Текст книги "Пока не устану жить (СИ)"

Автор книги: Мария Архангельская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц)

– То есть он теперь не просто оборотень, а ещё и тёмный маг?

– Именно. Я думаю, вы понимаете, насколько он теперь опасен.

– Но он же в этом не виноват!

– Безусловно, но от этого опасность не становится меньше.

Я промолчала, опустив глаза. Как же они боятся всего, связанного с тёмной магией!

– Что с ним теперь будет?

– Его, как и всех выявленных оборотней, поместят под надёжный присмотр. К счастью, крови на нём ещё нет. Правда, сперва придётся подождать, пока он окрепнет в достаточной степени, чтобы выдержать переезд.

– Он больше не будет учиться в Школе?

– Александра, в Школе вокруг него будет множество людей, среди которых есть и несовершеннолетние, не говоря уж о детях преподавателей и обслуживающего персонала, живущих в Штернштадте. Мы не может ими рисковать.

– Оборотни опасны только в полнолуние.

– И всё же лучше перестраховаться.

Мы снова замолчали. Я медленно прихлёбывала кофе.

– Ну что, поели? Тогда вам пора.

– Как же всё-таки получилось, что его покусали?

– Вы мастерица заговаривать зубы, Александра, но вам надо идти.

– Расскажите, и я сразу уйду.

Госпожа Голино внимательно посмотрела на меня.

– Ну, что ж…

Оказалось, что весёлая компания, состоявшая из Кристиана, Люси и их приятелей с девушками, отправилась вечером в один из окрестных лесков на пикник. Несмотря на то, что уже стемнело, расходиться они не спешили, чувствуя себя в полной безопасности, когда прямо к их костру вынесло оборотня. Впрочем, о его приближении они узнали загодя, потому что зверь вёл себя довольно шумно. Но, увидев людей, он мгновенно подобрался и больше не тратил времени на завывания и катание по земле. Самым умным было бы ещё при его приближении со всех ног мчаться прочь, прикрываясь всеми возможными щитами и призывая на помощь наставников, благо магия позволяла сделать это на расстоянии. Девушки так и поступили, но несколько парней, в том числе и Кристиан, решили погеройствовать. Не зря наставники опасались, что самоуверенность однажды его подведёт. Он переоценил себя, вернее, недооценил противника, который с лихвой компенсировал отсутствие магии прямо-таки сверхъестественной быстротой, силой и выносливостью. Заклятие, которое бросил в него де Лиль, и в самом деле оказалось смертельным, вот только подействовало на секунду позже, чем нужно. И за эту секунду оборотень успел основательно порвать Кристиана. Его перепуганные, растерявшиеся приятели, вместо того чтобы опять-таки позвать на помощь, потащили его в город на руках. Вызванные девушками наставники с ними разминулись, и к тому времени, как его доставили в больницу, оборотнический яд начал действовать.

– Нечисть становится всё наглее и активнее, – госпожа Голино покачала головой. – Говорят, то же самое было перед появлением последнего Тёмного Повелителя. Не дай бог… Ладно, Александра, пойдёмте, я вас провожу.

Я больше не спорила. Когда мы вышли на крыльцо, к нам бросилась заплаканная, растрёпанная девушка, в которой я едва узнала Люси.

– Госпожа Голино, умоляю! Что с ним?

– Он жив, – лаконично отозвалась врач.

– Он выживет?

– Да.

– Я могу с ним увидеться?

– Не сейчас. Он всё равно без сознания.

– Но…

– Позже, – отрезала госпожа Голино. – Идёмте, Александра.

Она действительно отвела меня к нашему домику. Никого из моих соседок там не было, и потому никто не докучал мне расспросами, где я провела две последние ночи. Я не особо огорчилась по этому поводу, поскольку ещё не решила, стоит ли говорить правду, а если не стоит, то что врать. Допрос мне всё равно придётся выдержать, но пусть это будет попозже, когда у меня в голове немного прояснится.

Весь день я проспала и выбралась из дома лишь к ужину. Катя, как я и думала, стоило ей увидеть меня в столовой, тут же забросала меня вопросами, и когда я сказала, что дежурила в больнице, заинтересовалась ещё больше, да и Наталья, хоть и делала вид, будто ей всё это неинтересно, жадно прислушивалась. Как оказалось, Школа прямо-таки бурлила от слухов. Все уже знали, что оборотень напал на одного из студентов, но подробности известны не были. Все наставники провели со своими учениками воспитательные беседы на тему: «Что делать, если поблизости окажется оборотень, вампир, или ещё кто-нибудь опасный». Я подтвердила, что пострадавшим был наш сосед, но того, что сообщила мне госпожа Голино, говорить не стала. Разумеется, девушки поняли, что я что-то скрываю.

– Это ты на дежурстве так устала? – подозрительно спросила Катя.

– Угу.

– И чем же ты там занималась?

– А чем обычно занимаются на дежурстве?

– А с каких это пор дежурства там по двое суток? – подхватила эстафету Наталья.

– Не двое, меньше.

– Не важно. Не увиливай.

– Да ты прямо прокурор!

– Саша, – сказала Катя, – да посмотри в зеркало, ты всё ещё зелёная. Ясно же, ты не просто сидела рядом с ним. Что ты там делала?

– Ничего.

Они спрашивали ещё, но я встала как скала, отказываясь давать какие-либо разъяснения. Возможно, не было бы ничего плохого, расскажи я правду, но у меня язык не поворачивался говорить о Кристиане. Они ещё не знают, во что он превратился. Дай бог, чтоб и не узнали.

В конце концов они обиделись и отстали. Не скажу, что их обида доставила мне удовольствие, но облегчение от того, что больше не нужно ничего объяснять, было сильнее. Вернувшись в нашу комнату, я снова завалилась спать, с благодарностью подумав о тех, кто дал мне возможность выспаться и отдышаться после моего подвига.

9. ЗАПРЕТНАЯ СИЛА

– Добрый день, Кристиан.

Ответом мне было гордое молчание. Очнувшись, Кристиан предпочитал отмалчиваться, отвечая только на вопросы врачей, да и то сквозь зубы. Меня он вообще игнорировал, не удостаивая не только слова, но и взгляда.

Вздохнув, я поставила поднос на столик у кровати и оглядела палату. Всё в ней было по-прежнему, только на столике красовался большой букет красных роз, присланных Люси. К стеклянной вазе была прислонена открытка с написанным на ней от руки одним словом: «Выздоравливай!» Сама девушка в палате не появлялась, так как Кристиан упорно отказывался с ней видеться. Пытался он отказаться и от моих услуг, но тут уж врачи проявили твёрдость. Я была одной из немногих, кто доподлинно знал, что с ним произошло, и потому мне вменили в обязанность уход за ним. Хотя я бы совсем не огорчилась, если б требования Кристиана были выполнены. Общаться с ним, если это можно назвать общением, было очень тяжело.

– Кристиан, вам надо поесть. Если вам ещё трудно, я помогу.

Молчание. Я подавила вздох и поглядела в окно, за которым сбрасывал последние листья больничный садик. Первое время мне было жаль Кристиана чуть не до слёз, и раздражение от его поведения лишь чуть шевелилось в моей душе, причём я тут же старалась его подавить, напоминая себе, что нехорошо злиться на больного человека. Но постепенно жалости во мне становилось всё меньше, а раздражения всё больше.

– Как, оказывается, приятно быть больным и несчастным, – сказала я, обращаясь к окну.

Было по-прежнему тихо, ни шороха, ни скрипа, но я спиной почувствовала, как он быстро взглянул на меня и тут же вновь уставился в потолок.

– Лежите себе, смакуйте своё несчастье, пока вокруг вас все прыгают. Можно третировать любящую вас женщину, можно хамить врачам, можно делать вид, будто вы ослепли и оглохли, и ничего вам за это не будет. Полная безнаказанность. Это то, о чём вы всегда мечтали, верно? Ну, как же, как же, ведь вы теперь весь из себя такой судьбой обиженный! Зачем учиться жить по-новому, зачем искать своё место в жизни? Куда проще и приятнее тихо жалеть себя, любимого. И заставлять жалеть других.

– Да что вы об этом знаете, – сквозь зубы процедил Кристиан у меня за спиной.

Я обернулась к нему:

– Ага, значит, говорить вы всё-таки не разучились. Что ж, это радует. Может, вам всё же есть что мне сказать? Я вас внимательно слушаю.

– Да, мне есть что вам сказать, – тихо и хрипло заговорил Кристиан, но его голос постепенно становился всё громче. – Какого дьявола вы вообще влезли в это дело? Кто вас просил, спасательница чёртова? И вы что, ждёте, что я буду вас благодарить? Не дождётесь! Благодетельница нашлась! Да мне это ваше… благодеяние вот где! Ну что вы ко мне привязались, будто вам не всё равно, буду я жив или нет?!

– Это всё? – я сложила руки на груди. – Или хотите продолжить? Мне интересно.

– Ах ты…

Дальнейший монолог Кристиана, занявший минуты полторы, я поняла едва ли на треть. Уразумела лишь, что в нём содержалась весьма нелестная оценка моих умственных способностей, равно как и нравственности. Впрочем, я не особо и вслушивалась, понимая, что надо дать ему возможность выговориться, а меня он сейчас просто не услышит. Поэтому я молчала, глядя ему в лицо. Оно заметно осунулось, и обведённые тёмными кругами глаза казались неправдоподобно большими. И всё же он выглядел неплохо, во всяком случае, куда лучше, чем ещё два дня назад, видимо, пресловутая ускоренная регенерация оборотней начала действовать. Он уже мог полусидеть, опираясь на подушки, и сейчас в упор смотрел на меня, а его серые глаза в процессе монолога медленно наливались волчьей желтизной.

До сих пор я не видела в нём столь ярких проявлений его новообретённого оборотничества. Я чувствовала, что в нём, в его чувствах и разуме, появилось что-то волчье, какая-то скрытая за внешней безучастностью постоянная хищная настороженность, но она была едва заметной, этакая еле видимая прожилка в ауре. И вот теперь эта прожилка наливалась силой и цветом, как вена кровью, и я представила себе, как это будет выглядеть в полнолуние. Когда невидимая глазу «кровь» заструится в ней с такой силой, что это приведёт к изменению всей сущности Кристиана.

Наконец де Лиль выдохся и умолк, отвернувшись всё к тому же окну.

– Что ж, теперь я могу вам ответить, почему я это сделала, – заговорила я после короткой паузы. – Да просто потому, что не могла поступить иначе. Я не знала, что вас оставили умирать, но если б и знала, это бы ничего не изменило. Я не могу допустить, чтобы человек умер, если в моих силах этому помешать.

– А что мне теперь незачем жить, вы подумали?

– Нет. Я и сейчас так не думаю. Жизнь слишком дорого стоит, чтобы вот так ею разбрасываться.

– Моя жизнь кончена, слышите вы, кончена!

– Нет, Кристиан. Кончилась ваша прежняя жизнь, и началась новая. И какой она будет, зависит от вас.

– Может быть, хватит прописных истин?

– Прописная или нет, но это истина, и я рада, что вы это понимаете. И, в конце концов, это же не в первый раз. Вспомните инициацию – тогда тоже кончилась одна жизнь и началась другая.

– Разве можно сравнивать? – горько бросил он.

– Можно. Тогда вы тоже от чего-то отказались, пришлось ломать какие-то планы, и наверняка это было нелегко. Но вы справились тогда, справитесь и сейчас.

– Мне ничего не пришлось ломать, – Кристиан усмехнулся, вернее, оскалился. – Я знал, что буду учиться в Школе, с самого детства. И все очень бы удивились, если бы этого не произошло.

– Вы из семьи магов?

– Да.

Мне очень захотелось спросить, когда пробудился его Дар, и как его родители справлялись с малолетним магом немалой Силы, но я сдержалась. Сейчас есть темы поважнее.

– И всё же я уверена, что вы достаточно сильны, чтобы пережить то, что с вами случилось. Ведь, если подумать, ничего ужасного не произошло. Просто из вашей жизни будут выпадать несколько ночей в году. Это не самая высокая цена за право жить дальше.

– О да, – он снова усмехнулся, но прежней ярости в нём уже не чувствовалось. Всё же он ещё очень был слаб, и надолго его не хватило. – Всего лишь несколько ночей. А также более-менее комфортное заключение на всю оставшуюся жизнь. И полный отрыв от всех родных и друзей.

– Почему? Им запретят с вами видеться?

– Они сами не захотят.

– С чего вы взяли?

– А вы бы захотели?.. Впрочем, вы-то общаетесь… Но не все такие… блаженные, как вы. Кто, будучи в здравом уме, захочет иметь что-то общее с тёмным магом, да ещё и с оборотнем в придачу? Я бы точно не захотел.

– Так не судите по себе. Что за беда, что вы тёмный маг? Вы собираетесь резать людей на алтарях? Вы будете насылать на кого-то порчу? Вы начнёте убивать направо и налево?

– Может, и начну, – глухо сказал Кристиан. – Если меня оставят без присмотра. А если и не оставят… Как вы думаете, очень весело быть безумцем? Даже если впадаешь в безумие раз или два в месяц.

Я помолчала, обдумывая внезапно пришедшую в голову мысль.

– Знаете, Кристиан, однажды я копалась в библиотеке и нашла там одну книгу, как раз про оборотней. Это что-то вроде самоучителя. Прочтите её. Может быть, вам она поможет. Если вы научитесь контролировать себя…

– Если научусь?! – Кристиан рывком приподнялся на постели, и тут же, побелев, упал обратно. – Вы что, храните книги по тёмной магии?! Да оставьте вы меня в покое!

– Дайте, я просто посмотрю…

– Со мной всё в порядке, говорю я вам! Вы что, с ума сошли? За хранение таких книг…

– Их храню не я, а школьная библиотека, так что все претензии к ней.

– Вы её никому не показали? Значит, храните. А мне, больше того, предлагаете использовать. Вы представляете, в какое чудовище я превращусь, если буду учиться по этой вашей книге?!

– О да, вы превратитесь в совершенно удивительное чудовище! В чудовище, которое сможет удержаться от убийств!

Он не ответил. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга.

– Короче, я принесу вам эту книгу, – сказала я, отворачиваясь. – А вы поступайте, как хотите. Можете выкинуть её в окно.

Я направилась к двери и уже взялась за ручку, когда меня догнал его голос:

– Если нас с ней поймают, нам обоим не поздоровится.

Я обернулась. Кристиан сосредоточенно покусывал нижнюю губу.

– Можете сказать, что это я вам её подкинула, я разрешаю. Я её не использовала, так что уголовная ответственность мне не грозит. А вы не знали, что это такое, пока не открыли, и просто не успели передать её докторам.

Я вернулась к его кровати и положила ладони на спинку в ногах, оказавшись прямо напротив него.

– Хорош я буду, если начну всё валить на вас, – криво улыбнувшись, сказал он.

– Я всё равно попаду под подозрение. Ясно же, что вы сами её достать не могли. Нет, в самом деле, Кристиан, прочтите, хуже не будет. Не получится, так не получится. А если выйдет… Станете ли вы тогда чудовищем, зависит от вас и только от вас.

Он взглянул мне прямо в глаза, и я отметила, что они снова стали серыми. И его аура тоже успокоилась, хотя знакомая прожилка стала заметнее. Видимо, злость ускоряла преображение.

Я покосилась на принесённый мной обед, про который в пылу ссоры успела забыть.

– Но поесть вам всё же надо. Справитесь, или вам помочь?

– Не надо, я сам.

– Вы уверены?

– Уверен.

Я с некоторым сомнением посмотрела на него, но решила не спорить. Пусть восстанавливает пошатнувшееся самоуважение. Худшее, что может с ним сейчас случиться – съест меньше, чем мог бы.

Покинув палату, я направилась к кабинету госпожи Голино, продолжая думать о Кристиане и об оборотнях вообще. Хозяйка кабинета оказалась на месте.

– Госпожа Голино, можно задать вам вопрос? – спросила я, едва переступив порог кабинета.

– Да, разумеется, – она оторвалась от бумаг, которые просматривала.

– Я тут подумала… Маги очень редко становятся оборотнями.

– Да, верно.

– А нам на уроках, ещё на подготовительных курсах, говорили, что оборотень подлежит немедленному уничтожению, если только сам не заявит в соответствующие органы Ассамблеи. Но если оборотнем может стать только обычный человек, то как он может заявить в Ассамблею, если даже не подозревает о её существовании?

– Да, большинство оборотней не подозревают, – госпожа Голино вздохнула. – Те оборотни, которых берут под присмотр, как правило, являются членами семей магов, которые могут распознать, что происходит, и подсказать, куда обратиться.

– А все остальные? Их что же, просто убивают на месте?

– Это всё же меньшее зло по сравнению с тем, что они способны принести. Одна жизнь, или десятки?

– Но ведь это неправильно! – горячо возразила я. – Одно дело, если он мог признаться и не признался. Но если он не мог никому ничего сказать, как же можно его судить за то, что он совершал в помрачении сознания?

– Александра… Как же вы молоды. К сожалению, у нас нет возможности содержать всех выявленных оборотней. Ассамблея однажды попробовала. В одну прекрасную ночь стая волков-убийц вырвалась на свободу, перебив немало народа. Их пришлось вылавливать по одному, долго и трудно. Кстати, споры о том, был ли их прорыв спонтанным, или за ним кто-то стоял, идут до сих пор. Для содержавшихся по отдельности безумцев они действовали на редкость согласованно.

– Ясно, – угрюмо сказала я. – Кстати, раз уж об этом зашла речь… Госпожа Голино, а куда надо обращаться, если что-то подобное, не дай бог, произойдёт с кем-то из моих близких?

– К любому целителю-магу, или в любой из отделов Службы по борьбе с тёмной магией. Ещё можно в Службу безопасности.

– При Ассамблее есть и такая?

– Разумеется.

Я кивнула. Своя тюрьма, своя Служба безопасности… Даже маги без всего этого жить не могут. Хотя чему тут удивляться, маги – те же люди.

Книгу я утащила из библиотеки тем же вечером. Зайдя якобы за пособием по фармацевтике, я, улучив момент, проскользнула в заднюю комнату и выудила «Ликантропию», так и лежавшую в стопке книг по биологии. Труднее оказалось вынуть карточку из картотеки, пришлось дождаться, пока господин Кокс отлучится. Прихватив для маскировки несколько журналов, я отправилась к себе, поскольку моё дежурство в больнице к тому времени уже закончилось.

Следующее начиналось на другой день после обеда. Подходя к палате Кристиана, я встретила в коридоре Люси, бледную, с покрасневшими глазами. Она молча прошла мимо. Проводив её взглядом, я постучалась и вошла в палату. Кристиан лежал на кровати и, как обычно, смотрел в потолок. Ну вот, только не хватало, чтобы он снова вернулся к тому, от чего ушёл вчера.

– Я принесла вам книгу, – делая вид, будто не замечаю его состояния, бодро сказала я. – Вот, возьмите. Там, правда, постоянные ссылки на Повелителя, но я думаю, вы и без него разберётесь. А это журналы, на случай, если спросят, что я вам принесла.

– Спасибо, – не сразу, но всё же отозвался он, когда я сложила всё на тумбочку у его изголовья. – Как вас зовут?

– Александра.

– Александра, можно вас попросить? Возьмите эти цветы и выбросьте.

– Зачем? Когда ваша подруга снова придёт…

– Она не придёт.

Больше не споря, я взяла вазу с открыткой и вынесла их в коридор. Там постояла в нерешительности, но выбрасывать ни в чём не повинные розы мне стало жалко, и я отнесла их в ординаторскую.

Отныне всё начало как-то налаживаться, если не считать того, что Люси перестала крутиться около больницы. Кристиан от этого, естественно, не повеселел, но всё же ожил, и, хотя «Ликантропии» в его руках я ни разу не видела, я была уверена, что он тайком её просматривает. Отмечала я и новые перемены в его ауре, а однажды он спросил меня, что это за тень над соседней кроватью. Я объяснила, и он молча кивнул, но мне показалось, что в его взгляде промелькнуло что-то странное. Но спрашивать я, само собой, не стала, опасаясь нарваться на очередную отповедь. Впрочем, он стал заметно терпимее, и порой мне даже казалось, что он рад моему приходу. Наверно, моё общество отвлекало его от мрачных мыслей.

О себе Кристиан говорить не желал, школьные новости и сплетни его тоже мало интересовали, но всё же он соглашался их выслушивать.

– Знаете, – как-то сказала я ему, – мне кажется, что оборотень, которого вы убили, не был безумен. Скорее он просто радовался чему-то, только эту радость выражал на свой лад. Ну, а когда увидел вас… Как известно, лучшая оборона – это нападение.

– Может быть, вы и правы, – отозвался он после паузы.

Однажды Кристиан спросил, как произошла моя инициация.

– Двое магов отбили меня у вампира, – сказала я. – А когда они уговаривали меня всё забыть и идти домой, это и случилось.

– И что же вы почувствовали?

– Ну, это было на редкость неприятно. Не больно, но в голове словно отбойный молоток заработал. Вот тогда они и предложили мне пойти учиться.

– Понятно… И что было дальше?

– Дальше… У меня оказалась большая чувствительность, но довольно скромный Дар. Во всяком случае, учителя и дома, и здесь сомневались, стоит ли мне продолжать обучение.

– Но вы настояли на своём.

– Да, но мой потенциал почти исчерпан. Этот год закончу, и всё.

– И что потом?

– Мединститут или школа медсестёр, как получится.

– Вернётесь домой?

– Может быть, пока не решила.

– Вы будете хорошим врачом, Александра.

– Спасибо, Кристиан.

Между тем его здоровье стремительно улучшалось. Повязки сняли уже на восьмой день, и красные полосы шрамов бледнели прямо на глазах. Должно быть, после того, как он хоть раз перекинется, от них не останется и следа, решила я, вспоминая, как описывалась в книге перестройка всего организма при обращении. А поделившись этой мыслью с Кристианом, я услышала в ответ:

– Вы меня утешили. Жаль только, что я не дама и не ношу открытых платьев.

Я с готовностью рассмеялась – ведь это была его первая попытка пошутить, пусть и не очень весело.

Если раньше я была уверена, что он не сможет встать до нового полнолуния, то теперь становилось ясно, что не сегодня-завтра его выпишут. Выпишут, и куда-то увезут. Несколько раз я встречала в коридорах больницы незнакомых мне прежде магов, иногда видела, как они заходили к нему в палату. Из обрывков разговоров я поняла, что это были отец Кристиана и сотрудники Службы по борьбе с тёмной магией. О чём они с ним говорили, я спросить не решалась, а сам он не рассказывал. Но однажды, когда я несла Кристиану ужин, один из приезжих остановил меня в коридоре.

– Добрый вечер, мадмуазель, – сказал он. – Я Симон де Лиль.

– Добрый вечер, месье, – отозвалась я, во все глаза глядя на отца Кристиана. Они были не очень похожи, видимо, сын пошёл лицом в мать. Де Лиль-старший, элегантный, подтянутый, с заметной сединой на висках, казался спокойным и уверенным в себе, но горькие складочки в углах губ, похоже, появились совсем недавно. На вид ему можно было дать от сорока до шестидесяти.

– Мой сын сказал, что он обязан вам жизнью.

– Ну… в общем, да, – смущённо призналась я.

– Полагаю, излишне объяснять, как мы – мадам де Лиль и я – вам благодарны. Мне очень жаль, что всё сложилось так… нелепо. Я был бы рад познакомиться с вами при иных обстоятельствах.

Он поклонился и ушёл. Поразмыслив над этим коротким разговором, я решила, что он, наверное, сделал из рассказа сына слегка неверный вывод. Разумеется, Кристиану я ничего говорить не стала.

Кристиан уехал примерно через полторы недели после того, как я отдала ему книгу. Прямо к крыльцу больницы подкатил автомобиль, де Лиль-старший ещё раз поблагодарил весь персонал, включая и меня, за заботу об его сыне. Это было утром, когда занятия были в самом разгаре, и на и так обычно пустой улице перед больничным корпусом не было ни единого человека. Мне пришлось пропустить урок латыни, чтобы проводить Кристиана. Стоя у крыльца, я видела, как он выходит из дверей, ещё бледный, но вполне твёрдо держась на ногах, и на мгновение приостанавливается, чтобы застёгнуть свою красно-бело-чёрную куртку. На плече у него висела спортивная сумка. Потом он бок о бок с отцом спустился с крыльца.

– До свидания, Александра, – сказал он, проходя мимо меня.

Де Лили сели в машину, шофёр дал газ, и автомобиль быстро скрылся за поворотом. Я ещё немного постояла, глядя на рассеивающееся в воздухе облачко выхлопа.

– Идите на занятия, Александра, – сказала мне госпожа Голино.

Странно, в комнате Кристиана жили ещё двое студентов, но мне всё казалось, что она опустела. Быть может, потому, что теперь в неё не заваливалась регулярно компания развесёлых друзей, не слышались звуки гитары (не сам ли он на ней играл?), не доносились смех и пение. Нового жильца в ней поселят не раньше следующего учебного года, а до тех пор одна из кроватей будет пустовать. Что, впрочем, не такая уж редкость, жилых мест в домах Штернштадта всегда было больше, чем жильцов.

Не знаю, сколько ещё студентов сумели сложить два и два и понять, что произошло с Кристианом на самом деле. Его друзья первое время выглядели изрядно подавленными, но это могло объясняться и потерей вожака их компании. Так или иначе, разговоры вскоре стали затихать. Люси я почти не видела, но, насколько я могла судить, она пока была одна. Меня же почти не расспрашивали о том, куда делся мой сосед, вполне удовлетворившись моим враньём, что родители забрали его домой. Хотя, быть может, не такое уж это было и враньё. Я же не знала толком, куда его увезли.

Всё потекло обычным порядком. Катерина всё же обзавелась другом среди студентов и теперь усиленно сватала мне его приятеля. Тот и в самом деле был неплохим парнем, мы пару раз сходили с ним в кино и на танцы, но ничего серьёзного между нами так и не завязалось. Слишком велика была учебная нагрузка, хотя, говоря откровенно, я чаще использовала её как предлог, чтобы уклоняться от встреч. И слишком свежа ещё была память о Кристиане. К тому же меня не оставляло чувство, что он отнюдь не исчез из моей жизни.

Быть может, то, что я держала его жизнь в руках, протянуло какую-то ниточку между нами, но я то и дело чувствовала его словно бы совсем рядом с собой. В первый раз это произошло прямо на занятиях, на уроке практической магии. У меня было полное ощущение, что он подошёл ко мне и наклонился над моим плечом, я даже обернулась, но никого, естественно не увидела. Потом такое чувство возникало неоднократно. Однажды я увидела его перед собой как живого, и вид у него был хмурый и упрямый одновременно. Не знаю как, но я поняла, что у него возникли какие-то трудности, которые он никак не может преодолеть, но намерен сражаться с ними до последнего.

«Ничего, Крис, – мысленно шепнула я, потянувшись к нему своей Силой, словно моя слабенькая магия могла чем-то ему помочь, – ничего, у тебя всё получится».

Кристиан ничего не ответил, и вскоре ощущение его присутствия исчезло, чтобы через некоторое время возникнуть снова. Чаще всего я чувствовала его недовольство, злость, куда реже – радость, но всё равно он постоянно был где-то рядом, сколько бы километров на самом деле нас не разделяло. Иногда я задумывалась, способен ли и он точно так же улавливать мои чувства, и не является ли всё это плодом моего разыгравшегося воображения. Но уж слишком отчётливо я всё это ощущала.

Между тем прошла осень, наступила зима. Снова надвинулась сессия, снова начали набирать желающих для участия в праздничных концертах. На этот раз Катя оказалась среди участников, и теперь клялась и божилась, что эти праздники превзойдут прошлогодние по всем статьям.

– Так это ты из-за них вечно что-то бормочешь? – недовольно спросила Наталья. В последнее время она стала раздражительной и ворчливой. Должно быть, что-то не ладилось на уроках.

– Мне текст учить надо, – виновато сказала Катя.

– Тогда учи так, чтобы не мешать нам, хорошо?

Мне захотелось поддержать подругу, но Катино бормотание отвлекало и меня, поэтому я промолчала. Сейчас я мучилась с, пожалуй, самым трудным заклятием из всех, которые изучала в Школе – с заклятием, позволяющим обнаружить следы других заклятий, сотворённых в прошлом, и распознать их. Вернее, с целой системой, потому что, хотя основа распознающих заклинаний была одна, но вариантов оказалось множество, и теперь мне нужно было изучить если не все, то значительную их часть. Господин Равикович особо подчеркнул, что это умение очень пригодится, если когда-нибудь придётся лечить болезни или травмы магического происхождения.

– Нельзя ведь подобрать правильный способ лечения, если не знаешь, с чем столкнулся, правда? А ваши пациенты далеко не всегда смогут вам сказать, от чего именно они пострадали.

Я кивнула, подумав, что теперь мне очень редко преподавали что-либо, не связанное с моей будущей профессией. Вот и на алхимии меня обучали, как изготовить жидкость, которой можно заменить кровь в теле человека в случае большой её потери. Да и на магии духа мы, наконец, всё же добрались до телепатии, но изучали, в основном, как установить, имело ли место проникновение в чужой разум. Для этого не требовалось глубоко погружаться в человека, но все же распознавать, говорит ли правду стоящий передо мной, я научилась. И тут же обнаружила, что практически все ученики Школы, кроме начинающих, постоянно держат в своём уме щиты, подобные моему, а про преподавателей и говорить не приходится. Не то чтобы я стремилась их читать, но теперь я могла чувствовать такие вещи, не прибегая к сканированию.

Больница в преддверии праздничных дней совсем опустела, но врачи обещали, что после праздника в ней наверняка кто-нибудь да появится. Подвыпив, развеселившиеся маги начинали развлекаться кто во что горазд, так что без травм и несчастных случаев не обходился ни один Новый Год. Впрочем, меня это мало волновало. Всё равно в январе начнутся экзамены, и меня снимут с больничных дежурств до следующего семестра. Однако новый пациент у нас появился ещё до начала года, в самом конце декабря.

Подошло Рождество, меня, как практикантку, освободили от работы даже раньше, чем я рассчитывала, пожелав как следует повеселиться и отдохнуть перед сессией. Но как раз накануне новогоднего праздника я зашла в больницу, чтобы проконсультироваться с госпожой Голино по какому-то вопросу. Не найдя её ни в кабинете, ни в ординаторской, я отправилась её искать, и вскоре нашла в одиночной палате на втором этаже. Заглянув в палату, я увидела, что на постели лежит мальчик лет десяти на вид. Глаза его были закрыты, лицо выглядело бледным и осунувшимся. Вокруг столпились несколько врачей.

– Кто это? – шёпотом спросила я у вышедшей ко мне госпожи Голино.

– Он из Нойедорфа, это деревня неподалёку от нас. Судя по всему, на него навели порчу, очень сильную, так что мы пока не можем её снять. К счастью, в той больнице, куда его поместили, работал маг, он и доставил ребёнка сюда. Здесь ему смогут оказать квалифицированную помощь.

– Порчу? – переспросила я.

– Да, все признаки налицо. Но мы, к сожалению, пока не может точно сказать, какое именно заклинание к нему применено. Ясно только, что он быстро слабеет.

– Он не из наших? В смысле, не из семьи магов?

– Нет, из обычной.

– Тогда зачем на него наслали эту порчу?

Госпожа Голино вздохнула:

– А зачем вообще Тёмные творят свои мерзости? Теперь ещё придётся искать того, кто это сделал… Впрочем, это уже не наша забота.

Я снова заглянула в открытую дверь. Конечно, диагноз ставили квалифицированные специалисты, но всё же меня что-то смущало.