Текст книги "До тебя (ЛП)"

Автор книги: Марни Манн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Хани не знала, было ли это из любопытства или из страха, что кто-то услышит его, но она встала с пола и открыла дверь.

– Две минуты. Это все, ― сказала она ему, держа ее достаточно широко, чтобы он мог войти. Эндрю вошел в прихожую, положил розы на столик у лестницы и посмотрел на свою левую руку. Он держал её перед собой, вытянув пальцы, кольцо сияло в свете лампы над головой.

– Я знаю, как это выглядит. ― Наконец он взглянул на нее. ― Ты имеешь полное право чувствовать то, что чувствуешь.

– Ты женат? ― Она не могла дождаться, когда он доберется до этой части истории. Ей нужно было знать немедленно.

Прошло несколько секунд, прежде чем он ответил:

– Технически, да, поскольку развод не будет завершен до конца этой недели.

Эта новость должна была улучшить настроение Хани. Очевидно, что он расстался с женой, и это был совсем другой сценарий, чем тот, что был у нее в голове. Но это не объясняло, почему он все еще носит кольцо, и это заставило ее сделать другой вывод.

– Ты не хотел развода, ― сказала она.

Его рука повисла в воздухе, и он сунул ее в карман.

– Во время ординатуры я несколько дней подряд был в больнице, не возвращаясь домой. Иногда мы так долго не разговаривали. У меня нет оправданий. Я должен был стараться больше общаться. ― Эндрю покачал головой, на его лице отразилось явное разочарование. ― Это были трудные годы, но они остались позади. Я был лечащим врачом в больнице в Вашингтоне, округ Колумбия, и работал в дневную смену.

Хани кивнула в сторону его кармана.

– Ты все еще носишь его. ― Ее голос смягчился, но ужас охватил девушку еще сильнее, чем раньше. Он вытянул руку, чтобы снова взглянуть на кольцо, большим пальцем обведя кольцо вокруг пальца. Хани не знала, каков вес этого кольца. Она не знала, будет ли скучать по символизму и тяжести кольца на ее пальце. Она не знала, что почувствовала бы, если бы ее заставили снять его… как Эндрю.

– Я здесь недавно, ― сказал он, глядя на нее. ― И я холост. Когда коллеги слышат это, особенно медсестры, они сразу же хотят свести с кем-нибудь. Я приехал в Мэн, чтобы заниматься медициной, и я хотел, чтобы это было в центре внимания. Ты… ― Его взгляд углубился, и мальчишеская легкость вернулась на его лицо. ― Ты была замечательной случайностью.

Хани не позволила этому отвлечь ее. Ей нужно было больше, поэтому она спросила:

– Разве люди не спрашивали о твоей жене?

– Я здесь уже две недели, и сегодня у меня первый выходной. Все были так заняты, что ни у кого не было возможности спросить. ― Когда Хани открыла рот, чтобы ответить, он остановил ее. ― Я знаю, о чем ты спрашиваешь, Хани, и мне нечего скрывать. Если кто-то спросит, он получит тот же ответ, который я только что дал тебе.

Глядя на доктора, она просто хотела, чтобы он дал ей что-нибудь, что успокоило бы ее достаточно, чтобы она подумала о том, пойти ли с ним на свидание. Потому что сейчас она не была уверена, что он забыл свою бывшую жену.

– Почему ты сегодня надел кольцо, Эндрю?

Он сделал шаг ближе, снимая кольцо с пальца, и, подойдя к ней, положил его ей на ладонь.

– Прочитай гравировку на внутренней стороне.

Хани подняла его в воздух и посмотрела на витиеватый почерк, выгравированный на золотом металле.

Эстер и Ирвинг

23 марта 1946 года

Прочитав ее несколько раз, она взглянула на Эндрю.

– Я не понимаю.

– Это обручальное кольцо моего отца. Я ношу его на правой руке с тех пор, как он умер шесть лет назад. Когда я переехал из дома, я выбросил свое кольцо, а это надел на левую руку.

– Мне так жаль. ― И ей было жаль за предположение, за то, что автоматически усомнилась в нем, за то, что отреагировала вместо того, чтобы задать ему вопрос. Хани снова перевела взгляд на кольцо, изучая уникальный узор. Спереди оно выглядело как французская коса, а сзади было сплошным. На изгибах металла были темные пятна, которые свидетельствовали о возрасте кольца. ― Оно прекрасно, ― сказала она, возвращая его ему.

Он снова надел его на палец и посмотрел на нее самыми честными глазами.

– Прошел год с тех пор, как мы расстались. Она помолвлена с другим мужчиной. Я всегда буду заботиться о ней, но я больше не люблю ее.

Хани не знала, что ответить. Она не знала, что сказать. Поэтому сделала единственное, что считала правильным. Она сократила небольшое расстояние между ними и обняла его. «Ты выглядишь так, будто хочешь выйти замуж за этого человека». Хани вспомнила, как Валентайн сказала это, когда она разговаривала по телефону с Эндрю.

Тогда это было правдой.

И она подозревала, что сейчас это снова правда.

СЕМНАДЦАТЬ

БИЛЛИ

― О, боже, ― задыхалась я, когда самолет снижался, как мне казалось, в миллионный раз. Мой желудок продолжал опускаться, не привыкая к этому ощущению, хотя это происходило каждые несколько секунд. ― Почему? ― спросила я Джареда. Почему, почему, почему? Я повторяла это слово снова и снова в своей голове. Пришло время сказать его ему, надеясь, что у него есть ответ.

До сих пор ни один человек на этом самолете ничего не знал. Ни один из других пассажиров, ни одна стюардесса, которая прошла по проходу, прижимая пропитанное кровью полотенце к голове пассажира. Когда Джаред спросил ее, что происходит, она ответила, что не знает. Но изменения происходили каждые несколько секунд. Новые звуки. Новые ощущения. Временами казалось, что мы влетели в коробку, и наши крылья постоянно ударялись о стенки. Мы чувствовали энергию, которую использовал самолет. Мы чувствовали каждый сантиметр движения, поэтому знали, что не падаем. Но мы не знали, куда двигаемся. Я уже посмотрела на пассажиров позади меня. Я не видела лидера. Никто не встал, никто не выдвигал требований со своего места. Джаред не ответил на два моих последних вопроса, но это не помешало мне задать еще один.

– Это несчастный случай, да?

Он смотрел направо, но тут же повернулся ко мне.

– Если бы я думал иначе, я бы сейчас не сидел на этом месте.

Я поверила ему. Самолет начал дребезжать, металлический звук был похож на мелочь в кармане, только усиленный.

– Тогда почему?

Он покачал головой.

– Я не знаю. ― Он крепче сжал мою спину. ― Иди сюда. ― Джаред притянул меня к себе, его подбородок уперся мне в макушку. Теперь он сидел лицом к нашему окну, и я готова была поспорить, что он смотрел в него.

– Они скажут нам правду? ― спросила я, имея в виду пилота.

– Да, ― и через несколько секунд добавил: ― во всяком случае, их версию.

Я всегда была по другую сторону тревоги, успокаивала в шторм, не выходила из себя в стрессовых ситуациях. Так было всю мою жизнь. Теперь даже моя кожа хотела сползти с меня. Я не могла контролировать свое дыхание и не могла унять сердцебиение. Не могла отвлечься от неизвестности, от крушения, от… Я прижалась к Джареду еще крепче, прежде чем окончательно потеряла контроль. Но в тот момент, когда я обхватила руками его бицепс, я почувствовала еще один толчок. Он был самым большим на данный момент.

– Черт, ― простонала я, уткнувшись лицом в его руку и ощущая прохладу сиденья на своей щеке. Я закрыла глаза и попыталась вдохнуть через нос и выдохнуть через рот. Я успела сделать не более нескольких выдохов, как новый звук ударил в уши. Инстинктивно я пригнулась, насколько смогла. Чего я никак не ожидала, так это того, что Джаред наклонился надо мной, его тело закрывало почти всю мою голову и плечи. Из-за того, что мои руки были засунуты куда-то во внутрь, мои уши оказались незакрытыми. Это было так громко, даже громче, чем первый шум, что это не имело значения. Но в отличие от первого раза, этот звук длился всего несколько секунд, а когда он закончился, весь самолет затрясся.

– Что это было? ― крикнула я из-под Джареда.

Что-то упало мне на губу. Я не была уверена, была ли это слеза или пот. И не была уверена, его это слеза или моя. Но я проглотила ее, ожидая, гадая, будет ли это еще один вопрос, на который он не ответил. А потом Джаред изогнулся всем телом, открывая пещеру, в которой я была. Когда я выпрямилась, я снова обхватила его руку и наблюдала, как он смотрит в заднюю часть самолета.

Когда его глаза снова встретились с моими, я кое-что увидела. Оно было кратким, но достаточно сильным, чтобы напугать меня до смерти.

А потом стало еще хуже, потому что он открыл рот и сказал:

– Это взорвался двигатель.

ВОСЕМНАДЦАТЬ

ХАНИ

ЛЕТО 1984

Хани верила, что Эндрю многому научился после крушения своего брака, что, когда дело касалось ее, он знал, как все сделать правильно. Он никогда не строил планов, которые не мог выполнить. Он давал себе тридцатиминутное окно и никогда не опаздывал. Он предупреждал ее заранее, если был на вызове, так что никогда не было никаких обид, если его вызывали по пейджеру, и ему приходилось уходить. Хани не верила в конкуренцию с его работой и смирилась с тем, что во многих случаях она должна быть на первом месте. Кроме того, у нее было много подруг, которые могли занять ее в те вечера, когда Эндрю не мог. У Хани уже был насыщенный социальный календарь задолго до того, как она встретила его. Эндрю не создавал ее жизнь; наоборот, он научился вписываться в нее. И по мере того, как проходили недели, он, казалось, вписывался в нее все больше и больше, и она оставалась в его квартире почти каждую ночь. Эндрю снимал квартиру с одной спальней. Когда срок аренды истекал, он заговорил о покупке квартиры рядом с больницей. Срок аренды Хани заканчивался примерно в то же время, и Эндрю предложил им съехаться. Его развод уже был завершен, испытательный срок в больнице закончился, и теперь он был лечащим врачом. Поэтому, когда он посмотрел на нее в поисках ответа, Хани все взвесила в голове. Их отношения развивались быстро. Тем не менее, она не видела причин откладывать это, она улыбнулась ему и кивнула головой.

Чтобы отпраздновать событие, несколько дней спустя Эндрю велел ей нарядиться и собрать сумку на ночь. Вернувшись вечером с работы, она надела самое красивое черное платье, какое у нее было, запихнула кое-какие вещи в рюкзак и стала ждать, когда Эндрю заедет за ней. Она не знала, сколько времени займет поездка, и была удивлена, когда прошло меньше часа, и машина замедлила ход, едва они добрались до хрустящего гравия, в конце концов, остановившись перед гостиницей «Белый амбар».

– Эндрю… ― прошептала Хани, прочитав надпись. Она повернулась к нему, не в силах поверить, что они здесь. ― Это уже слишком.

– Нет, детка. Это только начало. ― Он вышел из машины и подошел к пассажирской стороне, помогая ей выйти. Когда они подошли к двери, он передал кому-то ключи и проводил ее в ресторан. Хотя Хани много раз бывала в Кеннебанке, она никогда не посещала знаменитую гостиницу и ее ресторан. И то и другое было далеко за пределами ее ценового диапазона. Но она слышала истории от друзей, которые ездили туда, и вспоминала, как они делились впечатлениями от еды в таком волшебном месте. Мужчины должны были надевать пиджаки, чтобы войти в ресторан. Официанты приносили еду всем одновременно. Напитки с крошечными стружками льда, плавающими сверху, с замороженными в них травами.

Их усадили вдоль боковой стороны главного зала. У Хани была самая невероятная пикша, которую она когда-либо пробовала, в то время как Эндрю ужинал уткой, и они вдвоем пробовали еду с тарелок друг друга. В конце ужина, прямо перед десертом, Эндрю полез в карман и достал маленькую бархатную коробочку, положив ее перед Хани. Пока она смотрела на него, ее пульс участился. В нейлоновых чулках ее ногам стало особенно тепло. Коробочка была слишком большой, чтобы быть кольцом, но это не имело значения. Он подарил ей украшение, и ни один мужчина не делал этого для нее раньше.

– Открой ее, ― сказал он.

Дрожащими руками Хани медленно подняла крышку с коробки и задохнулась, когда ее взгляд упал на то, что было внутри. На бархатном держателе лежал бриллиантовый солитер, висящий на серебряной цепочке, оплетенной, как обручальное кольцо его отца.

Все было просто. Элегантно. И самый красивый бриллиант, который она когда-либо видела.

– Это также слишком много, ― сказала она, добавив к тому, что сказала ранее, когда они подъезжали к гостинице.

Эндрю потянулся мимо свечи, стоявшей в центре стола, и положил свою руку поверх руки Хани.

– Надень его для меня. ― Она продолжала смотреть на него, ничего не говоря. ― Я хочу побаловать тебя. Пожалуйста, не пытайся остановить меня. ― Дьявольская ухмылка вернулась. Это было так заразительно, что Хани почувствовала, как ее губы растягиваются в улыбке. ― Ты выиграешь много боев, детка, но этот ты не выиграешь.

– Мне не нужны вещи, Эндрю. Мне нужен только ты.

– У тебя есть я. ― Большим пальцем он ласкал ее, и она посмотрела на кольцо на его левой руке. Каждый раз, когда она видела его, оно нравилось ей еще больше. ― Давай я помогу тебе надеть его, ― сказал Эндрю, вставая со стула и подходя к ее стороне стола.

Когда Хани протянула ему ожерелье, он положил камень ей на грудь и застегнул его сзади.

– Как это выглядит? ― спросила она, когда он вернулся на свое место.

– Как будто он был создан для тебя.

Хани сняла бриллиант со своей кожи, пытаясь привыкнуть к его ощущению. К весу. К тому, как металл сначала был холодным на ее плоти.

– Я не знаю, как тебя благодарить, ― сказала она.

– Ты делаешь это каждый день, находясь со мной.

Когда тепло разлилось по телу Хани, она задалась вопросом, всегда ли будет так хорошо между ней и Эндрю, или, в конце концов, наступит момент, когда все будет не так идеально.

Она могла справиться и с тем, и с другим, пока была с ним.

ДЕВЯТНАДЦАТЬ

ДЖАРЕД

― Внимание, пассажиры, ― сказал капитан по громкой связи, ― как большинство из вас, вероятно, знают, мы только что потеряли один из наших двигателей. При обычных обстоятельствах это не было бы проблемой, но когда наш двигатель был поврежден, он также пробил крыло, и нам трудно стабилизироваться. Авиадиспетчеры решили, что мы не можем продолжать полет в таком состоянии, и нам нужно совершить аварийную посадку. Мне нужно, чтобы все вы убедились, что ваши ремни безопасности надежно застегнуты, столики для пассажиров закрыты, а личные вещи уложены так плотно, как вы можете это сделать, не вставая со своих мест. Очень скоро мы начнем наш спуск. Пожалуйста, прикройте головы, оставайтесь в низком положении и… приготовьтесь к удару.

Объявление закончилось, и в самолете воцарилась тишина. Жуткая тишина, которую я не слышал с тех пор, как был поврежден двигатель. И она была нарушена, когда кто-то крикнул: «Боже, помоги нам всем» через весь салон, и каждый гребаный волос на моем теле встал дыбом.

– Джаред… ― Голос Билли был таким тихим, что я почти не слышал ее. Ее губы были мокрыми от слез. Ее глаза были такими красными, что казались воспаленными. ― С нами все будет в порядке?

Я знал статистику посадки с одним двигателем и крылом, которое становилось все более поврежденным, чем ниже мы опускались. Эти цифры говорили мне о том, что ситуация выглядит не очень хорошо.

– Послушай меня, ― потребовал я, когда она вцепилась в мою руку. ― Я накрою тебя своим телом, как несколько минут назад. Я хочу, чтобы твое лицо было прижато к животу, и я не хочу, чтобы ты двигалась, пока самолет не приземлится. ― Моя рука была на ее шее, и я начал направлять ее в нужное положение. ― Я не знаю, как все будет, когда мы окажемся на земле. Возможно, нам придется действовать быстро. Вещи могут проникать через окна, или наши сиденья могут расшататься. ― Ее глаза расширились, на лице появился еще больший ужас. ― Билли, не обижайся на меня сейчас, ― я подчеркнул свои слова. ― Я говорю тебе это только для того, чтобы ты знала о возможностях, и ничто не застало тебя врасплох.

– Это действительно происходит. ― Она была в шоке.

Все в этом самолете были в шоке. Они не занимались чрезвычайными ситуациями. Они не работали в сфере безопасности. Они не знали ужаса так, как я.

Я приблизил свое лицо и положил руку на ее затылок.

– Это происходит, и мне нужно, чтобы ты доверяла мне и следовала моим инструкциям.

– Джаред…

У нас не было времени обсуждать это, и никаких переговоров не было. Мой путь был единственным способом, которым мы собирались это сделать.

Но мы уже падали. Я чувствовал это. И нам не потребуется много времени, чтобы добраться до земли.

– Сделай это сейчас, Билли. ― Используя свою ладонь, я провел ее по остальной части пути, свернув в клубок, прежде чем накрыть своим телом. Это положение позволяло мне видеть, не проникает ли что-нибудь через окна или через сиденья перед нами. Кто-то должен был следить за ней и убедиться, что у нее есть все шансы выжить. Этим человеком был я.

– Джаред, ― сказала она, и я сжал ее в ответ. ― Ты поговоришь со мной? Мне все равно, что ты скажешь. Мне просто нужно услышать твой голос.

Это была ее последняя просьба, и я не мог ей в этом отказать.

ДВАДЦАТЬ

БИЛЛИ

Находясь под широким телом и мускулистым торсом Джареда, я не могла видеть, что происходит. Мне приходилось полагаться на свои чувства, а они были на пределе. Так много всего происходило одновременно. Ощущение, что самолет движется, давление в салоне меняется, когда мы спускались с такой скоростью. Нас толкнуло вперед на наших сиденьях и отбросило назад.

Несмотря на все это, Джаред держался за меня.

Он ни разу не отпустил меня.

И он не переставал говорить.

Я не понимала, что он говорит. Это было похоже на то, как телевизор играет в течение нескольких минут перед тем, как я засыпаю ночью; это был просто шум, не слова, не музыка. И я использовала эти шумы, чтобы отключить свой разум. Теперь все было по-другому. Впитывая голос Джареда, я не обращала внимания на все остальное, например, на болты и гвозди, которые визжали после каждого отскока. На других пассажиров, которые молили Бога спасти их, выкрикивали последние пожелания, говорили своим родным на земле, как сильно они их любят.

И то, что вышло из меня, было молчанием.

Я не знала, как попрощаться, как загадать желание.

Как пережить все это.

Так что я этого не сделала.

Я не думала.

Я ничего не чувствовала.

Я даже не надеялась.

Я просто ждала.

– Билли…

Я думала, это у меня в голове. Я думала, что у ожидания есть голос, и это был он.

– Билли… ― предупредил Джаред, и его настойчивость сказала мне, что мне это не показалось.

– Да?

Его пальцы стали тверже, и он спрятал свое лицо под моей рукой, так что я могла чувствовать воздух, который выходил из его рта.

– Держись крепче.

ДВАДЦАТЬ ОДИН

ХАНИ

ОСЕНЬ 1984

― Я люблю тебя, ― тихо сказал Эндрю.

Хани уже слышала, как он говорил это раньше. Он просто не говорил об этом постоянно, поэтому, когда он это делал, это значило гораздо больше. Обняв его за талию, она посмотрела на него и ответила:

– Люблю тебя.

Они шли к его машине, его рука была перекинута через ее спину и лежала на другом плече, их желудки были полны после позднего обеда в Ogunquit Lobster Pound. Хани научила Эндрю правильно разделывать лобстера ― навык, которым обладает большинство жителей Новой Англии с рождения. На десерт они разделили черничный пирог с ванильным мороженым.

Когда они прошли половину поросшей травой парковки, Эндрю замедлил шаг, а когда остановился, повернул Хани к себе. Он положил свои руки на ее щеки и приподнял ее лицо. ― Я действительно так чувствую.

Хани прижала свои свои руки к его пальцам, зафиксировав большими пальцами.

– Я чувствую то же самое.

Когда Хани посмотрела в глаза своего парня, она заметила то, что видела только один раз. Это случилось после двадцатичетырехчасовой смены в больнице, и как только Эндрю вернулся домой, он схватил ее в объятия и не отпускал. Это был тот первый взгляд в его глазах, то отчаяние в его объятиях, которое Хани никогда не забудет. Его хватка теперь не была такой интенсивной, но его взгляд был таким же. А когда ее руки опустились на его грудь, она почувствовала, что его сердце бьется так же быстро, как и ее.

– Ты хочешь поговорить об этом?

Он только что закончил пятнадцатичасовую смену, поэтому Хани была удивлена, что он пожелал ехать больше сорока пяти минут, чтобы что-нибудь поесть. Эндрю медленно приблизил свои губы к губам Хани и нежно поцеловал ее. Когда, в конце концов, отстранился, он продолжал держать ее, его взгляд стал глубже. Хани не знала, как долго они стояли в тишине, когда почувствовала первую каплю дождя. Она ударила ее по лбу, вторая попала на ухо. Капли стали увеличиваться, падали все чаще, в воздухе стоял запах грязи. Но они не двигались. Рука Эндрю теперь скользила по ее лицу, капли стекали по его пальцам.

– Я хочу тебе кое-что сказать и хочу, чтобы ты мне поверила. ― На этот раз эмоции были не в его хватке, а в голосе, и Хани почувствовала, что ее сердце сейчас разорвется от этого звука.

– Хорошо.

– Я никогда не причиню тебе боль.

Она не могла представить, каково это ― смотреть на смерть каждый день. Как трудно было бы пытаться спасти кого-то, но твоих усилий было бы недостаточно. Как сложно было бы потом вернуться домой и попытаться оставить все это в прошлом. Хани не знала, побудила ли его к этому последняя смена Эндрю в больнице. Она не знала, было ли это просто что-то, что он чувствовал, и должен был сказать это в тот момент.

Но когда дождь полил еще сильнее, она встала на цыпочки и обвила руками его шею. Затем, прежде чем поцеловать его, она ответила:

– Я обещаю никогда не причинять тебе боль.

ДВАДЦАТЬ ДВА

БИЛЛИ

― Билли! ― Я услышала крик Джареда, когда шум и движение прекратились. ― Билли, ответь мне!

Я застонала.

Это было все, что я могла сделать, пока все внутри меня кричало ― мои кости, мышцы, кожа. Даже волосы. Я должна была быть живой. Смерть… была бы безболезненной.

– Тебе больно?

Я открыла рот, чтобы убедиться, что все еще могу это делать. Но он уже был открыт, и воздух входил и выходил так быстро, но не было ощущения, что я дышу. Было ощущение, что я задерживаю дыхание.

– Выпусти меня, ― выдохнула я.

Где бы это ни было, это было жаркое, темное место, и все, что я чувствовала, это кровь. Густого металлического привкуса было достаточно, чтобы вызвать у меня рвоту. Внезапно с моей шеи, плеч и макушки снялся огромный груз. Как будто меня накрыли одеялом. Тяжелым. Похожим на Джареда.

– Скажи мне, что ты в порядке, ― сказал он, пробегаясь по мне руками, как будто он делал мне рентген.

Я не могла угнаться за его скоростью. Не могла переварить его вопрос.

– Билли…

– Я жива.

Это было все, о чем я могла думать.

Все, что я знала. Но я даже не была полностью уверена, что это правда.

– Мы должны покинуть этот самолет, ― сказал он.

Самолет.

Причина этого. Почему провода били по голове, а личные вещи валялись у меня под ногами.

Почему была кровь.

Повсюду.

– Билли…

В ушах звенело. Тело покалывало. Я была уверена, что мои легкие перестанут наполняться, если уже не перестали.

Но я слышала его.

И понимала. Поэтому я ответила:

– Хорошо. ― И все снова стало происходить так быстро.

Но на этот раз все из-за Джареда. Он контролировал ситуацию. И все это движение было связано со мной. Все превратилось в гигантское цветное пятно. Темно-синий, грязно-белый и мерцающий красный. Еще больше оттенков мелькало перед глазами, как когда я смотрела в окно на взлетной полосе. Они проносились быстрее, смешиваясь с моим зрением и гигантским порывом воздуха, а затем…

Дождь.

Я не знала, откуда он исходит. Я не знала, почему мне было так хорошо. Но когда он брызнул мне на лицо, на руки и на босую ногу, это было похоже на любовь.

В самой чистой, самой грубой форме.

Каждую каплю.

Каждый брызг.

Я чувствовала это повсюду.

А потом я вообще ничего не почувствовала.

Потому что была только чернота.

ДВАДЦАТЬ ТРИ

ДЖАРЕД

Однажды я смотрел документальный фильм о человеке, который бежал со своей родины во время Второй Мировой войны, и когда он вернулся сорок лет спустя, камеры снимали это. После четырнадцатичасового перелета мужчина спустился по ступенькам самолета, и как только его ноги коснулись асфальта, он встал на руки и колени и поцеловал землю. Его тело тряслось, руки едва держали его собственный вес. Но он не двинулся с места. Он оставался в таком положении, спрятав лицо, вдыхая все это, восстанавливая связь со своими корнями.

Я точно знал, что чувствовал этот человек.

Как только я положил Билли на носилки и передал на попечение парамедика, где, как я знал, она была в безопасности, я сделал всего несколько шагов, прежде чем упал на колени.

Я ударил ладонями о траву, а затем и локти.

Мои руки дрожали, удерживая мой вес.

Я вжался лицом в мокрые травинки.

И когда почувствовал запах грязи, я поцеловал ее.

– Спасибо, – прошептал я, хотя меня никто не мог услышать.

ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ

ХАНИ

ЗИМА 194

– Я не могу поверить, что это происходит на самом деле, – сказала Валентайн Хани, когда грузчики вынесли несколько ее коробок из их квартиры.

Вчера вечером девушки праздновали свой последний вечер в качестве соседок по комнате, заказав пиццу, выпив вина и не вылезая из пижамы. Несмотря на то, что они были в восторге от своих новых домов, они с ужасом ждали разлуки. К счастью, квартира, которую Эндрю купил в центре Портленда и в которую переезжала Хани, находилась всего в паре кварталов от новой квартиры, которую сняла Валентайн.

– Я знаю, – вздохнула Хани, наблюдая, как один из парней положил коробку в грузовик и вернулся за добавкой. – Я буду очень скучать по нас. – Она повернулась к своей лучшей подруге, сокращая расстояние между ними, и обняла ее так крепко, как только могла.

– Ты будешь видеть меня постоянно.

– Мне лучше.

Хани испытала такое облегчение, когда Валентайн сказала ей, что она нашла квартиру, которая была всего в двух минутах ходьбы, что укрепило ее уверенность в том, что она будет видеть свою лучшую подругу так часто, как она надеялась.

– Это единственный способ накормить тебя в те ночи, когда Эндрю работает, так как ты даже не можешь вскипятить воду.

Обе девушки рассмеялись.

– Я ненавижу, насколько это правда, – сказала Хани. Она почувствовала комок в горле, и он рос с каждым глотком. – И я ненавижу, как это больно.

Не имело значения, как близко Валентайн будет жить к ней; она все равно не будет спать в соседней комнате, и это было большой переменой.

Валентайн сжала ее спину.

– Ты нашла себе хорошего человека. Ты делаешь следующие шаги, как и должно, быть. – Ее пальцы сжались еще сильнее. – Я уверена, что он тебе подходит.

Оглянувшись через плечо Валентайн, Хани увидела, как Эндрю подъехал к обочине и припарковался. Он приехал прямо из больницы и все еще был в белом халате, но хотел убедиться, что девочкам оказана вся необходимая помощь.

– Я тоже уверена, – сказала Хани, потянувшись к руке Валентайн, и держала ее, когда она повернулась к Эндрю. Он только что вышел из машины, его взгляд мгновенно встретился со взглядом Хани, и они смотрели друг на друга, пока он шел по тротуару.

– Это любовь, – прошептала Валентайн, когда Эндрю был еще в нескольких футах от нее.

– Что это? ― спросила она подругу.

– То, как этот мужчина смотрит на тебя.

ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ

БИЛЛИ

Медсестра только приоткрыла дверь, когда я увидела Джареда. Он стоял в коридоре перед рентгеновским кабинетом, в который меня вкатили несколько минут назад. До того, как меня туда доставили, он был со мной в машине скорой помощи, когда меня везли в больницу, и рядом со мной, когда меня осматривал врач. Я не знала, просила ли я его остаться или он сказал мне, что останется, но Джаред не отходил от меня, и что-то в этом чувствовалось правильным.

– Билли, – сказал он, подходя ближе и глядя на меня в инвалидном кресле. Кровь покрывала его разорванную рубашку. Грязь была повсюду. Я взглянула на свою одежду и увидела те же цвета. – Можно мне на минутку остаться с ней наедине? – спросил он медсестру у меня за спиной.

– Доктор ждет, чтобы просмотреть ее рентгеновские снимки…

– Мне нужна всего секунда, – сказал он.

– Поторопитесь, – ответила она.

Я смотрела, как она исчезает в хаосе, а затем мой взгляд медленно вернулся к Джареду.

Все двигалось, кроме нас. Больница была похожа на Таймс-сквер. Люди были повсюду. Я не могла уследить за всем этим ― ни за запахами, ни за звуками, ни за цветами. Яркий свет, который становился все ярче. И громкость, которая становилась все громче. Мои уши кричали. Я просто хотела, чтобы все шептались. Я хотела, чтобы они перестали ходить, ходить, ходить.

– Билли… – снова сказал Джаред.

Мой взгляд уже был устремлен на него. Я просто перефокусировалась. Увеличила масштаб. Сильно моргнула.

– Привет. – Слово прозвучало больно. Я не знала почему, но было ощущение, что мой язык весит сто фунтов.

Джаред опустился на колени перед инвалидным креслом, и все, что я видела, были его глаза.

Карие. Как помадка. Что-то, вкус чего я даже не могла вспомнить в этот момент.

– С тобой все будет в порядке.

Я так долго ждала, чтобы услышать от него эти слова. Теперь это казалось почти нереальным. Или возможным.

– Джаред, это все… – в моих глазах стояли слезы; я не знала, когда они начались, или какой именно момент их вызвал, или почему они не переставали падать, – слишком.

– Билли, послушай меня.

Что-то сжалось. Я не была уверена, откуда оно взялось, но почувствовала, как оно сжалось.

– С тобой все будет в порядке, – он повторил это, как будто знал, что это то, что мне нужно было услышать.

Так оно и было.

И я повторяла это про себя снова и снова.

И я пыталась заставить себя поверить в это.

– А как насчет тебя? – я спросила. – С тобой все будет в порядке? – Я все это время смотрела на его лицо и не видела крови. Но теперь кровь была единственной, что я видела, и она было размазана по его бороде, свежая и капала на воротник. – Тебя осмотрели? Тебе нужны швы? – Мне пришло в голову, мне оказали помощь в машине скорой помощи, отвезли в больницу и отвезли на рентген. Но как насчет Джареда? Неужели он оставил меня достаточно надолго, чтобы его осмотрел врач?

– Мне нужно идти, Билли.

В моей груди раздался взрыв, как будто мы только что снова взлетели в воздух.

– Нет. Ты не можешь.

– Мне жаль.

Я покачала головой, не веря, что он может уйти в такой момент. Он был здесь все это время. Я не знала, каково это без него.

– Пожалуйста, не уходи. Ты нужен мне здесь.

Мой взгляд упал на колени, где я увидела еще больше красного.

Я была порезана.

Ушиблена.

Мне было больно везде.

Они были уверены, что у меня сломано несколько ребер и возможно сотрясение мозга. Это было только начало списка.

Но я была здесь, и во многом это было связано с Джаредом.

Так или иначе, я должна была поблагодарить его.

Должна была поднять руки и обнять человека, который спас меня.

Вот только у меня не было такой возможности.

Когда он смотрел на меня, провел пальцами по моей ноге и затем поднялся на ноги.