Текст книги "Жена Майкла"

Автор книги: Марлиз Миллхайзер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– Не будь слишком строга. Понимаешь, мы надолго разъезжались. Он… – Лорел удивленно запнулась: она уже защищает Майкла!

– А-а! Тогда многое понятно. Побегу. Распаковывайся дальше на свободе. – Она быстро вскочила, точно ей не терпелось сбежать.

– Майра, но ты еще зайдешь? – Лорел вдруг осознала, как ей одиноко без друзей.

– Ну конечно! Знаешь, что? Забегу сейчас к Колин – она живет по другую сторону от вас, и завтра утром давайте соберемся, попьем кофе у меня. В половине десятого? А? И Джимми приводи. Моей Шерри три годика, как раз и познакомятся. О'кей?

– Хорошо, до завтра.

Но, идя через патио домой, Майра все покачивала головой.

С обедом Лорел тянула до половины седьмого и, наконец, пожарила яичницу с ветчиной на двоих, включив приемничек, стоявший на подоконнике в кухне, чтобы скрасить одиночество.

«… о бунтах в Аризонском университете в Таксоне. Должностные лица университета в Темпи заявляют, что готовы к любым студенческим беспорядкам в кампусе, но не ждут их в жаркие летние месяцы.

Журналисты сообщают, что лето выгнало хиппи из их зимнего лагеря в пустыне. Даже самая многочисленная колония ушла из окрестностей Флоренса. Как заявляют, после ухода хиппи случаи гепатита в южных районах штата стали реже.

Погода на завтра: ясно, температура до 100 градусов в Долине Солнца…»

Лорел выключила радио. Когда она слышала о хиппи, ей вспоминалось, как Харли принял ее за одну из них. Где теперь Харли? Что поделывает?

Майкл вернулся, когда они с Джимми уже легли спать. А на следующее утро, когда она встала, он уже оделся и выходил. Задержался только попрощаться с Джимми.

К половине восьмого Лорел вымыла посуду после завтрака и решила испробовать новую стиральную машину. Потом оттерла липкие пятна на кухонном полу от кукурузы Джимми. Наконец сдалась и вымыла весь пол. Было еще только полдевятого, а у нее уже болела спина.

Сначала ей показалось – грохнул взрыв. Пол под ногами вибрировал, окна дребезжали, металлически постукивали шкафы, на улице ревело.

– Реактивный, мама! – в возбуждении Джимми подпрыгивал, стараясь открыть скользящие двери, и тыча одновременно пальчиком вверх.

Оба выскочили в патио и стали смотреть, как один за другим взмывают с базы реактивные самолеты, на боках у них поблескивало солнце, они перелетали шоссе, гудели над домом…

Лорел бросилась назад в кухню, прижав ладони к ушам. Ее колотило, сердце неистово билось. Рев… что-то в этом реве нагоняло на нее панику. Она не понимала – что.

Только через некоторое время после того как последний самолет прогудел над домом, дрожь в теле унялась. Щеки были мокрыми от слез, она стояла, ухватившись за прохладную закраину раковины, пытаясь проанализировать свою реакцию. А когда стала отворачиваться от раковины, перед мысленным ее взором проплыла картинка…

Тихонько раскачивающиеся сосны, обрамляющие клочок неба, дымный след пересекает по диагонали синеву… белый росчерк в яркой пронзительной синеве… между зелено-черными верхушками… точно в небо она смотрит, лежа на земле.

И внезапно ее снова стала бить дрожь.

11

Сонная на вид блондинка сидела с Майрой за кофе. Лорел постучала по стеклу.

– Входи! – Майра налила чашку и ей. – Лорел, это Колин Хоутон.

Блондинка была эффектна: невысокая, с бронзовым загаром.

– Добро пожаловать в наше гетто! – Колин томно ей улыбнулась и перевела взгляд на Джимми. – Так вот он – сынишка Майка Деверо?

– Ты тоже знаешь Майкла?

– Нет, но много про него слыхала, – она растягивала гласные на техасский лад. – Наши от новости обалдеют!

Дом. Майры был в точности такой же, как ее, не такой, правда, облезлый, да стены поярче. За перегородку заглянула маленькая девчушка в сарафанчике, с хвостиком волос. Джимми тут же укрылся на материнских коленях и насупился на нее.

– Шерри, иди-ка познакомься с Джимми, – позвала Майра. – Он теперь живет рядом с нами. Наконец-то тебе будет с кем играть.

Шерри робко двинулась к Джимми и дотронулась до его ноги, словно не веря, что тот и вправду существует. Их пришлось долго уговаривать пойти поиграть во двор, но уже скоро дети сидели в песочнице, швыряясь друг в друга песком.

– Ты тоже в воздушных силах? – поинтересовалась Лорел у Колин.

– Нечто вроде. Так сказать – приблудившаяся.

– Не глупи! – сурово одернула Майра. – Колин в прошлом году потеряла во Вьетнаме мужа.

– Никак не наберусь духа убраться, – пожала плечами Колин. – Друзья рядом, жизнь на базе дешевле и всякое такое. Да и мужики поинтереснее. – Она многозначительно посмотрела на Майру – Можешь рассказать ей, не возражаю.

Майра закусила губу и отвела глаза.

Я вызвала Колин, планируя выдать замуж за твоего мужа.

Честно, Лорел, я и не подозревала, что у него семья. Майк – тот самый. Я его утром видела.

– О-оу, – жалковато выдавила Лорел. Она представила себе, как бы смотрелась яркая блондинка Колин рядом со смуглым Майклом: эффектная пара.

– Надеюсь, никому никакого ущерба. Я ему ничего не говорила. Не говори и ты, ладно? – Майра налила еще кофе. – Преглупо себя чувствую!

Беседа обещала затянуться до полудня, превратившись в обычный женский треп: рецепты Майры, гольф Колин, сплетни о базе, которых Лорел не понимала. Скоро она заскучала, ей стало тревожно. Здесь она такая же чужая, как в Таксоне. Под предлогом, что ей нужно распаковываться, она ушла.

Взяв камеру Майкла, она сфотографировала Джимми в песочнице и на качелях. И попросила Колин снять ее вместе с сыном. Днем самолеты возвратились на базу. Майкл не появился.

Опять поздний обед в одиночестве. Уложив Джимми спать, она устроилась на бугристую кушетку с бумагой и ручкой. С той минуты как самолетный рев вызвал странную картинку в сознании Лорел, ее грызло чувство – время убегает. Почему – Лорел объяснить не могла. Она даже не знала, воспоминание эта картинка или пейзаж с какой-то почтовой открытки. А может, что-то совсем маловажное вытолкнуло на поверхность подсознание наугад, как бывает во сне. Но картинка побудила ее написать давно откладываемое письмо Лайзе Лоуренс. Звонить далекой матери, так легко отказавшейся от нее, не позволяла гордость. Но страх толкал послать хоть просьбу о помощи.

Она написала было: «Дорогая миссис Лоуренс», потом «Дорогая Лайза», подумала и начала на новом листке «Дорогая мама…» – мимоходом объяснила, что вернулась в семью и живет сейчас рядом с воздушной базой, занимается Джимми, Майкла видит мало. И приступила к детальному перечислению сведений, которые узнала о себе, прося Лайзу заполнить пробелы.

«Звучит странно, понимаю, но я ничего не помню о своей жизни до прошлого апреля. Тут этому никто не верит. Я хочу узнать про тебя, про отца, про свой дом, про себя – может, что-то из твоего рассказа поможет мне вспомнить. Мне очень страшно. Я ничего не помню. Но хуже всего – не представляю, на что способна, как буду реагировать на события, на вещи. Живу словно в ночном кошмаре, вижу себя через отражение в других, не в силах ничего переменить, вообще контролировать как-то течение жизни. И еще страннее – у меня чувство, будто мне грозит опасность. Но какая? Не знаю. Мне необходимо вспомнить, прежде чем обрушится удар. Поддерживает меня только Джимми. Изо всех сил стараюсь загладить перед ним вину. Я его очень сильно люблю».

В заключение Лорел просила ответить поскорее и запечатала конверт.

Потом, откинувшись на спинку, стала размышлять о том, о чем молчала в письме. Угрожающая тень во дворе. Суд в Денвере. Условный приговор. О том, что она не нужна мужу. Что все терпеть ее не могут, и она сама не помнит про себя ничего хорошего.

Если Клэр сумела убедить Джимми, что он гадкий, он таким и вырастет? Если она видит себя только через отражение в других – превратится ли она в это отражение?

Джимми спит, вентилятор на крыше выключен, и дом лежит в зыбкой тишине. Иногда по дороге проезжает случайная машина. От включения дряхлого холодильника Лорел вздрагивала. Днем было легче забыть страх, преследовавший ее ночами.

В субботу утром она проснулась раньше Джимми, оделась, вышла на кухню и запнулась на пороге.

У раковины стоял Майкл в пижамных брюках и наливал кофейник. Было что-то несообразное – рослый полуобнаженный мужчина на крохотной кухоньке. Сейчас он больше походил на Майкла, о котором говорила Майра, чем на умудренного сдержанного Майкла, каким она знала его в красивом особняке.

Но когда он повернулся к ней, она увидела его прежнего – холодные голубые глаза, стиснутый рот. Даже в пижаме Майкл ухитрялся выглядеть надменным.

Лорел почувствовала, как у нее ответно капризно надуваются губы.

За завтраком болтал один Джимми, посвящая отца в события недели. С тех пор, как он начал играть с Шерри, словарь его обогащался с необыкновенной быстротой.

– Так тебе нравится тут? – Майкл с интересом взглянул на мальчика.

– Угу. Тут хорошо. Шерри играет со мной, а мама сказки рассказывает.

– А по Клэр скучаешь? А?

– Клэр – гадкий мальчишка! – Когда он кончил завтракать, Лорел отправила его бегать под разбрызгиватель с Шерри, а себе и Майклу налила еще по чашке кофе.

Вид у Майкла уставший, озабоченные морщинки на лбу, чересчур глубокие для его возраста, движения не такие энергичные, как всегда. Она не удивлялась. Если он где и высыпался эту неделю, так только не дома.

– Чем занимаешься? На базе, я имею в виду?

– Тренирую пилотов.

– А сам летаешь?

– Иногда.

– Тебе бы надо побольше спать.

– Ты беспокоишься за меня, Лорел? – Брови его вскинулись в насмешливом удивлении, он облокотился о стол и поднес к губам чашку.

– Просто, мне кажется, это опасно и все, – наткнувшись на холодность в его глазах, она отвела взгляд. Казалось, смотреть, не мигая, он способен вечность.

Не верилось, что она и вправду сидит с ним в одной комнате. Для стороннего наблюдателя – нормальная пара, беззаботно беседующая за завтраком. Она напряглась, стараясь вспомнить подобную сценку в прошлом. Но ничего такого и вообразить не могла.

– Какой я была до… твоего отъезда во Вьетнам?

– Ох, ради Бога!

– Нет… пожалуйста… притворись, будто я знаю, но все равно хочу узнать. Расскажи.

– Что тебе требуется, Лорел? Напрашиваешься на комплименты? – он долго составлял тарелки, блюдца, наконец, поднялся, держа их в одной руке, помедлил у стула, глядя сквозь нее. – Ты была… в точности такая, как теперь. – И глаза его увидели ее. – Но тогда между нами не стояло двух пропавших лет… – И он понес тарелки к раковине, оборвав тему.

Лорел подумала, ведь за два года люди меняются. Она же, когда сбежала из больницы, точно вошла в подвешенное время. Точно бы прошмыгнула мимо двух лет, пока все остальные жили, взрослели, менялись…

Короткий стук, и на кухню, отодвинув дверь, вошла Майра. Заметила Майкла, и ямочки ее неуверенно погасли.

– О… о, приветик, Майк!

– Майра…

– Извините, что врываюсь, но зашла пригласить вас вечером на барбекью. Колин приносит пиво, а вы можете – салат и хлеб. Остальное – на мне. Попозже, когда станет прохладнее, а? – нервно выпалила она, все еще придерживая дверь рукой.

– Одеваться надо? – Майкла забавляло ее смущение.

– Да хоть в пижаме и галстуке приходи! Так придете?

– Придем, – ответил он за двоих, точно так было заведено.

Лорел удивилась, что у него нет еще планов на субботний вечер.

День у Лорел при Майкле сбивался. Жара загнала их в комнаты под вентилятор, который хоть воздух разгонял. Казалось, в крохотном помещении они спотыкаются друг о друга. Лорел остро ощущала присутствие Майкла, у нее все валилось из рук.

Джимми смотрел телевизор. Майкл с книгой устроился за кухонным столом, а она поставила тесто. Хотя она чувствовала на спине критический взгляд Майкла, всякий раз как оборачивалась, он, казалось, был поглощен чтением. Она нервно вздрагивала от шороха переворачиваемой страницы. Когда начало угасать солнце, Лорел облегченно вздохнула, приступив к готовке салатов.

Отдаленный гул над головой – взвыл истребитель. От неожиданности Лорел вздрогнула. Лезвие ножа вместо луковицы скользнуло по пальцу. А в горле поднималась знакомая паника от самолетного гудения, в сознании буквально взорвалась картинка.

Лорел остолбенело стояла, с пальца в раковину капала кровь, глаза у нее закрылись… пять могил с маленькими деревянными крестами рядком тянулись в пустыне… над ними гигантским часовым – кактус…

Ты так и намерена стоять и истекать кровью? – отрывистый голос Майкла врезался в ее мысли, вынудив открыть глаза, отогнать картинку.

Едкий пот щипал глаза, Лорел рухнула на кухонный пол, даже колени не успели подогнуться.

…Сумерки превращались в ночь, когда они вошли в патио Патриков на барбекью, а на западе еще теплился нежно-розовый свет. От цементной площадки поднимался жар, но в воздухе приятно, освежающе тянуло ветерком.

Майкл сел рядом с ней, помогая наполнять тарелку Джимми, серьезно играя роль семейного человека. И не глядя, Лорел знала, что за ними пристально наблюдают.

Она невольно отшатнулась, когда Майкл перегнулся через нее, протягивая Джимми булочку с маслом, а подняв глаза, наткнулась на любопытствующий взгляд Колин. Постороннему глазу Деверо, наверняка, представлялись парой весьма странной. Но тут уж ничем не поможешь – они и правда, странные.

Позже она помогала Майре убирать со стола, выносить стулья, пока Колин услаждала мужчин анекдотами. В запотевшем ведерке оказалась еще партия пива. Шерри с Джимми носились по двору. Наступила ночь… Все сидели с пивом полукругом вокруг света из кухни. Фонарь над крыльцом был ни к чему: аризонские ночи не черные, а сумеречные, мягкие.

Мимо по дороге проехала машина, фары ввинчивались в темноту ночи. Над черными горами на горизонте помигивали звезды, напоминая ей о Таксоне. Медленно гасли угли, переливаясь оттенками красного в жаровне. Над патио еще витал запах сочного мяса. Из песочницы звенели взрывы приглушенного смеха.

Свет из кухни падал на одну сторону лица Майкла, другую оставляя сатанински темной, играя на лаковых черных волосах, поблескивая в его глазах, сейчас серых, цвета алюминия.

Майкл отдыхал, вытянув ноги, сложив руки, придерживая банку пива в сгибе локтя. Белая вязаная рубашка подчеркивала выпуклые мускулы.

– …когда хиппи вернутся осенью.

– А думаешь, вернутся? – обращался Гарри, спутник Колин, к Пэту, но поглядывал на коленки Лорел. Та положила ногу на ногу.

– Определенно! Их сейчаскишмя кишит. Тянутся сюда, где тепло, чтобыс природой пообщаться. Мы с Майрой прошлым летом скатали во Флоренс посмотреть из любопытства. Ну и скопище! Пустыню в городскую свалкупревратили. Жили в палатках, в старых машинах. Только-только избавились от нелегальных иммигрантов-мексиканцев, на тебе – теперь хиппи!

Лорел заметила, как запрыгал на щеке Майкла тик, губы его стали тонкой нитью, когда Пэт упомянул мексиканцев. Но никто больше, казалось, и внимания не обратил на социальную оплошность.

– А мне их жалко! – заявила Майра, почти извиняясь, как будто не имела права на собственное мнение, но удержаться не могла.

– У некоторых такой больной вид. Да еще двое детишек крутились – грязные, тихонькие. Хиппи эти пускай живут как хотят, если считают, что-то кому-то доказывают, но зачем детей-то мучить?

– Хотя бы не бросают бомб на чужих детей, – сорвалось с губ Лорел, прежде чем она успела сдержаться. Подобные заявления тут не популярны.

Все молча уставились на нее, удивленные уже звуком ее голоса: за весь вечер она едва проронила слово. Если остальные удивились, сама Лорел онемела от изумления. Она выразила мнение. Не очень хорошо продуманное или сформулированное, но мнение. Встреченное осуждением.

– Эй, Майк! – наконец заговорил Пэт. – Ты привел голубку мира в наши ряды?

– Сам только что узнал. – Майкл притих, смотрел испытующе. Страшенный жук присел на его туфлю и свалился на цемент на спинку, громко жужжа, беспомощные нитяные лапки сучили в воздухе. Майкл наступил пяткой на насекомое, раздавил. Лорел отвела взгляд, борясь с подступающим к горлу пивом.

– Видал я этого Джона Баптиста, когда ездил в Колорадо пару месяцев назад. Вот уж чудик! – заметил Гарри, отрывая, наконец, глаза от раздавленного комочка у ноги Майкла и ныряя в ведерко за новой банкой пива. – В рясе, волосищи лохматые!

– А что у него вообще за цель? – поинтересовалась Колин.

– Да старается хиппи подстрекнуть на мятеж! Видел, как в парке убеждал их. Они там на травке валялись. Оратор он мощный, ничего не скажешь! Но все равно, что-то не заметил, чтобы хоть один загорелся. Улыбаются себе, да переворачиваются на другой бок.

– А сейчас в Таксоне студентов поднял на бунт.

– Нет. Заглохло все. Жарко… Но осенью он вернется. Если кто и сумеет подстрекнуть эту шайку, так он. Он прямо побуждает вас вскочить и заорать – хайль! – Гарри выбросил руку в нацистском приветствии.

Майкл молча слушал. Он запрокинул голову, допивая пиво, а когда опустил, глаза его за полуприкрытыми веками, смотрящие, но ничего не выдающие, встретились с глазами Лорел и уже не отпускали их. Ей его пристальный взгляд казался таким же физически тяжелым, как солнце пустыни в полдень. В горле у нее вдруг пересохло, не сглотнуть.

Наконец Колин выручила ее.

– Эй! Ну-ка вы, двое! Кончайте свои штучки! Для этого вы слишком долго женаты!

Пэт трубно захохотал и поднялся подать Майклу новую банку пива.

– Все пиво! Раньше всего на тихонь действует!

Когда Майра пошла укладывать Шерри, Лорел последовала ее примеру. Сражаясь с вымазанным сопротивляющимся Джимми, она услышала, как Пэт говорит: «Скоро будем называть тебя майор Деверо? А, Майк?»

Ответа она не расслышала, а после того, как легла спать, еще долго слышала заливистый хохоток Колин. Когда вернулся Майкл, она уже спала.

В воскресенье утром он забрал Джимми, и они пропадали до позднего вечера. Майкл решил стать если уж не мужем, так отцом на выходные.

Лорел наблюдала, как Патрики выходят всей семьей. Она чувствовала, что ее выталкивают, она – чужая. Ланч она приготовила, но есть не могла, растянулась на кушетке и попыталась вздремнуть, мысли ее вернулись ко вчерашней вечеринке, людям, разговорам… потом наплыла зловещая картинка кладбища с пятью деревянными крестами… что-то такое она, наверное, видела… слабая тошнота, начало головной боли…

Лорел села. Отчего это воспоминание, если это воспоминание – так бурно действует на нее?

Завизжали тормоза, и она пошла, ожидая увидеть Майкла с Джимми, но из «фольксвагена» выбрался Эван Ваучер.

Застенчивая улыбочка, поднимающая концы обвисших усов, ласковые карие глаза. Она и думать о нем забыла.

– Приветик! – опередив его, она отодвинула дверь.

– Удивляетесь, да, миссис Деверо? Я ж говорил – разыщу вас!

– Но – как же?…

– Дженет позвонил, – Эван пошел за ней на кухню, там ока налила чаю. – Все в норме? Я про… ну вы понимаете?

– Все превосходно, – солгала она. – Рада, что ты заехал, Эван. Майкл с Джимми в зоопарке, и я искала, чем бы заняться.

Просидел он у нее почти два часа, болтая, выпив несколько стаканов чая. Она была рада его приходу, он развлек ее в одиночестве. Они обсудили погоду, опыты Пола, летние курсы Эвана. Она дала ему повосторгаться Джоном Баптистом.

Здесь Эван, казалось, чувствовал себя спокойнее, не таким неуклюжим, как в пугающей атмосфере особняка. Волосы он отрастил еще длиннее, а к джинсам и рабочей рубашке прибавились ковбойские сапожки. По-прежнему заливался краской, стоило ей попристальнее взглянуть на него.

Наконец они примолкли. Эван спросил:

– Вы счастливы тут?

– Я везде чувствую себя потерянной.

– Но ничего не случилось? Никто не пытался… вас обидеть? – он покраснел и отвел глаза. – По правде говоря, потому-то я и заехал. Беспокоился…

– Считаешь – мне грозит опасность от мужа, да?

– Я не знаю его, – он пожал плечами. – Но мне не нравится, как он смотрит на вас, мисс Деверо. Как вам кажется?

– Ну, времени у него было предостаточно… если б он хотел. Мы тут на отшибе живем. Иногда я думаю – тогда во дворе мне просто почудилось… И беспокоюсь – уж не сошла ли я и правда с ума! – Лорел нервно заходила по комнате, потом присела рядом с ним на кушетку. – Эван… те люди, которые… где ты работал… хоть кто-то из них вспоминал, а?

– Само собой! Да большинство! – Он прикрыл ладонью ее холодные пальцы. – И вы вспомните. Пока – нет, а?

– Нет, – опять солгала она, ей не хотелось обсуждать те две короткие вспышки воспоминаний, не нравилась ее реакция на них.

– Может, мне действительно надо в лечебницу. Но так не хочется оставлять Джимми. Я не смогу без него!

Эван рассеянно похлопал ее по руке, уставясь в пространство.

– Лечебница эта довольно противное местечко, – рука Эвана дрожала. – У меня у самого там чуть крыша не поехала.