Текст книги "Король — узник Фантомаса"

Автор книги: Марсель Аллен

Соавторы: Пьер Сувестр
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

20. ФРИДРИХ-ХРИСТИАН II

– Ещё стаканчик, месье Луи?

– А не много ли будет?

– О нет, господин Луи… Я угощаю!

– Ну, если вы так настаиваете, господин Вульф…

Этот разговор происходил в баре «Рояль-Паласа» между отважным полицейским Вульфенмименгляшком и старшим администратором отеля. В разговор вмешался третий персонаж – бармен.

– Господа, – сказал он, – я вам налью такого вермута!.. Из особого запаса! Только для избранных клиентов…

– А мы и есть избранные! – самодовольно расхохотался изрядно подвыпивший полицейский. – Разве я не самый верный ваш клиент?

– Разумеется! – улыбнулся бармен. – Но только после вашего шефа – короля Фридриха-Христиана… Вот уж кто любитель выпить! Правда, последние несколько дней его любимые коктейли возвращаются нетронутыми… Ну да за них всё равно уплачено…

– И это главное! – подытожил господин Луи.

Было десять часов утра, и в баре было пусто. Свободные от своих служебных обязанностей бравый Вульф и господин Луи пользовались случаем, чтобы провести время в своё удовольствие. Бармен присоединился к ним, и втроём они быстро прикончили бутылку туринского вермута. В момент, когда они в очередной раз наполняли стаканы, появился главный управляющий отелем, искавший Вульфенмименгляшка и знавший, где его найти. Он сообщил полицейскому, что его требует король. Однако бравый Вульф и не подумал подняться с табурета.

– Хорошо, – сказал он, – сейчас приду…

И продолжал, причмокивая, дегустировать содержимое своего стакана. Главный управляющий ушёл, а полицейский, доверительно склонившись к господину Луи, сказал:

– За те пять дней, что я нахожусь в Париже, я дважды спас жизнь королю…

– Отличная работа! – отозвался главный администратор.

– Первый раз прямо в день своего прибытия… Правительство вашей Республики стало чинить моему королю всякие неприятности в связи с нелепой историей, которая произошла с его любовницей… Ну и наломала дров хвалёная французская полиция!

Господин Луи промолчал, но бармен, англичанин по национальности, приветствовал этот выпад одобрительным смехом.

– Все они, от начальника сыскной полиции до министра внутренних дел, готовы были произвести арест! Но тут я…

Вульф прервал свой рассказ и значительно выпучил глаза:

– Однако это – государственная тайна…

– Жаль, жаль… – вежливо сказал господин Луи, не проявляя особой заинтересованности.

– А второй раз, – продолжал полицейский, всё больше и больше надуваясь от самодовольства, – это произошло вчера вечером, а точнее, сегодня рано утром. Надо вам сказать, что вчера мы с ним устроили знатный кутёж…

И, поскольку бармен открыл удивлённые глаза, Вульф пояснил:

– Да, мы с королём друзья – не разлей водой! Куда он, туда и я. Сами видите, не успел проснуться, уже меня зовёт. Ну-да ничего, подождёт!.. Так вот, выпили мы изрядно, и тут король захотел представить меня одной даме… Только это… это… как вы выражаетесь?

– Государственная тайна? – не без ехидства ввернул бармен.

– Тайна алькова, – подсказал господин Луи.

– Вот именно, – согласился Вульф, – оно самое… Детали я опускаю…. Достаточно того, что мы с королём пришли на место свидания… Куда? На площадь Согласия, как раз рядом с «поющим фонтаном». Поскольку Его величество не хотел быть узнанным, он наклеил фальшивые усы и фальшивую бороду. Набрался он основательно… Стоило мне ненадолго спустить с него глаз, – смотрю, он уже лежит у фонтана пластом! Уж я ему сколько раз говорил: мол, Ваше величество, пейте поменьше! До добра не доведёт! И точно: за какие-нибудь полчаса король переменился – не узнать… Постарел лет на десять… Весь в грязи, немытый, оборванный… А пьяный – просто в стельку! Что тут делать? Не оставлять же его на площади! Да он бы просто пропал, если бы не я. Я доставил его в «Рояль-Палас» и таким образом во второй раз спас ему жизнь! В отеле мы с лакеем уложили его в постель. Смотрю, а у него к лацкану пришпилена записка: «Прочесть мне, когда проснусь». Я эту записочку положил рядом с кроватью, на туалетный столик. Как проснётся, так и прочтёт. Вот так я спас Его величество во второй раз…

– Ну а где два, там и три… – заметил господин Луи.

– Надеюсь, что ещё не раз послужу нашему монарху, – заплетающимся языком, но с большим достоинством произнёс потешный полицейский. – А король меня наградит, это точно… Он даст мне Большой крест за боевые заслуги… Я выйду на пенсию и поселюсь в своём домике на берегу Вайзы… Вы оба, господа, обещайте приехать ко мне в гости. А ещё мы пригласим хорошеньких парижаночек и отлично проведём время!

– Извините, месье, – прервал его мечтания появившийся грум, – господин главный управляющий прислал меня сказать, что Его величество Фридрих-Христиан уже во второй раз требует господина Вульфен-Мульфенена…

– Ладно, ладно… Иду… – проворчал толстяк, залпом приканчивая пятый стакан вермута и с трудом сползая с табурета.

«Что бы ни случилось, что бы вам ни говорили, не показывайте своего удивления. Продолжайте вашу обычную жизнь так, как будто ничего не произошло».

Король Фридрих-Христиан старался вникнуть в смысл этой записки, несмотря на жесточайшую головную боль. Монарх проснулся в девять часов утра после тяжёлого сна и с радостным удивлением обнаружил, что находится в «Рояль-Паласе». Сначала он подумал, что видит сон и что вот сейчас он проснётся в своей ужасной темнице, но вскоре убедился в реальности произошедшей перемены.

Переведя взгляд на ночной столик, он увидел на нём измятую и перепачканную записку, которую теперь он с недоумением читал и перечитывал. Итак, ему предлагали возобновить обычную жизнь… Но что же произошло за время его пребывания в заточении?

Несмотря на головную боль и ломоту во всём теле, король поднялся с постели. По привычке он хотел позвонить камердинеру, но предпочёл пока воздержаться: сначала он хотел понять, в каком положении находится… «Надо вести себя осторожно, чтобы снова не угодить в какую-нибудь западню…» – подумал Фридрих-Христиан.

На его письменном столе громоздилась куча бумаг – писем, счетов, газет… Он подумал, что его отсутствие не могло пройти незамеченным, поскольку вся его корреспонденция осталась без ответа. Король стал просматривать последние номера «Газеты Гессе-Веймара», обращая внимание прежде всего на хронику придворной жизни. Он готовился, и не без основания, узнать неприятные для себя новости. Но его удивлению не было предела, когда в одном из номеров он прочёл следующую статью:

«Из Парижа /от нашего собственного корреспондента/ – Его величество Фридрих-Христиан II, вопреки своему обыкновению, не выходил из своих апартаментов в течение всего дня 1 января. Правда, в этот день население Парижа имеет обыкновение заполнять все улицы, и Его величество, очевидно, не желал столь близкого соседства с толпой».

Затем шло сообщение о том, что Его величество, намеревавшийся ехать на скачки в Лоншан, решил отменить свой выезд по соображениям протокола.

Фридрих-Христиан помнил, что действительно намеревался совершить такой выезд, но как и когда он успел его отменить? Этого он не мог взять в толк. Но окончательно подвергли его в остолбенение несколько строк, которые он прочёл в номере от 4 января:

«Его величество Фридрих-Христиан II по-прежнему находится в Париже, где его задерживают дела высочайшей государственной важности. Наши сограждане могут не беспокоиться – Его величество чувствует себя хорошо. Недавно он передал сердечный привет нашей государыне королеве Эдвиге.

Во время своего пребывания в Париже король Фридрих-Христиан необыкновенно высоко оценил почтительные и преданные услуги, оказанные ему господином Вульфенмименгляшком, шефом сыскной полиции Гессе-Веймара, которому получена личная охрана персоны короля. Глубокий ум и проницательность господина Вульфенмименгляшка привели к тому, что наш монарх нашёл в нём не только преданного сотрудника, но и верного друга.

Его величество, помимо всего прочего, изъявил желание, чтобы господин Вульфенмименгляшк поселился во Дворце, рядом с личными апартаментами короля…»

Статья продолжалась в том же духе, напичканная похвалами и дифирамбами в адрес таинственного персонажа, о существовании которого король до сих пор и слыхом не слыхал. «Как всё это понимать? – думал Фридрих-Христиан. – Выходит, всё это время я жил какой-то второй жизнью, сам себе не отдавая отчёта… И эта таинственная записка, которую я нашёл только что…» Ему казалось, что он движется ощупью с завязанными глазами, ежеминутно рискуя попасть в западню. Но король обладал сильным характером, он собрал всю свою волю и постарался рассуждать логично.

– Так… так… – бормотал он, сжимая голову руками, чтобы унять боль. – Из газет я узнал, что имею теперь лучшего друга в лице какого-то шпика по имени Вульфенмименгляшк… проживающего в этом отеле… Ну что же, познакомимся с ним…

Король позвонил, и появившийся в дверях лакей небрежно осведомился:

– Что вам угодно?

Первым побуждением Фридриха-Христиана было напомнить, как следует обращаться к королю. Но он сдержался и коротко сказал:

– Пришлите ко мне Вульфенмименгляшка.

Прошло двадцать минут, и никто не попросил Высочайшего соизволения на аудиенцию. Удивлённый король повторил через лакея свой приказ. Через несколько минут он услышал шаги в прихожей, дверь его кабинета отворилась без всякого доклада, и на пороге возникла странная фигура. Озадаченный, почти оскорблённый, монарх постарался скрыть свои чувства. Но посетитель развязно подошёл к нему и, не дожидаясь разрешения, заговорил:

– Ну как, сир, вам лучше?

Король онемел от возмущения. Его собеседник продолжал:

– Вижу, вы на ногах, вот и отлично, сир. Я тоже чувствую себя неплохо, хотя вчера вечером выпил раза в три больше, чем вы… Впрочем, сегодня я уже успел опохмелиться. В здешнем баре отличнейший вермут! Что скажет Ваше величество, если я прикажу принести сюда бутылку?

Ошеломлённый король не мог взять в толк, кто перед ним: клоун или сумасшедший?

– Кто вы такой? – угрожающе спросил Фридрих-Христиан. – Как вас зовут?

Странный персонаж шутливо погрозил королю пальцем:

– А вы ещё того, сир… немного подшофе! Кто я такой? Я ваш покорный слуга Вульфенмименгляшк и служу вам неплохо, поскольку уже дважды спасал вам жизнь… Поэтому позволю себе дать вам совет: пить надо поменьше, сир! Иначе подорвёте своё здоровье… Вы и так очень изменились… ай-ай-ай, как изменились! Так что, если бы не ваш халат…

Постепенно король стал осознавать, что стоявший перед ним персонаж был, возможно, сумасшедшим, но вне сомнения – пьяным в доску. Выпитый вермут, действительно, ударил бравому Вульфу в голову, и всё окружающее он видел как сквозь туман. Поэтому, конечно, он и не замечал необычного поведения короля.

Фридрих-Христиан долго сдерживал свой гнев, но наконец взорвался:

– Вульфенмименгляшк! Что означает ваше поведение? Откуда эта фамильярность? И с какой стати вы говорите со мной по-французски?

От королевского окрика полицейский несколько отрезвел и начал понимать, что перед ним стоит совсем не тот король, что вчера. Коленки у бравого служаки задрожали, и глаза наполнились слезами… Как мог его добрый король, которому он столько раз спасал жизнь, разговаривать с ним так резко, так бессердечно?..

– Боже мой, Боже мой! – пробормотал Вульф, в котором вдруг пробудился философ. – Как переменчивы люди! Что делать, таковы властители мира сего!

Но король прервал его, указав на статью в газете:

– Прочтите!.. Кто дал эти сведения?

Бравый полицейский ответил с полным простодушием:

– Но, сир… Я сам послал эту статью…

– Вы?.. Вы сами?..

– Да, сир.

– Вы утверждаете, что повсюду следовали за мной?

– Да, сир…

– Вы хвастаетесь, будто я удостаиваю вас своей королевской дружбой?

– Конечно, сир… Разве я не…

Но толстяк не успел закончить. С яростью, которая удесятерила его силы, король схватил его за воротник и пинком ноги вышвырнул из кабинета. Потеряв голову, бедный Вульф попытался вернуться назад, но едва он просунул в дверь свою жирную физиономию, как получил хлёсткую пощёчину.

Решив, что в короля вселился дьявол, полицейский бросился наутёк, оглашая жалобными криками коридоры отеля…

Немного успокоившись, Фридрих-Христиан прошёл за ширму, чтобы привести в порядок свой туалет, как вдруг до его слуха донёсся нежный, чарующий голос:

– Сир, вы здесь? Это я, Мари Паскаль…

Поистине, в это утро одна неожиданность следовала за другой. Оставаясь за ширмой, король пытался припомнить, где он слышал это имя. После некоторых усилий он вспомнил, что так, вроде бы, звали кружевницу, которой он сделал заказ в роковой для него день 31 декабря… Его память сохранила лишь смутный силуэт молодой белокурой женщины.

Король уже сожалел о своей резкости по отношению к толстому полицейскому, от которого так ничего толком и не смог узнать. Теперь он решил быть осмотрительнее, чтобы проникнуть, наконец, в окружающие его тайны. Главное, как советовала ему таинственная записка, – не следовало выдавать своего удивления.

Между тем нежный голос повторил:

– Я счастлива, сир, что вы чувствуете себя лучше…

– Спасибо… – пробурчал король, оставаясь за ширмой. Однако у него появилось желание взглянуть на свою собеседницу.

Проявляя гораздо больше такта, чем предыдущий визитёр, она продолжала стоять у порога и не пыталась приблизиться к ширме, за которой прятался король. Но слова её звучали более чем странно:

– Ах, сир! Извините, что я вас беспокою… Но меня вынуждают тревожные и не терпящие отлагательств обстоятельства… С тех пор как мы виделись в последний раз, произошли важные события… Новые враги готовят вашу гибель… нашу гибель, сир!.. Знаете ли вы, кого хотят обвинить в убийстве Сюзи д'Орсель?.. Вы слышите меня, сир?..

– Я слушаю… Продолжайте!

Слова неожиданной посетительницы, которую он так и не мог разглядеть из-за ширмы, пробудили в короле живейший интерес. Однако он предпочитал по-прежнему оставаться в своём укрытии. Помимо всего прочего, он никак не мог понять, почему окружающие вдруг перестали оказывать ему знаки уважения, предусмотренные этикетом…

С глубоким возмущением Мари Паскаль воскликнула:

– Сир! Можете себе представить, что гнусные люди, ранее пытавшиеся оклеветать вас, теперь подвергают меня унизительным допросам и наветам и стараются доказать, будто убийцей бедной Сюзи была я! На меня, честную девушку, возводят столь чудовищное обвинение!

Ошеломлённый король пробормотал:

– Кто вас обвиняет? И почему?

– Почему?! – воскликнула Мари Паскаль, и голос её задрожал. – И вы спрашиваете почему?.. Увы, об этом легко догадаться! Три дня назад кто-то узнал… кто-то выследил нас во время нашей последней встречи… И решил использовать нашу любовь в собственных целях!.. Сир, я глубоко возмущена гнусными обвинениями, которые на меня возводят… Но если мне суждено страдать, я буду утешаться тем, что страдаю ради вас!

Последние слова девушки потонули в рыданиях. Что касается Фридриха-Христиана, то сначала он был тронут словами незнакомки, но затем насторожился: о какой любви говорила эта неизвестная ему женщина? Что означает эта комедия? Король подумал, что против него снова затевается какая-то интрига… И, возможно, к этой интриге был причастен Фантомас! Не была ли и сама таинственная посетительница членом его банды? И не она ли, в самом деле, убила Сюзи д'Орсель?

Между тем Мари Паскаль продолжала с невыразимой тоской в голосе:

– Почему вы молчите, сир? Во имя нашей любви, скажите, что считаете меня невиновной!..

Король по-прежнему медлил, он боялся попасть в новую западню. Наконец он заговорил жёстким тоном, решив дать отпор странным претензиям незнакомки:

– Я не знаю! Я не…

Он не успел закончить фразу. Возмущённая странным, с её точки зрения, поведением Фридриха-Христиана, столь не похожим на его прежнюю манеру, Мари Паскаль резким движением опрокинула ширму… И король увидел перед собой бледное лицо, растерянные глаза и дрожащие от волнения губы молодой девушки. Несколько секунд она стояла в остолбенении, затем ужас отразился на её лице.

– На помощь!.. На помощь!.. Здесь самозванец… убийца… Короля подменили!

И с этими словами, с этим криком она бросилась бежать. Но тут же остановилась, увидев, что на её крик выбежали слуги. Повернувшись и указывая на ничего не понимающего Фдридриха-Христиана, она продолжала кричать:

– Нет, это не он! Кто этот человек? Куда исчез король?

Фридрих-Христиан стоял неподвижно, высокомерно оглядывая присутствующих и считая ниже своего достоинства объясняться со слугами. Те, со своей стороны, молчали, не зная, что предпринять. Наконец кто-то подал голос:

– Надо послать за комиссаром полиции… Странные дела здесь творятся!

Это предложение повисло в воздухе среди всеобщей растерянности.

Вдруг в конце коридора произошло движение, и все головы повернулись труда: это появился Вульфенмименгляшк.

– Вы что-нибудь понимаете? Вы в курсе дела? – спрашивали его со всех сторон.

Но потешный начальник королевской охраны только пыхтел и отдувался. Наконец он промямлил с потерянным видом:

– Честное слово, я ничего не понимаю… Я не могу сказать, король это или не король… Но пощёчину он мне отвесил по-королевски!

21. УЖАСНАЯ УВЕРЕННОСТЬ

– Где же этот негодяй Жюв? Куда он к чёрту запропастился? Вот уже несколько дней как я заперт в этом жутком подземелье. Мои запасы воды кончаются, а от проклятой ветчины у меня спазмы в желудке… А его нет как нет!

По мере того как проходили часы и дни, несколько легкомысленный оптимизм, свойственный Фандору, стал уступать место тревоге и унынию. Журналист ни минуты не сомневался, что, едва прочтя его послание, Жюв бросится к нему на помощь. Значит, он ещё не вернулся из Гессе-Веймара. Но что могло так надолго его задержать?

Поняв, что его пребывание в темнице, куда он сам себя посадил, затягивается, Фандор стал думать о том, как избежать упадка сил, как сохранить волю и энергию для борьбы. Он взял за правило сдать как можно меньше, а бодрствуя, подмечать каждый звук, чтобы возможное нападение не застало его врасплох. Он не забывал заводить свои часы и, посветив себе фонариком, всегда мог узнать время. Таким образом, несмотря на полную темноту, он регулировал распорядок дня: ложился спать в одиннадцать вечера, вставал в семь утра, в определённые часы завтракал и обедал. Фандор быстро освоился с разнообразными звуками и определил их причину, как это сделал до него король. Как и для его предшественника, для журналиста было большой радостью непродолжительное появление солнечного луча. Он определил, что происходит это ровно в полдень.

Как ни старался Фандор заполнить время, оно тянулось невыносимо медленно и однообразно, часы следовали друг за другом, и узнику казалось, что он переживает одно и то же остановившееся мгновение, не имеющее ни начала, ни конца.

По сравнению с королём Фандор имел ряд преимуществ: часы, фонарик, которым он старался пользоваться как можно реже, но который всё-таки позволял ему легче ориентироваться, и, конечно, запас пресной воды. Периодически он поднимался в корпус наяды, вновь и вновь пытался открыть запор, но безуспешно.

Ни Фантомас, ни его сообщники, на появление которых рассчитывал журналист, не подавали признаков жизни. И в сотый, в тысячный раз Фандор пытался угадать, куда мог запропаститься Жюв… И вдруг, однажды ночью, его разбудил далёкий голос, спрашивавший:

– Вы слышите меня?

Фандор вскочил на ноги, как будто подброшенный пружиной:

– Да, я вас слышу!..

– Вы, наверное, беспокоитесь?

– Ещё бы! Я чуть с ума не сошёл! Как долго вы отсутствовали!..

– Действительно, – отвечал искажённый переговорным устройством голос, – я немного задержался… Возникли осложнения…

Теперь, когда он был уверен, что минута освобождения близка, Фандор вновь обрёл всё своё хладнокровие. И даже больше, чем собственное освобождение, его теперь волновал исход миссии Жюва. Он спросил:

– Вы добились успеха?

– Да, в конечном счёте…

– А в Глоцбурге уже знают?

– Полагаю, начинают догадываться…

– Вы когда вернулись?

– Сегодня утром…

– Только сегодня?

– Только сегодня…

– И вы нашли моё письмо?

– Ваше… что? Сир, я плохо вас слышу…

Фандор не обратил внимания на это обращение, не задал себе вопроса, почему Жюв обращается к нему столь необычным образом.

– Письмо… Письмо… – повторил он. – Вы же его получили, раз пришли сюда!

И вновь почувствовав жгучее желание поскорее вырваться из темницы, он продолжал:

– Прошу вас, скорее вытащите меня из этой дыры! Дайте мне вдохнуть свежего воздуха!

– Да… Да… Я как раз думаю, как это сделать…

– Вы думаете?..

– Нам ведь необходимо произвести обмен!

– Но в письме я начертил подробный план! – Фандор был во власти своей идеи. – Вам не надо ни о чём думать!

Наступило молчание.

– В вашем письме? – снова переспросил голос. – А как вы мне его передали?

– Да бог с ним, с письмом! – торопился Фандор. – Я так вам скажу: подойдите к третьей наяде, считая со стороны моста…

Голос прервал его:

– Это мне известно… Я думаю о другом: где мы произведём обмен алмаза?

– Алмаза?

– Ну да, сир… Вашего алмаза!

– Моего алмаза?..

– Что с вами, сир? У вас выпадение памяти? Вы что, забыли об алмазе, за которым я ездил в Глоцбург?.. И о каком письме вы всё время говорите?

– Ради бога, Жюв! – взмолился Фандор. – Я говорю о письме, которое я оставил у вас на квартире… в котором объясняю, как до меня добраться!

– Жюв?.. Ах, Жюв!.. Это восхитительно!

И взрыв пронзительного, демонического хохота обжёг Фандора, как удар плетью. И уже догадываясь о роковой ошибке, он забормотал:

– Так это не вы, Жюв?.. Кто же это?.. Кто со мной говорит?

Раздался новый взрыв саркастического хохота, и голос произнёс:

– С вами говорит… Фантомас!

Фандору показалось, что сама Смерть дохнула ему в лицо. В отчаянии он воскликнул:

– Нет, этого не может быть!.. Фантомас арестован… арестован в Глоцбурге!.. Ради всего святого, вы не Фантомас…

– Фантомас арестован? Бросьте шутить! Фантомаса нельзя арестовать… Никому никогда не удастся этого сделать, в том числе и Жюву! Фантомас неуловим и недосягаем! Он смеётся над вашими угрозами! Фантомас – это Смерть, вечная, всесильная, неуловимая!.. Прощайте!

И наступило молчание, глубокое, как молчание могилы, которое были бессильны нарушить вопли и стенания Фандора, почувствовавшего себя обречённым, похороненным, агонизирующим… Но взрыв отчаяния прошёл, и к журналисту вернулась способность рассуждать. Он понял, какую ужасную ошибку совершил, поверив газетным сообщениям о том, что Жюв якобы арестовал Фантомаса в Глоцбурге. Ожидая с минуты на минуту появления Жюва, Фандор принял голос Фантомаса за голос своего друга!

«Значит… значит… – лихорадочно думал журналист, – Фантомас на свободе! Но если так, что же случилось с Жювом? Жив ли он, или пал под ударами злодея, который готовит теперь и мою гибель?.. Жюв отправился в Глоцбург, чтобы арестовать Фантомаса. Газеты сообщили об аресте бандита. Но Фантомас на свободе. Значит, кто-то арестован под именем Фантомаса… Уж не арестован ли Жюв?»

Теперь судьба друга волновала его даже больше, чем его собственная. Если Жюв арестован в Гессе-Веймаре, если его там принимают за Фантомаса, то вряд ли ему удастся скоро доказать свою невиновность… С другой стороны, это означает, что он жив и на какое-то время защищён от ударов своего непримиримого врага…

Но что будет с ним, Фандором? Он так гордился своей догадливостью, своим полицейским чутьём, – и вот, сам отдал себя в руки Фантомаса! Он имел несчастье проговориться относительно письма, оставленного на квартире Жюва… Можно было не сомневаться, что Мастер преступлений теперь завладеет этим письмом, проникнуть в квартиру Жюва – для него не проблема…

«Значит, моя песенка спета, – подумал журналист. – Ну что ж, умирать так умирать! Немного раньше, немного позже – какая разница? Но быть в полной власти Фантомаса – вот что невыносимо! Он может распорядиться моей жизнью, как ему заблагорассудится… Может убить сразу, может подождать, может оставить умирать медленной смертью… Он разговаривал со мной через какую-то трубу. Значит, через ту же трубу он может накачать сюда газ и удушить меня… Он может открыть доступ воде, и тогда я захлебнусь, как крыса… Да, как крыса, – не в обиду тебе будь сказано, милейший Фандор!.. Но скорее всего, он просто забудет обо мне, и я окочурюсь от голода, если только ещё раньше не околею от жажды!..»

– Но ведь я ещё жив! – продолжал он рассуждать вслух. – Я пока ещё здоров, полон сил, в здравом уме… Я должен сражаться до конца! Если строго экономить провизию и особенно воду, я могу протянуть ещё дней девять или десять… Мой револьвер при мне, и в случае крайней необходимости я могу пустить себе пулю в висок… Но я этого не сделаю! Жером Фандор не кончает с собой, – он борется!