Текст книги "Агент на месте"
Автор книги: Марк Грени
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц)
«Мой друг, очевидно, что у вас действительно, на самом деле, серьезные проблемы с доверием».
«Да. Интересно, почему.»
ГЛАВА 23
Капитан судебной полиции Анри Соваж струсил из-за всего этого дерьма. Он ничего не сказал своему партнеру, но он решил уйти от всего деньги он обещал уладить за эти деньги он уже заплатил, и получить ебать из Парижа.
Что касается Соважа, то Эрик, таинственный голос по телефону, который нанял его находить и преследовать мужчин и женщин от имени сирийских интересов здесь, в Париже, мог отправляться к черту.
Подразделением судебной полиции Соважа была Криминальная бригада, известная в Париже как La Crim, и у них действительно была группа контрразведки, но Соважа в ней не было. Вместо этого он работал в отделе убийств. Но даже при том, что он не был шпионом или охотником за шпионами, он понимал концепцию МЫШЕЙ. MICE – это сокращение от четырех основных форм компромисса, используемых офицерами разведки, – деньги, идеология, компромисс и эго. И хотя Соваж не был профессионально обучен приемам, он понял, что человек, которого он знал только как Эрика, втянул его в эту историю, применив к нему три из четырех с большим эффектом.
У Анри Соважа вообще не было идеологии – он занимался этим ради денег, – но три другие мотивации привели его к тому, где он оказался сегодня. Деньги было легко увидеть; именно поэтому он в первую очередь согласился работать на Эрика. Но, оглядываясь назад, он понял, что этот человек также сыграл на его эго, заставив его почувствовать себя достаточно важным, чтобы нанять трех других людей в полицию, чтобы помочь ему. После того, как это было сделано, Соваж, Клемент, Аллард и Фосс продолжили получать взятки за предоставление информации, чтобы помочь сирийцам в Париже, сначала предоставив информацию из баз данных криминальной бригады. В конце концов, Эрик повысил ставку, заставив Генри и его парней следить за мужчинами и женщинами, сирийскими эмигрантами, повстанцами и журналистами, выступающими против режима Аззама.
Незадолго до того, как ставки на ячейку полицейских были повышены, один из сирийских иммигрантов, за которым они следили, просто исчез.
Соваж и его группа хорошо знали, что человек, за которым они следили, вероятно, был убит, и к этому времени они выяснили, что они были доверенными лицами сирийского режима. Но четверо продолжали в том же духе. Их уровень жизни повысился, и с этим повышением возникла потребность во все большем количестве денег, чтобы поддерживать их образ жизни. Кроме того, пропавший мужчина не был гражданином Франции и не имел хороших связей, поэтому на это событие не было обращено особого внимания, и Соважу и его команде все сошло с рук безнаказанно.
В течение следующего года они были вовлечены в две другие операции, которые, по-видимому, привели к убийствам, но ячейка Соважа по-прежнему занималась только вспомогательной работой на периферии операций, так что четверо мужчин оставались изолированными от любой реальной опасности для них самих, их свободы или даже их карьеры.
Но затем ставки снова повысились, когда таинственный Эрик приказал им следить за испанской моделью по имени Бьянка Медина, пока она посещала город, чтобы работать на Неделе моды, и сообщать о мерах безопасности вокруг нее.
Это, как сразу понял Соваж, сильно отличалось от всей их другой работы для сирийцев.
Все фибры души капитана были против этого, и трое его сообщников по преступлению также выступили против, но к тому времени компромисс был в игре. У Эрика было достаточно компромата на французских копов, чтобы засадить их всех в тюрьму, так что они ни за что не подчинились бы. Плюс Эрик настоял, что, как всегда, их вклад в операцию будет относительно незначительным.
Итак, они сделали, как было приказано, последовали за испанской моделью, осмотрели место, где она остановилась, и передали информацию Эрику.
И в процессе они оказались полностью вовлечены в громкую террористическую резню, которая произошла в центре Парижа тремя ночами ранее.
Теперь четверо полицейских были по уши в этом деле, и когда Фосс и Аллард были застрелены двумя днями ранее в квартире сирийских эмигрантов, которые сами теперь пропали без вести, напряжение между двумя оставшимися членами ячейки «грязных копов» возросло до десяти.
И это напряжение стало невыносимым для Анри Соважа.
Он решил забрать свою семью и сбежать, по крайней мере, на некоторое время. Он знал, что когда он уедет из города, Эрик, вероятно, выполнит свою угрозу раскрыть его причастность к нападению ИГИЛ, но Соваж сказал себе, что у Эрика нет прямых доказательств, и Соваж мог бы опровергнуть обвинение, придумав подробное объяснение, что Эрик был конфиденциальным информатором, от которого он скрывался, который теперь отвернулся от него из-за несвязанных разногласий.
Это была авантюра, но в меньшей степени, решил Соваж, чем продолжать охоту на Бьянку Медину и стоять в стороне, пока по всему городу убивают все больше людей.
Итак, Соваж решил взяться за дело, но он не мог просто оставить своего партнера разбираться с этим в одиночку. Чтобы избавиться от своей проблемы, ему нужно было убедить Андре Клемана в том, что он также отказывается от Эрика. С этой целью он попросил Клемента встретиться с ним в месте, где они часто встречались с конфиденциальными информаторами для тайных встреч: на автостоянке «Сталинград гараж» рядом с Северным вокзалом.
* * *
За пять минут до часа ночи измученный и на взводе Анри Соваж съехал по пандусу в подземный гараж, припарковал свой маленький, но быстрый Renault 308 так, чтобы передняя решетка была обращена к съезду с пандуса, и сидел там в почти заполненном, но совершенно тихом гараже, пока писал Клементу сообщение.
Ou est vous? Где ты?
Соваж выкурил половину сигареты, прежде чем пришел ответ.
Deux minutes. Две минуты.
Вскоре четырехдверный Citroën Клемента съехал с пандуса, и Соваж включил фары. «Ситроен» развернулся в его сторону и покатил вперед. Позади него пара седанов также скатилась по пандусу. Один повернул налево, другой направо, и они исчезли в огромном гараже.
«Ситроен» припарковался на ближайшем месте, всего в нескольких шагах от «Соважа», поэтому капитан и лидер ячейки вышли из своей машины, оставили дверь открытой и подошли к нему с рацией в руке. Он выбросил сигарету, подошел к стеклу автомобиля со стороны водителя, когда оно опустилось, и наклонился, чтобы поговорить со своим старым другом.
И именно тогда он понял, что что-то было очень не так.
Тридцатитрехлетний Андре Клеман повернулся лицом вперед, его руки так крепко сжимали руль, что побелели пальцы… И только тогда Соваж увидел человека на заднем сиденье с пистолетом, приставленным к затылку Клемана.
Андре Клемент посмотрел на своего партнера глазами, полными ужаса. «Мне жаль, Анри. Я не мог этого вынести, поэтому попытался сбежать от этого дерьма. Я собирался оставить это позади, собрать детей и просто…
Без предупреждения оглушительный треск лишил Соважа чувств; голова Клемента дернулась вперед внутри огненной дуги. Кровь забрызгала внутреннюю часть лобового стекла и рулевое колесо, но Соваж не стал ждать, чтобы проверить состояние своего напарника. Вместо этого он развернулся, пригнулся так низко, как только мог, и побежал обратно к своему Renault.
Он нырнул в открытую дверь и завел двигатель, не совсем уверенный, что, черт возьми, происходит, но чертовски уверенный, что ему нужно убираться отсюда ко всем чертям. Но как только он переключил передачу, чтобы выехать со своего места, фургон Ford, который был припаркован в гараже, выстрелил перед ним слева, чтобы отрезать его. В фургоне не горели фары, но Соваж мог видеть, как мужчина на переднем пассажирском сиденье повернулся к нему с короткоствольным автоматом.
Два седана, которые въехали в гараж минутой ранее, появились с визгом шин, устремляясь вперед к Sauvage.
Капитан только сейчас потянулся за оружием, которое он держал в наплечной кобуре, нащупал рукоятку пистолета HK и начал выдергивать его. Но, оглядевшись, он увидел, что полдюжины пистолетов либо уже направлены на него, либо выдвигаются на позицию, чтобы сделать это.
Анри Соваж ослабил хватку на оружии и поднял руки. Дверца его машины распахнулась, и его вытащил мужчина с оливковой кожей, одетый в серую джинсовую куртку, и мужчина толкнул Соважа вперед и через раздвижную дверь фургона на пол, покрытый пластиковым брезентом.
Другие мужчины запрыгнули в фургон вместе с ним; он мог слышать и чувствовать их больше, чем видеть, лежа лицом вниз на пластике.
Автомобиль снова взвизгнул шинами, трогаясь с места.
У Соважа в левом ботинке был нож, но его нашел один из мужчин, которые сейчас на нем. Сначала он подумал, были ли они сотрудниками федеральной полиции или разведки; это, конечно, имело бы смысл, учитывая его второстепенное участие в операции ИГИЛ в Париже, но это, конечно, не объясняло, почему они только что хладнокровно казнили Андре.
Но когда его подняли в сидячее положение, прижав к боковой стенке фургона, он смог лучше рассмотреть четырех мужчин, сидевших с ним сзади.
«Кто ты, черт возьми, такой?» Соваж спросил, но он был почти уверен, что теперь знает. Все они были арабами. Он предположил, что они были сирийскими гражданами, проживающими в Европе, но служащими либо оперативниками разведки, либо контрактниками режима Аззама.
Этих людей послал Эрик, и они будут убийцами, все до единого.
Когда он и его партнеры по его «подработке» для сирийцев следили за кем-то, кто вскоре исчез, эти, скорее всего, были парнями, которые совершили исчезновение.
Но для Соважа была и толика хороших новостей. Эти люди еще не убили его, поэтому, хотя он сидел на брезенте, который выглядел так, будто его положили туда, чтобы поймать его разлетающиеся мозговые вещества, он чувствовал, что сохранил некоторую способность влиять на события.
Все, что ему нужно было сделать, это поговорить с этими парнями и сказать совершенно правильные вещи, и он смог бы спасти свою жизнь.
Мужчина, ближайший к передней части фургона, был одет в черную водолазку, и его черные волосы были вьющимися, длиннее, чем у других. Ему было где-то под тридцать, и он носил пистолет Beretta в черной кожаной наплечной кобуре.
Соваж увидел уверенность и властность на лице мужчины, и он решил, что это тот человек, с которым стоит поговорить. «Вы говорите по-французски?»
«Да, вы можете называть меня Малик». Он сказал это командным тоном, который убедил Соважа, что он принял правильное решение обратиться к нему.
«Все в порядке, Малик. Я так понимаю, ты здесь главный?»
«Oui.»
«Почему ты убил Андре?»
«Он планировал уехать из города. Мы беспокоились, что вы подумываете о том, чтобы сделать то же самое. Мы не могли позволить ни одному из вас уйти».
Соваж наклонился ближе к мужчине и вложил в свой голос немного возмущения, хотя страх был преобладающей эмоцией, проходящей через него прямо сейчас. «Я спрошу это снова. Почему ты убил Андре?»
«Эрик приказал нам пожертвовать вашим партнером, чтобы преподать вам урок». Теперь Малик наклонился к Соважу и принял такой же сердитый тон. «Вы усвоили этот урок, капитан Соваж?»
Француз прислонился спиной к стенке фургона. Они ехали по кругу, делая левые и правые повороты, и Соваж понятия не имел, куда они направляются.
«Какого хрена вам, ребята, нужно?»
«Мы хотим, чтобы вы выполнили свои обязательства перед нами. Ваша работа с полицией будет иметь решающее значение в ближайшие дни, поскольку мы охотимся за Бьянкой Медина. Она нужна нам живой, невредимой, и для этого нам нужна ваша помощь».
«Я не могу тебе помочь, чувак. Она, вероятно, давно уехала из Франции».
Малик покачал головой. «Нет. Группа, которая ее захватила, Союз изгнанников Свободной Сирии, базируется здесь. Им оказывает поддержку бывший офицер французской разведки по имени Воланд, который также живет здесь и проработал большую часть своей профессиональной жизни. Все признаки указывают на то, что они все еще находятся в этом районе».
Соваж сказал: «Если у вас есть вся эта информация, какого черта я вам нужен?»
Малик удивил Соважа, пожав плечами. «Я не знаю. Эрик потребовал, чтобы мы взяли тебя живым, посоветовали тебе не пытаться сбежать и дали тебе кое-что сделать, прежде чем он придет сюда сам.»
«Подожди… Эрик придет сюда?»
«Завтра».
«Из… Сирии?»
«Я не знаю, где он сейчас».
«И что это я должен делать?»
«Все просто. Найдите девушку».
Соваж вздохнул. «Клемент держал оперативника низкого уровня в FSEU на своей ферме недалеко от Версаля. Этот человек, Али Сафра, казалось, ничего не знал, когда мы допрашивали его на днях, но, возможно, мы могли бы поговорить с ним снова».
«Нет», – сказал Малик. «Мы только что оттуда. Он ничего не знал о том, где они сейчас».
«Как вы можете быть уверены?»
«Потому что он умер, не сказав нам, и не похоже, что он сильно хотел умирать».
Это на мгновение осенило. Соваж в отчаянии ударился затылком о стенку фургона. Он знал, что от этих людей никуда не деться, и они не уйдут, пока Бьянка Медина не будет у них в руках. Он решил, что ему лучше поработать с ними, чтобы сделать это быстро, чтобы они могли избавиться от его жизни, связанной с изменой своему народу. «Сколько у вас людей здесь, в Париже?»
Малик не ответил, а когда ответил, то уклончиво ответил. «У меня достаточно».
«Давай», – сказал Соваж. «Мне нужно знать вашу рабочую силу. У нас будут люди, за которыми нужно следить, места, за которыми нужно следить. У меня есть вся информация от судебной полиции, но сейчас это только у меня. Мне нужна помощь, чтобы обойти известные места расположения FSEU, чтобы найти женщину».
Малик по-прежнему ничего не говорил. Соваж мог сказать, что он не привык передавать информацию о своих силах. «Послушай, чувак. Я не хочу идти к Эрику и ставить тебя под прицел».
Это сделало свое дело. Несмотря на то, что Малик был главным, не похоже, что он хотел скрестить мечи с Эриком. «Нас четырнадцать человек. Все военизированные формирования и разведывательные операции прошли подготовку. Нас отстранили от работы по всему континенту. Это включает в себя группу специалистов по связи из трех человек с оборудованием, способным создавать помехи мобильным телефонам и Интернету».
«Четырнадцать». Соваж кивнул. «Это слишком много оружия».
«Каков ваш план по поиску женщины?» – Спросил Малик.
Фактический план Соважа состоял в том, чтобы бежать, спасая свою жизнь, но он не собирался говорить об этом Малику. Вместо этого он сказал: «Я вернулся к имеющимся у нас изображениям сотрудников Союза изгнанников Свободной Сирии за последние несколько лет. Публичные мероприятия, фотографии в социальных сетях, снимки, сделанные полицией или другими камерами в районе Халаби. Исходя из этого, мы идентифицируем участников, которые были связаны с ними еще до того, как они были вовлечены в само восстание. Мы можем установить слежку за всеми основными игроками, чтобы видеть, куда они ходят, с кем встречаются».
Малик сказал: «Это может занять время. Нам нужно знать, куда идти к тому времени, как Эрик доберется сюда».
Соваж слегка склонил голову набок. «Этот парень, Эрик. Как он связан с Сирией?»
«Я не знаю. Что я действительно знаю, так это то, что у него есть власть отдавать приказы об убийствах от имени режима. Мне этого достаточно, чтобы знать, что нужно делать то, что мне говорят. Если вы умны, вам этого тоже будет достаточно».
Фургон начал замедлять ход; справа от Соважа открылась дверь. Малик кивнул в сторону двери. «Это все». Автомобиль резко остановился. «Мы даем вам один шанс пережить это, в отличие от трех ваших сообщников. Найдите женщину, или найдите нам кого-нибудь, кто может привести нас к женщине. Делай это быстро, или сам Ахмед Аззам отдаст приказ о твоей смерти».
Колени Соважа ослабли, но он поборол это ощущение и выбрался из фургона. Он снова оказался в гараже, рядом со своим «Рено», и когда фургон отъехал, он увидел, что и тело Клемента, и его автомобиль исчезли без следа.
ГЛАВА 24
Ларс Клосснер никуда не ходил без своих телохранителей. Дело было не в том, что он был особенно параноиком по натуре – нет, дело было в том, что люди на самом делепытались убить его.
Мюнхен – статистически безопасный город – безопасный для большинства людей, не носящих имя Ларса Клосснера. Но сорокасемилетний немец потратил два десятилетия на создание репутации, которая требовала присутствия четырех немецких и австрийских бывших спецназовцев из отряда личной охраны, которые двигались боковым строем вокруг него всякий раз, когда он появлялся на публике, и бронированного внедорожника Mercedes G65 общего назначения, который проезжал неподалеку, управляемый вооруженным водителем, находящимся в постоянном радиоконтакте с отрядом.
Было уже за полночь, и Клосснер провел вечер пятницы за своим обычным столиком в Zum Durnbrau, традиционном немецком ресторане, который начал свою жизнь как гостиница в пятнадцатом веке. После ужина и выпивки он наслаждался вечерней прогулкой по центру города, и он притворился, что он просто один из толпы, хотя его «приятели» на самом деле были его телохранителями, а его серебристый Мерседес катил позади, готовый налететь и окружить здоровенного немца в двух дюймах стальной брони, а затем выбить его из этого района.
Список людей, желающих покончить с Клосснером, оставался неопределенным. Прямо сейчас он знал о двух контрактах на свою жизнь, но его чувства были бы уязвлены, узнай он, что не было по крайней мере еще двух или трех.
Когда он шел по переполненной Мариенплац в центре города этим прохладным и ясным вечером в пятницу, он, конечно, не производил впечатления человека, который нуждался в большей безопасности, чем кто-либо другой на площади. У него была борода, как у Санта-Клауса, и массивный, как у Санты, живот, и хотя он явно был мужчиной средних лет, он был одет как немецкий хипстер: дизайнерская толстовка с капюшоном и пуховик стоимостью 2500 евро, очки за 1600 евро и красная вязаная шапочка, которая придавала ему вид, что он позирует для каталога, в котором продается одежда для приключений для тех, кто никогда в жизни не нюхал приключений.
Хотя он не выделялся как опасная личность, Клосснер был человеком, добившимся большого успеха в индустрии насилия. Он руководил сетью экспертов по безопасности, которые проводили всевозможную военную подготовку на четырех континентах. От Боливии до Габона, от Гайаны до Нигера, от Индонезии до Йемена компания Klossner Welt Ausbildungs, GMBH предоставляла первоклассные частные военные инструкции любому, кто мог заплатить.
Пройдя подготовку по всему, начиная с основ обращения с огнестрельным оружием и заканчивая полевой тактикой размером с батальон, наемники KWA были готовы обучать армии, группы повстанцев и частные силы безопасности по всему миру.
Компания Клосснера не нанимала наемных убийц или шпионов как таковых; во всяком случае, на первый взгляд, это не было подразделением плаща и кинжала, но его специальностью было иметь дело с нациями и организациями, которые испытывали трудности с получением высококачественных инструкторских кадров из-за рубежа из-за вопросов политики, коррупции или нарушений прав человека.
И в операции Клосснера была особенно темная сторона, которая не отражалась в бухгалтерских книгах. Всем, кто нанимал KWA для обучения или руководства своими войсками, было известно, что иностранным наемникам, которых они нанимали, можно было предложить работу в нерабочее время в тайной сфере прямого действия.
Если кто-то работал в качестве сотрудника KWA, он знал, что по его контракту он может обучать или организовывать военизированные формирования в Сальвадоре или хладнокровных повстанцев-мародеров на Южной Суматре, но он также знал, что он также может «подрабатывать», проводя тайные операции в этих зонах боевых действий сам.
Кадровая конюшня KWA хорошо оплачивалась, но большинство людей, работавших в немецкой охранной фирме, поступали так не потому, что это был их первый выбор. Вместо этого большинство сотрудников KWA работали там, потому что они были обременены чем-то, что удерживало их от работы в одной из охранных компаний высшего уровня по всему миру. У них были судимости, их исключали из других организаций за нарушение правил ведения боевых действий, или они боролись с наркотической или алкогольной зависимостью.
Или же они были просто злом.
Суть сводилась к следующему: Ларс Клосснер был плохим парнем, который нанял плохих парней, чтобы сражаться за них и тренировать плохих парней. Он был замкнутым кругом грязных дел.
* * *
После прогулки по центру Мюнхена Ларс Клосснер и его охрана свернули на Макс-Йозефштрассе, а затем вошли в вестибюль богато украшенного жилого дома. Охранник в вестибюле впустил их, а затем сопровождающие направились к лифту. Снаружи справа от них серебристый Мерседес въехал в большой освещенный гараж, и дверь гаража быстро закрылась за ним.
Пока водитель парковался и заглушал свой автомобиль, частный лифт поднял Клосснера и его охрану на его огромный пентхаус на третьем этаже, и здесь охраняемый ждал в коридоре с парой своих людей, пока двое других проверяли его жилые помещения, чтобы убедиться, что безопасно оставлять их босса одного на ночь.
После того, как все было чисто, Клосснер прошел в свои личные апартаменты, в то время как его люди из службы безопасности удалились в свою часть пентхауса, сняли кожаные куртки и сняли оружие. Они вытащили наушники из ушей и только тогда расслабились. Беседа завязалась мгновенно и легко, и когда водитель Mercedes прибыл несколько минут спустя, все пятеро взяли по пиву, позвонили своим женам и подругам и начали смотреть футбольный матч ФК «Бавария», который они записывали в течение недели.
В своей каюте Клосснер включил стереосистему, разделся и принял горячий душ. После этого он вытерся полотенцем и завернул свое округлое тело в халат. Он только начал чистить зубы, когда посмотрел в зеркало над туалетным столиком.
Что-то шевельнулось в слабо освещенной спальне позади него.
Ларс Клосснер пристальнее вгляделся в зеркало, зубная щетка свисала у него изо рта, и он увидел фигуру в черном, прислонившуюся к дальней стене спальни. Мужчина держал пистолет с глушителем в правой руке, прижатой к бедру деловым концом вниз.
Левая рука мужчины поднялась; он что-то держал в ней. Внезапно музыка прекратилась. Мужчина у стены бросил пульт от стереосистемы на кровать.
Зубная щетка досталась, немец сплюнул и прополоскал рот водой из бутылки, и ее он тоже выплюнул. Он снова посмотрел в зеркало на мужчину, стоявшего там в тусклом свете.
Клосснер медленно повернулся лицом к фигуре в темноте. «Мы виноваты?» Кто вы?
«Говори по-английски, Ларс».
Немец бросил взгляд на дверь. «У меня есть телохранители, ты знаешь».
«Да? Ты так их называешь?»
Лицо Клосснера слегка дернулось. Дверь оставалась закрытой; не было слышно шагов, спешащих по коридору.
«Мертв?» – спросил он.
«Не-а», – ответила фигура. «Просто забывчивый. Ты можешь позвать их, если хочешь… Но ты действительно не хочешь этого».
Мужчина с американским акцентом стоял у выключателя. К удивлению Клосснера, он протянул руку и щелкнул выключателем кончиком глушителя своего пистолета.
Несколько ламп в комнате включились одновременно.
Немец снова сильно моргнул. «Mein Gott.Нарушитель? Это ты?»
* * *
Придворный Джентри использовал наконечник своего глушителя Gemtech, чтобы снова выключить свет, снова окутав себя и Клосснера полумраком.
«Никто меня так больше не называет».
«Ах, да. Теперь ты Серый человек». Кожа на лице грузного немца внезапно стала почти такой же белой, как его борода. «Как ты сюда попал?»
Корт проскользнул внутрь через гараж позади «Мерседеса», затем опустился на колени за автомобилем, снял ботинки и запихнул их в рюкзак, пока водитель выключал двигатель и выбирался наружу. Он последовал за водителем вверх по трем лестничным пролетам, оставаясь на один этаж позади него при подъеме и выбирая время для своих мягких шагов, чтобы остаться незамеченным.
Когда водитель открыл заднюю дверь в пентхаус Клосснера, Корт помчался вверх по лестнице в одних носках, на ходу вытаскивая из заднего кармана сложенный конверт. Водитель вошел в коридор, и гидравлический доводчик начал закрывать за ним дверь. Корт спешил по другую сторону двери, по-прежнему молча, но теперь перепрыгивая через три ступеньки за раз. Как только дверь коснулась дверного косяка, Корт опустился на колени на лестничной площадке и засунул конверт вперед между защелкой в двери и защелкой в дверном косяке. Плотная сложенная бумага препятствовала проскальзыванию автоматической защелки в паз ударной пластины и запиранию двери, и это препятствовало запиранию двери при ее закрытии.
Корт вздохнул с облегчением; он сделал это, имея в запасе едва десятую долю секунды.
Щелчок защелки, вставляемой на место, издает характерный звук, а эта дверь не щелкнула, поэтому Корт знал, что есть шанс, что водитель по другую сторону двери может вернуться для расследования. Он протянул левую руку через свое тело, выхватил пистолет вверх дном и таким образом направил его к двери прямо перед своим лицом.
Он подождал минуту, но дверь, которую он держал незапертой, не открылась, и водитель не вернулся, так что в конце концов он медленно и тихо встал и приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы заглянуть в холл.
В холле было пусто, и Корт находился в пентхаусе Клосснера.
* * *
Но он ничего из этого сейчас Клосснеру не сказал. Когда он не ответил на вопрос о том, как он сюда попал, Клосснер сказал: «Ах… да. Волшебник никогда не раскрывает своих секретов». После паузы немец заговорил серьезным тоном. «Есть только две причины, по которым вы могли бы появиться в моем доме. Либо вы пришли в поисках работы. или.»
Корт ответил: «Я здесь не по другой причине».
Клосснер выразил свое облегчение вздохом. Он на секунду приложил руку к сердцу. Корт подумал, что он шутит, симулируя сердечный приступ, но по виду крупного мужчины он не знал, мог ли у того на самом деле быть какой-то сердечный приступ. Однако Клосснер с улыбкой опустил руку, затем шагнул в спальню, убрав руки от своего тела. Он двинулся вбок вдоль стены и опустился на диван. «Сколько времени прошло? Четыре или пять лет? Это была Анкара. Ты был сгоревшим активом Агентства, работал внештатно, если мне не изменяет память. У тебя еще не было твоего прозвища.»
«Время попроще», – пошутил Корт без улыбки.
«Для тебя, может быть. Команда, которую я отправил в Турцию, только что потеряла контракт, потому что человек, которого они защищали, был убит прямо у них под носом». Клосснер огляделся. «Обстоятельства, на самом деле, мало чем отличающиеся от этих. Я выяснил, кто это сделал, и предложил тебе работу, потому что увидел, на что ты способен. Я действительно думал, что мог бы попробовать себя в индустрии наемных убийц».
Суд не ответил.
Клосснер махнул рукой. «Вы только взглянули на мою операцию…» Теперь Клосснер рассмеялся. «И ты продолжал идти. Не твоя чашка чая, как говорят англичане. Вы сочли меня аморальным. Бесчестно».
«Как я и сказал… В более простые времена».
Немец обдумал это, затем кивнул головой в сторону укомплектованного зеркального бара вдоль стены. «Не хотите чего-нибудь выпить?»
«Nein, danke.»
«Если ты здесь не для того, чтобы убить меня, мы можем веселиться всю ночь».
«Я ищу работу. Что-нибудь, что поможет мне выбраться из Европы, быстро и тихо. Что-то, за что платят».
«У меня никогда не было соискателя, который появлялся бы в моей спальне с глоком в руке».
«Я не мог быть уверен, что вы все еще затаили обиду на Анкару».
«Я бизнесмен, Нарушитель. Это был бизнес». Он пожал плечами. «И если ты хочешь работать на меня сейчас, это тоже бизнес».
«Есть какие-нибудь вакансии?»
Клосснер поднял бровь. «Как бы мне ни хотелось нанять вас, я должен признать, что тот факт, что вы убили своего последнего работодателя в Санкт-Петербурге, заставляет меня на мгновение задуматься».
«Неправда».
«Неправда, что вы убили его, неправда, что это было в Санкт-Петербурге, или неправда, что он был вашим последним работодателем?» Когда Корт ничего не сказал, Клосснер пожал плечами. «Как бы то ни было, вреда не причинено. Грегор Сидоренко был сумасшедшим. Плохо для индустрии безопасности в целом. Я рад, что вы выбрали его». Он добавил: «Я просто надеюсь, что убийство босса не является вашей новой торговой маркой».
Корт убрал свой пистолет с глушителем в кобуру под курткой.
«И они также говорят, что все, что произошло в Вашингтоне, округ Колумбия, пару месяцев назад, было твоим. Все нападения и убийства там.»
«Звучит так, будто кто-то придает мне слишком много значения».
Немец снова улыбнулся, и на этот раз его улыбка не исчезла. «Это хорошая реплика, но проблема в том, что я знаю кое-что из того, что ты делал в прошлом, так что я знаю, что ты один из немногих, кто действительно оправдывает свою шумиху».
«Я здесь в поисках работы, поэтому я далек от того, чтобы разубеждать вас в вашей вере в то, что я супергерой».
Немец засмеялся громче, чем раньше. «Приятно видеть вас снова. Должен сказать, это было не сразу. Кто хочет встретиться со Смертью в халате?»
«Я должен покинуть континент», – подчеркнул Корт. «Я готов отправиться куда угодно, если только смогу выбраться отсюда».
Ларс Клосснер теперь с любопытством посмотрел на американца. «Во что ты себя втянул?»
Корт молча стоял у стены.
«Правильно. Не мое дело. Дай мне подумать. Работа в Каракасе просто свалилась мне на колени. Это не твоя скорость, на самом деле, немного упрощенная для тебя, тренировка по стрельбе из стрелкового оружия для повстанческой группировки, которая нуждается в некоторой…
Корт прервал его. «Думай шире».
Немец так и сделал. «Украина?»
«Я сказал, из Европы. Украина находится в Европе, Ларс.»
«Это так… Просто подумал, что ты, возможно, захочешь снова увидеть Киев».
Корт и глазом не моргнул при упоминании своего прошлого, и Клосснер пропустил это мимо ушей. Немец потер свои толстые щеки. «Ну… Есть кое-что еще, но вам пришлось бы запачкать руки. Очень грязный. Нарушитель, которого я знал четыре года назад, не прикоснулся бы к этому, но если новостям можно доверять, вы могли бы измениться, если вы не возражаете, что я так говорю».
«Где?» – спросил я.
Клосснер колебался. «Работа в Сирии».
Корт изобразил легкий смешок. «Нет, спасибо. Повстанцы Свободной сирийской армии барахтаются. Я не собираюсь быть последней крысой, которая запрыгнет на этот корабль, прежде чем он пойдет ко дну».
Клосснер взмахнул рукой в воздухе. «Нет. Не из FSA. Не курды, или турки, или американцы, или иракцы». Он пожал плечами. «Это работа для других парней».
