Текст книги "О людях, эльфах и волшебных камнях (СИ)"

Автор книги: Мария Гуцол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

14

Вместо того чтобы чинно идти по кругу, коньяк выписывал причудливые геометрические фигуры. От Роланда к Маглору, оттуда к Айфе, Толику и Куруфину, потом – каким-то неведомым образом в лапы Цемента. Тот припал к нему надолго, получил по ноге от собственного младшего брата, передал бутылку ему. Влад горестно вздохнул прямо Ирке на ухо. Хельги ушел куда-то в темноту и вернулся с еще одной бутылкой.

Дима-Дунадан задумчиво тронул струны гитары:

– Поиграть, что ли? Ну раз уже, короче, все бухают.

– Я потом, – отозвался Маглор. Он отлил себя коньяка в металлическую кружку, бестрепетной рукой бахнул туда колы.

– «Кино», что ли сыграть, пока за него не бьют берцем по хребтине? – Дунадан нахмурился, подкрутил колки. – Или «Светлый Аман»?

– Нормальное что-то давай, – с угрозой в голосе сказала Айфе.

– Когда тебе «Светлый Аман» стал ненормальный? – хмыкнул Димка. – Я помню, короче, как вы с Антохой орали ее на всю электричку, пока контролерша не пригрозила ментов позвать.

Ирке потребовалось несколько мгновений, чтобы вспомнить, Антон – это имя Цемента. Сам факт существования у Цемента такой вещи, как имя, смазался у Иры в голове и даже на секунду показался ей чем-то странным.

Она потерла лоб. Вроде и не пила еще ничего, а мысли уже лезут в голову такие дурацкие. Наверное, дело в усталости. Ира придвинулась ближе к Владу, оперлась о его плечо. К полному ее удивлению, Влад сказал Диме:

– Давай как-то уже вгружаться в мир. Творить волшебство внутри себя или что вы там писали в командном чате.

Ира даже повернула голову, чтобы видеть парня. Как-то она не предполагала раньше за ним тягу к творению волшебства, что внутри, что снаружи. Но лицо Влада, подсвеченное рыжим пламенем костра, было серьезным.

Дунадан почесал подборок, потом усмехнулся:

– Короче. На игре про Берена будет не в тему у нас, наверное, так хоть сейчас спою.

– Ты специально выучил ее, чтобы меня по игре злить? – спросил Толик.

– Я знаю, – лицо Дунадана стало в полумраке маской прямо-таки дьявольского ехидства, которого за ним Ирка раньше вообще не предполагала, – что лорду Туркафинвэ Тьелькормо не слишком приятно слушать о Берене, сыне Барахира, после истории с девой, конем и собакой. Но думаю, что он потерпит.

Кажется, это была самая длинная тирада Димы-Дунадана, в которой он умудрился обойтись без слова «короче».

– Жопа, – сказал Толик.

– Может же, когда хочет, – одобрительно проговорил Цемент.

Дунадан ударил по струнам:

Хэй-хоп! Вересковый мед. Хэй-хоп! Рисковый народ. Хэй-хоп! Опаленный лед. Хэй-хоп! Начинаю поход. По долинам, по холмам И по отрогам Черных гор Начинаю дело сам, Я затеваю разговор. Слово первое вам скажет Острая стрела, А второе слово меч – Веселые дела. На втором припеве песню негромко подхватил ясный голос Маглора. Роланд отбивал ритм ладонью по колену. Ирка чувствовала пальцы Влада у себе на бедре, которые тоже пытались выстукивать что-то ритмичное.

А успеете – бегите В свой Тангородрим. И хоть Темного Владыку приводите – Встречусь с ним. В этих пустошах и заводях хозяин – Я один. Я всего, что вы сгубили, негодяи, Господин.

Где-то куплете на четвертом Ира решила, что песня – о партизанских подвигах этого самого Берена, про которые ей сегодня рассказывала Лея. Про девушку, коня и собаку не было ни слова, но Ирка пообещала себе, что позже обязательно про это спросит. Когда вокруг будет поменьше людей. Интересно же, что там такого вычудил толиковский персонаж. Но признаваться в собственной неосведомленности вот прямо так, при всех, ей не хотелось.

Куруфин передал Ире коньяк, она автоматически отхлебнула, почувствовала, как от гортани вниз прокатилось тепло, отпила еще. В конце концов, все пьют, почему бы и ей не сделать пару глотков. Пара глотков – это тебе не нажраться в дымину. Со спины подкрадывалась сырость, тянула отвратительные лапы туда, куда не доставал жар костра, и коньяк оказался неожиданно кстати.

Дунадан пел, ему подпевал уже не только Маглор. Даже Роланд, который казался Ирке слишком взрослым, чтобы орать песни у костра, отчетливо шевелил губами. Свет костра выхватывал из темноты его профиль, бросал яркие блики на крашеные волосы. Пожалуй, будь он моложе, успешно составил бы конкуренцию прекрасному принцу Толику.

С паузами на коньяк Дунадан спел еще две песни. Потом пришли гномы, те самые, знакомые, из маршрутки. Им нашли место у костра, дали бутылку, обсудили вастаков и орков Лотланна.

Слушать по пятому разу про то, что сюжет накрылся медным тазом, их обязательно придут выносить, а Филин – урод, и орки тоже уроды, Ирке стало откровенно скучно. И она решилась. Первая вылазка в загородку из черного полиэтилена вызвала у нее смешанные эмоции, но делать было нечего. По крайней мере, тропинку к заветному месту уже натоптали достаточно широкую, а Влад, поняв, куда Ира собирается, всучил ей фонарик.

Выбравшись из загородки, Ирка остановилась на тропинке, не спеша возвращаться обратно. Ночной ветер дул с нужной стороны, пахло листвой и хвоей. За деревьями зарево костра и подсвеченные им силуэты выглядели совсем не так, как вблизи. Стоя здесь, Ирка могла бы и в самом деле вообразить, что там, у огня сидят эльфы и гномы, и все вокруг настоящее, а не подготовка к ролевой игре. Портили картинку только долетающие до Иры обрывки фраз, но потом смолкли и они.

Тихий струнный перебор, пришедший им на смену, не имел никакого отношения к гитаре Димы-Дунадана. Ире даже показалось на мгновение, что, если она сейчас выйдет к костру, там не будет ни Влада, ни Толика с Айфе, а будут настоящие эльфийские принцы.

Сильный голос, то ли низкий женский, то ли высокий мужской, запел:

Был зелен плющ, и вился хмель, Лилась листвы полночной тень, Кружила звездная метель В тиши полян, в сплетенье трав. Там танцевала Лютиэнь; Ей пела тихая свирель, Укрывшись в сумрачную сень Безмолвно дремлющих дубрав. От звуков этого голоса волшебство не развеялось, только окрепло, и Ирка торопливо зашагала обратно к костру. Там определенно происходило что-то важное, что-то настоящее, что-то из того, ради чего она приехала сюда с этими странными людьми.

Она вышла к костру с другой стороны и остановилась на границе освещенного круга. Отыскала взглядом Влада, и снова удивилась незнакомому выражению его лица. Пожалуй, в такого Влада она могла бы влюбиться не хуже, чем в эльфийского принца Толика.

Сам Толик слушал задумчиво, подперев голову рукой. Рядом с ним сидела Айфе, непривычно суровая и застывшая.

Шел Берен через мертвый лес, В тоске бродил среди холмов, Его манил полет небес И дальний отблеск зимних гроз. В случайном танце облаков Он видел облик, что исчез, В извивах пляшущих ветров Он видел шелк ее волос.

Пел Маглор. На коленях он держал арфу, длинные пальцы гладили струны. И неожиданно Ирке показалось, что только он здесь и есть настоящий, а все остальное – чужое и лишнее. Она прислонилась к дереву, не спеша возвращаться на свет и своей суетой разрушать странное почти-колдовство.

В глуши лесов, где гаснет взор,

В холодном царстве серых скал,

В извивах черных рудных нор

Их стерегли моря разлук.

Но миг свиданья вновь настал,

Как рок сулил; и с этих пор

На том пути, что их призвал,

Они не разнимали рук.

15

Когда песни закончились, Ирка решила идти спать. Круг у костра и так поредел, снова начались разговоры. Вспоминали какие-то прошлые игры, каких-то общих знакомых, строили планы на эту игру. Коньяк закончился, но на его место пришло вино, на вкус Иры – какое-то подозрительное. И она ушла, оставив Влада обсуждать, сколько у них лучников, и где для них делать площадку. Тот клятвенно пообещал ей, что скоро-скоро придет тоже.

В палатке было холодно и неуютно. И никому не пришло в голову заранее расстелить спальники и прибрать вещи. Ирка кое-как распихала их по углам, потом подумала и вытащила обратно свитер Влада. Ничего более подходящего на роль подушки под рукой не оказалось.

Земля была отвратительно жесткой. В бок уперся какой-то сучок. Ирка натянула на голову капюшон спальника, перевернулась на спину. После выпитого коньяка в голове немного шумело. Внутри холодного спальника становилось теплее, но как-то слишком медленно, и Ира снова легла на бок, подтянув колени к подбородку.

Кое-как ей удалось задремать. Сквозь сон она слышала, как кто-то ходит между палаток, как шуршит ткань, как кто-то возится, тихо напевая про «был зелен плющ». Потом, через целую вечность хрупкой рваной дремы, кто-то с шумом расстегнул змейку палатки. Ирка услышала голос Цемента:

– Давай ложись уже. Мне еще Толяна паковать. Ботинки снял? Молодец.

В палатку на четвереньках вполз Влад. Вместе с ними вполз запах плохого вина и перегара. Ирка с трудом удержалась, чтобы не застонать в голос. Она так ждала прихода Влада, а он…

Пьяных Ирка терпеть не могла. Слишком хорошо знала, что это такое. Слишком крепко врезался в память голос пьяного отчима, запах, его смазанные, поплывшие черты лица, а вместе со всем этим – слезы матери и синяки на ее руках.

Влада за все полгода Ирка иногда видела выпившим, но по-настоящему пьяным – никогда. То есть, он пару раз жаловался ей на жесточайшее похмелье, но то, что привело к такому плачевному результату, как-то проходило мимо Иры. К счастью.

Она демонстративно перевернулась на другой бок. Сучок воспользовался этим и подло впился ей в бедро.

– Ты не замерзла, Ришь? – с пьяной невнятной заботливостью спросил Влад.

– Нет, – буркнула себе под нос Ира, хотя на самом деле очень даже замерзла.

Кое-как Владу удалось распаковать собственный спальник. Он придвинулся к Ирке, попытался ее обнять, ткнулся носом в шею. Запах перегара стал отчетливее, Ира отодвинулась. Скинула со своей талии руку Влада, зарылась глубже в спальник.

– Что случилось? – встревожен спросил парень.

– Ты напился! – огрызнулась Ира. – Дыши в другую сторону!

Он послушно отвернулся. Ирка попыталась отодвинуться еще дальше, почти вжалась в стенку палатки. Подумала, что тащилась в эту глушь не для того, чтобы Влад бухал с друзьями, пока она мерзнет. Что бухать с друзьями он прекрасно справится и без нее.

Какое-то время Ира лежала без сна, костеря Влада на разные лады. Темнота снаружи стала менее плотной, зато еще похолодало. Глаза у Ирки слипались, холод лез под спальник, запах перегара крепчал. Проклятый сучок был везде, как Ирка ни крутилась. Отодвинуться от него она не могла, потому что тогда придвинулась бы к Владу, а этого ей делать не хотелось. Влад начал похрапывать, этот звук пробивался в уши, даже когда она пыталась заткнуть их пальцами. Ира зло пнула парня в бок, но тот только пробормотал что-то, не просыпаясь.

Когда Ира поняла, что у нее стучат зубы от холода, она сдалась. И полезла наружу.

На смену ночной темноте пришла прозрачная предутренняя мгла. На траве лежала роса, обжегшая холодом босые Иркины ноги.

Кое-как она натянула кроссовки, нашла в тамбуре палатки свою куртку и пошла к кострищу. Огонь давно прогорел, только где-то в глубине, под слоем пепла, все еще оставался жар. Ирка села на бревно, оттолкнула от себя чужую миску с остатками каши, обхватила руками колени.

Можно было разжечь огонь. В теории Ирка понимала, как это делается. На практике она представила себе, что для этого нужно возвращаться обратно к палатке, искать там зажигалку или спички в вещах Влада, и передумала.

Он холода и недосыпа ее начало трясти. Хотелось чаю, горячего и сладкого. Для чая была горелка, но Ира понятия не имела, где она. Предутренний лагерь казался вымершим.

Так обидно Ирке не было давно. Сидеть одной у погасшего костра, потому что ее парень нажрался и храпит на всю палатку. Она точно ехала сюда не за этим. И Влад. Неужели он не понимает, что так нельзя? Что он приехал не один, что она никого тут не знает? Ирка шмыгнула носом. Представила себе, что будет вот так каждое утро до возвращения домой сидеть у кострища и одиноко мерзнуть, и передернула плечами.

Она тихонько всхлипнула. И решила, что уедет. Вызовет такси и уедет. Сдаст билет, возьмет другой и вернется домой уже завтра. А Влад пусть пьет со своими эльфами, сколько ему влезет. И больше пусть не звонит ей. Никогда.

Обиднее всего было то, что она почти поверила. Слушала музыку, думала о волшебстве…

Кто-то, пошатываясь, шел по тропинке от туалета. Ирка заметила за кустками темный силуэт и прикусила губу. Ей совсем не хотелось объяснять кому-то незнакомому, почему она сидит здесь, и почему не разожжет огонь, если замерзла.

Но это оказалась Айфе, растрепанная, похмельная и помятая. Она молча кивнула Ирке и пошла к умывальнику. К дереву над ним кто-то примотал скотчем маленькое зеркальце. Айфе какое-то время разглядывала свое отражение, потом сказала хрипло:

– Это не эльфийский лорд. Это даже не жопа эльфийского лорда.

Она долго умывалась, потом долго пила прямо из баклаги, потом кое-как пригладила волосы. А вернувшись к костру, задала именно тот вопрос, на который Ирке не хотелось отвечать:

– Ты чего здесь сидишь? Спала бы.

– Холодно спать, – Ира попыталась улыбнуться.

– Так отжала бы у Влада спальник, – Айфе пожала плечами и села на колени возле костра, не заботясь о том, что испачкает штаны о золу и землю. Пошевелила уголья, выпустив из-под пепла несколько искорок.

Ирка какое-то время молча смотрела, как она подкладывает веточки и осторожно раздувает угли. Когда над черной глубиной костра заплясал первый язычок пламени, Ира решилась:

– Я уеду, наверное.

– А? – Айфе вскинула голову. От резкого движения огонь попытался забиться обратно в уголья.

– Я уеду, – повторила Ирка, с каждым словом убеждаясь в правильности этого решения. – У кого-то есть номер местного такси?

Айфе нахмурилась:

– Что стряслось?

– Ничего, – Ира опустила глаза. Светочку определенно не касались их с Владом отношения. – Я просто не смогу тут с вами. А кому оно надо, чтобы я ходила с недовольным лицом и портила всем вокруг настроение?

– Нет, погоди, – Айфе перекатилась с колен на пятки, села на бревно. Под глазами у нее темнели круги, и вообще сейчас она показалась Ирке страдающей не столько от похмелья, сколько от недосыпа. – Я тебя сюда привезла, мне и разбираться.

– Да не с чем разбираться, – Ира пожала плечами. В уголке глаза зачесалось. Только разревется перед Светочкой ей и не хватало!

– Если тебя кто-то обидел, мы разберемся, – сказала Айфе устало.

– Нет, все в порядке, – щипать начало и во втором глазу. Ирка решила, что это все от дыма. Действительно, плакать было не о чем. Разве что о деньгах, которые ей придется потратить на такси и билет. Но это не последние деньги, зато завтра утром она будет дома. Выспится, отмоется, сходит в итальянский ресторанчик. И выбросит из головы все эти ролевые игры. У Ирки предательски дернулся уголок рта.

– Слушай, – Айфе провела рукой по лицу и поежилась. – Давай ты посидишь, согреешься, выпьешь чай, а потом подумаешь еще раз. Андреич все равно будет ездить туда-сюда сегодня, куча народа приезжает. Уедешь на нем, если все-таки решишь. А то такси тут стоит как крыло от боинга. Елки, куда эти уроды нетрезвые котелок дели?

Ирка благодарно кивнула – об Андреиче она как-то вообще не подумала. И неожиданно для себя разревелась самым безобразным образом.

16

– Ё! – коротко сказала Айфе. Она села на бревно рядом с Иркой. Та попыталась стряхнуть с плеча ее неожиданно тяжелую руку. Прикусила губу, пытаясь всхлипывать потише. Еще не хватало, чтобы весь лагерь проснулся от ее рыданий.

– Вот же черт, – растерянно сказала Айфе. И добавила куда-то в пространство: – Найди горелку, пожалуйста. Нам срочно нужен горячий чай.

Она накинула Ире на плечи свою куртку. Та только закрыла лицо ладонями. Плечи у нее тряслись. Ирка попыталась что-то сказать, но голос пропал.

– Я Владу оторву яйца, – голос Айфе стал злым.

Ира заставила себе отвести ладони. Дрожащими губами она попыталась вытолкнуть наружу слова:

– Н-не надо. Все в п-порядке. Просто я не смогу тут все это.

А в особенности пьяного Влада. Она могла бы смириться с холодом в палатке, со странными людьми вокруг, но не с Владом. Не с пьяным Владом. Это еще хорошо, что он отвернулся и заснул и не стал лезть к ней. А что будет завтра? Ирка зябко передернула плечами под чужой курткой.

– Только не пори горячку, пожалуйста, – устало сказала Айфе. – Я понимаю, что тебе не всрались сами по себе ролевые игры. Но с Владом у вас серьезно же? Хоть дождись пока он проснется.

– Урод пьяный, – буркнула Ирка невнятно.

– Он тебя обидел? – снова спросила Айфе. Рука ее на Иркином плече замерла. Даже сквозь две куртки Ира почувствовала, как пальцы напряглись.

– Нет, – она помотала головой. Только не хватало еще втягивать Светочку в их с Владом отношения. – Пьяных не люблю. И замерзла. И сучок.

Неожиданно для себя Ирка снова всхлипнула.

– Сучок? – переспросил откуда-то сверху полузнакомый мужской голос.

Ирка вскинула голову. Роланд протянул ей термокружку, над которой вился полупрозрачный парок. Запоздало Ира сообразила, что, должно быть, это к нему обращалась Айфе.

– Или ветка, или камешек под палаткой, – Ирка перехватила чашку и попыталась выдавить благодарную улыбку.

– И что мне делать со всем этим? – Айфе устало вздохнула. Поежилась, растерла предплечья через тонкие рукава термобелья и придвинулась ближе к разгорающемуся костру. – Не отправлять же тебя домой, в самом деле.

– А где виновник торжества? – спросил Роланд. Он отошел обратно к горелке, налил еще воды в большую металлическую кружку. Кажется ту, из которой они вчера пили глинтвейн.

– Спит, – Ирка шмыгнула носом.

– Они с Толяном знатно накидались. Я в нашу палатку без закуси не полезу, – Айфе фыркнула. Нахмурилась. Подкинула в костер поленце. Нахмурилась сильнее, потом махнула рукой. – Слушай. Если вы с Владом прямо поругались, и ты не хочешь ночевать с ним, я могу выпинать туда Анатолия. У меня в палатке ни сучков, ни сучек, и плащ теплый есть, которым можно укрываться поверх спальника. А эти двое пусть обретут друг друга и сольются в объятьях, алкашня гребаная.

– Я предупреждаю, – ровным голосом сказал Роланд. – Никакого слэша в моем лагере.

– Уговорил. Только братская любовь, – хохотнула Айфе, но как-то не слишком весело.

– Чего-чего? – не поняла Ирка. Она осторожно прихлебывала горячий чай из чужой кружки, по груди расползалось приятное тепло. Удивительное дело, Роланд даже с сахаром угадал. Плакать на людях Ире как-то перехотелось, но озноб остался, и она плотнее закуталась в чужую куртку, пахнущую костром и еще внезапно чем-то мужским, то ли дезодорантом, то ли лосьоном.

Айфе удивленно подняла брови. Сказала с надрывом в голосе:

– Господи. Это прекрасное, невинное дитя не знает, что такое слэш! Расскажу потом. Когда рядом впечатлительных и нежных не будет.

Поскольку кроме Роланда поблизости не было никого, Ирка даже подняла глаза от чашки. Роланд невозмутимо протянул Айфе кофе. Сам сел на бревно напротив, переплел пальцы вокруг собственной кружки. Блеснул на свету тонкий ободок обручального кольца. Он сказал Ире:

– На игре никто жестко пить не будет. В моем лагере, по крайней мере.

– Я… – Ирка запнулась, подбирая слова. – Не то чтобы я прямо совсем против спиртного, но…

Рассказывать чужим людям про отчима, про мать, про пьяные скандалы она не имела никакого желания. Наверное, в этих чужих людях отчасти и было дело. Будь вокруг свои, все оказалось бы гораздо проще.

– Дай шанс балбесу, – Айфе глянула на Иру тоже неожиданно серьезно. – И насчет палатки – я не шутила.

Ирка вздохнула:

– Я подумаю.

Она прижала чашку к себе. В чужой куртке поверх собственной, у огня, она почти согрелась. Плечи еще подрагивали, но скорее из-за истерики, чем от холода. Ирка задумчиво окинула взглядом Айфе, попыталась сообразить, как бы ей объяснить все вчерашнее. Волшебство, которое почти случилось, и словно в насмешку над ним – оплеуха от реальности, пьяный Влад, холодная палатка, чужие люди. Светочка-Айфе казалась Ире слишком реалисткой, плоть от плоти вещественного мира, чтобы пытаться рассказать ей про все эти тонкости.

Реалистка и плоть от плоти ежилась от холода и недосыпа. Потом сказала тоскливо:

– А так хорошо вчера было. Прямо как надо. Прямо словно по-настоящему. Почти Белерианд, а не ролевики бухают.

– Попытаемся повторить, – голос Роланда звучал как-то удивительно спокойно. Он покачал головой, глядя на мерзнущую Айфе, которая сползла с бревна и почти влезла ногами в костер, потом перевел взгляд на Ирку: – Ты действительно подумай. Не знаю, что у нас тут получится, но хочу, чтобы получилось хорошо и по-настоящему. В самом крайнем случае я подброшу тебя машиной до вокзала.

Ирка какое-то время посидела, покрутила в голове мысль, что вопрос возвращения в город решается так буднично. Никакой тебе драмы, дорогого такси или ловли Андреича на живца. Можно просто сесть в машину и поехать обратно.

От этой доступности возвращения Ирке стало как-то не по себе. Она представила себе, что и в самом деле будет собирать рюкзак под удивленным взглядами окружающих, а Влад будет сидеть рядом с несчастным лицом и виновато страдать. Возможно, он даже поедет с ней. Даже не возможно, а наверняка.

Ирка передернула плечами. Это было как-то слишком. Уехать сейчас? Она покосилась на Роланда, его кружку с кофе и вздохнула. Наверное, она сможет его уговорить. Но получится некрасиво. И Влад. Влад же поедет за ней на вокзал. Поезд вечером, а Андреич будет ездить между городом и полигоном весь день. И будут они выяснять отношения прямо на вокзале, в компании бомжей и теток с баулами, ждущих электричку. Ирка устало вздохнула. Все это было слишком сложно.

– Спасибо, – она вымученно улыбнулась Роланду. – Мне действительно нужно как-то все это обдумать.

Тот пожал плечами.