Текст книги "Король — узник Фантомаса"

Автор книги: Марсель Аллен

Соавторы: Пьер Сувестр
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

30. СЛЕЖКА

В первых числах января стояла необычная для Парижа морозная погода, и никто не радовался этому больше, чем члены парижского клуба конькобежцев. Объявленный этим аристократическим клубом Большой ледяной вечер в Булонском лесу обещал удаться на славу впервые за много лет.

Уже вошло в обычай потешаться над ежегодно объявляемым праздником парижских конькобежцев: на нём всегда было много избранной публики, много изысканных зимних туалетов, не было одного – льда… Но на этот раз денёк выдался как на заказ (это был тот самый день, когда произошёл взрыв в метро): солнце светило, на небе не было ни облачка, а мороз даже усилился.

Бал конькобежцев должен был происходить на льду Верхнего озера. Он имел благотворительный характер: весь сбор шёл в пользу парижских бедняков. За вход на каток полагалась очень высокая плата. Помимо всего прочего, это должно было предохранить лёд от слишком большого числа катающихся.

С приближением вечера бесконечная вереница роскошных экипажей и шикарных автомашин потянулась в парк. Они останавливались у турникета с правой стороны озера, и дальше посетители следовали пешком. Среди деревьев были накрыты богато сервированные столы, где гостям предлагали шампанское и обменивались приветствиями и любезностями.

Господин Фуке-Лежандр, председатель Комитета по организации праздника, беседовал с маркизом де Сераком, и оба они то и дело поглядывали в направлении главной аллеи. Отвечая на вопрос своего собеседника, маркиз де Серак отвечал изысканно светским тоном:

– Могу вас заверить, что Его величество твёрдо мне обещал посетить ваш прекрасный праздник.

Успокоенный, господин Фуке-Лежандр отошёл к разноцветному тенту, где под руководством известного парижского ресторатора накрывали стол, предназначенный для членов Комитета и наиболее почётных гостей. А маркиз де Серак замешался в толпу, раскланиваясь направо и налево и отвечая на почтительные приветствия. Глядя на этого элегантного, светского, любезно улыбающегося пожилого господина, невозможно было себе представить, что – как в этом был уверен Жюв, – под столь привлекательной внешностью скрывался бандит, чьи преступления заставляли всех трепетать.

Можно ли было поверить, что этот свежий, отдохнувший, свежевыбритый, безукоризненно одетый и причёсанный джентльмен ещё совсем недавно под видом «примитивного человека» Уауауа заставил Жюва чуть не всю ночь бегать за собой по улицам, устроил дикую гонку в тоннелях парижского метро, закончившуюся грандиозным взрывом, который только по счастливой случайности не привёл к многочисленным жертвам?

И всё же сомнений быть не могло: элегантный маркиз, способный в любую минуту перевоплотиться в вульгарную мадам Сейрон либо обрести какое-нибудь другое обманчивое обличье, был не кто иной, как легендарный Фантомас!

Внезапно в толпе произошло движение, и многочисленные любопытные кинулись к ограждению, отделявшему пространство для избранных от толпы вульгарных зевак. Великолепный лимузин остановился у турникета, и из него вышел величественного вида человек в широкой меховой шубе и в меховой же высокой шапке. Его тут же окружила кучка полицейских в штатском, среди которых выделялась всем известная фигура господина Лепина, префекта парижской полиции. Было понятно, что префект сопровождает персону высокого государственного значения. И действительно, такой высокопоставленной персоной был король Фридрих-Христиан II.

Под тентом для почётных гостей гессе-веймарский монарх был встречен маркизом де Сераком, который склонился в почтительном поклоне, а затем с протокольной церемонностью представил Его Величеству членов организационного Комитета.

Господин Фуке-Лежандр уже собирался поднять фужер шампанского в честь высокого гостя, когда Фридрих-Христиан, склонившись к маркизу де Сераку, произнёс тихо, но так, чтобы его услышали:

– Дорогой маркиз, вы знаете, что я нахожусь здесь неофициально… Поэтому я не хотел бы обращать на себя чрезмерное внимание. Поблагодарите от моего имени этих господ за их деликатный приём… Что касается меня, то здесь моё единственное желание – покататься на коньках.

Услышав столь ясно выраженное желание монарха, организаторы праздника отказались от дальнейших церемоний. По знаку короля его лакей принёс из машины пару ботинок с коньками и, опустившись на колени, надел их на ноги Фридриха-Христиана.

Король вышел на лёд замёрзшего озера и своим искусным катанием вызвал единодушное восхищение всех присутствующих. Люди господина Лепина остались за пределами катка, но распределились вокруг таким образом, чтобы держать его под наблюдением. А сам префект циркулировал между ними, озабоченный, но неизменно улыбающийся.

В общем и целом, префект был удовлетворён приёмом, который был оказан Фридриху-Христиану не только избранным обществом, но и простой публикой. В официальных кругах французской столицы с опасением ожидали первых публичных появлений короля: к нему неблагожелательно относилась пресса и все помнили о направленных против него манифестациях перед «Рояль-Паласом». Эту неблагожелательность можно было понять, если учесть, что на Фридриха-Христиана бросала тень мрачная история с убийством Сюзи д'Орсель.

Но затем стало известно, что полиция обвиняет в убийстве несчастной демимонденки пресловутого Фантомаса. Отношение к королю изменилось, и генеральная дирекция сыскной полиции вместе с префектурой решили, что монарх Гессе-Веймара может появляться в публичных местах без риска оказаться мишенью недоброжелательных выпадов. Такие появления были даже сочтены желательными, дабы августейший гость мог убедиться, что население Парижа больше не питает к нему враждебных чувств.

Два или три раза Фридрих-Христиан посетил скачки. В частном порядке он был принят Президентом республики. И вот сегодня, за несколько часов до своего отбытия в Глоцбург, король появился на празднике конькобежцев. Теперь понятно, почему господин Лепин, не переставая улыбаться в свои знаменитые седеющие усы, внимательно вслушивался в разговоры и реплики собравшейся вокруг катка публики. И мог убедиться в её симпатии по отношению к королю.

Вот уже более четверти часа, как Фридрих-Христиан изящно скользил по ледяной поверхности, проделывая замысловатые фигуры. Он был действительно незаурядным спортсменом, и его мастерство вызывало у присутствующих громкие крики одобрения.

Но в какой-то момент король отвлёкся от процесса катания и даже совершил две или три «ошибки», которые, впрочем, мог бы заметить только взгляд специалиста.

Что же отвлекло внимание монарха?

Большинство катающихся старалось уступать ему дорогу и образовало вокруг него свободное пространство не только из почтения перед его королевским достоинством, но и из уважения к его мастерству спортсмена. И только одна участница праздника, одетая в элегантный спортивный костюм, изящно облекавший её великолепную фигуру, казалось, бросала вызов Фридриху-Христиану. С незаурядным искусством она повторяла, а иногда и опережала его спортивные номера.

Король был заинтригован. Ему казалось, что эта дама ему знакома, но он никак не мог разглядеть её лица, так как таинственная женщина всё время держалась к нему спиной. Единственное, что он мог видеть, так это роскошные белокурые волосы, выбивавшиеся между меховой шапочкой и меховым воротником.

Фридрих-Христиан стал маневрировать на льду с таким расчётом, чтобы оказаться лицом к лицу с незнакомкой, но та неизменно ускользала. После нескольких минут пикантной игры королю наконец удалось заглянуть в лицо загадочной незнакомки. Из его уст вырвалось удивлённое восклицание:

– Эрцгерцогиня Александра!

Великосветская дама, сделав изящный пируэт, склонилась перед королём в низком реверансе.

– Как, вы здесь, мадам? – спросил Фридрих-Христиан, который, хотя и испытывал восхищение перед очарованием прекрасной эрцгерцогини, не забывал о том, что перед ним тайный враг его престола. Молодая женщина несколько запыхалась и казалась усталой от своих спортивных подвигов. Как галантный кавалер, король не мог не предложить ей руку.

Лицо Александры вспыхнуло от удовольствия.

– Ах, сир! – прошептала она, бросив на короля прочувствованный взгляд. – Вы самый галантный мужчина и самый обожаемый монарх на свете!

Рука об руку они покатились по ледяной поверхности, и хитрая авантюристка, о подлинной личности которой Фридрих-Христиан и не подозревал, воспользовалась представившимся ей случаем, чтобы заверить короля в своей искренней преданности и горько посетовать по поводу того, что некие тайные недоброжелатели пытаются скомпрометировать её в его глазах, распространяя вздорные слухи о её отношениях с принцем Гудульфином.

Король слушал её с возрастающей благосклонностью.

– Сир! – сказала мнимая эрцгерцогиня. – Разрешите мне представить Вашему величеству доказательство моей глубокой преданности…

И Александра ещё более понизила голос.

Все присутствующие восхищённо следили за изящными и неторопливыми движениями августейшего конькобежца и его элегантной спутницы. Вдруг король остановился и посмотрел на свою собеседницу с нескрываемым изумлением, в то время как она продолжала что-то быстро ему говорить.

Что за сенсационные сведения могла сообщить монарху та, кого он продолжал считать эрцгерцогиней Александрой?

Несколько минут спустя король покинул ледяную дорожку. Наступило время возвращаться в отель и готовиться к скорому отъезду из Парижа.

На прощание дерзкая авантюристка сказала, низко склонившись перед королём:

– Ваше величество разрешит мне считать себя удостоенной вашего высокого доверия?

– Оно вам гарантировано, мадам, если осуществится то, о чём вы говорили, – ответил Фридрих-Христиан.

– С разрешения Вашего величества, я приду проводить вас на Северный вокзал, – прошептала мнимая эрцгерцогиня Александра.

Мчавшийся на полной скорости таксомотор резко затормозил в конце аллеи у берега Верхнего озера. Из машины поспешно выскочил Жюв. Комиссар от досады закусил губу: он увидел, как от турникета отъехал шикарный лимузин, внутри которого сидели король Фридрих-Христиан II и маркиз де Серак. «Мне сегодня решительно не везёт! – подумал полицейский. – Я не застал леди Белсом в „Америк-Отеле“… Я только что пропустил короля и маркиза де Серака… Но не всё потеряно: я вижу, что так называемая эрцгерцогиня Александра ещё здесь!»

Комиссару пришлось сделать крюк, пробиваясь сквозь густую толпу любопытных, чтобы попасть в огороженный участок на берегу озера. Но напрасно он искал мелькнувшую перед его глазами Александру – она успела бесследно исчезнуть.

Пресытившись катанием, участники праздника покидали лёд и теперь толпились возле столов под деревьями. Жюв затесался в толпу, прислушиваясь к разговорам и стараясь не обращать на себя внимания.

Он оказался неподалёку от господина Анниона и господина Лепина, совещавшихся между собой.

– Ну как, вы слышали последнюю новость? – спрашивал директор сыскной полиции.

– О да! Это новость чрезвычайной важности! – отвечал префект.

– Это звучит невероятно, – продолжал господин Аннион, – но эрцгерцогиня Александра утверждает, что знаменитый красный алмаз будет обнаружен сегодня у одного из наших людей!

– Вы верите этому? – скептически улыбнулся префект.

Господин Аннион пожал плечами:

– Во всяком случае, мы можем арестовать подозреваемого. А там видно будет…

Жюв, который собирался представиться своему начальству, решил пока этого не делать. Из подслушанного разговора он сделал вывод, что наконец-то высшие руководители прислушались к его доводам и решились арестовать того, под чьей маской скрывался Фантомас. По всей вероятности, преступник совершил какой-то неосторожный шаг, который положил конец колебаниям господина Анниона. Комиссар удовлетворённо потёр руки, уверенный, что кольцо вокруг мнимого маркиза де Серака сжимается.

Между тем разговор двух начальников продолжался, и его продолжение доставило ещё большее удовлетворение Жюву.

– Всё-таки они умеют ценить заслуги, – заметил он про себя. – Они знают, какой вклад я внёс в расследование, и хотят, чтобы я присутствовал при завершении операции!

Жюв подумал так, услышав, как Лепин спросил:

– Вы уверены, что Жюв будет сегодня на Северном вокзале?

– Я послал ему служебное предписание, – ответил Аннион.

«Можете не сомневаться, я там буду, – подумал комиссар. – И мне для этого не нужно служебное предписание…»

И он удалился, решив, что, прежде чем ехать на Северный вокзал, он обязательно должен увидеться с леди Белсом…

В «Америк-Отеле», в маленьком салоне, декорированном в восточном стиле, эрцгерцогиня Александра беседовала с Вульфенмименгляшком.

Потешный персонаж был увешан оружием ещё больше, чем обычно. Окаменев от смущения, он стоял, как истукан, посреди комнаты, в то время как молодая женщина, небрежно раскинувшись на софе, осыпала его комплиментами.

– Вы необыкновенный человек, господин Вульфенмименгляшк, – говорила она. – Ваша проницательность внушает мне восхищение!

– Госпожа эрцгерцогиня слишком добра, – бормотал толстый полицейский, краснея до ушей.

– Вовсе нет, вовсе нет, – продолжала авантюристка, разглядывая его в упор и пользуясь тем, что, по своей природной глупости, он был не способен отличить иронический взгляд от взгляда восхищённого. – Я всего лишь справедлива. Я умею ценить людей по достоинству и невзирая на… внешность!

Толстый Вульф неуклюже поклонился, а мнимая эрцгерцогиня едва удержалась, чтобы не расхохотаться.

– Я поговорила с королём относительно вас, – сказала она. – Его величество возвращает вам свою благосклонность…

В этот день леди Белсом развила бурную деятельность. Вернувшись из Булонского леса, где она так удачно провела беседу с Фридрихом-Христианом, она приняла визит маркиза де Серака. О чём сговаривались Фантомас и его верная сообщница? Даже если бы кто-нибудь присутствовал при их встрече, он всё равно не смог бы ничего узнать, настолько тихо они вели свою конфиденциальную беседу.

Вскоре маркиз де Серак ушёл, оставив свою собеседницу в состоянии нервного возбуждения.

И тут объявился потешный Вульфенмименгляшк.

Согнав с лица озабоченное выражение, леди Белсом теперь беседовала с ним в самом непринуждённом тоне.

Однако цели, которые преследовала в этом разговоре знаменитая авантюристка, были более чем серьёзны.

– Итак, дорогой месье, – говорила она, – благодаря вашей проницательности и отваге неуловимый Фантомас будет арестован? Можете не сомневаться, что такой подвиг будет по достоинству оценён нашим королём! Его величество вознаградит вас самыми высокими государственными и придворными должностями!

Она ещё долго продолжала в том же духе, а толстый полицейский чуть не воспарил на воздух от восторга.

Наконец она отпустила его, подумав про себя: «Как он ни глуп, а вернее, именно благодаря своей глупости он может быть полезен в осуществлении наших планов!»

И выражение озабоченности и тревоги вновь появилось на её лице…

Ночь опустилась над Парижем, и только газовые фонари на улицах бросали блики света в окружающий мрак.

На перекрёстке бульвара Мальзебр и авеню Виллье, возле «Америк-Отеля», сидел на лавочке какой-то человек, производивший впечатление уставшего и присевшего отдохнуть пешехода. На самом же деле он внимательно следил за всеми, кто входил в двери отеля и выходил из них.

Этим человеком был инспектор Жюв.

Он занял свой наблюдательный пост сразу по возвращении из Булонского леса. От своего сотрудника, который вёл наблюдение, пока его не было, Жюв узнал, что у эрцгерцогини Александры только что побывал маркиз де Серак. А в данный момент она принимает Вульфенмименгляшка.

Утром, совещаясь с Фандором, комиссар выразил намерение посетить леди Белсом и попытаться приобрести в её лице союзницу в борьбе против Фантомаса. Но теперь он изменил свои планы. «Конечно, – думал он, – из всех гипотез, которые у меня были относительно моего освобождения из тюрьмы в Глоцбурге, правильной была та, согласно которой леди Белсом, освобождая меня, на самом деле хотела освободить Фантомаса. Приходится отказаться от идеи заключить с ней союз».

Жюв припомнил слова, которые он только что услышал из уст господина Анниона. Эрцгерцогиня обещала помочь разыскать красный алмаз… Почему бы и нет? Король ведь мог поручить ей выкупить алмаз, как у него и было договорено с Фантомасом. В этом случае она принесёт драгоценность на вокзал, чтобы обменять её на требуемую сумму.

Как он будет действовать в этом случае, Жюв ещё не знал, но он чувствовал, что дело движется к развязке, Фантомас и его сообщники готовят заключительный удар. Предусмотреть его заранее вряд ли возможно: полицейский знал необыкновенную изобретательность и поразительную дерзость бандита. Но на этот раз у Жюва на руках был сильный козырь – уверенность в поддержке господина Анниона. Разве не слышал он собственными ушами, как тот заявил о принятии всех мер для ареста виновного?

Жюв удовлетворённо потёр руки:

– Ничего, всё будет в порядке! – пробормотал он. – Моя задача теперь – следить за леди Белсом, не спускать с неё глаз!

31. В ОЖИДАНИИ СМЕРТИ

В ушах у неё раздавался непрерывный, сводящий с ума гул.

Забитый в рот кляп ранил губы и мешал дыханию…

Глаза закрывала тёмная повязка…

Как будто какая-то невидимая рука сжимала ей горло…

Всё тело, от щиколоток до шеи, было туго перетянуто верёвками.

Сознание Мари Паскаль было затуманено, но постепенно она приходила в себя и осознавала своё отчаянное положение. Сначала она думала, что спит, и делала попытки проснуться, но вскоре убедилась, что происходящее с ней – чудовищная реальность. Крик ужаса рвался из её груди, но был заглушён кляпом. Кровь бросилась ей в голову, ей показалось, что она вот-вот задохнётся.

– Господи, не оставь! Господи, помоги! – прошептала она. Молитва помогла ей обрести самообладание. Она вспомнила всё, что с ней произошло: как в сопровождении услужливой консьержки она отправилась к комиссару Жюву, как некоторое время они шли пешком под неумолчную болтовню словоохотливой мадам Сейрон.

– Не беспокойтесь, милочка, – повторяла консьержка, – я дорогу знаю, не раз приходилось захаживать по разным делам…

Потом они подошли к подъезду хорошего дома и начали подниматься по лестнице. И тут Мари Паскаль почувствовала себя нехорошо. У мадам Сейрон как раз оказались с собой нюхательные соли, которые она и предложила девушке. Однако, понюхав их, Мари окончательно обессилела. Как сквозь туман она смутно чувствовала, что её подхватили и несли чьи-то сильные руки. Потом она оказалась сидящей, и властный голос, заставивший её содрогнуться от ужаса, произнёс:

– Я – Фантомас! И я приговариваю тебя к смерти! В моих интересах, чтобы ты умерла, и ты умрёшь!

В сознании несчастной жертвы эти слова грянули, как гром! Она была во власти страшного преступника, самого безжалостного чудовища на свете, чьё имя было символом ужаса, крови и смерти, – и он осудил её на гибель! Это значило, что спасения не было! Словно при блеске молнии, перед Мари Паскаль возникли роковые события последних дней. В чём была её вина? Чем она навлекла на себя ярость Фантомаса?

В своих действиях она стремилась только к одному: найти подлинного убийцу Сюзи д'Орсель, снять подозрения с короля. Увидев перед собой короля-самозванца, она открыто назвала его обманщиком… Значит, эти действия шли наперекор замыслам Фантомаса. И вот она стала жертвой его безжалостной мести! Она, слабая женщина, оказалась, помимо своей воли, вовлечена в тот вихрь преступлений, который Король ужаса поднимал на своём пути. Как песчинка, втянутая в мощный механизм, она будет раздавлена, как и всякий другой, кто встанет на пути Фантомаса!

Все эти мысли в какую-то долю секунды пронеслись в сознании несчастной жертвы, прежде чем, сражённая ужасом, она впала в беспамятство… Теперь, придя в себя, она пыталась отдать себе отчёт о своём положении.

Очевидно, в данный момент Фантомаса рядом с ней не было. Наверное, думала она, он занят какими-то предосторожностями, чтобы тем вернее и безнаказаннее убить её… Она была связана и прикручена к креслу так, что не могла пошевелиться, не могла сделать ни малейшего движения. Она как будто раздвоилась: задыхаясь, почти теряя сознание, она одновременно ясно видела себя со стороны, воспринимала и фиксировала свои впечатления.

Так, её слух чётко воспринимал громкое тиканье, а сознание подсказывало ей, что где-то рядом должны быть часы. И она пыталась понять, в каком помещении она находится, куда её привела пресловутая мадам Сейрон…

О, теперь ей стала понятна роль зловещей консьержки! Она и раньше слышала о способности Фантомаса приобретать самые разные обличья. Теперь ей стало ясно, что под маской болтливой и вульгарной толстухи скрывался не кто иной, как он, Гений преступления и Мастер лицедейства! Теперь она понимала некоторые особенности поведения мнимой консьержки: почему её почти никогда не было на месте, почему вместо неё её обязанности выполняла специально нанятая уборщица… И конечно, именно мадам Сейрон принадлежала найденная Мари женская рубашка, выпавшая из связки белья маркиза де Серака. Имея запасные ключи от всех квартир, мнимая консьержка могла свободно разгуливать по всему дому, не вызывая подозрений. Она-то и выкрала из шкафа у Мари уличающую рубашку! И она, именно она, мадам Сейрон, предложив проводить её к Жюву, завлекла доверчивую девушку в роковую западню…

Мари Паскаль помнила, что в момент убийства Сюзи д'Орсель она видела, как в окне мелькнул силуэт мужчины, одетого в чёрное. Но что это доказывало? Мари Паскаль слышала, что, готовясь совершить очередное кровавое преступление, Фантомас надевал свой традиционный, можно сказать, ритуальный, чёрный костюм, скрывал лицо под чёрным капюшоном. Таким образом, Фантомас вошёл к Сюзи д'Орсель в обличии мадам Сейрон, а совершил преступление в своём традиционном ужасном обличии.

Действительно ли Фантомас привёл её на квартиру Жюва? Такое предположение могло показаться смехотворным: в самом деле, зачем было преступнику приводить свою жертву на квартиру к полицейскому? Логичнее было предположить, что он затащил её в свою собственную берлогу…

Делая сверхчеловеческие усилия, чтобы пошевелиться, Мари заметила, что верёвка, удерживавшая в неподвижности её голову, несколько ослабела. У неё появился слабый проблеск надежды. Гримасничая, двигая всеми мускулами лица, она наконец добилась того, что чёрная повязка сползла с её глаз.

Теперь она могла видеть. Теперь она видела.

Мари Паскаль была привязана к креслу, стоявшему посередине большой комнаты, комфортабельно обставленной и служившей рабочим кабинетом. Так она решила, потому что в поле её зрения оказался письменный стол, заваленный бумагами и папками.

Но непосредственно перед ней высилось сооружение, не имевшее ничего общего с остальными предметами, имевшимися в комнате.

Сначала её глаза различили две горящие свечи, стоявшие на подставке, напоминавшей мольберт художника. Между ними был укреплён предмет, который, ещё до того, как она осознала его назначение, вызвал в её душе леденящий ужас: это было небольшое чёрное отверстие, смотревшее ей прямо в лицо. И лишь секунду-другую спустя она осознала, что это было направленное на неё дуло револьвера…

Что всё это означало? Зачем были нужны эти свечи, подставка, револьвер?..

По мере того как несчастная осознавала их назначение, ужас охватывал её со всё возрастающей силой.

Она видела, что от гашетки револьвера тянутся бечёвки, закреплённые на гвоздях, которые, в свою очередь, были глубоко погружены в воск горящих свечей. К другому концу каждой бечёвки был подвешен противовес.

Мари Паскаль достаточно хорошо знала эту конструкцию, которую иногда используют в быту и называют «будильником бедняка». Ей легко было представить себе, что произойдёт, когда свечи догорят до того места, где располагались гвозди: противовесы, не встречая сопротивления, натянут бечёвки, те дёрнут за спусковой крючок, и револьвер своими выстрелами размозжит ей голову!..

Фантомасу не нужно даже было возвращаться! Со своей дьявольской изобретательностью он придумал способ убить Мари, находясь при этом довольно далеко от места преступления. Его могло не заботить то, что на звук выстрелов сбегутся соседи: его самого там не будет, а его жертва будет уже мертва! Молодая девушка увидела картину своей неизбежной смерти с ужасающей ясностью…

Свечи горели тихим, спокойным пламенем. Прозрачный воск, как слёзы, непрерывно стекал к их основанию. Мари пыталась представить себе, сколько ей ещё оставалось жить: час? полтора часа, самое большее?.. И для несчастной начались минуты мучительной, наперёд отмерянной агонии.

Ей достаточно было бы сместиться на несколько сантиметров в сторону, чтобы избежать смерти, но это было совершенно невозможно. Свечи горели так близко от неё, что она могла бы их задуть, но её рот был забит кляпом. Нет, она ничего не могла сделать для своего спасения! Она могла лишь бессильно наблюдать, как неумолимо горят две толстые свечи!

Ни один звук не долетал в комнату, где были плотно затворены окна и двери. Ни малейшее дуновение не колебало пламя свечей. Во всей этой сцене было что-то торжественное и похоронное. Временами Мари казалось, что свечи горят у изголовья её гроба…

И минуты тянулись за минутами в ужасном ожидании первого выстрела, который размозжит ей голову… А за ним последуют ещё пять, которые превратят её лицо в кровавое месиво… Несчастная уже видела, как начал размягчаться воск вокруг первого гвоздя… Как гвоздь уже начал постепенно наклоняться… Жить ей оставалось считанные минуты…

Она закрыла глаза, чтобы не видеть… Внутренне она была уже наполовину мертва. Хриплое дыхание с трудом вырывалось из её груди, среди гробового молчания этой комнаты, казалось, изолированной от всего мира… «Сжальтесь!» – хотела крикнуть несчастная жертва, но она не могла ни крикнуть, ни произнести хотя бы одно слово…

И вдруг до неё донеслись звуки человеческого голоса:

– Вы здесь, Жюв?.. Куда вы подевались? Вас нет ни в столовой, ни в спальне… Наверное, вы в кабинете?

С этими словами Жером Фандор открыл дверь комнаты, где находилась Мари Паскаль.

Зрелище, которое предстало его глазам, заставило его зашататься. Ноги его подкосились, и, чтобы не упасть, он вынужден был ухватиться за створку двери.

В тёплой, пропитавшейся запахом воска комнате две свечи горели у него перед глазами. И в их свете отливал воронёной сталью закреплённый на подставке револьвер. И под направленным на неё стволом, связанная в кресле, с кляпом во рту, лежала та, кто, как он считал, была пособницей Фантомаса и находилась в бегах…

Мари Паскаль!

Здесь, в квартире Жюва!

Под наведённым на неё револьвером!

Ему казалось, что он сходит с ума… Удары сердца молотом отдавались у него в висках. Он не знал, жива Мари Паскаль, или уже умерла…

Вдруг веки несчастной жертвы дрогнули, глаза приоткрылись и обратились к Фандору с выражением немого страдания и мольбой о помощи. Этот взгляд вывел журналиста из столбняка. Одним прыжком он оказался рядом со свечами и задул их. Одновременно ударом кулака он повернул ствол револьвера в сторону. Затем бросился к девушке и прикрыл её своим телом с криком:

– Спасена! Ты спасена!..

Он сам удивился, услышав свой хриплый, срывающийся голос.

Но Мари Паскаль не слышала ничего – она снова потеряла сознание. Замерев на коленях у её изголовья, молодой человек с тоской и тревогой прислушивался к её слабому дыханию. Бережно, осторожно, несмотря на нервную дрожь в пальцах, он развязал верёвки, стягивавшие тело несчастной. Потом он так же бережно перенёс на диван безжизненное тело молодой девушки, чувствуя в объятиях её хрупкость и пугаясь того, как мертвенно запрокинулась её голова, подобная цветку с надломленным стебельком…

Уложив Мари Паскаль на диван, Фандор бросился в ванную комнату, принёс флакон с одеколоном и стал растирать ей виски. Ему пришлось делать это довольно долго, прежде чем она открыла наконец глаза.

– Где я? – прошептала Мари. – На помощь!.. Фантомас…

Стараясь не испугать её звуком своего голоса, Фандор пробормотал:

– Не бойтесь! Фантомаса здесь нет!.. Вы спасены… Это я, Жером Фандор!..

Ещё бледная от перенесённого волнения, но уже пришедшая в себя, Мари Паскаль полусидела на диване, опираясь на гору подушек, подложенных ей под голову Фандором. А сам журналист стоял на коленях у её изголовья.

– Прошу вас, – говорил он, – забудьте о чудовищном кошмаре, который вам пришлось пережить! Теперь вам нечего бояться! Я разбудил вас от страшного сна, и вы можете мне полностью довериться. Скажите мне правду: если ваш коварный сообщник захотел так жестоко вас умертвить, значит, вы чем-то ему мешали? Почему Фантомас решил убить вас?

Молодая девушка смотрела на него с ошеломлённым видом:

– Я?.. Я?.. Я – сообщница Фантомаса?.. Что вы такое говорите, месье? Что вы говорите, сир? Неужели вы считаете меня пособницей злодея?

– Давайте перестанем друг друга обманывать! Лично я скажу вам правду: я никакой не король!

– Вы не…

– У меня нет времени вам это объяснять… Я был вынужден обстоятельствами играть роль короля Фридриха-Христиана, чтобы избавить его от западни, которую ему подстроил Фантомас… И вы, Мари Паскаль, должны помочь мне схватить преступника! Я даю вам честное слово, что в этом случае вы не подвергаетесь преследованию.

– Я не сообщница Фантомаса! – повторила Мари сквозь слёзы.

Фандор чувствовал, что уходят драгоценные секунды, позволяющие Фантомасу бежать, скрыться, запутать следы…

– Вы не сообщница Фантомаса? Тогда что же это такое? – воскликнул он, бросая на колени Мари драгоценности и ключ от квартиры Сюзи д'Орсель. – Как это к вам попало?..

Он должен был прервать свою грозную филиппику.

Лицо девушки выражало полное недоумение. Она просто не понимала, о чём идёт речь. И у Фандора не могло остаться и тени сомнения: молодая кружевница была невиновна!

– Но тогда объясните! Объясните мне эту загадку! – воскликнул он.

Мари Паскаль заговорила и подробно описала ему свою роль в трагедии, разыгравшейся на улице Монсо. Свой рассказ она закончила словами:

– Теперь вы понимаете, кто спрятал драгоценности в моей комнате? Конечно, это сделала ужасная мадам Сейрон, а в действительности – Фантомас! И он же, под видом мадам Сейрон, привёл меня сюда, чтобы убить. И он же рассказал вам, будто я уехала в деревню… чтобы никто не мог помешать ему расправиться со мной!

Фандор слушал её, бледный от волнения. Чудовищные замыслы Фантомаса раскрылись теперь перед ним во всех подробностях. И снова журналист подивился гениальной изобретательности Мастера преступлений.

Ведь если бы не случай, приведший Фандора на квартиру Жюва, Мари Паскаль уже была бы мертва! Гений лицедейства, Фантомас был одновременно маркизом де Сераком, «примитивным человеком» Уауауа и консьержкой мадам Сейрон!