Текст книги "Дети Нитей. Великие Дома"

Автор книги: Мария Вилонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Серион. Глава 10

Параллельно происходили и другие изменения. Во-первых, мне все же пришлось с болью в сердце проститься со своим офицерским мундиром. Я сохранил его, как память о том, с чем не желал расставаться вовсе, но, все-таки, должен был создать форму для себя и для всех райледов настоящего и будущего. Сэддоком милосердно было выдано некоторое время на размышления, которое я потратил, скорее пытаясь осознать, как сильно отзовется моя уже существующая идея на дальнейших отношениях с учителями. В конечном итоге я решил попытаться, понимая, что строгих рамок мне никто не выставлял, а стало быть, это тоже можно будет расценить как то, что воля мастеров была исполнена ровно так, как озвучена. Я очень любил учиться на личных примерах мастера Сэддока.

Поэтому, со всей иронией, на которую только был способен, я заложил в эти вещи мысль, которую очень хотел донести Великим Домам и миру. Да, я гораздо глубже, чем мне, наверное, в принципе хотелось, понял те законы и нормы, которые существуют в нашем обществе уже не одну сотню лет, и в полной мере оценил их значимость, но… Кто вам сказал, что я смирился?

Так что за основу своего будущего костюма, со всеми присущими мне неуемностью и любовью слегка нарушать правила, я взял-таки свой старый мундир.

Я убрал шевроны, погоны и прочие слишком бросающиеся в глаза элементы, сменил орнамент на пуговицах, но максимально сохранил стиль, фактуру и покрой. А также изменил цвет – из темно-серого в черный. Еще, не удержавшись, добавил лично в свою форму мастера Дома серебряной вышивки, в стиле Денно. Мне нравилось, как это смотрится. Брюки же оставил почти такими же, за исключением бездновых стрелок – с ними я простился легко и без сожалений.

Первыми мой новый вид оценили, конечно, отец и брат.

– Прямо всегда тебя в чем-то подобном видел, – съязвил отец, усмехаясь и качая головой.

– Элегантно, конечно, – сказал Эльин, когда его, наконец, перестало сотрясать от беззвучного смеха, – но как-то уж слишком мрачно.

Я хотел ответить, но меня опередил отец:

– Ты действительно считаешь, – уточнил он насмешливо, – что людям, постоянно работающим на земле с растениями, гораздо больше подошел бы какой-нибудь веселенький оранжевый цвет?

– В основном я считаю, – радостно отозвался брат, – что Алво, конечно, и раньше устраивал маленькие издевательства над нашим мундиром, но это уже переходит всякие границы.

– Где ты видишь мундир? – нахально ухмыляясь, поинтересовался я.

Сэддок при встрече внимательно меня осмотрел, приподняв бровь, и сказал, что видимо дает мне слишком много свободы. Но он даже не пытался скрыть своего довольного выражения лица и теплой интонации, потому я догадался, что ограничений пока последовать было не должно.

Я наслаждался тем, что все важные для меня люди оценили мою иронию, но было еще кое-то, чего я им пока не открывал, и за что, на самом деле, переживал побольше, чем за реакцию на новый наряд. Неброские тона костюма, вполне рациональное объяснение которым отца я собирался использовать для мира в дальнейшем, были необходимы мне с несколько иной целью. Я ни разу не собирался расставаться теперь с одним крошечным подарком, моей брошью, только я хотел ее слегка изменить. Мне следовало для этого заручиться поддержкой человека, всегда питавшего ко мне очень теплые чувства и отличавшегося отличным чувством юмора, – мастера Суина. Я, искренне надеясь, что эти самые чувства в нем перевесят желание надавать мне по шее за дерзость, отправил свою брошь в Дейлед с подробным письмом, где очень-очень вежливым тоном объяснял, что бы хотел получить обратно, и очень искренне просил мне подыграть. Несколько мучительных недель я ждал, в глубине души переживая, не перешел ли некую грань дозволенного, пока, наконец, мне в руки не попала посылка – моя брошь и письмо Суина, а точнее – короткая записка, в которой мастер интересовался, не совершенно ли я обнаглел. Но заказ был выполнен в точности, и данный факт давал надежду на то, что Суин, все-таки, довольно посмеивался, отправляя мне это послание.

Теперь обновленная брошь лежала передо мной, и в каждом углу ее ромба переливались и блестели агат рааденов, рубин дейледов, бриллиант хэдденов и сапфир сууледов. Я специально расположил их так, чтобы подчеркнуть вечное противостояние Денно и Орлин, и в таком порядке, чтобы никто из них не сомневался, чью именно сторону я в нем поддерживаю. Это было не камешком в отношении Орлин, а скорее попыткой показать, что я догадываюсь о том, кто именно был, в принципе, виноват в начале самого конфликта. То, что хитрые и, временами, откровенно коварные хэддены больше похожи на зачинщиков ссоры, чем спокойные и мало обращающие на окружающий мир внимания раадены, я был убежден полностью. Теперь я собирался сделать эту брошь символом власти своего Дома.

Годы тренировок в полунамеках и крошечных нарушениях правил, которые должны были мозолить глаза нужным людям, сделали свое дело. Отныне я мог с полной самоотдачей, но, естественно, никогда не переходя черты допустимого, раздражать пятерых величайших магов мира. Я, с детским задором ожидая реакции, надел брошь на ближайший ужин, где присутствовал Сэддок.

– Нарываться, так красиво? – наклонившись ко мне, шепотом уточнил Эльин.

– Они сами дали мне право носить все эти камни, – я пожал плечами.

Отец уже давно смирился с моими выходками, поэтому просто посмеивался и молчал. Сэддок же, окинув меня ехидным взглядом, заявил, что вот для этого и нужны Преемники – они ведут себя скромно, учтиво и не позволяют себе лишнего. Папа утешил его, заметив, что со мной так всегда, и я однажды успокоюсь, надо только подождать. Не забыл, конечно, еще добавить, что в прошлый раз мне понадобилось всего лет двадцать.

Я старательно избегал их крайне ироничных взглядов, направленных на меня, и делал вид, что занят чем угодно, кроме попытки следить за беседой или, тем более, в ней участвовать. И был совершенно счастлив в этот момент. Они смеялись, а я, по сути, именно этого и добивался. В конце концов, учитель сам рекомендовал мне начать получать удовольствие от процесса.

Серион. Глава 11

В начале декабря я получил письмо от бабушки. Она сообщала, что в Райлед уже прибыло около восьмиста человек, по большей части южане из Долины Мрака. Я не удивился подобному, ведь этим людям в меньшей степени было, что терять, учитывая крайне засушливый климат тех мест, но поразился тому, как быстро информация дошла до них и распространилась среди общин. Многие из приехавших уверяли, что их знакомые алхимики из других поселений так же заканчивают дела и собирают вещи, чтобы в скором времени отправиться в свой новый Дом. Еще бабушка писала, что собрала несколько классов детей, нашла среди прибывших людей, годящихся на роль учителей, и закончила комплектовать библиотеку тем немыслимым количеством книг, которое я прислал ранее. О школе и библиотеке бабушка волновалась, пожалуй, сильнее, чем обо всем остальном. Я знаю – теперь знаю, с каким счастьем она формировала классы и отбирала для них литературу, с какой нежностью расставляла на полках все трактаты, что я насобирал за год моего путешествия и те, что были у меня до этого. К книгам и знаниям бабушка относилась ничуть не менее трепетно, чем я сам. В прошлом своем письме я рекомендовал ей несколько манускриптов из Дех-Раадена, по которым она могла чуть больше узнать о плетении Земли и Огня для ухода за своим огородом. Теперь она осторожно интересовалась, может ли оставить их себе ненадолго. В ответном письме я первой же строчкой уверил, что она может с полным правом считать эти и любые другие книги из библиотеки своими. Удивительно, как долгое время я умудрялся настолько не ценить человека, с которым мне, оказывается, всегда было чем поделиться и о чем посоветоваться.

Так же бабушка сообщила, что мой кабинет, оформленный в строгом соответствии с теми пожеланиями, которые я обрисовал в предыдущем письме, уже готов и ждет меня. Моя комната так же ждала меня, но она ждала еще с детства, маленькая светлая угловая комнатка с крошечным, на одного человека, балконом и видом на лес.

Погода, по словам Иды, все еще стояла сухая и бесснежная, но морозная, и алхимики вместе с жителями соседних деревень, тоже изъявившими желание стать гражданами нового Дома, дружно занимаются стройкой – расчищают земли и начинают возводить хотя бы временные постройки, стараясь успеть до снегопадов и вьюг, ежегодно начинающихся там приблизительно с середины декабря. Ида опасалась, что в особняке и в уже существующих домах может не хватить места, если в скором времени прибудут новые люди. Окрестные фермеры готовы были пустить к себе постояльцев, но даже этого окажется, скорее всего, недостаточно, чтобы вместить всех, кто, если верить уже приехавшим, стремился попасть в Райлед.

Я вздохнул, потирая уставшие глаза. Да, количество народа стремительно возрастало, и с этим нужно было что-то срочно делать. С местами я собирался разобраться чуть позже, меня куда больше сейчас волновала безопасность Дома. Я немедленно направился к отцу с просьбой перебросить некоторое количество солдат в Райлед и создать там гарнизон для защиты города. Вопрос был даже не в опасностях извне, хотя мы и имели под боком беспокойный север Сууледа с его вечными бунтами. Меня тревожило то количество человек, абсолютно разных и незнакомых друг другу, имеющих каждый свои представления о нормах поведения и законах морали, которое собралось сейчас на очень ограниченном пространстве без какого-либо контроля. В первую очередь я хотел обезопасить их от самих себя.

Отец согласился с доводами и готов был отдать необходимые указания с условием, что его офицеры смогут начать вербовку рекрутов среди моих граждан для формирования местного гарнизона. Моей личной армии Равелов, но, все так же, как и в случае с другими Домами, слушающейся исключительно своего командующего. Ни Сэддок, ни Ани-Ла не имели ни малейшего влияния на солдат. Я, как Великий Мастер, также не буду его иметь.

– Генерал, вы сейчас спрашиваете дозволения своего капитана? – С ехидной улыбкой уточнил я, выслушав условия.

– Исчезни, – довольно усмехнувшись, велел отец. – Солдаты немедленно отправятся в Райлед.

Было уже довольно поздно, но я посчитал, что проблему с местами тоже следует решать незамедлительно, а потому направился к Сэддоку. На самом деле, за подобные вопросы я был готов хвататься обеими руками. Это были не мои жалкие попытки балансировки между четырьмя Великими Домами, не огромное количество правил, которые от меня требовалось запомнить и буквально высечь в собственном разуме, а нормальные, простые боевые задачи, которые требовали идей, срочных решений и умения договариваться. Вот именно к этой работе я был готов всегда. Но помощь учителя мне, все же, сейчас требовалась.

В отличие от моего нового Дома, Серион находился несколько северней, и у нас в городе снег теперь лежал. Я шел по мостовой, слушая, как он скрипит под ногами, и думал о том, что в скором времени и мне нужно будет уезжать. Были еще незавершенные дела, но их количество таяло на глазах, а во взгляде Сэддока я все чаще видел добрую иронию, а не насмешливое ехидство, а значит, близился тот день, когда здесь, в родном городе, меня уже ничего не будет держать. Я прислушивался к своим чувствам настороженно, словно сообщал им дурные вести, и с опаской ждал реакции. Только с удивлением осознал, что испытываю сейчас странное предвкушение.

Хоть я и не был пока в полной мере мастером и прошел крайне ускоренный и сжатый курс обучения, я понимал, что, как и остальные главы Домов, уже сросся воедино с Райледом, с самой его идеей, со своей новой школой, и жаждал нашей встречи. Мне не терпелось начать делать что-то именно там, воплощать в жизнь свои задумки, плести законы и традиции Дома, узнать его в тех людях, что пришли туда, и понять. Их, себя и те Нити, которые станут его основой, его незримым коконом, определяющим саму суть Райледа и смысл того, что он станет нести в этот мир.

Мое прощание с Серионом вышло куда менее трагичным и тяжелым, чем то, к чему я готовился изначально. Да, мы должны были расстаться, но я не был его сыном – я оказался его младшим братцем, еще юным и неопытным, слегка взбалмошным и неугомонным, которого Великий Дом отпускал от себя, в которого он верил, и за которым собирался приглядывать со всей высоты своего почти уже тысячелетнего опыта. Я всецело доверял ему, моему Сериону, его мастеру и его солдатам. В мире, где я волей судьбы оказался, действительно, а я ощутил это на собственном опыте, не было ничего важнее этого доверия, этого братства старшего с младшим. Или, в случае с Дех-Рааденом, двух близнецов, самых, пожалуй, серьезных и ответственных из всех пятерых, с некой отстраненностью и, местами, тяжелыми вздохами взирающих на нас, остальных Детей Нитей.

Я пришел сейчас к мастеру Сэддоку для того, чтобы он помог мне обратиться к этим близнецам, подобрать верные слова просьбы о помощи. Ведь я был и его, Дех-Раадена, младшим братом – не таким близким, новым и непонятным, но, все-таки, более любимым для третьего по рождению Дома Земли и Огня, чем двое, старших по возрасту, но слишком неуемных в своих желаниях и аппетитах.

А еще, я хотел просить о помощи Ани-Ла. О той поддержке, которую он обещал и суть которой, уверен, в принципе, не может прийтись ему по душе, но… Где-то в глубине сердца я все еще считал мастера Сууледа близким человеком не меньше, чем Денно или Суина, братом по оружию, и верил, словно наивный ребенок, что Ани-Ла думает так же. Что, несмотря на то что с нами происходит, несмотря на хитрости, заговоры и политику, мы оба остаемся теми, кем были раньше – воинами и людьми слова. То, через что мы с ним прошли вместе, сделало нас ближе, чем просто друзьями, это действительно сделало нас братьями. Так может быть, Ани-Ла еще помнит об этом и придет на помощь к тому, с кем когда-то с мечом в руках защищал свой Дом и свою землю.

Под чутким присмотром Сэддока я дописал два письма и получил обещание немедленно их отправить. Теперь мне оставалось только надеяться. В Дех-Раадене я не сомневался, меня куда больше тревожило второе послание, и я, затаив дыхание, ждал ответа, ждал, не ошибся ли я не в мастере, а в человеке, которого когда-то знал.

Серион. Глава 12

– Ты никогда не задумывался, – вкрадчиво произнес Эльин, когда мы вдвоем шли с ним в таверну, чтобы выпить меда и просто поболтать, – что твои маги могли бы стать неплохой особенностью нашей армии?

Я усмехнулся. Был тихий декабрьский вечер, пушистый крупный снег сыпал и искрился в свете фонарей, создавая странное ощущение праздника и волшебства. Я был в такие моменты преисполнен любви и благосклонности ко всему живому, включая брата с его завуалированными намеками.

– Наша армия, Эльин, – я толкнул тяжелую дверь, пропуская братца вперед, – сама по себе сплошная особенность, тебе мало?

– Великий Мастер оказывает мне знаки внимания? – Он ехидно приподнял бровь. – Какая честь.

– Кому ты нужен? – отмахнулся я. – Как и я сам, собственно.

Мы отряхнули снег с одежды и волос, купили меда со специями и уселись за стол у окна.

– Так что ты думаешь? – не унимался Эльин.

– Тебя отец, что ли, подослал задобрить и уговорить меня? – с усмешкой уточнил я.

– Нет, – брат покрутил кружку на столе, – он скорее сказал, чтобы я не смел даже лезть к тебе со своими идеями пока что.

– И ты нарушаешь приказ своего генерала? – Я осуждающе покачал головой, приподнимая бровь.

Эльин пожал плечами и мягко улыбнулся:

– Я предпочитаю расценивать это, как просьбу любящего отца.

На улице продолжал валить снег. Густая белая пелена, тихая до безумия, заглушающая и словно успокаивающая все звуки. Окно, у которого мы сидели, запотело и подернулось нежным узором льдинок. По нижнему краю рамы снаружи лежал пушистый, крошечный еще сугроб.

Я отпил меда, с блаженной улыбкой разглядывая рисунок, сплетенный зимой на стекле. Если ноябрь для меня был временем одиночества и раздумий, то декабрь всегда существовал исключительно для добрых встреч и долгих разговоров, вот так – в таверне за кружкой меда со специями, или в неспешных прогулках по городу. В декабре мне непременно требовался кто-то близкий рядом, кто-то, с кем можно говорить обо всем на свете или, так же, обо всем на свете молчать. Кто-то, с кем можно идти в эту бесконечную белую рябь вместе. В девяти случаях из десяти для меня это оказывался Эльин.

У нас с братом были странные с виду отношения. Мы могли спорить до хрипоты, вечно подначивали друг друга и вечно друг над другом подшучивали. Своими ехидными колкими замечаниями Эльин никогда не оставлял меня в покое, высмеивал или, при случае, стыдил. А я отвечал ему ровно тем же. Наверное, со стороны казалось, что мы с ним пребываем в каком-то бесконечном соперничестве, в постоянной борьбе за внимание отца, что я завидую брату из-за того, что он старше, а он в ответ просто издевается надо мной, потому что может. Я, да и он тоже, уверен, постоянно ловил на себе эти приторные взгляды, полные сочувствия и какого-то странного осуждения. Люди словно делились на два лагеря, как, например, с Денно и Суином, – я всегда был любимчиком насмешливого и веселого дейледа, рааден предпочитал спокойного и уравновешенного Эльина. Не то, чтобы в случае с мастерами это как-то влияло на их отношения со вторым из нас, они все равно оставались теплыми, просто… Такое ощущалось, очень-очень явно, мне точно, но я знаю, что и братец обращал внимание. Мы оба испытывали по этому поводу смешанные чувства. С одной стороны – нас раздражало, что мы не можем позволить себе подшучивать над этими людьми прямо на месте, опасаясь за положение и репутацию отца, с другой стороны… Нам было плевать. Мы наслаждались нашими обоюдными издевками и с превеликим удовольствием оттачивали друг на друге искусство злого сарказма, не боясь, что кто-то из нас вдруг на что-то обидится, по одной простой причине – мы слишком хорошо друг друга знали и безоговорочно друг другу доверяли. Мы с братом прошли вместе очень многое, включая немало довольно паршивых боев под тем же несчастным Сууледом. Что мне, что Эльину, приходилось не раз спасать шкуры друг друга, и за всеми нашими шуточками и ехидством, мы оба видели людей, готовых прийти на помощь в любой ситуации и при любых обстоятельствах. В чем-то мы были разными: я – хитрый и вредный, братец – честный и прямолинейный. И мы был единым целым. Вдали от жалостливых взглядов мы с ним обсуждали, планировали, продумывали вместе, словно становясь одним, насмешливым и жестким, разумом. Так не раз случалось в кабинете отца, в штабе армии, в бою или в какой-нибудь отдаленной таверне. Такими нас не видели на званных ужинах или официальных мероприятиях – там как раз и были все эти взгляды. А вот наши солдаты и офицеры, Ино, отец и Сэддок, зато, очень хорошо знали нас таких. Настоящих нас. Не потому, что мы скрывали свои отношения от всяческих знатных господ, а потому что некоторые вещи очень тяжело поймать, осознать и увидеть, не получив определенный опыт. Сидя на званом ужине и попивая дорогое вино, сложно представить, как один из этих ехидных мальчишек, тот, что постарше, упорно и с ледяным спокойствием прикрывает спину второму, отбивая неумелые, но нескончаемые атаки бунтовщиков, пока младшенький трясущимися руками пытается спасти жизнь еще одному мальчишке, кудрявому и зеленоглазому, которого до ужаса паршиво ранили, а единственный, кто может хоть в какую-то медицину сейчас, – это серионец-недоучка, судорожно вспоминающий то, что ему рассказывали в высокой Черной башне. Я тогда бросил меч и даже не оборачивался. Знал, что Эльин будет защищать нас, пока дышит. А если он или Ино перестанут, то и мне будет уже незачем. Или как этот младшенький, только уже подросший, во главе отряда боевых магов продирается ко второму, попавшему в окружение. Только он уже умеет нормально плести Нити, все пять Нитей, и глубочайше плевать хотел, насколько странно или неправильно подобное будет воспринято в текущей ситуации. Сколько моих врагов тогда сгорело заживо, зарубило друг друга, подчиняясь моей воле, и провалилось под землю на ровном месте, я боюсь сосчитать и теперь. Но на званых ужинах этого не видно, там сидят просто двое мальчишек: старший, которому повезло, и он станет генералом, и младший, который своим поведением явно пытается привлечь внимание отца. Сидят и вечно друг друга подначивают. Забавно, какие разные картины об одних и тех же людях могут порой открываться, если посмотреть внимательней.

Именно с Эльином, пойди вся эта история по-другому, мне было бы расставаться страшнее всего. Но даже в этом случае я не перестал бы ему доверять. Я никогда не сомневался, что и он мне тоже.

– Ну как, уже обдумал все возможности? – Прервал брат затянувшееся молчание.

– Эльин, какие возможности? – Усмехнулся я. – Они еще даже не вполне маги. Они понятия не имеют, как плести Нити в отрыве от своих зелий. Или ты врага лекарствами закидывать собираешься?

– Я тебя пока и не тороплю, – пожал плечами братец.

– Как ты меня не торопишь? Пока? – Ехидно переспросил я. – Это что, будущий приказ?

– Неплохо бы. – Всерьез задумался брат и вкрадчиво добавил: – Ты бы мог стать их командиром. Ты же уже не совсем маг Разума…

Я несколько секунд иронично разглядывал Эльина, потом усмехнулся:

– Я готов позволить тебе вербовать моих людей на двух условиях.

– Выкладывай. – Брат азартно улыбнулся и наклонился ближе ко мне.

– Первое: они будут подчиняться мне так же, как генералу, и останутся членами Дома.

Эльин задумчиво рассматривал свою кружку некоторое время, затем кивнул:

– Это я смогу, в принципе, обсудить с отцом. Главное, чтобы Сэддок не узнал. Ну или чтобы он такое решение и принял.

Я насмешливо приподнял бровь.

– Проехали, – усмехнулся братец, понимая, что сейчас явно сказал лишнего. – А второе?

– Ты оставишь мне моих магов Разума и никому не отдашь мой отряд, – улыбнулся я.

– Второе теперь, пожалуй, выполнить проще, чем первое, – хмыкнул Эльин.

– Если уговоришь отца, я поговорю с мастером Сэддоком, – сжалился я над братом. – При условии, конечно, что больше никогда не услышу от тебя ереси о том, что я не совсем маг Разума. Совсем, братец. По определению. Всегда.

Тут в таверну ввалился Ино, весь белый от снега. Мы с Эльином мрачно переглянулись. Естественно, мы доложили, где будем, и теперь напряженно ожидали срочных, и как всегда неприятных в таких случаях, новостей от отца. Ино заметил наши взгляды и, не прекращая попыток отряхнуться, беззаботно махнул рукой, сообщая, что все в порядке.

– Передали послание из Дома. – Он подошел к нам, задорно ухмыляясь. – И я решил лично засвидетельствовать свое почтение мастеру Алво и, заодно, отдать ему письмо.

– Ты давно таким смелым стал? – Уточнил я, приподнимая бровь.

– Виноват, – улыбка Ино стала еще нахальней. – Великому Мастеру Алво, конечно же.

– Эльин, ради всех Нитей мира, займи его медом, – я покосился на беззвучно смеющегося братца. – Он же допросится.

Брат глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.

– Ты как, на службе? – поинтересовался он.

– Генерал передал меня в ваше личное распоряжение на этот вечер. – Ино хитро прищурился, не прекращая улыбаться. – Если, конечно, вас не смутит моя скромная персона.

– А он правда нарывается, – согласился Эльин, сдвигаясь ближе к окну, чтобы освободить нашему названому брату место, и жестом прося хозяина об еще одной кружке меда.

Ино уселся и протянул мне конверт со знакомым синим гербом Сууледа. Я забрал письмо, не прекращая с довольной ухмылкой разглядывать этих двоих. Честное слово, я очень скучал по возможности собираться вот так втроем в какой-нибудь таверне, пить вместе мед или вино и просто разговаривать обо всем, что придет в голову. Мне жутко не хватало этого уже довольно давно. Дело было не в моем новом статусе и даже не в постоянных отсутствиях – ничего из этого не остановило бы меня от поиска встречи со своими братьями. Дело было в том, что чем старше мы становились, тем сильнее отцу требовался рядом хотя бы один из нас. И вместо таверн наши встречи все чаще происходили в его кабинете, в процессе выполнения или получения очередной боевой задачи. Но, все-таки, раньше даже там мы оставались вместе. Я с затаенным весельем вспомнил, как, еще совсем недавно, объяснил Ино всю суть того, что мне удалось натворить с нашей последней короткой встречи, когда он передал приглашение от Сэддока.

– Идиот. – Нежно бросил он мне и только после этого поздравил с повышением.

Я попытался задуматься о том, каким бы вырос Ино, не встреть он на пути двух таких ехидных засранцев, как мы с братом. Тот скромный мальчик, что боялся сначала даже говорить с нами нормально, втягивал голову в плечи с испуганными глазами… И быстро понял, что не желаю ни в каком виде размышлять об этом по одной простой причине – мне нужен был Ино. Думать о том, что я его никогда бы не встретил, – это все равно, что рассуждать: а зачем мне вообще одна из моих рук? Он был мне братом, пусть и не по крови, но не менее близким и важным, чем Эльин. А быть нас могло только трое. Или… Я бросил короткий взгляд на письмо, которое задумчиво вертел в руках.

– Не хочешь открывать при нас? – Насмешливо уточнил Эльин.

– Скорее опасаюсь, – иронично ухмыльнулся я, – что вы, шутники бездновы, в очередной попытке засвидетельствовать свое почтение решите зачитать мне это вслух.

Они переглянулись, явно взяв идею себе на заметку. Я же, помедлив секунду, все-таки открыл конверт. Достал письмо, пробежал глазами и, бросив на стол, радостно рассмеялся.

Ани-Ла написал, что выслал несколько учителей-сууледов, чтобы обучить моих людей плести Нити Воды. А еще добавил, что если все мои просьбы будут такими, то он посчитает свое предложение о поддержке неисполненным в должной мере.

Это все еще был он, тот бешенный храбрый воин, которого я знал очень давно, и с которым мы когда-то прикрывали друг другу спины. Теперь наш с Эльином и Ино последний, четвертый, самый старший брат, снова стал нерушимой частью моего, расшатавшегося за последнее время, мира.