Текст книги "Робинзоны (СИ)"

Автор книги: Марк Качим

Соавторы: Гелла Верона
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

– О, это же совсем другое дело! – расслабился Джерри. – Но вообще-то, я уже научился спокойно принимать любые новости из уст Хьюзов!

– Этому, Купер, ты мог бы научиться еще в школе, – наставительно сказал Франко. – Но у тебя, к твоему огромному сожалению, никогда не было тяги к знаниям, а полезная во всех отношениях тяга к прекрасному и вовсе обнаружилась только сейчас.

– "К прекрасному" – это к Хьюзам? – съязвил Джерри. – Так лучше поздно, чем никогда. А в твоем случае так и просто: лучше поздно.

– Вот твоя правда, – ухмыльнулся Франко, – мне не хотелось бы попасть в немилость к твоей жене.

– Ну, у Мишель всегда была тяжелая рука, – пожал плечами Джерри.

Вплоть до чая и десерта они ели молча, погруженные каждый в свои мысли.

Доминик совершенно не врал, рассказывая о том, насколько сильна страсть его родителей. И вместе с тем, было сразу заметно, что вместе держит их не только секс. Они обсуждали ремонт поместья и покупку нового коня, Клаудия рассказывала о посещениях приюта, а Франко – о том, что его любимая клюшка для гольфа сломалась-таки окончательно. Свои диалоги с Мишель вспоминать не хотелось – да и не было никаких диалогов – монолог жены: пойди, принеси, сделай, и его молчаливое согласие. Ну и уж конечно, Мишель никак не могла бы прокомментировать, почему трахаться в поле не очень удобно.

– Мальчики, ну хватит уже, – заявила Клаудия, когда лакеи водрузили на стол блюдо с разноцветными пирожными. – Молчите как на похоронах. Давайте о чем-нибудь приятном. Доминик, нам с папой очень понравился твой концерт. По-моему, в этот раз публика была даже более отзывчивой, чем обычно. Даже вокруг нашей ложи люди бесновались, а уж что творилось на танцполе…

– Да, и новая песня получилась отлично! – подхватил Франко. – Думаю, тебе действительно стоит развивать это направление.

– Вы были на концерте? – бесцветно поинтересовался Джерри. – На том, в пятницу?

И почувствовал, как краска заливает лицо, заставляя пылать даже уши.

– Мы бываем на всех концертах, – улыбнулась Клаудия. – Хоть у нас и классическое воспитание, это не значит, что мы не в состоянии понять современную музыку.

– А если ты о том, что было в начале – то мы бы всё равно узнали из газет, – пожал плечами Франко. – А так хотя бы видели всё воочию, а не тот урезанный вариант, что преподнесла пресса.

– Только не показывайте мне эти газеты, – поморщился Доминик. – Даже знать не хочу.

– Это просто ужасно, что фотографии не способны передавать музыку, – вздохнула Клаудия. – Эта старинная песня прозвучала фантастически!

– И что, – поинтересовался Джерри деловито, много тех фотографий? Странно, – рука все-таки дрогнула и ложка звякнула о блюдце, – что меня до сих пор не закидали письмами с проклятьями.

– На остров они не долетели бы, а здесь им тебя не достать, – пояснил Франко. – Но вообще-то ты, конечно, подставился. Надеюсь, с должности хоть не попросят?

– Нет, – пожал плечами Джерри, – Мой начальник всегда недолюбливал Мишель, да и найти желающего добровольно взвалить на себя мои обязанности за неделю не нашлось. Но странно, что Джон не передал мне ни одного конверта, – никак не мог он оставить тему писем, – сам их, что ли, порвал и выбросил? Или все они завтра в кабинете меня поджидать будут?

– Тебя научить огненным заклинаниям? – усмехнулся Доминик.

– Да уж справлюсь, – поморщился Джерри, представляя себе завтрашнее утро, – но ты мне обещал сад показать.

– Советую сначала в розарий Стефании сходить, – подхватила Клаудия, – розы вечером сильнее всего пахнут!

– Да, и давайте договоримся, кто в каком направлении гуляет сегодня, – Франко бросил на супругу откровенно голодный взгляд, отчего та чуть покраснела, игриво пожав его руку.

– Чур, мы к водопадам! – быстро сказал Доминик. – Кстати, а дед с бабушкой сегодня придут?

– Нет, они в очередное путешествие сорвались, – хмыкнула Клаудия. – Наверное, не хотят расстраиваться и вернутся, когда шумиха уляжется.

– А что, – теперь у Джерри пылало не только лицо и уши, но даже шея, – и Эстебан со Стефанией… тоже… гуляют по вечерам?

– А ты как думал? – хмыкнул Франко. – Они всем нам четверым ещё фору дадут.

– Дорогой, давай уже не будем смущать Джерри столь скользкими темами, – деликатно заметила Клаудия. – А то он подумает о нас… не очень хорошо.

– Нет, нет, – закачал головой Джерри, – боюсь, что это я о себе так думаю. И о… – он запнулся. Перед глазами снова встала недавняя сцена в ванной, и крик Мишель о том, что прилично, а что нет. – Доминик, надеюсь, у ваших водопадов нет буйной растительности, – гораздо веселее проговорил он, вспоминая помывку в роднике на острове, – а что я опять буду цепляться… хоботом.

Доминик рассмеялся и сверкнул глазами, придавая этой на самом деле абсолютно невинной фразе двусмысленный оттенок.

– Надо тебе зрение поправить, – сказал убежденно. – А то просто катастрофа ходячая.

– Уже пытались, – удрученно выдохнул Джерри, – близорукость убрать – раз зельем капнуть, а вот с астигматизмом так ничего и не смогли сделать. Так что я помру в очках, увы.

– Купер, – протянул Франко, – ну к кому же ты ходил? Ведь есть же особые зелья, дорогие и сложные, правда, но зато абсолютно действенные.

– Ну раз действенные, – Джерри снял очки и покрутил их в руках, – тогда я согласен. Хоть и привык за столько лет, но скучать не буду ни минуты.

– Но пока что не поправили – надень, – хмыкнул Доминик. – А то угодишь ненароком в ядовитый плющ или, что хуже, меня с папой перепутаешь.

– Не-а, – убежденно сказал Джерри, – тебя я ни с кем не перепутаю, даже если совсем ослепну. По запаху отыщу.

– А вы романтик, – улыбнулась Клаудия. – Ещё чаю?

– Ещё какой, – подтвердил Доминик. – Повелся же на мои серенады.

– Или на твои неподражаемые представления, – Джерри прикрыл глаза, вспомнив, как застал спящего Доминика, гладящего себя. – И нет, спасибо, иначе я испорчу всю романтику бесконечными отлучками в туалет.

– Я тогда тоже не буду, пожалуй, – спохватился протянувший было к чашке Франко. – Милая, как ты смотришь на прогулку к лесному озеру?

– О да, чудесно! – обрадовалась Клаудия. – Я буду лесной нимфой!

– А папа – кентавром? – ехидно продолжил Доминик.

– Ну, знаешь, главное, чтобы не слоном, – съязвил Франко, – и вообще, сын, я же не спрашиваю, в какие скачки вы играете с Купером, – облизав ложку, добавил он и с интересом взглянул на снова покрасневшего Джерри, – Купер, ну сколько можно? Тебя так удар хватит от скачков давления.

– А иди ты… – беззлобно махнул рукой Джерри, поднимаясь из-за стола. – К своему озеру, кентавр. Доминик, ты покажешь мне розы и водопад?

– Если задумали устроить ванну с лепестками, – не удержалась Клаудия, – то советую обрывать куст оранжевых в самом углу – они лучше всего пахнут.

– Мама, какие лепестки?! – закатил глазами Доминик. – Напоминаю: у тебя сын, а не дочь!

– И что? – пожала плечами Клаудия. – Зато теперь у меня ещё и очень романтичный зять. Джерри, куст в левом углу, за жасмином.

– Спасибо, Клаудия, – Джерри уже не знал, смеяться ему или плакать, – но не думаю, что Стефания будет счастлива увидеть оборванные розы. Идем, Доминик, пока совсем не стемнело, и я не превратился в Хатхи.

И он поднялся, протягивая Доминику руку.

– Вот это энтузиазм, – похвалил Франко и тоже встал. – Моя прекрасная нимфа, ваше озеро ждёт вас!

– Иго-го-го добавить не забудь, – рассмеялся Доминик и, схватив Джерри за руку, почти бегом кинулся к дверям.

Глава 14

– Они у тебя всегда такие, или это специальное представления для меня? – спросил Джерри, когда они снова проходили по длинным коридорам к выходу в сад. – Хотя теперь я понимаю, что ты оказался был вполне себе типичным Хьюзом. И то, что настоящих Хьюзов я сегодня увидев впервые, – выдохнул он, ступая в темную прохладу английского вечера. – И в очередной раз разочаровался в собственной жизни… ну до острова, – тут же поспешил добавить, увидев, как напрягся Доминик.

Однако Доминик не расслабился – наоборот напрягался всё больше и больше, стиснув зубы и явственно помрачнев. В конце концов обеспокоенному Джерри пришлось остановиться и придержать его за локоть.

– Ну что случилось? – как можно мягче спросил он. – Я что-то не так сказал?

– Да нет, – Доминик опустил голову и пнул попавшийся под ноги камешек. – Просто я вдруг подумал… Только не обижайся. Но на моём месте ведь мог быть любой. Или любая.

– Нет, – Джерри осторожно взял его за подбородок, приподнимая голову и заглядывая в глаза, – не мог бы. До моего тела пытались добраться очень многие, и я легко их останавливал, а ты единственный, кто смог проникнуть в душу.

И мягко, неторопливо поцеловал, давая возможность Доминику или оттолкнуть себя, или перехватить инициативу.

– Я единственный, с кем ты вынужден был проводить время, и от кого узнал, что жизнь бывает другой, – возразил Доминик шепотом.

– Единственный, с кем захотелось об этом узнать, – покачал головой Джерри, – ну, в конце концов, маскирующие чары бордели еще никто не запрещал, но я туда так и не дошел никогда, хотя, признаюсь, задумывался об этом.

Доминик криво улыбнулся и покачал головой.

– То есть на моем месте могла быть даже шлюха, – выдохнул он.

Джерри смолчал. Он шел за Домиником по извилистым дорожкам, стараясь не свалиться в темноте. Настроение стремительно портилось, с каждым новым шагом все дальше скатываясь в минус. Получается, Доминик считает, что для Джерри он всего лишь развлечение, вынужденный сосед и случайный сексуальный партнер.

Поцеловав Доминика на глазах нескольких тысяч людей и под прицелами объективов сотни камер, Джерри думал, что он показал ему, насколько тот ему дорог. А выходит, Доминик просто ждал, когда он наиграется.

– Это я для тебя шлюха, – горько и глухо сказал он подошедшему Доминику, – И отличный пиар-ход, MinK.

Он развернулся, собираясь вернуться в гостиницу.

Пощечина, не ставшая ударом только по причине неудобного для замаха положения, отбросила назад. Джерри запнулся о какой-то куст и упал на задницу.

– Пиар?! – прорычал Доминик, нависая над ним. – А это всё – тоже пиар? Родители мои, мой дом?! Я всех сюда таскаю, по-твоему?! Конечно! Я же, блядь, раскованный! И семья у меня гребаные нифоманы, да?! Всех подряд привечают! А что, дорогой Доминик, ты уже выбросил того милого мальчика? Зря, он нам с папой нравился! – передразнил он Стефанию тонким голосом.

– Тогда какого хуя ты меня сейчас мордой в дерьмо опускаешь, а?! – рявкнул Джерри, поднимаясь на ноги. – Или ты считаешь, что я только ради секса как мальчишка краснею перед твоим отцом, не говоря уж о репортерах, которым я, похоже, обеспечил весьма небедную старость? – он отряхнул брюки и зло зыркнул на Доминика. – Был бы ты лишь секс-тренажером, по возвращении домой забыл бы обо всем, а подайся ты к репортерам, подал бы в суд за клевету.

– Забыл?! – возмутился Доминик. – Вот же старый хрен! Я бы тебе так забыл – неделю бы встать не смог! – фыркнул, подходя к Джерри вплотную, и, запустив руку ему в волосы, притянул к себе, целуя. – Мне не нужен никакой пиар, – заверил, прислоняясь лбом ко лбу. – Мне нужен ты. Краснеющий, неловкий, вспыльчивый Джерри Купер. Доходчиво?

– Более чем, – буркнул Джерри, держась за горящую щеку, – а мне нужен голозадый и поедающий руками крабов Доминик. Не MinK, и не наследник, а… Робинзон Хьюз.

И сам потянулся поцеловать Доминика, прижимая его к себе так сильно, что, казалось, у него вот-вот затрещат ребра.

Доминик ответил так же пылко и на поцелуй, и на объятия, и некоторое время они рьяно целовались, не обращая внимания на растущее возбуждение. Впрочем, то ещё вполне поддавалось контролю, и вырваться из-под него ему не дали: Джерри, которому при всей доброжелательности хозяев поместья, было тут всё же несколько неуютно, вздохнул и отстранился. Доминик, всё правильно истолковав, молча взял его за руку и потянул дальше по тропинке.

– А эти ваши розы Стефания и правда сама выращиваем? – спросил он, почувствовав в воздухе тонкий цветочный аромат. – Не прими это за издевку, но, если верить тому, что пишут, то в розарии Стефании Хьюз тысячи кустов, а она ведь не девочка.

– В смысле, сама? – удивленно переспросил Доминик. – Если ты имеешь в виду схему выращивания – то да, составляет все она сама. А если ковыряние в земле, то это садовники.

– Тогда я преклоняюсь перед ней – перекопать и прополоть это пусть и трудно физически, но вот чтобы точно понимать, отчего не цветет тот или иной куст – это же сколько нужно знать! – улыбнулся Джерри.

Розарий действительно оказался огромным, и невероятно красивым. Тут были и утонченные чайные розы, и страстные красные, и загадочные черные, и даже голубые, про которые Доминик гордо сказал, что это единственные в мире кусты – считалось, что роза генетически не может приобрести такой цвет. Крохотные, не больше ногтя, и огромные, диаметром с большую тарелку, растущие компактными кустами, и оплетающие своими побегами беседки и своды арок. Смешные деревца с голыми стеблями и буйством цветов на пышной макушке.

– Боже, сколько же их придумано-то, а?! – Джерри переходил от одного куста к другому, нюхая цветы, пахнущие вроде одинаково и все равно каждый по-разному. – А я-то, признаюсь, знал только красные – для свекрови, белые – для Мишель и розовые – для Кэтрин и Фионы, – он аккуратно, двумя пальцами, подцепил розу совершенно неимоверного оранжевого цвета, на кончиках лепестков переходившего в кроваво-красный.

– Ну, если мы за ближайшие пару недель не найдём жилье, то ты будешь знать о розах всё, – улыбнулся Доминик и осторожно добавил как бы невзначай: – Если ты, конечно, вдруг не захочешь остаться тут. Тогда ты будешь знать о них ещё больше, – замаскировал он шуткой явное предложение.

– Я бы не прочь остаться, – кивнул Джерри, – но наверное все же не стоит здесь слишком задерживаться. Хотя я не против приезжать сюда – слушать рассказы Стефании о розах. Жаль только, – вздохнул он, – чаще всего после работы я способен только упасть спать.

– Не волнуйся, я после репетиций и концертов – тоже, – вздохнул Доминик. – А где ты хотел бы жить? Дом, квартира или что посолиднее?

– Не знаю, – протянул Джерри, – но там, где нам будет уютно и где я смогу видеть тебя с голым задом.

Доминик задумчиво на него посмотрел и не ответил.

– Вон там, – кивнул куда-то вперед, резко меняя тему, – водопад. Пошли искупаемся.

– Идем, – кивнул головой Джерри.

Хоть он и помнил, что Франко и Доминик договорились, кто и куда пойдет, но купаться голышом он все равно опасался. Но под насмешливо-испытующим взглядом Доминика стянул-таки трусы и рыбкой нырнул в бурлящую от падающих струй воду.

И тут же едва не вскрикнул удивленно прямо под водой – та оказалась теплой, почти горячей.

– Ух ты! – выдохнул, вынырнув рядом с плывущим на спине Домиником. – Это какой-то источник?

– Это магия, – усмехнулся Доминик с закрытыми глазами. – По вечерам вода нагревается, днем остывает. Но можно регулировать по своему вкусу.

Джерри, шумно брызгаясь и отфыркиваясь, нырнул еще несколько раз, то проплывая под безмятежно распластавшимся на поверхности Домиником, то удирая от него же, после того, как не рассчитал и зацепил его головой.

– А что, и зимой тут тоже можно купаться? – Джерри вытянулся рядом с неспешно дрейфующим Домиником. – Везде снег, а тут тепло… мечта!

– Вот веришь – ни разу не пробовал, – поморщился Доминик. – Что за радость посреди зимы задом сверкать?

– Не знаю, – пожал плечами Джерри, – но на море зимой хочется гораздо сильнее, чем летом.

Доминик хмыкнул где-то над ухом, и Джерри, резко повернувшись, поцеловал его.

Целоваться в горячей пресной воде оказалось настолько здорово, что член затвердел почти мгновенно. Джерри очень пожалел, что не может потереться им о Доминика, а трогать его самому не хотелось. Поэтому он мужественно терпел, пока в голову не пришла интригующая мысль проверить, не испытывает ли Доминик такие же проблемы.

Скользнув рукой вниз по мускулистому животу, он нащупал такой же твердый, как и собственный член. Доминик всхлипнул и ухватился руками за его плечи.

– Доминик, – прошептал Джерри, – на берег или в дом?

Доминик покачал головой, прошептал:

– На мелководье, – и свою очередь поймал под водой его член. Подплыл к Джерри совсем близко и ненадолго обхватил той же рукой и свой собственный, успев пару раз двинуть по ним рукой, прежде чем вода снова его оттолкнула.

Джерри только рвано выдохнул, в несколько мощных гребков подплыл на более мелкую часть, и уселся на гладких камнях, притягивая Доминика себе на бедра. Теперь вода доходила им до груди, не давая замерзнуть, но не мешая целоваться и тискать друг друга.

Доминик снова обхватил их члены ладонью и начал медленно дрочить. Удовольствие и жар волнами расходились по телу, в ушах застучало от слишком горячей воды, но менять ничего не хотелось: мышцы от этого коктейля ощущений полностью расслабились, и ничто не мешало удовольствию свободно гулять по телу.

Джерри целовал Доминика, поглаживая его спину и плечи, подавляя в себе стремление подаваться навстречу ласкающей его руке из-за опасения, что вода оттолкнет его. Он стонал и шумно дышал через нос, желая только одного – чтобы Доминик не останавливался, а лишь сильнее сжимал кулак на трущихся друг об друга членах.

На этот раз оргазм был похож на прыжок в жерло вулкана: опаляющий с ног до головы, почти вышибающий дух жаром и наслаждением. Рука Доминика задрожала, он громко охнул, толкнулся себе в руку и кончил вместе с Джерри, отчаянно хватая ртом воздух.

Джерри едва удержал его, чтобы тот не плюхнулся в воду с головой, и прижал к себе, целуя припухшие губы благодарно и чуть лениво. Доминик вытянул ноги у него за спиной, и оперся грудью на его торс, обмякая.

– Надо выбираться, – прошептал Джерри ему в ухо, – иначе мы тут уснем.

– Без проблем, – устало кивнул Доминик и без всяких дополнительных усилий и неприятных ощущений переместил их на кровать – как были, мокрыми и голышом. К слову сказать, лакеи уже успели заменить не слишком широкую "холостяцкую" постель Доминика на огромное многоспальное ложе с новеньким хрустким бельем, пахнущим не привычной свежестью, а чем-то сладковатым.

– А одежда-то моя там осталась, – загрустил было Джерри, но вспомнил о Карло, и вызвав его, отдал приказ принести от водопада их вещи. – Не хочу оставлять Франко трофеи, – пояснил он свои действия.

Потом выудил из шкафа, где теперь лежали его вещи, старомодного вида будильник, и вздохнув, завел звонок на шесть утра.

– Я постараюсь утром не шуметь, – пробурчал он, подкатываясь Доминику под бок, – а кофе с чем-нибудь мне в такую рань дадут?

Доминик снова вызвал лакея – уже не Карло, и приказал:

– Мэгги, с сегодняшнего дня в будние дни к половине седьмого утра сервируйте завтрак для Джерри в маленькой гостиной.

– Да, мастер, – отчего-то радостно кивнула та. – А что любит мастер Джерри?

– Крабов и кокосы, – хмыкнул Доминик. – Это я знаю наверняка.

– Да все, только кофе, чур, большой бокал, черный и крепкий, сахар и лимон рядом, – заплетающимся языком отрапортовал Джерри и закутался в пышное одеяло. – И Мэгги, – попросил он, – ты зайди в шесть проверь, встал я или нет, а то страсть как не люблю по утрам вставать.

– Ну уж с этим я тебе помогу, – заверил Доминик. – Я чутко сплю. Вот только не гарантирую, что, услышав эту чудовищную машинку, не запущу в неё чем-нибудь спросоня. Со времен школы рано не вставал…

– Она зачарована, машинка эта, – вздохнул Джерри, – Фиона старалась. Я ж ведь всегда тяжело вставал, вот она мне и подарила на шестом курсе этот будильник. Я его и проклятиями, и физическими методами – он неубиваем…

– Ты меня сейчас очень обрадовал, – саркастически усмехнулся Доминик и, повернувшись, закинул на него ногу. – Ты, кстати, превосходно смотришься в моей постели.

– Я рад, – просто признался Джерри, – и знаешь, не хочу, чтобы мне еще кто-нибудь такое говорил.

Длинный день и горячая дрочка в не менее горячей воде сделали свое дело, и сейчас веки словно намазали клеем. Джерри клевал носом, отчаянно не желая, чтобы день заканчивался, уступая место суматошному утру понедельника.

Доминик чмокнул его в нос и натянул повыше одеяло.

– Спокойной ночи, – прошептал, закрывая глаза, и, не дождавшись ответа, провалился в сон.

* * *

Уйти, не разбудив Хьюза, конечно, не удалось, хотя Джерри честно подскочил от первой же пронзительной трели. К сожалению, вместе с ним подскочил и Доминик. Кое-как убедив его не вставать, Джерри выполз из на диво удобной постели и прошлепал вслед за лакеем в маленькую уютную столовую с окнами на сад. На завтрак ему приготовили сэндвичи с крабами, чем обеспечили хорошее настроение аж до того момента, когда не стала пора выдвигаться на работу.

Кабинет оказался буквально завален письмами, записками и бандеролями. Вспомнив, чему вчера учил его Доминик, Джерри прицельными заклятиями уничтожил большую часть, но несколько оказались зачарованными на самопрочтение, и с дюжину полных яда и сарказма фраз он все-таки выслушал.

– Мистер Купер, – в кабинет, опасливо оглядываясь, вошла секретарша, – как вы и просили, я оповестила всех о назначенном на девять утра совещании, но только что пришла записка из приемной начальника Управления, – она явно читала газеты, потому что замялась и окинула его заинтересованным взглядом, словно ища что-то новое, – вас ждут прямо сейчас.

– Хорошо, я уже иду, – кивнул Джерри, – но совещание в девять не отменять, если только меня не вызывают чтобы уведомить об увольнении.

Девушка кивнула и поспешно вышла вон, беззвучно притворив дверь. В кабинете остался сладкий, удушливый запах ее духов, и Джерри удивился тому, как быстро он привык к горьковато-свежему парфюму Доминика, так разительно отличающегося от цветочно-фруктовых дамских ароматов. Распахнув окно, он вздохнул и направился в приемную.

Начальник управления, Эндрю Уолберг стоял спиной к двери, разглядывая что-то за окном, и не повернулся, когда Джерри вошёл.

– Садись, – приказал ровным голосом и дождавшись скрипа кресла, продолжил: – Мне кажется, все эти годы достаточно сблизили нас, чтобы быть откровенными в разговоре, – тут он повернулся и посмотрел на Джерри в упор тяжелым взглядом. – Поэтому спрошу прямо: что это за хуйня?

И бросил ему в лицо газету, где на первой полосе была большая статья и красочные, отличного качества фотографии с пятничного концерта.

– Глупо было бы ожидать, что тебе не донесут, – Джерри скомкал и отбросит газету в сторону, – тогда уж и интервью Мишель ты читал. Да и прошение о разводе должно было до тебя дойти.

– Глупо было ожидать, что об это не узнает вся страна! – рявкнул Эндрю. – Черт побери, Джерри! Ну если ты столько лет скрывал свои предпочтения, почему нельзя было делать это и дальше? Зачем эта бравада, публичность? Соскучился по скандалам?

– Да какие нахуй предпочтения, а? – не удержавшись, выругался Джерри. – Я не бегаю каждые выходные в бордель, хотя на моем месте любой здоровый мужик завел бы себе любовницу уже лет двадцать назад. Неужели, – он взглянул в глаза Эндрю, – любить для меня – это преступление? И показывать ее я не имею право?

Уолберг впервые за долгое время не выдержал его взгляда – отвел глаза, устало потер виски.

– Он совсем ещё мальчишка, – сказал тихо. – О какой любви может идти речь?

– А я старик, что ли, дряхлый? – снова взвился чуть успокоившийся Джерри. – Или право и возможность любить только по достижении определенного возраста люди имеют? Как покупать алкоголь? – он снял очки и потер переносицу.

– Да черт побери! – рявкнул Эндрю, но так и замолчал, не зная, что возразить. – И что теперь? – наконец сказал относительно спокойно. – Будешь привечать каждого, кто тебя полюбит сильнее? Хотелось бы мне знать заранее, кто будет следующим. Мишель, конечно, не баба, а айсберг, уж прости, но теперь-то, наверное, и сам знаешь, но неужели пылкий мальчишка без мозгов – именно то, что тебе надо?

– Вот тут ты опоздал, – протянул Джерри, неосознанно потирая щеку. – Я вчера получил в морду от, как ты выразился, "пылкого мальчишки без мозгов", именно за то, что предположил, что он поиграет со мной и выкинет. Так что если ты вызвал меня только чтобы прокричать: "Он тебя бросит", – давай сэкономим время. Я своих разгильдяев собрал в девять – буду распиздон вставлять за халявно написанные отчеты и несколько слитых дел… ну если ты не решишь меня в отставку отправить, – Джерри снова взглянул на Эндрю.

– За что, за любовь? – криво усмехнулся Уолберг. – За любовь – не стану. А вот от скандалов, пожалуйста, воздержись, иначе общественность не поймёт. Один раз ещё проглотит – ну влюбился человек, с кем не бывает. Даже, возможно, поднимет тебе рейтинг за смелость и попытку отстоять своё счастье. Но второй раз это уже будет блядство, и мне не простят, если я оставлю тебя на посту.

Отвечать Джерри не стал, да Уолберг и не ждал от него каких-то обещаний и заверений. Простившись, он вышел из кабинета, чувствуя, как все, кто были сейчас в приемной, смотрят на него. И все ожидают увидеть пустое место на кителе, там, где обычно носят значки. Кто-то, видя, что символ власти все еще на месте, тепло улыбался Джерри, иные же поджимали губы и отворачивались.

А потом секретарша Уолберга передала ему письмо. Джерри не хотел читать его при всех – не хотелось прилюдно нарываться на очередную порцию оскорблений. Но люди в коридоре смотрели на него не отрываясь, и проигнорировать письмо означало показать слабость. Джерри нехотя развернул его и едва не подпрыгнул на месте, увидев знакомый почерк.

"Привет. Ну как ты там?", – писал Доминик. – "Я проснулся и переживаю, что тебя разорвали на много маленьких слоников".

До своего кабинета Джерри дошел обычным шагом, хоть и хотелось бежать бегом.

"Привет! – написал он на клочке чистого листа, выуженного из-под груды документов на столе. – Не волнуйся, слон по-прежнему один. Большой и неуклюжий.

P.s. Спасибо за заклятье, уничтожающее письма. Иначе у меня точно были бы слоновьи уши"

Он едва успел передать записку своей секретарше, как, мрачные в предвкушении разноса, подчиненные стали заполнять кабинет, стараясь сейчас лишний раз не сердить его.

Подождав, пока Марта выйдет, Джерри тщательно скрыл улыбку и повернулся к своим парням. Скидку на внезапно взлетевшее до небес настроение он им делать не собирался.