Текст книги "Жена Майкла"

Автор книги: Марлиз Миллхайзер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

– Это идея твоего мужа, не моя.

– Я бы тебе не советовала. С Майклом нашим, когда разойдется – трудновато. Ого, скоро уже ланч! Пойдем, помоемся. Можешь приходить и трудиться тут, когда тебе вздумается. – Дженет сняла халат и повесила на гвоздь у входа, где его мог позаимствовать каждый. – В общем, Лорел, старайся не перечить Майклу, не зли его.

У Дженет была манера смаковать имя «Майкл», голос ее ласкал, растягивал имя, точно бы название лакомства, которым она наслаждалась.

Камни во дворе, казалось, впитали солнечный жар и теперь отдавали его. Клэр, ведя Джимми по затененному переходу на кухню, не заметила их.

Бедняга Клэр! Вот уж чьи планы ты сразила прямо под корешок! А она-то старалась, старалась, книжки про детей читала, выставлялась перед Майклом. Представляешь, умоляла меня не нанимать больше нянек, позволить ей ухаживать за Джимми. Но Полу ни слова, пусть считает, будто это я перехватила ее у него. Я и решила – почему бы нет? Пускай хоть что-то полезное за свою зарплату делает. Подожди-ка меня минутку у двери, ладно? У меня кое-что для тебя есть. – И Дженет вынесла ей письмо.

– Вот ответь. Хоть меня, может, кончит донимать.

Письмо оказалось от матери Лорел – Лайзы Лоуренс. Очень трогательное. Она умоляла Дженет сообщить новости о Джимми и прислать его фото, а в конце предупреждение – пожалуйста, присылайте по данному адресу в дом соседки, чтобы не узнал мистер Лоуренс. Лорел почти видела, как над письмом льются слезы.

Обратный адрес: Чарльз-сити, штат Айова. Она приказала памяти выдать воспоминания об Айове, но опять ткнулась в стену, знакомую, глухую. Было бы бесчеловечно не ответить на такое письмо, но что писать?

Пришел июнь, а она все не ответила. Ум ее занимало другое. Судебное слушание в Денвере, необходимость соблюдать осторожность, зоркость, не доверять никому. С той ночи, когда за ней гнались, ничего не произошло, и разум убеждал – ей все померещилось. Но инстинкт твердил – члены этого семейства не просто неприятные люди. По крайней мере, один желает убить ее. Инстинкт толкал ее регулярно подниматься ночью и проверять засовы, он же вынуждал ее держаться ближе к Джимми. С момента, как ей открыли про завещание его деда, она опасалась и за его жизнь. Но ведь если бы кто-то замыслил убрать Джимми, так давным-давно проделал бы это. Но все же…

Теперь семья занимала ее работой постоянно. То мелкие поделки в мастерской, то протоколы для Пола писать, то поливать растения во дворе. Однажды в пятницу Дженет решила, что обед надо устроить в парадной столовой. Они с Лорел чистили серебро, когда вернулся с базы Майкл.

– Что, Дженет, устраиваешь свой знаменитый званый обед? – Почему-то в своей коричневатой форме Майкл напоминал Лорел патрульного полисмена.

– Боюсь, все, кого стоит пригласить, уже сбежали из нашего пекла.

– А когда ты планируешь ежегодный побег? Пора бы уж, а?

– Этим летом я решила не уезжать, – Дженет послала через стол улыбку Лорел. – Не хочу пропустить ни одного акта вашей драмы.

– Ты еще не объяснила, по какому случаю обед.

– Решила, пора бы отпраздновать… возвращение Лорел. Кстати, пригласила остаться на обед Эвана. Подумала, вдруг забавно получится.

По меркам всех, кроме Дженет, обед кончился полным провалом. За столом, предназначенным для многолюдной компании, шестерым нормально не побеседовать. Высоченный зал был настоящим чудом акустики. Слышны были даже беседы шепотом, не предназначенные для посторонних ушей. Но каждый сидел, точно островок в собственном личном море, терялась всякая атмосфера оживленного застолья.

Лорел невольно подслушала, как Клэр жалуется Майклу, что не может попасть к Джимми по утрам, пока Лорел не отопрет двери. Как Дженет объясняет Эвану, что «бедняжке Лорел мерещится, будто за ней гонится убийца с топором». И заметила, как все усмехнулись, когда Эван, сидящий рядом с ней, побледнев, прошептал: «Пусть позовет меня, если ей снова покажется, что ей угрожают»; он даже украдкой нацарапал свой номер телефона и подсунул ей салфетку. Лорел смутилась, но в то же время ей это показалось трогательным. Эван в особняке тоже чужак. И он единственный, кто верит ей. Ему и вправду не безразлично, что с ней приключится.

Одно блюдо сменялось другим, с каждым подавалось слишком много вина. Усталая Консуэла шаркала от буфета к столу и обратно. На темном лице поблескивали капельки пота. Эван, который и за ланчем держался довольно неуклюже, совсем смешался среди серебряных приборов и изобилия хрусталя. Майкл сторожил каждое движение Лорел. Она сидела напротив него и натыкалась на его пронзительный взгляд всякий раз, как поднимала глаза. Беседа становилась все более натянутой и наконец угасла вовсе.

Позвякивало в тишине серебро о фарфор, булькало вино, переливаемое из бутылок в бокалы, случайное покашливание, щелкание туфель Консуэлы. Лорел, губы у нее занемели от вина, молилась, чтобы поскорее окончился обед, и она наконец укрылась бы за запертой дверью, поближе к Джимми. Он один наверху. Если проснется, никто его и не услышит.

Когда с дальнего конца проскрипел голос Дженет, Лорел подскочила и посадила на нарядную скатерть красное винное пятно.

– Ну как твоя лекция сегодня, Пол?

– А я не читал, – Пол даже не поднял глаз от тарелки. Весь обед он вел себя, точно и не сидел тут.

– Отчего же?

– В мой зал явился любимец Эвана.

– Джон Баптист? Он тут? – Лицо Эвана вспыхнуло от вина и возбуждения. – В Таксоне?

– По-моему, настоящее его имя – Сидни Блекмен. И да, он очень даже тут. Взял да захватил мой зал.

– Джон Баптист? Такой весь волосатый, в рясе? – Дженет выглядывала из-за медных подсвечников.

– Он самый. Объявляет себя новым пророком. Лично мне он больше напоминает Адольфа Гитлера с бородой. – Усы Пола задрожали, на кончике одного – капелька крема.

– И что он говорил? – Эван приободрился, подался вперед, опершись локтями о стол, угрожая тарелочкам сбоку.

Майкл наконец-то оторвал глаза от Лорел и посмотрел на брата.

– Что за Баптист? Чем занимается?

– Да студентов опять баламутит. Слишком, по его мнению, тихо в кампусе последнее время. Спроси вон молодого Эвана, он всю его теорию наизусть знает, – точечки свечей танцевали в линзах очков Пола, скрывая глаза.

Лорел наблюдала, как немыслимый галстук Эвана опускался, опускался, да и макнулся в тарелку с соусом.

– В сущности, он ведь только утверждает, что молодежь – это группа меньшинства в обществе, наподобие черных или чиканос, или бедняков там – они так же бессильны на выборах, и им надо объединиться с другими меньшинствами, чтобы сместить власть имущих на политическом, экономическом и научном уровнях, навести соответствие в этих учреждениях и…

– Это не тот, который бунты организовал в Баулдере два года назад? – спокойно прервал Майкл, придавливая взглядом Эвана.

– Э… да. Но общество не оставляет иного выбора, – проиграв битву взглядов, Эван опустил глаза в тарелку. – Иного пути нет. Когда кандидаты в президенты выдвигаются коррумпированными политическими аппаратами и вообще… – Он вдруг повернулся к Лорел. – А что вы думаете о Джоне Баптисте, миссис Деверо?

– А? – она так увлеклась, наблюдая лица собеседников, что почти не слышала.

– По-моему, – расхохоталась Дженет, – Лорел, пока тут, газеты-то ни разу в руки не брала. Ее личный мир и так полон приключений… тени во дворе, топоры, чего только нет. И кстати: мы ведь празднуем возвращение Лорел. Налей бокалы, Консуэла. – Свет свечей льстил Дженет, скрадывая морщины на лице, подчеркивая блеск медных волос. – Я предлагаю тост, – она подняла бокал, – за жену Майкла!

Клэр поставила свой бокал, икнула и вышла из столовой.

Майкл медленно поднял свой… и, не торопясь, вылил вино в полоскательницу.

9

В ночь перед поездкой в Денвер Лорел спала тревожно. Ей снились запутанные страшные сны. Джон Баптист в развевающейся рясе, Майкл, размахивающий топором, Пол, ведущий ее к воротам тюрьмы…

Так что перед полетом в Денвер она совсем не отдохнула. В самолете она сидела рядом с Майклом, глаза у нее сухо горели, головная боль едва укрощалась аспирином, который она проглотила перед полетом.

Джимми прикорнул на коленях Майкла, сначала возбужденный перспективой полета, но скоро заскучавший. Ровно гудя, самолет не желал устраивать никаких приключений. Пол сидел через проход.

Почти сразу стюардесса предложила напитки. Лорел заказала мартини и наблюдала, как девушка наклонилась над Майклом принять заказ. Пухленькая блондинка, ухитрявшаяся выглядеть свеженькой, несмотря на дико намазанные глаза. Интересно, гадала Лорел, а как выглядела в этом возрасте я?

От мартини она стала похрабрее.

– Мама? – Джимми протянул к ней руки и перебрался к ней на колени, она встретила взгляд Майкла.

– Тебе не нравится, что он называет меня мамой, да?

– Почему бы и нет? – Майкл, отвернувшись, принялся изучать кресло перед ним.

– Как мне быть? Я не знаю, что говорить на суде.

– Уверен, вывернешься как-нибудь. Говоришь ты всегда очень убедительно. Пол нанял для тебя денверского адвоката.

Вскоре самолет нырнул под облака, описал широкий полукруг над горами, заросшими лесами, с провалами долин, из которых вершины гор поднимались неровными серыми зубцами. Лорел вообразился терпкий сосновый запах, тенистый лес. Интересно, в Колорадо тюрьмы расположены в горах?

Когда самолет метнулся навстречу посадочной полосе, Лорел теснее прижала к груди сына и постаралась не думать ни о чем.

Столовая в «Хилтоне» в тот вечер была переполнена. Лорел суетилась, удерживая Джимми на стульчике с высокой спинкой, дожидаясь, пока принесут обед. Тут обедали гораздо позднее, чем дома.

Пол познакомил ее с мистером Хаули, адвокатом. Молодой, энергичный. Она изучала его в сумрачном свете, не сомневаясь, что беседа с ним только ухудшит ей настроение. Говорил Хаули деловито, бесстрастно, совершенно неспособный сочувствовать трудностям, как доктор, который болезнь вашу понимает, но страхом вашим проникнуться не в состоянии.

Мужчины разговаривали на общие темы, а Лорел то и дело подбирала с пола еду Джимми, ее собственный обед стыл. Когда со стола убрали и подали кофе, Хаули, наконец, обратил внимание и на нее.

– Думаю, наилучший вариант для вас, миссис Деверо, завтра – отказаться от присяжных, признать вину и разрешить говорить мне. Хорошо бы вообще избежать судебного процесса, В судах дел как раз полно, и у судьи Джиллиана сейчас напряженка. Суд могут назначить только через несколько месяцев. Если же сумеем убедить судью, что ребенок в надежных руках, что вы исправились, пожалуй, отделаемся штрафом и условным наказанием без суда.

То есть, меня в тюрьму не посадят?

– По закону приговор может быть три месяца заключения, но бросить ребенка – мелкое преступление. Если избежим суда, то отделаемся условным приговором. Возникает также проблема юрисдикции. Мальчика ведь почти сразу же увезли из Денвера, он жил со своей законной семьей в другом штате, так что…

– Мелкое преступление? – Лорел взглянула на Пола, но тот только самодовольно подмигнул, словно они участвовали в тайном сговоре.

Юрист продолжал. Майкл нахохлился над кофе, точно ему было безразлично, о чем тут говорится. Пол вежливо взирал на адвоката, под усами у него змеилась тонкая улыбочка.

– Далее. Вы должны дать объяснение, как провели эти два года и почему бросили ребенка, – Хаули выжидающе нацелился карандашом на бумагу, глядя на нее.

Майкл поднял от чашки глаза.

– Я… в горы уехала, погостить у друзей.

– Причина?

– Напугалась… материнства.

– Что конкретно пугало вас?

Лорел сняла Джимми со стула.

– Больше, мистер Хаули, сказать вам ничего не могу, – и она понесла сына из столовой, оставив адвоката с распахнутым ртом и повисшим в воздухе карандашом.

Судья Джиллиан был грузный, с большими усталыми глазами. Он выслушал Хаули, не прерывая, часто косясь на часы. Почти все время он глядел в потолок, но иногда глаза его падали на Джимми: тот перелезал с коленок Лорел к Майклу и обратно. Запас развлечений для мальчика почти иссяк – ключи Майкла, карандаш, носовой платок Лорел, зеркальце. Забавлять его больше нечем, а Хаули все разглагольствовал.

Только когда адвокат перешел к причинам оставления ребенка, судья взглянул на Лорел прямо. Хаули быстро перескочил на сложности юрисдикции, но судья все смотрел на нее – испытующе, пристально. Лорел поеживалась под его взглядом.

Наконец адвокат кончил, наступило долгое молчание. Судья Джиллиан подался вперед, облокотившись о стол, потирая глаза. Перевел взгляд на Майкла.

– Мистер Деверо, вы решили принять вашу жену-беглянку назад в дом?

Майкл сидел с видом обреченного: гордый, но потерявший все надежды.

– Я – католик, ваша честь.

– Это не ответ. Ваша принадлежность именно к этой церкви сыграет роль, если вы пожелаете жениться снова. А я спрашиваю – принимаете ли вы эту женщину обратно в дом как мать вашего ребенка?

Майкл взглянул на судью, порывался было что-то сказать, но тут же стиснул губы. Лорел видела, как напряглись его челюсти, пока он обдумывал ответ. В примолкшем зале громко стучало ее сердце.

– Итак, мистер Деверо?

– В моем доме она живет уже с апреля.

Похоже, судью Джиллиана опять не удовлетворил ответ Майкла. Они пристально смотрели друг на друга несколько секунд, и судья повернулся к Лорел.

Ваш адвокат довольно скупо изложил причины, заставившие вас бросить ребенка, миссис Деверо. И совсем не объяснил, почему вы вернулись. Может, вы сами просветите нас?

– Мой племянник – наследник внушительного состояния, ваша честь, – раздался позади голос Пола. Лорел почти забыла о его существовании.

– Пол, она про это не знала, – Майкл повернулся к брату. – Я ей не говорил.

– До своего возвращения не знала. Я просто хочу загладить вину перед Джимми.

– Родить сейчас страшно, миссис Деверо. Но с другой стороны, мир всегда страшен. Бросить ребенка – вряд ли решение вопроса, – судья перебирал бумаги, подложенные ему адвокатом. – Обычно наказание суда за оставление ребенка – штраф и тюремное заключение на срок три месяца. Однако ваше дело необычное. Штраф, скорее всего, заплатит мистер Деверо, а судят не его, он и так настрадался из-за поступка жены.

– Физического ущерба ребенок не потерпел, семья его проживает в другом штате. Хотя благополучие ребенка всегда главенствующая забота над другими, вопрос встает о поведении матери.

– Если возникает вопрос о юридическом разводе родителей, я уверен, мистер Деверо, любой суд страны присудит опекунство над ребенком вам, как только вы представите факты, сопутствующие его рождению.

– Наше решение – суд приговаривает вас, миссис Деверо, к полной мере наказания по закону – три месяца тюремного заключения…

Лорел со свистом втянула воздух и прижала головку Джимми к груди так сильно, что тот ойкнул.

– … но приостанавливает исполнение приговора, помещая вас, Лорел Джин Деверо под охрану вашего мужа, Майкла Деверо, на срок три месяца. За этот период мистер Деверо решит, способны вы или нет создать нормальный дом для его сына и возможно ли возобновление вашего брака.

Судья Джиллиан напомнил ей о праве на апелляцию, нерешительно взглянул на нее, будто сомневаясь, правильно ли вынес решение, и объявил слушание закрытым.

Хаули сиял и тряс руки всем подряд.

– Даже легче, чем надеялся. Судья тоже, видно, не уверен был насчет юрисдикции.

Майкл бросил на Лорел взгляд, от которого ту пробрала дрожь. Резко развернулся и ушел. Горделивая улыбка адвоката потускнела.

– Мистер Хаули, извините моего брата. Вы превосходно справились, и семья вам очень благодарна. – Пол повернулся к Лорел. – Правда, Лорел? Мы с тобой победили. Так?

– О чем ты?

– Теперь ты под надзором Майкла.

Лорел откинулась на жестком стуле. Ее не посадили в тюрьму. Ей не придется расставаться с Джимми – пока что. Но только сейчас ей открылось, что означает отсрочка приговора. То, к чему стремился Пол. Мгновенная картинка тени, выросшей на стене, проплыла в ее сознании.

– Лорел, разве ты не поняла? Теперь Майклу придется увезти тебя в Феникс!

10

После разноцветья весны летняя пустыня – точно пейзаж после битвы. Исчезли с обочины пестрые цветы и зеленые лужайки, растительность жухлая, коричневая; только гиганта сагуаро и его младших кузенов не опалила ярость солнца.

Они катили в прохладе кондиционера, отгороженные от внешнего мира металлическим корпусом синего автомобиля. Джимми устроился на коленях у Лорел, а на заднем сиденье и в кузове навален багаж.

Лорел остро ощущала присутствие человека рядом, хотя говорил он редко. Почему-то его присутствие в забитой скарбом машине душило.

Второй раз она путешествует в Феникс, страшась мысли о приезде туда. Тот, первый раз, ей было спокойно рядом с Харли. Рядом с Майклом на покой нет и намека. В пикапе Харли ей казалось, паника гонится следом. Сейчас паника устроилась рядом.

Судья определил ей жить с чужим, с тем, кого она отчаянно боялась.

Целую неделю Майкл подыскивал им жилье. И Лорел то радовалась, что уезжает из особняка, то пугалась, что придется жить с мужем наедине. И ко всему добавлялась какая-то беспричинная, необъяснимая тревога.

Клэр даже не старалась прятать покрасневших глаз. Молча высиживала за едой, а часто даже и не спускалась к столу. Твердила, что ей разрывает сердце разлука с Джимми, но Лорел прекрасно понимала, как и все остальные, сердце у нее разрывается от мысли, что она теряет Майкла. Лорел не знала, как далеко у них зашло с Майклом. Трудно, конечно, представить, чтобы у него не случалось любовных увлечений за два года. Наверное, и в Фениксе есть женщина, а то и не одна.

Как-то Эван отозвал ее в сторонку и шепнул, что позвонит, как только определится с жильем. С лицом встревоженным, беспокойным, что вовсе не улучшило ее самочувствия. Клэр возвращалась в лабораторию, и Эван тоже покидал Таксон; он планировал поступить в Фениксе на летние курсы.

Пол в открытую радовался, что наконец-то сбывает с рук и ее, и Джимми. Лорел думала, что и Дженет порадуется новому повороту событий, но та ходила угрюмая, раздраженная. При каждом удобном случае остерегала Лорел насчет вспыльчивости Майкла, плакалась на неудачное решение суда, усиливая тревоги Лорел.

В последнее утро Лорел, стоя на коленях рядом с Консуэлой, упаковывала в коробки простыни, полотенца, игрушки. Джимми скакал по широкой кровати. Комната под красной черепичной крышей уже наливалась жаром. Частенько отрываясь от коробки, Консуэла посматривала на Джимми.

– Тебе грустно, что он уезжает, Консуэла?

– Буду, конечно, по нему скучать, миссис Майкл. Но он едет домой. Когда-нибудь и этот особняк станет ему домом, но сейчас тут для него опасно.

– Но – почему?

Старуха, молча поднявшись, пошла в спальню Джимми. Когда она вернулась с ворохом игрушек, Лорен призналась:

– Для Джимми, конечно, лучше, но я боюсь Майкла.

– И недаром, – Консуэла снова опустилась у коробки, свалила туда игрушки и похлопала Лорел по руке. – Но когда-то он ведь влюбился в тебя… – Лицо Консуэлы приблизилось, от нее слабо пахло затхлым луком. – Когда станете жить одни, подальше отсюда, заставь снова полюбить тебя, миссис Майкл. Ради Джимми.

– Но разве я смогу, Консуэла? – Лорел вытянула ладонь из клещей старухи. – Он же ненавидит меня!

– Ты – та самая, которую он любил. Ненавидит он твой поступок.

– Но он не простит! Я сама себя не могу простить!

– Хорошо, что боишься его, будешь осторожнее. Но Майкл не так уж суров и беспощаден, каков с виду. Когда Мария погибла, я думала, боль и гнев отравят его. Но он выплакался, расколошматил все в детской – и отошел. Или вон с миссис Деверо. Явилась, перевернула тут все с ног на голову, Майкл до того разозлился, что принялся колотить и крушить все подряд. Но на ней злобы не срывал. На вещах душу отвел.

– Пока остынет – голову мне прошибет!

Внимательно посмотрев на нее, Консуэла спокойно заметила.

– Ни разу не видела, чтоб он на людях отыгрывался, миссис Майкл.

Видела б она его тогда в мотеле! Лорел осторожно покосилась на человека за рулем. Была ли та тень во дворе его? Ничему дурному про Майкла Консуэла ни за что не поверит. Но знает ли старуха его по-настоящему?

Машина мчалась через пустыню, и мысли Лорел мчались с ней наперегонки. Если в ее новом доме ничего не случится, значит, тогда во дворе преследовал ее не Майкл. А может, ей вообще все померещилось… Но если он и есть та опасность, которой она страшится, теперь между ними замков не будет. Никто не помешает ему.

Вздрогнув, Лорел теснее прижала Джимми. Сын – все, что у нее есть, но без Майкла Джимми ей не видать. Если она не добьется успеха в эти три месяца – потеряет обоих. Ненависть Майкла к жене вполне понятна. От надежды, что она не та женщина, которая бросила его и новорожденного, Лорел уже отказалась.

Через час Лорел обнаружила, что ее летнее платье мокрое: Джимми промочил пластиковые штанишки. Она потянулась к коробке с пеленками, попыталась уложить мальчика на сиденье: если головку положить на колени Майкла, а ноги – на ее, ничего, сумеет переодеть его. Лорел нервничала, выполняя материнские обязанности на глазах у Майкла. Получалось у нее не очень здорово.

Майкл поглядывал с отвращением и наконец, бросил:

– Давно пора приучить мальчишку пользоваться туалетом, – и переведя взгляд с дороги на Лорел, добавил с ноткой сарказма: – Можешь сразу и приступить, маленькая мама!

Мама или не мама, представления, как приучить ребенка к туалету, она не имела ни малейшего. Но ни за что не признается в этом Майклу!

Воздушная база Льюк находилась на окраине Глендейла в пригороде Феникса. Через проволочную ограду на границе базы виднелся гольфовый корт, над густой изумрудной травой разбрызгиватели распыляли радуги под томящимся жаждой солнцем.

По другую сторону дороги раскинулись задние дворы ярких домиков, за ними тянулись ослепительно белые городские дома в псевдоиспанском стиле: черные, кованого железа ворота, черные переплеты окон. Будут ли они жить в таком вот ярком нарядном домике, где молодые пальмы затеняют двор? Или капитан поселится в беленом доме?

Точно бы угадав ее мысли, Майкл бросил:

– Жить будем не тут, а за чертой базы.

И почти сразу же свернул на пыльную дорогу, резко затормозив перед убогим домишкой. С тем же успехом мог бы сказать – жить будем за чертой бедности. Тесным рядком стояли три приземистых одноэтажных оштукатуренных домишки – розовый, бежевый и зеленый. Ни деревьев, ни кустов, ни подъездной дороги. Впрочем, дороги и не требовалось: от лужаек остались лишь редкие сухие пучки травы.

Машина припарковалась перед средним – бежевым – бунгало. Справа через шоссе виднелась роскошная зелень базы, кончавшаяся у изгороди. По эту сторону – пыль и жухлая трава.

– Что, не так уж соблазнительна жизнь военного? Паршивее, чем в Таксоне?

Не отвечая, Лорел распахнула дверцу. Она смирится со всем, что он предложит. По крайней мере, она надеется. После прохладного воздуха солнце почти физически давило на макушку головы. От жары перехватывало дыхание.

В доме оказалось еще хуже – точно в душной печке, высасывающей жизнь из любого, кто попал в нее. Сразу за парадной дверью – небольшая гостиная: современная кушетка, пара стульев с темно-коричневой потрепанной обивкой. На приставных столиках – дешевенькие одинокие лампы. Перед кушеткой журнальный столик, светлый его лак выделялся ярким неуместным пятном.

У стены – низкий стереопроигрыватель, слишком большой и дорогой для такого дома, явно перевезенный Майклом с холостяцкой квартиры. Блеклые голубые шторы, голые коричневые плитки пола, никаких тебе решеток на окнах, ни массивных дверей с засовами. Открытый, беззащитный дом.

Майкл принялся перетаскивать коробки из машины, а она повела Джимми за перегородку гостиной: обойти ее можно было с любого конца, сразу попадая на кухню.

Дряхлый холодильник не жужжал, а громыхал. Холодильник, белые стальные шкафчики, газовая плита, стол и стиральная машина, новехонькая, на ней еще болтался ярлык – и в кухне уже не повернуться. В холодильнике стояла еда, в шкафу Лорел нашла пластиковые тарелки. Еще там были разномастные кастрюльки и сковородки.

На задний двор выходили раздвижные стеклянные двери, голые, без занавесок стекла ослепительно отражали солнце. Отгороженные три задних двора образовывали довольно просторную площадку для игр. Лорел с радостью увидела качели, песочницу, трехколесный велосипед. Наконец-то у Джимми появится приятель для игр. На каждом патио натянуты бельевые веревки.

Ванная и две спальни-малютки – вот и весь дом. В одну спальню Майкл поставил кроватку Джимми и одну односпальную кровать. В передней спальне поместилась другая кровать и пожитки Майкла.

Значит, вот так он устраивает.

Лорел медленно вернулась на кухню и присела на стул. Следом приплелся Джимми с грузовичком и лег на пол у ее ног, посасывая палец, вяло толкая машинку взад-вперед.

Было слишком жарко и тесно, двигаться не хотелось. Лорел невольно сравнивала новое жилье с крытыми переходами и огромными прохладными залами в Таксоне.

Началось с легкого хихиканья, но скоро она уже заливалась смехом так, что ее гнуло пополам, она уронила голову на стол. Почему она так хохочет, она не знала, энергии у нее не было, и не следовало тратить зря последки воздуха в душной кухоньке. Опершись на локти, Джимми тоже заулыбался.

Вошел Майкл и привалился к загородке, рубашка у него взмокла от пота, галстук распустился.

– Надеюсь, ты не рехнулась, – бросил он, и темные брови недоумевающе сдвинулись.

От этого замечания ее сотряс новый припадок хохота, и Джимми восторженно взвизгнул.

Майкл и сам прятал смешинку в глазах. Одернув себя, он открыл холодильник, достал банку кукурузных хлопьев, две банки пива. Скоро Джимми выпачкал хлопьями и себя и пол. Лорел глотала ледяное пиво между приступами смеха.

Добро пожаловать в замок Деверо, сдаваемый по дешевке! – воскликнул Майкл, в насмешливом тосте поднимая банку пива. – Рад, что тебя это забавляет! – Глаза у него смотрели из-под полуприкрытых век, выражения не поймешь. Облокотясь о холодильник, он наблюдал за ней. Из-за его огромного роста кухонька казалась еще меньше, а он выше, чем в особняке.

– Забавляет?! Да тут погибель! Мы изжаримся в таком доме! Никак нельзя сделать попрохладнее?

– Кондиционера в доме нет, но на крыше установлен водяной вентилятор. Попробую запустить его, может, получится.

Лорел подпрыгнула, а Джимми вцепился ей в ногу, когда металлический скрежет наполнил дом. В комнату стал просачиваться мускусный запах.

– Фу! Теперь мне понятно, почему он называется водяным.

– Им давно не пользовались. Ничего, запах скоро выветрится. Выключатель у ванной, – перекрикивал Майкл скрежет. Вентилятор перешел на монотонное погромыхивание, заглушавшее даже ветхий холодильник.

На ланч с ними Майкл не остался, он принял душ, переоделся в форму, зашел на кухню получить поцелуй от Джимми, приправленный арахисовым маслом, и ушел, бросив через плечо:

– Развлекайся, маленькая мама! – Лорел не успела даже спросить, вернется он к обеду или нет.

Выкупав Джимми, она уложила его спать, приняла душ сама и переоделась в желтые брючки и босоножки, забрав густые жаркие волосы под желтый шарф. Джимми привык к грохоту вентилятора и заснул, а она принялась распаковываться.

На дне последней коробки она наткнулась на потрепанные оранжевые брюки, напомнившие ей о Харли, о встрече с Майклом в мотеле Реймонда… Лорел подержала их с минуту, проведя пальцем по прорехе, недоумевая, как брюки попали в коробку, и сунула обратно.

Беспокоило ее сейчас будущее, но оранжевые брюки подстегнули сосущую тревогу о прошлом. Когда она наконец обретет его?

В доме стало попрохладнее, особенно в холле. Но через незашторенные стекла дверей по-прежнему палило. Двери надо занавесить, отблеск действовал еще хуже, чем жара.

Открыв холодильник и достав еще пива, Лорел обернулась на шум позади: в патио стояла женщина в шортах. Лорел отодвинула дверь.

Женщина была невысокая, пухленькая, и в шортах чувствовала себя несколько неуверенно.

– Привет! Вернулась домой, услыхала вентилятор и сразу догадалась – новые соседи въехали, – улыбка у нее была полна дружелюбия, глаза – любопытства.

– Входите, как раз собираюсь открыть пиво. Выпьете со мной? – хотелось поскорее задвинуть двери, отгородиться от жары.

Баночку можно бы. Пока мы не переехали в пустыню, никогда не ценила пива. Я – Майра Патрик, – все это она выпалила на одном дыхании, словно бы нервничая. – Мы в розовой развалюхе живем, вон, рядышком, – Майра опустилась на стул и оглядела кухню. Из-за коротко стриженых каштановых волос, ямочек на щеках она походила на полненького эльфа.

– Лорел… Деверо, – назвалась Лорел, отдавая Майре свое нетронутое пиво, а для себя доставая новое.

– Деверо? Случайно не знакома с Майком Деверо?

– Моего мужа зовут Майкл, – Лорел тоже присела к столу и откупорила банку.

– Нет, этот не женат… Был, во всяком случае, – Майра насторожилась. – Капитан? Мой Майк – высокий, смуглый… ярко-голубые глаза.

– По описанию похож на Майкла.

Майра зажгла сигарету, но замерла на полпути, уставившись на Лорел, спичка обожгла ей пальцы. Она вскочила, задула ее и чиркнула новой.

– То есть – ты заарканила Майка Деверо? Ну погоди, разнесется новостишка! – Она шутливо округлила глаза. – И когда же это произошло?

Лорел подала ей под пепельницу блюдечко и увидела, как Майра расширила глаза, увидев детский стульчик.

– Нет, все-таки, не тот! Вы же не новобрачные! Мой Майк родом из Таксона. Они с Пэтом, моим мужем, вместе во Вьетнаме служили. Майк у нас парень проворный, но не настолько же! – Майра улыбнулась, глядя на стульчик. – Расскажи мне по своего Майкла и про детей.

Лорел смешалась. Надо скорее рассказать все напрямую, пока Майра не наговорила еще чего.

– Ребенок у нас один. Сын. Мы с Джимми жили в Таксоне с семьей Майкла, и у Майкла смуглая кожа и ярко-голубые глаза. Поженились мы еще до Вьетнама, Джимми – два годика. По-моему, мы все-таки про одного и того же говорим.

В павшей тишине скрежетал вентилятор. Сигарета Майры тихо тлела, Майра онемела.

Майкл мог бы предупредить ее, что соседи – его старые друзья.

– Но он живет тут несколько месяцев. – Гостья смотрела все еще недоверчиво. – Почему же только сейчас привез вас? Мне казалось… я… мы все принимали, как само собой, что он – холостяк. У него всегда водились денежки, а женатые – вечно на мели. Ни словом не обмолвился ни про тебя, ни про ребенка. И вел себя как свободный… – она осеклась, перевела взгляд на холодильник, избегая глаз Лорел. – Э… Извини. Угощаюсь твоим пивом, а сама сплетничаю…

– Я догадываюсь, про что ты. Но все нормально. Я…

– Нормально! – Приветливое выражение Майры стало жестким, она раздавила сигарету о блюдце. – Послушай, извини, что столько наболтала. Но если мы говорим про одного человека, мое мнение о Майке Деверо упало до нуля.