Текст книги "Хранитель волков"

Автор книги: Марк Даниэль Лахлан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)

Глава 49
ВОПЛОЩЕНИЕ

Все флюиды ведьмы были направлены на Лиейболммаи – она старалась отдать ему как можно больше силы, чтобы он затем сам навлек на себя беду. Ведьма приготовила для него петлю. Он же сунул в нее голову и спрыгнул. Когда шаман погиб в пасти волка, разум королевы ведьм освободился.

Она сама находилась в волчьей пасти, в самой нижней пещере, лежала голая на каменных зубах, прося богов со вниманием отнестись к ее страданиям и наградить откровением. Королева ведьм хотела открыть ту дверь, что вела в недра земли, к связанному богу, его змеям и чаше. Но она никак не могла его отыскать. Те коридоры, которые вели в его пещеру, были на месте, но вот самого Локи она не могла найти, не сохранилось даже отголоска его присутствия. Страдая от боли и отчаяния, теряя остатки разума, ведьма даже не заметила, что заговоренный ею меч исчез.

Смерть Лиейболммаи она ощутила словно молнию, разрезавшую небо, словно после долгой зимы в доме распахнули все окна и двери, впуская весенний воздух.

Королева ведьм с усилием поднялась с зазубренных камней и встала в луже собственной крови и экскрементов. Хотя королева ведьм легко пробиралась по каменным коридорам на ощупь, она приготовила перед испытанием небольшую лампу, зная, что ей захочется утешить себя видом пламени после блужданий в такой темноте. Она зажгла лампу, чувствуя, как все ее существо расслабляется. У нее в ногах лежал небольшой обрывок кожи с начерченной на нем руной вольфсангель. Ведьма коснулась ее и почувствовала, как символ отдался в сознании эхом. Руна вернулась к ней. Да, Один мертв, его забрал тот, кто только и мог его забрать, волк Фенрис, явившийся на землю. Она отдала повешенному богу его руны, позволила ему познать собственную сущность, и он создал заклинание, которое его же и убило.

Королева ведьм заковыляла по проходу, в котором был источник. Сложила ковшиком ладони, чтобы напиться, и когда подносила воду к губам, несколько капель просочились между пальцами. Ведьма почувствовала, что вода убежала слишком быстро. Она подняла камешек, покатала в руках. Он выпал из ее пальцев и поскакал по каменному полу. Не слишком ли далеко? Ей показалось, что слишком. Только Один способен пугать камни и воду, только Один может заставить воздух расступиться, а море – отхлынуть от берега. Он все еще жив. Несмотря на все ее усилия, бог жив!

Королева ведьм – хотя теперь она была королевой лишь для себя самой, потому что все ее подданные были истреблены, – осела в темноте, дрожа всем телом. Воздух в каменных коридорах шевелился. Она знала, что это дыхание бога. Он идет за ней, а она осталась одна: сестер, способных увеличить ее силу, нет, нет армии ведьм, которую можно отправить на битву, чтобы измотать его. Неужели ее обманули? Неужели какая-то магия, более изощренная, чем ее собственная, толкнула ее на убийство?

Ведьма чувствовала, как ее разум содрогается в конвульсиях. Бог наступает на нее, заполняет собой все вокруг нее, просачивается в коридоры и пещеры, чтобы окружить, задушить ее. Один явился за ней, Один, повелитель повешенных, Один-берсеркер, Один безумный, волокита, горлопан, вояка, одноглазый старик, Один-безумец, Один-поэт, Один-дождь, Один-скала, Один-тьма и Один-свет. Он поджидал за каждым поворотом тоннеля, скрывался в каждой луже, но ускользал, стоило ей сунуть руку в темноту, чтобы схватить его, удирал, шлепая ногами по воде, каждый раз, когда она пыталась вызвать его на бой.

Но если Один здесь, то где же тогда волк? Ведьма ожидала, что северный шаман приведет Фенрисульфра на землю во плоти и таким образом погубит себя. Однако, если колдун с бубном был не Один, тогда волк не смог появиться. Ведьма не сомневалась, что волк сможет полностью воплотиться только тогда, когда бог осознает свою сущность. Теперь безумие оставляло королеву ведьм лишь на короткие мгновения. Она убивала, она страдала, она старалась обрести магическое зрение. А теперь по лабиринтам ее мыслей как будто черви ползали. Все связи и структуры у нее в мозгу распались, все пути были завалены, сожжены и разрушены. Значит, придется искать другие пути, протискиваться через решетки обыденных обязанностей, строить опасные мосты между частями ее разума, которые никогда не сообщались напрямую. Другие называли это сумасшествием, однако для королевы ведьм это было благословение, которое она получила в награду за годы убийств и боли.

Ее внезапно осенило. Она первая среди чародеев, маг, не знающий себе равных. Она скрывала свои намерения даже от себя самой, опасаясь, что если узнает о собственных планах, то сумеет как-то примириться с богом. Если бы Один узнал, что она замышляет что-то против него, он первым нанес бы удар. Обманывая себя, ведьма оставалась в безопасности. Пока все ее силы были направлены на ложную цель, бог думал, что у него есть время, он мог размышлять, сомневаться. И пока он размышлял и сомневался, у нее появился шанс привести волка в этот мир самым лучшим способом – найти кого-то другого, кто сделает это вместо нее. Видения открыли ей, что она скрывала даже от себя самой истинную природу заклинания, скрывала, который из мальчиков станет вместилищем духа божества, спускающегося на землю. Один не смог узнать эту тайну, потому что она сама не знала ее. Поэтому бог не понимал, в какой опасности находится, пока ее защитник не воплотился.

Она вспомнила узел на шее первой из погибших девочек – ожерелье повешенного бога с тройным узлом, и поняла, что это был знак для нее: одна тайна скрыта в другой, другая – в третьей. То была магия неизведанных глубин, магия, которая вершится независимо от мага, – от нее и через нее, да, но нельзя сказать, что творит ее она сама. Это не просто наложенное заклятие, это та сила, какую она впустила в себя еще ребенком и которая теперь рвалась из нее.

Мысли ведьмы витали, свободные от здравого смысла, уносясь в царство магического мышления, где нет логики и разума, однако не теряя крепкой связи с реальностью – связи со смертью.

Ведьма прижала к себе руну, ту, что сама нацарапала на клочке кожи. Она поднесла ее к губам, лизнула и вдохнула ее аромат. Запах был гораздо богаче запаха обычной кожи. Он отдавал слезами, погребальным костром и неподвижностью ожидания. Потерей.

Волк приближается, но ему необходимо что-то, что заставит его сделать последний шаг, страдание, способное войти в его плоть и изгнать оттуда человеческую сущность. В верхних пещерах появилось нечто живое – об этом ведьме сообщило тепло, возникшее в воздухе. Это не крыса и не птица. Ведьма посмотрела на руну на коже, и ее значения замелькали перед внутренним взором: буря, оборотень, волчья яма. Она знала, что пришла девушка, и вот теперь королева ведьм поняла всю ее значимость. Она и есть та приманка, на которую явятся братья. Части магической головоломки встали на свои места. Девушка уже здесь, один брат идет за ней, не хватает только волка. Руна как будто пульсировала в руке. Три в одном, узел страдания, отречения и истребления. Один уже рядом. Настало время позвать защитника, врага мертвого бога. Это будет непросто. Волк вырос, она явственно ощущала это, он вот-вот обретет свою истинную силу. Существо, способное устоять перед прародителем магии и откусить ему голову, не станет отвечать на призыв ведьмы. Требуется что-то иное, чтобы привлечь его внимание. Ведьма, чье сознание было настолько связано с пещерами, что чувствовало в них даже малейшее движение, знала: девушка вошла в пещеру с сокровищами. Она пойдет ей навстречу. Ведьма снова лизнула руну. На этот раз она ощутила вкус крови.

Глава 50
ОДНА

А вдруг там нет воздуха? А вдруг этот путь никуда не ведет?

Адисла со все нарастающим отчаянием дергала за веревку, ничего не видя перед собой. Тоннель, начинавшийся на дне озера, был длинный, темный и заполненный водой, а Адисла зашла уже слишком далеко, чтобы поворачивать назад. Она продвигалась шаг за шагом, перебирая руками веревку и не поддаваясь подступающей панике. Потолок каменного тоннеля был гладкий, но она то и дело стукалась о него головой, поэтому ей пришлось опустить голову, принимая очередной удар на плечи.

Адисла боролась с сильным желанием вдохнуть или же поддаться панике, заколотить по каменному потолку кулаками, растрачивая впустую силы. Затем совершенно неожиданно проход расширился. Воздух ударил в лицо, и Адисла жадно глотнула. Она открыла глаза, но вокруг была кромешная тьма. Она не видела ничего, выползая на неровные пористые камни пещеры. Адисла рывком села, почувствовав под пальцами что-то холодное, похожее на осеннюю траву.

– Эй!

Затхлый воздух пещеры как будто лип к коже. Мертвый воздух. Именно так здесь и пахло, чем-то разлагающимся. Адисла собралась с духом и протянула руку к мешочку на поясе, где лежали трут, кремень и кресало, которые Фейлег захватил у шаманов. От трута уже не будет никакой пользы – Адисла чувствовала, что он промок, – зато кремень с кресалом пригодятся. Она вынула оба предмета, высекла искру, и на нее из темноты взглянули гниющие лица. На один жуткий миг в свете вспышки Адисла увидела трех мертвых мальчиков. У нее под рукой была вовсе не трава, а волосы. Адисла начала молиться Фрейе. Теперь она была даже рада темноте и сидела, вжимаясь спиной в стену.

Дожидаясь появления Фейлега, Адисла обхватила руками колени, находя небольшое утешение в этом объятии. А Фейлег все не появлялся. Она-то думала, ее пример его подбодрит. Неужели она ошиблась? Адисла заставила себя прислушаться к собственному дыханию, желая убедиться, что время действительно идет, и та вечность, которая ей мерещится, на самом деле длится всего лишь несколько вдохов и выдохов. Фейлег по-прежнему не появлялся.

Адисла пыталась сообразить, как быть дальше. Лучше вернуться на берег, решила она. Адисла нащупала веревку, готовясь к обратному пути. Возвращаться будет легче, говорила она себе, ведь теперь она знает, какой длины этот тоннель. Она подергала за веревку. Да, веревка надежно привязана. Она сумеет выбраться. Но в следующий миг Адисла подумала о Вали, зачарованном и обреченном на смерть в той яме. Если Фейлег не сможет пройти через тоннель, где гарантия, что они сумеют найти другой вход в пещеры ведьм?

Ее вдруг пронзила ужасная мысль. А вдруг Фейлег утонул в тоннеле? Вдруг его тело заткнуло выход? Дрожа от ужаса, Адисла заставила себя рассуждать логически. Это же Стена Троллей, и здешние ведьмы убили несметное число героев. Почему бы им не убить и Фейлега? Она должна, ради Вали, идти дальше.

Адисла собралась с силами и обыскала тела мальчиков, надеясь найти лампу. Но нашла только обереги у них на шеях. Один она взяла себе. Ребенка он не спас, но кто знает, вдруг ей поможет? Протискиваясь рядом с телами, она порезала коленку о камень. Ничего страшного, надо уже привыкать. Решив, что мертвые тела остались за спиной, Адисла снова высекла искру. На короткий миг перед ней предстал уходящий вдаль и вниз коридор, по которому она и пошла, время от времени чиркая по кремню, чтобы понимать, куда идет. Она не ожидала увидеть здесь что-нибудь особенное, а лишь надеялась избежать неожиданного падения, удара о потолок или оползня. Она пробиралась вперед крайне осторожно, нащупывая дорогу. Идти так было нелегко, на это требовалось много времени.

Адисла надеялась, что еще увидит Фейлега. Он говорил, что у него в горах спрятано большое сокровище. Фейлег был наивен, ему бы просто не пришло в голову, что можно солгать. Если он сказал, что сокровище есть, значит, оно есть. В таком случае ей будет что предложить ведьмам, если они согласятся вернуть Вали человеческое обличье. Она может дать слово, что принесет им богатства. Но что значит слово женщины? Фейлег очень ей нужен: к слову воина ведьмы наверняка отнесутся с большим доверием.

Адисла старалась подавить самые сокровенные мысли. Сколько она себя помнила, она любила только Вали. Теперь же он наводил на нее ужас, зато Фейлег, добрый и чистосердечный, предлагал ей простую жизнь, далекую от дел конунгов и колдунов. Любовь Адислы к Вали была разрушительна, от нее пострадала сама Адисла, Фейлег, ее мать – все, кто был рядом. Если бы не эта любовь, даны никогда не пришли бы за ней и мать до сих пор была бы жива, и маленький Манни тоже. Но, несмотря ни на что, Адисла не могла бросить князя на произвол судьбы.

Дела сердечные важны, когда ты в солнечном мире, на свежем воздухе. А в каменных тоннелях Стены Троллей у Адислы имелись более насущные проблемы. Адисла никогда еще не бывала в такой темноте. Ее как будто проглотило чудовище; своим кресалом Адисла время от времени тыкала его в стенки брюха, получая секундную передышку, но в следующий миг его плоть снова сдавливала ее с неимоверной силой.

Как она найдет ведьм? Что скажет им? Адисла не знала. Прежде всего, решила девушка, ей необходим свет. В тоннеле постоянно попадался какой-то мусор и брошенные вещи. Вдруг она все-таки найдет лампу? Невозможно поверить, что те мертвые дети, на которых она наткнулась, провели всю свою жизнь в полной темноте.

Адисла пробиралась все дальше и дальше, пальцы онемели от постоянного чирканья по кремню. Тесный проход в итоге сузился до небольшой трещины в скальной породе. Адисла просунула голову и руки, заползла в разлом. Затем она чиркнула по кремню и от изумления чуть не выронила камень.

Она не заметила ни самой пещеры, ни белых наростов, свисающих с потолка, ни складок в камнях, откуда как будто подсматривали мертвые ведьмы. Она увидела лишь сверкающую кучу золота, которая поднималась под самые своды пещеры, горящая, словно праздничный костер. Адисла снова и снова высекала искры, и среди мечей, кольчуг, кубков и тарелок, украшений и монет, полученных от двадцати поколений конунгов, терзаемых ночными кошмарами, она заметила кое-что несравненно более ценное – масляную лампу.

Чтобы добраться до нее, нужно было спрыгнуть вниз с большой высоты, и Адисла понимала, что, прыгнув, уже не сможет подняться обратно. Адисла вжала голову в плечи, подобралась, свесила ноги с каменного карниза и упала в темноту. От удара по ногам прошла резкая боль, она невольно вскрикнула, и крик вернулся к ней эхом. Адисла подвернула ногу, то самую, в которую раньше попала стрела. Она чувствовала, как кожа вспухает под пальцами. Неважно. Без света больше нельзя. Девушка чиркнула по кремню и поползла в ту сторону, где лежала лампа. Нащупала лампу рукой, встряхнула. Лампа была почти полная. Адисла снова чиркнула по кремню. Дома она тысячу раз зажигала таким способом огонь, но здесь все было невероятно сложно. Когда затеплился огонек, пальцы Адислы были ободраны в кровь об острые края кресала. Но лампа все-таки зажглась, и в ее свете Адисла оглядела пещеру с сокровищами ведьм.

Когда тьма отступила в углы, страхи Адислы не уменьшились, а лишь изменили свою природу. До того проходы казались полными невидимых глаз и голодных ртов. Теперь же, в тишине огромной пещеры, Адисла испугалась, что может оказаться здесь совершенно одна. Адисла понимала, что запросто может погибнуть в этих пещерах, неважно, есть здесь ведьмы или нет. В некотором смысле, одиночество – самое страшное чудовище из всех. Золота здесь видимо-невидимо, однако пользы от него совершенно никакой. Его ведь нельзя пить, нельзя есть, оно как будто потешалось над Адислой.

Боль в лодыжке усиливалась. Она просто растянула ногу или все-таки сломала?

Вдалеке раздался какой-то шум, похожий на порыв ветра, но куда более громкий. Адисла сказала себе, что это просто ветер, однако воздух не двигался. Ей захотелось погасить свет и спрятаться, но она знала, что должна увидеть то, что обитает в этих каменных коридорах. Вот, снова зашумело. Что же это такое? У Адислы пересохло во рту, она боролась с собой, чтобы не задуть лампу.

Мороз щипал кожу, девушка начала дрожать от холода. Свет лампы меркнет, или ей кажется? Ее охватил панический страх. Адисла вскочила, позабыв о растянутой лодыжке. Вскрикнула и упала на колени, едва не выронив лампу. Пламя метнулось и почти погасло. Адисла заставила себя поднять лампу повыше и огляделась по сторонам.

Кошмарное дитя стояло перед ней, исхудавшее до костей, грязное, с лицом женщины и глазами утопленника.

Но в следующее мгновенье Адисла успокоилась. Она поняла, что темнота сыграла с ней шутку и она не смогла сразу узнать госпожу. Это вовсе не обитающий в пещерах злобный дух, это королева. Женщина протянула к ней руку, и от ее лучезарной улыбки Адисла забыла обо всех страданиях, о тоске по Вали, терзавшей ее, о желании найти Фейлега, даже о боли в ноге. «Все будет хорошо», – решила Адисла. Она знала, что королева сама неоднократно испытывала немыслимые страдания, она может забрать все переживания Адислы, освободить ее от них. Госпожа была одета в изумительное платье, расшитое золотом, чудесное ожерелье сверкало на шее, а на голове блестела, словно лед под солнцем, корона из сапфиров. Даже тьма как будто отступила перед этой величественной женщиной.

– Ты нужна мне, чтобы помочь моему Вали, – проговорила Адисла.

Госпожа улыбнулась, и Адисла поняла, что она все знает и уже старается освободить Вали. Из жестов госпожи Адисла с уверенностью заключила, что сейчас Вали движется ей навстречу и скоро все разрешится. Королева обладает безграничной силой, она сможет разрушить любое заклятие.

Да, скоро все будет хорошо. Госпожа заглянула в сознание Адислы и послала видение, несущее успокоение. Адисла увидела себя в своем доме, светило солнце, рядом носились дети, убегая от Браги, который топал, изображая медведя. Рядом с Адислой был кто-то еще, Фейлег или Вали, но кто из них, она не смогла понять. Зато она чувствовала себя в полной безопасности, она любила и была любима теми, кто был для нее важнее всех в мире. Госпожа показала ей будущее, за что Адисла была ей благодарна.

Адисла взяла королеву за руку, и Гулльвейг повела ее в нижние пещеры.

Глава 51
НАГРАДА

Далеко на севере, несмотря на пронизывающий ветер и снеговые тучи, Велесу Либору не было холодно, он обливался потом. Под землей его не трепали ледяные порывы, на него не падал снег. В неровном свете факела Велес Либор таскал камни. Купец трудился наравне с северянами, он хорошо знал викингов и понимал, что если не будет работать, они решат, что он не имеет права на свою долю сокровищ.

Еще купец понимал, что самые большие трудности начнутся, если они действительно найдут сокровища. Бодвар Бьярки ничем ему не обязан, команда тоже ничем ему не обязана, они не из числа воинов конунга. Поэтому он может полагаться только на двух союзников: свой острый разум и тупоумие товарищей. В связи с этим Велес Либор без умолку рассказывал о нечистых на руку южных торговцах и о том, как одурачили одного блистательного воина, который отдал половину сокровищ дракона за пустячный пояс, потому что купец убедил его, будто пояс принадлежал богу Тору и наделяет своего владельца силой великана. По правде говоря, Велес не верил, что сокровище существует, и понятия не имел, где взять денег, чтобы отдать Хеммингу выкуп за молодого князя. Но попытка не пытка, крючковатая руна на камне и сама огромная груда камней выглядели весьма многообещающе. Поэтому северяне должны уверовать в его полезность.

– Чтобы взять за сокровища лучшую цену, вам необходим опытный торговец, которому можно доверять, – говорил Велес. – У меня сердце кровью обливается, как подумаю обо всех гордых воинах, которые продавали величайшие сокровища, даже не подозревая об их истинной стоимости. Точно вам говорю, если бы те вещицы продавал я, то выручил бы за них в два раза больше. Кроме того, я знаю, где найти покупателя.

Некоторые воины были простодушные деревенские парни без всякого опыта в каких-либо делах, они мотали на ус все, что говорил Велес. Но Бьярки был человек иного сорта. Берсеркер понимал, что если Велес вернется в Хайтабу с их сокровищами, Бьярки не получит в награду за свои труды даже мерки овса. Однако Велес надеялся убедить берсеркера, что его торговые навыки очень пригодятся в каком-нибудь нейтральном порту, где Бьярки не придется опасаться связей купца. Кроме того, Бодвар Бьярки задолжал конунгу. Если он отдаст долг не монетами, а сокровищами, Двоебород сам назначит за них цену, и, скорее всего, тогда берсеркер все равно останется ему должен. Купец решил, что в свое время изложит берсеркеру все эти доводы.

Валуны в конце концов растащили, и теперь все стояли, рассматривая огромную каменную плиту. На ней была начертана та же руна, что и на первом отодвинутом ими камне: двусторонний заостренный крюк, перечеркнутый поперечной линией.

– Что это значит? – спросил Бьярки.

– Это проклятие, – пояснил Велес. – Скрытое здесь сокровище надо брать с осторожностью, если не хочешь погибнуть. В Византии с помощью этого символа убили даже самого императора.

– А где эта Византия? – спросил кто-то из викингов.

– Он имеет в виду Миклаград, – пояснил Бьярки.

– А где Миклаград? – спросил тот.

– К западу отсюда и чуть южнее, – сказал Велес. – Большой город, там полно чародеев, которые то и дело насылают проклятия. Это как раз от них.

Бьярки засопел.

– Я разбираюсь с проклятиями по-своему, – заявил он, похлопывая по мечу. – Ни разу не видел колдуна, который способен прирастить голову обратно после того, как ее снесли.

– Значит, ты никогда не встречался с колдуном Птолемеем. Он мой друг и часто проделывает такой фокус на праздниках, – сказал Велес.

Викинги покачали головами, изумляясь такому диву.

– Я бы с удовольствием посмотрел, – сказал Бьярки. – Может, разрубить тебя надвое и отправить ему, чтобы он склеил?

Велес замолк. Он хорошо знал людей и понимал, что Бьярки вполне способен осуществить свою угрозу. Он не стал напоминать Бьярки, что, по его собственным словам, берсеркер был однажды околдован. Может быть, смерть тех людей, которые наложили на него заклятие, укрепила веру берсеркера в себя, или же нелепая волчья маска помогла ему расхрабриться?

– Может, уже покончим с этим делом? – проговорил кто-то. – Мне здесь не нравится. Здесь полно угощения для ворон, и я не хочу, чтобы они пировали и на мне.

Бьярки кивнул и подошел к плите. Он был крупный мужчина, однако размаха его рук не хватило, чтобы обхватить камень. Он попытался подсунуть под плиту пальцы, но она плотно прилегала к наклонному полу. Тогда он присел на корточки и потыкал мечом в скалу под плитой. Он никак не мог подцепить камень.

– Дай я, – предложил Велес.

Купец взял один из деревянных кольев, валявшихся рядом, и забил его камнем в щель между плитой и полом пещеры. После чего отправил одного воина на берег за водой. Тот вернулся, и Велес принялся лить воду на деревяшку.

– Ты что, хочешь его смыть? – удивился кто-то из отряда.

– Угу, – отозвался Велес.

Прошло несколько минут, и деревянный кол начал разбухать, а щель между плитой и полом расширилась. Бодвар Бьярки кивнул, изумленный, а Велес принялся подсовывать новые колья.

– Я тоже в некотором роде колдун, как видите, – с улыбкой объявил купец.

В итоге щель заметно расширилась, и Бьярки подошел к плите. Он подсунул под нее руки и потянул. Та не сдвинулась с места. Берсеркер плюнул, выругался, распаляя себя, и забормотал себе под нос:

– Один, бог смерти, влюбленный в войну! Один, разрушитель, истребитель, ночной убийца! Один значит ярость! Один значит война! Один, Один, одноглазый, безумный! Один! Один! А-а-а!

Плита оторвалась от пола пещеры. Бьярки поставил ее вертикально, она покачнулась, и на секунду показалось, что она сейчас упадет обратно, но в следующий миг она начала падать на Бьярки. Берсеркер отскочил назад, и камень с грохотом рухнул. Из дыры в полу пещеры пахнуло спертым воздухом, и даже Велесу, человеку с луженым желудком, показалось, что его сейчас вырвет. Двое из отряда отошли в сторонку, где их стошнило. Даже Бьярки отпрянул, хотя тут же снова шагнул к краю ямы.

– Это гробница, – заявил он, – и весьма свежая, судя по запаху гниения. Пошли, парни, это добрый знак. До нас здесь никто не бывал. Еще немного, и я буду свободен от слова, данного Двоебороду.

Он опустился на колени и привязал веревку к выступающему камню, торчавшему над ямой как будто именно для этого.

– Отлично, – сказал Бьярки. – Здешние покойники прямо нам помогают. – Он усмехнулся. – Кто спустится последним, тот нищий! – И с этими словами он полез в темноту.

Что же было в яме? Вали. Нет, не Вали. У существа все еще возникали мысли Вали, но они больше никак не характеризовали его личность. Мысли были несвязными и рассеянными – падающие звезды, которые мелькают тут и там, а в следующий миг угасают. Его воспоминания и прежний опыт обратились в труху, все смешалось, дружба и любовь значили не больше, чем твердость камня под ногами, чем холод пещеры.

Сначала он согласился остаться в яме из любви к Адисле. Он понимал, что едва не убил ее, и хотя грохот падающей плиты наполнил его отчаянием, он был рад слышать его. Пока он заперт в яме, он никому не сможет причинить вреда. Когда он увидел раненого ноаиди, его животное начало взяло верх, и он принял свою судьбу по совершенно иным причинам. У него теперь была пища, яма представляла собой надежное убежище – почему бы ему не пожить пока здесь? Потом пища закончилась, и от ярости он начал кидаться на стены, прыгал на замуровавший его камень, пытался копать, но в конце концов смирился, как смирилось бы любое животное, и успокоился.

К тому моменту он уже с трудом сознавал, кто он такой. Его человеческое начало было подобно стае серебристых рыбок, которые играют и плещутся в воде, внезапно сливаются в единое целое, обретая форму, чтобы в следующий миг рассеяться, завидев острые зубы.

Велес спустился сразу за Бодваром Бьярки. Он порезал руки, скользя по веревке вниз, и выругался, ударившись о камни на полу.

Кто-то сбросил в яму горящий факел. Велес подхватил его и огляделся. Потрогал стену – на пальцах осталось что-то липкое. Купец лизнул и тут же вытер язык рукавом. Это была кровь.

Бьярки, стоявший перед ним, зашагал по проходу с мечом наготове.

– Изумруды, – прошептал берсеркер. – Смотри, какие огромные.

– Скорее всего, это простые агаты, – возразил Велес. – Надо как следует их рассмотреть.

Но это были не изумруды и не агаты. Это были глаза.