Текст книги "О людях, эльфах и волшебных камнях (СИ)"

Автор книги: Мария Гуцол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

52

Темнота упала такая, что Ирке показалось, будто она почти ослепла. Сердце колотилось где-то у горла. Только где-то вдали горел красный глаз костра и еще мелькали какие-то светящиеся точки впереди.

– Еще встретимся, остороухие, – сказал орк, невидимый в темноте.

– Обязательно, – хмыкнул Цемент. – Где там у них казематы?

Из мрака медленно выплывали очертания стен из ткани. Стены парусили на ветру. От костра донесся взрыв хохота.

– У меня как-то не было возможности зарисовать карту, – прошептал Маэдрос.

Ирка вспомнила, каким здоровенным показался ей Ангбанд, когда они пришли сюда до игры, и передернула плечами. Как они будут искать тут Айфе, она понятия не имела. И что будет, если орки найдут их раньше. Убьют или сделают пленниками? В плен Ирке не хотелось совсем, даже понарошку.

Неожиданно вся эта идея с ночной вылазкой показалась Ирке совершенно, безаппеляционно дурацкой и безнадежной.

– Я не могу использовать осанвэ, – продолжил Роланд. – Не под Тенью… Нам вообще просто быть здесь очень плохо и неприятно, имейте в виду.

– Значит, будем искать так, – упрямо сказал Цемент.

Ткань шевелилась под ветром, словно живая. Где-то вдалеке за ней внезапно проступила голубовато-призрачная полусфера палатки, в которой зажгли мощный фонарь. В ответ кто-то громко выругался. С другой стороны лагеря в приказном порядке потребовали открыть ворота. Ирка крепче вцепилась руками в собственные рукава на плечах. Подумала, что ничего не мешает мертвым оркам пойти сказать, что у них тут чужаки прямо в крепости.

– Пошли, – тихо скомандовал Цемент.

Они пробирались в темноте. Черные ангбандские стены как будто давили. Орочьи голоса были далекими, а тишина – близкой. Гвирит была совсем не уверена, что они не заблудились в этих переходах. Они шли без света, молча, только иногда Ангдол и Маэдрос позволяли себе перебрасываться короткими тихими фразами.

Что они будут делать, если не сумеют отыскать пленника, Гвирит даже думать не хотела. Им такого труда стоило пробраться сюда, едва ли кто-то даст им сделать это снова. А если Карантир не в темнице? Если его забрали оттуда?

Неожиданно до них донесся негромкий голос:

Луч солнца золотого

Тьмы скрыла пелена,

И между нами снова

Вдруг выросла стена.

– Морьо! – выдохнул Маэдрос и почти бегом бросился по черному коридору.

Ночь пройдет, наступит утро ясное.

Знаю, счастье нас с тобой ждет.

Ночь пойдет, пойдет пора ненастная,

Солнце взойдет, солнце взойдет.

Это и в самом деле был Карантир, хотя голос его охрип, и Гвирит с трудом узнала его. Он пел тихо, почти отчаянно, и удивительно было, как ангбандские стены еще не заглушили невозможную надежду этой песни.

Маэдрос замер возле стены, прижал к ней ладонь. И сам ответил, презрев всякую осторожность:

Петь птицы перестали,

Свет звезд коснулся крыш,

В час грусти и печали

Ты голос мой услышь.

Это было так здорово, и то же время – так страшно, эта песня в темноте ангбандских коридоров, что Ирка аж стиснула кулаки. Их могли услышать, их должны были услышать, но не ответить, кажется, было просто нельзя.

– Чего тебе на Амон-Эреб не сидится, о возлюбленный брат мой, – ядовитым шепотом спросила Айфе из-за тканевой стены.

– Где дверь? – коротко спросил Цемент.

– За поворотом, – вздохнула Айфе. – Только у вас все равно ничего не получится.

– Посмотрим.

Дверь в камеру была заперта на засов. Засов символизировала ветка, перегораживающая проход между двумя вкопанными в землю столбами. Цемент сделал вид, что поднимает ее с натугой.

Айфе сидела у стены, укрыв ноги спальником. Кажется, она читала что-то со смартфона, пока они не пришли. Рядом стояла плошка, в которой плавал фитилек. Света от него было еще меньше, чем от экрана.

– Фига вас тут, – проворчала Айфе, оглядывая их. – Даже Гвирит притащили.

– Пойдем отсюда, брат, – вздохнул Маэдрос, присел на корточки рядом с пленником.

– Я же говорю, что не могу, – в голосе Карантира звучало раздражение. – Меня приковали. Ради разнообразия – за шею.

– Бл… – выдохнул Влад.

Наверное, с точки зрения персонажа было от чего прийти в отчаяние. Они сделали практически невозможное, влезли в самый тыл к врагу, а тут такое. Некстати Ирка вспомнила, почему у Маэдроса осталась одна рука.

Роланд тоже глянул на свою латную рукавицу.

– Отставить драму, – сказал Цемент. – Как тебя заковывали? Где у них кузня?

– Кузня, она же пыточная через два поворота отсюда, – отозвалась Айфе. – Налево и еще раз налево. Йопт, нафига вы сюда Майтимо притащили, утырки?

– Никто из нас не указ старшему из сыновей Феанаро, – Цемент склонил голову. – А теперь давайте шевелиться резче. Кто пойдет?

– Я здесь никого не оставлю, – жестко сказал Маэдрос. – У нас Исильмо ранен и Гвирит небоевая. Если что-то пойдет не так, сюда придут в первую очередь. А так у них может остаться шанс ускользнуть.

Ирка в такие шансы практически не верила, но согласно кивнула.

– Валите нахрен, – Айфе пыталась говорить ровно, но голос выдавал.

53.

А за вторым поворотом налево был орк. В свете налобного фонарика он возился в каком-то закутке среди ржавых цепей и пенопластовых кандалов, покачивающихся на ветру.

Цемент махнул рукой, и Ирка едва не врезалась в спину замершего по этому знаку Маэдроса.

– Да гребаный нафиг, до утра не могло подождать? – донеслось до нее ворчание орка. – Ага, вот он, сучечка! Щас мы его…

Света как будто стало чуть больше. Плечи стоявшего перед Иркой Роланда заметно вздрогнули. А потом они с Цементом одновременно прянули вперед:

– Оглушен, – Цемент все-таки успел первым. – Нож убери, высокий лорд. Успеем еще дорезать.

– Какого!.. – ошарашено выдохнул орк. Падать он не собирался, и даже на Иркин взгляд только искал повода, чтобы зашуметь. Но Цемент с удивительной для его габаритов плавностью встал сзади, выразительно положил руку окру на плечо.

– Исильмо, в дозор, – коротко скомандовал он.

– По игре, по жизни? – спросил Маэдрос. Он загораживал от Ирки второй источник света, и только сделав шаг в сторону, она разглядела, что лежало на наковальне.

Камни в черной короне светились почти так же ярко, как налобный фонарик орка.

– А шут его знает, – тот устало провел рукой по лицу. – Контакты, видишь, отошли, а у меня и плоские, и изолента тут. Здорово, Роланд. Чего не заходишь?

– Спасибо, я у вас уже был, – тот помахал перед орком латной рукавицей. Орк осклабился, но сказал безо всякой радости в голосе:

– Вообще вроде как по игре. Вастак этот сраный по игре придолбался, мол, что у тебя, о Великий господин, с короной, почему камни не сияют как прежде. Мы-то ему плетей всыпали, но корону типа надо все-таки поправить.

– Ага, – сказал Цемент почти нежно. – Ты только не дергайся.

– За мной пошлют, – сказал орк. – Куда Владыке без короны.

– Все равно не дергайся.

В темноте тюремных коридоров неожиданно зашипела рация:

– Бобер Томе. Бобер Томе, прием.

– Щас начнется, – Цемент закатил глаза. Потом резко чиркнул чем-то по шее орка. – Убит. Давай, полежи тут в сторонке.

– Да иди ты, – беззлобно ругнулся тот.

Маэдрос тем временем выбрал из арсенала какие-то устрашающего вида клещи, потом отложил их в сторону.

– Зубило бери и молоток, они зачипованы, – сказал он Цементу, а сам торопливо замотал в такую-то тряпку и сунул под мышку светящуюся корону. Добавил для орка: – Вернем, если по жизни.

Где-то чуть в стороне Тома ругалась в рацию.

Обратно они бежали.

В камере Цемент с размаху рухнул на колени перед Айфе.

– Ты хочешь пробить мне этим башку? – нервно хохотнула она, – Что б не мучался?

– Тихо! – почему-то прошептал Маэдрос.

– Что?.. – Айфе приподнялась.

– Тихо, – повторил Маэдрос, прижимая к себе сверток.

Тому, пробирающуюся к ним на ощупь, едва не встретили мечами.

– Бобер сказал, что все по игре, – негромко сказала она.

– М-мать, – выдохнул Влад почти восторженно.

– Что там у вас? – Айфе поднялась на ноги, оперлась на Цемента. Нарочито потерла шею, освобожденную от игрового ошейника.

Маэдрос едва-едва сдвинул в сторону тряпку, выпуская сияние наружу.

Ирка поняла, что ее колотит, то ли от холода, то ли это общее напряжение передалось и ей.

– Это то, о чем я думаю? – хрипло прошептал Карантир.

– Да, брат. Карантир с трудом шагнул к Маэдросу, ухватил его за плечо, почти повиснув:

– Тогда уходите. Я не смогу бежать, я-то и идти почти не могу, со мной вас догонят.

Бледный свет Камней вырывался из-под орочьей рванины, скупые блики ложились на лицо Маэдроса. То ли из-за этого света, то ли из-за страшной памяти, лицо старшего из братьев показалось Гвирит лицом изможденного узника в большей мере, чем лицо Карантира.

Маэдрос прикрыл глаза, словно размышляя, потом сказал твердо:

– Нет. Мы пришли за тобой, с тобой и уйдем. Медлить нельзя!

– Ты по игре не ранен? – спросила Ирка Айфе уже в коридоре.

– Меня подлечили местные коновалы, – Карантир криво усмехнулся. Потом дернул Влада за плечо: – Если что, уводи Майтимо отсюда. Понял меня?

Сердце колотилось у Ирки где-то у горла. Вокруг колыхалась тьма. То есть, конечно, это шевелились на ветру тканевые стены, но все равно было страшно. Ира попыталась сказать себе, что все это понарошку, что даже если ее убьют, она просто пойдет пить чай, но эта мантра никак не помогала совладать с бешеным биением сердца и мягкими коленями. И больше всего ей хотелось сейчас самой объявить себя трупом и пойти в этот чудесный, волшебный мертвятник, где нет никаких орков, никаких лордов, и даже можно не играть. Ирка стиснула зубы и подобрала юбку повыше, чтобы не мешалась. Надо было идти в джинсах, все равно в темноте никто не разберет.

Они уже входили по одному в подземный ход, когда со стороны казематов кто-то надсадно заорал.

– Быстрее, – выдохнула Айфе.

54

Как они преодолевали полосу препятствий тайного коридора, стоило бы записать в отдельные анналы истории. Через «пропасть» Цементу пришлось тащить Айфе на закорках. Цемент героически тащил и ругался, что кому-то здесь нужно меньше жрать. Крики приблизились, Тома, идущая снаружи коридора, постоянно оглядывалась, Кажется, уже кто-то вошел за ними следом в потайной ход.

Влад, одолевший последним шаткую досточку над условной пропастью, обернулся к Томе:

– Это же не каменный мост, да?

И оттолкнул доску от себя ногой.

Они вывались из веревочного коридора, и Цемент сразу же нырнул в какие-то кусты, почти волоча за собой Айфе. Со стороны дороги между стволов метались лучи фонарей.

– Я в лагерь сразу пойду, – крикнула Тома.

– Давай, – махнул ей рукой Роланд. И сунул Ирке сверток с короной. – Клятва Клятвой, а руки мне нужны для меча.

Кусты вокруг трещали, сзади плясали лучи фонарей. Ирке в какой-то момент показалось, что по шуму их не то, что Ангбанд найдет, – весь полигон знает, где они. Ветки цеплялись за одежду, как будто пытались остановить, под ногами хрустело и скрипело. Куда и как их ведет Цемент, Ирка не имела ни малейшего понятия. Но он вел, упрямо ломился через подлесок, ив какой-то момент они все-таки вывалились на относительно чистое место.

Поляну окружал дозор сосен. Айфе прошипела что-то матерное и села прямо на землю.

– Ты живой вообще? – спросил у нее Влад.

– Какой тебе, нахрен, живой, после пыточных Ангбанда, – фыркнула та.

– Как быстро они сообразят, что ловить нас надо возле Амон-Эреб? – резко спросил Маэдрос.

– Высокий лорд, ну я же не дебил, – устало отозвался Цемент. – Через задний проход пойдем…

– В Ангбанде задний проход! – оборвала его Айфе. – А у нас – потайной лаз.

– Я не буду рифмовать дальше, пусть Макалаурэ рифмует, – со смешком отозвался Маэдрос. Смешок получился каким-то нервным. Ирка тоже хихикнула. Понимала, что рано радоваться, но напряжение этого вечера искало хоть такой-то выход.

– Что там рифмовать, тут даже я нарифмую, я вот тоже одну рифму знаю, – проворчала Айфе. Уцепилась за правую, латную, руку Маэдроса и вздернула себя на ноги. – Давайте валить. Это что там светится?

– Гномы, – коротко ответил Цемент.

– Это рифму про то, что Моргот – сраный пеленгас? – фыркнул Влад.

– Да ты поэт у нас, Исильмо! Но рыбу-то за то?

– А ну, тихо! – прикрикнул на них Цемент. То ли потому что на самом деле к чему-то прислушивался, то ли просто на всякий случай.

– К гномам мы не пойдем, – тихо и серьезно Роланд. – Черт их знает…

– Как думаешь, будет завтра еще игра? – неожиданно спросила Айфе.

– Играй я Моргота, у меня бы весь полигон стоял под Амон-Эреб в шесть утра, – хмуро сказал Цемент.

Где они идут, определить у Ирки не получалось. Вот вроде знакомее место, а вроде и нет. Вот вроде должна быть за деревьями дорога, но там только темнота. За темнотой мелькнуло и пропало светлое пятно фонаря, слева кто-то перекрикивался, но все это было как-то ужасно далеко.

Поэтому, когда на ближайшем склоне вырисовалось что-то черное и прямоугольное, Ирке потребовалось несколько секунд, чтобы опознать их покосившийся сортир.

На Амон-Эреб горел костер. У костра сидел Куруфин, ломал в руках ветки, кидал в огонь. Судя по тому, как они хрустели у него в пальцах, Куруфин нервничал. Рядом с ним сидел Хельги-Хеледлор, и, кажется, дремал.

Айфе драматично закинула руку на плечо Цемента и застонала.

– Целителя сюда! – крикнул Влад и подхватил своего лорда с другой стороны.

– Вы вернулись! – Куруфин вскочил на ноги, толкнул коленом Хельги.

– Где все? – спросил Маэдрос.

– У нас там орки шумели под крепостью. Лаурэ взял воинов. Они сейчас на дороге стоят, вас ждут.

– Пусть возвращается, мы уже здесь. И собери братьев.

Он протянул руку, и Ирка протянула ему сверток с короной. Запоздало подумала, что вот, она держала в руках самое большое сокровище игры. Потом она вспомнила, что вроде как тоже целитель, или лекарь, или в чем там разница, и побежала за Айфе к лекарскому шатру.

– Ну, что, – говорила та, когда ее укладывали на туристический коврик. – У вас тут отбивная из Карантира, но ничего прямо критического в плане физики. Тут у меня на морде типа клеймо осталось. Нога сломана, следы плетей. С феа все хуже.

Она прикрыла глаза, помолчала, потом продолжила шепотом:

– Он говорил со мной. Враг. Пытался сломать. Внушить, что надежды нет. Что мы утратили все, что у нас было, и даже Камень, добытый из его короны, – и тот носит Диор. Что для нас надежды нет, и не было никогда. Я пытался не слушать. Я думал, что сражаться можно и без надежды. И сражался.

Карантир замолчал. Прикусил обветренную губу. Добавил едва слышно:

– Это очень тяжело – сражаться без надежды.

Исильмо, сидевший у изголовья лорда, молча сжал кулаки.

Ирка торопливо нашарила в лекарской сумке бинты, глянула коротко на Айфе:

– Что с ногой делать? Там и так бинт у тебя.

– Слушай, размотай мне ее нахрен, передавило все, что можно и нельзя. Хрен с ним, с переломом, я и так хромаю охренеть как аутентично.

В шатер влетела Лея, охнула, увидев Айфе, опустилась рядом на колени, потянулась пальцами к ее лицу, разрисованному черными линиями, но так и не дотронулась. Велела Ирке достать какие-то бутылочки, нет, не эти, а те, которые в ларце, а Исильмо – ждать снаружи, если уж тот не может оставить своего лорда.

Айфе лежала с закрытыми глазами. Потом сказала неожиданно:

– Ну, и команда психов у меня. Можешь теперь хвастаться, что на первой игре воровала из Ангбанда пленника и Сильмариллы. И даже успешно.

– Ты измученный пленник – вот и отыгрывай, – шикнула на нее Лея. Айфе замолчала. Но – ненадолго:

– Где Майтимо?

– Он велел собрать братьев, – неуверенно сказала Ирка.

– Тогда и мне надо быть там.

– Тебе надо быть здесь, – проговорила Лея мягко.

– Я знаю, о чем будет говорить Майтимо, – Айфе снова заговорила ниже, возвращаясь в роль. – И мне надо быть там. Я должен. Исильмо поможет мне дойти, когда вы закончите.

55

Черная корона лежала на столе перед Маэдросом. Лея, которая шла в зал совета с явным намерением затребовать, чтобы освобожденный пленник лежал смирно, где положили, даже сбилась с шага, когда увидела ее.

– Вы… – пораженно прошептала она.

– Лотиэн, – устало сказал Маэдрос. – Ты кстати. Куруфинвэ обжег руки, когда попытался вытащить камни. – Обжег? – удивленно переспросила Гвирит.

– Нечистая плоть не коснется Камней, – негромко сказал Маглор. – Наши руки запятнаны давней кровью.

– Не только ею, – Маэдрос нахмурился. – Наши с тобой братья и недавно сумели изрядно замараться.

Опираясь на Исильмо, Карантир устало сел на лавку.

– Получается, что у нас теперь нет права на наше величайшее сокровище? – в голосе его звучала горечь.

– Не знаю, – просто ответил Маэдрос.

– Когда меня поставили на колени перед черным троном, – глухо и тихо проговорил Карантир, – я поднял глаза и увидел, что свет Камней таков, каким был тогда, когда я видел их в последний раз, и ни у какого Врага не достанет сил как-то изменить это. Там, в Ангбаде, у меня не было другой надежды, кроме этого света. Потому что как бы я мог сломаться, если Сильмариллы – в короне Врага.

Он вскинул голову, стала видна на шее черта от ошейника. Оперся на стол и тяжело поднялся: – Мои руки в крови, но я попробую удержать Камни.

Держась за стол, Айфе кое-как дотянулась до черной короны. Осторожно огладила кончиками пальцев светящиеся камни. К ней подошла Тома, которую Ирка вначале вообще не заметила в темноте, зашептала что-то на ухо.

– Он жжет, – с каким-то удивлением проговорила Айфе. – Но я могу удержать. Я могу удержать их в руках!

Она пошатнулась, и Исильмо едва успел подхватить ее и помочь сесть.

– Тебе бы в палатах исцеления лежать, – сочувственно сказала Танита. Она была сейчас без парика, непривычно темная и строгая.

– Полежишь тут с вами.

Маэдрос поднял руку, призывая к тишине. Подхватил корону рукой в латной рукавице.

– Так или иначе, Камни из короны будут вытащены. Без состязаний, кто дольше удержит Сильмарилл, мы как-нибудь обойдемся. Когда придет нужда взять Камни, найдется и способ, и силы их удержать. Я показал вам то, что вы должны были увидеть. А теперь спать. Четыре часа ночи, завтра игра до обеда, спать нам утром не дадут.

– Думаешь, придут выносить? – Куруфин потряс забинтованной ладонью.

– Назови мне хоть одну причину, чтобы они этого не сделали.

Ирка украдкой зевнула, прикрыв лицо ладонью. Испуг и кураж от их ночной вылазки угасал, и она поняла, что ужасно замерзла и устала. А еще хочет чаю, горячего, вот прямо сейчас.

– Мне нужно поговорить с тобой, Майтимо, – устало проговорила Айфе. – Без всех.

– Тебе надо лечь, – сурово сказала Лея.

– Мне надо поговорим с братом. И он знает, о чем.

– Я приду к тебе в палаты исцеления. Разберусь с нашими караулами и дозорами только.

56

Нормально заснуть за оставшиеся жалкие три часа у Ирки так и не получилось. Наверное, нужно было перед сном выпить водки, как предлагал Цемент, но на рассвете думать об этом было уже поздно. Подрагивая от холода, Ира выбралась из палатки. Во-первых, она и так отлежала себе все бедра, а, во-вторых, закуток из черного полиэтилена звал.

Спускаясь к нему по склону, Ирка с каким-то непонятным удивлением поняла, что это ее последнее утро на полигоне. Что днем игра закончится, они соберут вещи и вечером они поедут на вокзал, что ночью у них поезд, а к обеду следующего дня она уже будет дома. Во вторник надо на работу, в среду день рождения у Ксюхи из финансового отдела, и она звала в кафе. От Ксюхи, работы и финансового отдела Ирку отделяла словно целая жизнь. Очень странное ощущение.

Кажется, ощущение, что игра заканчивается, как-то разом догнало всех. А может, еще дело было в том, до конца игры на самом деле оставалось куча времени, и случиться за этого время могло многое, но хорошего – ничего. Было очень легко поверить, что они в ждущей врага крепости, глядя на мрачные лица у утреннего костра. Не спасали даже блинчики со сгущенкой.

К семи утра под Амон-Эреб стояло все войско Ангбанда. На него безрадостно смотрели со стены и поверх ткани обтяжки. Танита насчитала трех балрогов и пять троллей, пока Куруфин не рявкнул и не велел перестать нагнетать.

Лорды, к слову сказать, к утру последнего дня игры выглядели так, словно и в самом деле воюют которую сотню лет без сна и отдыха. Айфе так и не смогла оттереть с шеи след краски от ангбандского ошейника. Шрамы с лица она не стала стирать специально. Куруфин ходил с перевязанными руками, тот из близнецов, который не Танита, вчера напоролся в темноте на ветку, и теперь щеголял здоровенной царапиной на весь лоб и почему-то еще синяком под глазом. На парики оба младших лорда плюнули, но почему-то казались сейчас более похожими, чем в первый день, на параде команд.

– Жестко, – Цемент бросил короткий взгляд наружу, пожал плечами и ушел надевать доспехи.

К половине восьмого выяснилось, что у них первые потери. Куда-то запропастились Димка-Дунэдель и лучница из команды Маэдроса. Айфе шипела ругательства, Роланд стучал латной перчаткой по латному колену.

– Я же запретил выходить из крепости, – раздраженно сказал он.

– Может, они по жизни? – предположил Толик.

– В кустах трахаются? – Айфе фыркнула. Влад помогал ей облачиться в доспехи. На стене не было необходимости быстро бегать, и их неуемный Карантир собирался воевать.

– Ты вообще влезешь наверх? – встревожено спросил Влад.

– Поможете, – Айфе пожала плечами. Помолчала, потом сказала: – Надо поднять Камни на башню. Пусть вражеские отродья смотрят и боятся.

– А если нас возьмут? – Толик глянул на нее из-под упавшей на лицо пепельной пряди.

– Если эта крепость падет, лучше нам пасть вместе с ней. Дальше отступать некуда. – ответил ему Маэдрос. – Мастера обещали до восьми вернуть Камни без короны. Тогда поднимем.

Без пятнадцати восемь Сильмариллы принесли. Откуда-то еще взялось зеленое знамя с тремя Камнями на фоне дерева, его тоже подняли, выше всех остальных.

В восемь хриплым карканьем ожил громкоговоритель мастера по боевке:

– Начало боевого времени. Сражающимся приготовится.

– Не забудьте надеть шлема и взять мечи, без мечей бить друг друга запрещается, – проворчал Куруфин. Он болтался рядом с Иркой и Леей, лишенный возможности сражаться из-за обожженных рук. Впрочем, доспех он все равно надел.

– Жаль его, – сказала Лея, когда он отошел в сторону. – Лорд Куруфин был самым искусным мастером среди братьев и едва ли во многом уступал отцу. Не знаю, что он теперь сможет с такими руками.

Кажется, Куруфин ее все-таки услышал.