Текст книги "Мертвые не молчат"

Автор книги: Марк Вернхэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

– А вот еще, – говорю я. И на этот раз я выпаливаю все сразу. – Эта маленькая девочка, которая пропала…

– Нет, – произносит Барб медленно, будто видит страшный сон, который невозможно остановить. И она права – ничто не может остановить происходящее. Это уже происходит, и происходит на самом деле. И как только это начало происходить, это уже произошло.

– Она мертва. Ее убил мужчина. Артур Пенруди. Его адрес: Лондон, район Некингер, Пилмер-Хаус, тридцать восемь. Она все еще там. Он все еще там.

Я вижуэтого Пенруди в его крохотной лачуге. Трещины на стеклах окон и шторы, не раскрывавшиеся годами. Грязный, мерзкий человек. В его голове какая-то гребаная неразбериха, как яичница-болтунья, какая-то мешанина из снов и реальности, разницы между которыми он не видит. Сейчас он сидит и смотрит телевизор, но не эту программу, где ММ говорит всем, что он убил маленькую девочку. Но даже если бы он и смотрел сейчас шоу Барб, то все равно бы этого не заметил, потому что его мозг – это каша и какие-то постоянные крики, от которых он страдает с тех пор, как его еще совсем ребенком изнасиловал мужчина вскоре после большой войны, той самой войны, на которой Джексон проломил лопатой череп Эмилю.

– Ты – дешевый ублюдок. – Это мне говорит Барб, причем очень злобно.

В зале раздаются такие же злобные крики. Барб вскакивает со своего кресла. Она срывает с себя микрофон и всякие электронные штуки, которые вешают на телеведущих, и швыряет все это на пол, а потом быстро уходит. А за ярким светом софитов шум становится все громче. Я слышу злобные крики мужчин. Я слышу грохот отодвигаемых стульев и топот ног. Тот самый сотрудник телестудии, который хлопал в ладоши, стоя за камерами, взбегает на сцену и пытается всех успокоить, прося зрителей оставаться на своих местах и не паниковать. Он говорит, что трансляция программы прервана и что все в порядке. Но к сцене приближаются какие-то здоровенные мужики – у них явно нехорошие намерения по отношению к бедному старому ММ. Он сказал им правду, и теперь именно за это они собираются отбить к черту его гребаную голову.

Я встаю и вижу рядом с собой Дэвлина Уильямса. Он обнимает меня за плечи и тянет в сторону от этих медленно приближающихся озверевших ребят.

– Твою мать, Мартин! – говорит он. – Опять то же самое?

Он бросается прочь со сцены, все еще крепко держа меня за плечи, заставляя удирать вместе с ним. Мы продираемся мимо шокированных телевизионщиков, которые вытаращили на нас глаза. Они похожи на какие-то изваяния, захваченные врасплох всем, что происходит в студии, и им остается лишь смотреть на нас. Они не могут поверить в то, что случилось. Они, как Барб, застряли в своем страшном сне, где они все буквально парализованы и ничего не могут поделать с тем ужасом, который творится вокруг них. Дэвлин, не останавливаясь, тащит меня за собой или толкает впереди себя. Мы бежим по коридору в сторону запасного выхода, сбивая попадающуюся нам по дороге мебель. Тележка, заставленная тарелками с бутербродами и стаканами с напитками, с грохотом переворачивается, разбрасывая во все стороны осколки стекла и керамики. Когда мы добегаем до запасного выхода в конце коридора, Дэвлин с лету распахивает дверь ногой, и та с треском бьется о стену.

Мы уже на автостоянке. Дэвлин, все еще крепко держа меня за плечи, потому что мои ноги подкашиваются, направляет какую-то штуковину на свой фургон. Он нажимает кнопку, раздается громкий писк, и мигают желтые фары. Он открывает заднюю дверцу и толкает меня внутрь фургона. Я падаю на спину между всеми этими проводами и экранами. Дэвлин прыгает на водительское сиденье, заводит двигатель и с визгом шин на огромной скорости выводит фургон со стоянки. Я катаюсь по полу, надеясь, что все это оборудование на меня не рухнет.

Я не могу удержаться, чтобы не бросить взгляд на небо. Но там, за светом уличных фонарей, все темно, так же темно, как было темно в студии за светом софитов. Даже если там наверху и есть какой-нибудь Дженсен Перехватчик, летящий над городом и наблюдающий за Мартином Мартином, который вновь устроил сумасшедший дом в телестудии и которого вновь везут в фургоне, я его не вижу. И я его не вижу.

Я чувствую сильную усталость и закрываю глаза. Качка фургона меня убаюкивает, как убаюкивает ребенка покачивание детской коляски. Двигатель фургона буквально ревет. Как угорелый Дэвлин несется по улицам Лондона. У меня такое ощущение, что вот-вот что-то должно произойти. Что-то, что я не могу контролировать. Мне жарко, я весь мокрый от пота, я дышу, будто пробежал марафон, и меня опять тошнит. Мозг мой горит. Я изо всех сил зажмуриваю глаза, пытаясь успокоиться, пытаясь охладить свою голову. Но у меня ничего не выходит. Давление нарастает.

Звонит телефон Дэвлина. Я пытаюсь встать на ноги, но это совсем нелегко. Это все равно что пытаться подняться в шлюпке, которую бросает из стороны в сторону во время шторма. Дэвлин управляет фургоном и одновременно говорит по телефону:

– Джимми! Да, приятель… Знаю… Я же тебе говорил… Впечатляющее зрелище… Правда? Правда? – Дэвлин закрывает ладонью телефон и смотрит на меня.

– Это Джимми-шишка из «Скай»? – спрашиваю я.

– Угу, – отвечает Дэвлин. – Он говорит, что тебя, приятель, просто сорвало с катушек в этой студии. Он говорит, это было впечатляюще. Хочет взять у тебя интервью. Предлагает хорошие деньги за пять минут разговора по телефону. Будешь с ним говорить?

Я отрицательно качаю головой.

– Джимми говорит, что у дома этого педофила, о котором ты говорил, целое столпотворение. Похоже, это станет настоящей сенсацией.

Я неотрывно смотрю в окно, не обращая на него внимания. В голове у меня будто горят угли.

– Послушай, Джимми, я тебе перезвоню, – говорит Дэвлин Джимми-шишке из «Скай». Когда он нажимает красную кнопку на телефоне, обрывая разговор, тот звонит снова. Дэвлин смотрит на имя звонящего, высветившееся на экране, и отвечает на звонок. Этот разговор почти не отличается от предыдущего. – Привет, друг… Да… Знаю… Мне только что сказали… Не знаю… Я тебе перезвоню, хорошо?

Но как только он кладет телефон на сиденье рядом с собой, тот снова звонит. На этот раз Дэвлин останавливает машину, и мы провидим полчаса, стоя на обочине, пока Дэвлин отвечает на звонки, которые идут буквально один за другим. Все звонят по поводу меня: все его приятели из шоу-бизнеса, все, кого он знает, все, кому он хоть раз давал свой номер телефона. И все они хотят со мной поговорить. И всем он отвечает, что перезвонит позже.

В конце концов он просто выключает телефон.

– Послушай, – говорит он мне через плечо, – поехали домой и попытаемся во всем разобраться. Знаешь, ты действительно, черт тебя возьми, заварил настоящую кашу! Полиция проверила этот адрес, который ты назвал в студии… ну, где, по-твоему, находится этот ребенок. Оказалось, что ты был прав. Вокруг этого дома собралась целая толпа. Они швыряют в окна камни. Полиция, конечно, там, но все может выйти из-под контроля.

Я думаю о толпе у дома Артура Пенруди, я Вижу ее в своей голове. У меня потребность там побывать.

– Поехали туда, – предлагаю я.

– Что? Зачем? Ты что, рехнулся? – спрашивает Дэвлин.

– Я хочу туда поехать. Ну же. Пилмер-Хаус, тридцать восемь, район Некингер. Я хочу увидеть, что там происходит.

Дэвлин смотрит на меня и знает, что ему придется сделать так, как я велю. Теперь он немного меня побаивается. Всю дорогу он недовольно щелкает языком и качает головой, бормоча что-то себе под нос.

Подъехав к этому дому, мы останавливаемся на углу улицы. Вдоль этой улицы уже стоят семь телевизионных фургонов. Они все приехали наблюдать за событиями. А дальше я вижу толпу. Женщины со скрещенными на груди могучими руками, старики с бутылками и зонтами. Вокруг толпы крутятся дети на велосипедах, посмеиваясь над всем этим зрелищем. Все они страшно возбуждены. Такое ощущение, что в воздухе трещат искры, кажется, всех и все вот-вот захлестнет отвратительной мерзкой волной насилия. Редкая цепочка полицейских отделяет толпу от дома. Толпа свистит, выкрикивает ругательства и напирает, будто какой-то огромный зверь, который ревет и бьется о прутья своей клетки, надеясь, что они рухнут и он сможет вырваться на свободу и удовлетворить наконец свою накопившуюся жажду мести.

Вокруг толпы я вижу небольшие группки телевизионщиков с камерами. Операторы сгорбились над видоискателями, направляя камеры то на своих телеведущих, то на полицейских, то на людей из толпы. На каждой камере есть яркая лампа, и эти лампы высвечивают яркие белые круги на мостовой, на людях, на доме, что делает все происходящее еще более нереальным, еще больше возбуждая без того уже бурлящую толпу придурков. И двигатели всех фургонов работают, а их фары горят ярким светом. По сточным канавам тянутся толстые провода. В небе кружит вертолет. На нем тоже стоит огромный прожектор, заливающий светом толпу. Дэвлин смотрит наверх.

– Черт возьми! – говорит он. – Это вертушка из «Скай». Могу поспорить, что в ней Джимми. – И он достает свой мобильник и набирает какой-то номер. – Джимми? Это ты там в этом гребаном вертолете над домом педофила? Ну, ты даешь! Серьезно… Ладно, я спрошу его, но думаю, что прямо сейчас ничего не получится.

Дэвлин спрашивает, не хочу ли я поговорить с Джимми-шишкой из «Скай». Я не хочу.

– Извини, приятель, – говорит Дэвлин в телефон и снова выключает его.

А здесь, внизу, царит атмосфера будто на карнавале или как при появлении Шебы Тусорт в боулинге «Голливуд Боул» в Суррей-Кис, когда народ напирал, чтобы получше ее рассмотреть, а она буквально купалась в лучах прожекторов, которые на нее направляли телевизионщики.

Но эта толпа собралась здесь не ради Шебы или другой кино-звезды или поп-звезды. Они здесь из-за Артура Пенруди – этого чокнутого придурка, который убил ребенка. Они хотят разорвать его на куски. Раздается звук разбитого стекла. Кто-то швырнул в дом камнем или бутылкой и разбил окно. Полицейские, которые пытаются сдерживать толпу, явно нервничают, лица их побелели. Ночной воздух наполняют звуки сирен, и телеоператоры все как один поворачивают свои камеры и прожекторы, направляя их на три подъезжающих полицейских фургона с окнами, забранными металлическими решетками. Из них высыпает целая туча полицейских в шлемах с длинными дубинками и прозрачными щитами. Они похожи на тех полицейских/солдат, которые прострелили башку возлюбленному официантки. Они стоят в стороне и смотрят на толпу, а толпа смотрит на них. Некоторые из полицейских в шлемах выстраиваются шеренгой рядом с обычными испуганными полицейскими, стоящими между толпой и домом Пенруди. Напряженность накаляется еще на один градус. Взаимная подозрительность растет. Лиц новых полицейских не видно. Из-за их формы они похожи на роботов. Они все явно на нерве и готовы к настоящим действиям, готовы лупить толпу дубинками по головам и, если понадобится, не только дубинками, но и сапогами. Но и толпа готова к драке.

– Твою мать, – все повторяет Дэвлин. Он сказал это, когда мы только приехали. Он сказал это, когда бутылка, брошенная из толпы, разбила окно. И он сказал это, когда прибыли полицейские/солдаты. И каждый раз он говорит это все эмоциональнее.

– Твою мать, – говорит он снова. Он не может оторвать взгляда от этой сцены. Он даже улыбается.

– Поехали отсюда, Дэвлин. Я насмотрелся. Теперь хочу увидеть еще что-нибудь.

– Ладно, – отвечает Дэвлин и заводит двигатель. – Если мы будем тут торчать, то, скорее всего, нам разнесут фургон. Обстановка накаляется. Лучше поехали ко мне домой.

– Нет, – говорю я.

– Нет?

– Нет. Я хочу увидеть того, другого. Человека в машине, который сейчас убивает себя у большого озера.

– Биллингс? Этот мужик из энергетической компании? Он убивает себя? – переспрашивает Дэвлин.

– Да. Он убивает себя в машине у озера Уиндермир, – говорю я. Я никогда там не был. Я не знаю, где это. Эти слова выходят из моего рта еще до того, как я успеваю подумать.

Плечи Дэвлина опускаются, когда я говорю «озеро Уиндермир».

– Мартин, нам правда нужно туда ехать? Это же, блин, очень далеко. – Он смотрит на свои часы, а потом показывает на них пальцем. – Мы будем тащиться туда несколько часов! Это же около трехсот миль.

Я молчу. Дэвлин смотрит на меня, а его рука, показывающая на часы, так и застыла в воздухе. Он перестает возражать. Я знал, что так и будет.

– Нам следует кому-нибудь позвонить, – говорит Дэвлин. – Сообщить местной полиции. Может быть, они успеют, не дадут ему убить себя.

– Бесполезно, – отвечаю я. – Он уже мертв.

– Тогда зачем тебе нужно его увидеть?

– Не знаю. Нам нужно выбраться из Лондона. Нам нужно уехать куда-нибудь, где нас не найдут, – говорю я и рыгаю.

Дэвлин морщится.

– Мне нужно сделать кое-что важное, – говорю я Дэвлину.

Дэвлин разворачивает фургон, и мы едем прочь.

– Что? Что тебе нужно сделать, Мартин? Разве ты уже недостаточно сделал? – спрашивает Дэвлин.

– Я еще даже не начинал, – отвечаю я.

У меня такое чувство, что мне больше не нужно думать. Мне больше совершенно не нужно ни о чем беспокоиться.

Мне просто нужно слушаться инстинктов, следовать инструкциям, которые выходят из моей гребаной головы, и все, на фиг, произойдет, как и должно произойти.

– Ладно, как скажешь, Мартин, – говорит он.

– Угу, – отвечаю я.

Никто не замечает, как мы уезжаем.

Глава 32

Скоро мы уже едем по шоссе, оставляя позади яркие огни Лондона. Единственные звуки – это шум проносящихся мимо машин да мерное гудение двигателя нашего фургона.

– У нас впереди длинная ночь, – говорит Дэвлин, сворачивая на бензозаправку, чтобы купить бензин, какой-нибудь еды и питья.

Он выходит из машины, заливает бензин и покупает все необходимое. Я смотрю, как он заходит в магазинчик у заправки, как ходит там между полками, набирая в корзинку всякие пакеты и бутылки. Вернувшись в фургон, он плюхает здоровенный пакет с едой и напитками на сиденье между нами.

– Угощайся, – предлагает он, когда мы снова выезжаем на шоссе.

Мы едем, и едем, и едем. Белые полосы на дороге непрерывно бегут под нашу машину, и скоро я уже не могу понять, то ли мы едем по дороге, то ли мы стоим, и дорога двигается под нами.

Примерно через пару часов в фургоне становится совсем тепло, и я начинаю засыпать. С тех пор как мы выехали с заправки, Дэвлин почти ничего не говорит. Он протягивает руку к радиоприемнику и включает его.

– Это поможет мне не уснуть за рулем, – говорит он.

В динамиках раздается мужской голос – теплый и сочный:

«Сейчас полночь, и мы передаем краткую сводку новостей. На улицах южного Лондона сегодня неспокойно. Толпы народа собрались вокруг дома, где, как утверждалось, была убита пропавшая школьница Силия Рэнкин. В окна дома брошено несколько камней, был вызван специальный отряд полиции, который пытается навести порядок. На месте действия находится наш специальный корреспондент Дэвид Рив. Дэвид?»

Потом в динамиках раздается голос Дэвида:

«Да, Питер. Народ начал собираться здесь, в этом тихом районе южного Лондона, вскоре после поразительной телевизионной передачи, которая транслировалась сегодня вечером. Некий «телевизионный парапсихолог» Мартин Мартин – один из гостей телевизионного шоу Би-би-си, которое ведет Барбара Джеймс, – в прямом эфире назвал этот адрес и сказал, что именно здесь живет человек, который виновен в похищении и убийстве ребенка. Обеспокоенные жители района вызвали полицию. Теперь здесь что-то типа противостояния между толпой из примерно двухсот человек и отрядом полиции особого назначения. Полиция блокировала дом по периметру, в течение последних двух часов здесь побывало несколько команд судебных экспертов. Что, как вы можете себе представить, только подогревает слухи, распространяющиеся в толпе.

«А что полиция сообщила прессе, Дэвид?» – спрашивает сочный голос.

«Не очень-то много, Питер. Они лишь сказали, что задержали какого-то шестидесятитрехлетнего мужчину и что в настоящее время он содержится в полицейском участке у Тауэр-Бридж, где отвечает на вопросы следователей».

«А вы можете подтвердить, что этот человек связан с пропавшей девочкой по имени Силия Рэнкин?»

«Ну, полиция пока ничего не говорит по этому поводу. Но я могу подтвердить, что в этом доме сейчас работает коронер». [3]3
  Коронер – следователь, производящий дознание в случаях насильственной или скоропостижной смерти.


[Закрыть]

«Спасибо, Дэвид, – произносит сочный голос. – Мы будем поддерживать с вами связь и сообщать слушателям о дальнейшем развитии событий по этому адресу».

Дэвлин выключает радио.

– Может быть, я и без радио не усну, – говорит он.

– Твою мать, Мартин! Похоже, ты попал в точку.

– Да? – спрашиваю я. – Какую точку?

– Ну, я имею в виду, что ты был прав. То, что ты сказал на шоу Барбары.

– Да, – говорю я. – Я знаю. Зачем же мне было это говорить, если бы это была неправда?

– Итак, – начинает Дэвлин. – Озеро Уиндермир. Мужик в машине? Ты сказал, он уже мертвый?

– Да.

– Полиция найдет его до того, как мы туда доберемся. Они начнут его искать, раз теперь они знают, что то, что ты говорил по поводу этого старого педофила, правда. А если не полиция, так его будут искать местные журналисты.

– Они его еще не нашли. Они не знают, что он убивает себя. Я не говорил им. Я не говорил, где он находится, так ведь?

Мы едем дальше.

Когда мы проезжаем Кендал, небо начинает светлеть. Я не знаю, где находимся мы или где находится Биллингс, но когда мы подъезжаем к очередному перекрестку, я говорю «Налево», или «Направо», или «Прямо». Маршрут просто у меня в голове и всплывает тогда, когда мне это нужно. Обезьяний инстинкт напрямую из моего чертового мозга – нужная информация, появляющаяся по мере необходимости. Дэвлин подчиняется мне, что совершенно правильно с его стороны. И вот мы сворачиваем на какую-то узкую дорогу. Мы уже высоко в горах. Впереди слева мы видим специальный участок для пикников.

– Налево, – командую я, когда мы туда подъезжаем. Мы сворачиваем налево и видим какой-то автомобиль. Большой и шикарный, зеленого цвета. К выхлопной трубе прикреплена трубка, которая идет в окно авто.

– Твою мать, – говорит Дэвлин.

Он выключает двигатель и выходит из фургона. Я остаюсь на пассажирском сиденье и смотрю, как Дэвлин идет к этому автомобилю. Он подходит к нему медленно, будто боится, что тот взорвется от любого резкого движения. Все окна авто запотели, кажется, что они покрашены изнутри серой краской. Дэвлин тянет за ручку дверцы со стороны водителя. Он чуть отпрыгивает назад, когда дверца открывается, и из машины выходят клубы дыма. Дэвлин машет рукой перед лицом. Он нагибается, протягивает руку и выключает двигатель. Потом выпрямляется и смотрит на меня.

– Он точно уже мертв? – кричит он мне.

Я киваю. Дэвлин возвращается к фургону и садится на сиденье водителя. Он приносит запах этой провонявшей выхлопными газами машины. Дэвлина трясет от утреннего холода и от увиденного.

– Что теперь? – спрашивает он.

Бедный старина Дэвлин. У него в голове все перепуталось из-за всего того, что ему пришлось увидеть. Он считал, что мир устроен неким определенным образом, а теперь оказалось, что мир устроен совершенно, на фиг, по-другому. Но понять, что к чему, в этом устроенном по-другому мире, он не в состоянии. Он лишь понимает, что Мартин Мартин знает обо всем больше, чем он сам.

– Давай убираться отсюда, – говорю я. – Найди какое-нибудь место, где мы сможем спокойно поспать. А потом мне понадобится твое телевизионное оборудование.

– Что? Аппаратура для внестудийных передач? – спрашивает Дэвлин.

– Угу, – отвечаю я.

Мы едем еще около получаса, пока не находим укромное местечко в какой-то роще, вдалеке от главной дороги. Мы оба очень устали и засыпаем почти сразу же, как только Дэвлин выключает двигатель. Солнце уже встало, и под щебетание птиц мы спим спокойно и без сновидений.

Когда я просыпаюсь, Дэвлина рядом со мной нет, двигатель работает, и я слышу какие-то голоса из задней части фургона. Еще я слышу, как кто-то печатает на клавиатуре компьютера. Я поворачиваюсь на сиденье и вижу Дэвлина. Оказывается, пока я спал, он возился со всем этим телевизионным оборудованием, и сейчас его студия на колесах уже работает вовсю.

– Я все подключил – все в порядке. Кстати. Посмотри вот на это, – говорит Дэвлин и поворачивает ко мне экран компьютера, на клавиатуре которого он печатал. – Ты стал сенсацией по всему миру. Посмотри, что пишут на веб-сайте Си-эн-эн.

Я читаю заголовок:

«ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЛИ ЭТОТ ЧЕЛОВЕК В АНГЛИИ ПРЕДСКАЗАЛ КРАХ ЭНЕРГЕТИЧЕСКОЙ КОМПАНИИ И УБИЙСТВО РЕБЕНКА?»

А ниже я вижу фотографию ММ – это стоп-кадр из шоу Барбары Джеймс.

На другом экране идет передача Би-би-си. Какой-то человек сидит за столом. Вид у него очень серьезный. Позади него я вижу изображение ММ – то есть мое – со словами: «ПАРАПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ХАОС». Этот человек говорит:

«Сэр Стивен Биллингс, исполнительный директор энергетической компании «Оксон», сегодня утром был обнаружен мертвым в своем автомобиле в графстве Камбрия недалеко от озера Уиндермир. В течение нескольких часов после того, как полиция объявила о смерти сэра Биллингса, резко упала стоимость акций «Оксон», крупнейшей в мире энергетической компании, которая контролирует нефтепроводы под Каспийским морем и по всему Среднему Востоку, и штат сотрудников которой по всему миру составляет более пятидесяти тысяч человек».

Голос телеведущего в этом месте звучит строго и даже мрачно. Но затем он меняется, будто ведущий считает, что следующая новость может быть даже забавной:

«Новый драматический поворот в событиях, которые в последние сутки представляют собой главную новость: Мартин Мартин, телевизионный парапсихолог, который вчера вечером в прямом эфире заявил, что знает, где находится убитая школьница Силия Рэнкин, Мартин Мартин, который стал известен после своего шоу «Дух против пастора», транслировавшегося по одной из кабельных сетей, был приглашен в шоу Барбары Джеймс, где должен был рассказать о своей новой программе «Мартин Мартин. По ту сторону». Но шоу Барбары Джеймс превратилось в настоящий хаос, когда мистер Мартин не только предположил, что сэр Стивен Биллингс замешан в систематических махинациях со счетами компании «Оксон», но также объявил имя и адрес человека, который убил пропавшую школьницу Силию Рэнкин».

Пока мы все это смотрим, Дэвлин вздыхает и качает головой.

«С нами на связь вышел Дэвид Рив. Дэвид?» – вопрошает телеведущий с Би-би-си.

На экране телевизора на смену изображению ММ позади диктора появляются видеокадры ведущего с микрофоном. Это Дэвид Рив. Именно его вчера мы с Дэвлином слушали по радио. Он стоит на фоне дома, где этот маньяк убил девочку. Он зажимает пальцем ухо, потому что вокруг него невообразимый шум и гам. Позади я вижу пожарную машину с синими мигающими огнями и толпу, которую сдерживает шеренга полицейских, взявшихся за руки.

«Как вы видите, Джонатан, – говорит Дэвид, пытаясь перекричать толпу, – здесь, в южном Лондоне, происходят исключительные события. Полиция установила оцепление вокруг этого дома, по сути заблокировав улицу. Всю ночь в доме работало несколько групп судмедэкспертов. В течение ночи толпа разъяренных людей все росла. И где-то примерно в три часа ночи кто-то бросил в дом бутылку с зажигательной смесью или что-то в этом роде. Огонь распространился очень быстро. Работе прибывшей пожарной команды мешала разъяренная толпа, которая, вероятно, хотела, чтобы дом сгорел дотла. Как вы видите, это, собственно, и произошло, но напряженность сохраняется. И не только здесь, но и в соседнем микрорайоне, где также всю ночь происходили спорадические вспышки насилия».

На экране монитора диктор Джонатан, сидящий в удобном кресле и смотрящий на своего коллегу Дэйва.

«Дэйв, а есть ли какие-либо новости по поводу человека, которого прошлым вечером арестовала полиция?»

– Да, есть. Артур Пенруди был арестован в этом доме вчера вечером и препровожден в полицейский участок у Тауэр-Бридж. Сейчас ему предъявлено обвинение в убийстве. Кроме того, прошлым вечером полицейские вынесли из дома чье-то тело, и, как нам было недавно объявлено, это действительно тело Силии Рэнкин».

На заднем плане, позади кричащего в микрофон Дэвида, видна толпа, которая тоже кричит. Полиции с трудом удается сдерживать разъяренных людей. Ситуация явно становится опасной.

– Зачем тебе нужно было упоминать этого педофила? – спрашивает Дэвлин, не отрывая взгляда от экрана. – Мужик из энергетической компании – это одно, но тебе не нужно было примешивать туда и этого извращенца. Конечно, это производит впечатление… Но, черт возьми, Мартин! Педофилы! Смотри, какой бардак из-за этого получился!

Он снова медленно качает головой. Я молчу, продолжая смотреть телевизор и с шумом отхлебывая из банки какой-то шипучий напиток, который нашел в пакете с продуктами, купленными Дэвлином.

Дэвлин жмет кнопку на пульте ДУ и переключает телевизор на другой канал, и мы видим уже другого диктора, в другой студии, который рассказывает о других проблемах:

«…сгорел дотла. Кроме того, назревают беспорядки и на бензозаправках, где уже выстраиваются длинные очереди. Сразу после того, как стало известно, что компания «Оксон» находится на грани краха, цены на бензин стали расти. Торговля ее акциями сегодня утром была приостановлена, а сотрудники компании, пришедшие утром на работу, обнаружили, что все офисы закрыты. В лондонскую и нью-йоркскую штаб-квартиры компании, где сотрудники стали очень активно проявлять свое недовольство, была вызвана полиция. Компания «Оксон» была основана одиннадцать лет назад. Она быстро превратилась в одну из самых преуспевающих энергетических компаний в мире благодаря торговле энергетическими фьючерсами, пока ее спекуляции на международных энергетических рынках не переросли в объеме стоимость активов ее основной деятельности».

Щелк. Дэвлин снова переключает канал. Мы видим какого-то дурака прохожего, которому под нос сунули микрофон. Его глаза горят, потому что он в страшном восторге оттого, что именно его телевизионщики выбрали для разговора. За ним стоит куча народу, они улюлюкают, подпрыгивают на месте и тянут шеи, как придурки, пытаясь тоже попасть в телевизор. Они корчат рожи. Взрослые мужчины и мальчишки. Среди них есть и женщины, но их совсем немного. А этот дурак, которому сунули микрофон под нос, говорит:

– Все понятно, так ведь? Это просто отвратительно, что они делают. Мы этого здесь не потерпим. Мы им покажем. Если правительство ничего с этим не делает, то это сделаем мы.

Толпа приветствует его слова криками «Да!». Крики такие громкие, что из динамиков раздаются хрипы и искажения.

Щелк.

Голос с американским акцентом:

«…в Англии. Он выступал в прямом эфире одного из ток-шоу, где объявил на всю страну, что сэр Стивен Биллингс, исполнительный директор компании «Оксон» – крупнейшего поставщика электроэнергии на внутренний рынок США и крупнейшей нефтяной компании в мире, – лгал по поводу счетов компании. Позднее в тот же вечер Биллингс был найден мертвым в своей машине. В этой же передаче Мартин Мартин шокировал зрителей, назвав адрес человека, который, по его словам, убил школьницу Силию Рэнкин. Эта девочка пропала больше недели назад, и ее поисками занималась вся полиция Англии».

Щелк.

«…оставьте меренги остывать в духовке, потому что на этой стадии приготовления они еще липкие…»

Щелк.

«Только четыре тысячи девятьсот девяносто девять…»

Щелк.

«Самоубийство сэра Стивена Биллингса…»

Щелк.

«…обеспокоен эффектом домино, который может вызвать этот скандал? Ожидает ли экономику крах после новости о том, что…»

Щелк.

«…защита детей. Нас подвели те учреждения и организации, которые обязаны следить за подобными монстрами…»

Щелк.

«…сожжение мечети в графстве Лестершир. Айван, полиция как-то связывает это преступление с той вчерашней телепередачей?»

Щелк.

«…так кто же такой этот Мартин Мартин? Репортаж Джеймса Уэстерна об этом таинственном человеке, после слов которого начались все эти драматичные события».

Дэвлин не переключает канал. Он хочет посмотреть, что они будут говорить обо мне и о нем. На экране мелькают разрозненные кадры какого-то телешоу с участием Мартина Мартина. Появляются титры: «Дух против пастора». Мартин выглядит моложе, вид у него немного недовольный, будто ему совсем не хочется участвовать ни в каких телепрограммах. Но приходится. И на фоне этих кадров первых дней ММ на телевидении Джеймс Уэстерн рассказывает о том, что ему удалось узнать с тех пор, как примерно двенадцать часов назад ММ стал самым знаменитым человеком в мире.

За тонкими металлическими стенами фургона раздается какой-то шум, из-за которого телевизора почти не слышно. Дэвлин жмет кнопку на пульте, увеличивая громкость. А этот посторонний шум теперь прямо над нами. Это шум какого-то мощного двигателя – низкий и ревущий. Он кружится над нами и становится все громче. Дэвлин делает громкость еще больше. Теперь телевизор буквально орет:

«МАРТИН МАРТИН ВПЕРВЫЕ ПОЯВИЛСЯ НА ТЕЛЕВИДЕНИИ В КАЧЕСТВЕ ГОСТЯ ДНЕВНОГО ШОУ ОДНОЙ ИЗ КАБЕЛЬНЫХ СЕТЕЙ. ШОУ НАЗЫВАЛОСЬ «ДУХ ПРОТИВ ПАСТОРА». ПАРАПСИХОЛОГ-САМОУЧКА МАРТИН, ПО ЕГО УТВЕРЖДЕНИЮ, КОНТАКТИРОВАЛ С УМЕРШИМИ РОДСТВЕННИКАМИ ИЛИ ЗНАКОМЫМИ УЧАСТНИКОВ ПЕРЕДАЧИ, ПЕРЕДАВАЯ ИМ СОВЕТЫ С «ДРУГОЙ СТОРОНЫ». ПО ВСЕЙ ВИДИМОСТИ, ОН И ЯВЛЯЛСЯ ТЕМ САМЫМ «ДУХОМ» ИЗ НАЗВАНИЯ ЭТОЙ ПРОГРАММЫ. А В КАЧЕСТВЕ «ПАСТОРА» ВЫСТУПАЛ ПРЕПОДОБНЫЙ ДЭВИД УАТТС, БАПТИСТСКИЙ СВЯЩЕННИК, КОТОРЫЙ ДАВАЛ СОВЕТЫ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ХРИСТИАНСКОЙ МОРАЛИ. ЭТО ШОУ БЫЛО ПРОСТО ОДНИМ ИЗ МНОГОЧИСЛЕННЫХ ПОДОБНЫХ РАЗВЛЕКАТЕЛЬНЫХ ШОУ НА ТЕМЫ ПАРАПСИХОЛОГИИ, КОТОРЫЕ В ОГРОМНОМ КОЛИЧЕСТВЕ ШЛИ В ДНЕВНОМ ЭФИРЕ ВСЕХ ЭТИХ НЕБОЛЬШИХ КАБЕЛЬНЫХ КАНАЛОВ».

Телевизор работает так громко, что почти заглушает шум двигателя над нами. Дэвлин, кажется, совсем не замечает этот посторонний шум. Он буквально впился глазами в экран. Он гордится собой. О его шоу говорят.

«ШОУ «ДУХ ПРОТИВ ПАСТОРА» ШЛО ДВА СЕЗОНА. ЭТОЙ ОСЕНЬЮ НА СМЕНУ ЕМУ ДОЛЖНО БЫЛО ПРИЙТИ НОВОЕ ШОУ, В КОТОРОМ МАРТИН МАРТИН СОБИРАЛСЯ ВЫСТУПАТЬ УЖЕ В РОЛИ ГЛАВНОГО ГЕРОЯ. ВО ВРЕМЯ СЪЕМОК ПИЛОТНОЙ ПЕРЕДАЧИ ЭТОЙ НОВОЙ СЕРИИ У МАРТИНА МАРТИНА, ПО ВСЕЙ ВИДИМОСТИ, СЛУЧИЛСЯ ПРИПАДОК. ОН СТАЛ ОСКОРБЛЯТЬ ОДНОГО ИЗ ЗРИТЕЛЕЙ, ОБВИНЯЯ ЕГО В УБИЙСТВЕ. МЫ ПОБЕСЕДОВАЛИ С МИССИС ДЖЕНТЛ, КОТОРАЯ В ТОТ ДЕНЬ ТОЖЕ ПРИСУТСТВОВАЛА В СТУДИИ…»

– О, черт! – говорит Дэвлин. – Сейчас начнется…

В телевизоре появляется голова какой-то старушки: морщины, шляпка и очки.

«ЭТО БЫЛО УЖАСНО, – говорит старушка. – МЫ СОБРАЛИСЬ ТАМ, ЧТОБЫ УВИДЕТЬ ПАРАПСИХОЛОГА, КОТОРЫЙ, НУ… ДОЛЖЕН БЫЛ ВСТУПАТЬ В КОНТАКТ С ДРУГОЙ СТОРОНОЙ. НО ПОТОМ ЭТОТ САМЫЙ МАРТИН ВДРУГ НАЧАЛ ОТВРАТИТЕЛЬНО РУГАТЬСЯ И ГОВОРИТЬ, ЧТО ЭТОТ ДРУГОЙ ЗРИТЕЛЬ УБИЛ ЕГО… А ПОТОМ ЭТОТ МАРТИН РУХНУЛ НА ПОЛ, НАЧАЛ КРИЧАТЬ И ЕГО СТАЛО ТОШНИТЬ. ЭТО БЫЛО ПРОСТО СТРАШНО. КАК ТАКОЕ ТОЛЬКО РАЗРЕШИЛИ?! РАЗВЕ ТАКОЕ ЖДЕШЬ УВИДЕТЬ НА ТЕЛЕВИДЕНИИ? Я ХОЧУ СКАЗАТЬ…»