Текст книги "Жена Майкла"

Автор книги: Марлиз Миллхайзер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– И я тоже, мой большой мальчик. Давай разыщем твоего папочку и постараемся уговорить его, – Лорел направилась в холл.

Клэр, шедшая впереди, оглянулась, смущенно подхихикнув.

– Консуэла поместила вас с Майклом в твою прежнюю спальню. Вместе. Интересно, как вы теперь выпутаетесь.

По-прежнему гарцевали по покрывалу дикие кони. Все та же массивная темная мебель. Свет, лившийся в окна, так же расчерчивал паркет сеткой железной решетки. Комната после клетушек бежевого бунгало казалась огромной.

Но прежним осталось не все. Лампа, некогда украшавшая туалетный столик, валялась на красном ковре, разбитая вдребезги, а Майкл стоял, глядя на пустыню за окном. Обернувшись, он посмотрел на нее так пронзительно, что ее просьба задрожала на губах.

– Джимми и я… мы хотим домой.

– Это и есть дом Джимми и мой.

– Но, мне кажется, время для визита не совсем удачно. А тебе?

– Меня эта стерва из собственного дома не выживет! – Подобные заявления обычно выкрикиваются, а он проговорил тихо, но с таким напором, что спорить было явно бесполезно.

– Но как нам быть? Консуэла нас обоих поместила сюда.

Не отвечая, Майкл все смотрел на нее. На верхней губе у него высыпали бисеринки пота.

– Что с тобой?

– Похоже, я забыл лицо матери. Оказывается, ты очень похожа на нее.

– Потому ты и женился на мне?

– Когда я встретил тебя, Лорел, я был уже взрослым и искал жену, не мать.

– Взрослые ламп не колотят.

– Предпочитаешь, чтоб я головы колотил?

– По-моему, никто бы особенно не расстроился, если бы расколотил у Дженет.

– Объяснила она, в чем соль спектакля? – Майкл снова отвернулся к окну.

– Ей хотелось увидеть реакцию. По ее мнению, Пол по-прежнему влюблен в Марию, а ты женился на мне, оттого, что я на нее похожа. И ты никогда никого не полюбишь, кроме Марии, а Джимми – не твой сын, потому что – блондин.

– Что за чушь! – Майкл вскинул Джимми и прижал к себе.

– Тогда, Майкл, что же ты так разнервничался? Портрет красив и очень там смотрится. Зачем вообще было прятать его? Никто из вас не стыдится Марии. Почему же вам так хочется изгнать все воспоминания о ней?

– Отец убрал ее вещи, чтобы не напоминали о нашей утрате.

– Но…

– Знаешь, что мне напоминает портрет? Визги. Визг шин, женщин. Всюду кровь, тело под простыней. Я зову, но Мария не откликается. Кровь пропитала простыню, на ней пряди прилипших волос. Меня оттаскивают руки – чтобы я не дотронулся до тела, не подпускают к нему, – Майкл рассказывал негромко, но так страстно, с такой силой, что в ее воображении живо выступила трагическая картина. А рука его ласково, нежно поглаживала волосы сына.

– Мы не в силах стереть из памяти то, чего не хочется помнить, – как получилось у тебя, Лорел. Очень удобно.

– Ты все-таки веришь, что я не помню? – в ней затеплилась надежда.

Майкл посмотрел на нее, но промолчал. Потом понес Джимми в смежную спальню.

– Сегодня я буду спать с Джимми.

Но Джимми в ту ночь не спал с Майклом. Выбравшись из кроватки, он заполз к Лорел. Все выходные мальчик едва говорил, отказывался выпускать мать из виду, спать днем. Даже его высокий стул пришлось поставить в столовой, он ел рядом с Лорел, примостившись на стопке книг.

Ни Дженет, ни Пол в субботу за ланчем не появились, так что ели они с Клэр, а почти весь день и вечер провели у бассейна. Джимми хвостиком тянулся за Лорел, визжал и лягался даже когда она попыталась закрыть перед ним дверь ванной.

Вечером Майкл свалился на шезлонг у бассейна после бурного изнурительного заплыва; он столько раз плавал от одного бортика к другому, что Лорел даже счет потеряла. Все еще тяжело дыша, он наблюдал за Лорел из-под полуприкрытых век, немножко пугая ее, еще больше смущая. Интересно, гадала она, как бы истолковала этот взгляд Колин.

Розовое ее бикини весило словно тонну, но не прикрывало ничего. Когда она, вынырнув из бассейна, растянулась на пляжном полотенце, Джимми примостился рядышком. В воду мальчик идти отказался, но бегал вдоль бортика, пока она плавала, не отставая от нее.

– Как это ты с ним сотворила такое? – Она вздрогнула от голоса. Майкла, раздавшегося из молчаливо черной ночи. Луна еще не взошла.

– Купала его, кормила, утешала, читала, шлепала, любила. Находилась в его распоряжении двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Все, как любая мать.

– Хм, довольно утомительно.

Над головой прошуршала летучая мышь, спикировала в бассейн, напилась и тут же улетела. Кожу Лорел свело мурашками.

– Не больше, чем делала для тебя твоя мать, – Лорел села и обняла Джимми, прижимая к себе. Уходить спать без нее он не пожелал.

– Я матери лишился в раннем возрасте.

– Джимми меня не потеряет… никогда больше, – Лорел уложила малыша на полотенце, и он затих.

– Уверенно говоришь! – предостерегающе прошептал Майкл.

– Майкл, – Лорел ответила на его взгляд, сама удивляясь своей решимости, – я буду бороться за него. Не знаю как, но буду.

– А ты полагаешь, я – нет? – Вот так просто и отдам тебе?

– Нет, – она отвела взгляд. – У малыша, наверное, сердце разобьется, если он потеряет кого-то из нас.

– Для этого он слишком мал. – Последовал тихий рокочущий смешок, и раздражающе вскинулась бровь. – И что ты предлагаешь? Жить, как до сих пор? И как долго, ты думаешь, это продлится?

– Не знаю… Ты живешь полной жизнью. Уходишь чуть не каждый вечер. Развлекаешься вовсю. – Лорел сама себя ненавидела за раздражительные нотки.

– Развлекаюсь, значит?

Вдруг рассердившись, Лорел вскочила – ногти ее впились в кожу: так она стиснула кулаки.

– Прости, что испоганила тебе жизнь! Но не могу же я просить прощения вечно! Я не помню, как я сбежала! И почему! Не помню, что заставило меня вернуться. Знаю одно – я существую! Извинения этому у меня нет, но я существую! Я есть! И придется тебе, Майкл, примириться с этим!

– И что предлагаешь? Принять тебя обратно, как любимую жену только потому, что ты – мать Джимми? Оттого, что снизошла и приняла меня, тоже ради того, чтобы получить Джимми? – тонкие губы тронула усмешка. – Не жидковата ли основа? Лорел, это не сработает!

– Но попробовать можно! – вырвалось у нее придушенным шепотом. Лорел сама сомневалась, произнесла ли это она вслух, но его светлые глаза расширились, усмешка пропала. Она умудрилась изумить и его, и себя.

– Эй! Не возражаете, присоединюсь к семейному заплыву? – К ним подошла Клэр в глухом черном купальнике. Она переводила взгляд с одного на другого. – О-ох! Не хотела врываться в семейные объяснения. – Не дождавшись ответа, она спустилась по лесенке в бассейн.

Лорел вернулась к спящему Джимми, на глаза ей набегали слезы смущения. Как это я ляпнула такое? Она оглянулась через плечо. Майкл по-прежнему смотрел на нее. Она сразила его! Нет, выдумывает! Никогда никому не сразить Майкла!

Едва окунувшись, Клэр улеглась на шезлонг рядом с Майклом. Лорел повернулась к ним спиной, притворившись, будто вытирает волосы.

– Я правда извиняюсь, если помешала, – но в тоне Клэр вовсе не было извинительных нот.

– Ничего, мы уже закончили наш любопытный разговор, – отозвался Майкл. У Лорел вспыхнули щеки. Смеется над ней? Майкл отправился принести выпивку.

– А почему Джимми не в постели? – Клэр опустилась рядом с ней.

– Боится, как бы я его не бросила здесь. Ему тут не нравится.

– Очень даже нравилось, пока не явилась ты. И раньше у него никогда не бывало синяков на глазу!

– Да с велосипеда грохнулся! Случайно!

– О-о! Ты просто кидаешься на людей сегодня.

Когда вернулся Майкл, стояло холодное молчание. Но скоро Майкл с Клэр пустились в воспоминания, перемежаемые длинными паузами. Вспоминать-то им мало что есть, удовлетворенно отметила Лорел. Наконец они замолчали и вовсе, в бокале у Майкл позвякивал лед.

Когда они заговорили о Поле, о Дженет, Лорел забрала Джимми, полотенца и ушла от них, даже не пожелав доброй ночи.

Она еще не спала, когда к ней приполз Джимми. Она обняла сына. Нечаянно, бессознательно она одержала вечером маленькую победу. Дала Майклу повод задуматься.

На следующее утро Лорел убедилась в этом, когда Майкл пригласил ее на утреннюю мессу. Первый раз они походили на семью: вместе сидели в церкви, Джимми между ними, по соседству другие семьи, Лорел ждала, вот-вот произойдет нечто знакомое… и проснутся воспоминания. Но все – чужое. Служба шла на английском, паства бормотала, как и она, все читали по книжечкам, положенным на скамейках.

Пели прихожане фальшиво, регент в рясе кое-как вытягивал их. Лорел терялась лишь чуть больше остальных.

Воспоминания молчали, но Лорел хотя бы отведала капельку семейного счастья; такого же незнакомого, как и церковная служба. Она стала членом чего-то – группы, семьи. Продлилось счастье до обеда. За обедом Дженет разорвала еще одну бомбу из своего арсенала.

Воскресный обед на красно-золотой скатерти, медные подсвечники. За столом – все. Даже Джимми усадили на стопку книг рядом с Лорел. После вчерашнего утра они впервые увидели Дженет и Пола.

Атмосфера довольно натянутая, однако, Майкл держался свободнее, чем накануне, таким разговорчивым Лорел его еще ни разу не видела. Он пробил броню угрюмого молчания Пола, и вскоре его брат оживленно разглагольствовал о своих надеждах на сагуаро. Вставляла реплики Клэр, задала пару вопросов Лорел. Напряженность разрядилась.

Даже Дженет слушала внимательно. Она приоделась, стараясь вернуть иллюзию о себе, как о бабочке, но летний зной сказывался и на ней.

Но когда Консуэла убрала со стола и принесла десерт – мороженое, беседа сбилась с ритма, и тут вступила Дженет.

– Лорел, ну как, разыскал тебя Эван?

– Да-да, заглянул как-то днем.

– Когда? – отрывисто бросил Майкл.

– В то воскресенье, помнишь, когда вы с Джимми уходили в зоопарк.

– Да, кстати, – лицо Дженет торжествующе осветилось, выражение, никак не соответствующее развалинам уикэнда, которые она устроила. Дженет положила ложечку на блюдце у вазочки шербета, как сигнал к началу десерта. – Тебе ведь и еще звонили!

– Мне? Кто же? – Лорел ощутила, как сгущается напряженность.

– Не знала даже, что и отвечать. Сначала с тобой хотела посоветоваться, – Дженет проглотила ложечку мороженого и оглядела стол, проверяя, завладела ли она вниманием.

В порядке – все внимание на нее.

– Сказала ему только – тебя нет, а когда вернешься, не знаю.

– Ему? – Лорел залилась краской.

– Ну да! Он несколько раз звонил. Не знала, хочешь ли ты, чтобы я давала новый твой адрес, или нет. Речь у него… человека необразованного. Своего номера не оставил.

– Кто же это? – Но Лорел знала. Это мог быть только один человек. И она знала, что подумает Майкл. Даже не глядя, она чувствовала, как тот подобрался.

– Так, попробую вспомнить… – Дженет притворилась, будто сосредоточивается.—..Мм-м… МакБрайд! Да, правильно. Харлоу МакБрайд. Ах нет! Харли! Знаком тебе?

– Да.

– Не родственник Флоренсу МакБрайду? – поинтересовался Пол, а когда Лорел не ответила, повернулся к Майклу.

– Помнишь того старика? Повесился на ранчо Милнер, когда папа закрыл хозяйство? Хотя нет, тебя тогда дома не было. Случилось довольно давно. У него еще вроде бы шестеро детей было.

– Харли – его сын, – объяснила Лорел. Все равно это уже не имело никакого значения. Ничто не имело значения. Она потонула. Зря сразу не рассказала Майклу про Харли, но он же сам всегда обрывал разговоры о том, что случилось до его приезда в мотель.

Уехали они сразу после обеда. Замкнутый, опасный Майкл машину гнал точно реактивный самолет, будто бы на дороге нет ни единой души. Лорел рисовалось, как она лежит под простыней, как бедная Мария, клочки прилипших волос, кровь… Она слишком напугана и побита, чтобы пускаться в объяснения, бесполезно и пробовать. Хоть бы Джимми остался невредимым: он спал на заднем сидении.

Когда патрульная машина прижала их к бровке, Майкл выскочил объясняться с полисменом. Лорел думала – сейчас он выместит все. Настроение у него, которому она не доверяла. Но после долгой и, по видимости, вежливой беседы, Майкл вернулся без квитанции о штрафе.

– Простое предупреждение? – не поверила она.

– Да, – единственные его слова за их долгое путешествие домой.

И следующую неделю он едва бросал «да», «нет». Домой приходил перед обедом, играл с Джимми, принимал душ и уходил, захватив легкую спортивную куртку. Лорел с Джимми обедали вдвоем, только слабый запах лосьона напоминал о нем, наводил Лорел на мысли, что обедает Майкл, наверняка, не один. Победа ее оказалась короткой.

В субботу утром Лорел проснулась с головной болью до того дикой, что ее качало. Она не вставала, пока Майкл не ушел, пыталась заплакать, чтобы освободиться от свинцовой тяжести, копившейся всю неделю.

Утром Майкл с Пэтом уехали на машине Майкла в одинаковой летной форме. Лорел никак не могла разобраться в рабочих часах Майкла. Случалось, он уходил в воскресенье, и тогда выходной у него выпадал среди недели. А иногда летал по ночам. Единственная ниточка, идет он на базу или просто сбегает от нее – одежда, которую он надевал.

В кухонное окно – Лорел мыла посуду после завтрака – она видела, как барахтаются в новом надувном бассейне Джимми с Шерри. Через двор прошла Майра, поплескав на них водой, и направилась к дверям Лорел.

– Эй, чайку холодненького у тебя не найдется?

– Вон, неси кувшин сюда, – Лорел вытерла руки и указала на стеклянный кувшин в патио, чай заваривало солнце – трюк, которому она выучилась у Майры.

– Сегодня надо ребятишек загнать пораньше. Еще со вчерашнего дня не охладилось, – Майра бросила в чай сахар и пыхнула сигаретой. – Вид у тебя не очень-то.

– Проснулась с головной болью.

– И у Майкла видок неважнецкий.

– Да, – и чтобы сменить тему – Майкла обсуждать ей не хотелось – Лорел заметила, чуточку неуклюже: – Детишкам так нравится в новом бассейне. Жалко, я сама не додумалась, им там попрохладнее.

– Угу, – Майра повернулась взглянуть на них. – Ванну Шерри терпеть не может, а из бассейна не вытащить. Дети!

– Интересно, а вдруг они станут хиппи. Вечно заставляем их думать по-своему, поучаем. Возьмут да станут…

– Кто знает! Но только не хиппи. Хиппи к тому времени уже будут управлять страной. Новое поколение и дурить будет по-новому… Боже, помоги нам всем! – Майра хихикнула и посерьезнела. – Но я не про то зашла поговорить.

– Уже догадалась, что не просто так.

– Лорел, меня Пэт попросил. Сказала ему – не наше это дело. Но он искренне тревожился за Майкла. Все-таки давние друзья.

– А что?

– О… не очень-то я опытна в таких… словом, у Майкла есть… – она смахнула воображаемый пепел. – Нам точно неизвестно… Неудобно соваться в чужую жизнь, Майкл с нами своих личных забот не обсуждает. Даже с Пэтом, – Майра частила, торопясь покончить с разговором. – У Пэта сложилось впечатление, будто у твоего мужа случилась – давно когда-то – несчастливая любовь, что-то в таком роде. Майк очень против женщин настроен, но ни про тебя, ни про Джимми Пэт не знал. Это еще за границей было. Вернувшись, Майк вроде как чуточку ожил, повеселел. – Майре пришлось снова зажечь сигарету, рука у нее дрожала.

– А тут объявилась я!

– Да. С того дня база гудит от сплетен. Майка тут все любят, но он переменился, с тех пор, как приехала ты, Лорел. Раздражительный стал, угрюмый, не высыпается. Много пьет. Цепляется к ученикам по пустякам. Совсем на прежнего непохож. А последнюю неделю сам допустил в небе пару ляпов. Так и угробиться недолго!

– И Пэт – считает – вина моя?

– Негладко ведь у вас. Правда, я сказала ему, у многих мужчин семейные проблемы… Неловко прямо вмешиваться…

– Но раз уж начала – кончай.

– Ты в курсе, что последнюю неделю Майка видят каждый вечер с разными женщинами? Странно, тебе вроде как безразлично. У тебя Лорел, завидный муж. Могу сходу назвать тебе с десяток девушек, которые с радостью влезли бы в твои туфельки. Если поскорее не заштопаешь тут дырки, смотри – потеряешь Майка! Не так, так сяк.

– Если открою тебе, в чем проблема, ты не поверишь.

– А я и знать не желаю! Просто хочу, чтобы ты предприняла меры да поскорее, не то погубишь стоящего парня. Его выдвинули на майора, знаешь? Но если будет так продолжаться… ну…

– Спасибо, Майра, что предупредила.

– Что было нелегко! Но посмотри на себя. Ты замкнулась в своем отстраненном мирке. Неужели тебе все равно?

– Да нет. Я не хочу губить Майкла. Передай Пэту, я постараюсь что-нибудь придумать.

– Скажу уж заодно. И выметаюсь, – Майра прислонилась к стеклянной двери, держась за ручку. – Ты, Лорел, красотка. Такая вполне может приворожить мужчину. Но веди себя капельку поприветливее…

Вечером Лорел приготовила на обед тако. Готовила она всегда в расчете на Майкла, но частенько им с Джимми приходилось съедать его порцию за ланчем на другой день. Однако, в этот вечер свой тако Майкл съел сам.

Домой он притащил полный пакет бутылок: приготовил коктейль для себя и для Лорел, а потом отправился смотреть телевизор с Джимми. Вид у него был измученный.

Заговорила она с ним, только когда они сели за стол.

– Сегодня забегала Майра. Пооткровенничать. Считает, я гублю тебя.

– Думают, сам человек уж ни на что не способен.

– Говорит, ты с другими женщинами встречаешься.

– С другими?

– Майкл, позволь объяснить про Харли.

– Давай поедим молча. Как готовить тако, ты все-таки не забыла.

– Нет, послушай! – И Лорел рассказала все с того момента, как очнулась в пустыне и кончая мотелем Реймонда. А потом – о попытке бегства, об Алтаре Желаний. И решении остаться. Умолчала только, что Харли поцеловал ее.

– …больше я его не видела. Он решил… Я сумасшедшая. Я так не считаю. Просто я утратила память, когда ситуация, видно, стала для меня болезненной. Сбежала от реальности. – Лорел слушала собственный монолог. Холодный, отстраненный. – Но я стараюсь, я все время стараюсь вспомнить. Однако, вспоминаются так… мелочи… Написала матери, может, она расскажет что-то, подстегнет память… ответа пока не получила.

Майкл собрал соус в черепаху и в первый раз взглянул на нее.

– И что же ты от меня хочешь?

– Помощи. Помоги мне вспомнить.

– Хочешь сходить к врачу? – тон безразличный, как и у нее.

– Нет. Я надумала съездить на то место в пустыне.

– Считаешь, сумеешь его найти?

– Это по дороге во Флоренс. У боковой колеи, которая ведет на ранчо, где покончил самоубийством отец Харли.

– Ранчо Милнер, прежний дом матери Пола. С него начинал мой отец.

– Отвезешь?

Он встретил ее мольбу холодным взглядом.

– А почему бы тебе не попросить своего дружка Харли? Или Эвана?

Или не поверил ей, или чересчур жесток. Внутри у Лорел точно выключилось что-то. И ожило только двенадцатого сентября, в день окончания ее условного приговора. В день, когда потерпел аварию самолет.

14

Пятница двенадцатого сентября выдалась жаркой. Необыкновенная двухмесячная жара все держалась. Лорел как всегда приготовила завтрак. Майкл никак не упоминал о конце срока приговора, молча позавтракал и ушел на базу.

Последние две недели Лорел провела точно во сне, занимаясь сыном, наслаждаясь каждой минутой жизни. Она любовалась игрой света на светло-желтых волосах мальчика, золотистым его загаром; тем, как он морщит носик, когда смотрит на солнце, крепко прижмурив один глаз. По утрам – приятный ритм постукивания крышки кофейника. Ее отражение в солнечных очках Майкла: выражение глаз за очками она воображала, какое ей хочется, а не то, какое, она знала, у него на самом деле. Все две недели она прожила, будто каждый день – последний. Однажды ей пришло на ум, может, схватить Джимми и сбежать? Но это промелькнуло так, мимолетно. Она уже не старалась вспомнить, прошлое утратило важность. Инстинкт подсказывал, опасность, которой она страшится, подкралась совсем близко, подстерегает ее. Пусть. Все равно жизнь для нее кончена, если она потеряет Джимми. Бросив посуду недомытой, Лорел вышла во двор. Забавно, жесткая стерня травы – коричневая, как ни поливает ее Майра. Забавно, день этот, может, роковой, а она как задубела. Ощущает только вялую лень и покой под солнцем, таким жгучим, что даже волосы электрически потрескивают, когда она откидывает случайную прядку.

Взревели моторы – значит, еще не все самолеты улетели. Даже самолеты теперь не нагоняли на нее панику. Из-под ладони она наблюдала длинный сверкающий реактивный, крылья у него чуть оттопырены, словно уши собаки в погоне. Втянулись за серебряные дверцы еще вращающиеся колеса, изнутри каждого крыла виднеются стройные турбины. Заостренный нос, казалось, устремлен вверх. Самолет развернулся над базой и взял курс к гряде гор на горизонте.

– Ого! Вот так нагружен! Летит не иначе как в Джила Бенч! – к ней направлялась Колин.

– Надеюсь, это не город?

– Да нет! Стрельбище в пустыне. Там парни стирают в порошок все, что попадается на глаза. Майк разве тебе не рассказывал?

Но Лорел не отвечала. Самолет будто терял высоту, нос его уткнулся в землю. Нет, наверное, кажется из-за дальности. Но бессознательно она указала на это Колин.

– Ох! – только и успела охнуть та, и вдалеке грохнуло.

Взметнулся в небо столб дыма. Наверное, был и огонь, но Лорел не видела… Там дым… грязный, черный… уносились за горы клубы дыма, но тут же появлялись новые… и две фигуры, катающиеся по земле, наносят друг другу удары… один потянулся к горлу другого и…

– Лорел! Может, окатить ее водой?

– Нет, Майра, у нее открылись глаза, она садится. Она не потеряла сознания.

– Мама?..

– И что ты предлагаешь?

– Не знаю. Может, у нее шок. Она уж минут десять как не мигает.

– Мама!..

– Считаешь, надо вызвать врача?

– Но она же не потеряла сознание, ничего такого. Может, в трансе? Наркотиков она, случайно, не глотает?

Красные шортики и пухлые ножки Джимми мелькают перед ней… много ступней и ног… щиплет глаза… Лорел закрывает их.

– Эй, по-моему, очнулась! Лорел, ты в норме? – Как глупо выглядит на четвереньках Майра.

– Чего это ты? – хихикает Лорел.

Пытаюсь разглядеть – вернулась ты в наш мир или нет. Где ты была?

– Самолет…

– Легче, легче! Давай-ка поднимемся… Бедняжка Джимми перепугался до смерти.

– Самолет? – кое-как с помощью Майры Лорел встала на ноги, ее тошнило.

– Разбился. Слушай, Лорел, здесь реактивных до черта, ими ученики управляют, всякое случается.

– Кто в нем был?

– Пока не знаем, – сердито ответила Майра. Или тревожно? – Кто угодно из сотни летчиков. А может, они выпрыгнули с парашютом. Ты же не знаешь, Майкл это или нет. Скорее всего, нет. Пойдем-ка с солнца!

Самолет разбился у ученика пилота. С парашютом он не выпрыгнул. Об этом сообщили по радио полчаса спустя.

Через десять минут после того, как ушли Майра с Колин, в дверь постучали. На пороге пунцово краснел Эван.

Кинув один взгляд на Лорел, он открыл дверь сам.

– Что стряслось? У тебя жуткий вид!

Лорел рассказала про аварию.

– …И, Эван, я просто… просто отключилась… А сегодня кончается срок условного приговора. – Она вздрогнула, отвернувшись к стене, уткнулась в нее лбом.

– Он что, приказал вам выметаться?

– Пока нет, но, наверное…

– Если только это…

– Ничего себе – только! Эван, я не смогу жить без Джимми!

– Не плачь! Я не про то, – Эван ласково развернул ее к себе и заглянул в глаза, желая, чтобы она разглядела его наконец. Лорел всегда отмахивалась от Эвана – что от него толку! Но оказывается, на лице у него отражаются и тонкость чувств, и сила. Прежде она этого не замечала.

– Если он выбросит тебя, позвони, я помогу. Найду квартиру поближе к Джимми. Ему придется разрешить тебе видеться с сыном, даже если опекунство присудят ему. Только обещай, что позвонишь непременно.

– Но почему ты помогаешь мне?

– Всегда ввязываюсь очертя голову, если топчут слабого. – На лбу у него собрались морщинки, но тут же разгладились, он улыбнулся. – Но предупреждаю – частенько бываю бит!

– Поэтому и в лечебницу для душевнобольных поступил работать? – Лорел изучала его: лет ему едва за двадцать.

– Ну да! Я и правда собирался помочь им, но не выдержал и полгода. Эй, да ты еще дрожишь! – и он притянул ее к себе поближе, стараясь успокоить, согреть. Ей так мало перепадало доброты, сочувствия…

– Иногда даже жалею, что встретил тебя. Просыпаюсь ночью, а передо мной стоят твои огромные тревожные глазищи… И я боюсь: вдруг он чего сотворит с тобой…

Но Лорел уже не слушала его: стояли они у парадной двери. Голова ее покоилась на плече Эвана, и она смотрела прямо в глаза Майкла за сетчатой дверью. Тот застыл на пороге, держась за ручку двери, с белыми губами. Резко крутанувшись, Майкл почти побежал к машине.

Домой он не появлялся три дня.

Ленивая отупелость Лорел исчезла. Она кое-как справлялась с чередой домашних дел. Даже окончание срока условного приговора не принесло радости. Нервничала она все сильнее. Когда вконец перенапряжется, наверняка, отключится опять. Пугала неизвестность – когда?

В понедельник, на третий день отсутствия Майкла, сломался вентилятор. Под вечер Лорел открыла окна и двери, чтобы хоть капельку проветрить дом. Но и снаружи не было ни легчайшего дуновения. Джимми спал в подгузнике и резиновых трусиках. Лорел лежала поперек кровати, пытаясь подвигнуть себя отправиться в жаркую кухню, к вечной посуде. Но какое это имеет в конечном счете значение?.. Двое мужчин катаются по земле, в пустыне, избивая друг друга…

Скоро она стояла над раковиной, жаркий пар от посудомойки обволакивал лицо, пот стекал на брови, из окна на нее смотрело ее искаженное отражение.

Без скрежета вентилятора в доме стало тихо, даже дряхлый холодильник угомонился, слышалось лишь жужжание и удары о стекло насекомых, атакующих окна.

Когда подкатила машина, Лорел, насторожившись, приостановилась. Хлопнула дверца. Дрожащими руками Лорел взялась вытирать стакан. Парадная сетчатая дверь открылась и захлопнулась.

Тут же спокойствие ее улетучилось. Когда она подняла глаза, Майкл стоял у дверей патио, глядя в ночь, которую не видел, как всегда, заполняя комнату. Она ожидала, что явится он другим: небритым, взбудораженным. Может быть, пьяным. Но он выглядел как обычно.

– Джимми все время спрашивал про тебя, – теперь она ощутила в душной комнате запашок виски. Сутулость его плеч казалась чуть преувеличенной. – Вентилятор сломался.

Майкл обернулся к ней, и она увидела: под глазами у него темные круги, морщинки у рта углубились.

Майкл резко подошел к холодильнику, вынул поднос со льдом и смешал два коктейля в пластиковые стаканы. От его молчания ей сделалось еще беспокойнее, она отодвинулась от него.

– Скажи что-нибудь.

– Вид у тебя паршивый, – Майкл прислонился к стойке, склонив голову набок. Высокомерный, опасный.

– Жарко очень.

– Что, домашняя работа нелегка, маленькая мама? – Сегодня глаза у него казались почти бесцветными и большими из-за теней вокруг.

– Дело не в работе. В неопределенности.

– Твой испытательный срок окончился.

– Ты намерен вышвырнуть меня?

– Думал, ты уже сама удрала. Назад к дружкам, в горы… Жизнь-то обернулась не такой сладкой, как ты рассчитывала.

– Дружки и горы – всего лишь выдумка для суда. Мне ее сочинила Дженет.

– Подумал, пожалуй, что ты и Джимми захватила.

– Я и хотела…

– Ты бы очень, очень пожалела! – шепотом пригрозил он.

То, как он смотрел на нее… что-то в его позе… Спокойная готовность… тик на щеке. Критический момент наступил. Лорел осушила стакан, стараясь набраться храбрости, но от жжения в горле только выступили слезы на глазах.

– Вот скажи мне, Лорел… скрывается ли хоть что-то за твоим всегдашним пустым взглядом?

Он ее провоцирует. Надо сохранять спокойствие. Но она невольно стала отодвигаться от него.

– С кем ты удрала тогда, Лорел? – Шелковая угроза в голосе. – С Эваном или с Харли?

– Не помню. Я не помню, где была. – Ее спина наткнулась на холодильник.

– С кем? – все наступая, повторил Майкл, ей пришлось поднять на него глаза.

– Почему ты так уверен, что был какой-то мужчина? – Теперь кухня полнилась звуками: вибрация холодильника, их дыхание, рокот в ее ушах. – Черт возьми! Если тебе так любопытно, мог бы помочь мне вспомнить! Но ты не желаешь! Желаешь только свести меня с ума, вышвырнуть, избавиться…

Загнанная в ловушку между Майклом и холодильником, Лорел метнулась вбок, но Майкл сгреб ее за запястье и дернул назад.

– Боишься меня?

– Да! Боюсь! Ты без конца грозишь мне. Я не знаю тебя… на что ты способен. Разве сам не понимаешь? Я не помню тебя совсем!

Он потянулся через нее поставить стакан на холодильник, коснувшись рукой ее щеки, горла, – но эта не была ласка.

– Ничего не помнишь?

– Ничего…

– Ты осталась, потому что Джимми унаследует деньги?

– Нет. Мне нужен Джимми. Он и мой тоже.

– Джимми? И это все, что тебе нужно, Лорел?

Ей хотелось молотить его в грудь кулаками, заставить слушать себя всерьез, заставить понять, что он – чужой. Заставить почувствовать ужас в ее сознании от того, что память ее ускользает без предупреждения, убедить его в ее отчаянном страхе, что вот-вот наступит момент…

Но точно грянул ее судный день, жалобы не подашь. Что бы ни грозило ей – виновата она сама. Одной Лорел хотелось молить прощения за свое поведение, другая твердила – поздно, слишком поздно. Пусть. Она рада, что наконец-то все кончится.

Когда она подумала, что сейчас ее раздавит тяжесть его тела, он отпустил ее руку и, схватив за волосы, поволок в комнату.

– Давай посмотрим, может, и помогу тебе вспомнить.

Лорел то отбивалась, то поддавалась. От душной его тяжести она молча кричала, но тело отвечало на его страсть.

Ни романтичности, ни волшебства, ни барьеров между ними.

Только потная борьба в жаркой темной спальне на узкой кровати. Сейчас я отключусь точно. Но руки ее сомкнулись вокруг его шеи, приближая его лицо, губы нашли его и держали их. Ее тело притянуло его. Только отпустив Майкла, она почувствовала боль. Но лежала, не двигаясь, рядом с ним, пока от его реплики ее не опалило гневным румянцем.

– Если ты воображаешь, будто я три года ждал тебя, ты идиотка и дура!

– Я ненавижу тебя! – ноги ее стукнулись об пол.

Но Майкл, обняв ее за талию, притянул обратно, ждать, пока он опять будет готов для нее. Ей было стыдно, как быстро ее тело отзывалось на его желания.

Бормотание Джимми во сне разбудило ее. Было жарко, одна рука у нее занемела: та, что лежала под Майклом, его голое плечо и рука лежали на ее груди. Он спал на животе, отвернув от нее лицо.

Луны не было, но при свете из кухни они были хорошо видны. Джимми не должен застать их так. Лорел выскользнула из-под руки Майкла. Майкл не шелохнулся. Лорел собрала одежду и оглянулась от дверей на мужа.

Ей следовало ненавидеть его за сегодняшнее, но ненависти не было. Наоборот, уменьшилось чувство одиночества. Брось, Лорел, он не любовью с тобой занимался. Больше походило на изнасилование. Она сопротивлялась ему, боролась… но не слишком сильно, только вносила волнующую привлекательность. Ты знала, на что шла. Завтра для него это не будет значить ничего.