Текст книги "Дети Нитей. Великие Дома"

Автор книги: Мария Вилонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Серион. Глава 8.

– Надеюсь, ты уже готов воспринимать произошедшее с трезвым рассудком? – Так поприветствовал меня на следующий день Сэддок.

Я вздохнул, признавая за собой возможность спокойно и вдумчиво его выслушать. О предложении мастера я вчера так и не подумал, скорее опасаясь своих неверных выводов и продолжая не доверять всем разом, чем не желая рассуждать об этом вовсе. Я прекрасно понимал, что теперь, когда Райлед был уже создан, я не представляю, что мне делать дальше. На самом деле мне очень-очень был нужен наставник и учитель, который сможет указать на правильные решения и помочь сделать хороший выбор. Я действительно хотел видеть подобным человеком именно Сэддока. Хотел и до ужаса боялся, что ошибусь в своем доверии.

Заметив мое смятение, мастер посчитал нужным для начала объяснить, кем на самом деле являлись союзники. Не просто выгодная партия для большой политической игры, а скорее самая близкая родственная связь, которую могли позволить себе мастера Великих Домов, помимо единения с магами своей школы. Это была клятва. Одно из немногих в их полном интриг и холодного расчета мире слово, нарушить которое было невозможно, в принципе. Союзники стояли вне политических интересов друг друга, хоть и помогали в укреплении власти и мощи. Незыблемая, безграничная верность, братство старшего с младшим, где каждый мог рассчитывать на другого в любых обстоятельствах. Как подобное вообще способно существовать среди Великих Домов, я осознать был не в силах. Но оно существовало, вне зависимости от моей веры, и ярчайшим примером подобного был Дех-Рааден. Две школы, но одна политическая сила, один Дом – единение настолько мощное и неразделимое, что даже Хэйлед опасался слишком долго и слишком откровенно их провоцировать. А хэддены ненавидели рааденов, причем не считали врагами – враг для них понятие настолько же достойное и уважаемое, как и друг, а именно ненавидели, со всеми злобой и презрением, на которые только были способны. О причинах подобного отношения мне было неизвестно, а мастер Сэддок с кривой усмешкой попросил не пытаться вникать в суть проблемы, которая меня не касается.

Вторым союзом Востока был союз самого Хэйледа и его младшего брата Сууледа – общность, клятва оберегать и поддерживать друг друга которой оставалась нерушимой вот уже тысячу без малого лет, вне зависимости ни от каких политических событий нашего континента, коих за такое время, надо понимать, было великое множество.

У Сериона союзника по понятным причинам не было. И Сэддок очень быстро рассудил, что я к нему крайне удачно вчера зашел. Его предложение ни капли не являлось желанием учителя поддержать своего ученика – это был расчет, стремление укрепить могущество Сериона, приравнять его к остальным двум старшим Домам – Хэйледу и Раадену. Мастер этого даже не собирался скрывать, уже одним только подобным поступком показывая мне всю ту искренность и честность, иногда довольно жесткую, на которую способны были союзники. Своим решением Сэддок выводил меня и Райлед из сферы собственных интересов, позволял делать все, что мне пожелается, и готов оказался поддерживать меня в этом при одном маленьком условии – моей безграничной верности старшему брату. Это было не то предложение, которое можно обсуждать, а еще одно из тех, которые так любят делать Великие Мастера, – когда ты должен просто принять нечто за непреложную истину и выполнять ровно так, как тебе сказали. Я совершенно не сомневался, что не могу от него отказаться, но… я и не хотел. Если бы я действительно должен был бы подозревать в интригах даже его, моего учителя, то, вероятно, очень быстро сошел бы с ума и от безнадеги вздернулся на ближайшей сосне. Потому, приняв за истину слова Сэддока о безоговорочной верности, я тут же с полной самоотдачей позволил себе вновь ему доверять. Теперь мой мир стал чуть прочнее, чем те руины, которыми он казался еще вчера.

Так же в этот день мне стало известно об еще одном совершенно неожиданном нюансе. О том, для чего вообще существуют Великие Дома Востока. Да, развитие магии Нитей их стихий было несомненным приоритетом для них всех, для каждого по отдельности. Но та фраза, вскользь брошенная Денно после моего экзамена, о контроле магии и магов, содержала в себе нечто большее, чем намек на попытку забрать в свои руки максимум власти и силы в нужной для мастера сфере. За всей этой вечной политической грызней, интригами, заговорами и разделом влияния, стояла общность, действительно общность четырех Великих Домов, обязанная защищать ткань мироздания от неосторожного обращения магов, в принципе и, самое главное, весь наш мир от Бездны.

Сэддок рассказал мне о Первом королевстве. О нем не говорили в школах, дабы не пленять юные умы эфемерным обещанием кажущегося легким могущества. Туда не ездили и не ходили, чтобы увидеть и изучить руины. Там вообще никто не бывал. Земли Долины Гар были закрыты для всех людей, об этом запрете знал любой из нас, только никто, кроме пяти владык Востока, не был осведомлен о причинах. Потому Великие Мастера лично следили за беспрекословным исполнением этого закона. В тех местах жили исключительно кочевники – странные племена магов, которые видели Нити, но не касались их. Эти люди не принадлежали и не подчинялись никому, а найти их, заставить стать частью нашего общества или изгнать не представлялось для Детей Нитей возможным. Но не из-за их, кочевников, невиданной силы – не было у них силы, а из-за дыры Бездны, медленно тлеющей на том месте, где когда-то стояла столица древнего королевства. Черная рана на ткани мироздания, искажающая саму природу Нитей, обращающая все, что к ней прикоснется, в саму себя, немедленно вплетающаяся в коконы магов, необратимо сводящая их с ума и убивающая, в принципе. Способов борьбы с Бездной, пожирающей рассудок и физическое здоровье, никто не знал. Способов уничтожить саму дыру, любой ценой заштопав прореху в полотне мироздания, тоже не было известно. Изучить и осознать хотя бы саму ее природу, по понятным причинам, не существовало никакой возможности. Потому четыре Великих Дома исполняли свою клятву оберегать мир от Бездны единственным доступным им способом – они не позволяли ни одному человеку под страхом смерти приближаться к Долине Гар. Глупцы, осмелившиеся нарушить этот запрет, даже избежав каким-то неимоверным везением влияния черных Нитей, немедленно умирали от рук самих Великих Мастеров. И в этом правиле не было исключений.

Мы все были потомками жителей Первого Королевства – места, где множество столетий назад людьми, бежавшими с Запада в поисках лучшей жизни или в попытке спастись от каких-то, уже неизвестных нам личных призраков, был основан первый в мире город магов Востока. Он существовал, по своим правилам, со своими проблемами и радостями, пока какой-то глупец, упивающийся собственным могуществом, не решил сыграть с силами, неподвластными ни одному живому существу на свете. Бездна уничтожила город и его жителей, моментально выжгла до дна болезнями и безумием, исказила саму суть каждой Нити, на месте которой появилась, и слава всем богам мира, она хотя бы не продолжила расти. Хэддены бежали от руин и смерти, уводя за собой тех магов, что умудрились выжить и сохранить свои коконы, стали Первым Великим Домом и дали обещание оберегать мир от повторения подобных событий. Мы, Дети Нитей, были потомками людей Первого Королевства, но не их последователями. Мы стали последователями хэдденов, а вернее – первого мастера Хэйледа, и каждый Великий Дом при своем основании повторил его клятву, принимая обязательства, также стоящие выше любых политических интересов. Гораздо выше. А теперь была моя очередь. Пятый Дом должен был стать еще одним молчаливым стражем нашего мира, встать в один строй со своими старшими братьями и в немой тишине, не позволяя никому постороннему узнать об этих событиях, нести свой дозор у границы Долины Гар. От этого предложения я тоже не в силах был отказаться, но и остальные четыре Великих Дома не смогли этого сделать. Так что моя клятва была ими получена сразу же.

– Значит, все эти вечные споры за Долину Гар между Дех-Рааденом и Хэйледом – это всего лишь прикрытие? – Уточнил я у Сэддока с мрачным интересом. – Чтобы у магов Востока была причина туда не лезть?

– Причина туда не лезть для магов Востока, ровно, как и для не-магов, – с кривой усмешкой ответил мастер, – кроется в том, что они умрут, если попытаются.

– Тогда зачем хэдденам и рааденам земля, которую они все равно не смогут использовать? – Я приподнял бровь.

– Исключительно чтобы позлить друг друга. Думаю, ты замечал, что они постоянно ищут новые поводы для этого, – ехидно отозвался учитель. – В их исполнении это уже становится искусством не меньшим, чем плетение Нитей.

– Откуда взялась настолько сильная ненависть? – Я тяжело вздохнул. – Настолько, что они даже не пытаются уберегать собственных людей от расправ и мести, не выставляя друг другу претензий ни за один известный случай? Они вообще хоть раз говорили между собой? Пытались решить проблему?

– Не уверен, что эту проблему можно решить, Алво, – Сэддок слегка нахмурился и коротко хмыкнул, – но это дело касается исключительно их самих и ни мне, ни тебе не следует в него влезать.

– Но я одновременно и хэдден, и рааден, – я прищурился.

– Соболезную, – иронично улыбнулся мастер.

Последующие события завертелись с таким ошеломляющим ритмом, что мне теперь хотелось их остановить или немного замедлить не потому, что меня пугало будущее, а исключительно ради возможности спокойно вздохнуть и хоть немного прийти в себя.

Большую часть дня я проводил с Сэддоком в его башне: составлял уставы, занимался бумагами и изучал все то бесчисленное количество правил, веками создававшееся для мастеров и их Домов. Правил, неизвестных никому, кроме них самих, но по которым, в итоге, жили все маги Востока, ибо сами мастера были единым целым со своими Домами, верными учениками и слугами тех Нитей, что оплетали их школы. Смысл процедуры назначения Преемника, именно такой, с разрывом всех прошлых связей и слиянием в одно общее со своим Домом и своим учителем, стал для меня более доступен. Я все также продолжал считать, что можно найти способ сделать это по-другому, не такими ужасными методами, а Сэддок, посмеиваясь, просил не забыть поделиться с ним, если я этот способ найду, и он каким-то чудом сработает. Но все-таки мрачные тайны Долины Гар оставили глубокий след в моем сердце, и теперь я с ужасом думал, что однажды буду вынужден поступить со своим сыном или дочерью так же, как поступили со мной. Потому что сохранение мира и возможности нормальной жизни сотен тысяч людей были важнее меня и моих привязанностей.

Дни, проведенные в башне Сэддока, частенько затягивались до позднего вечера, после чего я, разбитый и уставший, полз домой. Там я собирал вещи, укладывал книги и наблюдал, как они загружались в повозки и катились на юг, в сторону Райледа. При этом я ни на секунду не переставал анализировать всю ту информацию, которую щедрыми порциями вливал в мою несчастную голову мастер. После полуночи я забивался в свою стремительно пустеющую комнату, падал на кровать и моментально засыпал. И был настолько измотанным, что мне даже не снились сны.

В таком изнуряющем ритме проходил остаток моего ноября. Дни, которые я уже не мог, просто не имел никаких физических сил, провести один на один с Серионом. Но, все-таки, во всей этой ситуации были и несомненные плюсы, полностью для меня настоящего перекрывающие невозможность насладиться тем, что я любил безгранично. Отец с братом, которые после нашего с ними разговора той ночью общались со мной так, словно ничего не произошло, получили от Сэддока разрешение продолжить мое обучение, начатое папой без ведома мастера в середине осени. Статус союзника Сериона давал мне право куда глубже погружаться в его дела, чем я мог бы сметь мечтать. Так что отец в те редкие минуты, когда Сэддок, все-таки, давал мне время для отдыха и передышки, продолжал заниматься муштрой будущего Великого Мастера вместо учителя. То, что Сэддок вообще позволил продолжить мое информирование, давало мне абсолютное право считать его слова о союзниках полностью правдивыми. А еще, что было немаловажно для меня лично, – уверенность в том, что Сэддок и сам не сомневается в моей преданности.

Я вновь был окружен людьми, которым верил и которых любил. Пусть даже теперь они все были для меня в несколько ином статусе, но я упорно игнорировал возможность называть Сэддока просто по имени, и меня передергивало от того, что брат и отец при посторонних продолжают обращаться ко мне согласно титулу. Что, кстати, после, наедине, становилось причиной их бесконечных шуточек. Только, все-таки, они были со мной. Впервые за долгое время я мог просто работать, с трезвым рассудком и холодной головой, которых так хотели от меня и отец, и мастер. Да, мозг вскипал от того количества знаний, которые они вдвоем пытались в меня утрамбовать, и единственное, чего мне на самом деле хотелось – это как следует напиться, но я не мог избавиться от понимания, что будь я сейчас совершенно один, не имей возможности верить этим людям, я бы не справился абсолютно ни с чем из того, что на меня навалилось. Поэтому я просто искренне радовался, что я с ними рядом, делился своими планами и идеями. А еще был счастлив, что мы можем доверять друг другу. Безоговорочно.

Серион. Глава 9

Я донимал Сэддока вопросами, известил ли он Великих Мастеров, и как они отреагировали. Еще изначально учитель уверил, что сообщил в Дех-Рааден, а про остальных весело уточнил, как именно я себе представляю процесс написания трех писем одновременно. Он явно что-то замыслил, но я не понимал, что именно, а Сэддок только посмеивался и обещал, что сразу после ответа от Денно и Суина я все узнаю, заявив, что было бы нелепо озвучивать план в тот момент, когда все обстоятельства могут неожиданно стать против его исполнения.

Я терпеливо ждал. И вот однажды, даже почти торжественно, Сэддок вручил мне конверт с гербом Дех-Раадена, подписанный: «Мастеру Алво, Великий Дом Райлед». Я, нервно сглотнув, медленно его открыл под ехидным взглядом учителя. Денно и Суин приветствовали меня в новом статусе, соглашались удовлетворить прошение о границах полностью и выражали надежду на столь же долгое и дружеское общение, как и с моим союзником, Великим Домом Серион.

– Союзником? – Я поднял на Сэддока глаза, полные искреннего удивления. – А они откуда узнали?

Мастер упоминал, что в своем письме не сообщал пока о нашем с ним статусе.

– Алво, тебе не хватило одного урока о том, что ты не умнее других? – Учитель, склонив голову, смотрел с нескрываемой иронией. – Ты, вроде, уверял, что полностью его усвоил?

Я предпочел быстренько сменить тему:

– Интересно, они сильно разозлились? Они же не могли не догадаться, что тогда, после экзамена, я знал информацию, которую требовали мастера?

Сэддок был уже наслышан о произошедшем в Оккаре и обо всем моем плане от меня же лично. Пока я все это рассказывал, он провел немало, надеюсь, счастливых минут, радостно смеясь. В конечном итоге он назвал меня просто невероятным везунчиком, который одним коротким движением головы сумел запудрить мозги всем четырем Великим Домам разом, и еще нашел своему поступку вполне сносное оправдание. После чего со своим вечным ехидством заявил, что у меня есть все задатки Великого Мастера, и он явно не ошибся в выборе союзника. Оценка учителя была мне очень приятна, но я все еще продолжал недоумевать, почему, услышав о том, что произошло, он ни капли не разозлился.

– Скажем так, – Сэддок с улыбкой постучал пальцами по второму конверту из Дех-Раадена, лежащему перед ним, – они получили наслаждение от этой маленькой игры и выразили надежду, что, для блага самого нового Великого Мастера, это все не было просто случайной удачей.

Я тяжело, коротко вздохнул, мрачно ухмыльнувшись.

Учитель, наконец, посвятил меня в подробности своего плана. Получив из Дех-Раадена письмо с подтверждением права на земли, он написал в Хэйлед, подробно все объяснив и мягко намекнув, что просьба мастеров была исполнена ровно так, как озвучена. После чего ненавязчиво уточнил, не желает ли мастер Орлин вспомнить о своем обещании поддержки и не оспаривать границ нового Дома. В Суулед же Сэддок просто написал, наконец, письмо.

– Эта фраза снимет с Орлин все обязательства перед Райледом, которые она давала, – мрачно заметил я, провожая взглядом лист бумаги с очень недобрыми предвкушениями относительно будущего.

– Решение о ее обязательствах в любом случае предстоит принимать ей, а не тебе, – насмешливо напомнил учитель.

Через некоторое время мне в руки попал конверт, подписанный мелким убористым подчерком мастера Хэйледа. Это письмо я открывать боялся, в принципе.

– Алво, там нет яда, – посмеиваясь, сообщил Сэддок, – не волнуйся.

– Вы точно проверили? – Невесело поинтересовался я.

Методы борьбы в теми, кто обидел хэддена, мне были известны слишком хорошо.

Сэддок продемонстрировал письмо Орлин лично для него, уверив, что я слишком запуган мрачной славой, сопровождающей мастера Хэйледа, и этот страх не дает мне мыслить трезво.

– Что там написано? – уточнил я, понимая, что у меня нет ни малейшего шанса получить ответ на свой вопрос.

– Попытайся сначала найти ответы самостоятельно, – ехидно предложил учитель, приподнимая бровь, и коротко кивнул на конверт в моих руках.

Я со вздохом открыл письмо. Орлин приветствовала нового игрока на мировой арене и надеялась, что наше соперничество принесет ей не меньше удовольствия, чем его начало. Об оспаривании границ со стороны Хэйледа, речи, как она написала, идти не может.

Почувствовав легкий укол совести за свое подозрение, я улыбнулся, вспомнив самого опасного мастера хэдденов последних столетий. Довольно высокая, но все равно изящная и хрупкая словно фарфоровая статуэтка, она при нашей встрече стояла у окна в своем наполненном светом и воздухом кабинете на вершине башни Кэроса. Стояла ровно так, чтобы этот свет максимально выгодно подчеркнул ее золотую кожу. Она была красива настолько, что при первом взгляде у любого перехватило бы дух. Даже в традиционной форме своей школы – длинной свободной шелковой белой тунике и широких шароварах, под которыми все равно угадывалась точеная фигура, и в светло-голубом тюрбане, полностью скрывающим волосы, но зато прекрасно подчеркивающим аккуратный лоб и идеальную линию бровей. В ее почти прозрачных, серебристо-серых глазах всегда читалась озорная насмешка, вызов, а на губах вечно жила мимолетная тень улыбки. Когда я попал к ней по рекомендации Ани-Ла, все пространство вокруг наполнилось звенящим, счастливым любопытством, словно я был загадкой, которую она непременно должна была решить. Сама Орлин никогда не сомневалась в том, что она красива, как и в реакции на эту красоту окружающих. И всегда очень умело ими пользовалась. Но помимо этого очевидного достоинства, она была потрясающе умна. Больше свитков, древних рукописей и редчайших манускриптов, чем у нее в кабинете, я не видел даже у Сэддока, и одного разговора с Орлин было достаточно, чтобы осознать, что эти книги для нее служат отнюдь не элементом интерьера. Она поглощала знания и информацию с жадностью, выискивая все новые способы их получения, неостановимая в этом стремлении, словно была сууледом, а не хэдденкой. Масштабы развития шпионской сети Хэйледа при Орлин достигли совершенно невиданных ранее высот, и все, что случалось в мире, рано или поздно становилось ей известно. А если вдруг получилось поздно, то она все равно была первым из мастеров, кто это узнавал. Единственным, что оберегало человечество от ее вездесущих тайных агентов и поистине глобальных планов, была исключительно скорость прибытия к ней информации, не могущая превышать бега скаковой лошади. Именно она, уверен, и спасла меня и Райлед от Орлин и позволило нам вообще существовать в мире. Хотя это был еще не конец истории. Я знал, что в голове мастера Хэйледа плетутся такие многогранные и сложные схемы интриг, что ожидать от нее подвоха мне придется теперь очень много лет. А тот веселый, звенящий азарт любопытства и радости от новой интересной задачи вполне еще способен стать аккомпанементом на моих похоронах.

Но, честно признаться, слово «соперник» из ее уст, или, скорее, из-под ее пера, и желание продолжить эту игру, уже сами по себе были для меня наградой за мою маленькую победу. Я все-таки был хэдденом, не уверен, правда, насколько, но я понимал, что эту партию сыграл именно по-хэдденски, и все, включая Орлин, знали это. Как, собственно, и то, что только она, все же, могла в полной мере оценить. Я воспринимал ее письмо теперь, как похвалу своего учителя, ни разу не забывая при этом, что ее одобрение не означает того, что она не захочет проучить меня за дерзость.

Конечно же, после письма из Хэйледа, ответ его союзника не заставил себя долго ждать. Держа в руках конверт с гербом Сууледа, я также медлил его открывать. Только в этот раз меня останавливал не страх, а совершенно иное. Я хотел как можно дольше растянуть в душе те эмоции и чувства, которые испытывал к их мастеру до того, как он стал моим политическим соперником.

Ани-Ла, самый молодой из их пятерки, всего на пять с небольшим лет старше меня. И самый бешенный, неостановимый суулед, которого я знал, а, по долгу службы, я знал их немало. Я часто замечал, что сууленам редко подходят те роли, которые их заставляет играть общество, и Ани-Ла мог бы стать достойным венцом моего наблюдения. Потому что этот человек обязан был быть моряком, грозой Йорока, а не почтенным мастером Великого Дома. Когда я пришел к нему с прошением, он даже встретил меня не как подобает, восседая в кресле со всей серьезностью и важностью своей школы за спиной. Нет, я нашел Ани-Ла, сидящего на широком подоконнике и с мечтательным видом взирающего на морскую гладь, крутящего в руках костяной ножичек. Смуглый круглолицый мальчишка с черным пушистым хвостом вьющихся волос, заражающей широкой улыбкой, в синих кофте с запахом без рукавов и шароварах, с сапфировой серьгой в ухе и заткнутым за пояс хэдденским длинным изогнутым кинжалом яххе – таким я увидел его в тот день. Внимательно выслушав мое обращение, он заявил, что вообще-то уже вечер, хотя время назначил сам, и, пока мы не отметим встречу, ничего он со мной обсуждать не станет. А после Великий Мастер протаскал меня до утра по всем тавернам и забегаловкам Мирты. В последней из которых, уже сильно после рассвета, заявил, что экзамен мой состоится через час, и нужно спешить обратно в Дом.

Ани-Ла был ниже меня и гораздо крепче сложен. Он был везде, воплощая собой все движение этого мира. Он ни минуты не мог стоять спокойно и вечно ходил, жестикулировал, переступал с ноги на ногу, а если уж ему, все же, приходилось использовать стул по назначению, то беспорядочно двигал предметы, теребил что-то в руках или отбивал пальцами по столу ритмы мелодий своего города. Он мог бы показаться легкомысленным и несерьезным, если бы я не знал Ани-Ла другим.

Долгие годы в мою бытность действующим офицером армии, впервые еще когда он сам был только Преемником, мы с Ани-Ла сражались плечом плечу во время многих операций под Сууледом. Той неукротимой силы, той ледяной ярости, с которой он карал посмевших перейти дорогу его Дому, мне не забыть никогда. От него было бесполезно бежать и бессмысленно молить о пощаде. С одинаковым умением владея магией и своим яххе, он, словно играя, перерубал горло одному своему противнику и тут же легким движением пальцев сплетал Нити Воды из крови врага, ослепляя ею остальных. Он так упивался битвой, с таким азартом отдавал себя ей без остатка, что мне становилось не по себе. Я всегда радовался, искренне, что мы с Ани-Ла на одной стороне.

Я знал, что Ани-Ла единственный из мастеров, кто предпочитает защищать свой Дом не из высоких башен и тихих кабинетов, а ровно там, где защита была необходима. Я невероятно уважал его за это, хотя и не понимал, как именно его учитель или союзник могли подобное позволять, но… Возможно, лучше следовало задать вопрос – а был ли у них способ остановить Ани-Ла?

Наконец, когда Сэддок уже начал нетерпеливо постукивать пальцами по столу, я открыл конверт. Мастер Сууледа присоединялся ко всем поздравлениям, с радостью приветствовал нового соседа ровно в тех границах, которые я для себя выбрал, и напоминал, что обещал поддержку, и я могу обратиться за ней в любой момент, когда только вздумается.

Последняя фраза заставила предположить, что они вместе в Хэйледом единодушно решили дать мне время освоиться, и я могу пока не опасаться сюрпризов от Орлин. Сэддок со своей вечной ехидной усмешкой подтвердил мои подозрения.

– Не понимаю… – Я посмотрел на учителя, чувствуя совершеннейшее замешательство. – Они все как будто… рады. Я думал, они разозлятся на меня и станут мешать.

Мастер Сэддок с какой-то странной печальной улыбкой посоветовал мне привыкать и, ради моего же собственного комфорта, научиться поскорее начинать получать удовольствие от самого процесса.