Текст книги "Агент на месте"
Автор книги: Марк Грени
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 32 страниц)
Пока он ждал, он сделал несколько поворотов шеи, чтобы расслабиться. Он не был поклонником декоративно-прикладного искусства, которое сопутствовало его работе; он выполнял ее медленно и дотошно, и подобные вещи его напрягали. Только по необходимости и только в течение длительного периода времени он стал хорош в этом.
Корт более десяти лет служил в Центральном разведывательном управлении, затем еще пять лет в частном секторе в качестве наемного убийцы. Когда им руководило ЦРУ, он мог без особых проблем заказывать документы, кредо, кредитные карты и полностью поддерживаемые легенды. Но, работая в качестве солиста, ему приходилось либо находить частные «бумажные вешалки», либо создавать то, что ему было нужно, самому.
Иногда он был вынужден полагаться исключительно на своих клиентов в предоставлении документов для своих нужд, но сегодня была своего рода гибридная ситуация. Его клиент смог раздобыть подлинный значок, который позволил бы ему попасть на мероприятие, на которое ему нужно было проникнуть, но Корт недостаточно доверял своему клиенту, чтобы передать им свою фотографию для завершения проекта.
Он бы сделал всю работу сам, чтобы обеспечить свою личную безопасность.
Корт сам стал чем-то вроде гибрида. Он вернулся в ЦРУ на специальную контрактную должность, но сохранил автономию, позволяющую соглашаться на внештатную работу, когда он того пожелает. И сегодня был на сто процентов фрилансером. Лэнгли понятия не имел, где был Корт, или что он делал, и это было преднамеренно. Корт не знал, одобрят ли они сегодняшнюю миссию, и ему было наплевать.
Долгое время он хотел сделать что-нибудь, чтобы поддержать борьбу против сирийского режима, и это был его способ сделать это, не заходя в Сирию. Миссия в Сирию, как определил Корт, изучив ситуацию и свой многолетний личный опыт в качестве разведчика и оперативного агента… была бы глупой затеей.
Он взял эту работу у куратора из Монте-Карло, который за двадцатипроцентную плату с нашедшего выступил посредником в первоначальных переговорах между подрядчиком и клиентом. Суд решил, что порученная ему работа выглядит так, как будто это будет сложно, но выполнимо. В качестве дополнительного бонуса работа была в Париже, а Париж, вероятно, был любимым городом Корта в мире.
Но теперь он не мог не беспокоиться о дилетантском поведении своих клиентов. Да, похоже, у них были какие-то первоклассные разведданные о его цели сегодня вечером, но их оперативный подход был совершенно неправильным.
Тем не менее… сама работа казалась правильной, и именно поэтому Корт был здесь. Недавно он с честью выполнил миссию в Юго-Восточной Азии, но операция оставила его злым и опустошенным. Соединенные Штаты вышли окончательными победителями, благодаря действиям Корта, и таков был план, но это была отвратительная операция, и собственные действия Корта на задании вызвали у него чувство гнева и конфликта. Теперь он хотел быть уверенным в том, что делает, как в те дни, когда он еще не примирился с Агентством.
Корт верил в эту работу в Париже, поэтому, несмотря на свои опасения по поводу опасности, он будет продолжать.
Он заслужил прозвище Серый человек за свою способность оставаться незаметным, в тени, все еще выполняя свои трудные задания. У него было умение добиваться успеха. Он верил в свой план, и он верил в свое умение пережить сегодняшнюю ночь, чтобы увидеть завтрашний восход солнца; он сказал себе, что все, что ему нужно делать, это держать глаза открытыми, чтобы не обжечься из-за плохой практики своего работодателя.
Это была его первая работа за два месяца; он залег на дно, сначала в Словении, затем в Австрии. Он проводил время, тренируясь и прячась, читая и размышляя. Он был в такой же хорошей физической форме, как и за многие годы, и в последнее время он сильно сосредоточился на физической стороне своего развития, потому что у него были опасения, что он сбился с шага в умственном плане. Нет, это был не посттравматический синдром, или сотрясение мозга, или раннее слабоумие, которое угрожало замедлить его., это было что-то гораздо более изнуряющее.
Это была женщина.
Он встретил ее во время своей последней операции, провел с ней всего несколько дней, но все еще не мог выбросить ее из головы. Она была офицером российской разведки, теперь в руках ЦРУ и заперта на все пуговицы в каком-то безопасном доме в Штатах, и это означало, что у него могло быть даже меньше шансов увидеть ее снова, чем если бы она работала на Лубянке в Москве.
Если когда-либо отношения были обречены на провал, признал Суд, то это были эти. Но у него были чувства к ней, до такой степени, что он задавался вопросом, был ли он тем же человеком, которым был до встречи с ней. Неужели он сбился с шага? Стал бы он колебаться в опасности? Был ли он готов к компромиссу теперь, когда был кто-то, кто действительно что-то значил для него?
Пока он работал над своим поддельным удостоверением личности, Суд рассмотрел все это в тысячный раз за последние два месяца. И в тысячу первый раз он отчитал себя.
Господи, Джентри. Выключи это дерьмо. Подобные мысли убьют тебя.
Это была не жизнь для влюбленного мужчины. Корт рассматривал себя как инструмент, орудие, предельно сосредоточенное на миссии. Женщина, о которой он думал, была на другом конце земного шара, без сомнения, погруженная в свои собственные проблемы, и он знал, что ему лучше забыть о ней, чтобы он мог действовать на сто процентов.
Он знал, что ему нужно оставаться умственно острым. Особенно сегодня, потому что дерьмо должно было сойти с ума еще до того, как закончится ночь.
Мужчина в затемненной квартире отбросил опасения по поводу своей сниженной умственной активности и облачился в черный мотоциклетный дождевик из двух частей, натянув эластичный материал поверх Armani. Затем он поднял пару черных рюкзаков, запер дверь в свою квартиру на выходе и спустился по темной и узкой лестнице на улицу.
* * *
Париж сиял в лучах послеполуденного солнца, здания и улицы все еще блестели после ливня, который прошел в этом районе полчаса назад. Автомобили проезжали мимо величественной архитектуры семнадцатого и восемнадцатого веков в 8 округе, к северу от Сены и в нескольких кварталах к востоку от внушительной Триумфальной арки.
Отель Potocki на авеню де Фридланд был сооружением, которое выделялось бы как великолепный экспонат в большинстве других городов на Земле, но здесь, в Париже, Потоцкий был просто еще одним красивым зданием в еще одном красивом квартале, полном красивых зданий. Он был построен как дворец двести лет назад для семьи польских дворян, которые делом своей жизни сделали возведение роскошных резиденций по всей Европе, и они не жалели средств, чтобы продемонстрировать парижанам свое богатство и власть. Даже сегодня это здание остается одним из самых элегантных особняков в городе, сдаваемым в аренду как дорогостоящее место для проведения вечеринок, мероприятий и частных собраний элиты.
Сегодня днем входы в здание были окружены толпой, все высоко держали свои телефоны с камерами в надежде запечатлеть посетителей эксклюзивного мероприятия внутри. В дополнение к сотням зевак, фотографов и репортеров, слонявшихся вокруг, водители лимузинов стояли у своих недавно отполированных автомобилей на близлежащих стоянках, а частная охрана дежурила на улицах и тротуарах.
Но настоящее действие происходило внутри. Пройдя через монументальные бронзовые двери, отлитые Кристофлом, поднявшись по большой мраморной лестнице и оказавшись в роскошном зале Блеска, около трехсот хорошо одетых мужчин и женщин сидели вокруг длинной светящейся дорожки, которая проходила под рядами хрустальных люстр и между ними. Зал был набит битком, а оглушительная музыка и мигающие огни придавали сцене энергичный, почти маниакальный вид.
Диктор объявил о поступлении зимней коллекции, толпа подалась вперед, и по очереди на подиум начали авторитетно выходить гибкие модели в эффектных бархатных накидках, сапогах до бедер и расшитых шифоновых платьях.
Гул толпы был безошибочно одобрительным.
В девятом ряду, справа от подиума, в южном конце зала, с камерой и iPad в руках, мужчина в темно-синем костюме от Армани сидел рядом с пожилой женщиной с маленьким пуделем на руках. Очки мужчины были такими же изысканными, как его шелковый галстук и носовой платок, и он наблюдал за процессией, проходящей по подиуму, как и все остальные, вытягивая шею, кивая вместе с каждым новым взглядом и делая пометки в своем планшете.
Мужчина избежал большинства камер, и даже свет с подиума не достигал его с его места. Он был просто лицом в толпе. Никто в комнате не обращал на него внимания, и, кроме охранника, который проверил его пропуск, и бродячей официантки с серебряным подносом, уставленным бокалами для шампанского, он ни с кем в здании не общался, хотя вошел на целых девяносто минут раньше.
Когда новая модель вышла из-за кулис и проследовала по подиуму, мужчина в костюме от Армани на мгновение сосредоточился, а затем отвел взгляд.
Не она, сказал он себе.
Он воспользовался моментом, чтобы снова оглядеть комнату, и не в первый раз за последние полтора часа Придворный Джентри сказал себе, что, вероятно, именно так и должна была выглядеть его версия ада. Сквозь слишком яркий свет он видел пустые глаза, и сквозь слишком громкую музыку он слышал безвкусные дискуссии на бессмысленные темы вокруг него на нескольких языках, разговоры, которые, как он чувствовал, делали его глупее с каждой минутой из-за того, что он был вынужден их слушать.
Акцент на одежде, цветах, стиле и «сцене» был для него почти иностранным языком, но он понимал достаточно, чтобы знать, что ему наплевать на все, что обсуждается, где бы то ни было в здании. Он не мог представить ничего более раздражающего, чем толпа, в которой он сидел, слова из их уст, охи и ахания по поводу кучи одежды, которую никто на подиуме никогда не наденет, где угодно, и никто, кто когда-либо в своей жизни ел сэндвич, не мог в нее влезть в первую очередь.
Все остальные здесь настаивали на том, чтобы называть это Неделей моды в Париже, но все равно Корт был почти уверен, что попал в ад.
Это был показ коллекции высокой моды Zuhair Murad, и Корт изучил дизайнера и его работы ровно настолько, чтобы их можно было спокойно рассматривать в качестве представителя прессы альтернативной моды. Он был на обложке как фрилансер, которого послали собирать впечатления и изображения с периферии Недели моды для онлайн-журнала о стиле, вести хронику гостей, одежды и «сцены», что бы это ни было, черт возьми.
Корт огляделся. Накачанный кокаином шестидесятилетний мужчина с подтяжкой лица, как в сериале ужасов, и подведенными глазами танцевал в своем кресле по другую сторону подиума, расплескав половину своего шампанского на ногу девятнадцатилетнего парня, сидевшего рядом с ним.
В той степени, в какой у суда вообще была сцена, это уж точно было не то дерьмо.
Но работа Корта заключалась в том, чтобы вписываться, независимо от обстановки, и он хорошо справлялся со своей работой. Он был невидим здесь, потому что это была его работа – быть таким, точно так же, как его работой было оставаться невидимым, когда он ехал в метро в Вашингтоне, бродил по улицам Гонконга или управлял яхтой у берегов Менорки.
Его взгляд вернулся к подиуму, и пока красивые женщины выходили одна за другой, он продолжал их разглядывать.
Не она. Не она. Ее тоже нет.
Его внимание полностью переключилось с медленной процессии моделей на подиум. Двое мужчин спортивного телосложения в темных костюмах и с темными волосами вошли в зал справа от него через входную дверь рядом со сценой. Они стояли спиной к стене, осматривая толпу. Корт мгновенно заметил их, и его глаза случайно проследили за ними, когда они приблизились к занавесу, за которым появились модели.
За огнями взлетно-посадочной полосы он увидел другую пару головорезов, одетых подобным образом, оба темные и смуглые. Они стояли близко к месту действия, и прямо за ними несколько сидящих мужчин и женщин окликнули их, пытаясь заставить их двигаться.
Сотрудник службы безопасности, прикрепленный к месту проведения, подошел к паре на дальней стороне и подвел их на несколько футов ближе к стене. Они более или менее подчинились, но оставались в пределах досягаемости моделей на сцене и подиуме.
А затем высокая женщина-модель с угольно-черными волосами вышла из-за кулис в черном шифоновом платье с серебряным кантом. Она была такой же красивой, как и все остальные, возможно, даже более интенсивно и серьезно относилась к своей работе, чем остальные, когда продвигалась по подиуму. Под вспышками десятков камер она прошествовала на своих шпильках в такт старой песне Дэвида Боуи, дополненной индустриальным техно. Корт заметил, что все четверо крупных мужчин смотрят на нее снизу вверх, а затем он заметил, что все четверо мужчин поворачиваются и осматривают толпу. Они не последовали за ее походкой по длине приподнятой платформы, но их глаза оставались прикованными к трем сотням или около того зрителей.
Корт отвлек свое внимание от телохранителей и снова сосредоточился на модели.
Она была совершенно ошеломляющей. И она была его целью.
ГЛАВА 3
Корт оставил ее биографию без внимания. Ее звали Бьянка Медина; ей было двадцать шесть, определенно древняя для модели, хотя она была одной из самых великолепных женщин, которых Корт когда-либо видел, эффектной даже на подиуме, полном сногсшибательных женщин.
В ее движениях чувствовалась уверенность, которую он, полный профан в мире фотомодели, распознал мгновенно.
Он поднял камеру, навел на нее и сделал несколько снимков, как и все остальные люди с камерами в руках, но быстро перевел объектив на первую пару охранников у задней стены. Он сделал несколько снимков, затем немного подвинулся на своем сиденье и сделал несколько снимков пары справа от него, на его стороне подиума.
Частная охрана не была нормой для моделей здесь, на шоу Зухаира Мурада, но Корт знал о Бьянке Медине то, чего не знал никто другой в зале, и по этой причине он знал, что у нее не так много общего с другими женщинами, вышедшими сегодня на подиум.
Она продемонстрировала свое платье и ушла через расшитый блестками занавес в задней части сцены. Охранники исчезли за дверями сцены в тот же момент, что и она, без сомнения, окружив ее за кулисами, чтобы сопроводить в гримерную. Корт предполагал, что через несколько минут ее переоденут в другой наряд и отправят обратно на подиум, но он увидел все, что ему нужно было увидеть, поэтому встал и покинул Зал блеска.
Спускаясь по парадной лестнице к боковому входу в отель Potocki, он думал о том, что только что узнал. Ему сказали, что у Медины будет своя команда безопасности из пяти человек, но ему нужно было проверить точность информации, которую он получил на этом задании. Он собственными глазами видел четырех телохранителей и предположил, что еще один человек будет ждать снаружи в автомобиле, так что его информация оказалась точной.
Хорошо, подумал он. Мастерство его клиента, возможно, было дилетантским, но казалось, по крайней мере, пока, что его разведывательный продукт был надежным.
Корт вышел из здания, прошел мимо десятков в основном молодых мужчин и женщин, которые карабкались, чтобы взглянуть на знаменитого гостя или красивую модель у бокового выхода, затем он прошел два квартала к своему черному мотоциклу Yamaha XJ6 2010 года выпуска, оставленному на стоянке на улице Шатобриан. Здесь он открыл верхний чехол на задней части своего велосипеда, а затем снял пиджак от Армани. Освободившись от кожаных подкрылков, он достал из чемодана мотоциклетный дождевик из двух частей и надел его за считанные секунды, затем сунул ноги в черные теннисные туфли. Он запихнул свое пальто и ботинки в чемодан и снова запер его, надел свой черный шлем, опустил дымчатый козырек и забрался на мотоцикл.
Он подъехал к задней части зала, уже осмотрев выход, который модели использовали для показа мод. Здесь он припарковался в пятидесяти ярдах от двери, но остался на своем мотоцикле и приготовился к долгому ожиданию.
* * *
Корт сел на свой велосипед, его внимание переключилось с отеля Potocki на проезжающие машины на дорогах, на окна и крыши зданий по соседству. Время от времени к задней двери подъезжала машина, и кто-нибудь либо выходил из машины и заходил в здание, либо выходил из здания и забирался в транспортное средство; три дюжины или около того зрителей на тротуаре, столпившихся за веревкой и удерживаемых сотрудником службы безопасности, фотографировали происходящее. Но, несмотря на движение, Корт не увидел никакого намека на свою цель.
Через час и сорок минут после того, как Корт заступил на вахту, серебристый Cadillac Escalade остановился у задней двери Потоцкого, и дверь для сотрудников открылась синхронно с прибытием большого транспортного средства. Корт пристально посмотрел на сцену, думая, что это выглядит так, как будто это может быть подготовленное движение безопасности в действии. Как он и подозревал, пара телохранителей Бьянки Медины вышла из здания и оглядела небольшую толпу и улицу, а затем появилась сама модель. Ее руки плотно прижимали верблюжий плащ к шее, с плеча свисала массивная сумка, и она шла решительной походкой. Она держала голову опущенной; многие в толпе фотографировали ее, потому что она выглядела знаменитой, даже если они не знали, кем она была на самом деле.
Через пять секунд она устроилась во внедорожнике, и он тронулся с места, как только закрылась последняя дверь.
Корт завел свой мотоцикл и поехал по Эскаладе на восток.
* * *
«Ямаха» петляла в плотном вечернем потоке машин на авеню де Фридланд, следуя в 150 ярдах позади «Эскалады». В какой-то момент он оказался слишком далеко позади, поэтому проигнорировал указатели полосы движения и рванул через затор на перекрестке, виляя влево и вправо по мере необходимости, чтобы сохранить инерцию, в то время как легковые и грузовые автомобили вокруг мотоцикла двигались со скоростью улитки.
Корт вертел головой, его глаза смотрели в зеркала заднего вида, следя за тем, чтобы не было машины преследования, работающей с элементом защиты Медины, или даже другой группы, нацеленной на модель и ее окружение. Он убедился, что его не скомпрометировали, но его профессиональные навыки заставляли его каждые несколько секунд заново проверять свою личную безопасность.
Они направлялись на восток, и это указывало Суду, что они не направлялись ни в один из трех отелей с номерами, зарезервированными для моделей на шоу Зухаира Мурада. Он с самого начала сомневался, что его цель будет часто контактировать с другими женщинами и девушками, и это только подтвердило его подозрения.
Он не был удивлен, что она избегала более людных мест; он просто ниже наклонился на своем велосипеде и сказал себе, что не может потерять ее сейчас, потому что он, вероятно, не смог бы вернуть женщину, если бы Эскалейд исчез в пробке.
К счастью для человека на мотоцикле, поездка до следующего пункта назначения его цели заняла всего десять минут. «Кадиллак» остановился перед открытыми красными арочными дверями на улице Тронше, 7. Корт только что сделал поворот перед глазом Мадлен, массивной римско-католической церковью здесь, в 8 округе, когда увидел, как длинные черные волосы Бьянки выходят из серебристого внедорожника. Она прошла через открытый дверной проем в окружении четырех из пяти своих телохранителей.
Он продолжил движение на север, мимо места происшествия, и заглянул в арку только для того, чтобы увидеть затемненный передний двор и убедиться, что там не было вывесок или других указаний на то, в какое здание входит Медина.
Корт подкатил свой велосипед к бордюру в квартале к северу и припарковал его рядом с общественным туалетом. Отсюда он все еще мог видеть фасад здания на 7 улице Тронше через дорогу, но он был вне досягаемости любых возможных камер вокруг здания.
Он достал свой телефон, не снимая шлема. Он нажал несколько кнопок и стал ждать ответа на звонок. Вскоре мужской голос с французским акцентом заговорил в Bluetooth-наушнике Суда.
«Oui?»
«Сентябрь, улица Тронше».
«Est vous sûr?» Вы уверены?
«Bien sûr.» Of course.
Произошла небольшая задержка, поскольку его контакт провел кое-какие исследования с его стороны о местонахождении, поэтому Корт потратил время, чтобы проверить здесь свою систему безопасности. Казалось, это был обычный пасмурный весенний день на типичном центральном парижском перекрестке, что означало большое движение, как пешеходное, так и автомобильное, и довольно много людей, просто стоящих вокруг. Там были покупатели у витрин, курильщики, стоящие перед магазинами и офисными зданиями, мужчины и женщины, торгующие в продуктовых киосках и газетных киосках.
Но не прошло и десяти секунд после начала его сканирования, как двое мужчин на противоположном тротуаре включили внутреннюю сигнализацию Суда. Они были на мотоциклах рядом друг с другом, один мужчина на черной «Хонде», а другой на красном «Сузуки», и они осматривали местность, очень похоже на то, что сейчас делал сам Корт.
Корт оглядел здания позади пары, попытался придумать законную причину, по которой они выбрали эту часть тротуара для парковки, и ничего не придумал. Магазин женской одежды. Парфюмерная продукция. Магазин, который производил и продавал кондитерские изделия высокого класса.
Конечно… эти парни могли бы отправиться за подарками для жен или подруг. Но у них не было с собой сумок, только рюкзаки с лямками снаружи, используемые для пристегивания большего количества снаряжения, что характерно для военного и полицейского персонала.
Он определил, что им под тридцать или чуть за сорок; это были относительно подтянутые мужчины, один бородатый с волнистыми каштановыми волосами, а другой совершенно лысый и гладко выбритый. У обоих была жесткая грань, которая была легко заметна суду даже с такого расстояния. Они не были военными – во всяком случае, не на действительной службе – и они, конечно, не были битыми копами, но Корт поинтересовался, могут ли они быть прикреплены к полиции или правительству в каком-то качестве.
Их рюкзаки и шлемы выглядели подержанными, но оба мотоцикла казались почти новыми. У него сложилось впечатление, что эти парни могли бы управлять более мощными байками, чем те, на которых они сидели, поэтому он определил мотоциклы как взятые напрокат.
Пока Корт концентрировался на том, чтобы оставаться незаметным – выполняя балансирующий акт наблюдения за двумя людьми, в то же время оставаясь чувствительным к любому возможному контрнаблюдению, – его наушник снова ожил, услышав ответ француза.
«Улица Тронше сентября – это отель particulier. Частный пансион для состоятельных путешественников, посещающих Париж. Четыре люкса. Пять этажей. Минимальная охрана… Но камеры в вестибюле, на лестнице и в лифте. Хорошие замки, нелегкий доступ на крышу.»
«Моя проблема. Не твой».
«Согласие». Согласен. «Что тебе нужно?»
«Машина. Где-то в пределах трех кварталов от места назначения».
«Это будет доставлено. Вам будет отправлено сообщение с указанием места высадки.»
«Хорошо». И затем: «Вопрос… Есть ли у вас глаза, которые следят за целью?»
«Нет. Вы потребовали, чтобы мы прекратили наблюдение».
«Вы уверены, что ваши ребята свободны от этой сцены?»
«Абсолютно верно. Мы понятия не имели, что она отправится на улицу Тронше. Все наши активы учтены. Почему.? В чем проблема?»
Корт снова посмотрел на двух байкеров. Мужчина с каштановыми волосами на «Хонде» исчез; должно быть, он направился на юг, иначе Корт увидел бы, как он промчался мимо. И лысый мужчина на Suzuki как раз в этот момент надевал свой шлем. Через несколько секунд он завел свой мотоцикл и укатил на север.
««Allo?»
Корт спросил: «Кто еще может быть заинтересован в объекте? Кавказцы. Европейцы».
После паузы француз сказал: «Никто. Конечно, никаких кавказцев, о которых я могу вспомнить. Нет».
Но Корт теперь был менее уверен, чем раньше, в этой паре. Корт был уверен, что они его не опознали, поэтому он не мог представить, почему они вот так ушли, если, действительно, они следили за Мединой или вели наблюдение за ее зданием. И, как он ни старался, Корт не смог найти в толпе никого другого, кто выглядел бы так, будто мог заменить этих двоих в репортаже.
«Алло?» – снова сказал мужчина.
«Ничего особенного», – ответил Корт, хотя он совсем не был уверен. «Просто доставь машину и сообщи мне местоположение».
Корт заставил повесить трубку, когда услышал, что мужчина говорит.
«Как ты думаешь, когда ты сможешь».
Корт закончил разговор.
Он снова завел «Ямаху», отмахиваясь от навязчивых мыслей о двух мужчинах. Он поехал, чтобы объехать квартал и попытаться найти место получше для наблюдения, потому что был уверен, что это место жительства его цели на вечер, и этим вечером он приедет за ней.
ГЛАВА 4
В десять часов вечера Бьянка Медина вышла из своей частной квартиры на улице Тронше, села в свой серебристый Escalade в сопровождении полной охраны и в тишине проехала десятиминутную поездку до ресторана, отмеченного двумя звездами Мишлен на улице Лорда Байрона.
Здесь метрдотель проводил ее в богато украшенный отдельный зал, дверь была закрыта, и она поужинала в одиночестве.
Ну, не совсем один.
Трое из пяти ее помощников сидели за двумя другими столами в комнате, четвертый мужчина находился сразу за дверью в главный обеденный зал, а пятый – за Эскаладой снаружи.
Мужчины вокруг нее не смотрели в глаза Бьянке, а она им. Между подзащитной и кем-либо из ее подзащитных было мало разговоров и вообще никакого реального разговора. У детали и принципала были напряженные отношения, которые, казалось, никто из них не стремился исправить.
Бьянка сидела за своим столом при свечах, потягивала бокал шампанского и ковырялась в салате без заправки. В качестве альтернативы она откусила от своей еды и пролистала французский Vogue, который достала из сумочки. Бьянка была родом из Испании, но свободно говорила по-французски и по-английски, прожив в Париже и Нью-Йорке, работая моделью, почти десять лет деля свое время между двумя модными мекками, прежде чем почти тремя годами ранее уйти на пенсию.
Ее официантом был красивый мужчина лет двадцати пяти, на несколько лет моложе ее и в тысячу раз более жизнерадостный и разговорчивый, и он был явно очарован угрюмой красавицей в дорогих украшениях и многочисленной охраной. Он пытался флиртовать с ней при каждой возможности, показывая, что его не пугает ни ее великолепие, ни грубые мужчины, окружавшие ее.
Бьянка проигнорировала его первые попытки завязать светскую беседу, но этот Казанова был не из тех, кто принимает отказ в качестве ответа, поэтому, чем более резкой она становилась, тем больше ему хотелось пробиться сквозь ее жесткую внешность.
Убирая ее тарелку с салатом и ставя на место столовое серебро, он спросил: «Ты в городе в отпуске?»
«Работаю», – сказала она, даже не отрывая взгляда от Vogue.
«Конечно. Вы должны быть здесь на Неделе моды».
Она не ответила.
«Супермодель. Я бы наверняка узнал вас, если бы проводил больше времени за журналами о знаменитостях».
Ничего.
После паузы официант наклонился немного ближе. «Мадам… Я просто должен сказать это».
Она перевернула страницу в своем журнале. «Нет, месье… Что бы это ни было, вы этого не делаете».
Симпатичный официант снова заколебался, удивленный замечанием, но пришел в себя. Он почему-то не понял намека на то, что Бьянка была не из тех женщин, с которыми можно играть. «Прости меня, но хотя я понимаю, почему такая настоящая красавица, как ты, должна быть хорошо защищена, я не понимаю, почему ты не можешь просто слегка улыбнуться. Обедать в одиночестве всегда грустно, c'est vrai, но идеальная женщина в идеальном ресторане в идеальном городе должна, по крайней мере, попытаться найти способ быть счастливой».
Бьянка только сейчас подняла глаза от журнала, но не для того, чтобы посмотреть на француза. Вместо этого она просто взглянула на Шейлиша, руководителя ее службы безопасности, сидящего в одиночестве за освещенным свечами столом у двери в столовую. Она знала, что он, безусловно, слышал обмен репликами, потому что Шейлиш ничего не упустил.
Шейлиш, в свою очередь, посмотрел на двух своих людей, и Бьянка переключила свое внимание на официанта. По-французски она сказала: «Уходи. Возвращайся с едой или не возвращайся вообще».
Официант привык к женщинам, изображающим недотрогу, но он явно не привык к такому жестокому отказу. После секундной паузы он коротко поклонился и, развернувшись на каблуках, направился к двери.
Шейлиш сердито посмотрел на официанта, когда молодой человек проходил мимо. Когда Бьянка начала снова заглядывать в свой журнал, она увидела, что двое ее телохранителей встали – без сомнения, из-за взгляда их босса – и последовали за молодым человеком к двери.
Десять секунд спустя она услышала восклицание на кухне, затем звон тарелок и стаканов.
Она могла представить себе эту сцену. Официант был либо прижат к стене, либо лежал на полу, и ему было больно. Она представила, что симпатичного мужчину отправят домой на вечер, возможно, для лечения синяка под глазом или воспаленного плечевого сустава.
Окружавшим ее охранникам, персоналу ресторана и, конечно же, официанту с уязвленным телом и гордостью Бьянка Медина казалась холодной и жестокой сукой, но, насколько она была обеспокоена, она оказала потенциальному Лотарио услугу. Если бы она проявила к нему хоть какой-то интерес, дала ему какой-то зеленый свет, который придал бы ему смелости продолжать свои попытки соблазнения, люди из «Медины», вероятно, взяли бы на себя смелость отправить официанта в больницу с раздробленными костями и выбитыми зубами.
За последние несколько лет Бьянка поняла, что самое доброе, что она могла сделать для своих ближних, – это часто поощрять их просто проходить мимо нее, не бросая мимолетного взгляда.
Через несколько минут новый официант, на этот раз постарше, с невыразительным выражением лица и почти кататоническим выражением, появился с ее основным блюдом – кокосом в вине и соусом в серебряной лодочке сбоку. Он поставил его перед ней с быстрым и небрежным «приятного аппетита», а затем ушел.
Бьянка Медина потянулась за вилкой и ножом; она выбросила из головы руку какого-то молодого официанта и больше о нем не вспоминала.
* * *
В полночь «Эскалейд» остановился перед аркой на улице Тронше, 7, и Бьянка Медина вернулась в свой номер площадью три тысячи квадратных футов на пятом этаже. Пока один из мужчин в темном костюме оставался в вестибюле, четверо других вошли в номер вместе с ней. Они заняли свои позиции в гостиной, кухне и комнатах для гостей, в то время как она вошла в главную спальню одна, никому не сказав ни слова.
