на край кровати и смотрит в потолок, облокачиваясь руками позади себя. Я не отвечаю, парень, наверное, решает это за знак согласия, и продолжает. – Жила была раньше маленькая хрупкая девушка, которая была гордой и неприступной. Ты, наверное, догадываешься, в какой группе она росла, – усмехается. – Среди пернатых. Так вот, жила она, строила из себя самую крутую, умную, идеальную. И тут фортуна обернулась против неё. Она попала к псам. В самую жестокую группу из всех семи, что существуют. Она и здесь начала строить из себя чёрт знает кого, думала, что лучше тех, кто родился здесь. Конечно, это никому не нравилось, как так, какая-то птица думает, что она лучше пса. Небылицы! – Кэйл замолкает и улыбается себе под нос, а я внимательно слушаю, не в силах прервать. – И вот начались у неё проблемы в самый первый день. Тренировки проходили жёстко, ведь это был самый элитный отряд, пощады не было никому. И начала понимать девушка, что ни черта она не лучше, такая же отстойная, как и все, кто слишком загордился собой. Она часто дралась, её всегда избивали, она постоянно проигрывала. Она была одной из худших, – его улыбка немного потухает. – Но однажды кое-кто вправил ей мозги, и девушка поняла, что зря ставит клин на себе. Она стала тренироваться, как безумная, не вылезала из корпусов для тренировок, становилась всё сильнее и сильнее. И показала всем, кто её избивал, что ничем не хуже других. И вот теперь она супер крута и просто невероятна. И ни капли от её гордости больше не осталось, по крайней мере, на поверхности её души.

Кэйл замолкает и поворачивает ко мне голову, а я закатываю глаза.

– Это ты сейчас придумал, чтобы я нос не вешала из-за того, что этот ублюдок меня избил, – безразлично говорю я. – Этой девушки не существует.

Я скрещиваю руки на груди, прожигая куратора глазами. Тот усмехается.

– Ты не права. Я говорю о реальном человеке, – он садится ровно.

Я вскидываю бровь.

– И кто же это? – всё ещё не веря спрашиваю я.

Кэйл расплывается в ехидной улыбке.

– Это Семь. Я говорю о моей сестре, Лизбет. Только ей не проболтайся, что я рассказал об этом, она ненавидит это вспоминать, – парень поднимается на ноги и смотрит на меня, а я ошарашенно смотрю на него в ответ.

Так, значит, это история Семь? Она была гордой девушкой, над которой все издевались. И кем она стала сейчас! Я не верю. И не смогла бы поверить, расскажи мне это кто-то другой, но это не кто-то другой. Это Кэйл. Не станет же он врать о собственной сестре? Невероятно!

– Что? Удивлена? – улыбается парень. – А теперь, если ты не собираешься растекаться по палате в куче депрессии, то поднимай свою задницу и тащи в столовку. Скоро буду учить вас стрелять из пистолетов, может, в этом ты преуспеешь.

– Эй, – возмущаюсь я, обиженно вставая. – А что было после того, как я отрубилась?

Кэйл идёт к выходу, а я плетусь за ним. Он не отвечает какое-то время, и я уже думаю, что он не слышал моего вопроса или вообще не хочет больше со мной разговаривать, но тот всё же отвечает.

– Мы остановили Эрика прежде, чем он успел нанести тебе ещё травм. Брайан решил, что это трусость, добивать того, кто уже не может драться, но всё же оставил его победителем. Твои друзья потом долго возникали, особенно Итани, а тебя доставили в медпункт, где тебе оказали первую помощь. У тебя было сотрясение, сломано два ребра и нос, это удалось исправить, прежде чем ты очнулась, но с остальным тебе придётся пока походить, – он немного оборачивается, словно желая узнать мою реакцию, но я иду молча, опустив голову. – Ты пролежала тут пять часов. Я пришёл позвать тебя в столовую, потому что все уже там.

Значит, у меня всё-таки были серьёзные травмы, однако, хорошее же у них, должно быть, оборудование, раз они смогли излечить их за столь короткое время. Поразительно…

Кэйл больше ничего не говорит, и я просто следую за ним. Мы выходим из медпункта и идём в сторону Загона, чтобы свернуть в другой поворот и прийти в столовую. Когда мы пересекаем эту территорию, я продолжаю следовать за куратором, беру поднос и наполняю его тостами и соком. Мы идём к нашему столику, за которым уже все сидят, кроме Брайана и Кори, и замечаю на себе обеспокоенные взгляды Итани и Скотта. Я улыбаюсь, растягивая улыбку, не хочу, чтобы все думали, что я сломалась. Семь следит за мной оценивающим взглядом, а потом довольно хмыкает себе под нос и продолжает есть.

– Лизбет, – Итани облегчённо вздыхает, замечая мою улыбку. – Что ты сделала со своими волосами?

Я сажусь рядом с ней и ставлю на стол поднос.

– Отрезала.

– Но… Зачем? Тебе так шло, – рыжая кривится и с презрением смотрит на Эрика.

– С ними много хлопот, – отмахиваюсь я. – Вы представляете, они вылечили меня почти полностью за каких-то пять часов, – восторженно говорю я, замечая на себе недовольный взгляд Эрика. Это придаёт мне сил. – Так что я могу снова пойти на тренировку.

– Ты уверена, что в порядке? – Скотт смотрит на меня. – Ты выглядела… скажем… ужасно, когда тебя уносили.

– Я же говорю, – дёргаю плечом. – Всё хорошо. Сколько у нас ещё времени? – спрашиваю я, откусывая тост.

Они переглядываются, и, наверное, решив, что со мной и правда всё в порядке, отстают с вопросами.

– Полчаса после завтрака, – Кэйл отвечает за них.

– Отлично, – я делаю глоток кофе, думая, что успею просмотреть дневник, вдруг там появились новые записи.

Эрик подозрительно молчит, и меня это немного напрягает. Нужно быть аккуратнее с ним и не оставаться наедине, а то мало ли что. Мы все сидим молча, смотря в свои тарелки, какое-то напряжение повисает в воздухе, и я больше не могу это терпеть. Я сама сейчас взорвусь, и все усилия медиков пропадут даром.

Я быстро доедаю тост и встаю. Кэйл бросает на меня подозрительный взгляд, а потом безразлично обращается ко всем:

– Приду в вашу комнату через полчаса, чтобы все были там.

Я не отвечаю и ухожу, относя поднос. Улыбаться уже не хочется. Надоело притворяться, я хочу уже вернуться в комнату и разобраться с дневником, чтобы, наконец, вспомнить, кто я и на что могу рассчитывать. Мне теперь кажется, что мой мир перевернули, пока меня лечили. Я как-то странно начинаю смотреть на вещи, как-то странно реагировать. Не понимаю. Что изменилось? Что изменилось внутри меня? Неужели, со своими волосами я лишилась и ещё чего-то важного?

Я выхожу из столовой и иду в сторону нашей комнаты, не замечая никого на своём пути, даже не помню, как дохожу до нужного места и опускаюсь в пустом помещении на свою кровать. Надеясь, что дневник не брали, я лезу под подушку и облегчённо вздыхаю. Он там. Ложусь на подушку, открывая его. Первая запись всё ещё там – я перелистываю страницу, затем ещё одну и замираю.

«Молодец! Первый вопрос был не таким уж и сложным, да и не очень важным, но я всё же решила, что ты должна это знать».

Я переворачиваю страницу и вижу ещё одну запись:

«Я не думала, что Рассел окажется таким ублюдком. Нужно держаться от него подальше, не знаю, что он ещё сможет выкинуть. Жаль, что я не смогла вычислить его с самого начала, теперь этот шрам под лопаткой останется на всю жизнь. Хорошо, что нож не задел лёгкое, пришлось бы обращаться к врачу, начались бы расспросы. А мне не нужны лишние проблемы, весь мой план и так катится к чертям. До чистки осталась неделя, а я ничего не успеваю. Надо убрать Рассела до того, как он доберётся до меня. Всё поставлено на кон. Я не могу рисковать».

Что значит этот отрывок? Кто такой Рассел? Наверное, это тот, кто охотится за информацией, значит, он из Крыс. Предатель, который пытался меня убить. У меня должен быть шрам под лопаткой!

Я вскакиваю и стягиваю с себя жилетку, а потом хватаю коммуникатор, пытаясь посмотреть в него, как в зеркало. Шея выворачивается до невозможного, но я могу различить смутное очертание шрама. Дневник не врёт, запись подлинная.

Я падаю обратно на кровать и закрываю лицо в ладонях, сильно надавливая на глаза. Что же это значит? Почему меня пытались убить? Какой информацией я обладаю? Я должна узнать правду.

9. Меткая недотрога

​​​​​​​

Долго оставаться наедине со своими мыслями мне не дают, да и подумать нормально обо всём тоже. Сначала шум и громкий смех, затем надоедливый голос Итани, которая мне что-то рассказывала, но я её совершенно не слушаю, а потом и Кэйл, что пришёл забрать нас на следующую тренировку. Ничего не оставалось, как подняться с постели и последовать за остальными, в надежде, что на этот раз тренировка пройдёт успешнее. Не хочется лежать в больнице из-за пулевого ранения, да и помирать я не готова, потому что должна узнать, что за секрет таится в глубине моей головы.

Дневник я решаю оставить в тумбочке, зато беру с собой коммуникатор. Хочется верить, что он мне пригодится. Мы выходим в коридор, словно кучка заключённых, и плетёмся за Кэйлом в тренировочный зал. Всё та же дорога, всё тот же одинаковый коридор.

Я думаю о дневнике, когда мы подходим к тренировочному залу. Я иду последней – Кэй остаётся в коридоре и ждёт, когда все окажутся внутри, наверное, считает нас – и вдруг почему-то замираю у дверей. Перед глазами проносится картинка, как ботинок Эрика летит мне в лицо, и по моей коже пробегает череда мурашек. Меня накрывает ступор, лёгкий страх, словно там снова должно будет это произойти, и я не могу пошевелиться.

– Трусишь?

Я вздрагиваю и только сейчас понимаю, что Кэйл всё это время стоит и смотрит на меня, изучая. Мне становится стыдно за эту слабость. Я провожу по волосам, и вспоминаю, что отрезала их. Теперь с короткими как-то непривычно.

– Ни капли.

Я беру себя в руки и захожу внутрь – куратор следует за мной и прикрывает дверь. Он медленно идёт в другой конец зала, и мы все плетёмся за ним. Я кошусь на ринг, когда мы проходим мимо, и склоняю голову ниже. Хорошо, что я иду последней, и никто этого не видит. Ненавижу себя за такие слабости.

Кэйл останавливается у большой красной черты, от которой до стены метров двадцать. Там на железном креплении, что приделано к боковой стене, чтобы менять расстояние мишени, висят бумажные цели в виде человеческого силуэта, расположенные на одинаковом расстоянии друг от друга. От основной черты отходят несколько красных линий, которые разделяют отсеки для стрельбы, словно невидимые стены.

– За черту не заходить, если не хотите получить пулю в голову, – Кэйл усмехается, смотря на Эрика, и я вспоминаю, как в первый день куратор чуть не вынес блондину мозги. Эрик злится, но ничего не говорит. – Сегодня проверю вашу меткость.

Парень отходит к стене и нажимает на какую-то кнопку, после чего из поверхности выезжает отсек с оружием. Я удивлённо наблюдаю за этим, думая, как эта штука поместилась в стену и почему её не видно со стороны.

– Итак. Это обычный пистолет. Вам будет выдано разрешение на то, чтобы иметь его при себе, когда вы пройдёте отбор. Его могут так же и не выдать, – Кэйл берёт пистолет в руки и поворачивается к нам лицом. – В магазине семь патронов, – парень хватает с верхней полки магазин. – Заряжаем оружие, – он демонстрирует, как это делается. – Загоняем пулю в дуло снятием с предохранителя, – раздаётся щелчок. – Чтобы выстрелить, спускаем курок.

Кэйл вскидывает руку в сторону цели и, не глядя, нажимает на курок. Выстрел оглушает, и я морщусь. Смотрю в сторону мишени и смутно вижу, как куратор попал прямо в голову. Невероятно…

Итани что-то бормочет себе под нос, ковыряя в ухе, а я внимательно наблюдаю за Кэйлом. Его взгляд скользит по нам и останавливается на мне. Парень медлит, а потом разряжает оружие.

– Берём по пистолету и учимся заряжать. Не направлять оружие друг в друга, иначе будете наказаны. Встаёте каждый в отдельный квадрат напротив мишени и ждёте моей команды. Ничего не делать, пока я не вижу, малявки, – куратор отходит в сторону и смотрит, как мы подходим к отсеку и берём один пистолет и один магазин.

Я оказываюсь в числе последних, поэтому мне достаётся самое крайнее место справа. Я смотрю на руки – в левой пистолет, в правой – магазин. Оружие тяжёлое, намного тяжелее, чем я думала, и я уже боюсь стрелять, если честно. Мне кажется, что пуля отскочит от стены и вернётся мне в лоб. Или же оружие сломано, и всё произойдёт гораздо быстрее.

Я прикрываю глаза, успокаиваясь. Ничего страшного не случится. Я не должна показывать слабость, иначе мне долго здесь не протянуть.

Кэйл проходит мимо нас и встаёт впереди спиной к мишеням. Я уже думаю, что стрелять мы должны мимо него, но он лишь говорит:

– Зарядить оружие.

Я кошусь на Скотта, который стоит слева от меня и который ловко отправляет магазин в пистолет, и медлю. Наверное, здесь боевые патроны, если я случайно спущу курок, могу кого-нибудь поранить или даже убить… Но делать нечего. Я решительно заряжаю оружие, понимая, что оно стало немного тяжелее, и исподлобья смотрю на куратора. Он, удовлетворившись нашим результатом, отходит на безопасное расстояние и встаёт за нашими спинами.

– Навести оружие на цель! – командует Кэйл.

Мне кажется, что мы в армии, потому что отказаться делать всё это я не могу. Да и не хочу, потому что мне нужно доказать Эрику, что я просто так не сдамся. Не на того напал…

Я вскидываю руку и прицеливаюсь.

– Снять оружие с предохранителя! – очередной приказ парня.

Он напоминает мне злого командира отряда, отчего я невольно фыркаю.

– Сделать один выстрел по цели!

Я слышу выстрелы, но продолжаю прицеливаться, зажмурив левый глаз. Руки немного дрожат, и я пытаюсь задержать дыхание, чтобы оно не мешало. Я стреляю последней, через секунду, после того, как наступает тишина. Отдача настолько внезапная, что руки отлетают вверх на несколько сантиметров, и я чуть ли не нажимаю на курок во второй раз.

– Опустить оружие.

Я опускаю пистолет.

Кэйл подходит к стене с отсеком для огнестрельного оружия и нажимает на ещё одну кнопку. Над мишенями загораются красные номера, а потом железная подвеска начинает двигаться, заставляя цели приблизиться к нам, чтобы узнать результат.

– Это специальная система, которая самостоятельно определяет поочередность выстрелов, – поясняет куратор, пока оборудование двигается к нам. – Цифра над вашей мишенью – это номер вашего выстрела на фоне остальных, то есть, каким по счёту был спущен курок. Так же датчики, расположенные в стене, просчитывают траекторию полёта пули и показывают, в каком состоянии ваш враг, если бы вместо мишени был реальный человек.

Когда оборудование приближается, я понимаю, что это не обычная бумажная мишень, как я думал сначала. Это скорее голографическое изображение фигуры человека. Над моим высвечивается голограмма из цифры 10. Я выстрелила последней. Зато, когда всё замирает, я вижу, что поперёк моей цели красная надпись «мёртв». Я попал прямо в голову.

Кэйл идёт вдоль нас и рассматривает наши результаты. Я смотрю на мишень Скотта. Пуля в сердце. «Мёртв». Дальше Итан. Плечо. Жёлтая надпись «ранен».

– Забавно, – говорит Кэйл, останавливаясь позади меня. – Эрик выстрелил первым. И промазал. А Лизбет – последней. И прямо в голову.

– Ей повезло, – зло бурчит блондин.

Я закатываю глаза и нервно провожу рукой по коротким волосам.

Даже не думала, что попаду.

– Хорошо, – куратор возвращается к стене и нажимает на кнопку, заставляя систему вернуть все цели на место. – У вас ещё шесть выстрелов. Кто не промажет ни разу, может идти отдыхать, остальные будут тренироваться, пока не получится.

Я прикусываю губу. Какова вероятность, что я попаду в цель ещё хотя бы раз? Может, мне придётся тут торчать всю жизнь?..

Я вздыхаю и прикрываю глаза. Нужно просто не спешить. И крепче держать оружие, тогда не будет сильной отдачи. Кажется, я поняла…

– Прицелиться!

Я вскидываю руки.

– Огонь!

Я прикрываю левый глаз и стреляю. Один, два. Пауза. Выстрелы оглушают, и я не могу сосредоточиться. Три. Меня отвлекают вспышки пистолета Скотта. Четыре. Я думаю о дневнике. Пять. Я должна попасть, я должна стать лучше Эрика. Шесть. Представляю вместо мишени лицо блондина и стреляю, опуская оружие. Всё. Теперь остаётся надеяться, что я не промазала.

Я оборачиваюсь и вижу Семь, которая быстро пересекает зал и оказывается рядом с братом. Она что-то говорит ему, но в моих ушах звенит, и я ничего не могу расслышать. Кэйл мрачнеет. Что-то спрашивает. Лизбет прикусывает губу и кивает. А потом уходит обратно. Выглядит она взволнованно. Я думаю, что же такого случилось, что наш куратор так помрачнела. И, кстати, где Брайан? Он собирался тоже здесь быть.

Парень нажимает на кнопку и ждёт, пока мишени приблизятся. Теперь над ними цифра точности. Я пока не вижу, что там, потому что всё слишком далеко. Но, кажется, Кэйл это видит. Он проходит вдоль ряда и останавливается позади меня.

– Итак. Эрик, Элиза, Скотт, Лизбет. Точность сто процентов, если не считать первый выстрел. Но, к сожалению, планы на сегодня поменялись, – куратор хмурится. – Тренировка отменяется. И вечерняя тоже. Остальное расписание я пришлю вам на коммуникатор. Свободны. Оружие разрядить и сдать.

Я вздыхаю и прикрываю глаза, думая, что же случилось. Неужели, что-то настолько серьёзное, что даже тренировки отменили? Странно всё это.

Я кладу пистолет на место и уже собираюсь уйти, но Кэйл останавливает меня за плечо, и я удивлённо замираю.

– У тебя хорошая меткость, – говорит парень. – Если приложишь усилие, можешь за счёт этого выйти до пятого уровня в рейтинге.

– А что нужно для первого? – вскидываю бровь я.

Парень усмехается.

– Стать лучшей.

Его рука соскальзывает с моего плеча. Я какое-то время медлю, а потом отвожу взгляд от Кэйла и иду в сторону дверей.

Меня не покидают мысли о странном поведении Семь. Сначала её внезапное появление, потом Кэйл говорит, что тренировка отменяется. И ещё отсутствие Брайана. Я просто уверена, что в Логове что-то происходит, вот только нас, по-видимому, не собираются посвящать в курс дела. Может, это связано с той вчерашней миссией, на которую ходили младший лидер и Кэйл?

Вообще, вся обстановка, которая меня окружает, кажется слишком подозрительной. Сначала я по какой-то неизвестной причине теряю память, потом узнаю, что у меня сто процентный результат на тесте, о котором мне сказали не распространяться, затем этот дневник, в котором написано, что я якобы знала, что всё так получится. И этот Рассел. У меня такое чувство, что среди групп назревает что-то глобальное, но я пока не могу понять, что именно. И я точно как-то связана с этим. И чтобы узнать это, я должна прочитать дневник. Этим и займусь…

Я направляюсь в комнату, желая снова подумать над загадкой дневника, но на полпути меня догоняет Итани и Скотт. Мне почему-то не хочется рассказывать им о том, что я прочитала в дневнике про шрам.

– Ты заметила, Семь была как-то напряжена, – говорит рыжая. – Кажется, что-то случилось.

– Нам уж точно никто не расскажет, – говорю я, засовывая руки в карманы спортивных штанов и нащупывая там коммуникатор. – Хотя что-то мне подсказывает, что это гораздо серьёзнее простых проблем со счетами.

– Думаю, ты права, – Скотт вздыхает.

Он идёт слева, а Итани справа от меня.

– Кстати, как там дневник? Узнала что-нибудь? – Итани облизывает губы и нетерпеливо смотрит на мой профиль.

Если я сейчас расскажу им, что кое-что узнал о прошлом, то они тут же захотят узнать об этом, и у меня не получится прямо сейчас подумать на счёт второго вопроса. А они вряд ли что-то смогут мне сказать, кроме того, что мне уже известно. Не хочу тратить время просто так на пустые разговоры.

– Нет… – вру я. – Хочу сейчас подумать над этим, вдруг как в прошлый раз получится.

– А… – Итани разочарованно сникает. – Ну, ладно. Когда что-то узнаешь, сразу говори нам, а то я умру от любопытства!

– Ага, – я вяло улыбаюсь и открываю дверь нашей комнаты.

Внутри ещё никого, поэтому мне легко удаётся забрать дневник и выскользнуть в коридор. Теперь нужно найти место, где можно подумать. Наверное, Загон подойдёт. Там так приятно проводить свободное время, ветерок постоянно дует, прохладно… Я бы вечность там просидела, если бы всякие Эрики меня не доставали. Если так будет продолжаться, то мне нужно будет новое место для раздумий.

Я решительно направляюсь в Загон, чтобы поскорее приняться за дневник, сажусь на скамейку и облокачиваюсь спиной о круглый столб прямиком под буквой «Ю». Пролистываю страницы и нахожу только то, что уже видела.

Я перечитываю все записи два раза, затем глубоко вздыхаю и прикрываю глаза. Что же я упустила?

Итак, что я имею?

Я должна отвечать на вопросы, которые сама же составила в прошлом. Я ответила на первый про группы и башню. Узнала о том, что меня хотят убить и получить что-то, что я знаю. Второй вопрос так и не появился.

Я вздыхаю и откидываюсь назад, поднимая дневник над головой и смотря на пустую страницу.

Я прикрываю глаза, продолжая держать его над головой, и думаю о том, почему же не появился второй вопрос. Может быть, я не до конца ответила на первый? Но ведь воспоминание появилось. В чём же дело?

Когда я приоткрываю веки, вижу, что теперь на пустой странице что-то написано, – от этого я вздрагиваю и опускаю дневник на колени, начиная нетерпеливо читать.

«Наконец-то ты задумалась, почему не появился второй вопрос! Именно этого я и ждала от тебя! Второй вопрос не появился, потому что я не хочу тебе его задавать. Точнее, не могу. Это всё сложно! Пока ты не готова к этому. Скажу лишь, что тебе нужно опасаться Рассела. У него шрам на лице с правой стороны от виска до подбородка. И тату в виде головы Крысы на тыльной стороне левой руки. Не доверяй ему, что бы он тебе ни сказал. Хотя, не уверена, что этот ублюдок ещё жив».

Я хмурюсь, прикусывая губу. Значит, этот парень всё-таки из моей старой группы. Если я его встречу, то смогу узнать, хотя это будет маловероятно, потому что нам пока запрещено покидать Логово. Остаётся надеяться на то, что я из прошлого права, и Рассела уже нет в живых.

Я переворачиваю страницу и вижу ещё один кусочек.

«Мои физические навыки заметно улучшаются. Не думала, что такие тренировки пойдут мне на пользу, но я рада, что послушалась отца и прошла курс по рукопашному бою, это пригодится, если я не смогу найти себе партнёра, способного защитить меня, как важный объект, до того, как они узнают обо мне. К сожалению, не могу доверять никому. Поэтому будет проблематично выбрать партнёра, который поверит мне, если я решу ему всё рассказать, и который не станет предавать меня. Среди Крыс доверять никому нельзя, и я надеюсь, что не вернусь сюда. Родители не знают, что я задумала и кто я, никто не знает.